Текст книги "Поклоняющиеся звездам"

Автор книги: Милослав Стингл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

ЛЮДИ С ЧЕРНОЙ КРОВЬЮ

Поиски основателей «Вечного города» на первый взгляд не представляют трудностей. В отличие от некоторых других регионов Америки нам достоверно известно, какие народности Альтиплано населяли область центральных Анд в период прихода европейцев.

Все хронисты доколумбовой Америки с исключительным единодушием говорят о трех основных народностях Анд, о трех главных языках горного Перу. Язык народности кечуа стал государственным в «империи» инков, крупнейшем государстве индейцев за всю их историю. Язык кечуа в период появления первых европейцев был и, безусловно, остается до сих пор самым распространенным туземным языком во всей Америке. Второй из широко употребимых индейских языков андской области – язык аймара.

В то время как на языках аймара и кечуа до сих пор говорят миллионы индейцев, третий язык Перу – пукина – исчез почти бесследно. Но исчезли ли бесследно те, кто на этом языке говорил? Думается, что нет. К индейцам пукина, вероятно, принадлежала и наиболее интересная группа андских индейцев – уру, которых становится все меньше и меньше и которые на удивление всему миру решительно отказываются называться людьми!

Автор этой книги посетил индейцев уру на перуанской части озера Титикака. «На озере?» – спросите вы. Да, да, прямо на озере. Эти индейцы отказываются делить с остальными обитателями Анд их общую родину. В то время как все живут на суше, уру – сколько их помнят перуанцы – всегда селились прямо на водах священного андского озера. Для того чтобы жить на воде, индейцы уру прежде всего должны были найти способ, как превратить негостеприимную холодную поверхность озера в пригодное для жилья место. Поэтому с незапамятных времен они создают особые плавучие острова, частично сплетенные из озерного тростника тотора, и на этих островах строят – опять же из тотора – низкие тростниковые хижины. Из тотора же они мастерят и свои прославленные узкие челны. На этих искусственных островах индейцы уру родятся, здесь же, посреди вод Титикаки, и умирают. Основную пищу – рыб, водоплавающих птиц – опять же дает им озеро. От крестьян, живущих на берегу Титикаки, в обмен на рыбу они получают сельскохозяйственные продукты. Этот обмен происходит на специальных торжищах, участниками которых бывают только женщины уру. Мужчины почти никогда не выходят (по крайней мере до недавних пор не выходили) на берег и не общаются с остальными индейцами.

Жители плавучих островов, которые отказываются знаться с другими людьми, живут на Титикаке не только в области перуанского города Пуно, где автор этой книги впервые встретился с ними, но и в некоторых иных местах боливийской и перуанской частей озера, а также на водах другого горного озера – Поопо.

Нынешние индейцу уру – это остатки многочисленной группы давних обитателей андской области, которые некогда населяли значительно более обширную территорию. Их предки, возможно, жили и на побережье Тихого океана. В Перу, Боливии, Чили и в северо-западной части Аргентины об их давнем присутствии в этих местах напоминают и некоторые географические названия. По мнению ряда ученых, индейцы уру некогда владели всеми Центральными Андами. Но затем новые волны переселенцев, нанеся поражение этим древним обитателям Перу, постепенно вытеснили их со всей суши и в конце концов оставили за ними единственное место для прибежища – воды озера Титикака.

Это произошло очень давно. В легендах самих уру сохранились лишь смутные воспоминания о своем «исходе» на воды Титикаки. Интересно, что в легендах и преданиях жителей озера, этих людей с тростниковых островов, важную роль играет каменный город – Тиауанако.

Подлинной истории индейцев уру мы не знаем. Испанские хронисты упоминали лишь об инках кечуа, а миссионеров интересовала многочисленная группа индейцев аймара. Уру же с доколумбовых времен и, собственно, до середины XX века оставались где-то за горизонтом. Их презирали, и решительно никто ими не интересовался. Да и нынешнее наименование «уру» – это не что иное, как презрительное прозвище, которое им дали остальные перуанские индейцы. Сами уру (которые в нашем столетии очень быстро переходят с родного языка на язык аймара) называют себя кот-сунь, что дословно обозначает «обитатели озера».

Кот-сунь, собственно, пытаются выдать свою беду за достоинство. Они были исключены из сообщества жителей Альтиплано, загнаны сначала в болота, а затем – в холодные воды озера. Но и сегодня, вспоминая прошлое, индейцы уру говорят, что сделали это по собственной воле. А изгнание из мира людей трактуют как особый дар, как подтверждение своей исключительности и отличия от существ, которые называют себя людьми, но, несмотря на внешнее сходство, совершенно не похожи на уру.

Французский этнограф Жан Велар прожил среди последних уру долгое время. Вот его запись о том, как эти индейцы характеризуют самих себя: «Мы – иные, мы – обитатели озера, мы – кот-сунь, мы – не люди. Мы стали жить здесь еще до того, как отец небес Татну сотворил людей – аймара, кечуа, белых. Мы были здесь еще до того, как солнце начало освещать землю… Еще в ту пору, когда земля была погружена в полумрак и когда ее освещали только луна и звезды… Когда озеро Титикака было гораздо больше, чем теперь… Еще тогда жили тут наши отцы. Нет, мы – не люди… Наша кровь черна, поэтому мы не ощущаем холода озерных ночей… Мы разговариваем не на языке людей, и люди не понимают того, о чем мы говорим. Головы у нас иной формы, чем у остальных индейцев. Мы очень древние, самые древние… Мы – обитатели озера, кот-сунь. Мы – нелюди!»

Люди с черной кровью, которые настаивают на том, что они – не люди, а кот-сунь, которым не страшны ни холод андских ночей, ни вихри ветра, проносящегося над водами озера, различают два периода в своей истории. Первый период – когда на свете не было людей (людьми они считают аймара, кечуа и белых) и не светило солнце. Еще до рождения «небесного диска», по преданиям индейцев уру, были построены на Альтиплано древние города, и прежде всего самый знаменитый из них – прославленный Тиауанако, находящийся так близко от озера и являющийся ныне единственным пристанищем уру.

Второй период – когда на земле жили не только кот-сунь, но и обыкновенные люди, когда солнце взошло на небо, именно тогда, согласно легендам уру, они испытали немилость судьбы, и каменный город Анд перестал дышать.

Уру якобы прежде выглядели иначе. Они были такими, какими изображают древних жителей Альтиплано тиауанакские гончары и каменщики. С длинными руками и ногами. Удлиненные головы кот-сунь, как утверждают современные уру, прежде походили на головы кондоров, пум и рыб, изображенных на каменных блоках Тиауанако. Однако постепенно облик кот-сунь изменился, и они стали похожи (только внешне) на остальных людей. Внутреннее содержание, как считают уру, у них совсем иное.

Только в их жилах течет черная кровь, и только они умеют не мерзнуть. Жан Велар говорит об этих перуанских и боливийских индейцах, что они живое воплощение окаменелости.

Так, может быть, эти туземцы с черной кровью, которые не хотят иметь ничего общего с людьми, построили Тиауанако? Не они ли подгоняли в священном городе камень к камню? И правда ли, что прежде они были другими, имели власть, силу, а может быть, даже собственное государство, способное осуществить такое грандиозное строительство? Неужели уру в самом деле двигались в своем культурном развитии вспять и, начав с постройки каменного Тиауанако, пришли к тростниковым хижинам за прошедшие 2500 лет?

ЦАРСТВО ПОГРЕБАЛЬНЫХ БАШЕН

На вопрос, действительно ли из трех народностей Перу именно уру построили Тиауанако, ныне нельзя ответить ни положительно, ни отрицательно. Но если мы исключим из трех претендентов на честь называться строителями Тиауанако индейцев уру (или их сородичей, говорящих на языке пуки-наки), останутся только кечуа и аймара.

Индейцы кечуа стали сильными и могущественными гораздо позднее. Их творение – это «империя» инков, а ее великолепные города – Куско, Мачу-Пикчу и другие.

Таким образом, остаются аймара – «народ Адама», как их назвал упомянутый боливийский фантаст. Библейский рай аймара, безусловно, не населяли, но в непосредственной близости от Тиауанако, вне всякого сомнения, жили (в период конкисты и еще раньше, во времена, когда Тиауанако приближался к последнему дню своей славной истории). До сих пор аймара живут рядом с развалинами Тиауанако.

Некоторые специалисты не верят в то, что народ, занимающийся примитивным земледелием, способен был создать сложную государственную систему, с помощью которой можно было бы организовать строительство такого прекрасного и большого города, как Тиауанако.

Сами аймара никогда не претендовали на причастность к строительству Тиауанако. Согласно запискам ученого Харольда Осборна, они, например, верили, что «Вечный город» Перу был построен в эпоху «чамак пача», то есть еще до того, как были сотворены люди (сами себя аймара называют просто «хаке» – люди). Гигантские статуи Тиауанако, по их мнению, это окаменевшие представители племени живших в здешних местах великанов. Они были обращены в камень по воле бога, Творца.

Вопреки скептическим взглядам некоторых ученых индейцев аймара нельзя исключать из размышлений о прошлом Тиауанако. Хотя бы потому, что последние несколько тысячелетий они, несомненно, жили на данной территории. Есть убедительные доказательства того, что после падения Тиауанако именно аймара оказались у кормила власти на территории бывших тиауаиакских земель. Они же создали государство Колья (это доколумбово название означает «обитатели гор»). Центром его, однако, был уже не Тиауанако, а Хатун-Колья (в районе нынешнего перуанского города Пуно, порта, на озере Титикака).

Территория государства, где под властью единого правителя колья, носившего титул «сапана», объединились все говорящие на языке аймара племена Анд, была довольно обширна. Колья занимало большую часть южного Перу и Боливии и простиралось от перуанского города Арекипы до боливийского города Кочамба. Государству индейцев аймара принадлежал в тот период и север нынешней Республики Чили. Сапаны правили этим государством около 250 лет, с конца XII века до 1438 года, когда инки в ходе экспансии на юг овладели этой областью Анд. На первый взгляд четверть тысячелетия существования государства индейцев аймара не оставила в истории Перу столь заметного следа, как наследие основателей Тиауанако. Кое-что из классического тиауанакского наследия в государстве аймара было забыто (например, астрономические знания). В период существования государства Колья не было построено ни одного города, подобного Тиауанако. Однако аймара создали многочисленные доколумбовы постройки, так называемые чульпы – башни, выложенные из тесаных трахитовых или базальтовых блоков или высушенного на солнце кирпича. Чульпы являлись местом погребения усопших аймара. Эти погребальные башни иногда отличались друг от друга способом постройки, некоторые из них были довольно большими. Например, башня близ деревни Сора-Сора имеет ширину 6 метров, 5 метров в длину и 3,5 метра в высоту. Другие чульпы, главным образом в окрестностях бывшей аймарской столицы Хатун-Колья, имели круглое основание. Сверху их венчал ложный свод. В целом чульпы явственно напоминают некоторые постройки майя. Однако, несмотря на внешнее сходство с творениями древних индейцев Центральной Америки, погребальные башни Альтиплано – бесспорное наследие доколумбовых индейцев этой части Анд. Причем настолько характерное, что один из видных знатоков перуанской истории археолог Уэнделл Беннетт обозначил эпоху государства Аймара как «период чульп».

На территории бывшего государства аймара, на широком пространстве вокруг озера Титикака, сохранилось очень много чульп. Если подходить к этому вопросу чисто статистически, то надо будет признать, что погребальные башни колья – самые многочисленные строительные памятники доинкского Перу. Особенно много чульп (несколько сотен) сохранилось на северном берегу Титикаки в районе Кельенати. Но наибольший интерес представляют чульпы, находящиеся возле озера Умайо, неподалеку от главного центра бывшего государства Колья. Погребальные башни стоят тут на возвышенности полуострова Сильюстани, откуда открывается великолепный вид на Умайо и его окрестности. Самая большая и, очевидно, наиболее почитавшаяся из погребальных сильюстанских башен – La gran chullpa de Lagerto(«Большая башня ящерицы»), как ее в настоящее время называют в Андах. Однако никакой ящерицы здесь не захоранивали. В этой чульпе явно покоились высокие повелители государства индейцев аймара.

Сьеса де Леон, вероятно, имел в виду погребальные башни на полуострове Сильюстани, когда писал в своем сочинении: «В земле колья, как мне кажется, наибольшего внимания заслуживают те постройки и места, где (аймара) хоронили своих мертвых».

Испанский хронист описал и сам погребальный обряд. Если умерший был знатным лицом, то его в последний путь сопровождало множество местных жителей. Сжигали десять или двадцать лам – в зависимости от сана покойного, затем умерщвляли женщин, детей и слуг, которые должны были служить усопшему в загробной жизни. Некоторых (из окружения повелителя) заживо замуровывали в чульпах. Сьеса де Леон верно подметил, что погребальные башни играли тогда в жизни – точнее, в период смерти – жителей государства Колья исключительную роль. Именно «Большая башня ящерицы» позволила современным исследователям сделать неожиданное открытие: в 1971 году в непосредственной близости от нее был найден богатый клад – более 500 прекрасно обработанных предметов. Все эти предметы – отчеканенные нагрудные плашки в форме человеческого лица, колокольчики, жертвенные чаши и ожерелья – были сделаны из чистого золота.

Самое удивительное в истории с сильюстанской находкой заключалось в том, что «Большая башня ящерицы» была известна еще со времен конкисты. В последние годы здесь побывало немало туристов, которых привлекало особое очарование этого уголка Анд. И все эти чужестранцы в стране индейцев аймара буквально ступали по сильюстанскому кладу, который лежал менее чем в метре от поверхности земли. Время, к чему-то беспощадное, к чему-то милостивое, словно желая проявить особую благосклонность к чудесному месту у озера, сохранило на полуострове Сильюстани не только индейский золотой клад и 12-метровую погребальную башню, но и столь соответствующий духу этого края почитателей звезд памятник культа небесных светил. Археологи называют его просто «Солнечный круг».

Сильюстанский «Солнечный круг» – это терраса (очевидно, искусственная) на северо-восточной части полуострова, на которой из обработанных каменных плит разной высоты выложен круг. В восточном направлении в нем оставлен проем, через который по трем ступеням можно войти в странное святилище.

Некоторые ученые полагают, что «Солнечный круг» на полуострове Сильюстани служил местом поклонения главному небесному светилу. Другие же связывают его с культом мертвых. В центре окружности сохранились два высоких каменных столба. К ним, по всей видимости, привязывали лам, приносимых в жертву во время погребальных обрядов. Это подтверждает и желобок внутри окружности, по которому, вероятно, стекала кровь убитых животных, дабы символически утолить жажду мертвых. Ибо, по древнеперуанским преданиям, «мертвые пьют кровь».

Кровь жертвенных животных, если она и лилась когда-нибудь по желобкам сильюстанского святилища, давно высохла. Мертвы и здешние «башни мертвых». Только солнце – позже самое могущественное из божеств доколумбовых перуанцев – до сих пор сегодня восходит над каменным кругом, некогда явно в его честь воздвигнутом в удивительном месте, в древнем Колья, где и сегодня живут сотни тысяч аймара, сохранивших верность этому краю, этой земле, на которой их предки создали свое государство.

БАРОН МЮНХГАУЗЕН В АНДАХ

Доинкским аймара мы можем, без сомнения, приписать строительство большинства чульп на Альтиплано. Однако мы не можем столь же безоговорочно приписать им строительство величайшей археологической загадки – великолепного Тиауанако. Точно так же, как не можем с уверенностью сказать, что город построили Люди «черной крови» – уру или индейцы кечуа. А поскольку кроме трех этих народностей высокогорного Перу мы не нашли иных претендентов на титул основателей Тиауанако (если исключить праотца Адама, бородатых викингов и космонавтов-инопланетян), нам придется обратиться к таким источникам информации о древнеперуанских индейцах, которые по разным причинам вызывают недоверие. Сохранилось, собственно, только одно такое сообщение, которое может иметь отношение к Тиауанако и тиауанакскому государству. Записал его вскоре после конкисты человек, заслуживший своими рассказами о доинкском Перу нелестное прозвище «перуанского барона Мюнхгаузена». И удивляться тут не приходится. Ведь то, о чем рассказывал Фернандо Монтесинос, существенно отличалось от остальных сообщений колониальных хроник. Монтесинос действительно долгое время жил в Перу. Иезуит и одновременно доктор канонического права, он появился здесь в 1628 году как один из членов свиты вице-короля Чинкона. В Перу он провел более пятнадцати лет и объездил всю страну вдоль и поперек. Хотя Монтесинос был священником, он занимался всем, чем угодно, даже добычей руды. Вернувшись в Испанию, он написал свои «Memorias Aniguas Historiales del Регй»(«Древние исторические мемориалы Перу»).

Рассказ «перуанского барона Мюнхгаузена» двести лет пролежал в рукописи. В 1882 году «Мемориалы» впервые издал испанский историк Маркос Хименес де ла Эспада. Сорок лет спустя их перевел на английский язык Филип Эйнсворт Минз, в ту пору самый крупный знаток древнего Перу. Именно он всерьез задумался над хроникой Монтесиноса и попытался отделить в книге «перуанского Мюнхгаузена» немногие зернышки пшеницы от многочисленных плевел. А эти зернышки были не лишены интереса. Эйнсворт Минз установил источник сообщения Монтесиноса: многое из того, о чем рассказывается в «Мемориалах», одержимый манией сочинительства иезуит заимствовал из книги Блас Валеры, другого члена «Общества Иисуса» [30]30
  «Общество Иисуса» («Societas Jesu») – название католического монашеского ордена иезуитов. – Прим. ред.


[Закрыть], автора несравнимо более достоверного, чем Монтесинос. Блас Валера родился в Перу, его отец был соратником и другом завоевателя Писарро, а мать происходила из непосредственного окружения Инки. Интеллигентный мальчик, сын столь видных родителей вскоре был принят в орден иезуитов. Впоследствии он проповедовал новую веру как в бывшей столице инков Куско, так и на территории, прилегающей к озеру Титикака и населенной индейцами аймара.

Занимаясь в течение многих лет миссионерской деятельностью, Валера усердно записывал все, о чем ему рассказывали индейцы. Эти заметки составили три объемистые рукописи. Одна из них, попав в руки «перуанского барона Мюнхгаузена», заинтересовала его. И недаром. Ведь Валера, сын женщины, жившей при дворе Инки, первым среди хронистов Перу записал сообщения о тех, кто правил его страной до инков, о разветвленной династии «амауту» (позднее это слово означало «ученый»).

Сообщения Валеры о доинкских правителях Монтесинос просто списал, перечень их он дополнил и сделал вывод, что перуанские индейцы были потомками библейского Ноя. Согласно версии «перуанского барона Мюнхгаузена», Перу открыл и колонизировал внук Ноя Офир. Сделал он это якобы ровно 340 лет спустя после потопа, то есть, по Монтесиносу, в 2200 году до н. э. и в 1800 году от сотворения мира. Давая вольную интерпретацию текста Валеры, Монтесинос приводит имена 102 правителей Перу. Первым из доинкских правителей в этом списке стоял Пируа Пакари Манко, по имени которого загадочное доинкское государство Монтесиноса, вызывающее столько вопросов, стали называть «государством Пиру».

Филип Эйнсворт Минз тщательно проанализировал составленный Монтесиносом список пируских правителей, исключил все амауту, относительно которых ни «перуанский Мюнхгаузен», ни Валера не могли сообщить ничего конкретного, и оставил только тех, кого он считал историческими личностями. Первым из них, по Минзу, был Айар Такко Капак, якобы вступивший на трон Пиру в 275 году н. э., а последним – Тито Юпанки Пачакутек. В годы его правления в страну вступили чужеземцы и в решающей битве у города Пукары (к северу от берегов Титикаки) нанесли поражение войскам государства Пиру, убив последнего из амауту. Те, кому удалось спастись, будто бы ушли в Тампуток в долине Апуримак и создали здесь новое маленькое государство, избрав правителем мальчика. По расчетам Минза, государство Пиру прекратило существование около 1200 года.

Окончательной гибели доинкского государства, реальность существования которого пока недоказуема, будто бы предшествовали два сокрушительных нападения неких пришельцев, приплывших по морю на бальзовых плотах. Драматическая судьба государства амауту якобы совпадает с судьбой города Тиауанако, который в это время один или даже несколько раз покидали жители. Между прочим, отдельные постройки в Тиауанако действительно выглядят так, будто рабочие и каменщики неожиданно бросили начатое дело и уже никогда к нему не возвращались.

Рассказ Валеры о правителях из династии Пируа Пакари Манко, переписанный или, точнее, поэтически обработанный Фернандо Монтесиносом, а в XX веке подвергнутый критическому анализу профессором Минзом, долгое время возбуждал лишь недоверие. Однако сегодня, когда мы уже знаем, что до «империи» инков в Перу существовали многие другие государства, нам следует в поисках основателей Тиауанако принимать во внимание и записи «перуанского барона Мюнхгаузена». Возможно, когда-нибудь эту книгу придется дополнить главой, которая будет называться «Реабилитация барона Мюнхгаузена».