Текст книги " Звезда козодоя"

Автор книги: Миядзава Кэндзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Часть III
Страна сумеречного света

Они погрузились в сон. Колючий, как иглы, рассыпчатый снег постепенно растаял. Нарао куда-то исчез, а Итиро в одиночестве брел в тумане сквозь какую-то чащу.

Окружающие предметы казались расплывчатыми в желтом свете – не поймешь, то ли ночь, то ли день, то ли вечер. Вокруг росла полынь, черные заросли шевелились, словно живые существа.

Итиро осмотрел себя. Откуда на нем такая одежда? Откуда взялись эти серые лохмотья, – удивился он. Ноги были босые, и, похоже, он уже давно бродил здесь, потому что ступня были порыты глубокими, кровоточащими ранами. Грудь и живот пронзала такая страшная боль, что казалось, его сейчас разорвет на две половинки. Итиро стало так страшно, что он расплакался во весь голос.

Где же он? Ни звука, ни эха. Даже небо зияло над головой, как дыра. Чем больше он смотрел вверх, тем больше его брала жуть. Ноги зажгло, как огнем.

– Нарао! – закричал Итиро, опомнившись.

– Нарао! – зарыдал Итиро, подняв голову в темно-желтое небо.

Но вокруг стояла тишина, ни звука в ответ. Итиро обуял такой ужас, что, забыв о боли в ногах, он побежал. В тот же миг поднялся ветер, лохмотья на Итиро, затрепетали. От мысли, что он тут один, совершенно один в этих ужасных лохмотьях, ему стало грустно и нестерпимо страшно.

– Нарао! – еще раз прокричал Итиро.

– Братец! – донесся издалека тихий-тихий голос.

Итиро стремглав кинулся на голос. Сквозь слезы он несколько раз крикнул: «Нарао! Нарао!». Голос Нарао то еле доносился издалека, то совсем пропадал.

Ноги Итиро жгло огнем, но он даже не чувствовал боли. Сочащаяся кровь каким-то синеватым отливом зловеще поблескивала на свету.

Итиро все бежал, бежал и бежал.

И тут, прямо перед ним появился призрачный силуэт – он то появлялся, то исчезал, как пламя свечи на ветру.

Это был Нарао. Он плакал, закрыв лицо руками. Итиро подбежал к нему. Ноги его подкосились, и он рухнул на землю. Совпав последние силы, он поднялся и хотел обнять Нарао. А Нарао то исчезал, то появлялся вновь, да так стремительно, что Итиро не мог сфокусировать на нем взгляд. Наконец, ему удалось крепко прижать к себе Нарао.

– Нарао, куда же мы с тобой попали? – спросил Итиро со слезами, словно в забытьи гладя брата по голове.

Даже собственный голос показался ему чужим, будто он слышал его во сне.

– Мы умерли, – сказал Нарао и вновь горько заплакал.

Итиро посмотрел на ноги Нарао. Босые ноги, покрытые глубокими ранами.

– Не надо плакать, – сказал Итиро, оглядываясь.

Вдали виднелся неясный белый свет, а вокруг стояла мертвая тишина.

– Давай попробуем добраться туда, откуда исходит свет. Может быть, там чей-то дом. Ты можешь идти? – спросил Итиро.

– Может, и мамочку там увидим…

– Наверняка. Наверняка, она там. Пойдем же.

Итиро пошел впереди. А небо над головой было желтое, неясное, темное, казалось, вот-вот оттуда появятся чьи-то длинные руки. Ноги нестерпимо жгло.

– Давай побыстрее. Дойдем, а там посмотрим, что к чему, – сказал Итиро, превозмогая боль.

Ноги Итиро так болели, словно поджаривались на медленном огне. А Нарао не смог больше терпеть боль и упал на землю.

– Ну-ка, цепляйся за меня покрепче! Бежим скорее, – сказал Итиро.

Сжав зубы, чтобы перетерпеть боль, он взвалил братишку на плечи. Все его тело разрывалось от боли, но он бежал и бежал навстречу неясному белому свету. Порой ему становилось так больно, что он падал на землю, но каждый раз вставал, собирая последние силы.

Обернувшись назад, он увидел, что там, откуда они пришли, земля покрылась серым туманом, а за туманом разрастается что-то красное.

От страха у Итиро дыхание перехватило. Но он переборол! себя, через силу поднялся на ноги и вновь попытался взвалить на спину Нарао. Нарао не шевелился, словно был без сознания. Рыдая, Итиро закричал брату прямо в ухо.

– Нарао! Держись! Нарао, ты слышишь меня? Нарао!

Нарао едва-едва приоткрыл глаза, в его глазах не было видно зрачков. Итиро почувствовал, что нестерпимый огнь разливается по всему его телу, но всё же снова взвалил на плечи Нарао и побежал. Он уже не чуял под собой ног. Ему показалось, что его тело сейчас рассыплется в мелкую синюю пыль, как от удара тяжелого камня. Он падал еще много-много раз, снова обнимал и поднимал на плечи Нарао и с плачем бежал вперед, не помня себя. И вот, наконец, он добрались туда, куда так стремился. Туда, откуда исходило смутное свечение. Однако ничего хорошего их здесь не ждало. Итиро остолбенел, ему показалось, что он обратился в лед. Прямо под ногами раскинулась низина, справа налево по ней двигалась вереница детей, невыразимо печальных. Одних прикрывали какие-то серые тряпицы, у других прямо на голое тело были накинуты короткие пальто. Худосочный бледный ребенок с большими! глазами, рыжеволосый малыш, угловатый мальчуган, ковыляющий на полусогнутых ногах – все они бежали гуськом, подавшись вперед, словно боясь чего-то. Они даже по сторонам не глядели, только глубоко вздыхали и беззвучно плакали. У всех у них, как и у Итиро с Нарао, были изранены ноги. На самым страшным было не это. Рядом с детьми шагали какие-то существа, размахивавшие толстыми плетками. У них были! красные рожи, кроваво-красные глаза, их волосы были как языки пламени, а одеты они были в серые доспехи с шипами. Под их ногами земля издавала ужасный хруст. От ужаса Итиро не смог вымолвить ни слова.

Один ребенок с волнистыми волосами, примерно возраста Нарао, от боли начал спотыкаться. Казалось, он вот-вот упадет. Наконец, он не выдержал и расплакался: – Больно! Мама!

Кошмарное существо, шагавшее рядом с ним, остановилось и посмотрело на него. Ребенок, пошатнулся и, подняв от страха руки, попытался убежать, но чудовище вдруг разинуло пася и взмахнуло плеткой. Ребенок беззвучно упал на землю и задергался от боли. Дети, шедшие следом, лишь молча обошли лежащего. Они не издали ни звука. А мальчик еще некоторое время корчился на земле, а затем, словно забыв о боли, шатаясь, снова встал в строй.

Итиро так и застыл на месте, будто остолбенел – ни назад, ни вперед. Вдруг Нарао открыл глаза и крикнул:

– Папа!

Одно из чудовищ в этот момент как раз проходило внизу под ними. Оно подняло вверх свои перекошенные кровавые глаза. У Итиро перехватило дыхание, а чудовище хлестнуло плеткой в воздухе.

– Эй, вы, там, наверху! Чего стоите! А ну-ка, спускайтесь сюда!

Итиро почувствовал, как эти глаза будто засасывают его. Он неуверенно сделал несколько шагов вперед, но затем опомнился, остановился и прижал к себе Нарао. Чудовище затрясло щеками, обнажило клыки и, издав какие-то странные звуки, похожие на собачий лай, полезло наверх. Оно схватило Итиро и Нарао и швырнуло в ряд к остальным детьми. Итиро с болью в сердце смотрел, как Нарао бредет перед ним, ступая босыми ногами по обжигающей болью земле. Итиро шагал вместе со всеми, время от времени окликая брата. Однако тот, казалось, забыл об Итиро. Он еле брел, изредка поднимая руки и покачиваясь из стороны в стороны. До Итиро только теперь дошло, что эти красномордые существа – черти. Он гадал, что же плохого могли совершить такие малые дети, как Нарао, чтобы заслужить такое ужасное наказание. В этот самый момент Нарао споткнулся о красный острый камень и упал. Плетка черта взлетела, словно намереваясь рассечь его надвое, Итиро повис на руке черта.

– Ударьте меня вместо него! Нарао ничего дурного не сделал!

Черт оторопело посмотрел на Итиро, несколько мгновений беззвучно шевелил губами, затем сверкнул клыками и прогремел:

– Он совершил свой проступок не в этой жизни. Пошел вперед!

Итиро стало холодно, все вокруг закружилось, в глазах потемнело. Мир окрасился в синий цвет. А затем все его тело покрылось ледяным потом.

Братьев погнали дальше. Они уже смирились, и идти стало легче. Израненные ноги и падающие дети воспринимались как дурной сон. Вдруг все вокруг заволокло туманом и потемнело, а потом спустился непроницаемый мрак. Лишь процессия детей, которых гнали черти, тускло светилась синеватым светом.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и Итиро смог разглядеть множество черных существ, сидевших на широком поле. От них исходило еле заметное голубое свечение. Их тела покрывала густая, длинная черная шерсть, и лишь белоснежные руки светились во тьме. Одно из них вдруг решило пошевелиться, но тут же скорчилось в ужасающей муке, издав дикий вопль. Постепенно вопли его затихли, существо снова застыло на месте, словно ком грязи, потом легло на землю. Когда глаза Итиро еще сильнее привыкли к темноте, он понял, что шерсть, покрывающая эти существа, такая острая, что при малейшем движении они ранят сами себя.

Так они брели во тьме, пока не стало светлеть. Земля стала ярко красной.

Дети, шедшие впереди, вдруг громко заплакали и закричали. Процессия остановилась. Со всех сторон, словно град и гром, посыпались удары плетками, послышались крики рассерженных чертей. Нарао, идущий перед Итиро, закачался. Вся долина была усеяна острыми, похожими на осколки агата, камнями, которые как бритвы рассекали подошвы ног.

На чертях были железные сапоги. Всякий раз, когда сапог ступал на агат, камень с хрустом рассыпался. Вокруг Итиро то; и дело раздавались крики боли. Нарао тоже заплакал.

– Куда мы идем? За что нам такое? – спросил Нарао у девочки, шедшей рядом.

– Я не знаю. Больно. Больно. Мамочка! – Девочка затрясла головой и расплакалась.

– Молчать! Вы сами во всем виноваты! Куда вам еще идти?

За спиной вновь залаял и взмахнул плетью черт.

А трава на поле становилась все гуще и острее. Дети, шедшие впереди, то и дело падали и поднимались, от одних крин ков и взмахов плеток можно было лишиться чувств.

Вдруг Нарао, словно вспомнив о чем-то, вцепился в брата и заплакал.

– Вперед, – закричал черт. Плетка полоснула по руке Итиро, обнявшего Нарао.

Рука Итиро онемела, и безжизненно повисла. А Нарао не отцеплялся от Итиро, поэтому черт вновь замахнулся плеткой.

– Пощадите Нарао! Пощадите Нарао! – закричал Итиро со слезами.

– Вперед!

Вновь свистнула плетка, и Итиро, как мог, закрыл руками брата. И тут до него донеслись – как слабое дуновение, как благоуханный аромат – едва слышные слова: «Да пребудет с нами вечная жизнь».[43]43
  «Бесконечная продолжительность жизни» – Глава 16-я из «Сутры Белого Лотоса Высшего Закона». Сутра Белого Лотоса Высшего Закона (санскр. Саддхармапундарика сутра), также Лотосовая Сутра, Сутра Лотоса – одна из известнейших и особо почитаемых махаянистских сутр в Восточной Азии, лёгшая в основу учения буддистских школ Тэндай и Нитирэн. В главе шестнадцатой этой сутры описывается история о враче, придумавшем хитроумную уловку, который, притворившись мертвым, смог вылечить своих сыновей от безумия. Также и Будда путем всевозможных уловок, говоря, что исчез, на самом деле существует вечно. В символической форме последняя глава рассказа повествует о «Чистой земле» – о рае, в котором возрождаются все страдающие существа, уверовавшие в Будду.


[Закрыть] В то же мгновение все вокруг переменилось, и Итиро тоже прошептал: «Да пребудет с нами вечная жизнь». Черт, шедший навстречу, вдруг остановился и с недоумением посмотрел на Итиро. Процессия остановилась. Крики и свист плеток вдруг стихли, воцарилось безмолвие. Оглядевшись, Итиро заметил, что на краю красного агатового поля вспыхнул желтый свет, из которого возник высокий красивый человек и направился к ним. Все почему-то вздохнули с облегчением.

Часть IV
Босоногие во свете

Ноги этого человека испускали белый свет. Он шел очень быстро, направляясь прямо к детям. Белоснежные пальцы ног сверкнули раз-другой – и вот он уже рядом с Итиро.

Свет, исходивший от незнакомца, был такой ослепительный, что Итиро не смог даже поднять глаз. Он был бос. Его ноги отливали белым глянцем и блестели, словно ракушки. Сверкающие пятки стояли на земле, но эти нежные босые ноги, наступая на раскаленные осколки агата, не покрывались ни ожогами, ни ранами. Даже колючки не ломались под их тяжестью.

– Не бойтесь ничего, – сказал человек детям с нежной-нежной улыбкой.

Его большие широко распахнутые глаза, подобные голубым лепесткам лотоса, смотрели на детей. И дети молитвенно сложили ладони.

– Не бойтесь ничего. Ваши грехи ничтожны рядом с силой Добродетели, переполняющей этот мир, – как ничтожны по сравнению с солнцем капли росы на колючках сорной травы. Вам нечего бояться.

Дети встали в круг, обступив чудесного человека со всех сторон. Даже страшные черти отошли назад, благоговейно сложив ладони и низко опустив головы.

Человек медленно обвел взглядом.

– У вас страшные раны. Но вы сами себя изранили. Это легко поправимо.

Человек большой белоснежной рукой провел по щеке Нарао. И Нарао, и Итиро почувствовали аромат магнолии, исходящий от его рук. Раны детей затянулись без следа.

Один из чертей внезапно расплакался и встал на колени. Затем он ударился головой об острую агатовую землю и легонько прикоснулся рукой к сверкающим ногам.

Человек мягко улыбнулся. Затем золотое свечение превратилось в круг над его головой. Он сказал:

– Земля здесь – острые ножи. О них вы поранили свои ноги. Но это вам только показалось. Посмотрите – земля совершенно ровная!

Дети не верили своим ушам, а чудесное существо слегка наклонилось и своей белоснежной рукой нарисовало на земле круг. Дети протерли глаза. Скорбная земля, которая только что щетинилась остриями красного агата и извергала языки темного пламени, превратилась в водную гладь, гладкую-гладкую, без единой волны, и покрылась прекрасным малахитовым узором. А на озере возникло множество красивых деревьев и домов, похожих на миражи, только гораздо более четкие. Эти, дома стояли далеко-далеко, но если присмотреться, можно было разглядеть высокие крыши, над которыми разливался сине-белый свет, флаги всех цветов радуги, сводчатые аркады с отливающими жемчужным блеском парапетами, переброшенные от одного здания к другому, высокие пагоды, украшенные множеством колокольчиков и плетеных решеток,[44]44
  Плетеные решетки – обычно такими решетками украшают «о-микоси», паланкин, представляющий из себя уменьшенное изображение синтоистского святилища.


[Закрыть] чьи островерхие крыши вздымались к самому небу. Над зданиями витала тишина, они беззвучно стремились ввысь, и их отражения четко отражались в водной глади.

Вокруг во множестве росли деревья, прекрасные, как произведение искусства. Одни напоминали ольху, только с синими листьями. Другие походили на ивы, но их маленькие плоды казались выплавленными из белого золота. Листва на деревьях шелестела и колыхалась, и, когда листья соприкасались, раздавался чуть слышный звон.

Звуки всевозможных музыкальных инструментов вместе с рассеянными разноцветными лучами спускались с неба на землю. Но самое удивительное – это прекрасные люди. Одни парили в небе словно птицы, их серебряные пояса тянулись за ними прямыми шлейфами, не подвластные ветру. В воздухе разливался сказочный аромат, как благоуханным ранним летним утром. Вдруг Итиро обратил внимание, что и они тоже стоят на гладкой-гладкой водной глади. Но озеро ли это? Нет, то была не вода. Под ногами была твердая поверхность, прохладная и гладкая. Словно… синий драгоценный камень. Нет, не камень. Все же это была земля. Но она была такой гладкой и блестящей, что походила на водную гладь.

Итиро посмотрел на босоногого человека. Теперь он был совсем не таким, как прежде. На нем была изумительной красоты диадема, изукрашенная драгоценными каменьями, над головой сиял золотой нимб. С легкой улыбкой на губах он стоял за спинами детей. Он был красивее всех. Небожители летали над детьми и осыпали их из прекрасных золотых чаш, украшенных рубинами, огромными синими и золотыми лепестками цветов.

Лепестки медленно кружились, падая вниз.

Все, кто был с Итиро на сумеречной равнине, тоже разительно переменились. Итиро посмотрел на Нарао. На брате было теперь золотое кимоно, а голову венчала диадема. Итиро осмотрел себя. Раны на ногах совершенно зажили, и ноги теперь сияли ослепительным светом, а руки тоже стали белыми и источали нежный аромат.

Дети радостно кричали, потом кто-то заметил:

– Как здесь чудесно. А что там такое, похожее на музей?

Босоногий человек улыбнулся и ответил.

– Это и есть музей. Там собрано множество вещей из разных миров.

И тут градом посыпались вопросы. Один ребенок спросил:

– А библиотека тут тоже есть? Как бы мне хотелось еще Раз прочесть сказки Андерсена.

Другой сказал:

– Ах, как было бы хорошо, если бы здесь была спортивная площадка, где можно играть в разные игры. Наверное, если здесь бросить мяч, он улетит далеко-далеко…

Совсем крошечный малыш пролепетал:

– А я хочу шоколадку…

Высокий человек негромко ответил:

– Книг здесь сколько душе угодно. Есть и большие книги, в которых множество маленьких книжек. А есть совсем малюсенькие книжицы, где собраны все книги мира. Вам нужно побольше читать. Есть и площадки для игр. Там вы сможете научиться проходить сквозь огонь. Ну, и шоколад здесь есть! Он у нас очень вкусный. Давайте-ка я вас угощу.

Высокий человек взглянул вверх. Один из небожителей, держа в руках красивую чашу, разрисованную треугольниками, спустился с неба, встал на синюю землю, почтительно преклонил колени перед высоким человеком и подал ему чашу.

– Угощайтесь, – сказал высокий человек, протягивая лакомство Нарао.

Все взяли по одной конфете. Стоило только лизнуть ее языком, как по всему телу разлилась приятная свежесть. На кончиках языков конфеты становились похожими на цветы, мерцающие синеватым светом, словно светлячки, или алеющие, как померанцы. Тело наполнилось приятной сладостью. А потом стало источать чудный аромат.

– А где же наша мама? – вдруг спросил Нарао у старшего брата, словно только что вспомнил об этом.

Высокий человек обернулся и ласково погладил Нарао по голове.

– Сейчас я покажу тебе ту, которая была твоей мамой в прошлой жизни. Ты скоро пойдешь в здешнюю школу. Так что тебе придется на время расстаться со старшим братом. А твой брат пока вернется к вашей нынешней маме.

А затем он обернулся к Итиро.

– Ты вернешься в земной мир. Ты искренний и хороший ребенок. Ты не бросил младшего брата на сумеречной равнине, покрытой острыми шипами. Теперь ты даже босиком сможешь пройти по острым-преострым мечам, даже если они сплошь покроют землю. Следуй голосу своего сердца. Многие уйдут с тобой в ваш мир. Ты должен искать и познать истинный Путь.

Он погладил мальчика по голове. Итиро стоял перед ним, благоговейно сложив ладони и опустив глаза. Тут он услышал песню, доносившуюся с небес. Ее пел красивый сильный голос. Голос постепенно менялся, и все, что окружало его, медленно удалялось, словно погружаясь в туман. В этом тумане ярко светилось дерево, рядом с которым стоял Нарао, красивый и сияющий. На губах его играла легкая улыбка, и он протягивал руки, словно хотел что-то сказать.

Часть V
На перевале

«Нарао»! – закричал Итиро и вдруг увидел прямо перед глазами что-то белое. Снег. А еще он увидел над головой ослепительно синее небо.

– Он дышит. Глаза открыл, – закричал рыжебородый сосед Итиро, склоняясь над мальчиком и пытаясь привести его в чувство.

Наконец Итиро открыл глаза. Он лежал в сугробе, крепко прижимая к себе Нарао. На фоне синего неба маячили лица соседей, алели их красные шарфы и чернели пальто. Взрослые обступили Итиро.

– А что с младшим? Что с младшим братом? – крикнул охотник в собачьей шубе.

Кто-то схватил Нарао за руку и заглянул ему в лицо. Итиро тоже посмотрел на брата.

– Он без сознания. Скорее разводите огонь!

– Огонь здесь уже не поможет. Положите его на снег. Оставьте его! – снова крикнул охотник.

Пока Итиро доставали из сугроба, он еще раз успел взглянуть на Нарао. Его лицо было красным как яблоко, а на губах играла легкая улыбка – как тогда, при прощании в Стране света. Но глаза его закрывали ресницы, дыхания не было, и весь он был холодный, как лед.

НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА БАРАУМИ

Я отравился на равнину Барауми на поиск подходящих образчиков вулканических бомб, а еще за тем, чтобы проверить слухи о том, что там, в глуши, растет «хаманасу» – диковинная роза ругоза. Как вам известно, эта роза растет только у моря. Никто не верил, что роза ругоза может расти на равнине, у горной гряды, расположенной почти в тридцати ри от моря. В газетах писали, что сравнительно недавно на месте равнины Барауми было море. Доводы были такие. Во-первых, само название «Барауми», что означает «Розовое море», во-вторых, тот факт, что здесь росла роза ругоза, а в-третьих, солоноватый вкус местной земли – хотя лично я не считаю приведенные доводы неоспоримыми доказательствами.

Однако мне так и не удалось найти там розу ругозу. Конечно, я не могу утверждать, что ее там нет, на том основании, что я ее не нашел. Вот, если бы мне удалось найти хоть один цветок, это было бы доказательством, что роза ругоза там есть. Но я ее не нашел, а посему вопрос остается открытым.

Что же до вулканических бомб, то я искал полдня, и мне все-таки удалось найти одну, немного обшарпаную. Найти-то я нашел, но мне пришлось преподнесли ее в подарок. И кому же? – спросите вы. Директору школы. Какой такой школы? Хм, если честно, то это была начальная школа Барауми для лис. Не надо удивляться. Я и в самом деле во второй половине того дня побывал в начальной школе Барауми для лис. И не нужно смотреть на меня с таким подозрением. Это не имеет ровным счетом никакого отношения к лисьим чарам. Когда человека морочит лиса, она появляется в человеческом женском обличье или, скажем, оборачивается монахом. Однако мои лисы выглядели как самые нормальные лисы. Если считать; чародейством то, что лисица выглядит как лисица, тогда что же можно сказать на то, что человек выглядит, как человек? Что это, тоже обман и морок? Впрочем, согласен, тут есть одна маленькая странность. У людей-то начальные школы – дело обычное, а вот у лис… Впрочем, в этом тоже нет ничего особенного, разве не могут лисы иметь свои школы? Лучше послушайте дальше. Вы ведь теперь узнали, что у лис есть свои школы. Еще раз повторяю, у лис тоже бывают начальные шкоды, я вас не дурачу, это не плод моего воспаленного воображения. Основным доказательством правдивости этого факта является то, что я все честно и без утайки рассказываю. Если, послушав меня, вы поймете, что так оно и было, значит и у вас есть своя школа лисиц. Порой я люблю бродить в одиночестве по равнине – иду, куда ноги несут. После таких прогулок ужасно устаешь и плохо соображаешь. Особенно скверно дело обстоит с арифметикой. Так что не подумайте, что я не советую тем, кто слушает мой рассказ, совершать подобные путешествия, однако совершать такие прогулки в рассеянном состоянии духа точно не стоит.

Но продолжу свое повествование. По правде сказать, начальная школа лисиц мне сразу понравилась куда больше, чем бесплодные скитания в поисках розы ругозы по равнине, заросшей колючим шиповником и тростником. То, что я увидел, было и полезно, и интересно. Как я уже упомянул, я попал на послеобеденное занятие. С часа до двух идет пятый урок. Лисята – очень прилежные, старательные ученики. Несмотря на то, что шел уже пятый урок, никто не ловил ворон. Пожалуй, я поподробнее расскажу о своем приключении. Возможно, вам будет полезно послушать.

Не обнаружив розы ругозы, я подобрал маленькую вулканическую бомбу и уселся на траву. В небе было полным-полно блестящих белых и прозрачных облаков. Кусты колючего шиповника были усеяны зелеными плодами, а тростник выпустил метелки. Солнце было в зените, и было ясно, что наступил полдень. К тому же я проголодался. Я вытащил из рюкзака хлеб, хотел было откусить, но тут мне захотелось пить. Пока я бродил по равнине, мне не встретилось ни одной речки или родника. Может, стоит пройти еще чуть-чуть, решил я, возможно, найду какой-нибудь ручеек, – и убрал вулканическую бомбу в рюкзак на кожаных лямках. Поленившись застегивать его, перекинул лямку через плечо, и с хлебом в руке поплелся дальше.

Миновав несколько густо заросших шиповником участков, протиснувшись сквозь заросли тростника, я продолжил путь. Ручьев все не попадалось. Делать нечего, я сделал привал, чтобы поесть хлеба всухомятку, – и вдруг откуда-то издалека донесся звук колокольчика. Такие колокольчики звонят в любой школе, и звон его донесся аж до белых прозрачных облаков. Как-то сомнительно, чтобы в таком месте была школа, подумал я и решил, что это просто звенит у меня в ушах, наверное, слишком резко остановился. Но все-таки звук был слишком отчетливым, трудно было усомниться в его реальности. К тому же вслед за тем я услышал детские голоса. Ветер менял направление, и они слышались то совсем рядом, то отдалялись. Наивные детские голоса. Дети что-то читали вслух, кричали, смеялись – потом к ним добавился густой бас. Мне стало ужасно интересно. Не удержавшись, я устремился на голоса. Проваливаясь в рытвины, я бежал изо всех сил, а колючки сассапарили[45]45
  Сассапариль – лат. Smilax china, лекарственное растение.


[Закрыть] цеплялись за мою одежду. Кустов шиповника становилось все меньше и меньше, но зато все гуще росла трава, которую, кажется, называют смешным названием мятлик.[46]46
  Мятлик – злаковое растение с колосками.


[Закрыть] Ее маленькие колосья были легки, как дым. Я бежал по траве – и вдруг растянулся во весь рост, видимо, споткнулся о сук или еще обо что-то. Поспешно поднявшись, я обнаружил, что запутался ногами в стеблях мятлика. Криво усмехнувшись, я встал и опять побежал. И снова бухнулся на землю. «Как-то странно», – подумал я, внимательно пригляделся и увидел, что стебли травы не просто запутались вокруг моих ног, а ловко завязаны, образуя что-то вроде петли. Ловушка? Оглядевшись по сторонам, я увидел, что вокруг меня подобных ловушек полным полно. Я вновь двинулся вперед, теперь уже осторожнее. Я шел очень медленно, стараясь шаркать по земле ногами, но не прошел и двадцати шагов, как вновь растянулся. Где-то впереди вдруг раздался смешок, а потом громкий заливистый смех. Стайка белых и бурых лисят в жилетках и коротких штанишках глазели на меня и хохотали от души. Лисят было очень много. Некоторые смеялись, склонив голову набок, другие хитро молчали, вытянув острые мордочки, а иные хохотали во весь голос, запрокинув головы в небо. Некоторые даже вопили от восторга и прыгали. Покраснев и потирая ушибленные колени, я поднялся на ноги, и тут догадался, что набрел на школу для лис Барауми, о которой мне уже доводилось слышать. И тут все лисята разом притихли. К^ нам приближался учитель – в черном сюртуке, с острой мордочкой и полуоткрытой пастью. Он внимательно смотрел на нас. Разумеется, учитель был лис. Даже сейчас я отчетливо вижу его острые уши. Вдруг он остановился.

– Так вы опять за свое! К нам пожаловал гость, а вы… А если бы он сломал себе ногу? Вы нанесли урон престижу школы! Сегодня вас всех ждет наказание!

Лисята поджали ушки, приложили к головам лапы и уныло уставились в землю. Учитель подошел ко мне.

– Вы пожаловали к нам с визитом?

«Скажу, что с визитом, – решил я. – Ужасно хочется посмотреть на все это! Хоть сегодня и воскресенье, но ведь недавно звенел звонок, тут свои, наверное, правила, лисы все-таки… Наверное воскресенье для них не выходной», – подумал я.

– Да, у меня к вам огромная просьба. Не соизволите ли принять меня?

– А вы от кого?

Я вдруг вспомнил рисунки художника Такэси, которые когда-то видел в одном детском иллюстрированном журнале.

– От художника Такэси-сан.

– А рекомендательное письмо у вас есть?

– Рекомендательного письма у меня нет, но Такэси-сан очень известный человек. Он является членом Академии художеств.

Учитель-лис замахал лапами, давая понять, что это не аргумент.

– Стало быть, рекомендательного письма у вас нет.

– Нет.

– Ну ладно. Извольте сюда. Сейчас у нас обеденный перерыв. Я сопровожу вас на послеобеденный урок.

Я последовал за учителем. Лисята съежились, присели и проводили меня взглядами. Их было не меньше пятидесяти. Когда мы прошли мимо, они быстро вскочили.

Учитель вдруг обернулся и строго сказал.

– Немедленно распутать все ловушки. Это вредит чести нашей школы! Зачинщики будут наказаны.

Ученики забегали, распутывая траву.

Вдали я увидел красивую изгородь из роз высотой в семь сяку. Длина изгороди была около двенадцати кэнов. В середине был вход, вроде приподнятой арки Я был уверен, что это изгородь, но учитель вежливо пригласил:

– Прошу вас, входите.

Я шагнул внутрь и оторопел.

За аркой было что-то вроде вестибюля. Коротко подстриженная лужайка была разделена розовыми кустами. Там даже было специальное место для уличной обуви, и стояли кожаные тапочки, а рядом аккуратно висело кропило хоссу.[47]47
  Хоссу – кропило из конского хвоста и пеньки. В Индии с помощью его отгоняли мух, поскольку буддизм запрещает убийство насекомых. Впоследствии в Китае и Японии хоссу стало одним из предметов обихода буддийского храма.


[Закрыть] Рядом располагалась отдельная комната. На черной табличке белыми иероглифами было начертано «Кабинет директора». Дальше шел коридор. Учительскую и учебные классы разделяли красивые розовые кусты. Все было так же, как и в человеческих школах. Единственное, чего не было, так это окон – ни в классах, ни в коридоре. Не было также крыши, но раз крыши нет, стало быть, она не нужна, и поэтому над комнатами плыли белые блестящие облака. Я нашел это весьма удобным. В кабинете директора я заметил какой-то силуэт в белом, а также услышал покашливание – «кхе-кхе». Я беспокойно огляделся по сторонам, а учитель, усмехнувшись, сказал:

– Прошу вас, наденьте тапочки. Сейчас я представлю вас директору.

Я снял сапоги, надел тапочки и снял с плеча рюкзак. Между тем учитель вошел в кабинет директора, и через несколько мгновений оттуда вышли двое. Директор оказался худым белым лисом, одетым в легкую полотняную куртку со стоячим воротником. Одежда была европейского покроя, поэтому к штанам был пришит специальный мешочек для хвоста. Наверное, недешево обошлось, подумал я. Директор был близорук и носил большие очки. Глаза у него были золотистого цвета. Он внимательно посмотрел на меня. А затем поспешно сказал:

– Добро пожаловать. Пожалуйста, пожалуйста, проходите. Я слышал, что на спортивной площадке наши ученики вели себя крайне непочтительно. Пожалуйста, пожалуйста, проходите. Прошу вас.

Я последовал за директором в его кабинет. Кабинет был просто роскошный. На столе стоял глобус, в застекленном шкафу чего только не было, все учебные пособия, необходимые для начальной школы – скелет курицы, различные образцы ловушек, чучело волка, макеты ружей, умело вылепленные из глины, соломенные шляпы и кепки, которые носят охотники. Я смотрел на все это великолепие круглыми глазами, и только успевал вертеть головой по сторонам. Между тем директор налил чаю и предложил мне. Чай был черный. Да к тому же с молоком. Я был совершенно ошарашен.

– Прошу вас, присаживайтесь, – сказал директор.

Я присел.

– Прошу прощения, каков ваш род занятий? Тоже изволите преподавать? – спросил директор.

– Да, я учитель в сельскохозяйственной школе.

– Сегодня у вас выходной?

– Да, сегодня воскресенье.

– И, правда, люди, которые живут по солнечному календарю, отдыхают по воскресеньям.

Я немного удивился и спросил:

– А как обстоит дело в вашей школе?

Директор школы, воздев глаза в небо, сияющее синим светом, и слегка пощипывая бородку, ответил:

– Это очень, очень уместный вопрос. Поскольку мы придерживаемся лунного календаря, выходным у нас является понедельник.

Я был сражен. Да, у этой школы высокий уровень, подумал я. Интересно, как это тут у них заведено – после начальной школы сразу высшая школа, или лисят будут учить еще пять лет в средней? Я поспешно задал вопрос:

– Скажите, пожалуйста, наверное, многие ваши выпускники поступают в университет?

Директор горделиво ответил, вновь устремив глаза вверх, – но теперь уже в другую сторону.

– Да. Но, по правде сказать, в этом году на удивление много выпускников пожелали сразу заняться делом. Двенадцать из тринадцати выпускников вернулись домой и приступили к работе. Только один лисенок держал вступительный экзамен в университет Оояти, и очень удачно.