Текст книги "Дело № 36.4. Хрупкие кости (СИ)"

Автор книги: Милана Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Чтобы не смущать несчастную, Капитан покорно отправился в гостиную и устроился на диванчике возле рояля. Здесь пахло кровью и вишневым табаком. Впрочем, этот запах теперь мерещился Капитану везде.

– Я… я убралась в своей спальне, – тихо сказала Ника, подойдя к окну.

– Что? – нахмурился Капитан. Забрав Нику у кошки, он разместил ее во второй гостевой, потому что комната, где Ника спала раньше, до сих пор напоминала поле боя. – Зачем?

Девчонка вздохнула.

– Если все получится, вы ведь ее сюда приведете… – прошептала она, и он услышал в ее голосе слезы.

– Ника…

– У нее дома больше нет. Или вы ее на улице оставите? Или может, отправите к напарнику? Но ведь если вы это сделаете, ваш маскарад пойдет прахом.

– В преисподнюю этот маскарад, – устало ответил Капитан и, поправив повязку на отсутствующем глазу, уставился в пол.

А ведь птичка права. Если… когда они спасут Киру, он приведет ее сюда.

Потому что ей больше некуда идти.

– Вы любите ее, – продолжая смотреть в окно, Ника подняла руку и положила ладонь на стекло. – Возможно, те, кто похитил ее и сжег ее дом, сделали вам одолжение. Теперь вы сможете быть ближе…

– Замолчи, – почему-то слова Ники причиняли почти физическую боль.

Она вздохнула. А потом отвернулась от окна, подошла к нему и опустилась на колени, будто собираясь присягнуть ему на верность.

Этот было настолько неожиданно, что Капитан только и смог, что выпрямиться, удивленно глядя на девчонку.

– Что ты?..

Она взяла его руки в свои и серьезно посмотрела на него.

– Простите меня… – тихо произнесла она. – Я вела себя, как дура, когда только попала к вам. Это все от того, что вы из знати. Когда я пела на сцене, такие, как вы смотрели на меня. И я чувствовала их похоть. Они видели во мне только игрушку. Красивую. Новую. Чистую. Я… много раз применяла свой дар, чтобы их желания не превратились в реальность. А когда я попала к вам… мне самой захотелось, чтобы вы… были таким же, как они. Я привыкла ненавидеть аристократов, и хотела ненавидеть вас. А потом вы мне понравились, и вообще начала вести себя, как идиотка… спасибо вам за все. Я… сказала много слов, будто вам на плевать, но… я так не думаю. И никогда не думала. Вы настоящий человек. И я рада, что такие еще остались.

– Ника… – Капитан почувствовал, что ему трудно говорить: в горле застрял горячий комок.

Она внезапно подалась вверх и вперед, крепко обняла его за шею и прошептала:

– Вы подарили мне веру. Вы… стали мне близким, как Ник… Я хочу, чтобы вы были счастливы. И я сделаю все, чтобы помочь вам. Забудьте про мои выкрутасы, ладно? Это все от дурости…

– Точно от дурости, – выдохнул Капитан и обнял девочку в ответ.

Стало как будто легче. Словно Ника забрала себе часть его сумасшедшей тревоги за Киру.

Она же просто девчонка, он не должен опираться на нее.

Она – Тварь, а когда-то он хотел убить их всех.

Кто же знал, что однажды именно Тварь, да еще и подросток, станет для него самым близким другом…

Слегка отстранившись от Ники он ласково улыбнулся ей и предложил.

– Пойдем?

– Куда? – удивилась она.

– На кухню, – вздохнул Капитан. – Посмотрим, что там творится. Выпьем кофе и еще раз все обговорим.

Птичка смешалась.

– Может, вы тут лучше посидите, а я вам кофе принесу? – жалобно спросила она.

Капитан хмыкнул и поднялся на ноги. А потом протянул руку, чтобы помочь Нике подняться с колен.

– Ты меня заинтриговала, – ответил он. – Теперь я не смогу удержаться от любопытства.

Ника обреченно вздохнула.

– У меня все из рук валилось! – пыталась оправдаться она, семеня следом за ним на кухню. – Я все уберу, честное слово!

Открыв дверь, Капитан замер. Ника, прошмыгнув мимо него, торопливо занялась кофе.

– И что это должно было быть? – задумчиво спросил он, разглядывая обстановку.

– Пирожки с малиновым вареньем… – прошелестела Ника.

– Хм… а почему варенье растеклось по оконному стеклу?

– У меня банка взорвалась! Я… я ее у Марлы взяла, кошка все равно толком ничего не готовит! Кто же знал, что варенье забродило?

Капитан вздохнул и сел за столовый стол, очень надеясь, что потом сможет отлипнуть. Его распирало совершенно неуместное желание расхохотаться. Птичка тем временем сварила кофе и поставила перед ним чашку.

– Простите, пирожки отменились… – угрюмо сообщила она.

– Я так и понял, – улыбнулся Капитан. А потом глянул на часы и посерьезнел. – Начинаем через час.

Ника кивнула.

– Я готова, – твердо ответила она.

А вот Капитан себя готовым не чувствовал. Сцена с Никой немного разрядила обстановку, но его все равно одолевали сомнения. А что если все пойдет не так? Что если он недооценил своих врагов?

Но каждый раз, когда ему в голову приходила мысль попросить помощи кого-то из Теней, он сразу отметал ее. Нет. Томас еще не пришел в себя после совершенного убийства, Мэри – слепа, Марла совсем недавно с ними, и Капитан не до конца привык ей доверять, а Джек…

Джек тоже может совершить глупость.

Вопрос только в том, не совершает ли глупость он сам, полагаясь на дар Ники.

Весь его план строится на том, что подонки, схватившие Киру, считают пятнадцатилетнюю девчонку всего лишь певичкой, которая слишком много знает.

Что они не знают о ее истинной сущности.

Не знают. Иначе приказали бы в своей записке закрыть ей рот.

Но они не приказали.

Выпив кофе, Капитан проверил пистолет, насыпал в карман горсть запасных патронов и, подумав, отправился в свою спальню. Там он залез в комод и достал старый кинжал. Единственное оружие, которое он принес с войны в Унрайле.

Когда-то он убивал этим кинжалом Тварей, думая, что они и есть – великое зло.

С тех пор многое изменилось, он перестал быть тупым солдатом, перестал быть придурком-аристократом.

Он узнал, что зло не привязано к расе. Он работает с шакалом – одной из самых грязных и отвратительных Тварей. И Томас – душа Призрачных Теней. Он работает с рисующей, которая еще не так давно была послушницей Культа Смерти. И Мэри – это свет Призрачных Теней. Он взял в команду бесстыдную кошку. И Марла прекрасно вписалась в их компанию.

Он живет под одной крышей с золотой птицей.

И все эти существа во много раз человечнее тех, кто только называет себя людьми.

Он наточил нож, еще раз перепроверил пистолет и спустился на первый этаж. Ника была на кухне, пыталась оттереть варенье с оконного стекла.

– Нам пора, – тихо сказал Капитан.

Ника отложила тряпку и повернулась к нему. Ее глаза сверкали огнем предвкушения.

Кажется, она очень хотела петь…

Экипаж он заказал заранее, еще из участка отправил посыльного к знакомому вознице. Вайнс служил его семье еще до того, как Капитан отправился в Унрайлу, потом, когда все изменилось, стал работать на себя.

– Погодка, что надо, – заметил он, когда Капитан и Ника, покинув Лагуну, вышли на мостовую улицы Волчьих Грез, одну из немногочисленных в Термитнике, что имели название.

Погода действительно «радовала»: к вечеру поднялся сильный ветер. Дул он с севера, а это значит – нес в себе капли Обсидианового Моря. Птичка вся продрогла, пока они дошли.

Усадив ее в бричку, Капитан подошел к Вайнсу.

– Будешь ждать нас на соседней улице. Я не хочу, чтобы кто-нибудь связал тебя и нас.

– Что это вы задумали, лорд Фрост? – нахмурился Вайнс. – Я-то думал, что у вас какое-то дело, связанное с расследованием, но несовершеннолетняя девчонка мало вяжется с этим предположением… Кто она?

– Забудь. Просто сделай, как я сказал, – сухо ответил Капитан.

Возница покачала головой, н больше ничего не сказал. Жизнь научила его не лезть не в свои дела, и это было на руку Капитану.

Всю дорогу Ника молчала. Было видно, что она сильно волнуется, но в то же время в ней чувствовалось нетерпение.

Капитан прекрасно понимал ее.

Он тоже хотел, чтобы это быстрее началось.

И закончилось.

После смерти Йеша Горса Опера на время прекратила свою работу – не стало руководителя оркестра, да и исполнительница главной роли пропала без вести, но ходили слухи, что вот-вот представления начнутся вновь. «Девушка и Холод» скоро снова зазвучит со сцены. Но теперь главную роль будет исполнять не Ника.

Имя новой дивы держалось в тайне, но Капитан не интересовался этой темой. Не до того. Мышиная возня закулисных интриг меркла по сравнению с тем, что творилось в Рурке.

Достигнув места назначения, Капитан и Ника вылезли из брички. Золотая птица не стала терять время и изменилась заранее, закрыв лицо капюшоном, чтобы Вайн не заметил ее внезапного «взросления».

– Пойдем, – шепнул Капитан, и птичка взяла его под руку.

– Удачи! – бросил им вслед Вайнс.

– Ты думаешь, она нам нужна? – Капитан внезапно почувствовал толчок паники. Он не забыл пистолет? А нож?

Зачем он впутал во все это Нику?

– Я думаю, она всегда вам нужна, лорд Фрост, – ответил Вайнс.

Пистолет оказался на месте. Нож тоже. Выровняв дыхание, Капитан потянул Нику к переулку, в конце которой находился задний вход в Оперу.

Завернув за угол, они остановились.

Капитан прислушался. Тихо. Представлений нет, и сейчас здесь даже днем не так много людей, а уж вечером…

Никого не видно. Спрятались? Или еще не пришли?

В любом случае, фонари горели исправно, и видимость была хорошей. Находясь в начале переулка, Капитан прекрасно видел дверь черного входа.

Ника убрала руку и обняла себя за плечи.

– Мне страшно… – тихо сказала она.

Капитан еще раз проверил, на месте ли оружие.

– Мне тоже, – ответил он. – Ты не передумала? Если что, я… я все пойму.

В душе царила полная пустота. Он уже больше не мог волноваться. Если Ника откажется, он просто пойдет один, найдет этих подонков и убьет. Всех, кроме одного. А последнего – будет пытать до тех пор, пока он не скажет, где находится Кира.

Если Ника откажется, он…

– Я не передумала, – сказала золотая птица. Она откинула капюшон и посмотрела на Капитана. – Мне просто страшно. Это ведь нормально…

– Это нормально, – прошелестел он в ответ.

– Тогда я пошла… надеюсь, они не заставят себя ждать, а то холодно… не хочу простыть, – с этими словами, Ника двинулась вперед.

Капитан спрятался в нише между домами и достал пистолет, не сводя глаз с хрупкой фигурки Ники.

Он надеялся, что его взгляд придает ей уверенности. Что она не так боится, ведь он совсем рядом.

Ника подошла к крыльцу черного входа и, зябко поежившись, снова обняла себя за плечи и опустила голову.

Теперь ему оставалось только ждать. Он не слышал, но знал, что Ника мурлычет себе под нос легкую мелодию, которая заставит любого, приблизившегося к ней, стать ее покорным слугой. Она слегка покачивалась в такт мелодии, и сейчас, как никогда сильно напоминала саму себя, когда он увидел ее впервые на вечере у лорда Эшера.

Тогда она сыграла с убийцами своего учителя и друзей злую шутку.

Оставалось надеяться, что сегодня получится ее повторить…

Надежда – это все, что им осталось.

Прошло пять минут, десять… пятнадцать… время опять превратилось в вязкую субстанцию, обволакивающую все вокруг пеленой равнодушия и беспомощности. Капитан чувствовал, как его внимание притупляется, и все чаше мотал головой, отгоняя наваждение. Может, это эхо песни птицы? Он не слышит ее пения, но, возможно, оно все равно действует на него.

Нет, в прошлый раз, когда он попал под власть ее дара, ощущения были совершенно другими.

Где же похитители?

Время текло сквозь него, сыпалось мягким песком, превращаясь в пепел и снежную порошу.

Действительно пошел снег.

И в тот момент, когда Капитан это осознал, все фонари переулка погасли, и он оказался в кромешной тьме…

Первое мгновение он совершенно растерялся. Но уже через секунду, когда почувствовал, как его руки покрылись инеем, все понял. Тварь. Совершенно безвредный вид – светляк, хотя все чаще называли их «мерцающим холодом».

Только и могут, что гасить свет и морозить.

Но это означало, что его враги из знати связались с Тварями. Почему его это удивляет? Он уже встречался с группой лиц из верхушки, которые работали с той же танцующей!

Идиот. Какой же он идиот! Почему он не учел, что им с Никой могут встретиться не только люди?

С другой стороны, пение золотой птицы не действует только на сфинксов, а Ника пела. Кто бы к ней ни приблизится, он попадет во власть ее дара. Сфинксов в Рурке больше нет, они убили Хидена.

Да, не так давно девчонку чуть не убила гадюка, но тогда Нику застали врасплох. Теперь она готова ко всему.

Перехватив пистолет, Капитан вытащил еще и кинжал и медленно, слепо щурясь в почти полной темноте, двинулся в сторону, где стояла Ника.

Холод залезал под плащ, кусал его за кожу и сковывал движения, делая его движения неловкими. Светляк был где-то рядом.

Жаль, что он не курит. Парочка спичек ему бы сейчас не помешала…

Послышался короткий вскрик, а потом все снова затихло. Это был голос Ники. Голос Ники-человека…

Мир изменился. Перестал быть темным. Холод исчез. И теперь Капитан видел все, как будто в Рурке внезапно наступил день.

Черный ход был открыт, и за дверью скрывались люди. Или Твари, неважно.

И среди них был тот, кто тащил безумно сопротивляющуюся Нику, закрывая ей рот когтистой лапой.

Львиной лапой.

Капитан ошибался. В Рурке был еще один сфинкс…

Сорвавшись с места, он бросился следом, открыл дверь и вновь оказался в темноте. Но эта тьма не была навеянной светляком. Просто в коридоре не горели светильники.

Стараясь ступать как можно тише, Капитан двинулся вперед. Прислушиваясь к каждому шороху, он заглядывал за двери, но видел только пустые подсобки, комнаты для репетиций или гримерки. Ничего, он найдет их… Они выдадут себя.

В конце концов, он услышал голоса и пошел на звук.

Голоса раздавались из небольшого зала камерной музыки. Открыв дверь Капитан скользнул внутрь. Здесь светильники горели вовсю. Группа людей стояла у подножия сцены, и изменившийся сфинкс продолжал зажимать рот Нике.

А посреди сцены лежала Кира. Совершенно обнаженная, она подтянула ноги к груди и обняла их. Волосы ее были растрепаны, а на бедрах и боку, смешиваясь со старыми шрамами, зияли свежие царапины.

Она была без сознания. Или спала.

Символы рисунка Мэри стали совершенно очевидными. Он должен был выбрать. Должен был сделать этот шаг. Спасти кого-то: или Нику, или Киру.

А сейчас он один против десятерых, и, как минимум, двое из них – Твари.

– Вы должны были оставаться на улице, капитан Фрост, – один из злоумышленников, повернулся к нему и ухмыльнулся. – Тогда бы я посчитал сделку действительной, и вернул бы вам вашу шлюху.

Капитан, стараясь не думать недуматьнедумать, что эти подонки делали с Кирой, посмотрел на него.

Его лицо казалось знакомым, и он не был из знати. Все, кого он видел сейчас, не были похожи на аристократов, напротив.

– Отпусти девчонку, – процедил Капитан.

– Брось, Фрост. Ты проиграл. Ты ведь был уверен, будто мы не знаем, что девчонка – золотая птица. Но мы знали. Я знал. Как жаль, что не понял этого раньше, пока моя деятельность не встала верхушке этого грязного города поперек горла, и они не решили меня убить.

Капитан моргнул. Пригляделся.

И понял.

Напротив него стоял Йеш Горс, смерть которого Призрачные Тени расследовали не так уж давно.

– Ты же… ты…

– Мертв? – Горс усмехнулся. – Да, официально меня съели крысы. Как удобно: от лица ничего не осталось, пришлось опознавать по одежде и волосам… жаль того беднягу, который меня заменил…

– Зачем? Ты же был светом в этой тьме! Помогал детям из Термитника…

– Светом? – Горс оскалился. – Да, я был светом! Я хотел быть добрее, чтобы в этом городе было лучше жить. Но это стоило мне многого. Моя жена нашла себе любовника побогаче. Те, чьих «одаренных» детей я не брал в свою труппу, жаждали поквитаться со мной. Ты думаешь, что я сам инсценировал свою смерть? Нет, те ублюдки просто перепутали. Они толком не помнили моего лица, вот и убили не того. Дик был моим помощником…

Не смотреть на сцену. Не смотреть. Кира жива. Жива.

Краем глаза он заметил какое-то движение на сцене, но заставил себя не отводить взгляд от Йеша Горса.

– Зачем тебе Ника? Она же была твоей ученицей. Она любила тебя. Она мстила за тебя, подонок! Все те, кого ты учил на том складе в Термитнике, мстили за тебя! И погибли. И если бы мы не нашли Нику…

– Этот город уже не изменить, – глухо ответил Горс. – А значит, стоит измениться самому. Я нашел себе новых друзей. И мы решили, что в нашей команде не хватает золотой птички. Я был удивлен, когда Велад рассказал мне про тебя и ту, что живет в твоем доме. Сначала я даже хотел тебя поблагодарить, но… Ника мне нужна самому. Мы заставим этот город пасть к нашим ногам. Заставим верхушку заплатить за унижения. Они убили меня.

– Идиот. Ты мог бы обратиться ко мне. Если уж ты знал, что Ника живет в моем доме. Откуда, кстати?

– Велад – сфинкс, – пожал плечами Горс. – Он чувствует Тварей.

– Почему ты не пришел ко мне? Ты многое смог понять, почему ты не пришел ко мне? Мы ведь тоже пытаемся сделать Рурк чище!

Йеш Горс покачал головой.

– Я больше не хочу делать этот город лучше, ты не слышал? Я хочу отомстить за себя. За свою разрушенную жизнь. За то, что моя жена меня даже не оплакивала. За то, что мои ученики погибли. За то, что я мертв. А ты – один из них, лорд Фрост. Но я должен поблагодарить тебя. Верхушка тоже искала Нику, даже подослала к ней гадюку, но моя птичка все еще жива… И я хотел бы сохранить тебе жизнь, но ты теперь слишком много знаешь…

Капитан на миг закрыл глаза, пытаясь осознать происходящее.

Верхушка шантажировала его жизнью Киры, но похитил ее якобы мертвый Йешь Горс.

Верхушка хотела убить Нику, а одновременно с этим девчонку хотели забрать себе эти люди…

Он все это время вел войну со знатью, не зная, что должен оборонять еще и спину.

Сфинкс Велад внезапно зарычал.

– Возьми ее, – хрипло приказал он стоящему рядом человеку, судя по одежде – выходцу из Термитника. Толкнув птичку в объятия сообщника, он выпустил когти, глядя на сцену.

Капитан взял на прицел Горса, но, не выдержав, тоже повернул голову к Кире.

И ко второму сфинксу, который, опустившись на четвереньки, вел носом по ее волосам. И рычал.

– Кто это еще? – резко спросил Горс. – Велад, это твой друг?

– Неххт, – коротко рыкнул Велад.

Капитан моргнул, глядя на Тварь возле Киры. На миг перед глазами мелькнуло поле боя. Город Нарк в Унрайле, где он сражался с таким же существом. И убил его кинжалом в сердце, потеряв глаз.

Тот сфинкс выглядел так же.

– А ты оказался умнее, лорд Фрост, – оскалился Горс. – Все-таки привел с собой подмогу. Но ничего. Вас все равно только двое. Займись собратом, Велад, а мы пока разберемся с человеком…

Но планам Йеша Горса не дано было осуществиться.

Рывком сняв с себя плащ, сфинкс на сцене, укрыл им Киру. Из кармана плаща выпала книга в мягком переплете и с яркой обложкой.

Капитан покачнулся, за долю секунды все понимая и осознавая.

Это действительно подмога. Отвернувшись от сцены, он стремительно подлетел к Горсу и, забыв про пистолет, вонзил в сердце бывшего руководителя оркестра кинжал.

Тварей нужно убивать.

И неважно, к какой расе они принадлежат.

Захрипев, Горс схватил было его за шею, но Капитан оттолкнул его и, больше не смотря на подонка, начал стрелять, не заботясь о том, что у его врагов тоже есть оружие. Если он умрет здесь – так тому и быть.

За спиной, там на сцене возле Киры, кипела схватка двух сфинксов. Слышалось рычание и жалобные стоны. Но Капиттан не замечал. Он стрелял. Быстро, пока его противники не очухались.

Шесть патронов. И, считая зарезанного Горса, семь трупов.

Он ни разу не промахнулся. Отбросив ставший бесполезным пистолет, Капитан бросился на оставшихся двоих. Держащий Нику подонок беспомощно глянул на него и отступил за спину изменившегося светляка.

Повеяло холодом, и Капитан почувствовал, как кинжал выпадает из его мгновенно ставших деревянными пальцев. Зарычав, он сжал пальцы в кулак и ударил со всей силы. Промахнулся. В отличие от него, светляк чувствовал себя в холоде прекрасно. Горло обожгло морозом, и Капитан закашлялся.

Все демоны преисподней, он не проиграет!

Сморгнув выступившие от кашля слезы, он нашел кинжал и сжал его деревянными пальцами. К сожалению, согреться движением не получится – этот холод не настоящий, но он сможет убить Тварь прежде, чем она убьет его.

Успеет.

К сожалению, все его движения были скованными и медленными. А светляк был так же расторопен.

На голову опустился кулак, и из глаз посыпались искры. Голова закружилась, но сознания, к сожалению врага, он не потерял. И использовал это. Схватив Тварь за шею, он с утробным рычанием, будто и сам был не человеком, вонзил кинжал в грудь светляка.

Промахнулся. Рана не смертельная. Но это помогло заставить врага отступить.

Прямо в объятия «серого» сфинкса, который без церемоний разорвал ему яремную вену своими львиными когтями. Ника была уже свободна. Она стояла посреди этого кровавого хаоса, прижав ладони ко рту.

Подняв голову, Капитан посмотрел на Джека. Во время схватки с собратом, его пиджак и рубашка превратились в лохмотья. На покрытой львиной шерстью груди возле сердца красовалась полоска шрама.

Захотелось горько рассмеяться над своей слепотой и глупостью.

Подняв взгляд, он встретился со светящимися глазами Джека.

– Давай мы вытащим их отсюда, а потом ты меня добьешь, – глухо сказал тот.

Капитан покачал головой. Со смертью светляка холод покинул его, вернув на место не только подвижность, но и разум.

Эта Тварь лишила его глаза.

– Как ты оказался в Рурке? Ты же воевал на стороне Тварей Унрайлы, – спросил он.

– Ты знаешь ответ, – ответил Джек. – Я был наемником, как и ты.

– Почему ты выглядишь моложе, чем ты есть?

– Ты знаешь ответ, – вновь сказал Джек. – Я сфинкс. Мы стареем медленнее. На самом деле, я старше тебя почти на десять лет.

– Не буду я тебя добивать, – Капитан снял с себя плащ и протянул Джеку. – Только верни человеческий облик. Видеть тебя таким не могу.

Сфинкс моргнул, и начал меняться. Став человеком, он взял плащ Капитана и натянул его поверх того, что осталось от его одежды.

Капитан поднялся на сцену и, не глядя на лежащий рядом с Кирой разорванный труп Велада, склонился над ней. Отведя с ее лица спутанные волосы, он тихонько пошлепал ее по щекам.

– Она не очнется, – сказал Джек. – Не сейчас. Ее накачали «черным порошком». А еще они… эти подонки, они…

– Ничего не хочу знать, – сказал Капитан. – И вряд ли она захочет, когда придет в себя. Будем надеяться, что ее память окажется милосердной, и она ничего не вспомнит.

Завернув Киру в плащ Джека, он поднял ее и спустился со сцены.

– Пошли, – глухо произнес он. – Нас ждет экипаж.

Джек взял пистолет Капитана, сунул его в карман и обнял за плечи Нику.

– Я был уверен, что ты по-другому отнесешься к моей сущности, – заметил он и потянул девчонку к выходу. – Но я не чувствую в тебе желания меня убить. Почему?

Капитан кое-как открыл дверь. Вздохнул, глядя на лежащую на его руках Киру.

– Ты знаешь ответ, – вернул он Джеку его присказку. – Ты отобрал у меня глаз, а я тебя убил. Думаю, выздоровление было долгим. Мы квиты.

Они покинули камерный зал, а потом и здание Оперы в молчании.

Томас

Проснувшись, Томас обнаруживает под дверью записку. Очевидно, посыльный не смог достучаться, и оставил ее здесь.

Развернув бумагу, Томас замирает, глядя на короткое "Кира у меня", написанное рукой Капитана.

Облегчение накатывает на него волной, и он сползает на пол, не в силах стоять на ногах. Он ведь заснул под утро. Думал. Изводил себя тем, что он ничего не может сделать для спасения Киры. Казнил себя за грубые слова по отношению к Марле.

Глупый шакал…

И сейчас он только и может, что плакать от счастья, размазывая слезы по лицу, не сделав ничего.

Жалкая шавка, недостойная называться даже Тварью, не то, что человеком.

Когда его немного отпускает, он быстро одевается и спешит прочь из дома. Ему нужно увидеть Киру. Убедиться, что с ней все в порядке. А потом он отправится к Марле и упадет в ноги, моля о прощении. Потому что он очень сильно виноват перед кошкой. Потому что эта женщина согрела его, заставила почувствовать себя кому-то нужным, а он оскорбил ее, не справившись с эмоциями.

Он обязательно вымолит прощение. Но сначала увидит Киру. Согреется в ее свете, и станет обычным Томасом, а не сходящим с ума падальщиком.

Он бежит по занесенному ночным снегопадом Термитнику, спотыкаясь и поскальзываясь почти на каждом шагу. Он не обращает внимания ни на кого и ни на что. Все вокруг кажется смазанным пятном. Мир – не существует. Есть только Томас и его цель.

Осознав это, он резко останавливается и ожесточенно трясет головой, пытаясь скинуть это наваждение. Опять. Когда же это закончится? После убийства гадюки он никак не может вернуться к самому себе. Перестать чувствовать на губах свежую кровь. Такую теплую, вкусную, пьянящую… превращающую его в обезумевшего зверя.

Кира. Ему нужна Кира. Ее запах и улыбка. И тогда он станет собой. И пусть он никогда не будет обладать этой женщиной, пусть он нашел ту, что смогла ее заменить, Кира все равно нужна ему.

Как воздух, без которого невозможно жить.

Когда его глаза начинают видеть детали вокруг, Томас продолжает свой путь. Он больше не бежит, держит себя в руках.

Он должен явится к Кире простым шакалом, а не неистовым зверем с кровавой пеленой перед глазами.

Путь до Лагуны кажется бесконечным. Снег скрипит под ногами, с неба падают редкие снежинки, а запахи смешиваются. Томас как будто чувствует и тяжелый дух Горшечного Квартала, и смрад Термитника, и аромат Спирали, и стоялую воду Лагуны и свежесть Обсидианового Моря… и жуткую гарь Крематория…

Когда подошвы его сапог касаются деревянного настила первого моста, становится легче.

Томас ускоряет шаг, и вскоре оказывается у дома Капитана. Быстро поднимается по крыльцу и громко стучит в дверь, ожидая, что ему откроет Капитан или Ника… или Кира.

Но на пороге стоит Марла, и шакал, не ожидающий ее увидеть, делает шаг назад, поскальзывается и падает. Скатывается с крыльца, ушибив ребра.

Поднявшись на ноги, он смотрит на кошку во все глаза. Кажется, ей понравился его акробатический трюк. В ее глазах читается злорадство, а на губах появляется подобие улыбки.

– Проходи, – недружелюбно роняет она и скрывается в сумерках дома.

Томас осторожно следует за ней. Что кошка здесь делает? Или она просто пришла раньше? Принюхавшись, Томас слышит запахи Ники, Марлы, Капитана… Киры. Но не обнаруживает Джека и Мэри.

Получается, он не последний. Почему-то ему становится легче от этой мысли.

Марла куда-то исчезла. Томас заглядывает на кухню, и обнаруживает там Капитана. Выглядит тот уставшим и потерянным. Кажется, этой ночью он не спал. Капитан сидит за столом и сжимает двумя руками чашку с давно остывшим кофе. Кажется, он и не замечает, что он больше не один.

Так и не решившись подать голос, Томас аккуратно закрывает дверь и двигается дальше. В гостиной никого нет. Он поднимается по лестнице и, стараясь ни о чем не думать, открывает дверь той самой комнаты, где не так давно его настигло кровавое безумие. Он ожидает увидеть беспорядок и бурые пятна, но к его удивлению, в гостевой царит чистота. На кровати поверх покрывала спиной к нему лежит Ника. На первый взгляд кажется, будто она спит, но Томас слышит тихие всхлипы. Золотая птица плачет.

Почему?

Впрочем, это не важно. Сейчас – не важно.

Томасу нужна Кира.

Он закрывает дверь и заглядывает в соседнюю комнату. И там, наконец, он видит ее. Киру. И Марлу, сидящую у подножия кровати прямо на полу.

Кира лежит неподвижно в умиротворенной позе на спине. Ее обнаженные руки поверх одеяла покрыты синяками, и Томас чувствует, как горло перехватывает. Он тихо рычит.

– Можешь не стесняться, – Марла горько усмехается. – Она не спит. Она без сознания.

– Почему? – гнев сменяется страхом.

Кошка вздыхает.

– Потому что все это время, что она была у них, вместо обеда ее кормили "черным порошком" и, демоны знает, чем еще.

Томас чувствует, как грудь обжигает холодом. Подонки, как они посмели! Шагнув к кровати, он опускается на колени и берет в руки ладонь Киры, холодную и безжизненную. От Киры пахнет мылом, а от постели – свежестью. Теперь понятно, что здесь делает кошка: очевидно, Капитану нужна была помощь женщины. Да и ночная сорочка, в которую одета Кира, выглядит знакомой. Это сорочка Марлы.

Томас прижимается лбом к прохладной коже ладони Киры и закрывает глаза.

Он пытается радоваться тому, что она жива. Она здесь. В безопасности, тепле и среди друзей.

Почему же ему так горько? Почему в глазах Марлы мелькают огоньки бессильной ненависти? Почему Ника плачет, а Капитан кажется бездушной куклой?

И тут Томас понимает. А точнее – чует. Сквозь аромат мыла пробивается запах того, что похитители делали со своей пленницей. Запах насилия и мужской похоти.

– Отпусти ее. Она вряд ли поблагодарит тебя, если проснется со сломанными пальцами, – он слышит голос кошки будто бы сквозь вату. Моргнув, он осознает, что сжимает ладонь Киры до хруста в костях.

Отпустив ее, он поворачивает голову к Марле. На краю сознания мелькает мысль, что надо извиниться. А потом – что сейчас это неуместно.

– Кто? – выплевывает он. – Кто это сделал?

Кошка пожимает плечами, но ничего не отвечает. Вместо нее отвечает Капитан, стоящий в проеме двери и наблюдающий за этой сценой.

– Йеш Горс и те, кто был с ним. Люди. И Твари. Не верхушка, в этот раз их руки чисты.

Томас хмурится.

– Йеш Горс… Он же был мертв… так вот, почему Ника плачет!

Капитан молча кивает. На его лбу, ровно между бровями, залегла глубокая складка. Черная повязка особенно выделяется на бледной от бессонной ночи коже.

– Мы их убили, Томас. Всех.

Томасу нравится это слышать. И одновременно слегка досадливо, что он не участвовал в этом…

– Вы? С тобой кто-то был?

– Да. Ника. И Джек, – на последнем слове голос Капитана слегка изменяется.

Томас снова смотрит на Киру. Если Марла права, то Кира вряд ли помнит о случившемся.

И это хорошо.

– А где он? Где Джек?

Капитан кривит губы в некрасивой усмешке.

– Заметает следы. Не хватало нам расследования еще одного массового убийства, если вспомнить, что это сделали мы сами. Мэри ему помогает. Она бывшая послушница Смерти, у нее остались связи с работниками Крематория. Думаю, они уже там. Сжигают в печах то, что осталось от тех ублюдков.

Получается, из всех Теней, только он, Томас, оказался не у дел.

– Почему ты не послал за мной ночью? – тихо спрашивает шакал. – Я… я мог бы помочь… хотя бы Джеку и Мэри.

– Мне нужен хоть один, у кого есть достаточно сил. А если точнее, именно тебе предстоит сегодня работать по делу, – отвечает Капитан.

– По делу?

Капитан вздыхает.

– Да. На нас висит дело о массовом убийстве в Обители, помнишь?

Томас качает головой.

– Я сейчас отправляюсь в Верхний Город, – продолжает Капитан. – Мы и так затянули с началом расследования. С Шейком я бы договорился, но новый куратор пока что для меня загадка. Я доложу ему, что… мы снова в полном составе, надеюсь, он поймет, отчего эта задержка. Но нужно действовать.