Текст книги "Дело № 36.4. Хрупкие кости (СИ)"

Автор книги: Милана Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Каждое слово впивается в его разум, как острый гвоздь.

– Ты нужна мне, – бессильно шепчет он. – Только ты…

Она, не выдержав, отталкивает его и делает два шага назад.

– Если ты пришел просить прощения, то имей мужество признать правду, шакаленок! – ее голос звучит немного выше, чем обычно, и Томас понимает, что она на грани слез. Вскинув голову, он смотрит на нее снизу вверх.

– Я говорю правду, – отвечает он. – Ты нужна мне.

– А она больше не нужна? – выкрикивает Марла.

Томас поджимает губы. Она не хочет врать, но прекрасно понимает, что сейчас кошка поймет его неправильно. Что же делать?

Медленно поднявшись на ноги, Томас делает шаг к Марле.

– Не подходи ко мне! Убирайся!

– Почему Мэри нарисовала тебя именно такой? Что ты скрываешь? – внезапно даже для себя самого спрашивает он.

Кошка начинает хохотать, но Томас видит, что этот смех сейчас превратится в слезы.

– Все-таки боишься, что я вас предала? Или предам? Как там сказала Нордив про календулу? Цветок горечи и обмана…

– Я думаю, что у тебя тоже есть тайна. Как и у каждого из нас, – пытаясь говорить спокойно, произносит Томас. – Пожалуй, у всех Теней может оказаться в руках цветок календулы.

– Убирайся, – снова говорит Марла. – Ты мне не нужен.

– Врешь, – чеканит Томас. – Если бы это было так, ты бы сейчас не умирала от обиды на меня. Я задел тебя Сильно.

– Я сказала: убирайся! – шипит кошка. Она скалится, принимая истинный облик.

Томас поднимает руки и разводит их в стороны.

– Ну давай. Царапайся. Кусайся. Бей. Я это заслужил. Я обидел тенбя, мурлыка, и можешь меня наказать.

Но она ничего такого не делает. Бросается на него, впивает когти ему в грудь, но не ведет вниз распарывая кожу, нет. Она тащит его к выходу, выбрасывает на порог и захлопывает дверь.

Потирая грудь, Томас прислоняется спиной к двери, а потом сползает по ней вниз.

Он собирается провести у порога столько, сколько ей понадобится, чтобы остыть.

Он не уйдет, пока она его не простит.

Пожалуй, ему все равно некуда идти…

Он долго пытается слушать, что происходит за дверью. По сути, это единственное, что он может. Внимать звукам и отголоскам эмоций.

Кажется, Марла плачет. Тихие всхлипывающие звуки, доносящиеся из квартирки, заставляют его почувствовать себя абсолютным злом. Подонком, мразью, никчемным придурком, который только и может, что разрушать все на своем пути.

После срыва в доме Капитана, когда он дал волю своей животной ярости, все пошло наперекосяк. И похищение Киры стало последней каплей.

Кошка должна это понять.

Она тоже Тварь, подверженная животным инстинктам.

Но обижена она, как женщина.

Что ему делать? Он никогда в жизни не попадал в подобную ситуацию. Пожалуй, он ни разу не позволял говорить такое женщине.

А теперь мурлыка, подарившая ему тепло и ощущение нужности, плачет за дверью, и в этом виноват он.

Поднявшись на ноги, Томас поднимает руку, чтобы снова постучать, но в последний момент передумывает. Сейчас все просто повторится.

Нужно что-то другое.

Что?

Порывшись в карманах, Томас пересчитывает деньги, что есть в наличии и решительно идет на улицу. Там, стараясь не упускать из виду вход в парадную дома Марлы, он ищет мальчишку посыльного, вручает ему половину содержимого кошелька и велит найти цветочную лавку.

– Столько же получишь, когда принесешь букет.

Дурацкая идея, конечно, вряд ли вину можно загладить цветами, но на что-то более дорогого у него просто нет денег.

Он не Капитан, у которого есть остатки наследства, пусть и не такого большого по меркам Верхнего Города.

Томас – вор, а не лорд. Отребье, живущее в убогой комнатушке в Термитнике.

Впрочем, и Марла не жеманная леди. Она танцует обнаженной в подпольном кабаре. И вряд ли ей когда-нибудь дарили цветы.

Как ни странно, букет в руках посыльного выглядит представительно. Сейчас поздняя осень, и цены в цветочных лавках достигают небесного свода.

Чувствуя себя немного неловко, Томас возвращается к двери Марлы и снова стучит.

Кошка, уже одетая, но с покрасневшими от слез глазами, замирает на пороге, неверяще глядя на букет.

– Шакал… ты с ума сошел? – она пытается говорить сердито, но он видит ее растерянность.

Он видит, как ее руки непроизвольно тянутся к цветам, и изо всех сил старается сдержать улыбку.

– Не плачь, – говорит он. – Я обещаю, что никогда больше не обижу тебя.

Ее глаза сверкают, и он чувствует, как она борется с собой. А ведь он был прав: вряд ли ей дарили цветы хоть когда-нибудь.

Сцепив руки перед собой, Марла делает шаг назад, а потом щурится и смотрит на Томаса.

– Ты думаешь, что какие-то цветочки помогут?

– Нет.

– Тогда забирай их и уходи. Я не хочу тебя видеть.

– Я не уйду.

– Будешь сторожить меня у двери, как верный пес?

– Если понадобится.

– Подари это Нордив.

– Это для тебя.

– Мне пора на работу.

– Нет. Ты – моя кошка.

Марла распахивает глаза и гневно смотрит на него. А потом гнев сменяется беспомощностью.

– Я тебя ненавижу, – жалобно заявляет она.

Томас качает головой.

– Это неправда, – отвечает он. Кладет букет на тумбочку, заваленную всякой мелочевкой и отступает.

– Я все равно пойду танцевать. Это моя работа, и мне за нее платят.

Томас поджимает губы.

– Хорошо. Танцуй. Но не больше.

– Я – не твоя кошка! И не вздумай тащиться за мной! Я не хочу тебя видеть! Я вообще не понимаю, почему я с тобой сейчас разговариваю! Убирайся, шакаленок, слышишь? И не вздумай еще раз приходить! Даже если ты притащишь мне бриллиантовое ожерелье, я тебя больше не пущу! Уходи!

Томас делает к ней шаг, снова встает на колени и прижимается щекой к ее руке.

– Прости меня… – шепчет он.

Она молчит. Но это кажется ему хорошим знаком. А еще ему кажется, что ему действительно нужно уйти.

Он быстро поднимается на ноги, смотрит ей в глаза и говорит:

– Если ты хочешь бриллианты – только скажи, и я осыплю тебя ими с головы до ног.

– Откуда деньги возьмешь? – хмыкает Марла.

Она выглядит смущенной и польщенной. И ей это очень идет.

– Я – вор, – напоминает он.

– А я – танцовщица. А еще – шлюха.

– Я больше никогда не хочу слышать это слово, – твердо заявляет он. – Танцуй. Но помни: ты – моя кошка, как бы сильно мы ни поссорились. Ты сама меня выбрала. А я выбрал тебя.

И с этими словами он уходит, чувствуя, что в этот раз все сделал правильно.

Он бросил несколько неосторожных слов, и если раньше эта женщина сама ластилась к нему, теперь ему предстоит ее приручить.

Заново.

Томас надеется, что это займет не очень много времени. В конце концов, он действительно хочет чувствовать себя нужным этой кошке.

Капитан

Глубь встретила его, как старого друга, распахнула объятия и ласково обняла своей тьмой сыростью и запахами алкоголя, опиума и дешевых духов. Шагая по ее темным коридорам к арене, Капитан чувствовал, как его душа наполняется тем, чего ему так не хватало несколько последних дней.

Покоем.

Здесь ему не нужно притворяться кем-то другим, держать лицо или выбирать выражения. Местные жители примут его таким, какой он есть.

– Зверь! Неужто ты?

Обернувшись, Капитан обнаружил, что его догоняет старый знакомый, Парс Грант. Его огромная фигура закрывала те крохи света, что излучали тусклые масляные лампы, расставленные в специальных нишах.

– Ворох… давно тебя не видел, – улыбнувшись краем губ, произнес Капитан. – Последний раз мы с тобой встречались… весной? В начале лета? Где-ты пропадал?

Парс пожал плечами.

– На небесах работу нашел, не до арены было. Ты слышал, что Ника убили?

– Я в отличие от тебя чаще бываю здесь, поэтому для меня это не новость. Не знаешь, арена открыта?

Ворох пожал плечами.

– Я два дня, как спустился… ставки принимают, но не все время. Судя по всему, пока что это все стихийно. Кто-то решается на сиюминутную прибыль и принимает ставки. Мне сказали, что первой на такое баба подписалась, представляешь? Совсем этот мир с ума сошел… Какая-то юбка ставки принимает!

Капитан поморщился. Ворох не признавал у женщин наличия интеллекта, считая, что они созданы только для ублажения мужчин и вынашивания детей.

– Представляю, – сухо ответил он.

– Не хочешь размяться? – предложил Ворох.

– Я за этим сюда и спустился, – усмехнулся Капитан.

Жаль, конечно, что ему встретился именно Ворох. К сожалению, он не годился ни для чего, кроме чесания кулаков. А Капитан в глубине душим надеялся попробовать разузнать что-нибудь о ткачах.

Глубь – любимое место знатных любителей порока. А в том, что нормальные люди никогда не свяжутся с ритуалами этих Тварей, Капитан не сомневался.

Впрочем, поискать кого-нибудь полезного можно и после драки. А потом забыться в объятиях какой-нибудь девочки из борделя… может, даже вдохнуть немного опиумного дыма…

Надо же… он только скинул с себя на время заботы об участке, а уже думает, как бы развлечься… Дело-то все равно осталось. Интересно, как его назовут Кира и Джек?

… пожалуй, именно из-за Киры он сейчас думает про опиум. Затуманить разум. Не думать. Не представлять.

– Зверь, ты чего?

Капитан моргнул. Оказывается, пока он мечтал о борделях и Кире, они с Ворохом пришли к арене.

– Повезло… Шнырь ставки собирает, – Ворох кивнул на толпу на зрительской стороне арены. – Кажется, им не на кого ставить…

– Теперь есть, на кого, – усмехнулся Капитан.

Их бои с Ворохом всегда собирали хорошие деньги – каждый раз видя жилистого Зверя, многие ставили на огромную гору мышц по прозвищу Ворох.

Но Капитан ни разу не проиграл бой.

…когда ты, наконец, падешь, в Глуби будет знатный праздник…

Возможно, Винс был прав. Но Капитан не хотел это проверять. Пусть Глубь празднует что-нибудь другое…

То ли он давно не дрался, то ли во всем была виновата бессонница, но победа на арене в этот раз далась очень тяжело. На самом деле, Капитан уже начал опасаться, что проиграет, но в один прекрасный момент смог вовремя поднырнуть под неповоротливого Вороха и выбить ему челюсть. А потом точным ударом заставить упасть.

Ребра болели, костяшки – тоже, да и ссадина на щеке не добавляла приятных ощущений. Но зато впервые за долгое время он чувствовал себя совершенно удовлетворенным и спокойным.

Забрав свою долю выигрыша, он пересчитал полученные деньги. Он знает, на что их потратит. Ведь к платью, сапожкам, домашнему халату и всему остальному Кире понадобится кое-что еще.

Духи. Именно те, которыми она пользовалась всегда. Пусть дешевые, но именно их аромат ему всегда нравился.

На самом деле, у него еще были остатки наследства, да и капитанский пост приносил кое-что, но почему-то именно деньги, взятые в Глуби казались Капитану заслуженными. Или это все от того, что после драки ему становится легче, и деньги кажутся приятным дополнением?

– Однажды я тебя все равно уроню, – Ворох, разочарованный, но не обозленный, хлопнул Капитана по спине.

– Буду ждать, – хмыкнул Капитан.

– Выпьем?

– Не сейчас. У меня есть пара дел…

Капитан положил деньги в карман и двинулся к ближайшему опиумному притону. Нет, он не собирался баловаться дымом сейчас, однако в таких местах всегда хватало богатеньких сыночков и дочурок из верхушки. Умирающие со скуки, они находили развлечение здесь.

Молодые бездельники еще не до конца знали, о чем распространяться не следует. А еще они любили сплетни. И это значило, что в таком месте Капитан точно узнает имена тех, кто прибыл в Рурк не так давно.

А возможно, и нечто большее.

Горько-сладкий дым туманил разум, и, надо признать, поначалу ему было трудно удержаться, чтобы не присоединиться к людям, пришедшим сюда расслабиться в мире грез. Хозяин притона узнал его, но также он знал, что Зверь не всегда приходит сюда, чтобы окунуться в мир фантазий. Поэтому, услышав отказ, сразу отстал, хотя на его лице было написано разочарование.

Капитан прошел сквозь общий зал, мельком глядя на лица. Здесь вряд ли он кого-нибудь найдет. Богатенькие кошельки предпочитали предаваться пороку в специальных кабинках, занавешенных малиновой, золотистой или изумрудной органзой.

К сожалению, большинство таких кабинок были пусты, а в двух оставшихся клиенты были уже далеко. Парень, чьи глаза закатились, а с подбородка стекала пенная слюна, судя по всему был из Спирали. Сынок разбогатевшего лавочника, не иначе. Ну что ж, судя по его состоянию, его отцу очень повезет, если у него есть еще один сын. А вот молодая девушка, чьи глаза смотрели в потолок с таким восторженным выражением, будто она увидела там небесные врата, ведущие в лучший мир, была Капитану знакома.

Пенелопа Эшер, на чьих именинах они когда-то встретили Нику. За то время, что Капитан ее не видел, девушка сильно исхудала, и это было плохим знаком. Очевидно, она увлеклась опиумом сразу после того вечера. Возможно, во всем виновато пение золотой птицы, устроившей на празднике массовую оргию. Но Капитан не испытывал сочувствия к Пенелопе. Ника мстила за убийство друзей, и она имела на это право.

Хотя, возможно, Капитан так думал потому, что Ника давно уже стала для него кем-то вроде дочери, и он уже не мог оценивать ее действия беспристрастно.

К сожалению, Пенелопа тоже не годилась для расспросов. Выругавшись, Капитан сделал в голове заметку, сообщить лорду Эшеру, что скоро он останется без дочери, и отправился прочь.

Он больше не завидовал собравшимся здесь и не хотел к ним присоединиться. В конце концов, расслабиться можно и другими способами. Лучше он будет избит на арене, чем станет слюнявым идиотом.

Но пару пузырьков с морфием он все-таки у хозяина приобрел. На всякий случай.

Покинув дымный зал, Капитан нос к носу столкнулся с Ворохом, обнимающего за плечи двух шлюх, одна из которых хихикала и призывно подмигивала мужчине, а вот вторая…

Блондинка с заплетенными в косу волосами и уложенными вокруг головы короной, она казалась совсем юной. Она казалась Никой, за чьими волосами утром ухаживала Кира.

Девчонка не хихикала, только слегка улыбалась, и эта улыбка показалась Капитану скорее брезгливой. На ней было странное платье – не облегающее фигуру, а скорее скрывающее ее под сотнями складок невесомой ткани.

Его будто облили холодной водой. В любом борделе, находились они в Глуби, или нет, хватало вот таких вот девчонок, выросших в Термитнике или Угольных Доках, где почти все население находилось за чертой нищеты.

Но противно было все равно.

– А вот и он! – пьяно ухмыляясь, провозгласил Ворох. – Зверь, это тебе! Я так и знал, что ты захочешь расслабиться по полной программе!

С этими словами он подтолкнул блондинку вперед. Та не удержалась на ногах и упала прямо на грудь оцепеневшего Капитана. Он хотел было уже сказать Вороху все, что он думает о тех, кто пользует малолетних проституток, как девушка подняла голову, посмотрела на него прозрачными голубыми глазами и прошептала:

– Нам нужно поговорить, лорд Фрост.

Моргнув, Капитан слегка расслабился, приобнял девчонку и попытался повторить ухмылку Вороха.

– Вот уж не думал, что ты решишь позаботиться обо мне после очередного поражения.

– В следующий раз я тебя точно уроню! – пообещал Ворох, в плену алкогольного дурмана, не заметив явное замешательство бывшего противника. – Развлекайся! Девчонка элитная, но услышав про то, что Зверь снова одержал победу, пообещала обслужить тебя бесплатно. Мне эта цыпочка не по карману. Да и мелкая слишком…

– Благодарю, – сквозь зубы процедил Капитан.

Ворох утащил хихикающую проститутку дальше по коридору, а Капитан обернулся к блондинке.

– Я предпочитаю женщин постарше, – предупредил он. – А не детей.

Девчонка хмыкнула, и ему стало немного не по себе. В глазах малолетней шлюхи плескалась такая пресыщенность жизнью, что это внушало ужас.

– Пойдемте, лорд Фрост.

– Куда?

– В мое жилище. Обычно я там клиентов обслуживаю, но мы только поговорим. Там тихо и там нас никто не подслушает.

– О чем ты хочешь поговорить? – прищурился Капитан.

Она вздохнула. А потом снова посмотрела на него своими прозрачными голубыми глазами, в которых плескалась мудрость нескольких поколений, и произнесла:

– О том, что недавно было найдено в Обители.

Неужели ему все-таки повезло? А еще она знает о том, что он – лорд. И капитан полиции. А это значит, что он не имеет права упускать возможность.

Теням сейчас не помешает любая зацепка. Даже от шлюхи из Глуби.

– Веди, – произнес он, а она улыбнулась.

И эта улыбка почему-то показалась ему беспомощной. Как будто эта девчонка, которая искала с ним встречи, на самом деле жутко его боялась.

– Я так понимаю, вы спустились с небес не потому, что получили мою записку, – произнесла девчонка, свернув в узкий коридор, где почти не горели лампы.

– Какую записку? – нахмурился Капитан.

– Я отправила ее утром. Очевидно, вы с посыльным разминулись. В любом случае, я искала встречи с вами, не думайте, что вам просто повезло. Я долго решалась на встречу.

Капитан предпочел промолчать. Девчонка все расскажет и так, и если ей действительно было тяжело найти в себе смелости связаться с ним, пусть все идет, как идет.

Коридор закончился обшарпанной дверью, донельзя скрипучей и казавшейся настолько хлипкой, что возникал вопрос, как она еще держится на петлях. Но внутри помещения, куда привела его шлюха, было даже уютно. Развешанные тут и там полупрозрачные ткани создавали иллюзию, что он в борделе, а огромная кровать не вызывала сомнений, что эта девчонка действительно проститутка.

– Хотите выпить? – закрыв за ним дверь, предложила блондинка.

– Как вас зовут, – вместо ответа спросил Капитан.

– Рэйша-кар’ян.

– Странное имя.

– Типичное для таких, как я.

Капитан нахмурился. Подобных имен он никогда не слышал. Судя по внешности, девчонка была из этой части материка, и это все, что можно было о ней сказать.

– Для таких, как вы? – переспросил он.

– Да, – Она подошла к кровати и повернулась к нему. – Для таких, как я.

Ее лицо начало меняться, а хрупкая фигура распухала, заставляя складки платья расправляться. Через несколько секунд ее рот превратился в сгусток жвал, руки превратились в паучьи лапы, а нижняя часть тела стала огромным брюхом.

Перед Капитаном стояла Тварь в истинном облике.

И не просто Тварь.

Ткачиха.

– Нам нуу-хжно пог-ховорить, лохрд Фрохссс-т, – прошипело существо.

Рука сама собой оказалась на кобуре, но потрясение не помешало ему отметить, что Тварь не нападает. Более того, Рэйша-кар’ян попятилась и вскинула лапы вверх, показывая, что не собирается проявлять агрессию.

На войне Капитан встречал ткачей в истинной форме, и поэтому сейчас разглядывал паучиху скорее с брезгливым любопытством, не испытывая ни ужаса, ни сильного отвращения. А еще он знал, где у этого существа уязвимые места, и это добавляло уверенности.

Сглотнув, Капитан вскинул подбородок и произнес:

– Нам удобнее будет говорить, если вы вернетесь в человеческий облик.

Ткачиха слегка склонила голову набок, убеждаясь, что он не собирается с диким криком бросаться прочь или стрелять, а потом послушно «перетекла» обратно, вновь став молоденькой девушкой с прозрачными голубыми глазами и мудрым взглядом.

– Может все-таки налить вам выпить? – слегка улыбнувшись, спросила она. – Насколько я знаю, вы предпочитаете абсент.

– Откуда? – прищурившись, спросил Капитан.

Тварь пожала плечами.

– В Глуби о вас знает почти каждый. Но не каждый ведает, что знаменитый Зверь Глуби – капитан центрального полицейского участка. Будь это так, у вас было бы намного меньше почитателей.

– Мне плевать.

– Даже на то, что вы нарушаете закон, дерясь на арене?

Капитан хмыкнул.

– Каждый расслабляется, как может, – ответил он.

Торопить ткачиху не хотелось. Во взгляде собеседницы время от времени проскальзывало опасение, а то и страх, но Капитан не собирался нападать.

Пока – не собирался.

Тварь все-таки прошла к небольшому бару и плеснула в два бокала зеленую жидкость. В свой бокал она добавила пару капель макового молока, а другой подала Капитану.

– Сколько вам лет? – спросил он, принимая подношение.

Рэйша-кар’ян вздохнула и глотнула немного жидкости из своего бокала.

– Сорок два. Так что, если вы предпочитаете женщин постарше… – она подмигнула, отчаянно бравируя, хотя страх из ее глаз так и не ушел.

– Воздержусь, – оценил ее попытку Капитан. – Давайте к делу. Вы, наверное, собираетесь сказать, что вы не имеете никакого отношения к тридцати восьми убийствам, которые однозначно совершил ткач?

Тварь поджала губы.

– Это так. Я и моя семья ни при чем. Мне сорок два, лорд Фрост, я трижды производила потомство. И при этом я прекрасно обходилась без обрядов плодородия. Иначе вы начали находить тела намного раньше.

– Интересно… – протянул Капитан, делая глоток из своего бокала. – Продолжайте.

– Вы мне не верите?

– Я имею лишь смутное представление о том, что представляет из себя этот ваш обряд. Жаль, что энциклопедий, где можно прочитать о Тварях и их обычаях, не существует.

– Мы живем по человеческим законам. Я и моя семья.

– И где же вы живете?

– Здесь. В Глуби.

– Почему?

– Потому что именно здесь нам комфортно. Мы любим замкнутые помещения, где можно развесить паутину по всей площади.

Капитан поднял голову и понял, что неизвестная полупрозрачная ткань, которую он принял за украшение – это паутина.

Он стоял посреди паучьего логова и пил абсент. Впрочем, после того, как он узнал, что долгое время работает бок о бок с Тварью, лишившей его глаза, это не вызывало никаких эмоций.

– Сколько вас?

– Это важно? Я же сказала, что моя семья здесь ни при чем.

– Есть и другие семьи, или я ошибаюсь?

– Моя бабка поселилась в Глуби больше сотни лет назад, лорд Фрост. А следы обряда плодородия ткачей нашли в Рурке впервые. Какая разница, сколько нас, если это не мы? Мы живем по человеческим законам. Они нам прекрасно подходят.

– Надо же… эти законы не подходят всем людям…

– Я в этом не виновата.

– Хорошо, – сдался Капитан. – Ты вызвала меня сюда, чтобы сказать только это… Рэйша-кар’ян?

Паучиха вздрогнула, будто он влепил ей пощечину.

– Называйте меня Рэй. Меня знают под этим именем.

– Хорошо. Рэй.

Тварь допила содержимое своего бокала и поставила его на прикроватный столик. А потом села на кровать.

– Человеческие законы действительно нам подходят. Моя семья больше века назад отказалась от обряда плодородия.

– В чем он заключается? Я лишь знаю, что после него от человека остаются только правая кисть.

– Не только… – тихо ответила Тварь. Потом вздохнула и подняла голову, вцепившись в него взглядом. – Этот обряд включает в себя ритуальное пожирание плоти, после чего участники совокупляются между собой. После этого действия, они доедают оставшееся и начинают плести.

– Что плести? – спросил Капитан, которого слегка затошнило от представившейся картины.

– Коконы для кладки. Мы не вынашиваем свое потомство внутри себя. Мы сплетаем коконы вокруг каркаса и откладываем туда яйца. В истинном облике, естественно, человеческий для этого не подходит. И раньше, в дикие времена, мы плели коконы вокруг человеческого скелета, оставшегося после ритуального поедания плоти.

К горлу подкатил комок желчи, и Капитан глубоко вздохнул, чтобы унять тошноту. К сожалению, свежего воздуха в Глуби не существовало.

– И как же справляетесь вы? – кое как совладав с собой, поинтересовался Капитан.

Рэй виновато пожала плечами, будто извиняясь за испорченный аппетит.

– Мясо не обязательно должно быть человеческим. Я покупаю половину коровы. Так я получаю и еду и каркас.

– А почему остаются кисти? Почему вы не доедаете все? – на самом деле, Капитан не очень хотел это знать. Желудок все сильнее бунтовал, и он поставил недопитый бокал с абсентом рядом с пустым.

– Это… такая дань уважения тем, кто дал нашим детям шанс родиться. Яйцо внутри кокона растет, впитывая в себя питательные вещества. К тому времени, как на свет появляется новый ткач, скелет, который был каркасом, становится очень хрупким, а потом и вовсе рассыпается в пыль. Это чтобы от человека что-то осталось, понимаете?

Капитан понимал, что его сейчас точно стошнит.

– Рэй… вы ведь еще хотели что-то сказать? – просипел он, схватившись за горло.

Тварь сочувственно посмотрела на него, а потом произнесла:

– Мы любим подвалы. Лабиринты подвалов, именно поэтому вся моя семья живет в Глуби. Те ткачи, которые решили возродить старый ритуал не здесь, иначе бы мы их нашли. Они где-то на небесах.

– И у них, судя по всему, богатый покровитель…

– У которого в доме большие подвалы, – повторилась Рэй. – Лорд Фрост, эти ткачи… появились здесь недавно. Даже если семья небольшая, хотя бы раз в год одна женщина семьи должна стать матерью. Это первый обряд. Они появились здесь не раньше года назад.

А вот эта информация стоила жуткой тошноты. Теперь Тени смогут сузить круг поисков… или расширить: Капитан рассчитывал на последние полгода, а то и три-четыре месяца…

Значит, год.

– Я помогла вам? – спросила Рэй.

Капитан кивнул, собираясь кое-как поблагодарить Тварь и убраться отсюда подальше.

– Лорд Фрост! – когда он повернулся к двери, ткачиха окликнула его. – Я хочу попросить вас кое о чем.

Он повернулся обратно. Рэй подалась вперед, ив ее взгляде снова застыл страх и беспомощность.

– Что вам нужно?

Она вздохнула, решаясь.

– Я знаю, что вы делаете с Тварями, которые нарушают человеческие законы. И с людьми тоже. Пусть я редко покидаю Глубь, но у меня есть друзья среди других Тварей… лорд Фрост, когда вы найдете тех, кто убил… не трогайте детей. Отдайте их мне?

– Зачем? – моргнул Капитан. Если сейчас выяснится, что у ткачей существует обряд пожирания яиц чужих семей для сохранения молодости или улучшения генофонда, он точно опозорится и похвастается перед этой Тварью содержимым своего желудка. И пусть он ничего сегодня не ел, это не значит, что его чем-нибудь не стошнит.

– Они не виноваты. Мы воспитаем их правильно, и они будут жить по человеческим законам.

Тошнота будто отступила. Или затаилась. Капитан пораженно смотрел на Тварь перед собой. Уродливую в истинном облике. Не человека. Паучиху.

А потом он вспомнил танцующую и тех, кто ее кормил. Вспомнил леди Эйзенберт. Йеша Горса.

И ему стало противно от того, что он – человек.

– Я не убиваю детей, – ответил он. – Договорились.

И больше не в силах находиться здесь, он отправился прочь.

На душе было тяжело.

Мэри

Проснувшись, Мэри долго лежит, не открывая глаз. На счастье, под утро ей ничего не снилось. Хотя бы во сне реальность оставила ее в покое.

Но нужно вставать. Попытаться не думать, не слушать… не рисовать?

Вокруг нее нет ничего белого: мир снова стал тьмой, и этому Мэри тоже рада.

Она переодевается, расчесывает волосы, варит кофе. Эти привычные действия помогают ей уверить себя, что вчера все было нереальным.

Хотя бы на время.

Вчерашний вечер превратился в кошмар осознания, что полукровок могут не любить не потому, что они слишком слабы.

Они слишком сильны.

Нет, это все ерунда, не может быть такого, что никто этого не заметил! Хотя… ведь Мэри никогда не встречала рисующих-полукровок.

Нет, она не хочет об этом думать!

Немного помучившись в плену собственного разума, Мэри понимает, что может ей помочь. Надеясь, что Капитан ее впустит, она выходит из дома, нанимает на соседней улице бричку и едет к границе Лагуны. Пожалуй, именно сегодня тот факт, что конные экипажи не могут проехать по узким мостам самого странного района Рурка и поэтому его жители вынуждены ходить пешком, очень не нравится Мэри. Она не хочет оставаться на улицах этого города одна. Она боится, что снова услышит тихий плач измученного ребенка, а Рурк станет ее полотном, на котором она может нарисовать новую реальность.

Может, это и хорошо, что такая власть досталась именно ей? Мэри никогда не страдала тщеславием, и может использовать новый дар во благо… нет. Она не знает, как так случилось, и не хочет этого повторять!

Постучав в дверь дома Капитана, она нетерпеливо ждет, когда ей кто-нибудь откроет, как будто оказавшись внутри она будет в безопасности. Она изо всех прислушивается к звукам и эмоциям внутри города, и когда, наконец, в коридоре раздаются тихие шаги, буквально льнет к двери, нетерпеливо постукивая ногой. Как будто за ней гонится кошмар вчерашнего вечера.

Мэри слышит его дыхание… кого? Ребенка, что плакал? Или…

…города?

Или это всего лишь легкий ветерок, который шевелит ей волосы?

– Ника? – когда дверь открывается, Мэри обдает смесью озадаченности и смутной тревоги. – Впустишь меня? Пожалуйста…

Золотая птица молча отступает на шаг, чтобы рисующая могла пройти внутрь. Ей становится намного легче, когда дверь закрывается, и город перестает дышать ей в затылок.

Дурацкая мысль. Это был просто ветер.

– Капитан здесь? – спрашивает Мэри. – Или ушел в участок?

– Не знаю… Он ушел так незаметно, что мы с Кирой и не заметили… Даже не позавтракал… – последние слова звучат обиженно. Наверное, девочка опять расстаралась с выпечкой.

– Мне… я вообще к Кире пришла, – Мэри виновато поджимает губы.

– Ну не ко мне же, – отвечает золотая птица ревниво. – Она у себя в спальне. К ней портной явился, мерки снимает.

Мэри становится совсем неловко. Получается, она зря явилась сюда. Но город за дверью все еще пугает ее и поэтому Мэри глубоко вздыхает и говорит:

– Из кухни так вкусно пахнет…

– Правда? – ревность превращается в польщенное смущение. – А вот лорд Денвер не оценил. Даже кусочка не съел…

Странно слышать настоящее имя Капитана. Он настолько редко им пользуется, что Мэри сначала не сразу понимает, о ком говорит золотая птица.

– Он не любит сладкое, – отвечает она. – Никогда не любил.

Девчонка горестно вздыхает.

– Угостить? Мне кажется, Кира скоро закончит с портным. Я недавно заглядывала, и мне показалось, что они друг другом не очень довольны.

– Почему? – спрашивает Мэри, следуя следом за Никой на кухню.

– Ну… она заказала ему пять платьев. И если два из них ничего, то еще три… скажи, почему она такая?

– Ты о чем?

– Ну… она потребовала, чтобы у двух платьев было очень глубокое декольте, а у третьего – открытая спина. Как будто она собирается… ну ты понимаешь.

Мэри вздыхает и пытается улыбнуться.

– Кира – красивая женщина. Нет ничего странного в том, что она хочет подчеркнуть эту красоту.

– Она хочет выглядеть, как… – Ника в последний момент осекается. – Это довольно странно, если вспомнить, что с ней сделали.

– Она всегда так одевалась, – вздыхает Мэри. – Это часть ее образа. Они с Джеком так работают, понимаешь? Сбивают с толку своим внешним видом. Он ведь тоже одевается странно. Ну… ярко.

Ника помогает Мэри сесть за стол и ставит перед ней блюдо, от которого пахнет блинчиками.

– Ты не подумай, она мне нравится. А еще она меня сегодня расчесывала… и короной волосы уложила, жаль, что ты не видишь!

Мэри легко улыбается и ничего не отвечает. Слушает, как золотая птица варит кофе, а потом они молча наслаждаются действительно вкусными блинчиками.