Текст книги "Чужая беременная (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Когда козы очутились в загоне, Маша закрыла дверцу и вернулась к себе. Клумбе определенно не везло с самого начала. А она так ей нравилась!

Маша успела позавтракать и сидела на терраске, когда вернулся Михаил.

– Доброе утро, Маруся, – весело поздоровался он. – Как ты себя чувствуешь? Что такая грустная?

– Все прекрасно, – кисло ответила она, открывая перед Михаилом дверь.

Руки у него были заняты. Он занес сумки на кухню, поставил у стола и притянул Машу к себе, обнимая.

– Ну, что? Не расскажешь?

– Твои козы сожрали мои цветы.

– Не может быть, – не поверил он. – Я их запер, да и Лорд ни за что не выпустил бы…

– Ты запер Лорда, – перебила его Маша. – А козы гуляли по моему двору, когда я проснулась.

– Ты что-то перепутала. Наверное, это не мои козы.

– Твои! Я вру, что ли?!

– Марусенька, ты могла перепутать…

– Пойдем! – рассердилась она. – Я покажу! – Она привела Михаила к загону и спросила: – Твои?

– Мои. Но они же заперты…

– Потому что я их заперла! Лорд загнал, а я заперла.

– Но он же…

– Был закрыт в вольере.

– Маруся, ты что-то путаешь…

– Правда? – она выпятила подбородок. – Если я беременна, это не означает, что у меня вместо мозгов кисель или каша!

– Я этого не говорил.

– Ну, конечно!

Она убежала в слезах, не желая слушать ни извинений, ни утешений. Михаил ей не поверил! Он пытался извиниться, но не верил, что она говорит правду! А кто подтвердит ее слова? Лорд разговаривать не умеет!

Михаил не пришел следом, но когда Маша разобрала продукты и выглянула в окно, она увидела его на корточках возле клумбы. Он пытался привести ее в порядок.

– Не надо, – мрачно произнесла Маша, подходя к нему.

– Почему? – Михаил посмотрел на нее снизу, щурясь на солнце.

– Потому что не надо! Я не хочу. Все, хватит!

– Маруся, ты просто расстроена…

– Да, – согласилась она. – Просто ты мне не веришь.

– Хорошо. – Он поднялся, отряхивая руки. – А ты мне веришь? Если да, то послушай. Я абсолютно точно помню, что коз я оставил в закрытом загоне, а Лорда выпустил, как обычно, когда уезжаю. И приказал ему охранять тебя и дом. Ты считаешь, что я вру?

– Нет… – Маша растерялась. – Но… как тогда…

– Вот и мне интересно, как. – Михаил шумно вздохнул. – Извини, Маруся, что так вышло с цветами. Я разберусь, что произошло.

Она кивнула и тоже вздохнула:

– Пойдем? Я тебе там завтрак оставила, теплый еще.

Уплетая оладьи с вареньем, Михаил размышлял о том, совпадение это или еще нет. Он не стал расстраивать Марусю, скрыл от нее, что крыша в ее доме потекла не просто так. Кровлю меняли не так давно, да и зимой ничего не протекало, а тут – пожалуйста. На крыше он обнаружил, что щель сделана искусственно. Значит, кто-то постарался, пока Маша была в Москве. Да еще так, что он не заметил.

А теперь – сбежавшие козы, которые отправились прямиком к Машиной клумбе, проигнорировав все посадки на участке Михаила. Неспроста… И это сужало круг поисков, потому что обмануть Лорда и запереть его в вольере мог только тот, кого он признает, как своего. А таких людей в деревне немного.

– Ты чего задумался? – поинтересовалась Маша.

– Да так…

Нет, обсуждать с ней это он не намерен.

– А что на обед приготовить? Что ты хочешь?

– Тебя… – вырвалось у Михаила. Он тут же спохватился: – То есть… это… У тебя все вкусно получается, Маруся.

Она тихо засмеялась, сообразила, что он ляпнул.

– Марусь, а давай что-нибудь простое, – предложил он. – Чтоб через час ты освободилась.

– Зачем?

– Украду тебя на прогулку. Мне кое-что тоже сделать надо, а потом прогуляемся.

– А куда пойдем?

– Любопытная ты женщина, Маруся, – улыбнулся Михаил. – Сюрприз будет.

= 34 =

Заняться расследованием по горячим следам и выяснить, кто выпустил коз – это самое разумное. Но если снова отложить прогулку на земляничную поляну, то земляники они там больше не найдут. Отходит ягода, да и местные не дремлют, хоть и далеко от деревни то место и найти его не просто. Дачники точно не отыщут.

Маруся ждала Михаила, нарезая круги вокруг пожеванной клумбы. Придется ехать в питомник, покупать то, что сожрали козы. Маруся хоть и отказывается от помощи, но расстроена, это заметно.

Замечательно, что ее ждать не нужно – куда бы они не собирались, она всегда готова вовремя.

– Куда идем?

– В лес. Хорошо, что сапоги надела.

Сапоги Михаил ей подарил, желтые, с красными вишенками, приметные. Анекдот, но у Маруси такая маленькая ножка, что покупать их пришлось в детском отделе.

Пройтись по деревне – целое испытание. Михаил поначалу переживал за Марусю, сплетни-то о ней пойдут, а не о нем, а потом понял, что ей плевать на деревенских. Она с одинаковой вежливостью здоровалась со всеми, как и положено, и совершенно не стеснялась Михаила. И все же, едва они отправлялись куда-то вместе, как срабатывало сарафанное радио, и местные выстраивались вдоль заборов – поглазеть, поздороваться, потрещать языками.

Сегодня был у Михаила и особый интерес в прогулке по главной деревенской улице. Хотелось посмотреть на лица людей: кто-то из них должен быть раздосадован, что не вышло поссорить его и Марусю. Однако ж ничего необычного Михаил, к сожалению, не заметил.

Земляничная полянка пряталась в чаще леса, в стороне от деревни.

– И зачем ты меня сюда привел? – спросила Маруся, осматриваясь.

Правильно, городская. Откуда ей знать, что земляника в лесу растет не стройными грядками, а вперемешку с другими травами. И чтобы увидеть ягодки, нужно наклониться и развести траву руками.

– А вот смотри… – Михаил присел, поманил Марусю и приподнял верхние листики.

– О-о-о! Лесная земляника?

– Она самая. Попробуй, какая ароматная.

Он положил ей ягодку в рот.

– Маловата, – засмеялась Маруся. – Не распробовала.

– Тогда так…

Михаил набрал полную горсть и протянул ягоды на вытянутой ладони. Маруся наклонилась и взяла их губами, слизнула остатки язычком.

– Нравится?

– Потрясающе! Правда, такой аромат…

– Хочешь еще?

– Хочу сама собирать!

Михаил засмеялся и вытащил из сумки банку:

– Держи.

Маруся аж взвизгнула от восторга.

– Я пирог с земляникой испеку! Как раз баночки хватит.

Банку набрали быстро. Михаил скормил Марусе еще несколько горстей земляники, а потом целовал ее вкусные губы, пахнущие лесной ягодой. Романтика, ядрена вошь…

Нет, это без сарказма. За Марусей Михаил хотел бы ухаживать по всем правилам. Только в деревне нет театров и ресторанов, а кино – только дома, по телевизору. Зато есть земляничная поляна, кувшинки на озере, ромашки на лугу и россыпь звезд на черном-черном небе.

Главное, что Маруся радовалась всему этому искренне, как ребенок.

Вернулись домой они уставшие и голодные. Маруся сказала, что приляжет после обеда, а Михаила, как обычно, ждали дела. У него уже вошло в привычку время от времени посматривать в сторону Марусиного дома. Просто так, чтобы убедиться, что там все в порядке.

– Ядрена вошь… – пробормотал Михаил и чуть не уронил коробку с яйцами. Бросил ее на крыльце и ломанулся на улицу с криком: – Маруся! Поставь немедленно!

Вот же неугомонная девица! Отвернуться нельзя!

Маруся услышала его крик и послушно поставила на землю оба ведра.

– Да там по половинке, – сказала она. – Мне не тяжело.

– Пороть тебя некому, Маруся! – Михаил схватил ведра. – Неужели не могла попросить?

– А ты прям мечтаешь выпороть, – огрызнулась она. – Ну что мне, за каждым чихом к тебе бегать? У тебя дел полно.

– Куда ты вообще ходила? Зачем?

– Так до колонки… за водой.

– Воду отключили?

– Да.

– Пойдем разбираться.

Мистика, да и только! У соседей вода из крана шла, как обычно, у Михаила – тоже. У Маруси – ни капельки.

– Воды я тебе натаскаю, не проблема… – Михаилу все казалось, что он упустил что-то важное, но сообразить, что именно, не позволяла усталость. – Только в чем проблема – понять не могу.

– Можно, я твоим летним душем воспользуюсь? – попросила Маруся.

– Нет. В дом иди, в нормальный душ, – отрезал Михаил.

Вот так и очутилась Маруся в его ванной комнате – позже, после ужина. А он, зная, что дверь не запирается, не устоял перед соблазном, заглянул в щелочку. Через запотевшие стекла душевой кабинки он видел только силуэт, воображение дорисовывало все остальное.

Ох, Маруся…

– Посиди, остынь, – предложил Михаил, когда она закончила мыться. – Уже вечерняя роса выпала, застудишься.

Маруся посмотрела на него как-то странно, но возражать не стала. Однако и присесть не захотела, подошла к нему, провела пальчиками по щеке, заросшей щетиной.

– Колючий…

– Какой есть, – буркнул он.

Ее близость сводила с ума. Она специально его дразнит? Розовая кожа пахнет его мылом. Язычок скользит по верхней губе. Если сейчас он ее поцелует, то не сможет остановиться.

Маруся поцеловала его сама. Встала на цыпочки и коснулась губ. От нее все еще пахло земляникой. Как можно не ответить, не попробовать на вкус? Михаил очнулся, когда почувствовал горячие ладони на спине. Маруся успела забраться руками под футболку и прижималась к нему всем телом.

– Маруся… – простонал он и попытался отстраниться. – Что ж ты делаешь…

– Я хочу, – шепнула она, прислоняясь лбом к его плечу. – Миша, я…

– Тебе нельзя.

– Почему? – недоуменно спросила она. – Из-за штампа в паспорте?

– Из-за ребенка.

– Почему нельзя? Можно. С ребенком все в порядке. – Она вдруг осеклась и побледнела. Посмотрела на него чуть ли ни с ужасом, отшатнулась в сторону. – О боже… я так и думала…

Михаил ничего не понял, но успел поймать Марусю у порога, не позволил выбежать из дома.

– Что ты подумала? – Он крепко держал ее за плечи. – Что?

– Ребенок не твой, – прошептала она. – Как метка другого мужчины, да? Это очень противно?

Она положила руки на живот, словно обнимая малыша в нем.

– Да кто тебе такое сказал? – растерялся Михаил. – Конечно, нет.

– Ты меня не хочешь…

– Я мечтаю о тебе, и каждую ночь не могу уснуть… – Он отпустил Марусю и махнул рукой. – Я боюсь навредить, тебе и малышу, только и всего.

– Ты не навредишь.

Легко сказать! Откуда ему знать, так ли это? Михаила останавливал только страх перед неизвестностью. А Маруся стояла у порога и ждала. Ядрена вошь, что же ему делать! Надежда в ее взгляде гасла вместе с решимостью. Разочарование и стыд – вот что она испытывала. Михаил понял это, как будто ощутил сам. Маруся первая сделала этот непростой шаг, призналась в своем желании, а он оттолкнул ее. И если теперь она уйдет, то больше никогда…

– Спокойной ночи, Миша, – вежливо сказала Маруся. – Спасибо за воду.

– Со спокойной ночью ты поспешила, – заявил он, подхватывая ее на руки. – Навряд ли теперь она будет спокойной.

________________

= 35 =

Удивительно, но Маша проснулась раньше Михаила. Она не привыкла спать так близко к мужчине, Толик никогда не прижимал ее к себе во время сна, но выбираться из объятий ей не хотелось. Михаил по-хозяйски накрыл ее тело своим, и ей это нравилось. Она ни капли не жалела, что поддалась порыву. Да никакой это и не порыв – желание, которому она больше не могла противиться.

И Миша… так же, как и она…

Уже рассвело, и Маша рассматривала спящего мужчину, впервые – с нежностью. Он только казался неуклюжим и забавным. Исходящую от него силу Маша чувствовала и раньше, и от гипнотизирующего взгляда темных глаз по коже бежали мурашки, но сегодня ночью она в полной мере ощутила, каким по-настоящему ласковым и заботливым может быть сильный мужчина.

– Чего не спишь?

Вопрос прозвучал неожиданно, и Маша вздрогнула. Она так задумалась, что не заметила, как Михаил проснулся. Или он и не спал, а наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц?

– Не знаю, – улыбнулась она. – А ты?

– Мне вставать пора.

Стрелки на часах подбирались к пяти утра.

– Ты просыпаешься без будильника?

– Давно.

– Я соберу тебе завтрак?

На его кухне Маша еще не хозяйничала, да и продукты все у нее. Но ведь несложно за ними сбегать.

– Женщина, ты все время пытаешься меня накормить, – шутливо проворчал Михаил. Его глаза смеялись. – Я настолько худ и слаб?

– Нет, что ты… – Она несмело провела пальцем по плечу, очерчивая жесткую мышцу. – Просто я больше ничего не умею. А мне тоже хочется позаботиться о тебе.

– Марусь, ты серьезно? – удивился он.

– Вполне. Я обычная домохозяйка, даже слегка ленивая, потому что вставать в пять утра – не мое любимое занятие. Еще я умею мыть полы, но ты не…

Михаил прервал ее, накрыв рот поцелуем. Он навис сверху, не придавливая живот, но Маша чувствовала себя пойманной и обездвиженной.

– Маруся, я не об этом, – сказал он, переведя дыхание. – Мне не нужна домработница, мне не нужна помощница на хозяйстве. Мне нужна ты, и совершенно неважно, что ты умеешь делать.

– Правда? – Она чуть не задохнулась от нежности, звучавшей в голосе Михаила. – Но я не могу совсем ничего не делать. Тебе же нравится, как я готовлю?

Он фыркнул и лег на бок, одной рукой подперев голову.

– Нравится, – признался он. – Мне в тебе все нравится. К хорошему быстро привыкаешь, Маруся.

– Ты говоришь так, как будто… – нахмурилась она, но не договорила.

Как будто они собираются расстаться.

– У меня нет уверенности, что ты не исчезнешь. – Михаил завладел ее рукой и поцеловал пальцы. – Да ты и сама в этом не уверена, правда?

Маша хотела обидеться, но передумала. Наверное, он так считает, потому что она еще не разведена с мужем. К чему в очередной раз доказывать, что к Толику она не вернется? Рано или поздно Михаил убедиться, что она не исчезнет. Так просто он от нее не отделается.

– Что ты хочешь на завтрак? – спросила она.

– Тебя.

Его рука забралась под одеяло, скользнула по плечу и ниже, огладила живот. Маша сладко потянулась и прикрыла глаза.

– А к Машке не опоздаешь? – поинтересовалась она.

– К какой еще Машке? – Михаил не сразу сообразил, то речь идет о козе. – А, к этой… Маруся, ты ревнуешь, что ли?

– К Машке? Да. У нее морда наглая.

– У козы? – Михаил захохотал, потом вдруг нахмурился и снова навис над Машей. – Я сделал тебе больно? Ты себя плохо чувствуешь?

– Мне непонятен ход твоих мыслей, – призналась Маша, обнимая его за шею. – Какая связь между козой и моим самочувствием?

– Мне показалось… ты против…

– Почему?!

– Меняешь тему…

Он не притворялся – действительно, беспокоился. Такой большой и сильный, и такой нежный и внимательный.

– Тебе кажется, Миша. И я прекрасно себя чувствую. Единственное, за что я переживаю, так это что ты потратишь на меня время, а потом уйдешь работать без завтрака.

Михаил шумно вздохнул и поцеловал ее в ямочку над ключицей. А потом ниже… и еще ниже… и еще…

Он сумел настоять на своем без спора. После близости Машу разморило от ласк и приятных ощущений, она не смогла сразу встать, а потом и вовсе уснула, позабыв о завтраке.

– Папа! Па-а-ап! Ты здесь?

Смутно знакомый голос прозвучал совсем рядом. Маша села и потрясла головой, прогоняя остатки сна.

– Ой… Прошу прощения.

Ксения, дочь Михаила, выскочила из спальни быстрее, чем Маша успела произнести хоть слово. Часы показывали, что еще немного – и наступит полдень. Ничего себе!

Маша заметалась по спальне в поисках своих вещей. Все на свете проспала, соня бессовестная. Ну почему Михаил не предупредил, что ждет дочь? Она слышала, как в доме беседуют двое – мужчина и женщина.

Она вышла из спальни, и голоса стали слышны четче. Ксения разговаривала с кем-то на кухне. Может, с мужем? Во всяком случае, это не Миша. Где же он?

– Ну чего ты кипятишься, – увещевал мужчина. – Ты же сама говорила, что мечтаешь о том, чтобы у отца кто-то появился. А теперь ревнуешь?

– Это не ревность, – огрызнулась Ксения. – Это разочарование. Когда отец один жил, у него в доме чище было, а теперь бардак. А холодильник? Там раньше хоть сосиски водились, а теперь вообще пусто! Еще и спит до полудня! А папа где? И машины нет…

– А я говорил, надо предупреждать, когда в гости собираешься.

Маша прокралась мимо кухни и выскочила на крыльцо. Хорошо, что у Михаила другая планировка дома! Встречи с его дочерью после услышанного она не пережила бы.

Лорд весело махал хвостом, крутясь возле ее ног.

– Где хозяин, а? – спросила Маша шепотом, как будто ее кто-то мог услышать.

К сожалению, Лорд если и знал, то ответить не мог. Может, Миша и оставил где-то записку, но в спешке она ее не заметила, а телефон остался дома.

Вернувшись к себе, Маша вспомнила, что нет воды. За ночь она так и не появилась, к тому же пропало электричество. И вот это действительно катастрофа, потому что в жаркий летний день остаться без холодильника – это кошмар. Продукты еще не начали портиться, но это вопрос времени.

И где Миша, когда он так нужен?!

Заплакать Маша не успела, зазвонил телефон.

– Привет, Машенька. – Мама, кажется, лучилась от счастья. Так бодро и весело она давно с ней не разговаривала. – Как дела? Как ты там?

– Привет, мам. – Вот уж кому она точно не будет плакаться, так это маме. – Спасибо, все замечательно. Как ты, как папа?

– Замечательно? – удивилась мама. – Ты уверена?

– Вполне. А тебя это не устраивает?

– Ну что ты! Я рада, что у тебя все хорошо. Возвращаться не надумала?

Да, мама в своем репертуаре. Маша терпеливо выслушала очередную порцию ее стенаний, произнесла свое твердое «нет» и прервала разговор, сославшись на второй входящий звонок.

Миша!

– Маруся, солнышко, ты в порядке? Мне Ксюша позвонила, сказала, что они приехали. Она никогда не предупреждает! Маруся, ты где?

– Я в порядке, Миш. – Маша с трудом подавила всхлип. – Ты сам где?

– Да отъехал ненадолго… Неудачно, извини. Скоро буду дома.

– Я у себя. Не спеши, пожалуйста. Ты же за рулем.

Немного успокоившись, Маша села завтракать. Пришлось обойтись бутербродами и холодным молоком, даже чаю она не могла согреть. Самое время собрать чемодан и вернуться в город, как мечтает мама.

А вот нет! Она же не одна, у нее есть Миша.

Стоя на террасе, Маша наблюдала, как машина затормозила у ее участка. Михаил вышел, открыл калитку.

– Папа! – закричала Ксения с крыльца. – Папочка!

И побежала ему навстречу. Михаил растерянно обернулся к дочери, а Маша быстро скрылась в доме, чтобы не заставлять его выбирать.

= 36 =

Неугомонная Маруся сладко спала, когда Михаил отправился работать, и не проснулась, когда он заглянул в спальню спустя три часа. Его это вполне устраивало: пусть отдыхает, а он успеет съездить на рынок, сдать очередную партию яиц и овощей. А потом, скорее всего, заскочит и в питомник за рассадой, чтоб ей пусто было. Баловство, конечно, и пустая трата денег, но Марусе нравятся цветы, а уничтожены они по его вине. Козы-то его… Ядрена вошь.

И какая скотина их выпустила? Если бы не дыра в крыше и не вода, пропавшая таинственным образом, Михаил решил бы, что Маше все приснилось. Кроме того, что цветы пожрали чьи-то козы.

С Петровичем Михаил переговорил, тот обещал порасспрашивать соседей, не видели ли кого на крыше Марусиного дома. Навряд ли диверсант сам Петрович, хотя и его, и жену его Василису Лорд не тронул бы. Еще своим считался дед Ефим, но тот слишком стар, чтобы по крышам прыгать, да и не стал бы он молодой женщине пакостить.

Фиговый из него Шерлок Холмс, но что-то делать надо, особенно с водой. Как вернется, проверит вентиля и задвижки, на прорыв трубы это не похоже.

Когда позвонила Ксюша, Михаил чуть с ума не сошел от беспокойства за Марусю. Он уже понимал, какой уязвимой она себя ощущает, а тут неожиданные гости в отсутствии хозяина, и неловкая ситуация. К тому же Ксюша определенно нервничала и психовала. Как же сложно, оказывается, с беременными…

И все же дочь приехала не одна, а с мужем Виталием, и Михаил справедливо решил, что о ней есть кому позаботиться. Марусе он нужнее, он и по ее голосу понял, что она то ли плакала, то ли плачет.

Поэтому Михаил дождался, когда подойдет Ксюша, обнял ее, поцеловал и отправил обратно в дом.

– Я скоро вернусь.

– Папа… – попыталась протестовать она, но Михаил был непреклонен.

Марусе он нужнее, он чувствовал это.

Она не ждала его – сидела за столом на кухне и испуганно вскинула голову, когда он открыл дверь. Удивление не сменилось радостью, скорее, каким-то облегчением, а потом, почему-то, тревогой. Она не поднялась навстречу, Михаил подошел сам, обнял ее, сидящую.

– Прости, что так получилось.

– Ты же не знал. Все в порядке, правда, Миша.

Угу, в порядке, как же. Глаза на мокром месте, голос дрожит, и ладони ледяные, как будто Маруся замерзла.

– Ксюша что-то тебе сказала?

– Нет, что ты. Ничего. Миша, ты иди к дочери, она же к тебе приехала.

– Пойдем. Я вас нормально познакомлю, в прошлый раз как-то…

– Нет, иди один. – Маруся мягко освободила руку. – Я сейчас занята.

– Чем?

– Ну… обед готовлю.

В раковине стояла грязная посуда, на плите – пусто, на разделочном столе – тоже. Что-то тут нечисто…

– Вода есть?

– Н-нет…

– Маруся, ты вроде не врала раньше. И я не о воде.

Она опустила голову и скребла ногтем какое-то пятнышко на столешнице.

– Маруся?

– Миша, иди к дочери, хорошо?

– Нет, не хорошо. Маруся, что случилось?

– Ох, ну… мне просто… я неважно себя чувствую. Меня тошнит.

Вот же упрямица! Михаил чуял – что-то не так. Однако Маруся уперлась и не желала ничего объяснять. А напортачила, скорее всего, Ксюша.

– Марусенька, поехали к врачу.

– Нет! – вскинулась она. – Я просто полежу, все пройдет. – И спохватилась, видимо, решив поменять тему разговора: – Миша, может, тебя покормить?

– Не надо, – отказался он. – Там Ксюша, скорее всего, уже приготовила что-то.

– А, да… – Маруся снова сникла. – Да, точно. Так ты иди, она же ждет.

Ядрена вошь! И отчего такое чувство, что стоит ему выйти за порог, как Маруся сбежит? Вот возьмет – и сбежит, даже без чемодана. И давить на нее не хочется. Обнять бы дуреху, прижать к себе, зацеловать, а она и этого не дает, вцепилась в стол, не встает.

– Ой, Миша… Я совсем забыла… – встрепенулась вдруг Маруся. – Ты продукты из холодильника забери.

– Зачем? – помрачнел он.

– Чтобы не испортились. Электричество тоже закончилось.

– Маруся! Так чего ж ты молчишь?

– Не молчу. Просто забыла.

Ядрена вошь. Нет, это точно диверсант какой-то. Засаду, что ли, устраивать?

Тихо матерясь себе под нос, Михаил отправился проверять счетчик и трубы – так и есть, пробки вырубили, а вентиля закрутили. Маруська, понятное дело, сама ни за что не догадалась бы, да и он хорош, надо было еще вчера проверить. И дом она, наверняка, открытым оставила, когда вечером к нему пошла.

– Все, – сказал он, вернувшись к Марусе. – И вода есть, и свет. Ты же ничего сама там не трогала?

– Нет.

– Значит, балуется кто-то. Поймаю – руки-ноги повыдергиваю.

– Это мама, – выдала Маруся и горько вздохнула.

– Э-э-э… – завис Михаил. – Чего?

– Не сама, конечно. Наняла кого-то, скорее всего.

Он попытался осознать смысл сказанного, но выходило плохо. Родная мать пакостит дочери? Это вообще ни в какие рамки…

– Да она хочет, чтобы я в Москву вернулась, – снова вздохнула Маруся. – К Толику. И не факт, что она, только предположение.

Ядрена вошь.

– Маруся, пойдем со мной, – попросил Михаил. – Пожалуйста. Не хочу оставлять тебя одну.

– Нет.

– Ладно… пообещай мне, что ты никуда не уйдешь.

– Обещаю. – Она легко согласилась. – Я лягу, правда. Спасибо за помощь, Миша. Извини.

Маруся ушла в комнату так быстро, что он больше ничего не успел сказать.

Домой Михаил вернулся с тяжестью на душе. Вот почему нельзя по-человечески? «Папа, мы приедем в гости». И все! Неужели так сложно? И Маруся не обиделась бы, и он не метался бы между ней и дочерью, и вообще не уехал бы, а встретил гостей дома. Ядрена вошь!

Ксюша в прихожей перепиралась с мужем.

– Пусти, я сказала!

– Успокойся, так нельзя…

– Пусти!

– О, вот и папа! – обрадовался Виталий, заметив Михаила.

– Можешь оставаться, а я поехала домой! – процедила дочь.

– Э, нет, стой. – Михаил поймал ее у порога. – Пойдем, поговорим. Что тут вообще происходит?

С помощью Виталия, который продолжал увещевать жену, им удалось усадить ее на диван в гостиной.

– Что за детский сад, Ксюша? – устало поинтересовался Михаил. – Я тебя чем-то обидел?

– Я к тебе в гости приехала…

– Без предупреждения, как обычно. Ну, извини, я на рынке был.

– А тут… тут…

– А это тебя не касается. Ты так не считаешь?

Ксюша вспыхнула и закусила губу.

– Я просто поеду домой, – произнесла она наконец. – И не буду вам мешать.

– Ксюш, вот честное слово, даю скидку лишь на то, что ты в положении, поэтому не соображаешь, что ведешь себя, как пятиклассница.

Она попыталась встать, но Виталий не позволил.

– Отец прав, – жестко сказал он. – Так и есть. Ты мне все уши прожужжала, мол, хорошо бы папа сошелся с кем-нибудь. А теперь ревнуешь, как ребенок.

– Это не ревность! – воскликнула Ксюша с обидой. – Я думала… думала она… а она…

– Чего она? – насторожился Михаил. – Что ты сказала Марусе?

– Ничего! Я с ней не разговаривала.

– Она могла услышать, как ты разговаривала со мной, – напомнил Виталий. – Когда ты говорила, что она плохая хозяйка.

– Чего?! – чуть не поперхнулся Михаил. – Это что за идиотские выводы?

– Чего, чего… – пробормотала Ксюша, сглатывая слезы. – Готовить не умеет, в доме грязно…

Ядрена вошь! Неудивительно, что Маруся уперлась, как коза, и не хочет сюда возвращаться. Это ж надо такое ляпнуть!

– Я не позволяю Марусе мыть полы в моем доме. – Михаил старался говорить спокойно, на Ксюшу нельзя кричать, ей тоже вредно нервничать. – А готовит она у себя, ей так удобнее. Очень вкусно готовит, кстати. Думаю, тебе надо извиниться перед ней.

– Я же не знала…

Ксюша все же расплакалась. Михаил не злился на дочь, даже обрадовался, что это не глупая ревность, а глупая забота. Теперь нужно убедить Марусю, что…

Лорд залаял так внезапно и так неистово, что Михаил не заметил, как выскочил из дома. На терраске у Маруси какой-то мужик жался в угол, отмахиваясь от собаки.

Михаил схватил первое, что попалось под руку, кажется, лопату, и помчался на соседский участок.

= 37 =

По-хорошему, надо бы приготовить что-нибудь себе на обед. Или хотя бы помыть посуду и сделать уборку. Или сесть за очередной перевод. Однако Маша лежала на кровати и пялилась в потолок.

Она расстроилась не из-за Михаила. Он как раз оказался на высоте, впрочем, как обычно. Маше не хотелось ябедничать, а из-за гормонов глаза были на мокром месте, оттого она и держалась так отстраненно. Обняла бы его – и расплакалась, а он докопался бы до причины. Нет, все правильно, они потом объясняться.

Почву из-под ног выбило поведение матери. Маша не сомневалась, что это она выживает ее из деревни, заставляет вернуться в Москву. Кто-то по ее указке разобрал крышу и перекрыл воду и электричество. Хорошо, если на этом все. А если нет? На что еще способна мама?

Маша вертела в руках телефон, раздумывая, не позвонить ли отцу. Если он не в курсе матушкиных диверсий, а так, скорее всего, и есть, он будет переживать. Нужно ли его расстраивать? Разговаривать с матерью Маша не хотела.

Когда где-то рядом залаял Лорд, Маша подскочила с кровати. Неужели снова козы? В открытое окно она увидела Михаила, который несся к ее дому с лопатой наперевес, и испугалась. Тем более, позади него бежал еще один мужчина, с граблями. А Лорд бесновался у нее на терраске.

– Попался! – прогрохотал Михаил. – Стоять!

– Убери сабака! Убери сабака! – запричитал кто-то.

Алим?!

Маша выскочила на терраску.

Лорд молча сидел у крыльца. В углу терраски Михаил срывал черную шапку-маску с прорезями для глаз с Алима. Лопатой он его, к счастью, не огрел, но врезал кулаком по лицу, отчего Алим закричал и схватился за нос, а Маша завизжала, закрывая рот руками.

– Маруся, домой! – рыкнул Михаил.

– Миша, не надо! – закричала она и подбежала к нему, обняла сзади. – Не трогай его!

Алим не убегал и не пытался напасть, молча утирал кровь, хлещущую из носа.

– Охранять! – приказал Михаил Лорду, указав на Алима. – Виталий, иди к Ксении, она, наверняка, испугалась.

И только потом он обернулся к Маше, схватил ее, приподняв, и потащил в дом – аккуратно и бережно.

– Миша, прекрати! – Она попыталась его лягнуть. – Так нельзя! Я так не хочу!

– Маруся, это мужские де…

– Нет! Не надо!

Она злилась и топала, стучала кулаками по Михаилу, цеплялась за одежду, кричала и плакала. В общем, устроила истерику и добилась своего. Михаил позволил Алиму умыться, совместными усилиями они остановили кровотечение, а потом Алим им все рассказал.

Как Маша и предполагала, за «диверсиями» стояла ее мать, собственной персоной. Алим клялся детьми и призывал в свидетели аллаха, что нанимала его она одна, никаких мужчин с ней не было. Даже приехала в деревню не с мужем, а на такси. Маше стало немного легче от мысли о том, что Толик в этом не участвовал.

– Зря ты его отпустила, – процедил Михаил, когда Алим ушел.

Маше было не по себе от его сурового вида – и желваки гуляют по скулам, и губы превратились в тонкую полосочку, и глаза потемнели.

– Алим – исполнитель, – вздохнула Маша. – Если кто и виноват, так это моя мать.

– А если бы с тобой что-нибудь случилось?

– Самое страшное, что могло случиться – это мое возвращение в Москву. Миша, пожалуйста… – Она обняла его, прижалась к груди. – Спасибо за помощь. И спасибо, что сделал так, как я хотела.

– Маруся, Маруся… – Он провел ладонью по ее спине. – Ты что дрожишь? Замерзла?

– Перенервничала… – призналась она. – Теперь я бы точно прилегла. Ничего больше не случиться. Иди домой.

– Что ж ты меня все гонишь? – с досадой спросил Михаил.

– У тебя гости. – Она подняла голову, их взгляды встретились. – Иначе я никуда тебя не отпустила бы. Правда.

– Пойдем со мной.

– Миша-а-а…

– Я знаю, что произошло. Маруся, Ксюша просто ошиблась. Она незлая девочка.

– О боже… Я ничего такого не говорила и не думала. Миша, пожалуйста, я не в состоянии…

В дверь постучали.

– Нет, я не могу-у-у, – простонала Маша.

– Я разберусь.

Михаил распахнул дверь. Из-за его широкой спины Маша не видела, кто пришел.

– Ксюша, не сейчас, – произнес Михаил.

– Все в порядке? – спросила та.

– Да. Я скоро…

Маша встала и попыталась отодвинуть Михаила с прохода. Он словно хотел заслонить ее собой, защитить. Пришлось пихнуть его в бок, только после этого он посторонился.

– Ксения, простите меня, пожалуйста, – сказала Маша, обращаясь к его дочери. – Ваш отец сейчас вернется домой и больше никуда не…

– Маруся!

– Маша, это вы меня простите… – Взгляд Ксении скользнул вниз, и она осеклась. – Вы беременны?

– Как видите. – Маша машинально накрыла ладонями живот. – И не от вашего отца, не переживайте.

– Не-е-ет? – разочарованно протянула Ксения. – Жалко…

– Жалко? – переспросил Михаил растерянно.

– Ну, может, еще родите мне сестренку или братика, – махнула рукой Ксения. – Только он уже будет младше твоего внука, пап.

– Ксюша! – возмущенно прогудел Михаил.

– Мы, и правда, поедем, – произнес Виталий. Маша только теперь заметила, что он стоит внизу, у крыльца. – У вас тут и без нас…