Текст книги "Не забывать никогда"

Автор книги: Мишель Бюсси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Последнюю фразу Пироз произнес с некой торжественностью в голосе. Проповедь представителя правосудия. Словно он один мог противостоять судьбе, намеревавшейся раздавить меня.

Ловушка? Еще одна ловушка? Пироз хитер.

Он наклонился ко мне, его длинные волосы соскользнули на шею и закрыли подбородок, словно накладная бородка, которая вот-вот отклеится.

– В последний раз, Салауи, это очень важно. Десять лет назад вы передвигались на своих ногах?

Должно быть, Пироз истолковал мое длительное молчание как раздумье. Но я уже принял решение.

Я ему не верил.

Я был виновен.

В его глазах. В глазах других полицейских. Все улики были здесь, собраны, подшиты, все факты, все свидетели.

Что стоили мои слова против непробиваемой уверенности?

Ничего.

Я не знал, кто они, но они загнали меня в тупик.

У меня больше нет выбора, я должен пройти сквозь сеть, которой они меня опутали.

Сейчас. Невзирая на последствия.

Действие заняло не больше секунды. Я слегка наклонился вперед, обеими руками выхватил подставку из красного дерева из-под модели «Рождественской Звезды» и в этот же миг, развернувшись и подняв руки, жахнул ею капитана жандармерии по черепу.

Не успев даже вскрикнуть, Пироз тяжело рухнул на пол. Руки его еще цеплялись за пустоту, тогда как ноги уже не держали его. Только обезумевший взор по-прежнему оставался цепким.

Его надменная уверенность быстро перешла в паническое отчаяние. Струйка крови вытекала из умолявшего меня рта.

– Нет, Салауи, нет…

Чего «нет»?

Чего он боялся потерять больше?

Свою модель? Свою добычу? Свою жизнь?

Упершись обеими руками в выложенный плиткой пол, он попытался встать. И получил удар. Алые капли, выступившие у него на лбу, ручейками стекали вдоль длинных волос.

Я в последний раз взглянул на «Рождественскую Звезду», на тоненькие снасти, выполненные с поразительной точностью, на искусно расписанные спасательные круги и вымпелы, на маленьких матросов, аккуратно расставленных на палубе, а потом в гневе обрушил корабль на затылок Пироза.

Он снова растянулся на полу. Нокаут.

Несколько секунд я стоял молча, уверенный, что, встревоженные шумом, сейчас сюда ворвутся жандармы числом не менее десятка.

Тишина. Дверь закрыта.

Можно подумать, они привыкли к тому, что у них все колотят друг друга.

Я быстро оценил ситуацию. Как теперь выкручиваться? Вылезти в окно? Рвануть по коридору к выходу? Схватить Пироза за шиворот и, приставив к его горлу нож для разрезания бумаги, волочить его за собой?

Смешно!

Единственный шанс – это уйти так же, как пришел. Раскованно. В меру весело. У окошка дежурного заговорщически подмигнуть жандарметке.

Я осторожно оторвал полоску ткани от шторы салатового цвета, призванной защищать кабинет от редкого феканского солнца, меньше чем за минуту связал Пироза занавеской и заткнул ему рот.

Он дышал, но не шевелился. Глаза закрыты, ресницы и волосы слиплись от крови. Еще несколько секунд понадобилось, чтобы на лету схватить зеленую папку.

Магали Варрон.

Унести другие папки я не решился. На столе капитана высилась гора папок, но у меня не было времени изучать их. Тем более тащить их с собой. В последнюю минуту я сунул в свою папку листок, торчавший из-под груды документов, тот самый, который еще вчера привлек мое внимание.

8 цифр в 4 клетках.

2/2 | 3/0

0/3 | 1/1

Еще одна тайна?

Подождет…

Я вышел.

Первый же встретившийся мне жандарм перешел мне дорогу; второй появился справа и задел меня плечом; двое других шли мне навстречу с другого конца коридора, оба вооружены, взгляд внимательный; однако при моем приближении они расступились.

Не оборачиваясь, я прошел между них и благополучно достиг предбанника для посетителей.

– Ну как, выжили? – с улыбкой спросила меня жандарметка, высунувшись из окошка дежурного.

Улыбаясь ей в ответ, я испытывал угрызения совести. Вряд ли коллеги похвалят ее за любезничание с беглым насильником. Ведь она ничего не заподозрила, не подняла тревогу. Осмелится ли она признать, что этот тип довольно симпатичный? Что он не похож на убийцу? Что, возможно, они ошибаются?

На миг мне показалось, что масштаб подтасовки улик, совершенной полицейскими, чтобы обвинить меня, не соответствовал той легкости, с которой мне удалось бежать из жандармерии.

Мне не на что жаловаться.

Когда я спустился с крыльца, в лицо мне ударил порыв ветра, насыщенного йодом.

Я свободен.

Но надолго ли?

Быстрым шагом я пошел прочь от полицейского участка, держа направление к морю.

Через сколько времени Пироз поднимет тревогу?

Я быстренько перебрал в уме пять лучей моей звезды. Стать героем супермарафона вокруг Монблана, заняться любовью с женщиной своей мечты, родить ребенка, быть оплаканным, отдать долг…

Плохое начало…

На несколько часов мне удалось избавиться от фликов; в лучшем случае на несколько дней. Вернуться ночевать в «Сирену» невозможно, как, собственно, и приближаться к Ипору.

На что я надеялся?

В одиночку доказать свою невиновность? Что завеса тайны рассеется как дурной сон? Что полиция найдет другого виновного? Настоящего убийцу?

За спиной тянулась береговая линия. Пустынно. Несмотря на холод, редкие гуляющие не намеревались покидать бетонный причал. Галька заглушала мои шаги, никто не обращал на меня внимания.

Никто меня не слышал.

«Я невиновен!» – кричало у меня в голове.

Невиновен!

Вода потихоньку поднималась, но если идти быстро, можно уйти достаточно далеко, прежде чем она закроет отмель. Между Феканом и Ипором почти десять километров береговой линии, но доступ к морю лишь один – в Гренвале, и десятки табличек, строго запрещающие гулять под прибрежными скалами. Местная полиция давно завязала играть в прятки со здешними контрабандистами, предоставляя это делать таможенникам. Между морем и меловыми скалами никто не станет меня искать.

Под ногами перекатывалась галька. Фекан превратился в размытую полоску серых домов. Сжимая в руках зеленую папку, я вспоминал Пироза и выдвинутые им обвинения.

Меня преследовал один вопрос: когда я ударил его и сбежал, разорвал ли я сотканную вокруг меня паутину? Или это всего лишь еще один шаг к той бездне, которая стремилась меня поглотить?

II
ЗАДЕРЖАНИЕ

22 июля 2014 года

Кому:

Национальная жандармерия,

Территориальная бригада коммуны Этрета,

Департамент Приморская Сена

Лейтенанту Б. Донадье

От:

Научно-исследовательский институт судебно-медицинской и криминалистической экспертизы (НИИ СМКЭ)

Лаборатория идентификации жертв катастроф

Заведующего Ж. Кальметта

Господин лейтенант,

Отвечая на ваше письмо от 13 июля 2014 года, где шла речь об обнаружении 12 июля 2014 года на побережье Ипора (департамент Приморская Сена) останков трех человек, сообщаю, что наша служба со всей добросовестностью отнеслась к расследованию данной трагедии.

В настоящее время никто из трех индивидов не идентифицирован, однако проведенные экспертизы выявили ряд неоспоримых фактов.

Мы можем с уверенностью сказать, что кости принадлежат трем взрослым мужчинам, которым на момент смерти было от двадцати до тридцати лет.

Ни на одном из трех черепов нет никаких повреждений, равно как и на прочих костях скелетов, что, по нашему мнению, исключает из причин смерти повреждения, нанесенные извне, например, обрушение одной из стен пещеры, где эти люди находились. Тем не менее принимая во внимание обстоятельства обнаружения данных останков, версия насильственной смерти по-прежнему имеет основание, и мы продолжаем исследования. В частности, дополнительные химические анализы позволят, установить, не идет ли речь об отравлении.

Одним из самых сложных вопросов явилось определение даты смерти трех неизвестных. Согласно принятой при идентификации личности процедуре мы присвоили каждому скелету идентификационное наименование, сохраняющееся за ним на протяжении всего расследования: три имени, алфавитный порядок которых соответствует хронологической последовательности гибели неизвестных.

Мы столкнулись с труднообъяснимым явлением, суть которого в том, что все три индивида скончались в разное время, что исключает смерть, которую можно определить как «коллективная» или «одновременная»; соответственно, исключаются несчастный случай с группой спелеологов, тройное убийство и коллективное самоубийство.

Индивид, получивший имя Альбер, скончался раньше всех, летом 2004 года.

Второй, Бернар, скончался спустя несколько месяцев после Альбера, скорее всего, где-то между осенью 2004-го и зимой 2005-го.

Третий, Сезар, скончался в 2014 году, между февралем и мартом, следовательно, примерно пять месяцев назад. Принимая во внимание высокий уровень кислотности в образовавшейся в карбонатной породе каверне, где лежали трупы, быстрота разложения последнего тела не кажется удивительной.

Как и вы, господин лейтенант, мы уверены, что опознание вышеуказанных останков должно проводиться в рамках дела, именуемого «делом убийцы с красным шарфом», одна из жертв которого, Моргана Аврил, в июне 2004-го была найдена убитой неподалеку от места обнаружения останков.

Прежде чем придут результаты дополнительных исследований, и в частности, результаты ДНК-идентификации, биологическим материалом для которой послужили кости, мы вряд ли сможем определить, каким образом смерть трех неизвестных мужчин связана с убийством молодых девушек.

Мы сделаем все возможное, чтобы в кратчайший срок выполнить экспертизы, способствующие скорейшему расследованию дела. Однако не стану скрывать, что в связи с сокращением штатов и увеличением количества работы нашим службам приходится выполнять прежде всего срочные задания. Определение же причин смерти Альбера и Бернара не может являться нашей приоритетной задачей, ибо предписанный законом десятилетний срок давности практически истек.

С наилучшими пожеланиями,

Ж. КАЛЬМЕТТ,

Заведующий лабораторией идентификации жертв катастроф

НИИ СМКЭ.

18
Надолго ли?

Почти полдня я прождал наступления темноты, прячась в бесчисленных карстовых пустотах, цепляясь, словно мидия, к скалистой поверхности, где меня быстро находили морские волны.

Я промок насквозь.

Море позволило высохнуть полоске галечника длиной примерно в метр, расположившейся между меловым откосом и морем; но несколько дерзких волн, решив позабавиться, разбивались о скалу и рикошетом обдавали брызгами дурака, скрючившегося на этой условно сухой полоске. Однако, вознаграждая меня за усилия, Бог в бесконечном своем сострадании подарил мне самый роскошный закат солнца. Любуясь закатом, я направился в сторону отливавшей рыжиной висячей долины по направлению к Вокотту.

Прежде чем выбраться из леса Ог, я немного подождал. Десять минут. За это время тьма сгустилась, а влажная одежда превратилась в ледяной саван.

Свободен, все еще свободен, но замерз, словно побывал в морозилке.

Ночью было пасмурно. В полумраке долина Вокотт выглядела совершенно призрачно. Три десятка домиков, затерявшихся в джунглях, где смешались сосны, лещина и дубы, казалось, были построены выигравшим конкурс архитектором дьявола. Виллы соперничали друг с другом в причудливости убранства. Крыши швейцарских шале, тирольские башенки, английские панорамные окна, мавританские фасады. Убедившись, что вокруг больше нет ни одной машины, я вышел и пошел вверх по дороге, сбегавшей к берегу моря. Орсен, вилла научного руководителя Моны, пряталась за перекрестком.

Мартен Денен.

123, дорога Заката.

«Ты найдешь ключ на бортике колодца, под одним из кирпичей, – уточнила Мона по телефону. – Возле сарая. Садовник, который ухаживает за домом и садом, уходя, кладет его туда. Будь как дома. Я приеду, как только смогу».

Она послала мне виртуальный поцелуй и отключилась. Не задавая вопросов, довольствуясь тем, что я ей сказал.

«За мной гонится полиция.

Я должен лечь на дно.

Ты должна помочь мне».

Мона потрясающая девушка.

Нашарив под кирпичом ключ, я отпер дверь и спрятался за стенами виллы Орсен.

«Будь как дома…»

В первую очередь душ, горячий. Потом поставить точку. Все рассказать Моне – как только она приедет…

Прежде чем я нашел ванную, мне пришлось поплутать в лабиринте коридоров, бесчисленных крошечных комнатенок и соединявших их лестниц, опутавших все три этажа. Мартен Денен, научный руководитель Моны, наверняка нечасто посещал свое загородное владение. Тем не менее дом содержался в образцовом порядке. Садовник стриг газон и безупречно подрезал заросли роз, помощница по хозяйству, ценившаяся наверняка на вес золота, изгоняла колонии пауков и надраивала витражи, обрамлявшие каждое окно на верхнем этаже.

Вилла образцового содержания… но пустая.

Именно этот контраст и поразил меня, когда я извивался перед огромным зеркалом в позолоченной раме, пытаясь стянуть с искусственной ноги промокшую штанину джинсов. Протез стукнул по голубой фаянсовой плитке из Делфта. Эхо, прокатившееся по тысяче и одной комнате пустой виллы, похоже, разбудило призраков и фантомов.

Шум водной струи заглушил шорохи поместья. Я стоял в душе на одной ноге.

Туалет, облицованный плиткой цвета розового фламинго! Определение должно понравиться Моне.

Закрыв глаза, я представил себе убранство виллы Орсен. Мартен Денен законсервировал свой дом. Слово найдено точно. Законсервировал. Прибывая сюда после долгих месяцев отсутствия, он находил его в прежнем виде.

Видимость жизни.

Цветы на камине и у изголовий. Искусственные.

На столе в кухне корзина с фруктами. Великолепная имитация. Этажерки в коридорах, где в беспорядке навалены карманные издания, иллюстрированные журналы и забытые с незапамятных времен коробки с салонными играми.

Наслаждаясь горячей водой, стекавшей по моему обнаженному телу, я думал о странной обстановке этого дома с привидениями, о его совершенно нереальной атмосфере, словно воссозданной воображением писателя-романтика…

Как, впрочем, и сама Мона…

Появившаяся ниоткуда исследовательница из Национального центра научных исследований.

Энергичная. Хорошенькая. Ни на кого не похожая, бесстыдная.

Словно выпорхнула из головы какого-нибудь писателя… или из моей головы, из головы холостяка в поисках любви.

Я поднял голову и усилил напор воды.

Нет, при здравом размышлении вторая версия не выдерживала критики! Мона обаятельна до безумия, но если бы меня попросили составить портрет идеальной женщины, это не был бы портрет Моны.

И, словно по волшебству, под горячим водопадом душа перед взором моим проплыло бледное лицо Магали Варрон.

«Будь как дома».

Я закрепил протез и натянул махровый кремовый халат, висевший на вешалке. Настоящий Calvin Klein. Я не решался позвонить Моне. Мне нельзя забывать об осторожности. Вполне возможно, полиция уже установила ее связь со мной. Я знал, что она не выдаст мое убежище, но ее могли заподозрить, проследить за ней…

Эту мысль я изгнал. А чтобы не думать о том, что у меня нет никакого плана, кроме того, что надо стремиться вперед, я снова затерялся в череде пустых комнат. Выиграть время. Больше ни единой идеи, как доказать свою невиновность.

Через полчаса я уже более или менее ориентировался в здешнем причудливом лабиринте. Побывал во всех комнатах, за исключением погребов, которые наверняка столь же обширны, как сама вилла. В гостиной на кованой этажерке выстроились медного цвета бутылки.

«Будь как дома».

Я налил себе кальвадосу. Кальвадос «Булар». На этикетке стоит «без возраста».

Как и дом.

Стоило мне сделать глоток, как в горле вспыхнул пожар. Мой кашель разбился о стены, беззвучно отскочил, а затем с сухим дробным стуком удалился на верхние этажи, словно пугливый стучащий дух, дерзко потревоженный каким-то наглецом. Напрасно я рылся в памяти, дошел до раннего детства в Ла-Курнев и череды жилищ, от угла с кроватью до пятикомнатной квартиры, где мне довелось жить по мере увеличения семейства… Нет, никогда в жизни нога моя не ступала в такой просторный дом.

Мне даже стало страшновато.

Я решил ждать Мону в комнате, которую назвал гнездом орла; в этой круглой комнате, оборудованной в маленькой башенке, возвышавшейся на несколько метров над крышей и каминной трубой, были самые высокие потолки в доме. Снаружи я принял этот китч за причуду архитектора. Этакий снобистский эрзац донжона. Но я ошибся! Из каждого окна, напоминавшего средневековую бойницу, открывался великолепный вид на висячую долину Вокотт, берег и море.

Настоящий маяк!

Мартен Денен устроил там кабинет. Невысокие книжные шкафы по всему кругу, триста шестьдесят градусов, огибали два вольтеровских кресла и дубовый стол, покрытый толстой пурпурной кожей.

Я ждал долго, наверное, боле часа, ощущая себя между небом и морем. Веки мои уже слипались, когда на плечи мне легли руки Моны.

Я не слышал, ни как она вошла, ни как поднялась по лестнице.

Настоящая фея!

Звезда с ее волшебной палочки сверкала там, где у нее сердце.

– Спасибо, – произнес я, прежде чем поцеловать ее.

Долгим поцелуем.

Некоторое время мы любовались луной и ее трепещущей двойняшкой, купавшейся в Ла-Манше.

– Рассказывай, – наконец велела мне Мона.

Я не скрыл от нее ничего. Ни обвинения Пироза. Ни побег. Ни уверенности в собственной невиновности. Я был жертвой полицейских интриг. Выслушав меня не перебивая, Мона произнесла три слова, те единственные три слова, которые я хотел услышать.

– Я тебе верю.

Я снова поцеловал ее. Растрепал ее золотистые волосы, и они пролились мне сквозь пальцы.

– Почему? Почему ты помогаешь мне?

Ее рука проникла под распахнувшиеся полы моего халата.

– Хочешь знать? Аромат неизвестности. Неуемное пристрастие к историям, выходящим за рамки привычного. Внутреннее убеждение, что ты и муху не обидишь…

– Муху – нет. А флика?

Она рассмеялась.

– Если я велю тебе позвонить адвокату и завтра утром сдаться жандармам, ты это сделаешь?

Я сжал Мону в объятиях.

– Нет! Я не хочу угодить к ним в ловушку. Хочу сам все понять.

– Понять что?

– Все! Возможно, есть логическое решение. Некий ключ, открывающий выход из их поганого зеркального дворца.

Пока Мона отыскивала припасенные на кухне деликатесы – фуа-гра, утиные консервы и красное вино бержерак, – я открыл досье Магали Варрон, украденное со стола Пироза.

Я чертыхался про себя, ибо досье не содержало ничего, чего бы я уже не знал. Подробная биография, подтвержденная информацией, собранной в Интернете, рассказ о детстве в Канаде, а затем в Валь-де-Марн, образовательные учреждения, которые она посещала, работа в Байер-Франс. Во второй части досье лежали материалы, относившиеся к изнасилованию и смерти. В развернутом медицинском отчете пронумерованы все телесные повреждения, сопровождаемые неаппетитными фотографиями, указана группа крови, ДНК, описано состояние асфиксии как последствие удушения… «которое повлекло за собой смерть», уточнялось в отчете.

Они ошибались, черт их дери! На несколько минут, но ошибались.

Я жалел, что не потратил время, чтобы порыться в папках Пироза и выловить среди них те, которые могли относиться к делу Камю и Аврил, где могли содержаться иные сведения, нежели те, которые некая добрая душа подкидывала мне в день по чайной ложке.

А также толкование той серии цифр, того уравнения, которым интересовался Пироз.

2/2 | 3/0

0/3 | 1/1

– За стол! – позвала Мона с таким подъемом, что на какое-то время рой вопросов, гудевший у меня в голове, разлетелся в разные стороны.

Запасы научного руководителя оказались вполне достойны меню «Сирены». Не утруждая себя особо, Мона поставила на стол баночку фуа-гра и подогрела на пару утиные консервы в баночках.

– За здоровье Мартена! – воскликнула она, поднимая бокал с бержераком. – В год Панши платит ему столько, что хватит на три кругосветных путешествия. Так что надо помочь ему и опустошить запасы.

Я выпил. Улыбка грустная. Сердце не на месте.

– Что ты собираешься делать? – внезапно спросила Мона.

– Не знаю…

– Жаль.

Она намазала фуа-гра на мягкую булочку, целлофановую упаковку которых она отыскала в глубине шкафа.

– Жаль. Думаю, в конце концов они тебя схватят. Тогда ты все потеряешь. Все, что привлекает меня в тебе. – Она пальчиком погладила звезду, приколотую к блузке. – Гениальная идея – строить жизнь во имя исполнения мечты, даже целых пяти. Ты… ты что будешь делать с этими мечтами?

– У меня нет выбора, Мона.

Она молча смотрела на меня, долго смотрела, не пытаясь меня переубедить. Словно перед ней сидел упрямый мальчишка. В ту минуту, когда она встала, чтобы взять стоявшую за ней кастрюлю, раздались резкие зажигательные звуки рока: звонил мой мобильник.

Номер неизвестен.

Я нажал на кнопку.

– Салауи?

Голос Пироза.

– Салауи, не отключайтесь. Не делайте глупостей. Вернитесь, черт бы вас побрал! У вас есть право на адвоката. У вас будет доступ к материалам следствия. Вы сможете сами выстроить свою защиту.

Я решил немного послушать, но не более пятнадцати секунд. Мерзавец наверняка пытался вычислить мое местонахождение.

– Салауи, вы меня безобразно разукрасили, но с этим потом разберемся. Я связался с клиникой Сент-Антуан, со всеми вашими коллегами, включая медицинский персонал, психотерапевтов. Вы не один! Вам могут помочь. Не ухудшайте свое…

Двадцать пять секунд.

Я нажал на кнопку и выключил телефон; рука моя все еще дрожала. Слегка. Мона накрыла ее своей рукой. Она говорила необычайно ласково, словно хотела меня приручить.

– В сущности, этот флик говорит то же, что и я, только другими словами.

Сдаться.

Самое простое решение.

– Они хотят повесить на меня убийства, Мона. Ты слышала, что он сказал? Все эти психотерапевты станут утверждать, что я сумасшедший…

Она еще сильнее сжала мою руку. Я продолжал:

– Моих отпечатков нет на теле той девушки! Я до нее не дотрагивался! Полиция врет. Они что-то мухлюют. Почему никто не знает о смерти Магали Варрон?

– Я знаю, Джамал. Андре Жозвиак знает, а он наверняка сообщил всему Ипору, который встречается у него за стойкой.

– Сегодня об этом не написала ни одна газета.

– Напишут завтра… Джамал, зачем полицейским брать на себя риск фальсификации данных?

– Не знаю, Мона. Но если ты хочешь играть в вопросы и ответы, то у меня целые ящики вопросов! Почему кто-то развлекается, посылая мне письма, где содержатся подробности дела Аврил–Камю? Почему Магали Варрон после того, как скопировала жизнь Морганы Аврил, совершила самоубийство? Почему красный кашемировый шарф оказался у меня на дороге, словно фонарь, который невозможно обойти?

Мона оттолкнула от себя едва початую баночку с фуа-гра.

– О’кей, ты выиграл. Я отказываюсь гадать.

С помощью щипчиков из нержавеющей стали она подцепила из банки два утиных бедрышка. Карминного цвета. Они произвели на меня впечатление ног, оторванных от тела новорожденного, которые судебный медик сохранил у себя в банке. И хотя я не шелохнулся, Мона заметила мое отвращение. Она положила мне руку на плечо.

– Я точно знаю, что ты не убийца! Мне такого ни разу не приходило в голову. Но кто-то в это верит…

От вида вываренного мяса мне захотелось блевать.

– Почему я, детективы хреновы?

Мона задумалась. Глядя на ее сосредоточенную мордашку землеройки, отражавшую высочайшую степень концентрации мысли, на трепещущие ноздри, сжатые ресницы, передние резцы, закусившие нижнюю губу, я на миг смягчился.

– Почему ты… Хороший вопрос, Джамал. Ты бывал в Ипоре? До этой недели?

– Нет…

Ее зубы, готовые впиться в меня, отпустили нижнюю губу.

– Я хочу правду, Джамал! Я не полицейский. Если хочешь, чтобы я тебе помогла, прекращай играть.

– Нет, говорю же тебе. Но намеревался.

– Джамал, объясни.

– Лет десять назад я чатился в Сети с одной девчонкой, она мне нравилась, я подцепил ее на уик-энде на пляже, она собиралась ехать в Этрета, но для меня тамошние цены неподъемны, поэтому я заказал гостиницу здесь, в Ипоре.

– А дальше?

– Дальше? Как только эта скотина увидела, что ее прекрасный принц без одной ноги, она отказала мне в медовом месяце.

– А ты ей не сказал?

– Нет. Забыл поставить у себя под столом веб-камеру…

– О’кей. И ты так никогда и не доехал до Ипора?

– Ни разу!

Мона рассмеялась и разлила в бокалы бержерак.

– Жаль. Придется добавить твое отмененное свидание в Ипоре в список совпадений! А зачем ты приехал сюда на этой неделе? Неужели в мире нет других мест, где можно готовиться к твоей колченогой прогулке по ледникам?

– Несколько месяцев назад я по телефону ответил на какую-то анкету. Что-то там о туризме в Нормандии. Разыгрывались призы. Я выиграл неделю в гостинице в Ипоре, с полупансионом. Сама понимаешь, я недолго колебался, соглашаясь запереть себя в этой дыре.

– Понимаю.

Мона опустошила свой бокал, пошла к окну, затем подняла глаза к башенке, тень от которой взметнулась высоко над крышей.

– И все же надо быть разумным, Джамал, я не смогу приходить сюда ночевать. Жандармы быстро установят, что мы знакомы. Завтра утром они явятся в «Сирену» с судебным поручением.

Я подошел к ней и обнял за талию.

– Но до завтрашнего утра у нас ведь есть время?

Ее взгляд заскользил по моему торсу и густым темным волосам на груди, полный контраст со светлым махровым халатом.

– Не здесь, – прошептала она, устремляя взор к гнезду орла. – Там, наверху…