Текст книги "Ахундов"

Автор книги: Микаил Рафили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

13

Всю силу своего таланта он решил посвятить раскрытию поступков, характера, психологии и настроений человека.

К работе над новой комедией "Мусье Жордан, ученый ботаник, и дервиш Мастали-шах, знаменитый колдун" Ахундов приступал с некоторым творческим опытом.

Ахундов решительно отверг принцип "искусства для искусства" и этим противопоставил себя другим азербайджанским поэтам, которые все еще жили в атмосфере "чистого служения искусству", продолжали воспевать во взволнованных газелях красоту женщины, радости вина и дружеской трапезы. Но без реалистического показа жизни, без разоблачения отрицательных сторон действительности нечего было думать о подлинной народности. Только опираясь на народ, писатели могли создавать подлинно реалистическую литературу. И Ахундов обобщал в живом образе существенные черты жизни, "факт действительности такой, какой он есть".

Жизнь многому научила его, но нет никакого сомнения, что решительная защита реализма и народности, обращение к новому жанру: драматургии и прозе – результат влияния на него русской литературы, бессмертных статей Белинского, считавшего, что "время рифмованных побрякушек прошло безвозвратно", что "роман и повесть стали теперь во главе всех родов искусства". Русская литература помогла Ахундову глубже понять задачи азербайджанской литературы, которая со времен Вагифа и Видади стремилась тесно сблизиться с действительностью, реалистически воспроизводить картины жизни и человеческие характеры.

"Мусье Жордан, ученый ботаник, и дервиш Мастали-шах, знаменитый колдун" – подлинно народная, национальная, реалистическая комедия.

Действие происходит в Карабахе в 1848 году. Любопытно, что Ахундов точно датирует описываемое им событие в комедии. Это объясняется не только тем, что точным определением даты он желает подчеркнуть подлинность изображаемого. Ахундов, несомненно, следил за революционными событиями в России и на Западе. Он живо интересовался развитием французской революции и дал на нее своеобразный отклик.

И вторая комедия, как и первая, в целом была направлена против средневековой феодальной идеологии, против суеверий.

Молодой Шахбаз собирается ехать в Париж, но этого не хочет его невеста Шарафниса. Чтобы помешать поездке, прибегают к помощи известного дервиша Мастали, приехавшего из Ирана. Сила колдовства дервиша неистощима. Он мог бы приказать одному из чертей овладеть душой Шахбаза и выкинуть из его головы мысль о предполагаемой поездке, но Шахбаз молод, он может заболеть от испуга и остаться на всю жизнь калекой. Есть единственный выход – разрушить Париж, перевернуть его вверх дном или приказать звезде Меррих [46]46
  [46] Звезда эта известна на Востоке под изображением человека, державшего в руках обнаженный кинжал. Она часто заставляется колдунами исполнять страшные их замыслы. (Прим. Ахундова к русскому изданию 1853 года.) Меррих – планета Марс.


[Закрыть]отрубить голову мусье Жордану, французскому ученому, который своими рассказами о Франции увлек Шахбаза и теперь вместе с ним собирается отправиться в далекую страну. Все во власти великого дервиша.

Ахундов не прибегает к гротеску, он пишет о самых обычных вещах: суеверные женщины Азербайджана верят этим басням, верят в то, что если Маста-ли захочет, он может разрушить не только гору Мирав, но и Париж!

Как же смогут черти разрушить Париж или отрубить голову Жордану? Стоит только Мастали нарисовать изображение Парижа, как черти немедленно по его сигналу разрушат настоящий Париж. Если же он поставит перед собой петуха и назовет его Жорданом, а затем отрубит голову, то звезда Меррих по его приказу отрубит подобным же образом голову Жордану.

Что это? Глупейшая фантазия или страшное безумие? Ни то, ни другое. Это кошмары средневековья, призраки прошлого, в которые дервиши, наводнившие патриархальный Азербайджан, заставляли верить десятки тысяч людей. Сердце Ахундова обливалось кровью, когда он видел, как его невежественный и суеверный народ обманывают плуты, шарлатаны, уверяя, что на свете существуют джинны, бесы, страшные, злые, таинственные силы, которые способны остановить Араке или разрушить высокую вершину Арарата. Ничего удивительного не было и в том, что девушка Шарафниса, не хотевшая отпускать своего жениха во Францию, и ее мать Шарбану, желающая счастья своей дочери, фанатически верили в сверхъестественную силу дервиша…

Как наивны они, когда умоляют дервиша не отрубать голову мусье Жордану: он ничего плохого им не сделал. Вот остальные жители Парижа – совсем другое дело! "Пусть лучше Париж разорится: нам какое дело? Если бы там девицы и невесты не были мятежницами, не ходили бы с открытыми лицами, то никогда Шахбаз туда не поехал бы.

Пусть Париж разрушится, и парижанки погибнут".

В Париже много порочных людей. Судьба сама прислала к ним дервиша, чтобы наказать этот развращенный город. Пусть он прикажет своим чертям и дьяволам, чтобы они перевернули его вверх дном!

Но, оказывается, черти тоже любят деньги. Они ведь не сарбазы, чтобы служить даром… За сто червонцев, которые Мастали дали наивные и суеверные женщины, он начинает разрушать столицу Франции. Мастали произносит страшные заклинания, вызывает чертей и дьяволов и дает им приказание одним ударом разрушить Париж, подобно тому, как он разрушит его изображение. Дервиш грозно устремляется к разложенным на полу дощечкам, изображающим грешный город, и одним сильным ударом разбивает их вдребезги. "Ханум, – кричит он, обращаясь к женщинам, – поздравляю, Париж разрушен! Довольны ли вы теперь мною?"

Единственная трудность в том, что некому доставить из Парижа известие о гибели города. Но и это затруднение дервиш разрешает легко: он обещает, что сообщение придет очень скоро.

Конечно, дервиш сам не верил своим словам. И каково было его изумление, когда вдруг раздался сильный стук в дверь и вошедший мусье Жордан в волнении сообщил о том, что Париж разрушен и что он немедленно должен ехать во Францию.

Женщины испугались быстрого исполнения магических действий Мастали. Даже сам дервиш в страхе от содеянного: он прячется за занавесью, чтобы его никто не обнаружил. Страшнее всего то, что на вопрос прибежавшего Хатам-хана: "Кто же разорил Париж?", Жордан отвечает с негодованием: "Черти!.. Сатана!.. Дьяволы!.. Злодеи!.." Тут уж не остается никаких сомнений, что Париж разрушил всесильный дервиш Мастали. Одна из женщин опасается даже, как бы не полетели в воздух и другие города.

Совершенно ясно, что дервиш Мастали не мог разрушить Париж. В Париже произошла революция-Король бежал. Напуганный этим, член Королевской академии Жордан уже не может больше заниматься своими научными изысканиями и должен немедленно покинуть Карабах. Он уезжает, и Шахбаз, к радости своей невесты, остается. Женщины торжествуют.

Невозможно переоценить значение новой пьесы Ахундова. Реалистические картины азербайджанской жизни были написаны яркими, сочными красками и сохранены для будущих поколений. Образы женщин, умных и находчивых, умеющих бороться за свое счастье, несомненно, по-новому трактовались в азербайджанской литературе. Вопреки шариату, вопреки феодальным законам женщина поднимала голову, вступала в конфликт с обществом, добивалась своих целей, училась побеждать в борьбе за эмансипацию. Пусть она, беззащитная и бесправная, прибегает к помощи шарлатанов-дервишей, проявляет чрезмерную доверчивость, побеждает только благодаря счастливому стечению обстоятельств. Хорошо уже то, что она не желает покорно нести свое тяжелое бремя, ищет пути к своему освобождению, противодействует желаниям окружающих.

Ахундов осуждал доверчивость своих героинь, их суеверие, преклонение перед авторитетом дервиша, но одновременно утверждал новые принципы жизни, право женщины на любовь, на счастье, на борьбу за решение своей судьбы. В этом огромное значение комедии Ахундова. Она отражала новые веяния, новые идейные настроения, развивающиеся в Азербайджане под влиянием русского освободительного движения.

Много сарказма вложил Ахундов в свою пьесу, зло высмеивая самодурство и глупое самохвальство иранских визирей и военачальников. Визири кормят своих солдат баснями, ничего им не платят, а только бранят. Солдаты запуганы, невежественны, покорно сносят лишения и трудности. Невозможно защищать страну от посягательств чужеземцев, имея солдат, которые не знают, кому они служат, зачем служат. Голодные и нищие, они не могут быть опорой страны, не могут обеспечить оборону государства. Дервиш Мастали-шах рассказывает любопытный случай с Гаджи-Мирзой-Агаси: "Однажды я видел своими глазами в Тегеране, как он осматривал на Арсенальной площади пушку, называемую "Жемчужина". Вдруг семьсот сарбазов, окружив его, стали требовать жалованье. Гаджи-Мирза-Агаси нагнулся, снял с ноги туфлю и, осыпая сарбазов бранью и руганью, коршуном кинулся на них; они разлетелись, как стая перепелок. Гаджи-Мирза-Агаси не смог поймать никого из них. Он возвратился к пушке и, обращаясь к стоявшим тут же ханам, сказал: "Господа, вы видели? Я не знаю, как я возьму Герат с таким трусливым войском. Хорошо еще, что я кинулся на них не с саблею, а то, право, неизвестно, где бы остановилось их бегство? Впрочем, нельзя приписать это только трусости: сарбазы испугались моей решительности; отвага военачальника заключает в себе огромную силу!"

Ахундов еще не осознал глубоко, что основная причина обнищания народных масс в варварских порядках феодальной системы. Но в комедиях он уже начал свою умную критику феодальной действительности, стремясь разрешить самые животрепещущие проблемы современности. Он с сожалением говорит о том, что богатства Азербайджана остаются зарытыми в земле, экономические ресурсы не используются для общего блага. Невежество помещиков, их полное незнание жизни и опыта других народов, полное неведение в вопросах науки приводят к тому, что они мешают молодому поколению идти новым путем, получить образование, занять определенное место в общественной жизни. Но остановить рост и развитие новых идейных устремлений становится почти невозможным. Даже отсталый помещик Хатам-хан сознает, что человеку нужен ум, что необходимо знать не только языки, но и иметь представление о самых разнообразных вещах, уметь вести свои дела.

Ахундов имел свои положительные идеалы. Отчасти эти идеалы он выразил в образе молодого дворянина Шахбаза, жаждущего получить образование, стать на уровне своей эпохи. Он намерен ехать в Париж, а затем, вернувшись на родину, служить в Тифлисе, приобрести известность, стать полезным обществу.

Ахундов критически относится к стремлению своего положительного героя изучить французский язык. Он хорошо понимает, что дело не только в том, чтобы знать язык. В Париже можно приобрести некоторые знания, "увидеть хорошее и дурное", но самое главное – приобщиться к новому миру, изучить опыт других стран. Не мало отрицательных сторон и в жизни того города, куда так страстно стремится поехать Шахбаз. Хотя и в наивной форме, но, по существу, правильно критикует западные нравы Хатам-хан. По его мнению, "в Париже все наоборот". В этом городе процветает и взяточничество и разврат, такие же грубые нравы, как и в Карабахе, разница только в том, что там все проявляется в противоположной форме. "Мы красим руки хной, а французы нет; мы бреем головы, а они отпускают волосы; мы сидим дома в шапках, а они – с непокрытой головой; мы носим башмаки, а они – ботинки; мы едим рукой, они – ложкой; мы принимаем подношения открыто, они принимают их тайком. Мы верим всему, а они ничему не верят; наши женщины носят короткие платья, а их женщины – длинные; у нас в обычае иметь много жен, а в Париже – много мужей".

Логика Хатам-хана настолько убедительна, что даже просвещенному французу ничего не остается, как согласиться с ним. "Я не могу что-нибудь возразить против ваших суждений…" – говорит Жордан.

При всей своей высокой оценке европейской цивилизации Ахундов относился к ней критически, умел видеть отрицательные стороны европейской жизни. При всей своей ненависти к порядкам феодального общества умел видеть и язвы буржуазного мира, не отказался от лучших традиций культуры своего народа. Идейное направление его драматических произведений определялось национальными условиями Азербайджана, интересами и запросами трудовых слоев азербайджанского общества. И комедии его, новаторские по своей сущности, не отрицали, а утверждали национальное, без которого Ахундов и не мог бы стать подлинно народным драматургом.

14

1850 год – «Болдинская осень» Мирзы Фатали Ахундова. Он писал одну комедию за другой. Иногда он спрашивал себя: зачем он пишет? Ведь нет ни театра, ни артистов, которые могли бы ставить его комедии. Может, напрасно трудится… Эти мысли невольно приходили в голову писателя, однако он не терял веру в общественную полезность своего начинания и вновь садился за стол. Тубу молча приносила каламдан, и он с новой энергией начинал писать, забывая все свои служебные неприятности.

Когда он работал, в комнате обычно царила тишина. Он не терпел резких звуков, и Тубу об этом знала.

Иногда, в свободные часы, он занимался с женой, учил ее русскому языку. Язык давался Тубу с большим трудом, но, зная характер своего мужа, она ни на что не жаловалась и продолжала усердно заниматься. Особенно большие огорчения приносили русские ударения. Забавно было слушать, как она причудливо изменяла простые русские слова, превращавшиеся в ее произношении в совершенно непонятное звукосочетание. В такие минуты Ахундов громко смеялся. Сам он говорил по-русски грамматически совершенно правильно, но с очень заметным акцентом. Тубу, подражая его произношению, еще больше искажала слова, и это его забавляло. "Мы с тобой, – жаловался он жене, – наверно, никогда не научимся русскому языку. Уже семнадцатый год я учусь ему и все же произношу отдельные слова почти так же, как ты. Смешно и грустно!"

Свою третью комедию Ахундов назвал "Визирь Ленкоранского ханства". В ней он показал самодурство, насилия и жестокости феодалов, правосудие, защищающее интересы привилегированного класса. Критикуя небольшое деспотическое государство, Ахундов выявлял антинародный характер феодальной власти, языком художественных образов доказывал невозможность дальнейшего существования подобного ханства, необходимость устранения несправедливых и деспотических правителей и создания государства во главе с гуманным и умным правителем.

Ахундов изображал представителей феодальной власти комичными, ставил их в глупые положения, высмеивал варварские нравы и обычаи, вызывая ненависть к порядкам старого мира. Смех порождал критическое отношение к действительности, будил сознание, рождал желание уничтожить носителей несправедливости и деспотизма. Вот визирь Ленкоранского хана. Не довольствуясь одной женой, он женился на второй, более молодой и красивой. Но как трудно быть мужем двух жен! Захотелось старому визирю подарить молодой жене на праздник дорогое платье редкой работы. Однако, чтобы сделать это, он должен такое же платье подарить и старшей жене. Этого визирь не хочет. Сделать лишний расход – не в интересах скряги. К тому же старая жена, по его мнению, недостойна носить красивое платье. Но не заказать его ей невозможно, иначе будут большие неприятности. Так что же делать? Визирь пускается на хитрость, но, разоблаченный старшей женой, оказывается в глупом положении. Найдя у себя дома постороннего мужчину, он в полном замешательстве, так как не может решить вопрос, которая из жен его обманывает.

Он давно мечтает иметь ребенка от молодой жены Шоле-ханум. Помочь этому делу взялась Пери – мать Шоле. "Ходила я к гадальщику Курбану и просила его написать молитву, чтобы аллах даровал тебе наследника от моей дочери Шоле-ханум. Гадальщик написал молитву и велел раздать бедным сэмэни [47]47
  [47] Сэмэни – восточное блюдо.


[Закрыть]из пшеницы, чтобы ее вес трижды превышал вес твоей головы. Теперь мне надо определить вес твоей головы, а то время варки сэмэни на исходе". Визирь, конечно, твердо верит в то, "что молитвы помогут ему в этом исключительном деле. Но его волнует только одно: как определить вес головы? Женщины водят его за нос, он ни о чем не догадывается. «Это очень легко сделать, – отвечает на его недоуменный вопрос Пери, – гадальщик научил меня. Мы наденем тебе на голову глубокую посуду, и если твоя голова целиком в ней поместится, то пшеница, наполнившая эту посуду, и будет равна весу твоей головы».

Визирь верит проказницам. Ему на голову надевают котел, но он оказывается маленьким. Тогда приносят большой. Котел закрывает всю голову визиря и лицо до самой груди. Он наивно верит женщинам, которые придумали эту уловку, чтобы дать возможность молодому Тимур-аге, пришедшему на свидание со своей возлюбленной Ниса, сестрой Шоле-ханум, незаметно выйти из-за занавеса и скрыться. Находчивые и догадливые женщины одурачивают визиря, окружают тонкой паутиной обмана, издеваются над его глупостью и смешной подозрительностью.

Старый визирь, которому доверена народная судьба, не только глуп, он к тому же жесток, придирчив, деспотичен. Он готов бить розгами слугу, случайно забывшего в комнате решето. Визирь вызывает фаррашей [48]48
  [48] Фарраш – низший полицейский чин.


[Закрыть], чтобы избить до смерти ни в чем не повинного правителя дома за то, что решето оказалось не на месте.

Ахундов учился у народа, нередко обращался к народным зрелищам, использовал формы народных сатир.

Он смеялся над узаконенной шариатом ханской властью, перед которой трепетало беззащитное, бесправное крестьянство.

Зло изобличает писатель правосудие феодального общества. Картина ханского суда показана очень правдиво и ярко. По силе разоблачения ее, несомненно, следует отнести к шедеврам комедийного творчества великого писателя.

Нелепые судебные решения хана, фантастические причуды, свойственные сильным мира сего, не могли не вызывать взрывов веселого смеха, смеха, который разрушал авторитет ханской власти, воспитывал критическое отношение к окружающему миру.

Писатель безжалостно издевался над отсталыми взглядами народа, над его суевериями, предрассудками и фанатизмом. В этом была большая сила ахундовского реализма.

15

Просвещенный ум Ахундова не допускал того, чтобы личные качества человека расходовались бесславно, ради пустого тщеславия, ради удовлетворения женских прихотей, а подобные явления были широко распространены в патриархально-феодальном Азербайджане середины XIX века. Безумное удальство, храбрость, личная отвага считались основными качествами молодого человека.

Свою новую комедию "Медведь, победитель разбойника" Ахундов направил против этих устаревших, мешающих развитию народа, диких нравов. Это также было особой формой борьбы с пережитками феодального мира.

Отважный и умный Байрам любит девушку Парзад, но ее хотят выдать насильно замуж за нелюбимого человека – глупого и трусливого Тариверди. Что делать? Парзад готова утопиться, лишь бы не быть женой недостойного человека. Она любит искренне и глубоко Байрама и не мыслит свою жизнь без любимого. Но бежать вместе с ним она также не может, ибо если уедет в чужие края, то мать не переживет этого. Да и дядя ее богатый и сильный человек: он отомстит Байраму и погубит их обоих.

Видя безвыходность положения, Байрам решает впутать своего глупого соперника в какую-нибудь историю. Он уговаривает старую и мудрую Залху вместе со своим мужем Намазом посоветовать трусливому Тариверди совершить какой-нибудь "подвиг": "Пригласите к себе Тариверди и уверьте его, что Парзад сходит по нему с ума, но боится насмешек своих подруг, потому что они о нем говорят как о трусе, его имя не прославилось ни в воровстве, ни в разбое, а такого человека ни одна девушка не полюбит. Пусть он совершит какой-нибудь подвиг: ограбит кого-нибудь и привезет с собой деньги или товары или украдет лошадь или быка, чтобы и о нем сказали: вот-де молодец. Тариверди – дурак, он всему поверит, наделает каких-нибудь глупостей и попадет в беду. Парзад не будет его женой".

Сам Байрам искренне верит в то, что именно в этом и заключается настоящая хитрость. Зная трусость Тариверди, он надеется, что "подвиг" его вызовет только смех, Тариверди будет слегка наказан за свою неожиданную храбрость, а тем временем он женится на любимой девушке.

Возбужденный разговорами Залхы и Намаза, несмотря на свои колебания, Тариверди вооружается с головы до ног. Весь в страхе и трепете он вместе с товарищами выходит на проезжую дорогу.

По дороге проезжает бродячий зверинец. Тариверди сталкивается с Францем Фоком, хозяином зверинца, которому вздумалось собирать цветы для своей возлюбленной. Франц боится разбойников, но еще пуще их боится Тариверди. Но как только Тариверди узнает, что это не разбойник, он, набравшись храбрости, бросается на Франца. Тот бежит. "Ах, как я его напугал, – говорит трус, – какой я страшный злодей. Если бы Парзад могла меня теперь видеть, я думаю, она бы испугалась".

Тариверди остается с большими ящиками. Открывает один из них. Оттуда выскакивает обезьяна. Удивленный своей находкой, Тариверди хочет поймать обезьяну, но она ускользает от него. Тогда он открывает другой ящик, в котором сидит медведь. Медведь начинает душить Тариверди. На крик его прибегает Байрам, охотившийся недалеко от этого места. Выстрелом он убивает медведя, Тариверди бежит, а сам Байрам попадает в руки казаков и участкового заседателя, которые принимают его за настоящего разбойника.

По жалобе содержателя зверинца Франца Фока начинается следствие. Байрам не признает себя виновным. Мешади Курбан, дядя Тариверди, желая спасти своего племянника, утверждает, что не верит этим басням, сочиненным иностранцем. Он убежден, что никаких разбойников не было, просто молодые люди попали в общество чертей. Слыхано ли, чтобы медведи, обезьяны, волки и шакалы ездили по миру в коляске? Заседатель теряется от подобного истолкования событий.

Поскольку разбойники не обнаружены, виновником этих событий оказывается Байрам. Он и должен нести наказание за преступление. Честный и благородный Байрам не хочет выдавать Тариверди и его товарищей. Он уже раскаивается в том, что хотел погубить ради своего счастья другого человека. Он готов принять на себя наказание. "Нет, я не виноват, – говорит он Парзад. – Я другому готовил беду, и эта беда направилась на меня. Хочешь ли ты, чтобы я заслужил презрение товарищей своих и назвал бы Тариверди?" К счастью, владелец зверинца признает в Тариверди того самого страшного злодея, который напал на него. Байрама освобождают. Заседатель обещает ходатайствовать перед властями и простить Тариверди за нечаянное преступление под предлогом… глупости. Тариверди согласен. Любовь Парзад и Байрама торжествует.

Таково краткое содержание четвертой комедии М.Ф. Ахундова. Она была переделана для сцены В.А. Соллогубом, и Ахундов учел в своем окончательном варианте его поправки. Все это сильно мешает выяснению настоящих идейных позиций Ахунлова, ибо Соллогуб внес в комедию, в особенности в ее концовку, неуклюжую проповедь верноподданнических чувств. Пьеса кончается обращением заседателя к собравшимся: "А для вас это будет хороший урок. Пора вам уже понять, что вы не дикий народ, что вам буйствовать и грешно и стыдно. Помните, что для вас делает русское правительство. Помните, кто над вами начальник!"

Разве в этом была идейная и политическая задача Ахундова? Нет, он думал совершенно о другом. Не подлежит никакому сомнению, что писатель ставил перед собой гораздо более важные цели. Дело, конечно, было далеко не в том, чтобы убедить свой народ повиноваться колониальным властям. Речь шла о новых путях Азербайджана, о приобщении к новым формам жизни.

Ахундов ненавидит глупость, невежество. С тончайшим юмором он рисует трусость Тариверди, но не менее беспощадно смеется и над трусостью "честного немца" Франца Фока, владельца обезьяны и медведя, ездящих в коляске по миру. Ахундов осуждает бесполезное и глупое бахвальство мелкими разбоями, осуждает эти "дикие нравы" – тяжелое наследие прошлого. Он смеется над ограниченностью и невежеством людей, незнанием жизни других народов, над растерянностью заседателя, незнакомого с местными языками, вынужденного прибегать к помощи неграмотных переводчиков, от "перевода" которых многое становится еще более непонятным и смешным. Можно ли управлять страной, не зная нравов, языка, интересов народа, не имея с ним органической связи? Ведь наступили другие времена, другие условия жизни.

Вот что мы читаем между строк этого жизнерадостного реалистического произведения. Сущность его – не в забавном случае с бродячим зверинцем, а в сознании того, что дальше так жить невозможно, что жизнь должна измениться, что должны восторжествовать новые отношения людей, их новые взгляды. А призраки средневекового мира с его варварскими обычаями должны исчезнуть бесследно.

Газета "Кавказ" отмечала "искренний комизм и резкую наблюдательность" автора. "Медведь, победитель разбойника" пользовался заслуженным успехом. Тщетно мечтал Ахундов видеть и слышать свои комедии на азербайджанском языке. Но он не отчаивался, не падал духом. Сколько энергии было в этом человеке из Нухи! Он творил, даже не зная, будет ли читать его произведения родной народ. Он творил, не надеясь видеть опубликованными свои произведения на родном языке. Но не писать он не мог. Ахундов был глашатаем новых идей, провозвестником нового мира.