Текст книги "Варьельский узник"

Автор книги: Мирей Марк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Мирей Марк
Варьельский узник

Глава 1

Вообразите себе огромный остров, затерянный где-то далеко-далеко в бескрайнем океане. Может, его и не было никогда, поскольку единственные свидетели его существования лишь волны да ветер. Во всяком случае, долгие века остров этот оставался неизвестным для всего мира, и жили там, в полном уединении, суровые и мужественные люди.

Островом правил король. Его огромные владения занимали всю центральную часть. Оставшимися землями распоряжались приближенные короля, носившие титул сеньоров. Король даровал им исключительные права – держать армии и вершить правосудие, казнить или миловать подданных по собственному усмотрению. Они носили черные бархатные плащи с богатой оторочкой – отличительные знаки их положения, и были практически абсолютными властителями своих земель. И, тем не менее, сеньоры единодушно признавали власть короля, пользовавшегося среди них огромным авторитетом и уважением, и он, единственный, именовался его величество король.

Замки носили имена сеньоров. В южной части острова они были изящными, с остроконечными белыми башенками, и располагались вдоль побережья, небрежно распахнув объятия своих обширных парков морским ветрам. На юге никого не боялись. На севере же взору путника представала иная картина. Замки здесь напоминали цитадели, поскольку располагались в опасной близости от земель, хозяева которых не подчинялись королевской власти.

Остров носил красивое имя Систель. Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне о нем множество сказок, а я по-на-стоящему верила, что она сама жила там когда-то. И если бы историю этого острова, наравне с историей Франции, включили в университетскую программу, я наверняка получила бы по ней высший балл. Кроме того, меня бы наверняка стали умолять провести семинары для преподавателей, поскольку я знаю об острове все-все, до мельчайших подробностей. Мне известно, где и как изготавливали изысканные пряжки, которыми сеньоры скрепляли свои черные плащи, известно, что ели на ужин обитатели жалких лачуг Вокселя. Мне известно, что во владениях его преосвященства, Бренилизских лесах, живут колдуны и что королева Валина не зря так гордилась своими удивительными волосами: когда на торжественных приемах она стояла у золотого трона, они роскошной волной ниспадали до самого пола. Я знаю наизусть все легенды и сказки, которые мамы и бабушки рассказывали перед сном маленьким обитателям и обитательницам Систели.

Но ни одна из этих историй не завораживала меня так, как легенда о варьельском Проклятом, которую я и хочу вам рассказать...

* * *

На берегу моря в северной части острова возвышался мрачный замок Лувар. Его неприступные стены днем и ночью охранял гарнизон численностью более трехсот человек. Никто из других вельмож острова не осмеливался возвести такой величественный замок с такими высокими башнями, неприступными стенами и огромными чугунными решетками. Его построил повелитель Лувара Отон IV за триста лет до описываемых нами событий. Он возвел эту крепость, потому что ненавидел короля, и тот, в свою очередь, питал сильную неприязнь к своему вассалу за его непомерную гордыню и тщеславие.

История эта началась студеным вечером 27 декабря...

* * *

Тем вечером сеньор Лувара, которого звали Эммануэль, ужинал в окружении своих подданных. Неспешно вкушая пищу, он слушал их рассказы о суде над Проклятым – убийцей, чье дело рассматривалось в верховном трибунале Систели. Слушания должны были закончиться уже несколько дней назад, но новости в последнее время доходили до Лувара с запозданием. Зимняя распутица размыла дороги и сделала подъезды к замку практически непроходимыми. Приходилось довольствоваться предположениями и догадками:

– Я полагаю, господа, что ему отрубят голову. Таково ведь по закону наказание для отцеубийц? – высказал свое предположение герцог де Ривес.

– Не думаю. Ведь преступление было совершено с нечеловеческой жестокостью! Скорее всего, его сожгут на костре... В Монтеро говорят, что он совсем юный, можно сказать еще ребенок,– возразил ему самый молодой из вассалов Алексис де Шевильер, который много времени уделял новостям и потому знал всегда больше, чем остальные.

– Неужели он даже моложе вас? – вырвалось у Луи д’Икселя.

Шевильеру только что сравнялось восемнадцать, юноша очень не любил, когда об этом упоминали, особенно в обществе, а потому бросил на друга тяжелый взгляд. Тот забормотал извиняющимся голосом:

– Простите. Тысяча извинений. Я совсем не хотел вас обидеть...

Слушая их диалог, сеньор невольно улыбнулся. Ему самому недавно исполнилось двадцать пять лет, но он уже слыл могучим воином и властным правителем. К тому же бремя власти, столь рано свалившееся на него, делало его намного старше своих лет. Высокий, темноволосый, он сидел в своем резном кресле из темного дерева, искусно инкрустированном золотом. Знал ли он, что в тот самый момент шестеро черных всадников скачут по тропе вдоль моря прямо к его замку?

– Возможно, преступника отдадут на суд народа. Ведь его объявили Проклятым...– предположил Луи д’Иксель.

– Сеньор де Комбеваль сильно в этом сомневается, поскольку обвиняемый, говорят, не в своем уме,– возразил ему Шевильер.

– И мнению Комбеваля можно доверять?

– Но обвиняемый действительно не может быть в здравом уме, Луи... Он выколол своему отцу глаза кинжалом, а затем отрубил ему пальцы рук...

И всякий раз в этом месте моя бабушка останавливалась и, глядя на меня страшными глазами, спрашивала: «История про Проклятого из Варьеля полна леденящих душу подробностей. Ты уверена, что захочешь слушать об избиении розгами в кровь, о дикарях, корчащихся от боли в железных клетках, о детях, брошенных в ров умирать от голода, и о других ужасах, от которых кровь стынет в жилах? Может, я лучше расскажу тебе историю любви королевы Валены и прекрасного трубадура?»

И каждый раз, бледнея от страха, я отвечала ей: «Мне не страшно, бабушка, честное слово. Ты ведь мне уже не раз это рассказывала. Я нисколечко не боюсь. Продолжай, пожалуйста».

И она продолжала свой рассказ: «Шесть черных всадников после непродолжительного отдыха в тени скал вновь продолжили свой мрачный путь. А в замке Лувар тем временем продолжалась трапеза. Рука сеньора, застывшая было под столом, вновь легла на навощенное дерево. Шевалье же продолжал свой рассказ».

– Ходят слухи, что безумец кроме своего отца убил какую-то женщину. В этом случае его наверняка сожгут заживо,– предположил Ульмес.

– Точно известно, что он из Варьеля, с южного побережья острова. Говорят, его господин взял убийцу под стражу и держал под арестом три дня, прежде чем передать его стражникам Верховного Трибунала...

* * *

Пронзительный рев рога прервал Шевильера на полуслове. Придворные замерли в удивлении, узнав особый сигнал, возвещавший о прибытии посланников Регента. Де Лувар поднялся, резко отодвинув стул. Он знал, что подъемный мост опустят без его приказа,– Регент и его посланцы обладали исключительными правами,– поэтому молча накинул свой черный бархатный плащ и вышел, оставив вассалов в трапезной. За ним так же молча последовала охрана.

* * *

В этот раз эскорт Регента оказался совсем малочисленным. Де Лувар насчитал всего четверых солдат. Стражи замка помогли им спешиться и опустили чугунную решетку, перекрывающую въезд на подъемный мост. Один человек из эскорта вышел вперед, чтобы поприветствовать хозяина замка. Эммануэль узнал его: это был граф де Рива – один из приближенных Регента, образец идеального придворного. Чуть поодаль от него стоял совсем молодой дворянин.

– Сеньор,– начал свою речь граф де Рива,– мне очень неловко за столь поздний и внезапный визит, но вы должны понять – служба. Мы выполняем поручение самого Регента.

– Прошу вас следовать за мной, мессир,– прервал его Эммануэль.

Они пересекли мощеный двор. Ночь была ясной, дул холодный зимний ветер. Молодой спутник посланника следовал за своим господином по пятам. Эммануэль хранил молчание. Все знали, что он говорил только тогда, когда это было необходимо. Граф же отличался редкостной словоохотливостью. Он болтал и болтал: о безобразном состоянии дорог повсюду на севере; об ужасной погоде, о суровом климате...

– Должен заметить, ваша зима, особенно в феврале, просто невыносима. Я не осмеливаюсь сказать вам, но... оказывается, я немного знаком с сэром де Витрэ, который претендует...

В маленьком зале для аудиенций Эммануэль знаком предложил гостю присесть, позволив присутствовать при разговоре и молодому дворянину, поскольку знал, что согласно этикету юга вассал должен следовать за своим господином повсюду.

– Я слушаю вас, граф.

И туг он заметил, что гость взволнован и пребывает в изрядном смятении. Де Рива вырос в центральной части острова среди солнечных долин и тенистых рощ, и, возможно, неприступные стены северного замка произвели на него сильное впечатление.

– Итак, как вы уже, наверное, догадались... я прибыл к вам с... особой миссией,– запинаясь, начал он.– Это большая честь для меня, равно как и для вас... Сам Регент... Но я буду краток, сеньор. Как вы уже наверняка знаете, в Верховном Трибунале Систели рассматривалось дело варьельского Проклятого.

– Да, мы знаем об этом. Мы только что обсуждали его за ужином с моими придворными.

– Так вот... Пять дней назад был вынесен приговор. Я думаю, через некоторое время вы получите официальное сообщение об этом. Регент уже разослал всадников с известиями во все замки,– граф говорил медленно, как бы вслушиваясь в звучание каждой фразы.

На секунду гость прервал свою речь в ожидании расспросов. Их не последовало, и он продолжил:

– Преступника приговорили к Зеленому браслету!

Эммануэль, как и все систельянцы, знал о существовании этого дьявольского изобретения, которое одно могло заменить всех лучших палачей острова. Последним наказанию браслетом подвергся герцог де Синор-Фейлес, умерший десять лет назад.

– Да, к Зеленому браслету...—запинаясь, повторил граф.– Правосудие свершилось.

– Не сомневаюсь в этом,– ответил ему Эммануэль.– На то и существует Верховный Трибунал.

Де Рива отряхнул подол унизанной кольцами рукой. Глядя на него, Эммануэль улыбнулся, но тотчас прогнал улыбку и вновь бросил заинтересованный взгляд на молодого дворянина, который сопровождал графа. Этот юноша странным образом притягивал к себе его внимание.

– Видите ли,сеньор, причина, по которой я приехал к вам... в такое позднее время...

– Согласен, время действительно не раннее.

Несколько шокированный манерами властителя Лувара, граф пристально посмотрел на него, но сразу же продолжил:

– Дело в том, что Регент не может держать осужденного в непосредственной близости ко двору, даже в Зеленом браслете. Он решил поручить эту важную миссию одному из пэров нашего королевства. И, принимая во внимание особую привязанность, которую всегда питал его величество к вашему отцу, выбор пал на вас.

– Я понимаю...

– Вы удостоены чести содержать под стражей опаснейшего преступника, самого Проклятого.

– Ив чем же заключается моя миссия? Прошу вас, объясните поподробнее, если возможно.

– Если вкратце, сеньор... Ваши обязанности будут заключаться в следующем: содержать узника под стражей в ваших владениях, кои он не имеет права покидать в течение всей своей жизни; снимать браслет в полночь субботы и надевать его вновь в полночь воскресенья (думаю, вы знаете, что не следует оставлять на осужденном браслет в День Благодарственного Молебна). Что касается подробностей, то Регент описал их все в своем личном послании к вам. Остальное – на ваше усмотрение, сеньор.

Эммануэль задумчиво смотрел на пляшущее в очаге пламя под удивленным взглядом графа, которого сильно озадачило молчаливое и спокойное отношение к этому ответственному поручению. «Тысяча чертей...– мысленно возмущался де Рива,– любой другой счел бы такой приказ за честь. А этот...» Вслух же он произнес:

– Ну что же, сеньор, раз моя миссия исполнена, я, с вашего позволения, откланиваюсь...

– Прошу вас, граф, располагайте моим домом без стеснения. Почту за честь, если вы согласитесь разделить с нами трапезу...

– К сожалению, это невозможно. Мы и так потеряли много времени, доставляя сюда осужденного. Сколько трудностей нам пришлось преодолеть! Несколько раз мы меняли охрану, все встречные селения объезжали стороной. Ведь люди, как вы знаете, после объявления приговора Проклятому могли бы попытаться...

Последнюю фразу Эммануэль едва расслышал.

Он бросил испытующий взгляд на молодого дворянина, и мертвенная бледность лица юноши внезапно поразила его.

– Простите, что вы сказали?!

– Я говорил вам, монсеньор, о том, скольких трудов нам стоило доставить осужденного к вашему замку.

– Так он уже здесь? Я думал, вы прибыли лишь затем, чтобы предупредить меня о его приезде...

– Вовсе нет, монсеньор! Я был удостоен чести препроводить его к месту отбывания наказания,– он сделал знак рукой в сторону своего спутника.

Эммануэль снова взглянул на светловолосого молодого человека, который казался совсем подростком. Было видно, что юноша смертельно устал. Он стоял неподвижно, опустив глаза и уставившись в одну точку.

– Положенный для сопровождения преступника конвой еще в пути,– продолжал де Рива.– В отряде – сорок человек, но мы дважды подверглись нападению. Вы, наверно, догадываетесь, какое у людей отношение к Проклятым... На границе Бренилиза нам пришлось отделиться от основной группы, четырем моим людям и мне, дабы беспрепятственно добраться до вашего замка. Мы выбрали прямую тропу вдоль берега моря. Как видите, нам это удалось... Прошу вас теперь подписать акт о том, что осужденный доставлен вам в целости и сохранности...

Он извлек из кожаной сумки несколько бумаг. Эммануэль поставил подпись на первой из них, а затем принялся неторопливо читать: «...подтверждаю передачу под мою ответственность из рук графа де Ривы, уполномоченного Регента Систели, осужденного, известного под именем Проклятого из Варьеля...»

Граф забрал подписанный документ. Затем разложил остальные на столе, поясняя:

– Это копия приговора, обвинительный акт и свидетельские показания. Здесь вы найдете чертеж Зеленого браслета и инструкции. Что касается трилистника, ключа от браслета, то вот он...

Он снял трилистник с кожаного шнурка, который висел у него на шее под рубашкой, и бережно положил на эскиз:

– Видите чертежи? Чтобы открыть браслет, нужно вложить его вот в это углубление... Вот так. Ну а теперь, к моему величайшему сожалению, я должен откланяться.

– Вы не станете дожидаться конвоя?

– Нет времени, монсеньор. Регент лично назначил меня руководителем миссии и теперь ждет известий как можно скорее.

– Бренилиз...– задумчиво вымолвил Эммануэль.– Вы отделились от конвоя в Бренилизе, вы сказали? Значит, пересекали Бримесский лес? Там должны стоять войска Регента...

Де Рива опустил глаза. При дворе никто не посмел бы затронуть эту щекотливую тему: вот уже три года, как Регент бросил лучшие армейские силы на поиски ребенка, которого собирался уничтожить...

– Да, сеньор, это так... Что ж, я могу считать мою миссию выполненной?

– Конечно, мессир, и вы отлично с ней справились,– сжалился над ним Эммануэль, видя его замешательство.

– Это честь для меня, большая честь. А сейчас я должен... мне необходимо...– забормотал граф.

Эммануэль удивленно воззрился на него. На несколько секунд маска фатоватого столичного придворного спала, и перед де Луваром предстал предельно измученный человек на грани отчаяния.

– Граф, с вами все в порядке?

– Я должен покинуть вас и...– он запнулся, прикрыл на секунду глаза, затем внезапно вскочил: – Прощайте!

– Прощайте,– бесстрастно кивнул ему Эммануэль.

* * *

Было около девяти часов вечера. Маленькая комната освещалась лишь пламенем очага и свечой, стоящей на сундуке. Сеньор Лувара бросил быстрый взгляд на узника, стоящего перед ним, затем разложил на столе бумаги и принялся читать.

Осужденному недавно исполнилось девятнадцать лет, звали его Олег. Ни в одном из документов не встречалось ни упоминаний о его фамилии, ни о родословной. Было замечено лишь, что имение его находится во владениях Варьеля, где-то на самой южной оконечности острова. Родившись в знатной и богатой семье, он имел право носить золотое колье и именоваться «мессир», но отныне, согласно документам, «...он лишается права на ношение какого-либо другого имени, кроме установленного ему правосудием: „Проклятый“... Осужденному запрещается также упоминать о друзьях или родственниках и извлекать какую-либо выгоду из родственных связей с кем бы то ни было, а также говорить о своем прошлом: с этого момента у него нет прошлого. Несоблюдение вышеперечисленного должно караться суровым наказанием...»

Далее следовало длинное и поистине ужасающее описание преступления: «...отцеубийца... выколол несчастной жертве глаза... отрубил пальцы... и в непосредственной близости наблюдал за агонией истекающего кровью отца...»

Эммануэль на секунду оторвался от чтения и впервые за все время внимательно рассмотрел узника. Его лицо в обрамлении белокурых волос казалось ликом утомленного ангела. В глазах плескалась смертельная усталость. Пожалуй, только рисунок губ и контур скул навевали мысли о характере и силе воли.

Де Лувар вернулся к чтению документов. Далее следовали свидетельские показания. Он отложил их на время в сторону и развернул перед собой чертеж. На нем была изображена схема расстегивания и снимания Зеленого браслета с запястья. Оставшиеся документы представляли собой перечень предписаний и правил – что разрешалось осужденному и что ему запрещалось. Инструкции составили с особой скрупулезностью, и Эммануэль перечитал их несколько раз.

– Вас ознакомили с правилами поведения?

– Нет, монсеньор,– низкий голос узника заметно дрожал.

Сеньор Лувара поднял глаза. Убийца в изнеможении оперся о стоящее перед ним кресло. Тонкие пальцы судорожно вцепились в деревянную спинку.

– Присаживайтесь, мессир.

Узник сел. При этом его плащ, покрытый дорожной пылью, распахнулся, и Эммануэль увидел сорочку из тонкого батиста, покрытую бурыми пятнами крови.

– Вы ранены?

– Нет, монсеньор.

– Я покажу вас лекарю.

В камине с треском вспыхнуло и разлетелось искрами сухое полено, и юноша испуганно вздрогнул. Эммануэль внимательно посмотрел на него. Его ангельское лицо никак не вязалось с ужасами, описанными в присланных ему бумагах, только во взгляде серых глаз полыхал темный огонь.

– Вот, ознакомьтесь. На будущее я прикажу составить для вас отдельный список.

Узник взял со стола листки с инструкциями и принялся внимательно читать. За время чтения выражение его лица ни разу не изменилось. Изучив документы, он поднял голову и посмотрел на сеньора. Взгляды их встретились, но Проклятый тут же отвел глаза в сторону.

Согласно предписанию, узник поступал в полное распоряжение повелителя Лувара вплоть до того, что господину предоставлялось право, в случае необходимости, лишить его жизни или же ужесточить меру наказания на свое усмотрение.

– Сколько вам лет? – спросил Эммануэль, несмотря на то что знал ответ. Ему хотелось заставить узника говорить.

– Девятнадцать, монсеньор.

– Вы – подданный сеньора де Варьель?

– Да, монсеньор.

Эммануэль рывком встал с кресла и сделал шаг к осужденному. Тот рефлекторно вскинул руку, словно защищаясь от удара. Эммануэль мягким движением вернул его руку на подлокотник кресла.

– Поднимите рукав!

Из-под манжеты рубашки показался Зеленый браслет, весьма замысловатое массивное изделие из золота и кожи, обрамленное кольцами с множеством сочленений. Сверху располагалась золотая пластинка с углублением для ключа в виде трилистника. Браслет не выглядел очень тяжелым, и казалось, он просто плотно прижат к руке. Хорошенько рассмотрев браслет, Эммануэль прикрыл дьявольское изобретение рукавом и вернулся на свое место. Он достал трилистник и несколько секунд держал его на ладони, любуясь блеском отполированного металла. Снаружи вновь раздался пронзительный рев сигнального рога. При этих звуках узник нервно вздрогнул и повернул голову к окну.

– Что ж,– обратился к нему Эммануэль,– отныне вы мой пленник. Я велю выделить для вас несколько комнат, в которых вам будет до поры до времени предоставлена относительная свобода действий, но для охраны приставлю двух человек, без их сопровождения вы не имеете права покидать свои покои.

Он встал, подошел к двери и отдал стражникам несколько распоряжений. Узник покорно вышел вслед за ними, не проронив ни единого слова.

* * *

В большом зале трапезной вассалы Лувара умирали от нетерпения. Им удалось на пару минут задержать графа де Риву, но тот ограничился лишь несколькими общими фразами. Юный виконт Шевильер готов был взорваться от переполнявших его вопросов. Его до глубины души возмутило то, что Эммануэль не позволил ему прочесть сопроводительные документы.

– Ну пожалуйста, только о самом преступлении...

– Нет,– Эммануэль был неумолим.– Не будьте ребенком, Алексис.

– Каков он из себя хотя бы?

– Очень молод. Ему девятнадцать, но выглядит намного моложе.

От возбуждения Алексис де Шевильер не мог усидеть на месте и мерил шагами зал: «Проклятый здесь! Господи, в Монтеро все разговоры только о нем, а он – здесь, в двух шагах от меня!»

– Когда мы сможем его увидеть?

– Не раньше, чем сегодня вечером во время аудиенции.

– Какой аудиенции?

– Согласно предписанию, каждый день с девяти до одиннадцати вечера я должен проводить время в его присутствии. При условии, конечно, что я нахожусь в замке. Его руки надлежит держать связанными, хотя я не вижу в этом большой необходимости...

– Он рассказал вам что-нибудь?

– Ответил на мои вопросы.

– Интересно, как он выглядит?

– Я уже сказал вам: он очень молод. Очень молод и сильно измучен. В последний раз они отдыхали в Бренилизе и с того момента ехали не останавливаясь. Блондин с ангельским лицом, хотя взгляд его для ангела слишком суров.

– Ехали без остановок? – прервал его Луи д’Иксель.– Это странно... По словам графа де Ривы, в каждом монастыре, на землю которого он ступает, Проклятый обязан отстоять службу и исповедаться у настоятеля. А в Бримесском лесу – ведь они наверняка пересекали его – по три монастыря на каждую милю...

Со всех сторон на сеньора градом сыпались вопросы: «А он действительно знатного рода? Как к нему нужно обращаться? Как выглядит Зеленый браслет? Ему оставили его золотое колье? Что он рассказал вам о процессе? Он действительно похож на сумасшедшего?»

– Сеньоры, да вы любопытнее женщин! – отшучивался Эммануэль.

– А каковы ваши обязанности, сеньор?

– Мне велено его охранять. Что еще мне могли поручить? Регент прислал указания – протокол, нечто вроде предписания, скрепленного печатью Верховного Трибунала. Думаю, вам, мессиры, следует ознакомиться с этим документом во избежание недоразумений. И хочу вас предупредить, что ему запрещено заговаривать первым с людьми благородного происхождения. В случае если вы все-таки захотите узнать то, о чем не запрещено говорить по протоколу, спросите его сами. Алексис, помните, ему запрещено говорить о своем прошлом!

– Почему?

– Таковы предписания. Его жизнь начинается с момента преступления, не забудьте...

– Его ждет страшная смерть, я знаю,– негромко сказал Фольвес.– Я намного старше вас и помню кончину воксельского Проклятого. Его живьем отдали на растерзание собакам...

* * *

Обязательная вечерняя аудиенция состоялась на следующий же вечер. Узник появился в комнате чуть раньше девяти и встал у стены недалеко от стола. Приставленные к нему слуги уже приступили к своим обязанностям – вычистили и выстирали его одежду. Охранник приблизился к нему, связал руки за спиной и неслышно вышел.

Эммануэль лично подобрал охранников – смышленых, сдержанных и волевых, способных сохранять бдительность и днем, и ночью.

Осужденный, не отрываясь, задумчиво смотрел на огонь в камине. Под рукавом рубашки угадывались очертания браслета. Он был очень строен, с безупречной осанкой. Его молодость вновь поразила Эммануэля: «Боже мой, он же не старше Шевильера!»

Спустя несколько минут де Лувар полностью погрузился в свои дела, позабыв на некоторое время об узнике. Сегодня у него было двое просителей. Сначала он принял ремесленника из Шуанзи, который умолял помиловать его ученика, приговоренного на три года к работам на руднике. Сеньор внимательно его выслушал, ни разу не прервав, но решение не изменил. Затем выслушал управляющего. Когда он, наконец, вспомнил об осужденном и взглянул на него, тот стоял, прислонившись к стене, закрыв глаза. Вид у него был крайне изможденный. «Ему всего девятнадцать лет, – подумал Эммануэль, глядя на Проклятого. – А за плечами уже столько всего: жестокое преступление, суд, бешеная гонка по бездорожью, полная опасностей, наказание, заточение в этом ужасном замке, утомительные аудиенции, к тому же он понимает, в любую минуту этот неприветливый сеньор может сделать с ним все что угодно, повинуясь слепому капризу...»

– Мессир?

Узник открыл глаза и отпрянул от стены. Испуг на его лице почти мгновенно сменился безучастием. Эммануэль поневоле смутился. Будучи сильным и благородным человеком, он испытывал непреодолимое сочувствие к слабым мира сего, но ничем не мог помочь этому юнцу.

– Вы проезжали вчера мимо замка Шевильера?

– Я не знаю, монсеньор.

– Замок с тремя башнями на вершине холма?

– Не думаю, монсеньор.

Эммануэль поднялся, взял со стола карту острова и подошел к узнику. При его приближении тот сжался и шевельнул связанными за спиной руками, словно пытаясь закрыться в ожидании удара. Де Лувар снова замер от удивления.

– Мессир, будьте благоразумны! Я – владелец этих земель, но не палач. К тому же у меня нет ни малейшего желания злоупотреблять своей властью, если, конечно, вы не дадите мне какого-либо повода.

В серых глазах узника, которые он на секунду поднял на Эммануэля, мелькнуло недоверие.

– Смотрите, мессир. Если вы проезжали мимо Шевильера, то тогда должны были двигаться по Белой тропе вдоль реки, которую никак не могли не заметить.

– Я не видел никакой реки.

– Ясно. Значит, вы добирались сюда по дороге Красных Камней.

Эммануэль сложил карту. В эту минуту в комнату вошел Сальвиус – его личный лекарь и астролог, как обычно, взъерошенный и слегка небрежный. Он с рождения занимался воспитанием сеньора и единственный в замке мог позволить себе определенную вольность в обращении с ним.

– Дозорный отряд вернулся,—сообщил он, усаживаясь рядом с Эммануэлем перед затухающим камином.– Кочевники, как обычно, засели на Зеленом острове. Никаких новостей, никаких происшествий. Кроме сущей ерунды – схватили браконьера.

– Ну да, самое время. Сколько плетей ты велел ему всыпать?

– Нисколько.

Удивленный взгляд де Лувара заставил его рассмеяться:

– Браконьеру всего семь лет. Он здесь, в коридоре. Велите впустить?

– Впустите,– улыбнулся Эммануэль и покачал головой: – Черт побери, да что же это творится?! Они уже с семи лет разбойничать начинают!

В комнату ввели рыжеволосого крепыша. Господин встал, подошел к нему и строго спросил:

– Мне сказали, ты промышлял браконьерством?

– Это не я,– тут же ответил ребенок.

Он был опрятно одет, как все дети из деревни. За его поясом торчала заостренная палка.

– Не лги мне! – громко сказал Эммануэль.– Тебе известно, что за браконьерство полагается наказание плетьми? Двадцать, а то и тридцать ударов. После этого тебе вряд ли захочется заниматься подобными делишками!

Ребенок поднял голову и глянул на хозяина дерзким взглядом:

– Я не боюсь порки! Совсем-совсем!

– Ты – смелый парень! Я уважаю смелых и сегодня прощаю тебя, но имей в виду: в следующий раз тебе это с рук не сойдет!

Когда мальчишка вышел, Эммануэль снова сел в кресло и повернулся к Сальвиусу:

– Вели отвести его завтра к отцу. И передай ему немного денег. Чертов пройдоха!

Видимо, было уже одиннадцать часов. В комнату вошел охранник, развязал узнику руки и вывел прочь. Эммануэль с Сальвиусом обменялись грустными взглядами.

– Какая странная история! Почему Регент выслал его именно сюда, на север? – спросил астролог.

– Я тоже все время задаю себе этот вопрос,– отозвался его воспитанник.– Мне оказана большая честь, без которой, откровенно говоря, я бы вполне обошелся. Что у него с плечом?

– Ничего серьезного. Несколько порезов. Но как он молод, сеньор!

– Он рассказал тебе что-нибудь вчера?

– Ни единого слова. Он валился с ног от усталости. Даже не представляю, почему этот юноша убил своего отца!.. Он будет свободно разгуливать по замку?

– Нет, только в пределах отведенных ему покоев, лишь при условии его благоразумного поведения и в присутствии охраны. До тех пор, пока я не удостоверюсь, что ему можно доверять. В любом случае, если вдруг начнется очередной приступ умопомешательства, лучше не оставлять его одного.

Сальвиус помрачнел:

– Он еще так молод! Браслет доставляет ему большие мучения, не дает спать. Сегодня утром наш узник громко стонал. По-моему, он сильно напуган.

– Да, я еще вчера заметил. А сегодня, когда я приблизился к нему, он подумал, что я собираюсь его ударить.

– С момента ареста у него не было ни одной минуты настоящего отдыха.

Эммануэль поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее:

– Но теперь у них много свободного времени – у него и его браслета... сорок, пятьдесят лет впереди...

На следующий день на дороге показался отряд, издалека было видно развевающееся огромное знамя Верховного Трибунала Систели. Прибыл официальный конвой Проклятого. Эммануэлю передали ценный груз: два дополнительных трилистника и футляр от браслета, а также щедрый подарок лично от Регента – шелковые ткани.

* * *

Узник покидал свои комнаты лишь на время вечерних аудиенций. Даже если он и был сумасшедшим, до сих пор это никак не проявлялось. По словам Сальвиуса, который навещал его каждый день, заключенный вел себя крайне разумно.

– Он очень много читает,– сообщил лекарь.– Может провести несколько часов подряд, уткнувшись в книгу. Я никогда не видел, чтобы дворянин столько читал! Он даже спросил у меня совета, что почитать... Такое бывает?

– Случается,– ответил ему Эммануэль.– Пусть читает, сколько ему вздумается. Так он избавит всех от ненужных хлопот.

Тем же вечером Сальвиус тихо сетовал:

– Его мучения воистину ужасны! Я видел сегодня браслет Хочется верить, эти муки юноша действительно заслужил!

* * *

Комнаты, отведенные преступнику, находились на самом верхнем этаже в конце коридора. Там постоянно держали караул два стражника: один – у дверей покоев, другой – в начале коридора. Когда узник выходил, они повсюду следовали за ним на небольшом расстоянии. Выражение: «Я завтра проклят» – быстро вошло в обиход у солдат замка, отправлявшихся на его охрану.