Текст книги "Диктатор (СИ)"
Автор книги: Мила Крейдун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Глава 47. Жизнь человека
Милена думала о Максе, его поступке и последующем поведении весь день. Не отпустило её и на следующее утро.
Никто никогда не делал ради неё ничего подобного. Она пыталась убедить себя в том, что это всего лишь его работа и нет здесь ничего особенного, но у неё ничего не получалось.
– Как можно захотеть стать телохранителем? – озвучила она один из сотни вопросов и сумбурных мыслей, роящихся в голове, пока готовила завтрак. – Вы однажды утром просыпаетесь и понимаете, что хотите отдать за кого-то жизнь? – посмотрела она на телохранителя, с которым делила сегодня своё личное пространство.
Он был из новеньких. Марк.
– Дело не в том, чтобы отдать жизнь, – ответил он. – Дело в том, чтобы её уберечь, спасти. Это придаёт собственной жизни смысл, дарит некую высшую цель... И не даёт расслабится, заставляет иначе видеть жизнь, ценить каждую прожитую минуту… Это сложно объяснить, – решил он не углубляться. – Я всегда считал, что в нашем деле нечего делать тому, кто не был рождён живым щитом.
– Звучит ужасно, – не согласилась с телохранителем Милена, в голосе которого звучала явная гордость.
– Наверное поэтому нам столько и платят, – попытался он отшутиться.
– Наверняка, – согласилась она с ним. – Только толку от этого, если в любой момент ты не сможешь распорядится заработанным?
– Поэтому и стоит жить здесь и сейчас, когда дело касается личной жизни, – ответил он.
Милене никогда не нравилась философия «здесь и сейчас». Она ассоциировалась у неё с некой безрассудностью, безответственностью, отсутствием какого-либо планирования и такого понятия, как мечты.
Сама она по-прежнему была мечтательницей и человеком тщательного планирования, – думала Мили, собираясь на работу. Ей надоело сидеть дома.
Уже идя по коридорам Кремля, она подумала о том, что, возможно, это была не самая лучшая идея, если учитывать тот момент, что не было никого, кто бы не оглянулся ей вслед: удивленно, завистливо, осуждающе; или отказал себе в удовольствии тихо пошептаться с коллегами при виде неё, или уже за спиной – это не имело особого значения.
Не отстала и Ангелина, прыснувшая негодованием, когда Золотарёва заняла рабочее место.
– Тебе не кажется это смешным? – не стала молчать личная помощница президента. – Припереться на работу с телохранителями. Они так и будут стоять около твоего стола, пока ты будешь «работать»? – не без сарказма выделила она последнее слово.
– Я им не приказываю, – ответила на это Милена.
– Ты же в курсе, что в твоей работе нет никакого смысла? – не унималась Ангелина Ивановна. – Владислав Анатольевич придумал её, чтобы всегда иметь тебя под рукой, – она зло улыбнулась собственной тонкой колкости, которая вышла случайно.
Честно говоря, Милена это подозревала. Но она больше не может бессмысленно сидеть дома. Это сведёт её с ума. Кроме того, она надеялась хотя бы увидеть Влада. Кто знает, возможно это может поспособствовать примирению…
Золотарёва опустила взгляд, чтобы скрыть тень боли, наверняка отобразившуюся у неё на лице – Владу явно не было дела до их примирения. И как бы она не пыталась объяснить это тем, что сейчас в стране очень нелёгкие опасные времена – ничего не получалось.
*
Президент так и не появился на своём непосредственном рабочем месте.
О том, чтобы спросить у Ангелины «почему», и не укатил ли он в очередную командировку, не могло быть и речи.
Поэтому по окончанию рабочего дня, Золотарёва молча поднялась и отправилась домой.
У подъезда её ждали.
– Ни с места! – заорали со всех сторон полицейские, когда женщина, завидев Милену, подхватила коробку у ног и взволновано поспешила к ней.
– Стоять, я сказал!
– Буду стрелять! – нервно выкрикивали полисмены, пока Марк задвинул Мили за спину и её обступили телохранители.
– Милена Сергеевна! – кричала тем временем женщина.
– Коробку на землю!
– Я умоляю вас помочь моему мужу, – подчинилась она, но совершенно не была напугана, несмотря на наставленное на неё оружие и явно находящихся на грани сотрудников органов правопорядка.
– На землю! Руки за голову!
– Его собираются несправедливо осудить, слепив смехотворное дело, несмотря на отсутствие доказательств…
– За землю, я сказал!
– Пожалуйста, просто посмотрите, – молила женщина, заводя руки за голову и опускаясь на колени перед коробкой. Подчиняясь приказам.
– Сапёров сюда! Быстро! – кричал ещё кто-то, пока телохранители оттесняли её обратно к Hummerу.
– Пожалуйста! – кричала женщина, глядя лишь на Милену, которой временами удавалось выглянуть из-за безопасников.
Сердце находило отклик, болезненно сжимаясь от умоляющего, полного боли взгляда.
Милена не до конца понимала, почему отчаявшаяся жена пришла именно к ней и чем Золотарёва могла ей помочь …
– Марк, – тем не менее, произнесла она, – если это не бомба распорядитесь, чтобы коробку доставили ко мне, – сказала царица.
– Хорошо, – отозвался он и запихнул её в джип.
Она сделает всё, что будет в её силах, – дала себе обещание Золотарёва.
*
Это оказалась не бомба, и на изучение материалов, в том числе и видео, на которых и строилось обвинение, у Милены ушла вся ночь.
В этом деле были замешаны огромные деньги и два главных конкурента в сфере фитнес-бизнеса. Где один решил убрать второго просто засадив за решётку, обвинив в приставании к своей несовершеннолетней дочери.
Милена даже не знала, стоило ли радоваться тому, что прошли те времена, когда конкурентов убивали – жизнь в итоге всё равно будет сломлена у всей семьи обвиняемого, а коррупция до сих пор процветает и прав тот, кто имеет связи и даст больше.
Золотарёва была так потрясена, что даже не взглянула на часы, когда набрала номер Влада.
– Да, – тут же ответил он.
– Ты можешь приехать? – подавленно спросила она.
– Сейчас буду.
*
– И ради этого ты подняла меня в четыре часа утра? – удивился сердившийся президент, когда Милена изложила ему суть проблемы.
– Я не осознавала, который был час, – попыталась она оправдаться. – Прости. Просто всё это так меня потрясло…
– Мили, – перебил её Медведев. – Позволь в подобных вещах разбираться соответствующим инстанциям. Ты не прокурор, не следователь, не адвокат и уж тем более не судья…
– Просто посмотри, – почти копировала жену обвиняемого Мили, так же умоляя диктатора. – Они даже не старались его подставить, уверенные в том, что итак пройдёт.
– Мили…
– Влад, – в тон ему перебила его Золотарёва, и два взгляда вновь схлестнулись, проверяя друг друга на упрямство.
– Ты понимаешь к чему это может привести, если окажется, что он действительно не виновен и я назначу новое разбирательство? – зашёл с другой стороны глава государства.
– К спасению жизни человека, – не задумываясь ответила Мили.
– К тому, что уже на следующий же день у твоих дверей будет сотня просителей, – устало и чуть раздражённо отозвался президент. – И далеко не все они будут невиновны, и дела их не будут столь серьёзны, но ты не сможешь спокойно передвигаться по городу – они будут преследовать тебя везде!
– На кону. Жизнь человека, Влад, – медленнее повторила Золотарёва, не сводя глаз с ледяного взгляда диктатора. Не в силах поверить в то, что ему всё равно.
– Отлично, – раздражённо отозвался Медведь. – Забери коробку, – отрывисто приказал он своему телохранителю и покинул квартиру царицы. Обеспокоенный тем, что её слава только растёт. Несмотря на то, что он делал всё, чтобы добиться иного эффекта. Как он мог это допустить? Почему не предотвратил ранее?
Неимоверно злил его и тот факт, что он летел к ней как мальчишка, думая, что она соскучилась и более не может без него.
Весь его план был послан к чёрту, когда он нёсся к ней сломя в голову. Не в силах отказать тоненькому подавленному голоску в трубке.
И сейчас он должен был отказать. Ради её же блага. Но не смог. Опять. Что это? Старость? Медведь размяк?
«Только если дело касалось её», – рассерженно подумал диктатор, садясь в машину.
Глава 48. Два сапога – пара?
Влад уволил и судью и следователей, занимающихся делом собственника сети фитнес-центров столицы. Народ ликовал.
Подобные действия подняли рейтинг диктатора.
И популярность царицы. Несмотря на то, что президент запретил счастливой благодарной жене упоминать о какой-либо роли Золотарёвой в этом деле. Слухи всё равно просочились и расползались среди масс со скоростью пожара.
Влад оказался прав.
Поначалу новые просители попадались редко. Единично. Несмотря на то, что глава государства злился, на несколько дел Милена всё же взялась посмотреть. Он принял от неё к рассмотрению ещё три, а на четвёртом они опять поссорились.
– Ты не понимаешь, что делаешь?! – уже орал диктатор, когда она снова умоляла его взглянуть хоть одним глазочком.
«Там ведь и так всё очевидно и вопиюще несправедливо!», – упрашивала она его.
Конечно же, он злился не на неё. На ситуацию. На потерю контроля над ней. На себя. На своё бессилие перед умоляющим лазурным взглядом. Злость вскипала в нём день за днём. Они даже опять возобновили отношения – благополучное решение дел, которые подсовывал Мили тот или иной «обиженный», приводило Милену в эйфорию, и она благодарно кидалась на шею Медведя. А он, как последний тюфяк, просто млел под её коротенькими благодарными поцелуйчиками, и это зачастую перерастало во что-то более взрослое.
– Но это же несправедливо, – не сдавалась царица. В глубине души давно уже понимая, что это не может продолжаться вечно, но не видела иного пути.
– Если я буду заниматься этими бесконечными тяжбами, у меня просто не будет оставаться времени на управление страной! – распылялся Медведь. – Ты думаешь, я двадцать лет от заката до рассвета оригами складываю?! Или крестиком вышиваю от скуки?!
– Ну, коррупция и мрази у власти, как были, так и остались! – зло выкрикнула она в ответ и осеклась, сообразив, что сказала.
Диктатор побагровел, челюсти и кулаки плотно сжались.
– Я не это хотела сказать, – тихо промямлила Золотарёва, нервно схватив подушку и начав в ней что-то ковырять.
– Ты вообще не понимаешь, что говоришь, – зло бросил президент. – Может, сразу надо было принять тебя на должность вице-президента, а не в секретариате размещать, а? Что ж ты, такая умная, за тридцать семь лет только до книжной крысы в исполкоме дослужилась?!
– Влад… – пыталась остановить его Мили.
– Заткнись! – взревел взбешенный диктатор. – Ведёшь себя как ребёнок, который хочет конфетку и плевать ему на последствия! Или тупая курица, которая отказывается видеть дальше собственного носа и признать, что, может быть, она знает не всё, не самая умная, честная и справедливая, и отказывается слушать…
– Влад…
– Не лезь больше не в своё дело! – крикнул он напоследок и ушёл, хлопнув дверью.
Он был прав. Во всём. Кроме того, как изложил эту самую правоту. Поэтому она ему и не звонила.
И он не звонил. Опять.
А ситуация, тем временем, всё больше выходила из-под контроля.
Однажды утром Милена с телохранителями едва протолкнулись к джипу сквозь толпу просителей, которых пытались сдержать полицейские.
Макс достал телефон и нажал кнопку быстрого набора.
– Ситуация вышла из-под контроля, – произнёс он ровным голосом, словно некий пароль и сбросил вызов. – В Кремль, – коротко приказал затем водителю.
– Что это значит? – решила вмешаться Милена.
– У меня были чёткие инструкции на подобный случай, – ответил опальник.
– И? – настаивала она, понимая от кого именно были эти инструкции.
– Теперь вы будете проживать в Кремле, – ответил телохранитель, который с момента выписки стал предельно сдержан и отстранён. – Ваши вещи будут доставлены к вечеру.
Милена открыла, было, возмущённо рот и… благополучно его закрыла.
Она сама во всём виновата. И другого выхода и сама не видела.
Кроме варианта отослать её в какую-нибудь глушь, или монастырь с высокими неприступными стенами, как в дремучие средневековые времена.
Честно говоря, она даже не знала, что пугало её больше в этом варианте: монастырь или то, что она больше никогда не увидит Влада.
Хотелось верить, что и он не отослал её потому, что не готов был расстаться.
«Видимо, всё же так оно и есть», – подумал Мили, когда её привели в святая святых – личную берлогу Медведя, а не выделили отдельные апартаменты.
Милена внимательно обошла каждый сантиметр, скользя пальчиками по предметам, которых он мог касаться, книг, которые он мог читать... Ей была любопытна каждая деталь. Она очень хотела понять, каков же он НА САМОМ ДЕЛЕ. И есть ли какие-либо границы, различия меж президентом и мужчиной. Или ему присуща лишь одна ипостась?
Как бы то ни было, по пустым комнатам, полным личных вещей, мало что можно было понять, если учесть, что прибирались здесь гувернантки, а интерьером занимались дизайнеры.
Ей было одиноко и холодно в суровых, тяжёлых, кричащих роскошью апартаментах президента. Не изменилась ситуация и тогда, когда он вернулся из командировки.
Уже две ночи они спали на одной гигантской постели, даже не касаясь друг друга. Жили на одной территории, но так и не перекинулись даже парой слов – Влад просыпался, когда Милена ещё спала, а возвращался, когда она уже спала. Точнее, делала вид.
Уж слишком сильно её пугала отстранённость и холод, исходящие от диктатора.
На третий день она решила, что больше так продолжаться не может!
Поднялась, приняла душ, оделась и направилась в рабочую зону дворца, пока её не покинула решимость.
– Он один? – спросила Милена у Ангелины.
– Ага, – как-то странно улыбнулась та.
Золотарёва сделала ещё пару шагов, открыла дверь и обмерла, глядя на то, как Влад трахал какую-то прекрасно сохранившуюся, лощёную бабу бальзаковского возраста. Нет, не какую-то, Милена её знала.
Федеральный канцлер Германии и глава Евросоюза, оказывается, визжит под Медведем так же, как и самая обычная деревенская… как он там сказал? Книжная крыса?
– Мили? – заметил её, наконец, второй самый могущественный человек на планете. Прекратив неистово вбивать себя в… в…
Милена развернулась и, протиснувшись меж телохранителей, побежала прочь.
Глава 49. Мотивы и последствия
За несколько минут до того, как появилась Милена.
*
– Господин президент, – вошла в кабинет Ангелина, – вы должны это увидеть, – взяла она пульт и включила плазму. – С самого утра, это трубят по всем зарубежным каналам. Её речь очень всех впечатлила.
«Ещё бы!», – думал Медведь, всё больше приходя в ярость.
Он всегда считал, что бабам в политике не место. Они не могут полностью отключить эмоции и не смешивать личное с делами.
Он пересёкся с Гизелой в Мексике. Обычно их встречи не заканчивались холодными политическими приветствиями. Но не в этот раз.
Он был вынужден вежливо выпроводить из своего номера полуобнажённую главу Евросоюза и федерального канцлера Германии – первую женщину, занявшую столь высокий пост.
Наверное, надо было предположить, что баба с подобными амбициями и властью не спустит такого унижения.
Но от Гизелы он, действительно, не ожидал ничего подобного. Медведев всегда считал, что она сделана изо льда. Расчётливая ледяная стерва. И, тем не менее, сейчас он наблюдал за тем, как она с «праведной» страстью вещала с трибуны о том, что Евросоюз более не может закрывать глаза на существующие в XXI веке тоталитарные режимы. Что они должны положить конец диктатуре…
– Вот сука, – не мог он больше слушать этот маразм. – Доставить её ко мне!
– Зачем же доставлять? – с довольной надменной улыбкой победительницы вплыла глава Евросоюза в его кабинет. – Я уже здесь.
– Пошла вон, – не церемонясь, приказал президент личной помощнице. Даже не взглянув на неё. Его яростный взгляд был прикован лишь к той, шею которой он жаждал сейчас сломать.
Ангелина поспешила покинуть помещение, где даже воздух искрился. Она довольно улыбаясь. Та, что была с президентом с самого начала слишком хорошо его знала. Её план был близок к завершению. В кабинете установлены камеры и скоро они заснимут всё, что необходимо, чтобы избавиться от деревенской выскочки, разрушившей их с Владом идиллию.
Как всё-таки вовремя на неё вышла госпожа федеральный канцлер Германии, чтобы выяснить причины странного поведения Медведя. И как удачно они с ней сработались.
– Он один? – неожиданно явилась деревенщина, сделав Ангелине самый лучший подарок в жизни.
– Ага, – ответила она, ликуя, предвкушая победу.
*
– Мили? – потрясённо застыл диктатор, пока перед глазами рассеивалась красная пелена неистовой ярости. И приходило осознание того, что он сделал.
Золотко развернулась и убежала прочь.
Влад разжал кулак, выпуская белоснежные пряди немецкой твари, которую жёстко трахал, чтобы напомнить ей её место на политической арене, чтобы…
– Это твоя царица? – насмехаясь, как ни в чём не бывало, подала голос Гизела. – Ничего такая. Миленькая.
– Пошла вон, – бросил он ей, застёгивая ширинку и обходя стол, чтобы опуститься в президентское кресло.
– Да как ты…
– Пошла вон, я сказал! – заткнул он ей пасть тяжёлым, обещающим расплату, уничтожающим взглядом. – Макс! – позвал президент, пока белобрысая фурия покидала его кабинет.
Медведев чувствовал себя полным дерьмом, понимая, что, по сути, и является таковым. Он ведь знал, что причинит ей боль. Много боли. Он знал, что должен был её отпустить. Он пытался.
Допустил бы он подобную ситуацию, если бы не видел необходимости расстаться со своим Сокровищем? Не пытался ли он подсознательно изменой поставить точку в их отношениях? Найти весомый повод, от которого уже никуда нельзя было бы деться?
«Всё ведь сложилось как нельзя лучше, разве нет?», – думал он, пока внутри всё обрывалось от мысли, что это конец.
– Господин президент, – вошёл Астахов.
– Я не могу доверить её никому, кроме тебя, – начал Медведь без предисловий. – Ты один стоишь десятерых. Она наверняка сейчас собирает вещи. Ты поедешь с ней. Более того, все должны думать, что вы пара и что она бросила меня из-за тебя, а не просто в отпуск приехала. Пресса какое-то время пошумит и затихнет. Только так мне удастся отвести от неё внимание, – говорил он уже тише, скорее себе. Пытаясь оправдать свои поступки и действия, убедить себя в том, что он всё делает правильно. – Ты меня понял? – строже спросил он у опальника.
– Да, господин президент.
– И запомни: что бы между вами не произошло, она всё равно моя.
Зачем он это сказал? – подумал глава государства. – Он согласен стать для неё вторым? Принять после Астахова? Да после кого угодно!
– Свободен, – сурово бросил президент телохранителю. – И передай Гизеле, что я велел ей вернуться.
Хорошо, что Медведь не видел осуждающего взгляда бывшего начальника службы безопасности.
*
Влад не побежал за ней следом.
«Боже мой, какой абсурд!», – разозлилась она на себя за подобные мысли.
Не пришёл он и позже. И даже не пытался что-либо объяснить…
Слёз не было.
Была боль. И обречённость.
А ещё осознание того, что если бы он хотя бы попробовал…
И это пугало Милену.
Было ли хоть что-то, что она могла ему не простить?
«Нет», – шокировал её ответ.
Разве так должно быть? – вела она с собой мысленный диалог.
Разве можно уважать того, о кого можно безнаказанно вытирать ноги, и достаточно произнести лишь пару слов, чтобы всё было забыто?
Мили крепче сжала кулаки, словно собирая в них всю свою волю. Глядя в иллюминатор на телохранителей, которые проводили её лишь до трапа.
«Он даже не сделал попытку», – тем не менее, не давала покоя мысль, и душили слёзы, которым она упрямо не позволяла пролиться.
– Господа, – заговорила в салоне стюардесса. – Я прошу вас на время покинуть салон самолёта. У нас экстренная ситуация.
– Бомба?! – запаниковал кто-то. Несколько человек испуганно вскрикнули, повскакивали с мест, засуетились.
– Нет, не стоит волноваться, – поспешила успокоить пассажиров сотрудница авиалиний. – Ничего серьёзного или опасного для жизни. Не спешите. Следуйте к выходу и покиньте борт на какое-то время. Нам просто необходимо кое-что проверить. Спасибо за сотрудничество и понимание. Не вы, – остановила она Золотарёву. – Прошу вас, присядьте пока сюда, – указала она ей на одно из кресел стюардесс.
Милена подчинилась, ничего не понимая. Глядя на покидавших салон пассажиров, которые бросали на неё удивлённые любопытные взгляды. Те, что заметили, что её отвели в сторонку.
– Что происходит? – спросила Золотарёва у бортпроводницы, когда все вышли.
– Я просто выполняю приказ, – ответила та уклончиво, выглядывая кого-то.
Милена тоже вытянула шею, чтобы выглянуть наружу и попытаться рассмотреть и понять хоть что-то.
К трапу подъехал лимузин.
Сердце Мили едва не оборвалось от счастья, пока она не увидела того, кто выполз из открытой телохранителем дверцы.
Теперь кулаки Милены сжались вовсе не от едва сдерживаемых слёз. Глядя на неспешно поднимающуюся по трапу с царской осанкой Медузу, Золотарёва едва держалась, чтобы не подскочить к выходу и не помочь той «благополучно спуститься».
