Текст книги "Любовь викинга (ЛП)"

Автор книги: Мишель Стайлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Вы так это называете? – Он изогнул бровь.

– У вас есть другое название?

Она вновь поднесла кубок к губам, но на этот раз отпила совсем немного. Похмелье и головная боль ей ни к чему. В ее сердце закралось подозрение, что он хочет вовлечь ее в какую-то странную игру. Ставки явно были высокими, вот только правил она не знала. Один неосторожный шаг, и она проиграет.

– Тайный выход в лес, например, – ответил он, поигрывая ножом. – От кого вы закрылись? От вашего покойного мужа? Он знал об этом?

– Это больше не важно. Рыба выполнила свое предназначение, – сказала она, отводя взгляд.

Тоннель пришлось заблокировать, чтобы лишить Эгберта шанса незаметно пробраться в замок. Но что толку пускаться в объяснения? Меньше всего ей хотелось бередить тяжелые воспоминания и делиться с норманном печальной историей своего брака. Ее муж лежит в земле, и с ним все его войско. А она скоро ляжет в постель Бранда Бьернсона. Внезапно ей захотелось, чтобы пир длился вечно. Она умела постоять за себя при свете дня, но что будет ночью?

– Это важно. Для меня.

– Хорошо. – Она сложила руки на коленях и крепко сцепила их. – Мой покойный муж знал о тоннеле. Отец доверял ему и незадолго до смерти раскрыл все секреты замка. Наверное, его прорыли римляне перед тем, как покинуть наши края.

В его глазах заплясали огоньки.

– То есть, не эльфы и не феи?

– Нет. Изначально тут жили римляне, по крайней мере, так утверждала бабушка. Отец говорил, будто бы они зарыли на нашей земле серебро. Но, поскольку найти его не удалось, мы решили, что бабушка выдумала эту историю.

– Зачем было Эгберту возвращаться через тоннель?

– Я не рассчитывала, что он победит. Я была в Эофорвике во время первого штурма. И видела толпы норманнов с их сверкающими мечами и топорами в руках. Все постройки лежали в руинах, даже собор сгорел. Когда я была там в последний раз, зола еще тлела. Так что я знала, чем обернется его попытка отбить город.

Его синие глаза цепко рассматривали ее. А потом он расслабился и улыбнулся.

– Наконец-то я понял! Вы ждали, что муж вернется с поджатым хвостом, и не хотели, чтобы он застал вас врасплох. Сказали бы прямо, чем говорить загадками.

Эдит неловко повела плечами.

– Мне нравится иметь план на все случаи жизни.

– Смотрю, ваша кузина вовсю веселится, – меняя тему, сказал он и кивнул в сторону Хильды, зажатой между двумя норманнами.

Эдит стиснула пальцы. Она была рада, что он отвлекся от неприятной темы, но теперь у нее появилась новая причина для беспокойства – Хильда. Присмотревшись, она поняла, что веселье кузины было наигранным. Слишком уж пронзительно она смеялась, слишком нервно жестикулировала.

– Кузине нравятся пиршества гораздо больше, чем мне. Пригласить ее сюда, чтобы вы могли побеседовать?

Она привстала, но тяжелая рука Бранда легла ей на плечи и пригвоздила обратно к сиденью. Он отрицательно покачал головой, и тяжелая золотая гривна на его шее блеснула в факельном свете.

– Не надо. Пусть себе развлекается.

Эдит быстро взглянула на Хильду. Рука кузины покоилась в опасной близости от ножа.

– Уверена, она не будет против. Я все же позову ее.

– Оставьте ее в покое, – сказал он непререкаемым тоном и уже без улыбки. – Она далеко не глупа и понимает, кто здесь главный.

– Она умна, – согласилась Эдит. – Но импульсивна. Действует сгоряча, а потом сожалеет.

– Успокойтесь и перестаньте использовать ее в качестве щита. Сейчас она вполне довольна тем, что не сидит взаперти на кухне. – Его пальцы нежно, подобно крыльям бабочки, ласкали ее запястье с внутренней стороны.

– Это пока.

Она неотрывно смотрела на Хильду, едва замечая ласку его пальцев. Но вот кузина расслабилась и, прикрыв ресницы, рассмеялась в лицо своему собеседнику. Эдит с облегчением выдохнула.

– А что может испортить ей настроение?

– Хильда не любит норманнов. Они сожгли ее дом и убили мужа, – объяснила Эдит, пытаясь незаметно отстраниться. Внезапно он сам отпустил ее.

– Но она приняла своего нового господина. – Бранд Бьернсон сделал глубокий глоток из кубка.

– Надеюсь, так оно и есть. А еще я надеюсь, что ваши люди не станут вести себя как завоеватели и относиться к моей кузине как к одному из своих трофеев.

– Хотите поучить меня, как управлять моими людьми? Пора бы вам, нортумбрийцам, начать уважать нас, а не считать неотесанными болванами. Женщинам, живущим под моей крышей, можно не бояться насилия.

– Я лишь высказала свое наблюдение. – Она потянулась за кубком и сделала глоток. Напиток опалил ее горло, заглушая мысли о предстоящей ночи. – Уважение нужно заслужить.

– Я подумаю над вашими словами. – Коснувшись ее щеки, он развернул ее лицом к себе. – Скажите, где вы купаетесь?

– Что? – Эдит недоуменно моргнула. – Где мы купаемся? Обычно мы ходим на озеро. Правда, наш священник считает, что частые ванны ведут к грехопадению.

– Его мнение меня мало заботит.

Она прижала ладонь к животу. Грехопадение. Без сомнения, священник сурово осудил бы ее. Скоро ее бессмертная душа будет навеки проклята, но пути назад нет.

– Меня теперь тоже.

Он широко улыбнулся.

– Вот и славно.

Внезапно раздался пронзительный крик. Обернувшись, Эдит с ужасом увидела, как один из норманнов с хохотом усадил Хильду к себе на колени. Та опять вскрикнула и толкнула его в грудь, вызвав новый взрыв хохота. Эдит ударила кулаком по столу. Все, кто был на пиру, замолчали и уставились на нее.

– Так вот как привыкли вести себя ваши люди? – спросила она. – Моя кузина заслуживает, чтобы к ней относились с уважением.

Бранд пожал плечами.

– Хререк хорошо обращается со своими женщинами. Она просто не оценила его манеру ухаживать.

– Хильда не его женщина!

– Пока.

Эдит едва сдерживала ярость. Как он высокомерен!

– Пусть не смеет к ней прикасаться, пока не получит ее согласия.

– Вы драматизируете. Это такая игра. Она приносит удовольствие им обоим. – Бранд наклонился ближе. – Хререк знает о моих убеждениях и не станет перегибать палку. Мои люди по-прежнему подчиняются мне и слушаются моих приказов. Ваша кузина в безопасности. Никто не тронет ее против воли.

Хильда бросила на нее отчаянный взгляд, и Эдит поняла – еще мгновение, и случится катастрофа. К счастью, она знала, как надо действовать. При жизни Эгберта она не раз выручала кузину из подобных ситуаций.

Она встала, расправила юбку и громко заговорила – так, чтобы ее голос был слышен во всех уголках зала:

– Хильда, если ты достаточно навеселилась, я прошу тебя удалиться и не мешать мужчинам пировать.

В зале стихло. Хильда залилась краской, но ее ухажер лишь крепче за нее ухватился. Тогда она размахнулась и влепила ему звонкую пощечину. А потом, осознав, что натворила, побелела как мел. Гробовая тишина взорвалась. Норманны все как один обнажили мечи.

– Он ущипнул меня за зад! В следующий раз получит ножом прямо в сердце!

– Хильда, нам пора оставить мужчин. Мы уходим немедленно. – Она молилась, чтобы в этот вечер не пролилась кровь. – Ты же знаешь, на пирах чего только не бывает. Пусть мужчины спокойно общаются, вкушают угощение и напитки. Наша медовуха славится на всю округу. Ее варил еще мой отец.

Норманн, который удерживал Хильду, начал протестовать на своем наречии, но Бранд жестом остановил его, и тот нехотя ослабил хватку. Хильда выдернула из его рук подол своей юбки.

– Женщины хотят уйти. Не мешай им, – прогремел голос Бранда. – Думай, что делаешь, Хререк. Эти женщины под моей защитой. Если ослушаешься меня, тебе придется ответить перед фелагом.

Процедив что-то сквозь зубы, норманн отпустил Хильду.

– Спасибо, – прошептала Эдит. Облегчение затопило ее. Он распознал опасность и понял, какую хитрость она пыталась провернуть. Плохо лишь то, что теперь она перед ним в долгу.

Он коснулся ее рукава.

– Ваша кузина дерзкая штучка. С Хререком лучше не ссориться, особенно когда он не в настроении. Что же. Ступайте, но мы с вами еще не закончили.

– На это я и не надеялась. Я помню о нашем соглашении. – Все ее существо предательски затрепетало. Собравшись с духом, она попросила за Хильду: – Но я не хочу, чтобы моей кузине навязали такое же.

Его глаза заискрились смехом.

– Я привык иметь только одну женщину за раз. Так проще.

Ее моментально бросило в жар. Нравится ей это или нет, но судьба надолго приковала ее к этому человеку. Вот только она не имела ни малейшего представления, что станет с нею, когда она ему надоест.

– Я не о том. Разрешите ей принять постриг в монастыре, если она того хочет. Это лучше, чем стать игрушкой в руках норманна, перебравшего медовухи.

На его щеке дернулся мускул. Багровая полоса шрама над золотой гривной отчетливо выделялась на шее.

– Почему вы просите за нее? Разве вам не все равно? Она же была любовницей вашего мужа. Вы должны ненавидеть ее.

Эдит вскинула голову. Неужели этот норманн впервые слышит о милосердии? Конечно, ей было не все равно!

– Хильда моя родственница. Она заслуживает уважения. Я не хочу, чтобы ее, словно вещь, пустили по рукам. У нее и так была нелегкая жизнь. Подробности моего брака вас не касаются, но я знаю, каким человеком был мой муж.

– Я приму ваше мнение во внимание. – Он повел рукой. – Раз уж вы так вежливо просите.

– Вы очень добры. – Она протянула руку, и кузина, бросившись к ней, вцепилась в ее ладонь ледяными пальцами.

– Куда мы пойдем? – прошептала Хильда.

– Подальше отсюда, – вполголоса ответила она. – Впредь постарайся держать себя в руках. Ты чудом избежала беды. Но я не знаю, смогу ли уберечь тебя, если ты и дальше будешь вести себя настолько неосмотрительно.

Хильда побледнела.

– Я… я постараюсь.

– А теперь идем, только медленно. И не смотри им в глаза.

– Я поняла.

Под взглядами норманнов Эдит повела Хильду к выходу. Но не успела сделать и десяти шагов, как услышала возглас Бранда:

– Стойте!

По ее спине заструился пот. Что на сей раз не так?

– Что вам угодно, господин?

– Леди Хильда, если желаете, вы можете удалиться в монастырь, – произнес Бранд, сделав ленивый жест. – Леди Эдит предположила, что вы не хотите жить здесь, а мои люди вам не по нраву.

Эдит уставилась на него в немом потрясении. Он предоставил Хильде выбор – в отличие от Эгберта. Огонек надежды затеплился в глубине ее души. Возможно, этот норманн вовсе не варвар, как ей показалось сначала.

Стоя с опущенной головой, Хильда переминалась с ноги на ногу.

– Хильда, ты понимаешь, что тебе предлагают? – тихо спросила Эдит. – Ты сможешь начать все сначала. На новом месте, вдали от этих людей. Скажи им громко, чего ты хочешь. Не молчи. Ты под моей защитой.

– Я хочу остаться. – Хильда внезапно выпрямилась и расправила плечи. Ее светлые волосы переливались в свете факелов. – Я не брошу леди Эдит на произвол судьбы. Что бы вы о ней не думали, она благородная леди. Если ее заставили остаться, останусь и я. Но я требую дать мне право самой выбрать себе мужчину. Полагаю, у северных женщин есть такая привилегия.

– Ух ты, говорит прямо как норвежка! – крикнул кто-то, и зал взорвался хохотом.

Эдит удивленно моргнула. Она привыкла считать, что Хильда живет в ее замке лишь потому, что у нее нет другого пристанища, или же потому, что ей нравится наслаждаться своим влиянием в статусе любовницы Эгберта. И она точно знала, как сильно Хильда боится норманнов.

– Я тебе искренне благодарна, Хильда, – пробормотала она, – но ты понимаешь, что делаешь?

– Ты пожертвовала собой ради нас. Я подслушала на кухне историю о том, как все было, – понизив голос, сказала Хильда. – Поэтому я не могу бросить тебя. Твоя храбрость и мне придала мужества. Прости, кузина, я была так эгоистична. Зря я в тебе сомневалась. Позволь мне помочь тебе стать лучшей наложницей. Теперь я понимаю, без тебя нам не справиться с этим зверем.

Эдит украдкой пожала ее руку. Огромное чувство вины нахлынуло на нее. Она считала кузину законченной эгоисткой, а та оказалась ее почти единственным союзником.

– Что ж, значит, будем присматривать друг за дружкой. – Она сморщила нос. – Кроме того, я сильно сомневаюсь, что нам понравилось бы в монастыре.

Хильда содрогнулась.

– Я точно не смогла бы молиться с утра до вечера.

– Решено, – заключил Бранд. – Вы обе добровольно решили остаться. Леди Хильда, решайте сами, с кем разделить ложе. В Норвегии у женщин и впрямь есть право на выбор. Пусть так же будет и в Йорвике.

Эдит поклонилась Бранду. Она недооценила его. Едва почуяв опасность, он сделал все, чтобы разрешить ситуацию миром.

– Тогда мы прощаемся и уходим, – громко объявила она.

– Ступайте. А вы, леди Эдит, согрейте пока мою постель, – сказал он, тоже повысив голос. – Я присоединюсь к вам позже.

Эдит с трудом сглотнула. Вот и произнесены слова, которых она, не в силах проглотить ни кусочка, со страхом ждала на протяжении всего пира. В отличие от Хильды, она уже сделала свой выбор.

– Обычно я сплю в своих покоях. Мой муж… – Ее голос угас под его тяжелым взглядом.

– Теперь вы моя наложница. Или вы забыли об этом маленьком обстоятельстве? Вы будете спать там, где я прикажу.

Его взгляд сфокусировался на ее губах. Она невольно вспомнила их утренний поцелуй и, словно он только что прервался, ощутила легкое покалывание на губах. Взмахом руки она прогнала это воспоминание. Он не посмеет повторить это на глазах у всех.

– И где же? – Ноги у нее подгибались, когда она через силу сделала реверанс.

Его лицо озарила широкая улыбка, и все в зале грубо захохотали.

– Как где? Я же сказал. В моей постели, конечно же.

Сделав паузу, он окинул ее жарким взглядом, и голова у нее пошла кругом. Наверное, она выпила слишком много медовухи. Эдит отчаянно захотелось присесть, чтобы стены вокруг перестали кружиться.

– Это приказ? – Она вздернула подбородок.

– Приказ. Верю, что вы его выполните.

– Очень хорошо. Я буду в ваших покоях, а не у себя. – Кровь застучала у нее в ушах при мысли, что ей придется превозмочь себя и приложить все силы, чтобы доставить Бранду удовольствие. Только так получится защитить все, что ей дорого.

– Подождите.

– Что-то еще, господин?

В два шага он догнал ее и прижал к своему твердому телу. В отличие от Эгберта, в нем не было ни капли жира. Он был воином, целиком и полностью. У нее перехватило дыхание. И зачем она его спровоцировала?

– Вот это. – И его рот накрыл ее губы.

Поцелуй, словно клеймо, опалил ее, оставляя на губах его медовый, неуловимо мужской привкус.

Наконец он отпустил ее под громкий свист и возгласы своих соплеменников. С пылающим лицом Эдит провела ладонью по саднившим губам, стирая его поцелуй.

– Зачем вы это сделали? Я вас о том не просила!

Она злилась – и на него, и на себя, ибо ее тело молило о продолжении. Она сложила руки поверх внезапно занывших грудей.

Он провел пальцем по ее щеке, оставляя жаркий след на ее коже.

– Не прячьтесь от неизбежного, леди Эдит. Вам понравится. Я вас уверяю.

Подобрав юбки, она побежала прочь из зала, слыша, как в спину несется смех. Его поцелуй стал наглядным доказательством того, сколь мало у нее было власти над собственным телом.

Глава 5.

– Спасибо тебе, что спасла меня, Эдит, – сказала Хильда, расчесывая ее волосы. Под взмахами щетки они заблестели точно вороново крыло. – Воистину, ты настоящая героиня. Если бы не ты, тот норманн мог бы…

– Не могла же я стоять и смотреть, как тебя убивают. – Она издала сдавленный смешок. Когда они ушли с пира, Хильда настояла на том, чтобы помочь ей раздеться и приготовиться к ночи. Эдит не противилась. В ее памяти всплыли поучения матери о том, что настоящей леди пристало покорно терпеть плотскую любовь – правда, только ради того, чтобы зачать ребенка.

Эдит закусила губу. Лучше не думать о детях и не вспоминать о том, как Эгберт ударил ее в живот, когда она осмелилась заступиться за провинившуюся служанку. В тот день, потеряв ребенка, ее прекрасного маленького сына, она потеряла надежду стать матерью и возненавидела мужа и его ласки. Слава богу, с тех пор он перестал брать ее в свою постель.

А теперь его бывшая любовница рассматривает ее оценивающим взглядом.

– Что ты хотела сказать, Хильда? – спросила она, ожидая услышать очередную тираду о норманнах и их жестокости.

– Кузина, теперь я понимаю, что вела себя глупо. Мне казалось… они такие же, как Эгберт, но…

– Эти норманны совсем другие. – Эдит забрала у нее щетку и несколько раз с силой провела по волосам.

– Опять ты за свое. Вспомни шрам на шее Бранда Бьернсона! Не сомневаюсь, мать и впрямь пыталась его задушить. – Хильда вздрогнула. – Хорошо хоть, что этот дикарь умеет держать своих людей в узде.

– Шрамы есть у всех воинов. А Бранд Бьернсон, по слухам, провел на войне всю жизнь. – Эдит отложила щетку. – Я слышала, он лучше всех проявил себя во время восстания. Якобы мятеж удалось подавить в основном благодаря его усилиям.

Кивнув, Хильда принялась мерять шагами комнату, словно ее беспокоило что-то еще. Эдит вздохнула. Переживания Хильды и необходимость выслушивать их тяготили ее. Будто у нее мало своих проблем. Память о поцелуе Бранда четко отпечаталась у нее в голове.

Ее тело мечтало поверить, что с ним все может быть по-другому. Никогда прежде она не испытывала такого парящего, такого волнительного трепета в душе. Даже в период помолвки, когда Эгберт приложил все усилия, чтобы она почувствовала себя самым бесценным в мире предметом. Она не представляла, как поведет себя Бранд, если у нее не получится доставить ему удовольствие, но умом понимала: все мужчины одинаковы. Ее передернуло от воспоминания о том, как Эгберт мстил за ее беспомощность в постели – сперва ехидными замечаниями, а потом ударами кулаков.

– Скажи мне что-нибудь, Хильда. Что-нибудь, что придало бы мне мужества.

– Ты должна знать одну вещь. Я никогда не спала с ним. По крайней мере, в прямом смысле, – выпалила Хильда и села на пол у ее ног. – Он не мог… По какой-то причине он потерял способность… Он считал, что это твоя вина.

Эдит замерла. Никогда? Эгберт утратил мужскую силу?

– Но я думала…

– Он просто не мог. – Хильда отвернулась. – Он ложился в постель пьяным, трогал меня и засыпал. После того, как ты спасла мою жизнь, ты заслуживаешь знать, как все было на самом деле. Когда я приехала к вам, он обманул меня. Сказал, что именно он замолвил за меня слово и уговорил тебя разрешить мне остаться. А после пригрозил отдать на потеху норманнам, если я не стану его слушаться. Ты же по-настоящему защитила меня. Боже, я так перед тобой виновата.

– Ты же моя родная кровь. Разве могла я поступить иначе?

– Он ясно дал мне понять, что выставит за дверь, если я откажу ему. Но поначалу я все равно пыталась сопротивляться. И тогда он обозвал меня дурой и дал мне пощечину. Знаю, я поступила плохо, но мне было страшно. Очень страшно.

– Узнаю своего покойного мужа, – пробормотала Эдит. Все ее мысли спутались.

– Ты не представляешь, что я пережила, когда на нас напали норманны. Моя жизнь оказалась разрушена. Я боялась потерять то немногое, что у меня осталось. – Она опустила голову. – Приехав сюда, я так завидовала тебе и твоему благополучию. Наверное, именно поэтому я в конце концов ему уступила. Только сейчас я осознаю, насколько была неправа.

– Неважно. Теперь все в прошлом. – Она испытала внезапное торжество. Он ничего не мог. Даже с Хильдой.

– Ты правда меня прощаешь? – Хильда залилась слезами.

Эдит стало чуть легче. Возможно, не она одна виновата в том, что потерпела крах на супружеском ложе. Кто знает, чем обернется грядущая ночь, когда она возляжет с Брандом Бьернсоном? Ее чутье подсказывало, что этот мужчина сильно отличается от ее бывшего мужа.

Взяв Хильду под локоть, она подняла ее на ноги. Хоть какие-то перемены к лучшему: теперь она перестанет испытывать боль от общения с кузиной.

– А теперь ступай. Достаточно волнений для одного вечера.

Хильда улыбнулась уголками губ.

– Понимаю, о чем ты. Бранду Бьернсону едва ли понравится заниматься этим при свидетелях. Ах, у меня просто растаяло сердце, когда он поцеловал тебя. Ты ему нравишься, уж я-то разбираюсь в таких вещах. Тебе стоило сказать ему что-то любезное, а не вытирать рот, словно он испачкал тебя.

– Он нарочно устроил этот спектакль, чтобы напомнить о моем положении. Я ему не жена. Я наложница, существующая для его услады, и только. – Она машинально коснулась своих саднящих губ.

Хильда взъерошила ее волосы, и они черными волнами упали на ее плечи.

– Ну вот. Теперь ты просто прелесть. Жаль, что Эгберт разбил зеркальце твоей матери, и ты не можешь своими глазами увидеть, какая же ты красавица.

Зеркальце раскололось во время их последней ссоры, когда Эдит отказалась отдать мужу драгоценности ее матери. Она нечасто брала его в руки, не обольщаясь насчет своей внешности, но эта вещица была дорога ей как память. Эдит бережно хранила детские воспоминания о том, как мать, держа в руке зеркальце, расчесывала свои роскошные волосы. Иногда она позволяла и дочери посмотреться в него. Жаль, что она не унаследовала материнскую красоту. Ее собственные черные волосы казались блеклыми по сравнению с ярко-рыжими, почти красными кудрями ее матери.

– Эгберт забыл, что разбитое зеркало это плохая примета. Так что во всех своих бедах он виноват сам, – произнесла она, сдерживая дрожь в голосе.

Хильда хихикнула.

– Наверное, ты права. Об этом я как-то не задумывалась.

– Я знаю, что я права. – Она накрыла руку кузины своей, собираясь затронуть самую неприятную тему. – Скажи, а он…

– Не избивал ли он меня? – закончила за нее Хильда. – После той пощечины – никогда. Думаю, я была для него чем-то вроде любимой собачки. Если верить сплетням, которые распространяли слуги, он копил свою злость, чтобы выместить ее на тебе. Просто он завидовал тому, как хорошо ты управляешь поместьем. Я часто слышала его брюзжание по этому поводу.

На глазах Эдит выступили слезы. В каком-то смысле ее утешал тот факт, что даже муж признавал ее способности, но сейчас они ничем не могли ей помочь. Бранд хотел от нее совсем другого. Как хорошая хозяйка она была ему не интересна.

– Мы вернем себе нашу жизнь. – Она стиснула ладонь Хильды. – Я должна в это верить.

– Будь ласкова с Брандом Бьернсоном. – Пальцы Хильды выскользнули из ее руки, и Эдит поняла, что кузина не больше ее верит этим словам. – Как говорила моя матушка, когда мужчина доволен на ложе, тогда и всем вокруг жить хорошо.

– Впервые слышу эту поговорку.

– От этого она не становится менее правдива. Ты справишься, Эдит. Не спорь и не ссорься с ним, лучше употреби все усилия на то, чтобы ему было хорошо. Я в тебя верю. Мы все рассчитываем на тебя. – Покончив с напутствиями, Хильда вышла из спальни.

– От этого мне еще страшнее, – прошептала Эдит, когда за нею захлопнулась дверь.

* * *

В спальню проникли розовато-серые лучи рассвета. Эдит лежала на кровати, не смея пошевелиться. Последние звуки пиршества давно стихли, но Бранд так и не пришел.

Она свернулась калачиком. Смешно – сперва ей было страшно, что он вот-вот явится, а теперь она гадает, почему же он не пришел. Но спуститься и поискать его она не решалась.

Как-то раз, на заре ее брака, она вот так пошла искать загулявшего Эгберта. А когда нашла, получила затрещину. Ночь, проведенная в его спальне, пробудила ужасные воспоминания обо всех тех моментах, когда он бывал ею недоволен, хотя после признания Хильды ей и стало немного легче. Прикосновения Эгберта всегда были ей неприятны, не вызывая ничего кроме омерзения. А от поцелуя Бранда все ее тело охватило огнем.

Но чего еще ожидать от норманна с такой репутацией, как у Бранда Бьернсона? Должно быть, нашел себе постель потеплее. А вчерашнее представление разыграл, чтобы ее унизить и только. Но хватит. Она стукнула кулаком по кровати.

Она не станет лежать тут и тратить время на бессмысленное ожидание.

Эдит знала, как только люди в замке проснутся, они начнут сторониться ее и отводить глаза. Она много раз проходила через это после стычек с мужем и отказывалась переживать это унижение снова. Довольно.

– Я выполнила приказ. А теперь буду делать, что захочу.

Она оделась, оставив волосы распущенными. А потом, решив не застилать кровать – пусть знает, что она провела тут всю ночь, – без оглядки вышла из комнаты.

В замке стояла тишина. Норманны лежали вповалку там, где их сморил сон, и она осторожно пробиралась между спящими телами, источающими запах пивного перегара. Совсем как после пирушек Эгберта.

Небо снаружи окрасилось нежно-розовым цветом. Эдит полными легкими вдохнула в себя чистый утренний воздух. Ее любимое время. Можно составить планы на день, не боясь, что тебе помешают. На мгновение она позволила себе поверить, что ничего не изменилось. Что она по-прежнему дома.

Прогулявшись до конюшен, она обнаружила, что в стойлах стоят норманнские жеребцы. После отъезда Эгберта тут стало тихо, теперь же изо всех углов доносилось лошадиное фырканье и мягкое перетоптывание копыт. Большая конюшня вновь ожила. Эдит подошла к своей кобылке Мире и потерла ее нос.

– Наверное, никак не можешь взять в толк, откуда взялись все эти лошади, да, Мира?

С негромким ржанием кобыла потянулась к ее ладони, выпрашивая угощение.

– Увы, я ничего тебе не принесла, – вздохнула Эдит. – Могу предложить разве что сено.

Она прошлась по конюшне, собирая сено, и нахмурилась, увидев, что тот, кто вчера задавал корм лошадям, разбросал его по всему полу. Мира недовольно фыркнула, когда Эдит положила сено в кормушку.

– У меня нет яблок, и не проси. Они появятся не раньше осени. – Она ласково почесала Миру за ушами, пока та жевала, опустив голову. Строго говоря, Мира тоже перестала быть ее собственностью, но эта кобыла была не просто животным, на котором она ездила верхом. Она была верным другом, а дружба не признает преград.

Пальцы Эдит замерли на лошадиной гриве. Оставалось только надеяться, что Бранд отличается от Эгберта еще и своим отношением к женщинам, которые любят ездить верхом. Она не откажется от этих поездок, несмотря на любые запреты.

– Я попробую раздобыть тебе морковку или пастернак, – пообещала она, когда Мира подняла голову. – Надеюсь, Бранд не станет жадничать. И разрешит мне ездить верхом.

Она еще немного поговорила с лошадью, а потом вышла наружу, попутно составляя в уме список работ во дворе и на конюшне. Если не следить за мелочами, вроде разбросанного сена или покосившегося забора, то потом не оберешься проблем. Однако теперь, напомнила она себе, все это не ее забота. Бог знает, хорошо ли подкованы их лошади и сколько железа может понадобиться норманнам. Ее первым порывом было пойти проверить, достаточно ли железа в кузнице, но усилием воли она остановила себя.

Эдит прижала пальцы к вискам. Все это больше ее не касается. У нее осталась одна обязанность – ублажать Бранда в постели. Да и этого пока не вышло сделать. Пребывая в самом мрачном настроении, она пнула камешек, и тот, завертевшись, покатился по земле.

Внезапно она уловила краем глаза какое-то движение за конюшней и поняла, что уже не одна. Все ее тело напряглось. Ей нельзя быть здесь. Бранд четко распорядился, чтобы она ждала его в спальне.

Ее мысли заметались. Нужно придумать, что сказать в свое оправдание на случай, если это один из норманнских воинов. Какую-нибудь правдоподобную отговорку. Она молилась, чтобы не пришлось пускать ее в ход.

Человек тем временем приближался. Бранд. Его волосы поблескивали, словно он только что искупался. Рубаха липла к груди, обрисовывая рельефные мышцы. Он был крупным мужчиной, но его тело было подтянутым, без капли лишнего жира.

Ее сердце неровно забилось. Кто дал ему право так хорошо выглядеть по утрам, в то время как она сама похожа на пугало? Но прятаться было уже поздно, и она отряхнула юбку, смахивая приставшие к ткани соломинки.

Он остановился. Под его взглядом, неспешно заскользившим по ее фигуре, она расправила плечи, мысленно ругая себя за то, что не прикрыла волосы. Никакая она не красавица, как заявила вчера Хильда, скорее похоже, будто ее волоком протащили через плетень.

– Так рано, а вы уже на ногах, леди Эдит, – крикнул Бранд. – Готовы во всеоружии встретить новый день? Или у вас другие планы?

– Мне не спалось. – Эдит сцепила руки в замок, чтобы перестать отряхивать с платья сено. Почему он поставил вопрос так, словно она замышляет что-то дурное? – Я выполнила ваш приказ. Я ждала вас в ваших покоях.

Он изогнул бровь.

– Оказывается, вы умеете не только отдавать приказы, но и выполнять их. Это радует.

Эдит стиснула кулаки. Он был так уверен в том, что она подчинится, что даже не удосужился это проверить! Больше она не повторит этой ошибки и не будет ночь напролет смотреть в потолок его спальни. Если нужно, пусть сам приходит в ее покои.

– Была ли причина, которая помешала вам прийти ко мне? – спросила она и немедленно пожалела о своих словах.

Он склонил голову набок.

– Вчера вы были похожи на испуганного зайца. Мне же нравится, когда женщина сама, без принуждения ложится со мной в постель. Удовольствие должно быть взаимным. Но некоторые из моих соплеменников не понимают этого, вот и пришлось поставить на вас свое клеймо.

Эдит отвернулась. Его низкий гортанный голос обволакивал все ее существо. Страх перед близостью с ним был настолько велик, что она вновь неправильно истолковала его поступки.

Слова застряли у нее в горле. Нет, извиняться за свои поспешные выводы она не станет. Он этого не заслужил. Так поступила бы прежняя Эдит, которая покорно терпела насмешки Эгберта. Теперь, когда она узнала о его хитрости, нервное напряжение немного отпустило ее. Она больше не допустит, чтобы над ней издевались.

– Я предпочла бы, чтобы за мной ухаживали как-то иначе. Но увы. Мы не всегда получаем то, что нам хочется.

Он подошел ближе и, взяв ее за подбородок, развернул ее лицо к себе. Их глаза встретились, и она утонула в его синем, словно глубокое озеро, взгляде.

– Нам незачем спешить. Я не хочу просто уложить вас в постель. Мне нужно от женщины нечто большее.

Внутри у нее запорхали бабочки, и она прижала ладонь к животу, пытаясь унять это ощущение. Что хочет получить от нее этот великан?

– И как же принято ухаживать у норманнов?

– Сперва мне нравится познать разум женщины, а потом уже ее плоть. Те времена, когда мне было достаточно просто иметь возле себя чье-то теплое тело, давно прошли.

Ее охватил внезапный гнев. Она провела бессонную ночь, а он даже не собирался с ней спать! Какая циничная уловка, и все лишь бы проучить ее.

– Тогда зачем было заставлять меня всю ночь мучиться? Чего вы хотели этим добиться?

Он взял ее лицо в ладони. От этого легкого прикосновения тепло разлилось у нее внутри, закрутилось жаркой спиралью внизу живота, и ей захотелось прижаться к его мощному телу.

– Неужели вы так сильно по мне скучали? – прошептал он, опаляя дыханием ее ухо. – Поэтому вы так злитесь? Я запомню, что вы не любите ждать. Мы познаем страсть, скоро, сегодня же.