Текст книги "Полный карман песка (ЛП)"
Автор книги: Мишель Лейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– Как дела, Коул? – спрашивает он достаточно любезно.
В то время как его вопрос невинен, язык его тела говорит совсем иное, и это беспокоит меня. Оно произносит: «Она моя», но это совсем не так. Оно предупреждает: «Назад», но я не хочу, чтобы Коул отступал. Оно также сообщает: «Я буду бороться за нее», а у меня это вызывает ненависть. В общем, мне совершенно не нравится то, что я вижу.
Коул останавливается в нескольких шагах, его голубые глаза скользят по Джейсону. Он снова кивает:
– Джейсон.
В комнате повисает напряжение. На лице Коула обычное выражение – странная пустота. За исключением хмурости, которую иногда он обращает на меня, это выражение лица он носит чаще всего. Но не его выражение создает напряжение в комнате. А то, как он стоит напротив Джейсона, словно ждет его движения. И это создает ощущение что, несмотря на тот факт, что они работают вместе, между этими двумя нет любви.
Эмми, словно чувствуя повисшее в воздухе напряжение, заползает ко мне на колени и засовывает большой палец в рот. Коул краем глаза перехватывает ее движение и переводит взгляд на нее. Его жесткое выражение смягчается, а губы кривятся. Лишь в уголках. Это не улыбка, но для Эмми, должно быть, этого достаточно; она бросает на него взгляд, ее голова покоится на моей груди. Я вижу, как поднимается ее крошечная ручка, а пальцы один, два, три раза приветливо машут.
Он снова переводит взгляд на Джейсона. Они не обменялись ни словом, но Джейсон перемещается влево, уходя с пути Коула. Коул оседлывает стул через два от того, на котором сидим мы с Эмми. Он поднимает меню, словно говоря, что, что бы еще ни произошло, какие бы подводные течения ни топили всех остальных, на него они не повлияют.
Джейсон уходит, не говоря ни слова, и приближается Джордан, вьется вокруг Коула, словно пчела, притягиваемая его необычной разновидностью меда. Она смотрит на него, бесстыдно опершись локтем и крутым бедром на барную стойку. Все, чего ей не хватает, – это жвачки, чтобы надуть ее, а затем лопнуть пузырь.
– Что я могу предложить тебе, красавчик?
Коул даже не смотрит.
– Думаю, они пришли сюда первыми. Возьми заказ у них, но включи в мой счет.
– В этом нет необходимости, – произношу я.
Коул переводит взгляд своих красивых голубых глаз на меня, пригвождая к месту. Какое-то время он молчит. Только заставляет меня таять под этим взглядом.
– Я знаю. Но поскольку вам так и не досталось кексов…
– Но это была не ваша вина.
Он пожимает плечами, его взгляд падает на Эмми. Он подмигивает ей, прежде чем возвращает свое внимание к меню. Я смотрю вниз, вижу, что она ухмыляется. Что в нем привораживает ее? Я читаю это на ее лице так же ясно, как чувствую на своем.
«Может, это генетическая слабость, что передалась ей от меня? Словно Коуломания, или зависимость от Коула?»
Он, кажется, притягивает ее так же неотвратимо, как и меня.
– По мне, так все в порядке, девочки, – присоединяется Джордан. – Никогда не спорь с потрясающим мужчиной, который хочет тебе что-то купить. – Она сверкает своей улыбкой в сторону Коула, но он, кажется, даже не замечает, продолжая изучать меню.
В конечном счете, я заказываю Эмми жареный сыр с мелким картофелем, даже не уверенная, что она будет сейчас есть, а себе беру сэндвич с цыпленком. Джордан уверяет меня, что это – просто умереть, и единственное, что может сделать его еще лучше – это «Кровавая Мэри».
– Лучше не надо, но спасибо, – отвечаю я задумчиво.
– Что я могу предложить тебе, Коул? Что-нибудь из того, что видишь, вызывает аппетит? – спрашивает она, невозмутимая в своей погоне за его вниманием. Мне немного
стыдно за нее. Но я благодарна, что, кажется, она слишком пьяна, чтобы на самом деле беспокоиться, что выставляет себя дурой.
– Двойной чизбургер комбо. С собой, – говорит он, кладя меню обратно на место и вставая. – Я сейчас вернусь.
Он уходит, направляясь к двери с универсальным знаком, обозначающим мужскую комнату. Мы с Джордан смотрим ему вслед.
– Проклятье на этого мужчину! Он так хорошо сопротивляется моему шарму. Я делаю все, почти бросаюсь перед ним на стол, но… ничего. Nada. – Она преувеличенно вздыхает. – Но, в конечном счете, я его добью. Он – мой личный Эверест.
– Как это?
– Он – то единственное, что я твердо намерена покорить, даже если это меня убьет.
Она подмигивает мне, затем поворачивается, чтобы крикнуть заказ кому-то, кто готовит; кому-то по имени Рауль, если я правильно ее поняла. Затем плавной походкой движется прочь, насвистывая и качая бедрами, поднимает из-за прилавка припрятанный напиток. Я знаю, что она осушает его до дна, поскольку слышу, как соломинка начинает всасывать воздух. Могу только предположить, что это было.
Она уносит стакан прочь, исчезая в задней комнате, вероятно, чтобы заново наполнить его из своего собственного запаса. Пока ее нет, Коул возвращается из уборной.
Он скользит обратно на свой стул и, когда заговаривает, то даже не смотрит на меня.
– Я слышал, что сказал Джейсон.
Его голос достаточно громкий, он вызывает дрожь в моих руках. Но не думаю, что имеет значение, что именно он сказал, или где, или когда он это сказал. Думаю, я всегда реагирую на его проклятый голос.
– О?
Он кивает.
– Я живу недалеко. Всего лишь вверх по дороге от вас. Хижина на пляже, – объясняет он. Я точно знаю, какую он имеет в виду. Только один дом на самом деле выглядит как хижина. Мы с Эмми проходим мимо каждый раз, как идем этим путем. – Если вам что-то нужно, когда испортится погода, приходите ко мне.
Почему-то знать, где он живет, кажется… интимным. Я бы сказала, многие знают, где можно найти этого мужчину, но, могу поспорить, сам он рассказал об этом всего нескольким из них. И вот он здесь, практически приглашает нас в свою жизнь, если нам что-то понадобится. Я чувствую почти гордость, словно он одаривает нас чем-то необычным и драгоценным.
– Спасибо. Я это ценю.
Он поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом. И снова удерживает его. Совершенно без усилий. Немилосердно. Я чувствую, что не могу отвернуться. Или, может быть, не хочу. Будто, сделав это, рискую потерять что-то совершенное. Не знаю, почему, но такое чувство, что это… важно, словно мы медленно строим что-то бесценное.
– Я могу прийти и проверить вас, когда выпадет снег. Если вы хотите.
– Я бы не хотела причинять вам неудобство.
«Но втайне мне хотелось бы, чтобы ты появлялся у моей двери. Каждый день. Всегда.»
Он пристально смотрит на меня, прежде чем ответить. При этом говорит так мало, так осторожно выбирая каждое слово, что, кажется, это еще больше говорит о нем. Делает его даже более притягательным.
– Это не доставит мне проблем, поверьте, – произносит он своим богатым, сотканным из гравия голосом. Дрожь снова пробегает по моим рукам, и я вздрагиваю – слегка. Но достаточно для того, чтобы Эмми заметила. Она поднимает голову и смотрит
на меня. Я убираю несколько прилипших темных прядей с ее щеки, там, где она прижималась ко мне.
– Мы, конечно же, ценим это, так ведь, Эмми?
Она смотрит на Коула своими большими зелеными глазами и кивает, ее губы снова кривятся в еле заметной улыбке.
Он кивает ей в ответ. В то же время откуда-то из-за окна, что ведет на кухню, звонит колокольчик. Оттуда все еще никто не идет, хотя… в шаге от меня мог бы произойти взрыв, и я бы не заметила. Так на меня влияет этот мужчина. Вероятно, мне стоило бы бояться. Только я не боюсь. Я заинтригована и… очарована; больше, чем когда-либо, насколько я помню. Больше, чем, как я думала, вообще способна.
Стремительно появляется Джордан, ставит свой предсказуемо полный стакан обратно за прилавок. Она тянется через окно и берет сумку из чьих-то рук; кажется, она появляется из ниоткуда. Может, на самом деле Рауль маленького роста.
Она несет ее к Коулу, держа так, будто это приглашение на секс-вечеринку.
– Наслаждайся, – говорит она самым хриплым голосом.
Коул кивает, непроницаемый к ее усилиям, и бросает на стойку банкноту.
– Этого должно хватить. Спасибо, Джордан.
– В любое время, – говорит она, в то время как он встает и берет сумку.
Затем, без лишних слов или взглядов, Коул направляется к двери. Три пары глаз смотрят ему вслед.
Глава 9
Иден
Как бы сильно я ни любила наш маленький коттедж, в нем, должно быть, целая куча трещин. Кажется, его невозможно согреть. Не имеет значения, как сильно я поворачиваю термостат, теплее все равно не становится. Не холодно, но и не тепло. Мы с Эмми носим свитеры, даже когда находимся внутри.
Я выглядываю в окно, когда прохожу через гостиную. Теперь это стало привычкой, хотя с тех пор, как сильно похолодало, я не вижу, что Коул работает через улицу. Но все еще смотрю… на всякий случай…
И сегодня это сработало. Через окно коттеджа, по диагонали от моего, я вижу его. Сердце трепещет в груди, заставляя меня на секунду потерять дыхание.
Должно быть, там тепло, потому что на нем лишь белая футболка. Я могу видеть его лишь до пояса, но и этого достаточно. Достаточно, чтобы заставить запорхать бабочек внутри и послать холодной коже волну тепла.
Коул стоит напротив окна, между губ зажато несколько гвоздей; он что-то прибивает над головой. Я позволяю себе скользнуть по нему голодным взглядом, пробежаться по божественному лицу, рельефным мускулам, узкой талии. Ткань его футболки поднимается, когда он тянется вверх, обнажая нижний ряд мускулов на рельефном животе. У меня внутри все сжимается, когда я представляю, на что похожа по ощущениям эта кожа ― гладкая и твердая. Вероятно, теплая. Даже горячая.
– Что это, мамочка?
Я виновато подпрыгиваю, ― настолько очарована, что не слышу, как она подошла.
– Ты меня напугала! Ты что ― ниндзя на тренировке? ― дразню я.
Глаза Эмми светлеют.
– Как в «Черепашках Ниндзя?» ― спрашивает она.
– Даже лучше! Ты не зеленая и не обязана целыми днями носить на спине этот тяжелый панцирь. Но если хочешь попытаться, ты можешь начать носить меня.
Я хватаю ее и притворяюсь, что пытаюсь вскарабкаться ей на спину. Она визжит и извивается, поэтому я щекочу ее.
– У тебя руки холодные, ― говорю я ей, когда она пробегает маленькими ледяными пальчиками по моей шее в попытке пощекотать меня. ― Как насчет горячей ванны, чтобы тебя согреть?
– Ванны? – спрашивает она в ужасе. ― Бр-р-р!
Как и у всех детей в мире, ванна находится в списке наименее любимых вещей Эмми.
– Чистая маленькая девочка? Бр-р-р! ― мои пальцы танцуют вверх-вниз по ее позвоночнику, и она извивается, пытаясь увернуться от них. ― Прекрасно. Полагаю, тогда придется удовлетвориться чистой и теплой мамочкой.
– Это звучит лучше, ― признает она с проказливой усмешкой.
– А после этого… ланч. Затем домашнее задание, ― предупреждаю я.
Я вижу, как глаза Эмми округляются, затем она отворачивается от меня, чтобы убежать обратно в гостиную. Домашнее задание, особенно с тех пор, как она на домашнем обучении и лишена товарищей, чтобы смягчить удар, стоит как раз над ванной в ее «списке вещей, которые я не выношу». Заставлять ее делать что-либо из этого списка ― словно выдергивать ей зубы.
В ванной комнате я поворачиваю кран с горячей водой, чуть смягчаю ее холодной, потом скручиваю волосы и избавляюсь от одежды. Думаю, мои глаза расширяются, когда я опускаю в воду большой палец ноги. Я погружаюсь в теплую жидкость, не сдерживая стон.
– Черт возьми, как же хорошо! – объявляю я пустой комнате.
Здесь довольно тихо, спокойствие нарушает лишь приглушенный гул телевизора.
Я позволяю глазам закрыться, в мои мысли проскальзывает Коул. Его красивое лицо, невероятное тело, неприкрытая сила. Скрытая уязвимость. Он похож на нечто прекрасное, восхитительное, искусно созданное, загадочное, и словно упакован в коробку с надписью «Держись подальше», небрежно выведенной спереди. Что создает самую непреодолимую комбинацию, которую я когда-либо встречала. Так легко представить его сбивающим меня с ног, держащим в своих сильных руках, сокрушающим мои губы своими идеально вылепленными губами, согревающим мою кожу своим шершавым прикосновением. Боже!
Я не знаю, сколько времени провела в мире своих фантазий; наконец, поднимаю голову, чтобы осмотреться. Эмми счастливо поет вместе с одним из своих любимых DVD-дисков, а моя вода значительно похолодела. Не готовая еще отказаться от Коула, я цепляюсь большим пальцем ноги за затычку и дергаю. Позволяю спуститься паре дюймов почти холодной воды, прежде чем снова затыкаю ванну и поворачиваю кран, чтобы добавить еще горячей. Я слышу приглушенный звон, и практически вся конструкция остается в моей руке, за ней следует шквал воды.
Тяжелые брызги ударяют мне прямо в лицо. Я визжу и прижимаю руку, чтобы заткнуть дыру в трубе. Вода попадает мне в глаза, вздымается к потолку и выливается из ванной на пол прежде, чем я успеваю среагировать. И даже после она все еще извергается, словно безумная. И становится все горячее.
– Мама! Что случилось?
Эмми стоит в дверях с широко раскрытыми глазами. Я расправляю ладонь у основания трубы, чтобы остановить течь, осматриваясь вокруг в поисках какого-либо вентиля, отключающего воду. И вижу лишь один, как раз рядом с ванной ― для унитаза.
Мои мысли несутся вскачь. Я не сантехник! И понятия не имею, что делать в подобной ситуации, помимо того, чтобы позволить воде затопить дом, ― а это окажется настоящим кошмаром! Одна мысль, один человек, и словно хлопок в моей голове. Разумно это или нет, но я цепляюсь за этот образ.
– Эмми, мне нужно, чтобы ты сбегала в коттедж через улицу. Ты знаешь, где мистер Дэнзер работал летом?
– Да, я знаю, в каком.
– Иди прямо туда и постучи в дверь. Не останавливайся и не разговаривай больше ни с кем, слышишь?
– Я не буду, мамочка. ― Ее глаза смотрят испуганно, но она уже пятится из ванной.
– Эмми, найди мистера Дэнзера и приведи его сюда, хорошо?
Она кивает и затем поворачивается, готовая бежать.
– Эмми! ― кричу я. И облегченно вздыхаю, когда она снова появляется в дверном проеме. Мои щеки пылают. ― Дай мне два полотенца, ― прошу я.
Она хватает одно с раковины, где я его оставила, другое достает из шкафчика внизу, и протягивает оба мне. Вода обильно вытекает из-под моих пальцев, когда я ослабляю хватку, чтобы обмотать одно полотенце вокруг тела, при этом протащив половину его по воде, а другое запихать в трубу, чтобы остановить поток горячей воды.
– Хорошо. Иди, иди, иди!
Она бежит прочь, а я молюсь о том, чтобы это оказалось верным решением. Сейчас ужасное время года для поиска альтернативного жилья. И если кто-то и сможет все это починить, держу пари, что это Коул.
Я снова выдергиваю пробку и слушаю, как булькает, спускаясь, вода в ванной, а мой желудок сжимается от тревожного ожидания.
Глава 10
Коул
Часть меня рада, что Иден больше не появляется в окне. Довольно тяжело просто выбросить ее из своих мыслей, но когда я могу ее видеть… когда она спокойно стоит в своей кухне и смотрит на меня…
Я закрываю глаза и стискиваю зубы от ненужного ощущения, что прорывается во мне. Не хочу к ней что-либо чувствовать. Не хочу думать о ней или представлять, что чувствую ее мягкие губы своими. Не хочу лежать ночью без сна и думать о том, что она делает, что надевает, когда ложится в кровать, или на что похожа, когда спит. Не хочу ничего подобного.
Но это не имеет значения. Я увяз в любом случае. Неважно, как сильно я с этим борюсь, она – это все, о чем я могу думать. Включая и день на пляже.
Я почти не слышу стук в дверь. Слишком погружен в раздумья, а звук очень мягкий. На секунду перестаю стучать молотком, чтобы послушать; возможно, я мог ошибиться, приняв посторонний шум за стук. Но затем я слышу его снова, нерешительный, но настойчивый.
Я кладу молоток и иду к двери, приоткрываю ее, чтобы выглянуть наружу. На крыльце стоит дочь Иден, Эмми. Ее глаза размером с чайные блюдца, палец уютно засунут в рот, и она покачивает одной ногой, полностью скрытой чем-то, подозрительно похожим на ботинок ее матери.
Во мне вспыхивает жгучая паника. Я рывком распахиваю дверь и опускаюсь перед ней на одно колено.
– Эмми, что это? Твоя мама ранена?
Она медленно трясет головой, подозрительно глядя на меня, словно я могу попытаться схватить ее и убежать. Облегчение омывает меня, и на секунду я опускаю голову. Я не могу проявлять беспокойство. Не могу выказывать больше, чем простую вежливость, что проявляют люди, когда тревожатся о том, что случилось с кем-то, кого они едва знают. Но на самом деле все иначе. Это облегчение… паника, что я почувствовал вначале… все это намного больше, чем простая вежливость. Чертовски больше.
И я понятия не имею, почему.
Снова коротко, неясно мелькает мысль: «Что, черт возьми, она со мной делает?»
Эмми поднимает руку и указывает назад, на свой дом. Ее сообщение ясно.
Я мог бы ответить, но слова застревают у меня в горле, когда она, удивляя меня, тянется к моей руке и обвивает свои маленькие пальчики вокруг моих. Что-то перехватывает у меня в груди. На несколько секунд мир становится тревожно-эмоциональным. Проходит какое-то время прежде, чем я могу говорить.
С волнением она тащит меня за собой.
– Тебе нужно, чтобы я пошел с тобой? – наконец выдавливаю я.
Она кивает.
Я протягиваю руку назад, чтобы толчком закрыть дверь; теперь я могу следовать за ней. Она держит мою руку, ее пальчики сжимаются сильнее по мере того, как она спускается по ступенькам в своей слишком большой обуви. Ботинки гремят по доскам, и я медленно иду рядом с ней, осторожно поддерживая, чтобы она не упала. Это горько-знакомое ощущение, из тех, которыми хочется насладиться и одновременно убежать прочь.
Только я не могу. Эта маленькая девочка нуждается во мне. Ее мать нуждается во мне.
Пока мы пересекаем улицу, мое внимание раздваивается. Часть меня размышляет над тем, что я могу найти в коттедже впереди, а другая напоминает, почему я не хотел снова чувствовать. Если я почувствую хоть что-нибудь, то обречен чувствовать все. Хорошее и плохое. Мирное и болезненное.
На своем собственном крыльце Эмми освобождает мою руку, скидывает обувь и
скачет вверх по ступенькам. Она оставляет дверь открытой и несется через дом, бросив взгляд назад, чтобы убедиться, что я последую за ней.
Я ставлю ботинки ее матери, которые подобрал на нижней ступеньке, рядом с дверью, и направляюсь внутрь. Эмми бежит к ванной и встает рядом с дверью, заглядывая внутрь; она все еще сосет свой большой палец.
– Привет? – зову я, чтобы объявить о своем присутствии.
– Я здесь! – доносится обреченный ответ.
Я направляюсь к ванной комнате, не зная, чего ожидать. При виде открывшейся картины у меня чуть не подгибаются ноги. Пресвятая Матерь Божья! Это Иден. В ванной. На коленях. Совершенно мокрая. Прикрытая лишь промокшим насквозь полотенцем, которое самым аппетитным образом обрисовывает каждый ее изгиб.
Только спустя несколько мгновений я снова могу говорить. При этом чувствую себя так, словно меня ударили кулаком в живот. Что такого есть в этой женщине, что заставляет меня так сильно ее хотеть? Спустя столько времени и столько женщин с их попытками, почему она? Почему сейчас?
У меня нет ответов ни на один из этих вопросов. Я только знаю, что все мое тело туго натянуто, словно чертов барабан, просто оттого, что я на нее смотрю.
– Вы можете отключить воду? ― произносит она, вырывая меня из задумчивого состояния.
Я быстро поворачиваюсь и направляюсь наружу, вокруг дома к водопроводной магистрали, что скрывается во дворе рядом со счетчиком. Кручу ручку, чтобы закрыть вентиль, потом снова направляюсь внутрь, оставив крышку открытой до тех пор, пока не буду готов снова пустить воду.
В ванной я вижу, что течь уже пошла на спад, и Иден дышит немного легче. Мышцы на тонких руках все еще напряжены под блестящей от воды кожей. Груди вздымаются под узлом полотенца. Тяжело, адски тяжело снова перевести взгляд на ее лицо.
Но ее лицо… Боже, она прекрасна! Ее волосы насыщенного черного цвета, как у ее дочери, а кожа фарфорово-кремовая. Даже если она не мокрая, то светится атласным блеском, что вызывает в кончиках пальцев непреодолимое желание прикоснуться. Нос маленький и изящный, губы розовые и сочные. Но захватывают меня ее глаза. То, как она на меня смотрит, то, что светится в их ореховой глубине. Словно она может видеть меня насквозь.
Даже теперь, когда вода остановилась, а она поворачивается ко мне, позволив упасть усталым рукам, ее глаза меня притягивают. Удерживают там, где я стою. Не позволяют уйти. Хотя часть меня и так этого не хочет.
Ее губы ломаются в измученной улыбке.
– Уф! Вот это было купание.
Эмми хихикает, и Иден ей подмигивает. Внутри меня растет странное удовлетворение, словно парообразное тепло ванны греет меня изнутри. Сердце само завязывается в узел, состоящий из миллиона эмоций. Но лишь от одной из них внутри все сжимается.
Предательство.
Предательство моей дочери. Ее памяти. Я не могу быть счастливым. Без нее ― нет. Если она не может находиться здесь и быть счастлива, тогда и я не могу. Я дал ей обещание. И намерен его сдержать.
Глава 11
Иден
Мне показалось, всего на секунду, что я увидела в глазах Коула какую-то вспышку. Словно таяние льда. Или решение смягчиться.
Но затем она исчезла. Словно я только что ее придумала. Теперь он такой же, как и всегда – великолепный, безразличный мужчина.
– Чтобы это починить, мне нужно взять кое-что в «Бэйли». Так что на время вам придется побыть без воды. Если возникнет проблема, добро пожаловать через улицу. Там тепло и есть вода.
– Думаю, какое-то время мы будем в порядке, ― отвечаю я, дрожа без горячей воды, что поддерживала тепло.
Коул хмурится, когда его взгляд скользит по мне. Несмотря на выражение его лица, мое тело отзывается горячим трепетом там, где он касается его взглядом.
– Вы замерзнете.
Словно по сигналу, мои зубы начинают стучать, а холод окружающего воздуха, словно лед, оседает на мокрых конечностях.
– Если вы дадите мне всего минуту, чтобы одеться…
Я не хочу, чтобы он сбежал. Лучше померзнуть еще несколько минут и обойтись без воды, чем позволить ему сейчас уйти. Но так не должно быть.
Складка меж его бровей углубляется.
– О, простите. Я… я вернусь.
И он уходит, снова оставляя нас с Эмми смотреть ему вслед.
⌘⌘⌘⌘
Просидев полтора часа будто на иголках, я, наконец, слышу снаружи рев машины, который быстро смолкает. Эмми бежит к окну, но я заставляю себя сидеть на месте. Он может постучать, и тогда я пойду открывать дверь. Но я не хочу, чтобы он думал, что я сидела и ждала его все это время.
Хотя именно этим я и занималась. С того самого момента, как он оторвал свои обжигающе-холодные голубые глаза от моего мокрого тела, я не смогла изгнать его из своих мыслей.
«Кого, черт возьми, я дурачу? Я слишком много думаю о нем… постоянно!»
– Это Джордан, мамочка, ― сообщает мне Эмми.
Мое настроение резко падает. Я не знаю, как воспринимать Джордан, и не совсем ей доверяю, так что время, проведенное с ней, не доставит удовольствия. Тем более, что вместо нее я ждала Коула. Нечестная сделка. Совсем нечестная.
Но я поднимаюсь и иду к двери, выглянув наружу, прежде чем ее открыть. Мой желудок сжимается, когда я вижу, что, направляясь к моей двери, позади Джордан идет Коул. Учитывая, как сильно она виляет бедрами, нетрудно догадаться, что она лелеет надежду, что он обратит внимание на ее зад.
Когда я открываю дверь, она широко ухмыляется и подмигивает мне, словно знает – я прекрасно понимаю, чего она добивается.
– Он смотрит? – шепчет она, когда останавливается передо мной.
Я перевожу глаза с нее на Коула. Его прямой взгляд устремлен на меня, приводя в замешательство. Привычная хмурость никуда не исчезла с его лица, но голубые глаза вспыхивают, встречаясь с моими. Внезапно мне становится трудно дышать и приходится приложить усилия, чтобы заставить свои легкие растягиваться и сжиматься снова и снова.
– Да? – шипит Джордан прежде, чем Коул поднимается на крыльцо.
Я только улыбаюсь и киваю, с трудом пытаясь сфокусировать взгляд и внимание на ней, а не на мужчине, идущем позади нее.
– Поскольку он не водит, я привезла этого великолепного мужчину сюда со всеми
сантехническими товарами.
«Не водит?»
И пусть я никогда не видела его на машине, мне и в голову не приходило, что Коул может не водить.
– Я сказал тебе, что могу прогуляться, ― произносит он ровно, останавливаясь позади Джордан.
Повернув голову, она обращает на него через плечо улыбку в миллион ватт.
– И упустить возможность пофлиртовать с тобой? Без шансов.
Когда она поворачивается ко мне, то округляет глаза, а губы ее складываются в возбужденное: «Боже мой!» Судя по румянцу на ее щеках и нехарактерному блеску в глазах, я бы сказала, что сегодня она явно счастлива, вне зависимости от наличия алкоголя. Даже если она и выпила, как обычно, то этого не заметно.
– Мы можем войти? – спрашивает Коул, в голосе отчетливо слышится раздражение. У меня чувство, что он не слишком рад своему затруднительному положению.
Я подавляю усмешку.
– Конечно.
Я отступаю и открываю дверь шире. Джордан шагает первая, Коул плетется следом за ней. Мои губы дергаются, когда я смотрю на его хмурое лицо.
– Не вздумайте смеяться! – он наклоняется и шепчет мне, когда проходит мимо. После этого сдерживать веселье становится еще тяжелее.
Когда я закрываю за ним дверь, с трудом удерживаюсь, чтобы не улыбаться от уха до уха. И только отчасти потому, что его реакция на Джордан так забавна. Главная же причина в том, что у меня теплеет внутри, и волна жара накрывает с головы до пальцев ног лишь оттого, что он поделился этим со мной. Почти похоже на личную шутку. И я понимаю, что мне нравится разделять подобное с этим мужчиной. И что я хочу узнать его лучше.
Намного лучше.
У меня такое чувство, что в жизни Коула примерно столько же людей, которым он может доверять, как и тех, кому могу доверять я – ни одного. Ну, за исключением Эмми.
Но что-то подсказывает мне, что я могу доверять ему. И я хочу ему доверять. Я хочу быть способна доверять хоть кому-то. Это было так давно…
Коул шагает прямиком к ванной. Удивительно, но моя дочь идет следом за ним, оставляя меня наедине с Джордан, которая, кажется, не слишком торопится уйти. Она уже устроилась на софе, поэтому я смиряюсь с тем, что придется проводить время с ней, пока она намерена оставаться здесь.
Я размещаюсь на большом стуле лицом к ней, поджимая под себя холодные ноги. Джордан это замечает.
– У тебя здесь не особенно тепло? – спрашивает она резко.
– Да, это не очень теплый дом.
Она дрожит, несколько раз проводит ладонями вверх и вниз по рукам.
– Похоже на правду. А я даже не захватила с собой ничего, чтобы согреться, ― добавляет она, понимающе подмигивая.
– Все в порядке. Я начинаю к этому привыкать.
– Так ты не работаешь?
Я знала, что эта женщина из тех, что идут прямо напролом, но – вау! – она только что превзошла себя.
– М-м-м… не за пределами дома. Я обучаю Эмми на дому, так что… ― я умолкаю, надеясь, что она позволит этой нити порваться.
– Ну, это же не приносит денег, так ведь?
Я напряженно смеюсь.
– Нет, но у нас есть небольшие сбережения.
И это правда. Ей ни к чему знать все омерзительные подробности того, как эти деньги попали ко мне или сколько от них осталось. Они надежно укрыты под фальшивым дном моего чемодана, которое я оторвала и снова пришила на место.
Джордан смотрит на меня и кивает. Не совсем подозрительно, скорее… с любопытством.
– А где отец принцессы?
«О, Боже! И так будет продолжаться все утро?»
– Я… м-м… на самом деле я не говорю об этом при Эмми, ― отвечаю я низким голосом. И это тоже правда. В некоторой степени, Эмми – чрезвычайно восприимчивый ребенок. На самом деле, она никогда не выспрашивала у меня подробностей о своем отце. Думаю, каким-то странным образом она понимает, что ей лучше не знать.
– Оставим это, ― дружелюбно уступает она. – Тогда давай пошепчемся о твоем горячем сантехнике. Между вами двоими что-то происходит, или что?
– Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?
Джордан бросает на меня испепеляющий взгляд.
– Я, может, и пьяница, но не дура. И обращаю внимание на то, что меня интересует. И знаешь, милочка, этот мальчик меня интересует. – Ее улыбка искренняя. Кажется, она ни в малейшей степени не расстроена тем, что он может интересоваться мной.
А если верить ее словам, так оно и есть.
Хотя на самом деле я этого не замечаю, не могу сказать, что подобная мысль не вызывает волнения. И могу только представлять, на что может быть похоже стать объектом чего-то, что отличается от его привычной хмурости и спокойной, задумчивой отрешенности.
– Почему же тогда вы двое никогда… м-м… не встречались?
Я вспоминаю комментарий Джейсона о ее принадлежности к городским «велосипедам».
Она громко вздыхает.
– Не имеет значения, как сильно я пытаюсь вытащить его из панциря… и из одежды заодно, ― добавляет она, шаловливо сморщив нос, ― он держится сам по себе. Я знаю, что парень сломлен и все такое, но порой меня начинали посещать мысли, что он гей.
Я размышляю о том, что же я знаю в этом плане о Коуле. И ничто ни малейшим намеком не заставляет меня усомниться в том, что он – стопроцентное воплощение восхитительно-темной, отважной мужской силы.
– Но теперь ты так не думаешь?
Она лишь отмахивается от меня.
– Нет, и, наверное, на самом деле никогда так думала. Просто это было проще понять и принять, чем его отказ. – Ее комментарий, неожиданно проницательный, застает меня врасплох.
– О, ― говорю я ровно, не зная, что можно еще сказать.
Лицо Джордан становится непривычно серьезным.
– У меня у самой за плечами непосильная ноша. И я не стану проклинать кого-то просто за то, что он держит дистанцию. Хотя это и ранит.
– Почему ты так говоришь?
Она смотрит на свои руки; ее пальцы непроизвольно перебирают, подтягивают, перекручивают бахрому на диванной подушке. Такой я вижу ее в первый раз: напряженная, не уверенная в себе и, думаю, слегка опьяненная.
– Мой муж бросил меня три года назад. Но прежде он успел перетрахать половину города и рассказать всем о том, как я пыталась забеременеть. Он был настоящим сукиным сыном. И я признаю, что он больно меня ранил, и с тех пор я не смогла стать прежней. Но просто… просто… это так унизительно, ― признается она со слезами в голосе. Я слишком шокирована ее историей и той неожиданной мягкостью, что проявилась в ней,
так что просто сижу, уставившись на нее. К счастью, она на меня не смотрит. Громко засопев, Джордан трясет головой, будто избавляясь от плохих воспоминаний. Наконец, она поднимает свои блестящие карие глаза и улыбается. – Именно тогда я начала пить. И с тех пор не оглядывалась назад.
Я никогда не видела, чтобы кто-то так гордо заявлял о пристрастии к алкоголю, но, думаю, в некотором смысле она заработала свою слабость. Кроме того, кто я такая, чтобы судить? Мы все исцеляемся или справляемся (или избегаем сражений, как в данном случае) различными способами. У меня достаточно проблем, чтобы еще критиковать эту раненую женщину за сделанный ею выбор, когда муж от нее отвернулся.
