Текст книги "Диктатор (СИ)"

Автор книги: Мила Крейдун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7. Последствия

 Ей потребовалось около получаса, чтобы успокоится и вернуться к реалиям жизни и осознания своего места в ней.

Милене стало страшно.

Ни отец, ни бывший муж не спустили бы ей ничего подобного, а они были всего лишь людьми.

Кроме того, в её случае инициатором насилия была именно она – президент лишь унизил её.

Для неё насилие было неприемлемым поведением. Оно не должно исходить ни от одной из сторон. Это порождает хаос и выводит отношения на уровень, где размываются границы допустимого. Где теряется уважение. Настоящее. Основанное не на страхе.

Гонимая тревогой и чувством вины, она задержалась с обеда лишь на пятнадцать минут.

– Ты где была?! – потребовала объяснений Ангелина Ивановна

Она тихо скользнула за свой стол и возобновила работу над треклятым указом, решив оставить вопрос без ответа. Постоянно допуская опечатки и провозившись с ним гораздо дольше, нежели была способна в спокойном состоянии.

Президент на рабочее место с обеда так и не вернулся.

Не было его и на следующий день. Напряжение в теле Золотарёвой, в ожидании скорой расправы стало спадать. Она воспылала надеждой, предполагающей, что всё же пронесёт, но та безнадёжно рухнула, когда в конце третьего рабочего дня на выходе из Кремля к ней подошла служба безопасности.

– Милена Золотарёва?

– Да, – сдавленно отозвалась она.

– Следуйте за нами.

На ватных ногах она последовала за шкафом, обтянутым в чёрный костюм. Затылком чувствуя, как позади за ней следует ещё двоё, отрезая пути к бегству. Хотя куда бежать, куда?! И от Кого?

Её посадили в пуленепробиваемый джип, в котором она совсем недавно ехала с главой государства. Сейчас же её попутчиками были три безопастника, суровые выражения лиц которых не предвещали ничего хорошего.

Милена была практически уверена, что её вывезут за пределы города и избавятся от трупа на какой-нибудь свалке.

«Если смерть, то быстрая», – единственное на что она смела надеяться в этот момент, считая за благо.

Хуже страха смерти может быть лишь страх предстоящих издевательств и боли. Для неё, по крайней мере.

Высотки становились всё ниже, пока не исчезли совсем.

Золотарёва крепче сжала кулаки, собрав в них оставшуюся силу воли, чтобы не начать истерить. От «братков» всё равно ничего не зависит. Они лишь получили приказ, который исполнят любой ценой. В конце концов, от этого зависят их собственные жизни.

Она удивилась, когда джип въехал на территорию аэропорта, а затем её препроводили на частный самолёт.

Вдавливаясь в комфортабельное бежевое кресло и с силой сжимая подлокотники, она не могла оторвать взгляд от чарующей красоты облаков и раскинувшегося перед взором мира.

Не могла она не думать и о том, что выкинуть зазнавшуюся любовницу из самолёта, зная о её страхе высоты – это хоть и изощрённый, но слишком шикарный способ убийства даже для диктатора огромного влиятельного государства.

По приземлении её пересадили в Rolls-Royce и отвезли в пятизвёздочный отель – обслуживание высококлассного уровня и окружавшая повсюду роскошь кричали о его статусе даже той, кто ни разу не бывал в подобном месте.

Очевидным был и факт, что она оказалась в другой стране.

На это указывали не только люди в холле, говорившие на другом языке, но  и архитектура – удивительная, непостижимая, величественная, прошедшая сквозь века, разные эпохи и впитавшая в себя различные веяния.

В одном Золотарёва была почти уверена – она в Европе.

Хотя до этого момента она была уверена в том, что в Европе не может быть ничего интересного для любительницы природы.

Возможно. Но живущая в ней вторая личина – любительница старины и загадок прошлого пребывала в восторге.

Милена прошлась по шикарным апартаментам в стиле барокко и вышла на огромную балюстраду, застыв от открывшегося вида на тысячи огней удивительного города.

Прохлада ночи заставила её поёжится и обнять себя, чтобы согреться.

Она скользнула взглядом вглубь балюстрады в поисках пледа и напряжённо замерла, наткнувшись на внушительную фигуру Медведева, сидящего на одном из металлических стульев, расположенных здесь же.

Даже на столь странной конструкции, которая явно была для него мала, он восседал словно на троне, вольготно облокотившись о спинку. Чувствуя себя хозяином мира. Абсолютно уверенный в своей силе. И власти.

Он не проронил ни слова, даже когда их взгляды встретились.

Он просто молчал, глядя на неё тяжёлым ледяным взглядом.

– Мне жаль, – произнесла Милена, имея в виду то, что применила насилие вместо слов, не сдержав животные инстинкты. – Но я не вещь, не шлюха и не племенная кобыла, которую необходимо объездить, – продолжила, тем не менее, она. – Если Вам кажется иначе, умоляю, отпустите.

Никакой реакции.

Только всё тот же пронизывающий взгляд, который побуждал сгорбиться под своей тяжестью.

Она держалась.

Президент поднялся и медленно пошёл на неё.

Золотарёва неосознанно попятилась, пока не наткнулась на стену.

Он лишь собрался поднять руку, а Милена зажмурилась, втянув голову в плечи – рефлекс, вросший в её сущность. Она думала, что давно от него избавилась.

Ласковое скольжение мужских пальцев вдоль скулы заставило её расслабиться. Она осторожно открыла глаза, чтобы взглянуть на непостижимого человека, появившегося в её жизни, взглядом полного непонимания.

– Меня зовут Влад, – произнёс он, глядя на неё с оттенками бархата. – Может, поужинаем?

– Разве сейчас не глубокая ночь? – спросила Милена, несмотря на то, что пустой желудок отозвался восторгом на предложение… Влада?

– Полночь, – отозвался он, достав из кармана джинсов телефон и набирая номер. – Успеваем. Я только сделаю один звонок. Тебе надо принять душ?

Золотарёва отрицательно мотнула головой, помня, чем закончилась водная процедура в непосредственной близости президента в прошлый раз.

– Хорошо. Подбери себе что-нибудь в гардеробе, – коротко отдал он приказ и отвернулся, заговорив на иностранном языке с тем, кто принял вызов на той стороне связи.

Милена развернулась и покорно пошла искать гардероб. Приказам этого мужчины невозможно не подчиняться.

Как ни странно, её это даже не беспокоило.

Она без проблем нашла спальню с королевской постелью и соответствующей роскошью, рядом гардеробную, а в ней сюрприз – одежда её размеров на все случае жизни, с обувью, сумочками, очками и даже шляпками.

Гардеробная была поделена на две части.

Справа была её половина, а слева висела и была разложена по полочкам Его одежда.

Это было так мило и так… словно они вместе. Словно…

Золотарёва встряхнула головой, вытряхивая из неё глупые романтические мысли и принялась за изучения вечерних туалетов, лёгких, как лебединые перышки: изысканные, элегантные, откровенные, сдержанные – на любой вкус.

Она выбрала классическое чёрное платье до колен с отделкой из бусин, которые придавали ему изюминку. Подобрала к нему сумочку, туфли, даже браслеты на руку.

Всё сидело безукоризненно, и выглядела она шикарно. Немного лохматая, и макияж бы не помешало подправить, а в остальном…

***(КАРТИНКА ПЛАТЬЯ)

Позади неё в отражении появился… Влад. Наверное, ей долго придётся привыкать к тому, чтобы хотя бы мысленно величать по имени президента.

– Выглядишь великолепно, – сказал он с лёгкой задумчивостью.

– Спасибо, мне бы расчёску и косметику.

– В ванной, – коротко ответил Медведев.

Поразившись подобной предусмотрительности, Золотарёва поспешила скрыться от пристального стального взгляда.

В ванной оказалась не только косметика и расчёска, но даже кремы для ухода за кожей, того бренда, которым она пользуется. Дезодорант. Лак для волос, всякие заколочки, резиночки, шпильки.

Милена застыла буквально с приоткрытым ртом, глядя на всю эту необходимую для женщины мелочевку.

– Всё в порядке? – заглянул к ней уже одетый… Влад.

– Кто всё это покупал? – вырвалось у неё прежде, чем она успела подумать.

– Служба отеля по распоряжению Ангелины, – безразлично ответил президент, словно в этом не было ничего особенного. – Что-то не так?

– Нет, всё так, просто… – она запнулась, вернув взгляд на аккуратно разложенную мелочёвку в шкафчике. – Всё слишком так. До мелочей. Слишком невероятно и не укладывается… Я ведь думала, что ты меня убьёшь, – вновь посмотрела она на диктатора.

– Знаю.

– Откуда? – удивилась Золотарёва.

– Я знаю о тебе больше, чем ты сама, Мили, – подошёл он ближе, проникновенно заглядывая ей в глаза серебряным взглядом. Гипнотизируя его теплотой. Фантастичностью происходящего.

Президент медленно склонился к её губам. Давая шанс отступить. Подумать. Отказать. Сделать выбор.

Но разве можно было думать о чём-либо другом, кроме как о жаре его волевых губ, сминавших под неумолимым напором любое сопротивление?

И всё же в этот раз поцелуй был иным.

Нежным. Бережным. Осторожным.

Лучше бы горело тело.

Ибо сейчас плавилась душа. Вплавлялась. В него. Согретая надеждой…

Милена отстранилась, недовольно хмурясь на собственные навязчивые мысли.

– Что-то не так? – спросил идол миллионов.

– Вы же знаете обо мне больше, чем я сама, – попыталась она отшутиться.

– «Ты»,– поправил её президент.

– К этому тоже надо ещё привыкнуть, – ворчливо отозвалась она себе под нос.

Медведев тихо рассмеялся, привычно коротко, но мягко приказав:

– Идём.

– А где мы всё-таки? – спросила она, поспешив за главой одного из самых могущественных стран.

– Чехия. Прага.

Глава 8. Голая правда

 Они были единственными посетителями ресторана.

– Доброй ночи, господин Медведев, госпожа, – раскланивался перед ними персонал, несмотря на то, что был «слегка» помятым. – Вино?

– Да, Романе Конти, сорок третьего года, – коротко отозвался президент, помогая Милене сесть за стол в лучших традициях галантности.

Официант поклонился и исчез.

– Такое чувство, словно их только что подняли с постелей, – вслух заметила она.

– Скорее всего, так и есть, – безразлично отозвался президент, присаживаясь сам. – Но тебе не стоит беспокоиться, – добавил он, удивительным образом прочитав её мысли. – Они получат за обслуживание неожиданных гостей более чем достаточно, чтобы быть довольными.

Милена удовлетворённо кивнула, беря в руки прейскурант.

– Что будешь? – спросил… Влад, изучая свой экземпляр.

– Эм-м-м, затрудняюсь ответить, – честно ответила она, скользя взглядом по строчкам на русском языке, но не понимая, что представляет из себя любое из перечисленных шедевров кулинарного искусства.

– Ясно, – улыбнулся глава государства, сделав заказ самостоятельно, когда вернулся официант с вином.

Милена сделала глоток великолепного напитка и задумалась над тем, почему её не волнует его властность и та покорность, с которой она ему подчиняется.

Ранее она была одержима идеей равноправия и самостоятельности. Где-то Золотарёва даже гордилась тем, что может решить любую проблему. Она привыкла полагаться только на себя. Даже в браке она не чувствовала себя ЗА мужем. Она всегда и со всеми проблемами справлялась самостоятельно.

Наверное, она просто устала бороться и решать. И открыла для себя неведомое доселе ощущение, что значит следовать ЗА мужчиной. Что значит, когда ты можешь полностью положиться на кого-то и расслабиться. Просто жить, не беря на себя никакой ответственности…

– Так почему ты сменила имя и фамилию? – вырвал её из размышлений Медведев.

– Вы же знаете обо мне больше, чем я сама, – игриво поддела она президента, чувствуя, как первый глоток вина приятно согрел, моментально ударив в голову на голодный желудок.

Она уверенно сделала ещё один, наслаждаясь вкусом. Перекатывая изысканный напиток во рту, как видела в фильмах.

– Об этом не упоминалось даже в твоих дневниках. Трёх последних из них, по крайней мере.

– Пф-ф-ф-ф-ф, – прыснуло вино изо рта обезумевшей от шока провинциалки. – Что? – ошарашено воззрилась она на диктатора своей страны.

– Совершенно незачем так бурно реагировать, – спокойно отозвался он, протирая салфеткой попавшие на костюм капли, пока официант юрко собирал расставленные до этого приборы и скатерть.

– ФСБ совсем нечем заняться?! – начинала вскипать глубоко униженная Милена.

– Их читал лишь я.

– Мне должно полегчать?!

– Уместнее было бы спросить «зачем?», – всё так же спокойно продолжал один из самых могущественных людей на планете.

– Какого чёрта?! – иначе перефразировала она. – Вообще всё это?! – повела она рукой по окружающей роскоши, решив выяснить все «зачем» и «почему», раз уж у них настолько «близкие отношения», что он читает её личные дневники.

– Такие женщины, как ты, встречаются крайне редко, – ответил диктатор.

Это был лучший обезоруживающий приём, который Милена могла представить. Если бы у неё во рту было вино и на этот раз, оно бы просто вылилось на только что старательно расстеленную белоснежную скатерть.

– Чувственные, – продолжал Медведев, – чуткие, горячие. У нас с тобой полная сексуальная совместимость. Это встречается крайне редко. До тебя я встречал подобную связь с женщиной лишь раз. Достаточно, чтобы понять насколько это редкий и ценный дар жизни, который нельзя упускать. Тебя возмущает то, что я читал твои дневники и знаю все твои самые сокровенные мысли? Не уместнее было бы задуматься о том, что я принял тебя такой, какая ты есть? Что хочу быть здесь с тобой, несмотря на то, что знаю самые тёмные уголки твоей души и самые глупые абсурдные идеи? Почему в голову тебе не приходит мысль о том, что человек, который может получить любую, ждал именно тебя целый год, пытаясь заманить в столицу случайно, пока моё терпение не лопнуло? Разве не об этом следует задуматься в первую очередь? Как часто тебя принимал мужчина полностью? Всю? С потрохами? Несмотря ни на что?

«Никогда» был ответ. Более того, мало какая женщина вообще могла ответить на данный вопрос положительно. Но ему не обязательно было это знать.

«Хотя он же знал», – усмехнулась Милена мысленно.

– Вы до сих пор за мной наблюдаете? – напряжённо спросила она, теребя вилку. – Дневник?

«Боже, какой позор!», – взвыло всё внутри неё, когда она вспомнила, что писала о нём. О том впечатлении, что произвёл на неё президент, о своих чувствах, надеждах…

– Боже мой, – всё же отчаянно простонала она вслух, облокотив локоть о стол и спрятав лицо в собственной ладони.

– Больше не буду, если ты пожелаешь, – твёрдо ответил диктатор на её вопросы.

Настолько твёрдо, что в его словах невозможно было усомниться.

Она подняла на него удивлённый взгляд. «Неужели?», – недоверчиво говорил он.

– Да, – уверенно ответил на него глава государства. – Останется лишь слежка в качестве охраны.

И она знала, что спорить бесполезно.

Им принесли заказ.

Желание есть совсем пропало. Зато усилилось желание пить.

Золотарёва понимала, что надо поесть, чтобы её совсем не унесло.

– Так почему ты сменила имя и фамилию? – непринуждённо настаивал президент, словно ничего не произошло.

Это бесило.

– Там ещё не переполнен жёсткий диск с пометкой Милена Золотарёва? – зло спросила она.

Она видела боковым зрением, что столовые приборы в руках человека, в которых сосредоточена колоссальная власть, замерли на долю секунды, прекратив разрезать стейк. Она чувствовала на макушке его тяжёлый взгляд.

Не привык, видимо, к такому тону? Плевать. Её только что буквально растоптали.

– Справедливо, наверное, – вынес, наконец, вердикт Медведь.

Милена усмехнулась. Не сдержалась.

«Наверное?», – так и подмывало спросить, но она ещё слишком явно чувствовала разницу между ними. И границы.

– Может, ты хотела бы что-то узнать обо мне? – продолжал «господин президент».

– Что случилось с той единственной, что была до меня? – выпалила она, желая знать, что ждёт её.

– Умерла, – коротко ответил Медведев.

– Своей смертью? – осторожно спросила Золотарёва.

Она почувствовала, как он опять напрягся. Повисла тяжёлая пауза, которую буквально можно было пощупать.

– Я не убиваю женщин и детей, – наконец, оскорблено ответил диктатор.

– Как милосердно, – съязвила идеальная сексуальная партнёрша. – Не повезло, однако, остальным.

– Мы живём по тем же звериным законам, что и животный мир, – безразлично отозвался на это диктатор. – Правит сильнейший. Так было всегда.

– По-настоящему демократичные страны вряд ли бы согласились с подобным утверждением, – не сдавалась Милена, на что Медведев лишь надменно усмехнулся.

Словно знал гораздо больше, чем она.

Может быть, так и есть.

Кто он и кто она, в конце концов.

Глава 9. Домашний диктатор

 В апартаменты возвращались молча. Зайдя в них, Золотарёва осознала, что постель одна. Огромная, королевская, необъятных размеров, но одна.

Она прошла в гостиную  и села на диван, не зная, что делать. Машинально схватила пульт, включая плазму.

– Не устала? – спросил Медведев.

– Нет, – коротко ответила она, глядя на мелькавшие изображения, но думая о своём.

Что ей делать?

Они вроде как вместе.

Она вроде как не против, даже наоборот – её невероятно тянет к этому мужчине и они взрослые люди, но…

Она не могла себя заставить лечь с ним в постель, как ни в чём не бывало.

– В спальне тоже есть плазма, – попробовал ещё раз он.

– Мне и здесь удобно.

– Не хочешь переодеться, принять душ?

– Нет.

Милена затылком чувствовала его тяжёлый взгляд.

– Я же тебе уже всё объяснил, – жёстче произнёс он.

Она медленно обернулась, чтобы посмотреть в потемневший стальной взгляд.

– Ты действительно не понимаешь? – спросила она.

– А ты сама понимаешь? – зло спросил он. – Я. Выбрал тебя. Зная о тебе всё. Какого чёрта ты здесь строишь обиженку?!

– Спокойной ночи, господин президент, – отвернулась Милена, вернув взгляд к плазме.

Она сама не знала, как к этому относиться. Да, с одной стороны выбор, который сделал один из самых могущественных людей на планете в её пользу, несмотря ни на что, льстил, но с другой… Было во всей этой ситуации что-то неправильное.

*

Медведев потерял счёт времени, сидя на балюстраде и пытаясь угомонить бурлящую в груди злость. Остыть.

Пытаясь справиться с желанием силой притащить недалёкую любовницу в свою постель. Приказать, в конце концов. Он помнил, что хотел с ней по-другому, поэтому и давал себе время, но стоило вспомнить об унижении, которое он испытал, получив очередной отказ… Нет, сегодня она зашла ещё дальше. Она закончила разговор. Она! Пренебрежительно отвернувшись от него!

Медведь порывисто поднялся, направившись в гостиную, твёрдо решив дать ей понять, что от него не отворачиваются!

«Я, мать твою, не обычная тварь дрожащая. Мне подчиняются! Беспрекословно!».

*

Она спала. Это её и спасло.

Или его? – думал он, стоя над ней и скользя взглядом по сжавшейся в позе эмбриона молодой женщине.

Он не осознавал, что делал, когда отправился на балюстраду за пледом, который там видел, и вернулся, чтобы осторожно укрыть хрупкую фигурку на диване.

***

Милену разбудил умопомрачительный аромат кофе.

Она поднялась, буквально пойдя на запах, не успев толком проснуться.

За барной стойкой на высоком стуле сидел перед ноутбуком полуобнажённый босой президент. Он с кем-то отрывисто говорил по телефону.

Сногсшибательное зрелище, но она подошла ближе, зачарованно глядя лишь на нетронутую чашку перед ним. Ей даже показалось, что у неё слюноотделение усилилось от желания сделать хотя бы глоточек.

От Медведева не мог укрыться подобный жаждущий взгляд. Продолжая говорить, он придвинул к ней ближе кофе и пошёл к кофе-машине, чтобы сделать себе новый.

– Прими душ, – услышала она, делая первый глоток и бросив удивлённый взгляд на диктатора. Он теперь будет отдавать ей приказы, когда мыться? – Я люблю, конечно, когда меня боятся, но не до такой степени. Ещё пару часов я буду занят, а потом хотел показать тебе Прагу. Или ты предпочла бы предстоящие три дня просидеть в апартаментах?

Милена отрицательно мотнула головой.

– Вот и хорошо, – холодно заключил он и вернул трубку к уху, продолжив разговор с собеседником на чешском.

Всё.

Приказ отдан. Он мог просто сказать, что не побеспокоит её, раз понял причины её отказа от душа, но диктатор не привык просто говорить.

Золотарёва уже едва ли не чесалась от ощущения грязи, пыли и пота на своей коже, поэтому с радостью поспешила в ванную.

*

Президент сдержал слово. Одно из них, по крайней мере – не побеспокоил её в душе. А вот от телефона с ноутбуком не отходил до двух часов дня, даже не замечая её присутствия.

Что-то случилось.

По телефону Медведев говорил преимущественно на английском. Пришлось трижды заряжать телефон.

Милена отметила про себя, что максимально собранный диктатор, характерная сосредоточенная недовольная морщинка меж бровей и короткие приказы, которые он то и дело кому-то отдавал, сводили её с ума ещё больше, нежели, когда он был в привычном состоянии.

Ей всё сложнее было усидеть на месте. Хотелось… хотелось…

Она не нашла причин, по которым могла себе отказать и в который раз направилась на кухню. На этот раз с решительной целью, а не для того, чтобы вкрадчиво заглянуть, зачарованно застыв в проёме на время.

Она прошла в комнату. Остановилась у него за спиной, глядя на мужские обнажённые плечи. Широкую спину с едва улавливаемым волнительным рельефом, который манил и бросал ей вызов, убедится, что это не игра воображения.

Президент замер, оборвав свою речь на полуслове, когда она коснулась его кожи пальцами, исследуя каждую неровность.

Возможно, если бы он не продолжил разговор, она бы остановилась.

Возможно, если бы он отложил трубку и повернулся к ней, она даже попятилась назад. Отступила.

Но он этого не сделал.

Он продолжил работать.

Делая вид, что её здесь нет.

Женские ладони скользнули на грудь диктатора, пропустив сквозь пальцы густую поросль в центре. Ей никогда не нравились «волосатые». Но к нему это не относилась. В Нём ей нравилось всё, превращая любой недостаток в олицетворение мужественности. Буквально лишая рассудка.

Диктатор сидел вполоборота, широко расставив ноги. Настоящие мужчины не сидят иначе.

«Им словно что-то мешает», – едва не улыбнулась она, продолжив путь ладоней к паху президента, где лёгкие спортивные штаны выдавали реакцию его тела на изучающие осторожные женские прикосновения.

Золотарёва не могла сказать, в каком образе президент нравился ей больше: домашний и полуобнажённый мужчина или властный, затянутый в дорогой дизайнерский костюм абсолютный правитель. Хотя властность – составляющая, которая всегда с ним.

Только не сейчас.

Сейчас он ждал. Подчинился. Отдался на её милость. Позволяя делать то, что она хочет.

О да, это пьянит…

Она опустилась у него между ног. Не сводя пристального взгляда с горящих жаждущих глаз, цвета олова. У его уха всё ещё была трубка, в которую он периодически что-то отвечал. Это заводило. Подзадоривало. Разжигало. Хотя куда уж больше?!

Милена с лёгкостью оттянула эластичную резинку спортивных штанов, обнаружив, что под ними не было белья. Являя своему взору призывно восставшую плоть диктатора.

Никогда она ещё не хотела так нанизать себя на мужчину, как сейчас. Вобрать его в рот целиком. До упора. Всего. Поглотить так же, как это сделал он. С её душой. Её сущностью. Личностью.

Золотарёва почувствовала, как его дыхание сбилось, когда она попробовала сделать это. Он был слишком большим. Это казалось невозможным, но она отступила, лишь чтобы вдохнуть и вновь двинулась к основанию в решительной ласке. И снова. И снова. И снова. Мужская ладонь скользнула ей на затылок, собирая в волевой кулак рассыпавшиеся по плечам волосы, помогая, направляя, поощряя короткими нетерпеливыми рыками.

Она не помнила, когда он отбросил телефон в сторону, совершенно потерявшись во времени. Слыша раздражённый входящий звонок всё время, что настойчиво пыталась нанизать себя на него. Ликуя, когда стало получаться. Чувствуя его глубоко в горле. Задыхаясь. И восторгаясь одновременно. Возбуждаясь так, как никогда прежде. Едва не кончив вместе с ним. Впервые в жизни с наслаждением сглатывая. Поглощая его. Пробуя на вкус.

Он рванул её за волосы. Понуждая подняться. Тесно прижав к шумно бьющемуся сильному сердцу. Тяжело дыша. Гладя по голове.

Словно жалел? Просил прощения?

– Это был лучший секс в моей жизни, – на всякий случай произнесла она. Непостижимым образом почувствовав его улыбку.

– Я докажу тебе, что может быть лучше, – ответил президент. – Но не сейчас.

Милена вновь услышала трель телефона.

Он только зазвонил? Или до этого момента её мир и восприятие сузились до одного человека, личность которого способна затмить для неё всё вокруг?

Золотарёва отстранилась, всё понимая. Давая ему возможность вернуться к делам. Он удержал её. Долго проникновенно заглядывая в глаза, словно пытался найти в них ответ на какую-то загадку.  И сдался. Притянув к себе. Накрыв её рот горячим жадным поцелуем. Словно странник, припавший к долгожданному живительному источнику жизни.

Она вновь отстранилась первая. Её начала мучить совесть, что она забирает Его у мира. Об этом не давал забыть и трезвонивший телефон.

– Больше не отвлекаю, – робко улыбнулась она, почему-то смущаясь смотреть ему в глаза.

«Однако, – сама удивилась Золотарёва своей реакции. – После такого-то?»

Президент хлопнул её по ягодицам, когда она удалялась, и ответил на вызов. Таким леденящим душу тоном, что это не вязалось с тем, что только что произошло.

Как он мог так быстро переключаться? Быть настолько разным.