Текст книги " Звезда козодоя"

Автор книги: Миядзава Кэндзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Седьмое сентября

На другое утро повис влажный туман, и гора за школой виднелась лишь смутно. Но и в этот день, где-то со второго урока, начало постепенно проясняться: небо поголубело, солнце разгорелось, а после полудня, когда ученики с первого по третий класс уже ушли домой, стало так жарко, как летом.

После обеда учитель, стоя за кафедрой, той и дело утирал пот, а писавшие прописи четвероклассники и рисовавшие чертежи пятиклассники и шестиклассники стали такими вялыми от духоты, что просто засыпали.

Как только закончились занятия, все дружной гурьбой направились в низовья реки. Касукэ сказал:

– Матасабуро, пойдем купаться. Вся малышня уже ушла.

И Матасабуро пошел вместе со всеми.

Место, куда они пришли, было чуть ниже Уэ-но нохары по течению. Справа был еще один приток с довольно широким руслом, а чуть ниже по течению стоял утес, поросший огромными деревьями сайкати.[94]94
  Сайкати – гледичия японская.


[Закрыть]

– Эй, – закричали им те, что ушли раньше и теперь голышом стояли на берегу.

Итиро и остальные пробежали между шелковых деревьев, будто соревновались, кто быстрее, мигом скинули с себя одежду, прыгнули в воду, и, шлепая ногами и руками, гуськом поплыли наискосок к скале на противоположной стороне. Те, что пришли раньше, поплыли за ними.

Матасабуро тоже плыл с ними, да вдруг как захохочет!

Итиро уже доплыл до скалы и теперь стоял, отряхиваясь. Губы у него посинели, волосы прилипли к голове и блестели, как мех у нерпы.

– Эй, Матасабуро, ты чего там смеялся? Матасабуро, тоже дрожа, вылез из воды и сказал:

– Какая речка холодная.

– Матасабуро, чего это ты смеялся? – вновь спросил Итиро.

Тогда Матасабуро ответил:

– Вы плаваете потешно. Зачем так плюхаете ногами? – И вновь рассмеялся.

– Вот оно что, – сказал Итиро, смутившись.

Подобрав белый круглый камень, он сказал:

– Давайте нырять за камнем. И все закричали:

– Давайте, давайте!

– Тогда я сброшу его вон с того дерева, – сказал Итиро и стал забираться на дерево сайкати, стоящее на самом верху утеса.

– Ну, бросаю – раз-два-три, – сказал Итиро и бросил белый камень, который с плеском упал в воду.

Все наперегонки принялись сигать со скалы в воду вниз головой, скользя, как голубые бобры, и пытаясь достать до дна и поднять камень.

Однако дыхания ни у кого не хватало, и все выскакивали на поверхность, поднимая брызги.

Матасабуро внимательно смотрел на них, и, когда все отнырялись, тоже прыгнул в воду. Однако и он всплыл, не достав дна, и все засмеялись. В это время среди шелковых деревьев на другом берегу реки появились четыре человека. Они шли, закатав рукава, с сетями в руках.

Сидя на дереве, Итиро вполголоса сообщил:

– Эй! Сейчас рыбу глушить будут, шашку взорвут! Сделайте вид, что ничего не видите. Хватит нырять, поплыли.

Все сделали вид, что не смотрят в ту сторону и поплыли вниз по течению. Итиро, сидя на дереве и козырьком приложив ладонь ко лбу, внимательно смотрел на незнакомцев, а затем вниз головой прыгнул в реку. Проплыв под водой, он догнал остальных.

Началось мелководье, все вышли из воды.

– Давайте играть, будто мы ни о чем не подозреваем, – сказал Итиро.

Все принялись подбирать шершавые точильные камни, гонять трясогузок, притворяясь, что ничего не видят. Среди незнакомцев оказался и Сёсукэ, который работал горняком в низовье реки. Некоторое время он оглядывался по сторонам, а затем уселся на гальку, положив ногу на ногу. Он неторопливо вытащил из-за пояса кисет, сунул в рот трубку и закурил, попыхивая дымом. Мальчишки внимательно следили за ним, как он вновь что-то вытащил из кармана передника.[95]95
  …из кармана передника – передник (харакакэ), закрывающий грудь и живот, за спиной завязывался узкими тесемками. Как правило, одевался под куртку «хаппи». Спереди на таком переднике пришивался карман.


[Закрыть]

– Взрыв, взрыв! – закричали ребята.

Итиро замахал руками и остановил их. Сёсукэ медленно зажег от огня трубки то, что достал из кармана. Человек, стоявший за ним, сразу же вошел в воду и приготовил сеть. Сёсукэ спокойно встал, ступил в воду одной ногой и швырнул нечто под дерево сайкати. Сразу же жутко грохнуло – бах-ба-бах – вода взметнулась вверх, и все вокруг зазвенело.

Взрослые на противоположном берегу ринулись в воду.

– Сейчас поплывет! Хватайте! – крикнул Итиро.

Косукэ сразу же схватил коричневого головастика размером с мизинец, который плыл на боку, а за его спиной Касукэ удовлетворенно чмокал, будто дыню ел. Он держал в руках карпа длиной сунов в шесть, весь красный от счастья. Все хватали оглушенную рыбу и ликовали.

– Замолчите, замолчите, – сказал Итиро.

В это время на противоположном берегу показалось еще пятеро или шестеро мужчин, у кого-то были засучены рукава, другие были в одних рубашках. А за ними, будто в кино, ехал на лошади без седла человек в сетчатой рубашке. Все они явились, услышав взрыв.

Сёсукэ, сложив руки, некоторое время смотрел на то, как ребята собирают рыбу.

– Совершенно нет рыбы, – сказал он.

Вдруг Сабуро оказался рядом с Сёсукэ. Он швырнул на берег двух карасей и сказал:

– Я возвращаю рыбу.

Сёсукэ внимательно посмотрел на Сабуро и сказал:

– Странный ты парень…

Сабуро промолчал и вернулся обратно.

Сёсукэ проводил его странным взглядом. Все взрослые рассмеялись.

Сёсукэ молча зашагал против течения, а вслед за ним потянулись и остальные.

Человек в сетчатой рубашке поскакал на лошади дальше. Косукэ сплавал и забрал карасей, которых оставил Сабуро. Все опять засмеялись.

– Взрывной волной разбросало только мелкую рыбу, – громко сказал Касукэ, прыгая по песчаному берегу реки.

Запруду обложили со всех сторон камнями, чтоб оглушенная, но живая рыба не смогла уплыть, а сами вновь пошли вверх по течению по направлению к дереву сайкати.

Стало и правда жарко, тутовые деревья утомленно поникли, как летом, и небо напоминало бездонную заводь. Вдруг кто-то закричал:

– Нашу запруду разрушают.

И правда, какой-то остроносый тип в европейской одежде и соломенных сандалиях, держа в руках что-то вроде трости, шарил в запруде. А затем направился по берегу к мальчишкам.

– Этот тип из Табачной монополии, – сказал Сатаро.

– Он нашел лист, который ты, Матасабуро, сорвал. Он за тобой пришел, – сказал Касукэ.

– Ну и что? И нисколько не страшно, – сказал Сабуро, вероятно, свернув язык трубочкой.

– Встаньте все вокруг Матасабуро, окружите его, – сказал Итиро.

Ребята подсадили Сабуро на самую толстую ветку сайкати, а сами расселись вкруг него.

А мужчина продолжал шлепать по воде прямо к ним.

– Идет, идет…

Все затаили дыхание.

Но этот тип вроде и не думал хватать Матасабуро – прошел себе мимо, а затем решил перейти речку вброд по мелководью. Он не сразу пошел на тот берег, а сначала прошелся туда-сюда несколько раз, будто хотел помыть свои грязные сандалии и постирать обмотки, отчего весь страх у мальчишек улетучился.

Но смотреть на мужчину было как-то неприятно.

Наконец, Итиро заговорил.

– Давайте сначала я крикну, а затем все вы на раз-два-три. Ладно?

Не пачкайте речку, нам это всегда говорит учитель, – ну, давайте – раз-два-три!

– Не пачкайте речку! Нам это всегда говорит учитель!

Человек изумленно уставился на них, не зная, что сказать.

И тогда все опять закричали:

– Не пачкайте речку! Нам это всегда говорит учитель!

Остроносый шмыгнул носом, и, сложив губы трубочкой, спросил.

– А что, эту воду пьют?

– Не пачкайте речку! Нам это всегда говорит учитель!

Остроносый слегка растерялся и вновь спросил:

– А что нельзя ходить по реке?

– Не пачкайте речку! Нам это всегда говорит учитель!

Человек растерялся, но, чтобы не показать этого, стал нарочито медленно переходить речку вброд, а затем с таким видом, будто он совершал восхождение в Альпах, поднялся до самого верха склона, сложенного из синеватой глины и красной гальки, и вышел к табачному полю.

И тут Сабуро сказал:

– Он не за мной приходил, – и бултыхнулся в воду.

Мальчишки почувствовали странную жалость и к этому человеку, и к Сабуро. По очереди спрыгнув с дерева, они поплыли по речке, а затем, завернув часть рыбы в полотенца, а часть гордо держа в руках, вернулись домой.

Восьмое сентября

На следующее утро перед занятиями, когда все качались на турниках, играли в «бокакуси», с небольшим опозданием пришел Сатаро. Он что-то принес в бамбуковой корзинке.

– Что это? Что это? – подбежали к нему остальные и стали заглядывать внутрь.

Сатаро, прикрывая корзинку рукавом, поспешно зашагал в сторону расщелины в скале.

Итиро успел заглянуть в корзину и непроизвольно скривился. Это был порошок из перца «сансё» для приготовления «рыбьего яда», который, как и взрывчатка, был запрещен полицией. Сатаро спрятал его в чаще рядом с расщелиной и с невинным видом вернулся на спортивную площадку.

Все перешептывались, пока не настало время уроков.

В этот день часов с десяти стало так же жарко, как и вчера. Все только и ждали, когда закончатся занятия.

В два часа закончился пятый урок, и дети стремглав выскочили на улицу. Сатаро опять тихонько прикрыл корзину рукавом, и в окружение Косукэ и остальных ребят отправился на речку. Матасабуро пошел с Касукэ. Все быстро миновали русло реки, где росли тутовые деревья, которые воняли, как газовые лампы, горящие во время городских праздников, и пришли к своему обычному месту, где росли деревья сайкати. Перевал, над которым висели красивые, совсем еще летние облака, возвышался на востоке, блестели на солнце деревья.

Все поспешно сняли кимоно и встали на берегу заводи. Сатаро, глядя на Итиро, приказал:

– Стройся в ряд. Как только всплывет рыба, бросаемся в воду и плывем за ней. В том порядке, в котором стоим. Понятно?

Малыши обрадовались, раскраснелись, и, толкая друг друга, толпой окружили заводь. Пэкити и еще три или четыре мальчугана уже вошли в воду, и, доплыв до деревьев сайкати, ждали там.

Сатаро горделиво прошествовал к мелководью выше по течению и пополоскал в воде бамбуковую корзинку.

Все затихли и стояли, глядя в воду.

Матасабуро же смотрел на черных птиц, которые пролетали над облачным перевалом. Итиро сидел на берегу и бросал камешки.

Время шло, однако рыба что-то не всплывала.

Сатаро с очень серьезным выражением на лице стоял прямо и смотрел на воду. Все подумали, что вчера после взрыва они за это же время уже подобрали десяток рыбин. Все ждали, однако ни одна рыбина так и не всплыла.

– Не получилось! – закричал Косукэ.

Сатаро вздрогнул, однако продолжал внимательно смотреть в воду.

– Никто не всплывает, – прокричал из-под деревьев на том берегу Пэкити.

После чего все загалдели и залезли в воду. Сатаро какое-то время смущенно сидел на корточках и смотрел в воду, однако, наконец, встал и спросил:

– Ну что, может, сыграем в «онигокко»?[96]96
  Онигокко – игра, внешне напоминающую нашу игру в пятнашки. «они» по-японски «черт», так называют водящего. Водящий «они» гоняется за игроками и пятнает их. Те, кого запятнали, должны замереть на месте и ждать.


[Закрыть]

Все закричали:

– Давайте, давайте, – и для того, чтобы определить «черта» с помощью игры «камень-ножницы-бумага»,[97]97
  Дзянкэн – игра с выбрасыванием пальцев. Существует несколько модификаций. Наиболее распространенная известна под названием «Камень-ножницы-бумага». Фигура «камень» – выбрасывается сжатый кулак, фигура «ножницы» – растопыриваются два пальца, указательный и средний в виде латинского V, остальные поджимаются; «бумага» – ровная ладошка. Играют, выбрасывая руки синхронно (обычно на счет «раз, два, три») до победы одного из играющих. Если выпадут одинаковые фигуры – ничья, если разные, то «бумага» побеждает «камень», «камень» побеждает «ножницы», «ножницы» побеждают «бумагу».


[Закрыть] подняли руки из воды.

С берега заводи подошел и Итиро и тоже вытянул руку. Он решил, что место с вязкой синей глиной под скалой, куда вчера забрался странный остроносый человек, будет «границей». Если добежать туда, то водящий тебя уже не может запятнать. А затем они сыграли в «камень-ножницы-бумагу», решив, кто первым выбросит «ножницы», тот и станет «чертом». Выбросил «ножницы» и стал «чертом» Эцудзи. Все стали потешаться над ним, а он, с фиолетовыми от холода губами, кинулся бежать по берегу и запятнал Кисаку. Стало уже два «черта». Мальчишки носились туда-сюда по песчаному берегу и по воде, то сами пятнали, то их – и так много раз.

Наконец, Матасабуро остался единственным «чертом». Он сразу же догнал Китиро. Все остальные уже добежали до дерева сайкати и внимательно смотрели. Матасабуро сказал: «Китиро-кун, я за тобой побегу, когда ты будешь уже в верхнем течении. Ладно?», – и остался стоять на месте.

Китиро, открыв рот и разведя руки в стороны, стал карабкаться вверх по глине. Все остальные приготовились прыгать в речку, кроме Итиро, который забрался на иву. В это время Китиро, поскользнулся и кубарем покатился вниз. Все завопили, но Китиро снова полез вверх, скользя по глине.

– Матасабуро, иди-ка сюда! – крикнул Касукэ, развел руки в стороны и разинул рот, словно издеваясь над Матасабуро.

Матасабуро рассердился:

– Ну, глядите, – сказал он, прыгнул в воду и, что было мочи, поплыл к остальным ребятам.

Рыжеватые волосы Матасабуро разметались, губы от холода стали такими фиолетовыми, что дети даже испугались. Глинистый склон был очень узким, всем на нем было не поместиться. Кроме того, было очень скользко, поэтому те, кто был снизу схватились за тех, кто стоял наверху, чтобы не скатиться и не упасть в речку. Только Итиро спокойно сидел на самом верху и давал всем советы. Ребята, прижавшись друг к другу головами, слушали его. Сабуро тем временем быстро приближался. А доплыв, неожиданно брызнул на них водой обеими руками. Мальчишки попытались увернуться, но мокрая глина заскользила под ногами, и они все переместились чуть ниже.

Сабуро обрадовался и стал вовсю поливать их водой.

Мальчишки один за другим заскользили вниз, пока все не оказались в воде.

Сабуро пятнал одного за другим. И Итиро запятнал. Только Касукэ уплыл выше по реке и «спасся», поэтому Сабуро сразу же бросился вслед за ним и не просто запятнал, а, схватив за руки, несколько раз крутанул его вокруг себя. Касукэ наглотавшись воды, отплевывался, а затем сказал:

– Все, я больше не играю. Так в пятнашки не играют.

Тем временем все малыши уже вылезли на галечный берег.

Один лишь Сабуро стоял под деревом сайкати.

И тут все небо заполнилось черными тучами, ивы стали странно белесыми, трава в горах затихла, и все вокруг стало жутким и страшным.

Где-то около Уэ-но нохара ударил гром. Грохот был такой, будто по горам прокатилось цунами, и разом наступили сумерки. Засвистели порывы ветра.

На воде в заводи появились огромные пузыри – то ли вода, то ли мыльная пена, не поймешь.

Все похватали с берега одежду и побежали к тутовым деревьями. Тут, наконец, и Сабуро стало страшно, он прыгнул в воду сайкати и поплыл к ребятам. Кто-то вдруг крикнул:

Льет дождь, дзакко-дзакко, Амэсабуро.

Воет ветер, докко-докко, Матасабуро.

И все в один голос крикнули:

Льет дождь, дзакко-дзакко, Амэсабуро.

Воет ветер, докко-докко, Матасабуро.

Сабуро, похоже, испугался, выскочил из реки так, словно его кто-то под водой ухватил, и стрелой помчался к товарищам. У него зуб на зуб не попадал.

– Это не вы только что кричали?

– Нет, не мы, нет, не мы, – ответили все вместе. Вышел Пэкити и сказал:

– Нет.

Матасабуро, содрогнувшись, посмотрел в сторону речки, наверное, как всегда, прикусив бледный язык, и спросил, по-прежнему дрожа:

– Что же это было?

А затем все дождались, когда закончится дождь, и разбрелись по домам.

Двенадцатое сентября, день двенадцатый

Доддо-до, дододо, дододо, додо.

Сдуй зеленые листья грецкого ореха,

Сдуй неспелую айву.

Доддо-до, дододо, дододо, додо.

Доддо-до, дододо, дододо, додо.

Через несколько дней Итиро приснилась песенка, которую он слышал от Матасабуро.[98]98
  …песенка, которую он слышал от Матасабуро. – В тексте нет песни, которую пел Сабуро, но в черновиках Миядзавы остались заметки о ней.


[Закрыть] Он испугался, вскочил на ноги, огляделся, а на улице и, правда дует ужасный ветер, лес завывает, и все в доме – перегородки-сёдзи, коробки с фонариками на полке, – все осветилось неярким синеватым вечерним светом. Итиро быстренько затянул пояс, обул сандалии, прошел мимо конюшни и открыл боковую калитку. Вместе с холодными каплями дождя ворвался ветер.

За конюшней хлопнула какая-то дверь, лошади фыркнули.

Итиро казалось, будто ветер пронизывает его до костей. Он сделал глубокий вздох и вышел на улицу.

Снаружи было довольно светло, вся земля намокла. Каштаны перед домом, окрашенные в странный синеватый цвет, яростно трепыхались, будто ветер с дождем вздумали их постирать.

Облетело несколько зеленых листьев, а на земле валялось множество зеленых плодов. По небу одна за другой летели на север тучи, сверкавшие суровым пепельным цветом.

Вдалеке, словно море, бушевал лес. Лицо Итиро залило холодными дождем, ветер рвал одежду, но он молча вслушивался в эти звуки и спокойно смотрел на небо.

В груди стало легко-легко. Он внимательно следил за ветром, который ревел, выл и несся неведомо куда. Сердце громко стучало.

Ветер, который еще вчера очищал небо над холмами и полями, на рассвете совершенно взбесился и все дальше и дальше мчался на самый север, к впадине Тускарора.[99]99
  … к впадине Тускарора. – Тускарора (Tuscarora), прежнее название Курильской впадины, бывшее в ходу до начала 50-х годов XX в. Названа именем океанографического судна американской экспедиции, проводившей в 1873–1876 гг. изыскания по проводке подводного кабеля Сан-Франциско – Йокохама и впервые открывшей впадину глубиной свыше 8000 м.


[Закрыть] Итиро раскраснелся, дыхание белым паром вырывалось изо рта. Ему показалось, что и его сейчас унесет в небо, поэтому он поспешно вернулся домой, где вдохнул полной грудью, а затем так же глубоко выдохнул.

– Какой ужасный ветер. Сегодня и табаку, и каштанам не поздоровится, – сказал дедушка Итиро, стоя около калитки и глядя в небо.

Итиро быстро зачерпнул воды из колодца и энергично плеснул на пол в кухне.

Затем достал металлический тазик, вымыл лицо, вытащил с полки холодный рис, суп мисо и стал жадно есть.

– Итиро, подожди, я сейчас бульон приготовлю. Почему ты так рано собрался сегодня в школу? – спросила мама, подкладывая дрова в очаг, на котором варилась жидкое пойло для лошадей.

– Сегодня, наверное, Матасабуро улетел.

– Кто такой Матасабуро? Птица?

– Нет. Матасабуро – это имя мальчика.

Быстро закончив завтрак, Итиро помыл плошки, накинул промасленный непромокаемый плащ, который висел в кухне на крючке, взял в руки сандалии и пошел звать Касукэ.

Касукэ еще только встал. Он сказал:

– Сейчас поем и пойдем.

Некоторое время Итиро ждал его возле конюшни.

Вскоре вышел Касукэ в короткой соломенной накидке.

По пути в школу они до нитки промокли от яростного ветра с дождем. Войдя в школу, они увидели, что в классной комнате пока тихо, только время от времени через щели в окнах дождь льет на подоконник, который уже весь был мокрый. Итиро осмотрел класс и сказал:

– Давай, Касукэ, мокрую уборку сделаем, – достал веник и согнал воду в дыру под окном.

Услышав, что кто-то пришел, вышел учитель. Он как-то странно смотрелся в летнем кимоно с красным веером в руках.

– Как вы рано. Вдвоем класс убираете? – спросил учитель.

– Доброе утро, сэнсэй, – сказал Итиро.

– Доброе утро, сэнсэй, – сказал и Касукэ, а затем сразу ж спросил:

– Сэнсэй, а сегодня придет Матасабуро?

Учитель, немного подумав, сказал:

– Матасабуро, это Такада-сан? Такада-сан вместе с отцом вчера уехали. Было воскресенье, поэтому они не успели со все ми попрощаться.

– Сэнсэй, они улетели? – спросил Касукэ.

– Отца вызвали телеграммой из его компании. Он сказал что еще раз, возможно, вернется сюда, но Такада-сан буде учиться в другой школе. Там у него и мама живет.

– А зачем его компания вызвала? – спросил Итиро.

– Кажется, здесь на приисках молибдена какое-то время не будет работы.

– Так и есть. Он был Матасабуро-ветер, – громко крикнул Касукэ.

В комнате ночного сторожа что-то загрохотало. Учитель поспешил туда.

А мальчики какое-то время молчали и переглядывались, словно пытаясь понять, о чем думает другой.

Ветер так и не стихал. Дрожало запотевшее от дождя оконное стекло.

ЗВЕЗДЫ-БЛИЗНЕЦЫ

1

На западном берегу Небесной реки[100]100
  Небесная река (ял. Ама-но гава) или Серебряная река (яп. Гинка). – Так японцы в старые времена называли Млечный путь.


[Закрыть] видны две звезды, размером не больше спор полевого хвоща. Это два маленьких хрустальных дворца, в которых живут звездные дети-близнецы по имени Тюнсэ и Посэ.[101]101
  Тюнсэ и Посэ – звезды «лямбда» и «ипсилон» в созвездии Скорпиона – это «Жало на конце хвоста Скорпиона».


[Закрыть]

Дворцы обращены друг к другу. По ночам близнецы, вернувшись каждый в свой дворец, чинно играют на серебряных флейтах в такт звездному хороводу. Это – работа звезд-близнецов.

Как-то раз поутру, когда Солнечная госпожа величественно потянулась и поднялась на востоке, Тюнсэ, положив серебряную флейту, сказал Посэ:

– Посэ-сан! Довольно играть. Солнечная госпожа уже поднялась, и облака сверкают белым цветом. Пойдем сегодня к роднику на западной равнине.

Однако Посэ так увлекся, что продолжал играть на флейте с полузакрытыми глазами, тогда Тюнсэ вышел из своего дворца, обулся, поднялся по ступеням дворца Посэ и повторил еще раз:

– Посэ-сан! Хватит тебе. Небо на востоке уже будто охвачено белым пламенем, и маленькие птички проснулись. Пойдем сегодня к роднику на западной равнине. А потом, может быть, поиграем, развеем туман ветряной мельницей и погоняем маленькие радуги.

Посэ, наконец, пришел в себя, вздрогнул, отложил флейту и сказал:

– Ах, Тюнсэ-сан. Извини. Уже совсем светло стало. Я сейчас, только обуюсь.

Тюнсэ надел туфли из белых ракушек, и они вместе отправились в путь по серебристой небесной равнине, дружно распевая песенку:

Белые облака на небе!

Подметите дорожку

Для Солнечной госпожи.

Дайте путь свету.

Синие облака на небе!

Закопайте поглубже мелкие камешки

На дорожке

Для Солнечной госпожи.

Так они дошли до небесного родника.

В безоблачные вечера этот родник отчетливо виден снизу. Он находится довольно далеко от западного берега Небесной Реки, и окружают его маленькие синие звездочки. На дне выложены голубые крошечные камешки, а между ними бьет источник с прозрачной водой, который маленьким ручейком впадает в Небесную Реку. Может, и вам доводилось видеть отощавших козодоев и соловьев, которые, когда над миром светит солнце, лишь молча взирают на этот родник, с тоской глотая слюнки? Ведь ни одной птице не долететь туда. Но небесная звезда Большого Ворона, и звезда Скорпиона, и звезда Зайца, конечно же, запросто могут добраться до источника.[102]102
  Но небесная звезда Большого Ворона… добраться до источника. – Перечисляются реально существующие созвездия.


[Закрыть]

– Посэ-сан, давай устроим здесь водопад.

– Давай. Я сейчас камни принесу.

Тюнсэ снял обувь, вошел в ручеек, а Посэ стал собирать на берегу камешки.

В это время небо наполнилось ароматом яблок. Благоухание исходило от серебристой Лунной госпожи, которая еще не исчезла из виду в западной части неба.

Вдруг из-за долины донесся громкий голос, напевающий песню.

О, Небесный колодец,

Что чуть в стороне от западного берега Небесной Реки!

Вода бурлит, дно сверкает,

Его окружили синенькие звездочки.

Козодой, сова, кулик и сойка -

Им нипочем не долететь до него.

– Это песенка звезды Большого Ворона, – сказали близнецы в один голос.

Издалека, с шорохом прокладывая себе дорогу через небесный мискант, размашисто шагал, расправив плечи, Большой Ворон. На нем было иссиня-черное бархатное пальто и иссиня-черные бархатные штаны.

Увидев близнецов, Большой Ворон остановился и почтительно поклонился.

– Добрый день, господин Тюнсэ, господин Посэ! Какой сегодня безоблачный день. Однако, когда так ясно, очень першит в горле. Да и к тому же, вчера ночью я взял слишком высокие ноты. Прошу меня извинить. – С этими словами Большой Ворон прильнул к роднику.

– Не обращайте на нас внимание, пейте на здоровье, сколько хотите, – сказал Посэ.

Большой Ворон минуты три с бульканьем глотал воду, а затем поднял голову, похлопал глазами и покачал головой, отряхиваясь.

И в этот же момент издалека донеслась другая песня, которую кто-то орал дурным голосом. Большой Ворон прямо потемнел от ярости и даже затрясся.

Те, кто не знает красноглазого Скорпиона с Южного неба

С ядовитым жалом и огромными клешнями -

Глупые птицы.

Большой Ворон сердито сказал:

– Это Звезда Скорпиона. Вот черт! Намекает, что мы все глупые птицы. Ну, подождите! Пусть только появится здесь, я выклюю его красные глаза.

Не успел Тюнсэ сказать «Господин Большой Ворон. Так нельзя. Господин наш про все узнает», как, шевеля двумя огромными клешнями и волоча за собой длинный хвост, появился красноглазый Скорпион.

Его шаги разнеслись по всей тихой небесной равнине.

Между тем Большой Ворон был настолько разгневан, что дрожал мелкой дрожью, вот-вот взлетит. Близнецы замахали руками, изо всех сил пытаясь его удержать.

Поглядывая краем глаза на Большого Ворона, Скорпион уже дополз до самого берега ручейка и сказал:

– Как в горле пересохло. Господа близнецы, добрый день. Извините. Я немножко воды попью. Вот те на-а, какой-то странный землистый запах у этой воды. Видно в нее окуналась чья-то черная дурная башка. Ну, ничего не поделаешь, придется потерпеть.

И Скорпион минут десять жадно пил воду. Все это время, словно бы издеваясь над Большим Вороном, он водил хвостом с ядовитым жалом из стороны в сторону.

Наконец, Большой Ворон потерял терпение, раскрыл крылья и закричал:

– Эй, Скорпион! Ты тут только что гадости про меня говорил, обзывая глупой птицей! Немедленно извинись!

Скорпион, наконец, оторвался от воды и заворочал красными, будто огонь глазами.

– Тут кто-то что-то сказал? Красный? Или серый? Покажем-ка мы ему наше жало.

Большой Ворон вспыхнул от гнева, подлетел и закричал.

– Что? Ах ты нахал! Сейчас полетишь отсюда вверх тормашками!

Скорпион тоже обозлился, скрутил свое огромное туловище и выставил вверх хвост с жалом. Большой Ворон подлетел, увернулся от жала, а затем ринулся камнем вниз, целя острым, как пика клювом, прямо в голову Скорпиона.

Тюнсэ и Посэ не успели их остановить. Скорпион получил глубокую рану, а Большой Ворон накололся на ядовитый шип, и оба со стоном упав друг на друга, лишились чувств.

Кровь скорпиона стала растекаться по небу мрачным красным облаком.

Тюнсэ, не медля, натянул туфли и воскликнул.

– Какой ужас! Большой Ворон отравлен. Нужно срочно высосать из раны яд. Посэ-сан. Надави-ка хорошенько на Большого Ворона.

Посэ тоже надел обувь, поспешно обошел Большого Ворона сзади и сильно его сдавил. Тюнсэ прильнул губами к ране на груди Большого Ворона. Посэ воскликнул:

– Тюнсэ-сан. Нельзя глотать яд! Сразу же выплевывай!

Тюнсэ молча отсасывал отравленную кровь из раны, а затем сплюнул ее. Большой Ворон, наконец-то, пришел в сознание, чуть приоткрыл глаза и сказал:

– Простите меня, пожалуйста. Что со мной случилось? Наверное, я все-таки задал перцу этому негодяю.

Тюнсэ сказал.

– Быстрее промойте рану в потоке. Вы можете идти?

Большой Ворон, покачиваясь, встал на ноги, посмотрел на Скорпиона и вновь затрясся всем телом от злости:

– Негодяй! Ядовитая тварь! Будь благодарен за то, что умер на небесах!

Близнецы поспешно отвели Большого Ворона к воде. Затем тщательно промыли его рану, два-три раза дохнули на нее своим благовонным дыханием и сказали:

– Идите осторожнее. Быстрее возвращайтесь домой, пока светло. И чтобы впредь такого не было. Ведь Господин наш все видит.

Большой Ворон совсем приуныл, бессильно опустил крылья, несколько раз поклонился и со словами: «Большое спасибо. Большое спасибо. Теперь я буду осторожен», – заковылял, волоча ноги, в сторону серебряной равнины мисканта.

А близнецы между тем осмотрели Скорпиона. Рана на голове была довольно глубокой, однако кровь уже остановилась. Близнецы набрали воды из родника, плеснули на рану и хорошенько промыли. А затем по очереди подули на нее.

Когда Солнечная госпожа достигла самой середины неба, Скорпион чуть приоткрыл глаза.

Посэ, оттирая пот со лба, спросил его:

– Как вы себя чувствуете? Скорпион чуть слышно прошептал:

– Большой Ворон-то сдох?

Тюнсэ, рассердившись, ответил:

– Опять вы за свое. Сами-то чуть не умерли. Давайте-ка побыстрее возвращайтесь домой и выздоравливайте. Вам надо вернуться засветло.

Скорпион, странно сверкнув глазами, сказал:

– Господа близнецы. Прошу вас, отведите меня домой. Я вам буду очень признателен.

Посэ ответил:

– Хорошо. Держитесь за нас.

И Тюнсэ тоже сказал:

– Ну же, хватайтесь. Если не поторопиться, то засветло домой не поспеть. А тогда этой ночью не будет звездного хоровода.

Скорпион оперся на близнецов и зашагал, покачиваясь. Плечи у братьев чуть не отвалились – Скорпион был очень тяжелый. Он ведь не просто большой, а раз в десять больше близнецов.

Но близнецы, раскрасневшись, с упорством делали шаг за шагом.

Скорпион шел, покачиваясь, волоча свой хвост по камням и испуская омерзительный запах. За час они не продвинулись и на десять тё.[103]103
  Тё – мера длины, 109,09 м.


[Закрыть]

Кроме того, что Скорпион сам был очень тяжел, его клешни так больно впились в близнецов, что плечи их потеряли всякую чувствительность.

Небесная равнина ослепительно блестела. Они перешли через семь ручьев и десять поросших травой полян.

У близнецов кружились головы, они перестали понимать, идут они или стоят на месте. Но, несмотря на это, они, молча, шаг за шагом продолжали двигаться вперед.

Прошло уже шесть часов. До дома Скорпиона оставалось еще часа полтора. А Солнечная госпожа уже начала опускаться за западную гору.

– Давайте поспешим. Нам тоже нужно вернуться домой в течение полутора часов. Вам тяжело? Очень больно? – спросил Посэ.

– Еще немножко. Сжальтесь надо мной. – С этими словами Скорпион расплакался.

– Еще немножко. Ваша рана болит? – спросил Тюнсэ, пересиливая боль в плече, которое, казалось, вот-вот треснет.

А Солнечная госпожа раза три величественно качнулась и стала погружаться за западную гору.

– Нам уже самим пора возвращаться домой. Вот незадача. Не поможет ли кто? – крикнул Посэ.

Но на небесной равнине было тихо, и никто не ответил.

Облака на западе горели ярко-красным светом, и красные глаза Скорпиона грустно поблескивали. Яркие звезды уже обрядились в серебряные доспехи, и, распевая песни, замерцали в далеких небесах.

«Вон, одна звездочка уже появилась! Свети долго!» – закричал на земле ребенок, посмотрев на небо.

Тюнсэ сказал:

– Господин Скорпион. Еще немножко. Нельзя ли поторопиться? Вы устали?

На что Скорпион несчастным голосом ответил:

– Совершенно выбился из сил. Осталось совсем еще немного, простите меня, пожалуйста.

«Звездочки, звездочки, вы не появляетесь по одной. Вы выходите тысячами и десятками тысяч», – закричали дети на земле.

А западная гора была уже иссиня-черной. То тут, то там, появлялись сверкающие звезды.

Тюнсэ сгорбился, будто на него давила чудовищная тяжесть, и сказал:

– Господин Скорпион. Считайте, что этой ночью мы уже опоздали к назначенному часу. Нас наверняка будет ругать Господин. Возможно, что нас даже сошлют. Однако если вас не окажется в положенном месте, вот это будет настоящая беда.

Посэ сказал:

– Я тоже устал до смерти. Господин Скорпион, взбодритесь, – и внезапно упал.

Скорпион расплакался.

– Пожалуйста, простите меня. Я – дурак. Я обязательно исправлюсь и попрошу у всех прощения. Обязательно.

В этот момент издалека, сверкая, примчалась молния в манто из голубоватого яркого света. Коснувшись детей, она сказала.

– Я прибыла по приказу нашего Господина. Все вместе цепляйтесь за мою одежду. Я мигом доставлю вас во дворец. По какой-то причине Господин наш пребывает в прекрасном расположении духа. И еще, Скорпион. До сегодняшнего дня все испытывали к тебе неприязнь. Однако Господин жалует тебе вот это лекарство. Пей.

И тогда дети закричали:

– Господин Скорпион! До свидания. Быстрее выпейте лекарство. И не забывайте про уговор. Обязательно. До свидания.

Затем близнецы схватились за манто молнии. Скорпион протянул свои клешни, и пал ниц в почтительном поклоне.

А молния сверкнула – и вот, она уже возле небесного родника. Она сказала:

– А теперь хорошенько вымойтесь. Господин пожаловал вам новое платье и обувь. У вас еще есть минут пятнадцать.

Звезды-близнецы обрадовались, погрузились в прохладный хрустальный поток, надели светящиеся голубоватым светом тонкие платья с чудесным ароматом и новые туфли из белого света. И боль, и усталость в теле разом исчезли, и они почувствовали себя освеженными.