Текст книги " Звезда козодоя"

Автор книги: Миядзава Кэндзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

ВОРОНЬЯ БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА

Холодные мрачные тучи нависли над самой землей, и было непонятно, от чего светится поле – от сияния снега или от проникавшего сквозь облака солнечного света.

Доблестную армаду воронов прижало тучами, поэтому ей пришлось временно встать на рейд на краю снежного поля. Поле было похоже на оцинкованную плиту. Все корабли замерли неподвижно.

Капитан-лейтенант – молодой командир эскадры, иссиня-черный ворон с гладкими перьями, застыл на месте.

Что уж говорить о старом адмирале – тот не дрогнет, не шевельнется. Да, стар он стал, стар… Глаза потускнели, как серая сталь, а голос стал скрипучим, как у сломанной говорящей куклы.

Именно поэтому один ребенок, который не умел различать возраст воронов, заметил однажды:

– В нашем городе целых два ворона со сломанным горлом.

Однако малыш ошибся, такой ворон был только один, и горло у него вовсе не было сломанным. Голос у адмирала осип оттого, что многие годы он командовал флотом в воздухе – вот и огрубел на ветру, стал пронзительным и хриплым. Но для вороньей эскадры не было звука прекрасней, чем этот хрип.

Вороны на снегу были похожи на гальку. Или на кунжутные семечки. Если смотреть в полевой бинокль, то можно было разглядеть и больших птиц, и совсем мелких, как картофелины. Между тем вечерело.

Тучи поднялись выше, в них образовалась прогалина, сквозь которую можно было пролететь. Адмирал, задыхаясь, отдал приказ.

– Начать маневры. На взлет!

Капитан-лейтенант, резко ударив крыльями о снег, взлетел первым. Восемнадцать кораблей его эскадры стали подниматься по очереди и полетели следом, соблюдая дистанцию.

Затем взлетели тридцать два боевых корабля, и последним величественно взмыл сам адмирал.

Капитан-лейтенант, взлетевший первым, вихрем промчался по небу к самому краю туч, а оттуда устремился к лесу на противоположной стороне поля.

Двадцать девять крейсеров, двадцать пять канонерок друг за дружкой взмывали в воздух. Последние два корабля поднялись одновременно, что было грубым нарушением правил.

Капитан долетел до леса и повернул налево.

В этот момент адмирал отдал приказ: «Пли!»

Вся эскадра выстрелила одновременно: кар, кар, кар, кар.

При артиллерийском залпе один корабль поджал лапу. Это был раненый в недавней битве при Ниданатора ворон, у которого от грохота болел поврежденный нерв. Адмирал, сделав круг в небе, скомандовал: «Рассредоточиться, вольно!», и, оторвавшись от строя, спикировал на ветку криптомерии, где находилось офицерское общежитие. Строй рассыпался, и вороны разлетелись по казармам.

Лишь капитан-лейтенант не полетел в свой барак, а направился на запад, к дереву сайкати.[8]8
  Сайкати – гледичия японская (тенистое дерево).


[Закрыть]

Небо застилали хмурые тучи, и лишь над горой на западе проглядывал краешек мутного светло-голубого неба, которое словно светилось изнутри. Это взошла блестящая серебряная звезда, которую вороны между собой называли Масирий.[9]9
  Масирий – имеется в виду Меркурий.


[Закрыть]

Капитан-лейтенант стрелой спикировал на ветку сайкати. Там уже давно неподвижно сидела птица, явно чем-то встревоженная. То была канонерка с лучшим голосом во всей эскадрилье, невеста капитана.

– Кар-кар, извини, что так поздно. Устала от сегодняшних учений?

– Кар, как долго я тебя ждала. Нет, я совсем не устала.

– Это хорошо. Знаешь, нам скоро придется ненадолго расстаться.

– Но почему? Это ужасно!

– Завтра мне приказано отправиться в погоню за горным вороном.

– Говорят, горный ворон очень силен.

– Да, глаза у него навыкате, клюв острый, вид устрашающий. Однако я легко разделаюсь с ним.

– Правда?

– Да не волнуйся ты. Конечно, война есть война, кто знает, что может случиться… Так что забудь, если что, о наших клятвах, стань невестой другого.

– Я этого не переживу! Ужасно, как все это ужасно. Как мне плохо, кар-кар-кар.

– Не плачь, это недостойно. Смотри, кто-то летит.

Поспешно спикировал старший мичман. Слегка наклонив голову набок, он отдал честь и сказал.

– Кар, капитан, время вечерней поверки. Возвращаемся в строй.

– Вас понял. Мой корабль немедленно возвращается в эскадрилью. Можете вылететь первым.

– Слушаюсь, – сказал мичман и улетел.

– Ну, не плачь. Завтра встретимся в строю. Будь сильной. У тебя тоже поверка, нужно лететь. Давай простимся.

Две птицы крепко прижались друг к другу. Капитан улетел и вскоре вернулся в строй. А ворониха так и осталась сидеть, будто примерзла к ветке.

Наступил вечер.

А затем и глубокая ночь.

Тучи рассеялись, в небе цвета раскаленной стали разлился морозный свет, несколько звездочек сбились вместе и вспыхнули ярким светом. Внизу, на земле, чуть поскрипывало колесо водяной мельницы.

Наконец небо остыло, в нем появилась трещина, и вот уже небо раскололось надвое, а из пролома потянулись длинные страшные руки. Они хватали воронов и тащили их на небо. Но геройская эскадра была в полной боевой готовности. Вороны поспешно натянули узкие штаны и стремительно взвились в небо. Старшие братья не успевали прикрыть младших, возлюбленные то и дело сталкивались друг с другом.

Нет, не так.

Все было совсем не так.

Вышла луна. Голубая ущербная луна двадцатой ночи вся в слезах поднялась над восточными горами. К этому моменту эскадра воронов превратилась в сонное царство.

В лесу было тихо, лишь один молодой матрос, не удержавшись во сне на ветке, едва не свалился, страшно перепугался и спросонья выпалил: «кар».

Один только капитан-лейтенант не смыкал глаз.

– Завтра я погибну в бою, – шептал он, глядя в сторону леса, где жила его невеста.

На черной и гладкой, как ламинария, ветке сидела молодая ворониха – канонерка с прекрасным голосом. Ей снились сны – один ужасней другого.

Они с женихом летели все выше и выше в темно-синее ночное небо, взмахивая крыльями и изредка оглядываясь друг на друга. Звезды созвездия Большой Вороний Ковш, которые они называли «господин Мадзёру»,[10]10
  Мадзёру – от Ursa Major – созвездие Большой Медведицы.


[Закрыть] стали совсем близкими и такими большими, что на одной из звезд совершенно отчетливо виднелись деревья с голубоватыми яблоками. И вдруг отчего-то тела их словно окаменели, и они камнем полетели вниз. «Господин Мадзёру», – закричала ворониха и в страхе проснулась. Оказалось, что она на самом деле чуть было не рухнула с ветки. Она взмахнула крыльями, выровнялась и посмотрела в ту сторону, где должен был сидеть капитан, а потом вновь задремала. На сей раз ей приснился горный ворон в пенсне. Он сам подлетел к ним и попытался пожать капитану лапу. Капитан отмахивался от него, и тогда горный ворон вытащил блестящий пистолет и выстрелил в капитана, и капитан упал, вздыбив черную блестящую грудь. И вновь ворониха проснулась с криком: «Господин Мадзёру!»

И капитан воронов слышал все, вплоть до каждого движения ее крыльев, когда подруга усаживалась на ветке, и до мольбы к Мадзёру.

Он снова вздохнул, посмотрел вверх на это прекрасное созвездие из семи звезд и тихонько помолился про себя: «Я не знаю, что лучше – чтобы в завтрашнем сражении одержал победу я или чтобы победа досталась горному ворону. Пусть будет все так, как решишь ты. Я буду делать то, что мне предназначено, буду бороться изо всех сил – но все в твоей власти».

Вскоре на востоке чуть забрезжил серебристый свет.

Вдруг издалека, с холодной северной стороны донесся чуть слышный звук, будто звякнул ключ о ключ. Капитан, не медля, схватил бинокль ночного видения и посмотрел в ту сторону. Над чуть заметным белым перевалом в свете звезд виднелось каштановое дерево. На его ветке сидел, глядя в небо, его враг – горный ворон. Капитан отважно выпятил грудь:

– Кар, экстренный сбор, кар, экстренный сбор!

Матросы быстро попрыгали с веток, поднялись в воздух и стали кружиться над капитаном.

– На штурм! – Капитан сам повел свой отряд, устремившийся на север.

А небо на востоке сверкало как белая, только что отполированная сталь.

Горный ворон поспешно спрыгнул с ветки. Раскрыв огромные крылья, он попытался скрыться, но эсминцы уже взяли его в кольцо.

– Кар, кар, кар, кар! – От грохота выстрелов закладывало уши.

Горный ворон взмахнул крыльями и поднялся еще выше. Капитан ринулся следом и нанес, удар клювом в его черную голову. Горный ворон покачнулся и стал падать на землю. Последний смертельный удар нанес старший мичман. Глаза горного ворона подернулись серой пленкой, и его быстро остывающее тело рухнуло в снег на горном перевале, освещенном лучами первого солнца.

– Кар, старший мичман. Отнесем его труп в казармы. Кар. Поднимите его.

– Слушаюсь, – старший мичман поднял мертвое тело, а капитан воронов направился в сторону своего леса, а за ним последовали восемнадцать кораблей.

Вернувшись в свой лес, вороны-эсминцы выпускали белый пар из клювов.

– Ранений нет? Ни у кого нет ранений? – капитан заботливо обходил своих бойцов.

Наступило утро.

Солнечный свет, словно персиковый сок, залил сначала снег на горе, а затем постепенно стек вниз, пока весь снег вокруг не расцвел узорами белых лилий.

Яркое солнце бросило грустный отблеск на вершину снежного холма на востоке.

– На поверку становись! – закричал адмирал.

– На поверку становись! – закричали капитаны.

Все вороны выстроились на заснеженном поле. Капитан-лейтенант вышел из строя, и, вытягивая ноги, подбежал по сверкающему снегу к адмиралу.

– Разрешите доложить. Сегодня на рассвете, на перевале Сэпира был обнаружен вражеский корабль. Наш отряд немедленно вступил в бой и потопил врага. С нашей стороны потерь нет. Доклад окончен.

Вороны-эсминцы от бурной радости роняли на снег горячие слезы.

Адмирал воронов тоже уронил слезу и сказал.

– Отличная работа. Отличная работа. Молодцы! Произвожу тебя в капитаны третьего ранга. Поручаю тебе наградить свой отряд.

У новоиспеченного капитана третьего ранга защемило сердце, и он тоже уронил слезу, вспомнив о горном вороне, который спустился с гор, был окружен восемнадцатью воронами-кораблями и убит.

– Благодарю вас. Прошу дать разрешение на погребение тела врага.

– Разрешаю. Похороните с почестями.

Новый капитан третьего ранга отдал честь, поклонился адмиралу и вернулся в строй, после чего посмотрел на синее небо, туда, где было созвездие Мадзёру. «Господин Мадзёру, прошу вас, сделайте так, чтобы наступил мир, чтобы не нужно было убивать врагов, к которым не испытываешь ненависти, и если для этого потребуется разорвать мое тело на мелкие кусочки, да будет так». Созвездие Мадзёру поблескивало синим цветом на синем небе.

Красивая черная ворониха-канонерка стояла в общем строю, не шелохнувшись, и проливала блестящие слезы. Капитан делал вид, что не видит этого. Завтра вместе с невестой они вновь вылетят на учения. А невеста от радости время от времени так широко разевала клюв, что сквозь него било красное солнце. Но и этого капитан не видел, склонив голову на бок.

ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ МЕСЯЦА НАРЦИССОВ

[11]11
  Месяц нарциссов – слово, придуманное самим Миядзава. Скорее всего, речь идет об апреле.


[Закрыть]

Снежная ведьма выбралась из своего логова. Уши у нее торчали, как у кошки, седые всклокоченные волосы стояли дыбом. Путь предстоял неблизкий. Перелетев через блестевшие на солнце кучевые облака, висевшие над западной грядой, она устремилась вперед – далеко-далеко… А в это время по земле одиноко брел маленький мальчик, завернувшись от холода в красное одеяло. Он торопливо огибал подножье огромного снежного холма, крутого, как слоновий лоб,[12]12
  …подножье огромного снежного холма, крутого, как слоновий лоб… – Выражение «холм, как слоновий лоб» часто появляется в рассказах Миядзава, как символ грядущей беды, как предостережение того, что наступает снежная буря.


[Закрыть] мечтая о том, как, вернувшись домой, он приготовит себе вкуснющую карамель. «Сверну газету в трубочку, дуну через нее на угли – и тотчас же вспыхнут, запляшут на них синие-синие огоньки. Потом брошу на сковородку щепотку коричневого сахара, да добавлю крупного сахарного песка… Потом водички плесну – и готово. Забулькает моя карамелька!» Он только и думал, что о своей карамели – и ноги сами несли его домой. А между тем, высоко-высоко в прозрачном студеном небе величественное солнце все накаляло свое яркое белое пламя. Оно заливало светом все окрестности, освещая каждый уголок на равнине, и заснеженное поле казалось сверкающей, как драгоценность, ослепительно-белой алебастровой плитой.

Два снежных волка, свесив из пастей красные языки, трусцой бежали по самому верху холма, похожего на слоновью голову. Вообще-то снежных волков человеческий глаз увидеть не может. Когда приближается снежная буря, снежные волки прыгают верх, на лохматые тучи – и носятся по всему небу.

За волками ковылял снежный ребенок.[13]13
  Вараси – японские духи или домовые. Обычно показываются людям в виде маленьких детей – девочек или мальчиков – с собранными в пучок волосами и в кимоно. По своему поведению они точно соответствуют внешнему виду, ведут себя как дети – могут иногда устроить какую-нибудь шалость.


[Закрыть] Его красные щечки сверкали, как алые яблоки, на затылок был нахлобучен белый медвежий треух.

– Эй-эй. Не годится так далеко убегать! – упрекнул он волков.

Снежные волки обернулись, зыркнули по сторонам – и вновь помчались вперед, свесив красные языки.

Кассиопея!

Вот-вот распустятся нарциссы.

Поверни стеклянное колесо своей мельницы,

– крикнул невидимой звезде снежный ребенок, подняв глаза в голубоватое небо. Синий свет заструился с неба синими волнами, а снежные волки в невидимой дали жарко-жарко задышали, свесив свои огненные языки.

– Эй-эй! Я сказал, возвращайтесь! – крикнул им снежный ребенок и аж подпрыгнул от злости. Его четкий силуэт вдруг задрожал и расплылся, обратившись в белое свечение.

Волки навострили уши – и послушно повернули назад.

Андромеда!

Уже распустились цветки адзэми,[14]14
  Пиерис японский – красиво цветущий вечнозеленый кустарник из семейства вересковых. В марте – апреле расцветает белыми цветами. Другое название цветка «андромеда японская», вероятно, именно это название вызвало ассоциацию с созвездием Андромеды.


[Закрыть]

Раздуй огонь в своей лампе.

Снежный ребенок вихрем взвился на вершину холма. На снегу отпечаталась рябь, словно впадинки от ракушек. На вершине стоял одинокий каштан, весь увитый омелой. Ее красивые плоды-шарики отливали золотом.

– Принесите мне их, – приказал волкам снежный ребенок.

Один из волков, заметив, как блеснули крохотные зубки хозяина, взметнулся на дерево, словно упругий резиновый мячик, – и перегрыз ветку с красными плодами. Его тень с длинной-предлинной шеей распростерлась на снежном холме. Волк ободрал зеленую кожицу, раскусил желтую сердцевину – и бросил к ногам снежного ребенка, только-только достигшего вершины холма.

– Спасибо, – сказал снежный ребенок, подбирая со снега веточку, и принялся смотреть на далекий красивый город, раскинувшийся на бело-синей равнине.

На солнце ярко блестела речка, от железнодорожной станции поднимался белый дым. Снежный ребенок перевел взгляд на подножье холма. По узкой тропинке быстро шагал маленький мальчик с красным одеялом на плечах. Путь его лежал к горам, туда, где был его дом.

– Вчера он целый день толкал санки с углем. Только на сахар и заработал. Вот, теперь бредет домой один-одинешенек, – засмеялся снежный ребенок и запустил в мальчишку веточкой омелы.

Ветка угодила прямо в малыша. Тот удивленно поднял ветку и принялся озираться по сторонам. Снежный ребенок расхохотался и хлестнул кнутом.

Тут же с ультрамаринового, чистого и безоблачного, будто отполированного неба, посыпался белый-белый, как перья цапли, снег. И от этого снежная равнина внизу, и мирный пейзаж, словно сотканный из янтарно-желтого солнца и коричневых кипарисов, сделался еще прекрасней.

А мальчишка, подняв ветку омелы, зашагал себе дальше.

Но когда прекратился этот сказочный снег, небесное светило начало медленно скатываться к горизонту, продолжая и там накалять свое ослепительно белое пламя.

Откуда-то с северо-запада потянуло пронзительным ветерком. Небо стало холодным-холодным. Со стороны далекого моря послышался легкий треск, как будто прорвалась небесная ткань. И по белому зеркалу солнца замелькали, помчались наискосок крошечные крупинки.

Снежный ребенок сунул под мышку свой кожаный кнут, скрестил на груди руки, и, поджав губы, внимательно посмотрел туда, оттуда подул этот странный ветер. Волки насторожились и уставились в ту же сторону вслед за хозяином.

Ветер крепчал, выдувая снег из-под ног. В мгновение ока вершину горы заволокло белой дымкой, а весь западный край закрыла темная серая пелена.

Глаза снежного ребенка вспыхнули недобрым огнем. Небо побелело, ветер хлестал с неистовой силой, неся сухой колючий снег. Этот серый-пресерый снег мгновенно заполонил собой весь мир. Даже не разобрать – где снег, а где тучи. Вокруг заскрипело, затрещало что-то… И город, и линия горизонта – все исчезло за клубами черной дымки. Только силуэт снежного ребенка по-прежнему смутно маячил во мгле. И тут вой и рев ветра донес до него отвратительный голос:

– У-у-у… Живее-живее! Мети, мети, мети, что есть мочи! Слышишь, что я говорю, снег? Закружи, засыпь все вокруг! Некогда мне тут с тобою валандаться! Зачем я тогда привела с собой этих троих бездельников? Я сказала, живее! У-у-у! У-у-у! Снежный ребенок подскочил, будто его ударило молнией. Да это, никак сама снежная ведьма пожаловала!

Свистнул кожаный хлыст – волки в воздух взвились. Повелел снежный ребенок, еще крепче сжал губы, даже шапка слетела прочь.

– У-у, еще наддайте! Нечего лодырничать! У-у! Слышали меня?! Сегодня четвертый день месяца нарциссов. Так что пошевелитесь! У-у-у!

Всклокоченные белые космы снежной ведьмы разметались среди снега и ветра. В просветах между черными тучами мелькали ее острые уши и сверкающие золотыми искрами глаза.

У троих снежных человечков, которых ведьма притащила из западных пределов, в лицах не было ни единой кровинки. Они молча кусали губы, размахивая кнутами. Ни зги не видно – где холм, где снежный вихрь, где небо… Только носится снежная ведьма. Только слышны ее вопли, свист кожаных хлыстов, да тяжелое дыхание девяти снежных волков, бегущих сквозь снег. И среди всего этого ужаса донесся вдруг тоненький плач мальчишки в красном одеяле. Ураган сбивал его с ног.

Глаза снежного ребенка вспыхнули странным огнем. Несколько минут он о чем-то размышлял, потом вдруг что было сил взмахнул своим кнутом и побежал. Однако ошибся дорогой и наткнулся на черную гору, поросшую с южной стороны соснами. Он снова зажал свой кожаный кнут подмышкой и навострил уши.

– У-у, хватит бездельничать! Сыпьте, сыпьте. У-у! Сегодня четвертый день месяца нарциссов! У-у-у-у!

Среди порывов яростного ветра и шелеста снега слышался жалобный плач. Снежный ребенок устремился на этот звук. Волосы снежной ведьмы хлестнули его по лицу. В этот момент мальчик с красным одеялом на плечах, не в силах вытащить увязшие в снегу ноги, покачнулся и упал. Упершись руками о землю, он плакал, тщетно пытаясь приподняться.

– Набрось на себя одеяло и ляг ничком! Набрось одеяло и ляг ничком! – крикнул на бегу снежный ребенок.

Однако мальчик услышал лишь свист ветра, а увидеть он и подавно ничего не мог.

– Ляг ничком. Не двигайся! Скоро метели конец. Накинь одеяло и не вставай! – вновь крикнул снежный ребенок, возвращаясь к мальчишке.

А тот все боролся с метелью, пытаясь встать.

– Ляг, у-у-у, я сказал, лежи ничком и молчи! Сегодня не так холодно, ты не замерзнешь! – закричал снежный ребенок, проносясь мимо.

Но мальчик упрямо сжал губы и с плачем опять попытался встать.

– Нельзя вставать! – Снежный ребенок толкнул мальчишку в спину – и тот рухнул, как подкошенный.

– У, еще, еще наддайте, хватит бездельничать! У-у!

Это подлетела снежная ведьма. В ее будто разодранной пополам фиолетовой пасти торчали острющие зубы.

– Ого! Какой у нас тут хорошенький ребеночек! Ну, теперь он мой! Сегодня четвертый день месяца нарциссов, славненько будет заполучить человеченки!

– Притворись, что ты умер, – тихо сказал снежный ребенок и снова толкнул мальчишку. – Лежи. Нельзя двигаться. Нельзя двигаться.

Снежные волки крутились, как бешеные, черные лапы мелькали среди снежных туч.

– Да, да, вот так, хорошо. Насыпьте снега побольше! Не лениться! У-у-у, у-у! – Снежная ведьма снова пропала куда-то.

А мальчишка все пытался подняться. Снежный ребенок рассмеялся и еще раз толкнул его. Сгустились лиловые сумерки, хотя было не больше трех часов дня, казалось, что солнце зашло, и наступает ночь. Мальчишка совсем обессилел, он уже не пытался подняться. Снежный ребенок с улыбкой укутал его красным одеялом.

– Поспи пока. Я тебе еще одеял принесу. Ты не замерзнешь. Спи до утра – пусть тебе снятся сны про карамель.

Снежный ребенок пробежался вокруг мальчишки, и насыпал поверх него целый сугроб. Уже и красное одеяло исчезло под снегом, даже не скажешь, что тут лежит человек.

– У этого мальчишки была моя ветка омелы, – прошептал снежный ребенок и захныкал. Вот притворяшка-то!

– Сегодня будем работать до двух часов ночи. Четвертый День месяца нарциссов, нельзя спать. Сыпься снег! У-у-у! – Донесся сквозь ветер крик снежной ведьмы.

Ну, а потом солнце и в самом деле зашло – среди ветра, снега и взлохмаченных серых облаков, и всю ночь падал, и падал, и падал снег. Когда ночь была уже на исходе, снежная ведьма еще раз пролетела с юга на север.

– Ну что, можно передохнуть. Полечу-ка я теперь к морю, можете за мной не следовать. Отдохните, будьте готовы к новой работе. На славу потрудились! Отличное завершение четвертого дня месяца нарциссов!

Во тьме дико сверкнули ее глаза, иссохшие космы взметнулись в вихре, и она улетела на восток.

В долине и на окрестных холмах воцарилась тишина. Только снег сиял чистой незамутненной белизной. Небо совсем очистилось, и высоко в небе, синем, как цветы колокольчиков, замерцали звезды.

Снежные дети собрали своих волков и, наконец, обрели возможность поговорить друг с другом.

– Ну и кошмар.

– Да уж.

– Когда еще встретимся?

– В этом году еще пару раз непременно.

– Хочется поскорее на север.

– Да уж.

– Наверное, тот мальчик умер.

– Да нет, он живой. Спит себе. Завтра я там поставлю метку-

– Ну, пора возвращаться. До рассвета надо успеть.

– Хорошо. Но я никак не пойму. Видишь, три звезды созвездия Кассиопеи? Как они ярко горят. Почему же идет снег, если горит огонь?

– А это как с сахарной ватой. Крутится электрический круг – и сахар превращается в воздушную вату. Так что, чем жарче огонь, тем лучше для снега.

– А, вон оно что…

– Ну, бывайте.

– Прощайте.

Три снежных ребенка и девять снежных волков отправились на запад.

Вскоре небо на востоке замерцало, как желтая роза, засверкало янтарным цветом, запылало золотом. Холмы и равнина лежали под снегом.

Снежные волки рухнули на землю без сил. Снежный ребенок тоже уселся и рассмеялся. Его щечки снова алели как яблочки, а дыхание было как аромат лилий.

Яркое солнце величественно поднималось из-за горизонта. Утро было свежим и невыразимо прекрасным. Окрестности заливали лучи персикового цвета. Снежные волки поднялись, широко зевнули, и в открытых пастях затрепетали язычки лилового пламени.

– Следуйте за мной. Как только взойдет солнце, нам нужно разбудить мальчишку.

Снежный ребенок побежал туда, где накануне засыпал мальчишку снегом.

– Ройте здесь.

Снежные волки тут же принялись рыть снег задними лапами. Ветер уносил снежную пыль, словно дым.

Из деревни спешил человек в снегоступах и меховой накидке.

– Довольно! – приказал снежный ребенок, когда из-под снега показался краешек красного одеяла. – Твой папа пришел. Просыпайся! – крикнул он, взлетая на дальний склон, и поднял облако снежной пыли.

Мальчишка зашевелился. А к нему уже что было сил бежал человек в меховой накидке.