Текст книги "Дело № 36.4. Хрупкие кости (СИ)"

Автор книги: Милана Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– А как же она? – Томас показывает на Киру.

– Ей ты сейчас не нужен. Никто не нужен. Когда действие "черного порошка" закончится, с ней будет Марла. И Ника. Возможно, вернутся и Мэри с Джеком. А нам пора поработать.

Томас сглатывает горькую слюну и переводит взгляд на кошку. Та отвечает ему безучастным взглядом.

Она крепко обижена на него, и за дело.

– Хорошо. Что от меня требуется?

Капитан прав. Пора работать. Возможно, занимаясь делом, он перестанет ощущать себя жалкой шавкой, которую ткнули носом в собственное дерьмо…

Мэри

Когда Джек будит ее после полуночи стуком в дверь, он совсем не похож на сгусток тьмы. Нет. Наоборот, его эмоции настолько яркие, что Мэри отчетливо видит каждую из них.

Исступленная ярость. Она красная, как кровь.

От Джека пахнет кровью.

Отчаяние. Его меньше, и оно – желтое.

И чем-то еще.

И – облегчение. Оно нежно-голубое, как цветок незабудки, и именно облегчение озадачивает Мэри больше всего.

– Ты должна мне помочь, – вместо приветствия шепчет Джек, и его голос заставляет ее вспомнить, что она облачена только в ночную сорочку, под которой ничего нет.

Она не помнит, насколько прозрачна ткань, из которой пошита сорочка, и это ее смущает.

Ее щеки начинают пылать.

– Что произошло? – пытаясь скрыть неловкость, спрашивает Мэри.

– Мы нашли Киру. Она сейчас у Капитана… отдыхает, – говорит Джек.

Смущение сменяется радостью от того, что подруга жива.

– А… почему ты пришел ночью? Что от меня требуется?

Джек тихо вздыхает.

– Мы с Капитаном убили… десятерых.

– Что? – теперь понятно, почему от Джека пахнет кровью.

– Да, так получилось… и нам нужно замести следы. До рассвета. Ты понимаешь, о чем я?

Да, Мэри понимает. Джек говорит о вечно голодных печах Крематория.

– Я… мне надо одеться, – Мэри внезапно становится холодно и немного страшно. Она обнимает себя за плечи, натужно пытаясь вспомнить: прозрачная сорочка, или нет.

Джек, кажется, все понимает.

– Я буду ждать тебя на улице, – бросает он и уходит, забирая с собой свой гнев, отчаяние и облегчение.

Оставляя пустоту и странное чувство. Будто Мэри что-то упускает. Что-то настолько очевидное, что ей должно быть стыдно, что она этого не заметила.

Быстро одевшись, Мэри спускается вниз по лестнице, выходит на крыльцо и натыкается на Джека, который стоит на верхней ступеньке. Все его эмоции снова запрятаны глубоко внутри, и он становится невидимкой для Мэри.

Но его запах остается. И теперь, когда его эмоции больше не видны, рисующая слышит этот запах намного лучше, чем до этого.

Запах крови. И шерсти.

Твари.

Мэри замирает на миг, а потом расслабляется. Скорее всего, среди тех, с кем схлестнулись Джек и Капитан, были Твари, вот и все.

Он подает ей руку и куда-то ведет.

– Я украл экипаж, – весело говорит он. – Хорош полицейский, ничего не скажешь!

Он как будто стал самим собой, но Мэри видела его совсем недавно. Она понимает, что это всего лишь маска.

– Как Кира? – спрашивает она, и Джек слегка сжимает ее локоть, не совладав с собой.

– Плохо. Ее пичкали наркотиками и… – он обрывает себя. – Она вся в синяках.

Мэри кажется, что он хотел сказать что-то другое.

Он подводит ее к экипажу, помогает устроиться на сидении, а сам устраивается на месте возницы.

Они едут довольно долго, и Мэри пытается понять, куда. Каждый район, каждый квартал, каждый дом Рурка имеет свой собственный запах. И слепая рисующая надеется, что однажды сможет изучить город досконально, и ей не придется угадывать.

Нет, она будет точно знать.

Впрочем, она сразу понимает, куда Джек ее привозит. Опера. Здесь всегда пахнет по-особому. Лаком для дерева, пудрой и застиранными костюмами.

А еще закулисными интригами, вдохновением и фальшивыми слезами.

Сегодня, ко всему прочему, здесь пахнет кровью. Мэри кажется, что запах ржавчины въелся в ее одежду, осел на волосах и стал неотъемлемой частью мира.

Или просто этого города.

– Останься здесь, – командует Джек.

Мэри выбирается из экипажа и терпеливо ждет, пока Джек возится с телами. Будь она зрячей, она могла бы ему помочь, а так ей приходится просто принюхиваться.

Она была права: среди противников Джека и Капитана действительно оказались Твари. Она слышит дух «мерцающего холода» и кого-то еще. Именно его запах въелся в Джека.

– С кем ты дрался? – тихо спрашивает Мэри, когда он, закончив, с трудом закрывает дверь, снова садится на место возницы и помогает ей расположиться рядом с собой.

– Ты о чем? – рассеянно спрашивает Джек, разбираясь с поводьями.

Она как будто действительно видит, как он недовольно скалится, распутывая их. А еще – она понимает, что за время драки запах не осел бы так равномерно.

Начинает кружиться голова. Этого не может быть! Не может. Она не могла быть настолько слепа столько времени! И Томас – тоже!

– Ты ведь дрался с Тварью, да? – снова спрашивает она, когда экипаж, наконец, трогается с места.

Город спит, и тишину нарушает только цоканье подков по мостовой.

– Да, – коротко отвечает Джек.

Он – сгусток тьмы. А ведь всех остальных Мэри видит без преград. Но ведь этого не может быть, правда?

– Что это была за Тварь?

Джек долго молчит, и Мэри пытается разглядеть в нем хоть что-нибудь. Нет. Он снова совершенно закрыт. Кажется, когда он явился к ней, он просто забыл…

Забыл закрыться.

Становится тяжело дышать.

– Брось, Мэри, – после долгого молчания говорит Джек. – Ты все уже сама поняла.

Дыхание становится прерывистым, воздуха не хватает, и Мэри хватает себя за горло, чтобы не закричать.

– Ты… ты – сфинкс, – хрипит она. – Вот почему на тебя не действует пение Ники. Вот почему ты чувствуешь таких, как мы!

Джек тихонько хмыкает.

– Вот видишь, ты и сама все знаешь.

– Но я не чувствовала в тебе Тварь. Никогда.

– Я долгое время не изменялся. Поэтому и пах, как человек, – Джек шмыгает носом и глубоко вздыхает. – А сегодня не сдержался. Не смог. Само собой получилось. Они изнасиловали ее, Мэри. И когда я это понял, то просто упал в истинную сущность.

– Что они сделали?.. – Мэри переплетает пальцы и кладет руки на колени. Снова становится холодно. И этот холод не имеет никакого отношения к снегопаду, спускающемуся им на плечи.

– Я этого боялся. С самого похищения знал, что без этого не обойдется. Но все равно надеялся.

Он – не человек. Он – Тварь. Он такой же, как она. Какой проснется Кира? Сможет ли жить с тем, что с ней сделали? А Капитан? Капитан ведь любит Киру. Каково ему? А Томас? Не станет ли шакал снова одержим убийством? Сможет ли он заслужить прощение кошки?

Мыслей было так много, что Мэри никак не могла понять, какую из них следует обдумать прямо сейчас.

Ее мир рушился. Привычные устои сходили на нет. И несмотря на то, что она узнала, несмотря на жуткое ощущение того, что Призрачные Тени больше никогда не смогут быть такими, как прежде, она с удивлением обнаруживает в своем сердце щемящую радость.

От того, что Джек – не человек. Потому что это значит, что теперь она может дать себе волю.

Теперь она может любить. Теперь в ее любви нет ничего странного.

Она сможет любить. Потом. Когда они сожгут тела подонков в печах Крематория. Потом. Когда они уберут следы заварушки в камерном зале Оперы.

Потом.

Это будет потом.

Капитан

По-хорошему, его должно было шатать от усталости, но Капитан чувствовал скорее апатию. Может, это было и хорошо: бессильный гнев сменился холодом, а внешняя невозмутимость – это то, что нужно при разговоре с начальством.

Постучав в кабинет Сэйва, Капитан поправил шейный платок, глубоко выдохнул и заглянул внутрь, надеясь определить, в каком расположении духа находится новый куратор Призрачных Теней.

Сэйв хмуро изучал какие-то бумаги. Судя по кругам под глазами, ночь он провел не хуже Теней, и Капитан внезапно вспомнил, что вчера новый куратор был представлен высшему обществу Рурка. Или позавчера? Последние сутки смазались в сознании, что было совершенно неудивительно.

– Фрост… – хрипло произнес лорд Сэйв. Потом откашлялся и продолжил: – Рад, что вы удостоили меня визитом.

Капитан молча склонил голову в знаке приветствия. Он очень плохо знал нового куратора, и пока все реакции и слова были для него загадкой.

– У меня есть новости, – осторожно сказал он.

– Правда? – Сэйв поднял брови. – А я уж подумал, что вы решили, что на непосредственные обязанности можно наплевать…

Капитан нахмурился и встал навытяжку.

– Можно узнать, о чем вы, лорд Сэйв?

Тот прищурился, а потом повел плечами оттянув ворот рубашки, будто ему было трудно дышать.

Похмелье, не иначе. Капитан опустил глаза, пытаясь скрыть разочарование. В глубине души он надеялся, что приезжий лорд не окажется «протухшими сливками».

Жаль. Теням не помешал бы союзник, облеченный властью.

Сглотнув, Сэйв поднялся на ноги и подошел к столику возле окна, где стоял графин с водой. Оказалось, новый начальник был на полголовы выше Капитана. Немного тщедушный, но крепкий, он не выглядел пьяницей или развратником. Кожа была чистой, никаких следов употребления «черного порошка».

Налив полный стакан, Сэйв большими глотками опустошил его.

– Шейк спускал вам все? – снова охрипнув, спросил куратор.

– Я не понимаю…

– Вчера один из вас не явился на работу в участок. Впрочем, вы тоже ненадолго почтили своим присутствием рабочее место. Это никуда не годится, Фрост.

Капитан сжал зубы. Несмотря на усталость, сердце заколотилось, и он почувствовал прилив гнева.

Нельзя. Ссориться с непосредственным начальником – последнее дело.

Надо молчать. Нет, молчать не надо. Надо объяснить.

– Сегодня ночью мы спасли Киру Нордив, – тихо сказал он. – К сожалению, это требовало подготовки, и я… у меня есть заместитель, он берет на себя текущие дела, когда я занимаюсь Тварями.

– И он не знает, куда и почему вы так надолго исчезаете, верно? – Капитан внезапно услышал в голосе Сэйва усмешку.

– Не знает. Когда мы с Джораном собирали команду, он несколько раз подчеркнул, что о моих дополнительных обязанностях лучше никому не говорить.

– Подождите… а до этого команды не было? Или предыдущую распустили? – Сэйв совершенно по-простому вытаращил глаза.

– Я ничего об этом не знаю, – пожал плечами Капитан. – Скорее всего, первое.

– Но это же… – куратор провел пятерней по волосам. На его лице застыла растерянность. – Это невозможно!

Жизнь научила Капитана тому, что невозможного не бывает, поэтому он снова пожал плечами.

Сэйв уставился на него подозрительным взглядом.

– Что изменилось? Вы знаете, что изменилось перед тем, как Шейк начал собирать команду?

Вопрос был странным. В этом мире каждый день что-то меняется. Незыблемо только время: в сутках двадцать четыре часа, в часе шестьдесят минут, и как бы иногда ни казалось, секунда никогда не растянется в вечность.

– Не припомню, – осторожно ответил Капитан.

– Но должно было! Иначе… а, впрочем, ладно, – Сэйв махнул рукой. – Ваш заместитель вчера написал на вас докладную записку.

– Лайт… что сделал? – опешил Капитан.

– Сами читайте, – куратор подошел к столу, выудил из кучи бумаг мятую записку и протянул ему.

Капитан вчитался.

– Хм… по сути, он прав, – сдержанно заметил он, пробежав глазами по содержимому. – Только факты.

– То есть, мне удовлетворить его прошение об освобождении вас от занимаемой должности? – в голосе Сэйва послышались вкрадчивые нотки.

Капитан усмехнулся.

– Если я останусь во главе Теней, это будет даже кстати. Трудно иногда, знаете ли… совмещать.

– И это тоже странно, – кивнул Сэйв. – Вам нужно быть вне штата, но, изучив бумаги, я обнаружил, что тем из вас, кто не связан с полицией, даже жалование не положено. Они работают за идею!

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурился Капитан.

– Что это все выглядит ненормально. Вы знаете, как я оказался здесь?

– Вас назначили…

– Да. Но о том, что мой предшественник был куратором Призрачных Теней, я узнал из его личного архива, о котором, как я понимаю, никто не знал. И не знает до сих пор. Джоран Шейк вел двойную отчетность.

Капитан сглотнул, чувствуя, как по спине ползут мурашки.

– Вы хотите сказать, что о Призрачных Тенях не знает даже… градоправитель?

– Не исключено. Я еще не прощупывал почву в этом направлении. В любом случае, это все совершенно неприемлемо. Будьте осторожны, Фрост.

Капитан кивнул.

– Прошу прощения за задержку. Но нам нужно было спасти Киру Нордив. Теперь мы займемся делом вплотную.

Сэйв криво улыбнулся.

– Лайта я успокою. Пусть я здесь и недавно, но у меня найдутся рычаги, которые… заставят его пересмотреть свои взгляды. Он метит на ваше место, вы это понимаете, Фрост?

– У него есть все необходимые качества. И причины думать, что он этого заслуживает больше, чем я, – хмыкнул Капитан.

– Я рад, что ваша… что Кира Нордив жива. С ней все в порядке?

– Да. В порядке. Лорд Сэйв… можно задать вопрос?

Куратор устроился на своем стуле и поднял глаза.

– Можно.

– При первой нашей встрече вы сказали, что прибыли инкогнито и дали понять, что вас назначили именно для того, чтобы курировать нас. Почему вы солгали?

Сэйв вздохнул.

– Потому что я не знал, кому можно доверять. И до сих пор, пожалуй, не знаю. Ваше высшее общество… любит развлечения.

– Их любят все.

– Я два дня подряд по вечерам ходил на званые ужины. Мне поступило порядка десяти неприличных предложений от якобы невинных девиц. Мне намекнули, что в Рурке есть место, где можно все. Кажется, оно называется Глубина…

– Глубь. А в Найоре такого нет? Неужели вся ваша верхушка – верх благородства?

Сэйв искренне рассмеялся.

– Вы правы. Грязи хватает везде. Но такого количества я увидеть здесь не ожидал.

– Вас познакомили с Элен Скарой? – спросил Капитан. А ведь он так и не сходил посмотреть на ее пение.

– Не припомню… это важно?

Капитан пожал плечами. Он и сам не знал, зачем задал этот вопрос.

– Редкой красоты женщина. И настоящая леди. От нее бы вы точно не услышали неприличного предложения, пусть она и без пяти минут вдова.

Сэйв недоуменно фыркнул.

– Я не буду торопить вас, Фрост. Делайте свое дело. Но помните – у того, что Шейк вел двойную отчетность, были причины. Поэтому нужно быть осторожным.

– Я всегда осторожен, лорд Сэйв, – Капитан склонил голову и направился к выходу.

Его путь лежал в полицейский архив. И он понимал, что может провозиться там до вечера.

Ничего. В участке у него есть заместитель, чьим планам на повышение не суждено сбыться, а дома… дома будет совсем невыносимо.

А к вечеру Кира очнется.

Обязана очнуться.

Его надеждам скоротать время до вечера в архиве не суждено было сбыться: все, что нужно он нашел уже через час. Сунув папку под сюртук, он покинул архив, решив, что изучит ее содержимое позже.

В одиночестве и со стаканом абсента в руке.

Идти в участок он не видел смысла, более того, испытывал нечто похожее на злорадство при мысли о несбыточных надеждах Лайта его подвинуть.

Пусть работает, раз ему так хочется быть капитаном.

Разговор с Сэйвом камнем лег на тот груз проблем, что уже были. Камешком. Честно говоря, уже было все равно – слишком много всего. Одной проблемой больше, одной меньше – плевать.

Когда он ел в последний раз? Кажется, вчера. Неважно. Аппетита не было, как до сих пор не было и усталости. Разум был ясен и чист. Прозрачен, как восточное стекло.

Вокруг него высились громады самых главных зданий Рурка: ратуши и университета. Отделанные белоснежным кирпичом, они будто сияли изнутри. Особняки знати тоже не отставали – просто были чуть ниже. Вычурная лепнина, статуи у крылец, колонны и ухоженные сады – сейчас покрытые снегом.

Показные чистота и благородство, на изнанке которых зияет Глубь, где пахнет помоями и дешевой выпивкой, но зато все намного честнее и прозрачнее.

Хмуро посмотрев на затянутое серыми тучами небо, Капитан поплотнее запахнул плащ и пошел прочь из Верхнего Города.

Он давно уже здесь чужак, и не хочет этого менять.

Найденная в архиве папка буквально жгла кожу сквозь рубашку. Надо не забыть ее спрятать подальше, чтобы птичка не нашла. Конечно, Ника не шарится по его вещам, но кто знает, как все может обернуться.

Заказывать экипаж Капитан не стал – прозрачное стекло, в которое превратился разум, требовало долгой прогулки. Некуда торопиться. Кира скорее всего без сознания, Томас занят делом до вечера, Мэри и Джек тоже наверняка еще не закончили.

А в участке есть заместитель, с которым совершенно не хочется встречаться взглядом. Не сегодня.

Дойдя до дома, Капитан изрядно замерз, и оказавшись внутри, первым делом отправился в свою спальню – переодеться и спрятать папку. Когда же он вышел в коридор, его встретила Марла.

– Нордив очнулась, – тихо сказала она.

Капитан почувствовал, что его сердце пропускает удар. Потом еще один. В животе стало холодно, а по спине побежали мурашки.

– Как она? – хрипло спросил он.

Кошка вздохнула.

– Ее ломает и знобит после наркотиков, – сообщила она. – Но при этом валяться в постели эта неугомонная отказалась. Я ее на кухне пока оставила. Пьет травяной чай. Ей сейчас очиститься от всей этой гадости нужно.

Сжав зубы, Капитан глубоко вздохнул.

– Она… помнит?

Марла пожала плечами.

– Не знаю… как-то не зашел об этом разговор, а спрашивать напрямую я не стала. Ее и так сильно расстроило, что у нее больше нет дома и единственной одеждой является моя ночная сорочка. Кстати, извини, но я немного похозяйничала у тебя в шкафу. Холодно же, надо было дать ей хотя бы халат.

– Понятно, – растерянно ответил он, не зная, что еще сказать. – Мэри и Джек не объявлялись?

– Нет. Птичка до сих пор страдает у себя в комнате. Никого не хочет видеть, но для тебя, я думаю, сделает исключение.

Капитан сжал кулаки, стараясь, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице, выдавая досаду. Жутко хотелось увидеть Киру. Заглянуть в ее глаза, убедиться, что она не помнит… Успокоить гнев, который пытается пробиться сквозь прозрачное стекло апатии.

Но девчонка, у которой отняли сначала друзей, потом опекуна, а потом и светлые воспоминания об учителе, может натворить глупостей.

– Я попробую поговорить с Никой, – скрепя сердце, сказал Капитан.

Кошка подарила ему грустную улыбку и, развернувшись, пошла к лестнице. А он подошел к одной из гостевых комнат и постучал в дверь.

– Уходите! – раздалось из-за двери. – Оставьте меня в покое!

– Ника, это я, – позвал он. – Открой.

За дверью повисла тишина. А потом раздался звук приближающихся шагов и скрежет ключа в замке.

Дверь открылась.

Простоволосая, облаченная в ту же самую одежду, что и вечером, заплаканная Ника выглядела сейчас не старше тринадцати.

Ребенок совсем. Несчастная девчонка, на долю которой выпало слишком много. Слишком рано.

Больше ничего не говоря, Капитан шагнул вперед и крепко обнял Нику, заставив ее уткнуться носом ему в грудь. Птичка всхлипнула, но не разразилась рыданиями. Наоборот, затихла, тихонько шмыгая носом.

– Только не вздумай во всем случившемся винить себя, – предупредил он, поглаживая ее по спине.

Она повела плечами.

– Я больше никогда не доставлю вам неприятностей, обещаю.

Она уже обещала такое. Вот только никто не ожидал, что ее погибший учитель воскреснет. И окажется слабаком, так легко сломавшимся под гнетом обстоятельств. Ублюдком. Насильником.

– Если ты вздумаешь сбежать, пытаясь избавить меня от связанных с тобой хлопот, я тебя найду и запру в этой комнате. Пока не повзрослеешь и не поймешь, что ты ни в чем не виновата, – строго сказал Капитан.

Плечи Ники затряслись. Она плакала так тихо, что казалось, будто она пытается сдержать смех.

– Я не убегу. Просто… я не знаю теперь, как смотреть вам в глаза. Вам всем… вы для меня столько сделали, а я…

– Ты не могла знать, что среди тех подонков будет сфинкс. Даже Джек ничего не знал о собрате. Ты нужна нам, Ника… не будь ты ребенком, я бы…

– Я не ребенок! – крикнула птичка, подняв залитое слезами лицо. – Пожалуйста, не называйте меня так! Я же могу вам помогать всегда! Я хочу вам помогать! Я должна быть Тенью… такой же, как остальные!

Ее глаза горели, и Капитан с облегчением увидел, как горе сменяется решимостью. Ожиданием его вердикта.

Понимая, что отказом он окончательно добьет несчастного ребенка, Капитан глубоко вздохнул, а потом произнес:

– Ты уже одна из нас, Ника.

Птичка моргнула.

– Правда? – переспросила она. В ее глазах появилось что-то похожее на радость.

– Правда…

Она обняла его так крепко, что ему показалось, будто у него затрещали ребра. Но эти крепкие объятия были недолгими. Почти сразу отстранившись, птичка строго глянула ему в глаза.

– Что вы здесь делаете? Ведь вы хотите быть совсем в другом месте. Внизу, на кухне, рядом с ней.

– Надо было кое-кого включить в команду, – буркнул Капитан.

Ника сделала шаг назад. Кажется, она успокоилась. У него даже мелькнула мысль: а не было ли все до этого спектаклем?

Нет. Это подло так думать об искренней птичке, которая доверила ему свою жизнь.

– Вы должны идти. Я не буду делать глупостей, обещаю! Мне… спасибо вам в который раз. Вы самый лучший человек в этом мире.

– Смелое заявление, – усмехнулся Капитан. – Умойся, надень ночное и ложись спать. Детям не следует проводить день на ногах после бессонной ночи.

– Я не ребенок, – насупилась Ника.

– Хорошо. Золотым птицам, – покладисто ответил Капитан. – Отдохни. Без тебя начинать не будем.

– Ловлю на слове, – серьезно кивнула девчонка.

Почувствовав, как с души падает огромный валун, Капитан будто смог легче дышать.

Теперь бы еще один скинуть, но вряд ли получится.

Спустившись вниз, Капитан открыл дверь и замер в проеме. Кира стояла возле окна спиной к нему и курила в открытую форточку, очевидно, одолжив табак у сидевшей за столом кошки.

Так и не дождавшись, когда она обернется, Капитан шагнул в кухню. Вишневый дым заполнил ноздри, заставив почувствовать надежду, что все будет, как раньше.

Что все будет хорошо.

– Как ты? – забыв поздороваться, пробормотал он, ощущая себя идиотом.

Кира медленно повернулась. Осунувшаяся, с кругами под глазами, закутанная в его халат, она все равно продолжала сводить его с ума.

Затянувшись, Кира пожала плечами, избегая смотреть ему в глаза.

– Ломает, – тихо сказала она. – Спасибо, что приютил.

Он открыл было рот, но так и не придумал, что сказать. Все слова казались лишними. Пустыми. Ненужными.

Сколько бы они так стояли: она опустив глаза в пол и пуская дым, а он – не в силах оторвать взгляда от ее измученного лица?

Негромкий стук в дверь показался ему звоном набата. Вздрогнув, он повернул голову, посмотрел на кошку, а потом решил открыть сам.

На пороге стояли Джек и Мэри. Сфинкс успел переодеться, и больше не щеголял в его, Капитана, плаще. В руках он держал свернутое полотно, очевидно, рисунок Мэри.

Когда она успела?

Посмотрев в тревожные глаза напарника Киры, Капитан выдохнул:

– Иди в кухню.

Когда Джек стремглав пробежал мимо него внутрь дома, Капитан помог Мэри войти, не споткнувшись о порог, и повел ее к остальным.

Джек обнимал Киру за плечи, уткнувшись носом в ее волосы и закрыв глаза. Она поглаживала его по спине и улыбалась.

А потом посмотрела на Капитана и Мэри. На кошку, продолжающую сидеть за столом с отсутствующим видом. И сказала:

– Все хорошо.

И Капитан поверил. И пусть в душе разгоралась ярость, она была привычной. Все как будто возвращалось на круги своя.

– Ждем Томаса, – сказал он. – А пока, пожалуй, всем надо выпить кофе.

– Я просто жажду кофе, – не открывая глаз, сказал Джек. – А варенье есть? Или что-нибудь другое сладкое?

– Обойдешься, – Кира отвесила напарнику легкий подзатыльник. – Сладкое вредно для здоровья.

– Какая же ты вредная! – с чувством произнес Джек и, отстранившись от напарницы, подмигнул ей.

Мэри тихонько захихикала, даже Марла слегка улыбнулась.

А Капитан почувствовал такую легкость, что ему казалось, будто он сейчас воспарит над полом.

Как бы ни было на самом деле, но сейчас все было хорошо.

Все так, как и должно быть.

Томас

Дурман любит развлекаться. Он предпочитает опытных шлюх и самое лучшее вино. Дурман не увлекается даже опиумом, не говоря уж о «черном порошке». Он почти не пьет крепкий алкоголь. Но именно он – хозяин всех крупных наркопритонов.

А еще он – человек, который прекрасно знает, что в Рурке – много Тварей. И он дает Тварям то, чего они хотят – подходящее им занятие.

Дурман никогда не спускается в Глубь.

Дурман никогда не поднимается в Верхний Город.

Он живет в Термитнике, в одном из многоквартирных домов, который снаружи выглядит особенно убого. Он занимает весь верхний этаж, и, поднявшись туда, обнаруживаешь шикарную обстановку из бархата, красного дерева, золота и хрусталя. В его обитель вхож не каждый. Но Томас когда-то оказал Дурману услугу, и теперь он желанный гость здесь.

Развлекаться Дурман предпочитает вечером, и поэтому сейчас, в разгар дня, здесь нет хихикающих проституток или музыкантов. Нет, сейчас здесь тихо.

Томаса просят подождать в одной из комнат для гостей. Здесь горит камин, на дубовом столе лежит стопка газет, в углу стоит этажерка с книгами, а кресло, обитое красным бархатом настолько удобное, что подниматься из него совершенно не хочется.

Молчаливый слуга приносит Томасу поднос с чашкой кофе и тарелкой с тарталетками. Томас не любит сладкое, но кофе выпивает.

И ждет, когда человек, держащий в своих руках иллюзии Рурка, соизволит его принять.

Ждет недолго. Дурман заходит в комнату через пару десятков минут. У него хищная улыбка, подтянутая фигура и привычка вертеть в руках трость, с которой он никогда не расстается. Ровесник Капитана, Дурман чем-то похож на него. Возможно, военной выправкой. Томас подозревает, что этот человек тоже когда-то воевал в Унрайле, но он никогда не спрашивает об этом.

Это не его дело.

– Здравствуй, Шакал, – Дурман крутит трость между пальцами и подходит к окну. – Давно ты не радовал меня своими визитами.

– Здравствуй, Дурман, – Томас и не думает встать и поклониться.

– У меня не так много времени. Говори, зачем пришел.

Томас поджимает губы, собираясь с мыслями. Это непросто: испещренная синяками нежная рука Киры стоит перед глазами. Люди Дурмана здесь ни при чем, и Томас знает это абсолютно точно. Любящий общество элитных шлюх, хозяин наркопритонов не терпит насилия к женщинам. И своих людей учит тому же.

– Мне нужна кое-какая информация, – сдержанно говорит Томас.

– Это связано с твоими делами с Денвером Фростом?

– Да.

Дурман хмыкает.

– Знаешь, мне не раз говорили, что я зря до сих пор не избавил мир от твоего присутствия. Ты знаешь, где я живу, ты знаешь мое имя и ты работаешь с полицией.

– Я же говорил, что Капитану не важно, откуда я несу информацию.

– Да. И пока это совпадает с реальностью. Что тебе нужно?

– В Рурке появились ткачи, которые решили возродить один из своих ритуалов.

– Какой именно?

– Судя по всему, обряд плодородия. И… кажется, там целая диаспора.

Дурман глухо, но грязно ругается. Томас не смотрит на него. Все равно толком не увидит. Перед глазами все еще стоит израненная Кира.

– Для такого нужно много места, – замечает Дурман.

– Да. И поэтому я пришел к тебе.

Его собеседник внезапно оказывается прямо перед Томасом. Подняв глаза, шакал опасливо ведет плечами: взгляд хозяина дома кажется совсем недобрым.

– Мне нравится, что делает Фрост, – сквозь зубы шепчет Дурман. – Именно поэтому я рискую. Именно поэтому ты до сих пор жив.

– Я понимаю, – тихо отвечает Томас.

– Несколько дней назад в Рурк прибыл некто Джейсон Сэйв. Аристократ из Найоры.

– Да, я знаю… но он не может быть с этим связан.

– А я и не говорю, что с этим связан Сэйв. Но вам нужен кто-то на него похожий. Кто имеет достаточно денег и влияния, чтобы спрятать следы обряда плодородия ткачей.

– Но… наша знать тоже ни при чем… зачем им это нужно?

Дурман разочарованно цыкает.

– Скажи, зачем я упомянул Сэйва?

– Я не зна… – Томас замирает. Он наконец понимает, к чему ведет собеседник. – Спасибо. Много их таких?

Дурман издает короткий смешок.

– Твой Капитан совсем отстал от жизни. Ему нужно вспомнить, кто он по рождению. Хотя бы на время. И тогда вы найдете то, что ищете.

Томас поднимается на ноги.

– Еще раз благодарю. Мы… обязательно найдем тех ткачей.

– Вам придется их уничтожить, – напоминает очевидное Дурман. – Мне не нравится, что в моем городе происходит такая гадость.

– Да. Мы их уничтожим.

Томас покидает логово одного из самых опасных преступников Рурка, не прощаясь с хозяином.

Его путь лежит в Лагуну. Он изо всех сил надеется, что Кира уже открыла глаза.

Сердце замирает, когда он поднимается по ступеням крыльца дома Капитана и стучит в дверь. Странное чувство неизбежности тоски заполняет его без остатка, ведь он ждет встречи не только с Кирой. В доме Капитана сейчас находится кошка, а он очень перед ней виноват.

Ему нужно что-то сделать с этим всем. По порядку. Он придумает, как заслужить расположение Марлы. Как вернуть себе ласковую мурлычущую кошку. Мягкую и теплую, забирающую себе его тревоги и одиночество.

Но сначала – он убедится, что у Киры все хорошо.

Нельзя любить одну женщину и мечтать о другой.

Но, кажется, именно это с ним и происходит.

Дверь открывается, и Томас видит перед собой Джека.

От него пахнет очень странно. Непривычно. И этот запах заставляет Томаса забыть и о Кире, и о Марле. От Джека явственно несет Тварью, как будто он и есть…

– Хватит принюхиваться, – хмыкает Джек. – Это именно то, что ты думаешь. И перед тем, как падать в обморок от удивления, может, все-таки зайдешь?

Томас во все глаза смотрит на человека, который когда-то узнал о нем все и поклялся молчать. Нет. Не человека.

Тварь.

– Кира очнулась, если тебе интересно, – продолжает болтать Джек. – Не то, что бы она готова к героическим подвигам, но в обсуждении поучаствует. И мы с Мэри принесли рисунок. Ты будешь заходить, или мне остальных сюда позвать?

Томасу внезапно хочется оглушительно рассмеяться. От облегчения и осознания собственной глупости. Или нет? Ведь они все считали Джека человеком! Или кто-то знал?

«Кира знала», – шепчет внутренний голос. С чего он это взял? Неважно. Все – неважно. Джек весел, а с его лица не сходит немного сумасшедшая улыбка.

Это может значить только одно: с Кирой все в порядке. А остальное – они наладят все вместе. И неважно, сколько из них окажутся людьми.

Томас протискивается мимо Джека в коридор и идет в гостиную, по запаху определяя, где все собрались. Там, в гостиной, пахнет вишневым табаком. И несмелым счастьем. Облегчением. Озадаченностью. Надеждой и тревогой. Томасу нравится эта смесь. Она заставляет почувствовать себя увереннее. Как будто все вернулось на круги своя.

Марла, Ника и Капитан расположились на диване. Золотая птица выглядит торжествующей, ей наверняка нравится, что ее взяли в команду. Мэри стоит у окна и водит пальцем по стеклу. Ее слепые глаза смотрят вдаль, и кажется, что на самом деле рисующая видит даже больше, чем раньше.