Текст книги "Чужая беременная (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– А жениться не предлагал?

Маша недоуменно заморгала. Если бы она не знала, что Николя – гей, то решила бы, что он ревнует.

– Коль, ну ты чего? – Она накрыла его кисть ладонью. – Мне здесь, правда, лучше. Мои уже и сюда добрались, но есть надежда, что далеко ездить каждый день они не смогут, а в Москве вынос мозга мне обеспечен. И потом, Миша сам…

– Маша! – Николя перехватил ее руку, сжал в своих ладонях. – Маша, а ведь я тебе даже не секс предлагаю. Тихую и спокойную жизнь, заботу о тебе и ребенке. И ничего не прошу взамен. А ты мне твердишь о соседе, которого знаешь три дня.

Николя пугал. Маша никогда не видела его таким. Или не замечала, как темнеют его глаза, когда он злится? Как желваки гуляют по скулам. Какой пронзительный у него взгляд – прожигающий насквозь, заставляющий нервничать.

– Коля, я слишком тебя ценю, как друга, чтобы испортить наши отношения семейным бытом, – спокойно ответила она. – У тебя свои потребности, а я, возможно, еще встречу мужчину, которого полюблю. Зачем портить друг другу жизнь, если можно просто дружить?

– А если я не гей? – Он вдруг откинулся назад, облокотившись о стену. – Если я притворялся, чтобы быть рядом с тобой? Потому что ты выбрала этого урода Толика в мужья?

– Неудачная шутка… – Маша почувствовала тошноту. – Ох, прости…

Она убежала в ванную, а когда вернулась, Николя задумчиво поедал оладьи, макая их в миску со сметаной.

– Коль, ты же пошутил? – спросила она.

– Ага, – согласился он. – Прости, Машуль. Как-то мне не по себе от мысли оставлять тебя на попечении соседа.

– Если что-нибудь случится, я просто вызову МЧС, – улыбнулась Маша.

– Я поговорю с ним. – Николя встал из-за стола. – Он дома, ты не знаешь?

– Наверное… Я с тобой.

– Нет. Жди здесь, – велел Николя.

И прежде, чем Маша успела возразить, вышел во двор, хлопнув дверью.

= 18 =

Михаил видел Колькину машину, въезжающую в соседский двор. Но уж кого точно не ожидал лицезреть, так это самого Кольку. Николя! Ядрена вошь.

– Чего надо? – неласково спросил Михаил, цыкнув на Лорда.

– Поговорить.

– Как в прошлый раз?

Колька определенно нервничал. И поди разбери, кулаки у него чешутся или язык.

– Нет.

– Ну, говори.

– Не здесь. – Он сделал над собой усилие и пояснил: – Сейчас Маша следом прибежит, а хотелось бы без нее.

– А-а-а… – протянул Михаил, хотя ничего не понял. – Ладно, заходи. Только учти, кулаками махать начнешь, Лорду скормлю.

Коротко и ясно.

– Учту, – кивнул Колька.

– С Марусей все в порядке? – не выдержал Михаил, пропуская его в дом.

Мда… Если бы взглядом можно было убить, то он уже лег бы хладным трупом у Колькиных ног. Одно ясно наверняка – что-то тут нечисто.

– Вы простите, что я в прошлый раз не сдержался, – начал Колька, опустившись на предложенный стул.

– Ты, – облегчил ему задачу Михаил. – Давай на «ты», так проще. Ты уже не пацан, а я еще не старик. Кто прошлое помянет, тому глаз вон.

– А кто забудет, тому оба? – хмыкнул Колька.

Понятливый. Хорошо, расслабился немного.

– Так чего хотел? Не извиняться же ты сюда пришел.

– Попросить хотел… – Колька снова насупился. – Это важно.

– Не тяни кота за яйца.

– Я уезжаю в другую страну. И не хочу оставлять тут Машу без присмотра. И так душа не на месте, как она тут одна. Но я хоть приехать мог по первому зову, а теперь нужно забрать ее в Москву.

– Угу… А от меня чего хочешь? – поинтересовался Михаил, едва Колька замолчал.

– Она ехать отказывается. Говорит, мне сосед поможет, если что.

– Так и говорит?

– Так и говорит.

– Правильно она говорит. – Михаил скрестил руки на груди. – Много от тебя помощи, даже если ты в Москве? А я тут, рядом. Ей деревенский воздух сейчас нужен, да хорошее питание. Чем она в Москве питаться будет? Порошковым молоком?

– А тебе что за радость ей помогать? – вскинулся Колька.

– А тебе? – вопросом на вопрос ответил Михаил. – Ты же вроде вообще… по мальчикам?

Он все же вывел его из себя. Колька побелел, как мел, скрипнул зубами и вскочил, ногой отшвыривая стул. Правда, драться не полез, но дышал шумно и страшно, раздувая ноздри.

– Ты мне мебель не ломай, – спокойно попросил Михаил.

– Мы с Машей дружим с детства, – процедил Колька сквозь зубы.

– Охотно верю. Только в мотивы твоих поступков, увы, не верю. Давай правду, Коль, если хочешь, чтобы я тебе помог.

Михаил с геями дружбы не водил, однако встречались на его жизненном пути люди с нетрадиционной ориентацией. Любви он к ним не испытывал, но и ненависти тоже. Но вот чего он точно не мог припомнить, так это чтобы кто-то из них злился, когда разговор заходил об их особенностях. Было что-то подозрительное в Колькином поведении.

– Почему я должен…

– Потому что это ты ко мне пришел, а не наоборот. Не хочешь говорить – дверь вон там.

Залаял Лорд. Уходя, Михаил велел ему никого не впускать. Это чтобы Маруся не смогла нагрянуть неожиданно.

– Ты смотри, уже тут, – хмыкнул Михаил, выглядывая из окна. Маруська мялась за калиткой, Лорд не позволял ей войти. – Переживает, как бы я тебе тут не сломал чего.

Он обернулся к Кольке:

– Проводить?

– Люблю я ее… – глухо выдохнул тот и рухнул на стул, обхватив голову руками.

Примерно что-то такое Михаил и ожидал услышать.

– А она тебя – нет, – констатировал он очевидный факт.

– Я для нее только друг.

– Тю… Ты для нее друг. Друг не может быть «только».

Колька скривился, но промолчал. Лорд перестал лаять, но угрожающе рычал, стоило Маруське просунуть руку к щеколде. Молодец, Лорд! Надо будет потом угостить его чем-нибудь вкусным.

– Ладно… друг. Так ты хочешь, чтобы я убедил Марусю в том, что на мою помощь она может не рассчитывать?

– Да.

– Нет.

– Почему?

– Во-первых, я уже дал обещание, а слов на ветер я не бросаю. Во-вторых, в деревне ей будет лучше. Ты надолго?

– На месяц. Может, на год.

– У-у-у… И кто о ней в городе позаботиться? Муж?

Кольку передернуло:

– Ты в курсе?

– О да. И родителей ее видел, познакомиться, слава богу, не довелось. Ты лучше скажи, друг… Давай только без обид и ерничанья.

– Постараюсь…

– Какого хрена ты уезжаешь так надолго, если любишь? Маруське сейчас ох как нелегко придется.

Колька сгорбился и уставился в одну точку. Смотрел мимо Михаила невидящим взглядом, решаясь еще на одно признание.

– Я Машу с детства люблю, – отмер он наконец. – Мы с ней в пять лет познакомились, в танцевальном ансамбле. Как запал на ее косички, так и все, пропал.

Да, косички у Маруси, и впрямь, волшебные.

– Мы дружили. Хорошо дружили. Классе в десятом я попытался за ней ухаживать, но она в упор не замечала моих стараний. Друг, и все. Целовать себя не позволяла, смеялась. Я думал, мелкая еще, не доросла, всему свое время. После школы Маша поступила в институт, а мне повезло, я выиграл грант на обучение в престижной танцевальной школе, в Америке. Когда я вернулся, Маша уже вышла замуж.

– Нет повести печальнее на свете… – пробормотал Михаил. – Ну? И ты решил стать геем ей назло?

– Я хотел остаться другом, – мотнул головой Колька. – Маша порядочная, она не стала бы иначе… Да и я… Других женщин для меня не существовало. Думал, я однолюб. Так не все ли равно, что обо мне говорят?

– Санта-Барбара… – Михаил подпер рукой голову. – Я впервые такого идиота вижу.

– Сам же просил без ерничанья! – возмутился Колька.

– Да, прости. – Он почесал бровь. – А сейчас что изменилось?

– А сейчас мне предложили очень выгодный контракт.

– Контракт важнее любимой женщины?

– Нет. – Колька перестал кривиться, посмотрел на Михаила в упор. – Я вдруг понял, что любимой женщины у меня нет. И никогда не было. Я навсегда – только друг.

– Я тебе, конечно, сочувствую… Но все же лучше поздно, чем никогда.

– Наверное…

– И теперь, возвращаясь к твоей просьбе… Коль, ты подумай еще раз. Я, конечно, человек посторонний, всех тонкостей знать не могу. И если ты будешь настаивать, то скажу Марусе все, что захочешь. Но где ей будет лучше, здесь или в Москве? Она же не просто так убежала, ее там многое тяготит. А я девочку не обижу, присмотрю, помогу.

Думал Колька недолго.

– Ты прав, – признал он. – Но если с ней что случится…

– Понял, – серьезно кивнул Михаил. – Я не жилец.

– Ты только ей ничего не говори обо мне.

– Пусть и дальше думает, что ты – гей?

– Да.

– Ладно, как скажешь…

Маруська за калиткой уже достигла точки кипения, потому как едва они вышли на крыльцо, завопила:

– И не стыдно вам над беременной издеваться!

– Маш, поехали за саженцами, – вздохнул Колька. – Оставайся здесь, если хочешь.

– Ура-а-а! – запрыгала Маруся.

Михаил прятал улыбку, наблюдая за ней. Он отогнал пса, и Колька вышел к Марусе. Та повисла у него на шее, поцеловала в щеку, а потом строго отчитала:

– Я думала, ты драться ходил! Не пугай меня больше, хорошо?

– Хорошо, – покорно согласился незадачливый «Ромео».

– А с тобой я вечером поговорю! – грозно пообещала Маруся Михаилу.

– Уже боюсь, – фыркнул он и ушел на задний двор.

За молоком Маруся пошла умиротворенная и слегка уставшая. Полдня они с Николя выбирали цветы и саженцы, потом он копал ямы под кусты, а она готовила, то и дело выглядывая из окна.

Слова Николя не шли у нее из головы. Пошутил? Или нет? Он работал, раздевшись по пояс. Сказал, что не боится обгореть на солнце. Маша пыталась посмотреть на него другими глазами, как на привлекательного мужчину.

Николя можно назвать красивым. И, благодаря профессии, сложен он великолепно. Мышцы бугрятся под кожей, и движения четкие, сильные. Тату у него на левом плече, а серьга – в правом ухе. Николя никогда не говорил, что означают иероглифы его татуировки, и фотографировать не позволял. Все отшучивался.

Когда он вернулся из Америки и объявил Маше о своей сексуальной ориентации, она поверила сразу. И с облегчением вздохнула, чего уж там. Еще в школе он пытался за ней ухаживать, но уже тогда она видела в нем друга, скорее, даже брата. И его поцелуи воспринимались, как инцест. Хорошо, что он переболел ею.

Так неужели все это – неправда?

После работы Маша усадила Николя обедать, а сама пошла за молоком к забору.

– Спасибо, – сказала она Михаилу. – Ты смог убедить этого упрямца.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Маруся, я б дырку в заборе опять сделал.

– Зачем? – прищурилась она.

– Лорд по ночам мог бы и твой двор охранять. Тут тихо, но вдруг кто чужой забредет.

– А-а-а… Хорошо, я не против.

И отчего она решила, что сосед для себя проход сделать хочет?

– Марусь…

– А?

– А чего ты тут сажать собралась? Вдоль забора?

– Жасмин.

Маше показалось, что сосед тихо застонал.

= 19 =

– У тебя аллергия на жасмин? – спросила Маша.

Мелькнула мысль о бесследно исчезнувших кустах бабы Шуры. Николя утверждал, что они росли аккурат вдоль этого забора.

– Да, – обрадовался Михаил. – Точно.

– О… – Она расстроилась. – Я не знала. Может, еще на что-то? А то…

– Нет. – Он перебил ее так резко, что Маша вздрогнула. – Извини, я тебя обманул. Нет никакой аллергии.

– А-а-а… – Она совсем растерялась и не знала, что сказать.

– Маруся, может, жасмин в другом месте посадишь? Я помогу, сам ямы выкопаю. Вдоль штакетника, например. А здесь малину посадим. Или смородину.

– Почему?

– От них тень меньше… – буркнул Михаил и отвернулся.

– Тень? Да объясни ты толком.

– Жасмин высоко разрастается, от него тень густая, а у меня тут клубника растет.

– А-а-а! – До нее, наконец-то, дошло. – Значит, это ты кусты вырубил.

– Я. Могу компенсировать…

– Не надо, – засмеялась Маша. – Только Николя не говори, он какой-то нервный в последнее время.

– Марусь… А почему Николя? Не по-русски.

– Так сценический псевдоним. Уезжал в Америку Колька, а вернулся Николя. Это когда он в академии танца учился, – пояснила она. – Я уж привыкла.

– Ма-ша! – крикнул с терраски Николя. – Ты где?

– Иду! – звонко откликнулась Маша.

– Потерял тебя твой кавалер, – усмехнулся Михаил. – Или все же родственник?

– Практически брат.

– Иди уж. До завтра.

Михаил ушел сразу, а Маша какое-то время смотрела ему вслед.

– Маша! – снова позвал Николя.

– Да иду, иду.

Она легко взбежала по ступенькам крыльца, прижимая к груди крынку с молоком.

– Ушла на минутку, – упрекнул ее Николя. – И пропала.

– Заговорилась.

– Иди в дом, прохладно. Тебе нельзя студиться.

– Мне тепло, Коль, – улыбнулась Маша. – Обо мне такие мужчины заботятся. Тепло мне от вашей заботы.

На кухне она сразу налила себе молока и выпила, жмурясь от удовольствия. Лучше любого лекарства, сразу самочувствие улучшается.

Николя стоял у окна и пристально на нее смотрел. Он уже поел и даже посуду за собой вымыл. Николя… Может, правда, зря так? Коля – как-то привычнее, как в детстве.

– Ты с соседом быстро сдружилась, – произнес он.

– О, вовсе нет, – рассмеялась Маша. – Мы с ним успели друг другу крови попортить.

Она рассказала о яблоках, об утреннем концерте и о креме для депиляции. Коля перестал хмуриться и посмеялся над ее приключениями, но потом спросил:

– Он тебе нравится?

– Кто? Сосед? Конечно. Ты меня знаешь, я катастрофически не умею притворяться и дружить с теми, кто мне противен.

Да, и поэтому и подруг у нее нет, и работу она искала только надомную, чтобы без коллектива и обязательных дежурных улыбок, корпоративов и прочих «радостей» общения.

– Как мужчина? – решил уточнить Коля.

– Не знаю… Как-то не задумывалась.

– Но он тебе братом не кажется? Или, может, отцом?

– Да что ты пристал! – рассердилась Маша. – Я еще с мужем не развелась.

– Одно другому не мешает. Маш, ты знаешь… – Он подошел и обнял ее, прижимая к себе. – Маш, не возвращайся к Анатолию, пожалуйста.

– Даже не подумаю!

– Подумаешь, уверен. Маша, ты молодая и красивая, тебя и с ребенком замуж возьмут. А нет, так у тебя всегда есть я. Только к нему не возвращайся, умоляю. Ты достойна лучшего.

– Не вернусь.

В объятиях друга, как обычно было уютно и спокойно.

– Пообещай мне. Лучше поклянись.

– Вот еще! Обещаю, но никаких клятв.

– Хорошо. Пусть так.

На следующий день решали текущие проблемы. Коля ходил к участковому, уладили вопрос с регистрацией. Маша навестила жену участкового, поблагодарила за помощь и сообщила, что молоко будет покупать у соседа. Потом Маша возжелала краску, для штакетника перед домом. Ездили покупать. Заодно пополнили запасы продуктов. Нашли женскую консультацию, Маша завела обменную карту.

– И кто тебя на анализы повезет? – мрачно поинтересовался Коля.

– Миша, – беспечно отмахнулась Маша. – Не переживай, мне московский врач сказал, что все в порядке. Это так, чтобы карта была.

– А в Москву? Тоже он?

– Зачем?

– Ты не собираешься подавать заявление о разводе?

– Ох, да… Собираюсь. А ты уже не успеешь?

– Успею. Сегодня вечером у меня выступление, завтра утром за тобой приеду.

– Вот и отлично!

Коля уехал после обеда, Маша занялась цветами. Из-за того, что сажать пришлось в июне, она выбрала однолетнюю рассаду. Хотелось любоваться клумбами сразу, не дожидаясь, пока растения проклюнутся и пойдут в рост.

– Бог в помощь, – услышала она вскоре голос Михаила.

– Спасибо. – Маша, сидевшая на корточках, задрала голову. – А тебя жасмин дожидается.

– Жасми-и-и-н… – Михаил закатил глаза. – Маруся, зачем тебе этот сорняк?

– Мне нравится, как он пахнет. И ты обещал!

– Обещал – сделаю. Марусь…

– А?

– Ты не устала? Тебе не вредно…

– Я беременная, а не больная, – отрезала она.

– Ты прямо, как моя доча… – вздохнул Михаил. – Хорошо, убедила. Осознал, иду сажать кусты.

Он зря переживал. Маша и сама чутко прислушивалась к организму: не ноет ли живот, не болит ли голова. Но чувствовала себя хорошо, работа не казалась тяжелой. Землю Алим вскопал и разрыхлил качественно. Маша заранее нарисовала план посадки, разнесла растения, а теперь лишь делала небольшие ямки совочком, наливала туда воды из лейки и сажала цветок.

Она даже умудрялась наблюдать за Михаилом. Тот не форсил голым торсом, как Коля, однако и у него мышцы бугрились. Это было заметно, потому что футболка на спине промокла от пота.

Маша поймала себя на мысли, что сравнивает Михаила с мужем. Толик следил за собой: ходил в спортзал, тренировался, поддерживал форму. Он говорил, что хирург не может быть похожим на кусок сала. Маше нравилось, что муж у нее спортивный, поджарый. Толик хвастался бицепсами и играл в теннис. Михаилу определенно некогда заниматься на тренажерах, значит, его мышцы наработаны ежедневным трудом.

Машу восхищало, как умело он ведет хозяйство. В доме чисто, на участке порядок. Все продумано, ничего лишнего. И молоко его козы дают вкуснющее. И собака у него воспитанная. И сам он… спокойный. Это поначалу он показался ей ненормальным, а теперь понятно, просто нелюдимый и замкнутый.

Интересно, женщины у него совсем нет? Быть такого не может, чтобы такой мужчина, столько лет… Маша вдруг представила себя в объятиях соседа. Он уже приобнимал ее, но это не то… не так… А если по-настоящему?

Как он держит женщину в объятиях? Наверняка, бережно, чтобы ничего не сломать ненароком. И ладони у него широкие, шершавые. А целуется как? Маша даже кончик языка высунула, провела им по верхней губе, замечтавшись.

И тут к воротам подкатила машина. Маша разогнулась, держась за поясницу. Да что ж это такое! Ни дня без гостей!

Машину Толика она узнала сразу, настроение тут же испортилось. Краем глаза она заметила, что Михаил напрягся и поудобнее перехватил лопату. Толик вышел из машины и замер по ту сторону ворот, переводя взгляд с Маши на Михаила и обратно. К счастью, на этот раз муж явился без букета.

– Хорошо, что заехал, – сказала Маша, подходя к калитке. – Я завтра на развод подаю. Может, подойдешь туда? Сразу уладим все формальности.

Толик побледнел. Он бросил быстрый взгляд на Михаила и выдавил:

– Маша, давай поговорим. Спокойно. Прости, что в прошлый раз так…

– Как? – Она насмешливо приподняла бровь.

– Я не буду оправдываться. Признаю, что вел себя, как скотина. Мы можем поговорить? Наедине.

Маша оглянулась на Михаила. Хотела сказать ему, что все в порядке. Толика она не опасалась. Он мог говорить зло, мог обвинять и скандалить, но руки никогда не распускал. Даже когда схватил ее в прошлый раз, она вскрикнула только от неожиданности. Ничего бы он ей не сделал. Михаил смотрел на Толика с нескрываемой ненавистью.

– Миш…

Он вздрогнул и перевел взгляд на нее.

– Миша, все хорошо. Мы поговорим в доме.

Он медленно кивнул.

«Я рядом».

«Знаю», – едва заметно улыбнулась ему Маша.

– Проходи, – пригласила она Толика, открывая калитку. – Так и быть, я тебя выслушаю.

= 20 =

Руки чесались дать Толику в морду. Михаил сдерживался ради Маруси. Вот если бы она попросила…

Он сам пережил измену, и до сих пор помнил, какую боль причиняет предательство близкого человека. Он, мужик, не сразу оправился от удара. А каково женщине, которая ждет ребенка? Она уязвима вдвойне.

Наверное, Маруся любила мужа. Да, конечно, любила. Они же не день и не два женаты, и беременность ее не случайная. И из города она уехала не просто так, не ради чистого воздуха. Она просто сильная, прячет боль, не хочет, чтобы ее жалели.

Едва Маруся с мужем зашли в дом, Михаил воткнул лопату в землю и осторожно подкрался под открытое окно. Подслушивать нехорошо? Да и черт с ним! Он должен быть рядом. Если паршивец Толик попробует обидеть Марусю, он ему ноги повыдергивает.

– …просто оставить меня в покое? – услышал Михаил голос Маруси. – Я не мешаю твоей личной жизни, чего тебе еще от меня надо?

– Маша, ты имеешь право злиться, я понимаю.

– Спасибо за разрешение.

Маруся не скрывала ехидства. Михаил одобрительно улыбнулся. Молодец, девочка! Не давай ему спуску!

– Маша, я – подлец. Мне нет оправданий. Я могу лишь умолять простить меня, ради нашей любви, ради семьи, ради нашего ребенка.

Михаил поморщился: фальшь и пафос. Неужели Маруся простит, поверит лживым словам?

– Ради чего? – насмешливо переспросила она. – Любви? Семьи? Это ты ради любви и семьи трахал ту медсестричку?

– Маша… – прошептал «убиенный горем» Толик.

Актеришка! Михаил не верил в его раскаяние.

– И запомни, Анатолий, ребенок мой, и только мой!

– Нет, это наш ребенок, – возразил он. – Несмотря на ту чушь, что ты наплела матери, я уверен, что я – отец.

– И без моей матушки не обошлось! Как всегда!

– Зачем ты ей наврала?

– Почему ты не сказал ей правду?

– Это касается нас двоих.

– Да ты что? Именно поэтому матушка примчалась сюда обвинять меня в нашей «ссоре»?!

– Маша, я уже все ей объяснил.

– Ты сказал ей, что ты – кобель?

– Маша!

– Что ты заладил? Маша, Маша! У тебя кишка тонка сказать правду моим родителям!

– А если я им расскажу все, как есть, ты меня простишь?

– О, ты опять торгуешься. Толик, чего ты от меня хочешь?

– Вернись домой, пожалуйста.

– Зачем? Найми домработницу, она прекрасно меня заменит.

– Маша, это и мой ребенок.

– Не твой! Я тебе изменила!

– Не ври! Ты не могла. И если ты будешь упорствовать, я добьюсь экспертизы…

– Зачем тебе это, а? Правда, зачем?

– Ты – моя жена. Я люблю тебя.

– Не надо говорить мне о любви!

Маруся перешла на крик. Она заметно нервничала, и Михаил переживал. Нельзя ей так волноваться. Плюнуть и вмешаться?

– Тише, Маша, пожалуйста. Извини. – Голос Толика был полон раскаяния и сочувствия. – Тебе нельзя… и… вот…

– Что это? – холодно спросила Маша.

– Витамины. Пожалуйста, не выбрасывай. Это врач назначил, от которого ты убежала. Машенька, наблюдайся в Москве, пожалуйста. Живи здесь, если хочешь, тебе нужно время… я понимаю…

У Михаила засвербело в носу. Как некстати! Он сжал переносицу.

– Мне нужен развод.

– Нет. Давай пока не…

– Я завтра подаю на развод.

– Подавай…

– А-а-апчхи!

И тишина. Михаил вжался в стенку, однако шансов остаться незамеченным у него не было. Маруся выглянула из окна, фыркнула, увидев Михаила, и захлопнула обе рамы.

Сидеть под окном и дальше смысла нет, больше он ничего не услышит. Впрочем, он убедился, что муж ведет себя не агрессивно, этого вполне достаточно. Остальное – не его дело.

Ядрена вошь! Да Марусины отношения с мужем, в принципе, не его дело! Отчего же его так волнует, что происходит в доме?

Михаил закончил с жасмином. Больше дел на соседском участке нет, разве что… посадить те цветы, что Маруся не успела? К тому моменту, как Маруся и Толик вышли на терраску, он благоустроил все клумбы. О чем, ядрена вошь, можно так долго разговаривать?!

Толик промаршировал к машине, игнорируя Михаила. И слава богу, не хватало еще с ним раскланиваться! Маруся осталась на терраске, смотрела вслед мужу. Ядрена вошь, даже не бывшему мужу!

Когда машина скрылась с глаз, Михаил оглянулся на Марусю. Она так и не сдвинулась с места. Наверное, ему пора. Он дернул плечом и открыл калитку.

– Миш… Миша! – крикнула Маруся. – Подожди!

Она бежала к нему по дорожке. Спешила. Отчего? Михаила вдруг качнуло в ее сторону, захотелось распахнуть объятия, принять в них Марусю, подхватить, прижать к себе. Господи-и-и… Он сто лет не целовал женщину! Так, чтобы по-настоящему, пробуя на вкус, упиваясь, наслаждаясь… У Маруси губы пахнут вишней, в этом он уверен. И, наверное, немного – молоком.

– Миша…

Она остановилась, едва не налетев на него. Он вопросительно смотрел, мучаясь от желания проверить, как Маруся целуется.

– С-спасибо… – выдавила она, отчего-то смутившись. – Ты и мои цветы посадил. Спасибо тебе.

– Не обидел? – поинтересовался Михаил, спрашивая об Анатолии.

– Нет…

– Простила?

– Нет! – возмутилась она.

Он не имел права и на эти вопросы, но все же задал третий:

– Вернешься к нему?

– Не знаю… – прошептала Маруся и отвернулась.

– Не надо. Он снова предаст.

– Да все вы хороши, советы давать! – взвилась вдруг Маруся. – И Колька туда же! А что я буду делать, когда он в суде предъявит справку о своих доходах? У меня ничего нет! Я прописана в его квартире, у меня нет трудовой книжки. Он просто дождется, пока я рожу, и отнимет ребенка!

– Маруся, я сумею тебя защитить.

– Ты? – горько спросила она. – Женишься, да?

– Женюсь. Хочешь?

Она посмотрела на него. В глазах блестели слезы. Довели девочку… Ладно, муж – козел, а он-то зачем полез к ней в душу? Женится он… Зачем он ей нужен?

Михаил ждал истерики. Сейчас Маруся бросит ему в лицо какую-нибудь обидную фразу, развернется и убежит в дом, хлопнет дверью. Ничего, ей можно. У нее гормоны. Он переживет.

– А ты меня любишь? – спросила она вдруг.

– Чего? – растерялся Михаил.

– Ну… ты ж замуж зовешь. Значит, любишь?

Он молчал, не зная, что ответить.

– Все хорошо, Миш, – улыбнулась Маруся. – Спасибо тебе за помощь. Я пойду, прилягу. Что-то голова разболелась.

Вот тебе и истерика с гормонами! С такой выдержкой ее в космос можно запускать. Михаил не решился пойти следом.

За молоком Маруся не пришла. Свет в доме не горел, даже на терраске. Михаил потоптался у забора… и отправился к соседке. Если она спит, это одно. А если плохо стало? После таких-то переживаний?

К счастью, дверь оказалась не заперта. Пока шарил по стене в поисках выключателя, под ногами замяукала Дуся.

– Обживаешься? – хмыкнул Михаил. – Ну-ну…

Он поставил крынку с молоком в холодильник и заглянул в комнату. Так и есть, Маруся спала, обхватив руками подушку. Даже не разделась, уснула в одежде, бедолага. Михаил подошел на цыпочках, замирая при каждом скрипе половицы, накрыл Марусю пледом.

«А ты меня любишь?»

Михаила не пугало, что он не смог ответить «да». Какая любовь? Они недавно познакомились. Да и не сможет он ухаживать за замужней женщиной!

Его пугало то, что он не смог ответить «нет».

= 21 =

Машу разбудила Дуся. Кошка топталась на груди и елозила пушистым хвостом по лицу.

– Апчхи!

Дуся испугалась и спрыгнула на пол.

– Мяу! – возмущенно раздалось снизу.

Комнату заливал солнечный свет. Вот тебе и прилегла на полчасика! И шторы не закрыла, и вообще… Маша зевнула и потянулась, перебирая в памяти список запланированных дел. За молоком вчера не сходила, посуду не помыла, к поездке не подготовилась… Черт! Она вспомнила о том, что утром приедет Коля и посмотрела на часы.

Катастрофа! Какое утро! Уже десять!

Маша скатилась с кровати, путаясь в пледе. Дуся вспрыгнула на подоконник и оттуда наблюдала, как Маша мечется по комнате, то хватаясь за сумку, то перерывая шкаф в поисках нужных вещей.

А потом Маше показалось, что она слышит мужские голоса. Выглянула из окна – никого. Но точно же, бубнят!

Мужчины обнаружились на кухне. Коля и Михаил сидели за столом, пили чай и о чем-то мирно беседовали.

– Доброе утро, – ошеломленно произнесла Маша.

– Доброе, – улыбнулся ей Михаил. – Выспалась?

– Привет, спящая красавица. – Коля скользнул по ней взглядом и усмехнулся.

– Мог бы и разбудить! – буркнула Маша.

– Поцелуем? – поинтересовался он.

– Ой, ой… – фыркнула она. – Так мы едем или нет?

– Едем, если ты не передумала.

– С какого перепугу передумала? – возмутилась Маша. И чуть не согнулась пополам от приступа тошноты. – Ой… Я…

Времени на объяснения не осталось, она убежала в ванную. Прекрасное начало дня! Мало того, что проспала, так еще и мужские посиделки на кухне. Интересно, и что они обсуждали? Ладно, Колька свой, и вообще, это его дом и его кухня. А перед Михаилом стыдно.

Маша умылась и, расчесывая волосы, призадумалась, с каких это пор ей стало неудобно появляться перед соседом спросонья. Он вообще не заморачивался приличиями, вспомнить хотя бы водные процедуры!

Когда она вернулась на кухню, Михаила там уже не было.

– А где… – растерянно спросила она.

– Ушел, дела у него, – ответил Коля. – Сядь, поешь. Чаю тебе налить?

– Завари из мешочка, там на второй полке…

– Да Михаил заварил уже.

– Что он вообще тут делал? – вырвалось у Маши.

– Я пригласил. Не надо было?

– Это твой дом. А чай – почему он?

– Машуль, сядь, успокойся. Чего ты завелась? – миролюбиво предложил Коля. – Я тебе все расскажу.

– Уж расскажи, будь добр…

Маша и сама не понимала, отчего то ворчит, то возмущается. Гормоны, что ли? Она села за стол и отпила чаю, чтоб быстрее приглушить тошноту.

Оказалось, Коля приехал около получаса назад. Михаил встретил его у ворот, похоже, случайно. Правда, у Маши мелькнула мысль, что он поджидал Колю. А иначе почему попросил не будить ее? Мол, не факт, что она будет подавать на развод, вчера муж приезжал, кто знает, до чего они договорились. Это вообще как?! Маша даже губы поджала, не ожидала от Михаила такого коварства. Сплетник! Мало того, что подслушивал, так еще и Коле свою версию событий передал. У-у-у!

– Маш, ты остынь. – Вот уж кому спокойствия не занимать! – Мне думается, мотивы у Михаила иные.

– И какие же?

– Он о тебе заботится, как умеет. Поспала ты лишние полчаса, кому от этого хуже? Позавтракаешь – и поедем в Москву.

– Почему он вообще обо мне заботится?

– А ты глупая, сама не понимаешь? – усмехнулся Коля. – Нравишься ты ему.

– Чего?! – За возмущением Маша попыталась скрыть смущение. – Я… я замужем.

– Аргумент. И едешь подавать на развод. Если не передумала.

– Да не передумала я… – Она схватилась за голову. – Коль… А это плохо?

– Что именно, рыбка моя? Ты нравишься мужчинам, что в этом плохого?

– Нет… то, что мне… – Она покраснела. – Нет, забудь.

Маша не хотела обсуждать свои сомнения ни с кем, даже с другом. Самой бы разобраться, что она чувствует и чего хочет. Пока ясно одно, несмотря на то, что муж вчера ковриком перед ней стелился, разводиться она не передумала. И очень удачно прихватила со своими документами свидетельство о браке, иначе и его пришлось бы отбивать у Толика с боем.

Маша наскоро убрала со стола и обнаружила, что вчерашняя посуда вымыта и расставлена по местам.

– Коль, ты тут похозяйничал? – спросила Маша, заглядывая в холодильник.

– Нет, я только чайник поставил.

Да, точно. И молоко, за которым она вчера не сходила, в холодильнике. Значит, и тут Михаил расстарался. И пледом на ночь он ее укрыл? Ох, и не нравится ей все это… Потому что нравится!

Раздираемая противоречиями, Маша переоделась, заперла дом и подошла к машине.

– Соседа предупредить не хочешь? – поинтересовался Коля.

– О чем?

– Может, в Москве переночуешь. Маш, я могу не успеть отвезти тебя обратно.

– Ой, точно… Я быстро.

Михаил колол дрова. Лорд беспрепятственно пропустил Машу на участок, и она пошла на звонкие звуки колуна. Адриано Челентано в «Укрощении строптивого», бесспорно, был красив в сцене с дровами. Однако Михаил, по мнению Маши, был бесподобен. Они с топором очень шли друг другу. Если бы не Колькин клаксон, она бы так и смотрела на завораживающее зрелище.

Увы! Коля решил ее поторопить, и Михаил тоже услышал сигнал, с гулким стуком вогнал колун в пень и обернулся к Маше.

– Чего тебе? – неласково спросил он.

Она подумала, что почти все их разговоры начинаются вот так.

«Ты чего приперлась?»

Это никак не вязалось с тем, что сказал ей Коля. «Ты ему нравишься». И с тем, что делал сам Михаил. Поэтому Маша не обиделась, а улыбнулась.

– Спасибо за помощь, – сказала она. – Я, наверное, только завтра вернусь.