Текст книги "Ахундов"

Автор книги: Микаил Рафили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

ЖИЗНЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ

Выпуск 2 (268)

М. Рафили

АХУНДОВ

Под общей редакцией Дж. Джафарова

«Молодая гвардия»

МОСКВА 1959

МИКАИЛ ГАСАН-ОГЛЫ РАФИЛИ

В то время, когда редакция серии «Жизнь замечательных людей» готовила к изданию эту книгу, в расцвете сил скончался ее автор, азербайджанский литературовед Микаил Гасан-оглы Рафили. М. Рафили умер 53 лет от роду. Более тридцати лет своей жизни он отдал литературному творчеству. Диапазон его интересов был обширен и разнообразен. Поэт по своей натуре, пламенный и неутомимый Рафили еще юношей вступил на литературное поприще и очень скоро привлек внимание общественности своими новаторскими стихами на жгучие темы современности и статьями по различным вопросам истории и теории русской, западноевропейской литературы, а также современной советской литературы и искусства.

Большая эрудиция, огромное трудолюбие, мастерство исследователя и публициста позволяли Рафили заниматься разносторонней творческой деятельностью. Велики заслуги его в изучении культурных и литературных связей Азербайджана с Россией и Западной Европой. Как ученый и как переводчик, он много сделал для пропаганды классической русской и зарубежной литературы в Азербайджане. Широко известны книги и статьи М. Рафили о Пушкине, Гоголе, Чехове, Горьком, Лермонтове, Шекспире, Беранже, Бальзаке, Гюго, Франсе, а также его художественные переводы.

При всей разносторонности творческих интересов Рафили больше всего занимали вопросы истории азербайджанской литературы. Более двадцати лет он посвятил исследованию наименее изученных разделов древней и средневековой литературы Азербайджана. Анализируя литературные явления с позиций марксистско-ленинского учения, Рафили высказал оригинальные идеи и суждения по важнейшим проблемам истории развития азербайджанской литературы, особенно древнего периода, создал яркие труды о творчестве Хагани и Низами, Насими и Хатаи.

Интересные работы посвятил он лучшим представителям просветительского движения XIX века в Азербайджане: Бакиханову, Мирзе Шафи, Куткашинекому.

Большим достоинством Рафили-ученого является его стремление рассматривать историю литературы Азербайджана в тесной связи с историческими судьбами азербайджанского народа и с общим развитием мировой литературы.

Предметом особого интереса Рафили-ученого и Рафили-художника становится великий просветитель и демократ XIX века Мирза Фатали Ахундов, его жизнь и творчество. Две большие монографии-1938 и 1957 годы – и киносценарий «Сабухи» – наиболее крупные работы, которые Рафили посвятил писателю, общественному деятелю и философу, вошедшему в историю народа как его верный и пламенный сын.

Предлагаемая вниманию читателя книга – одна из последних книг М. Рафили. В основу ее легли прежние труды автора об Ахундове, в особенности обстоятельная монография 1957 года. Однако характер книги стал несколько иным, так как М. Рафили учел особые требования серии «Жизнь замечательных людей» и создал произведение, рисующее образ замечательного борца за свободу и счастье азербайджанского и других народов мусульманского Востока. Перед читателями проходит жизнь Ахундова, вырисовывается его характер, сильный и неуемный, мы получаем представление о думах и чувствах, волновавших великого азербайджанца, о том большом круге общественных интересов, которые занимали его с юношеских лет до последних дней жизни. Книга знакомит с поэтическими и драматургическими произведениями писателя, рассказывает о той борьбе, которую он вел за новый алфавит, освещает важнейшие этапы жизни и творчества Ахундова, показывает, как развивались его политические, социальные, философские, этические и литературно-критические взгляды.

Написана биография со знанием материала и говорит о большой любви М. Рафили к Ахундову, человеку и деятелю, она проникнута верой в его могучий и многогранный талант.

Дж. Джафаров

I

XVIII век был на исходе. Вихрем мчалось время. Азербайджан охватили междоусобные войны. Как голодные волки, набрасывались владетельные ханы друг на друга, задыхаясь в смертельных объятиях. Осаждались города, рушились троны, коварство и жестокость феодалов не знали границ. Брат шел на брата, город на город, хан на хана. Смуты и раздоры волновали весь Закавказский край.

Ужасающе тяжелым было бремя феодальных войн, которые охватили всю страну, грозя гибелью народу. Экономика была расшатана, крестьяне разорялись, голод стучал в ворота землевладельца. Возмущенные жестокими военными поборами, вооружившись дубинами, вилами, ножами, крестьяне подымались против феодалов. Но эти стихийно возникавшие вспышки не могли превратиться в огромное пламя и перекинуться на территорию всей страны, не могли свергнуть власть феодальной иерархии. Беспощадно усмиряли азербайджанские феодалы крестьян. Вереницы виселиц возвышались на площадях.

Вечные несправедливости озлобили народ. Однако когда на Азербайджан грозным потоком хлынули сарбазы [1]1
  [1] Сарбаз – иранский солдат.


[Закрыть], он встал на защиту своей родины.

Характер народа лучше всего познается в дни тяжелых испытаний, когда над ним сгущаются темные тучи надвигающихся исторических событий, готовых смыть его с лица земли, поработить и заглушить его свободолюбивые стремления. В такие минуты народ-исполин расправляет свои плечи, одевается в броню, опоясывается мечом.

В июле 1795 года многочисленные войска повелителя Ирана Ага-Мухаммед-хана осадили горную крепость Шушу, столицу одного из крупнейших ханств Азербайджана – Карабаха. Ага-Мухаммед-хан потребовал у азербайджанских ханов и грузинского царя Ираклия II немедленно покориться ему. Грузия и Азербайджан мужественно встали на защиту своей свободы и независимости. Ираклий II, правитель Карабаха Ибрагим-хан, эриванский правитель Мамед-хан и правитель Талыша Мир-Мустафа-хан заключили союз, дали торжественный обет не подчиняться Ага-Мухаммед-хану, изгнать его из пределов Закавказья.

Народ Карабаха начал борьбу против иранских захватчиков. Засевшие в горах азербайджанские отряды наносили серьезные удары войскам Ага-Мухаммед-хана, разрушали связи, уничтожали транспорт, постоянно тревожили тыл иранских войск. Грузия послала на помощь Карабаху войско под предводительством царевича Александра. Шуша ощетинилась. Ибрагим-хан, сообщает автор исторической хроники «Карабах-намэ» [2]2
  [2] «Карабах-намэ» – хроника Карабахского ханства, политическая история Карабаха с 1736 по 1828 год, написанная азербайджанским историком Мирзой Адигезал-беком.


[Закрыть]], набрав множество всадников и пеших воинов, сделав большие запасы провианта, «заготовив наводящие страх гранаты и установив драконоподобные пушки», приготовился к бою.

Вокруг Шуши пестрели шатры Ага-Мухаммед-хана. Тридцать три дня безуспешно осаждал Шушу разъяренный повелитель Ирана. Но взять эту горную крепость, обороняемую храбрыми карабахцами, ему так и не удалось.

Тогда Ага-Мухаммед-хан двинулся на Тифлис. Пользуясь густым туманом, опустившимся на окружающие горы, сарбазы вошли в город. Население было вырезано, тысячи женщин и детей уведены в плен, старинные церкви и дворцы разграблены. На паперти одной из церквей погиб Саят-Нова [3]3
  [3] Саят-Нова – великий армянский ашуг (1712–1795).


[Закрыть]. Город был предан огню.

Русское правительство решило дать отпор претензиям иранского хана на Закавказье. Во главе значительного войска на Кавказ был отправлен В.А. Зубов. Приход русских, угроза с тыла – со стороны защитников Шуши – вынудили иранскую армию покинуть Закавказье.

Лишь через два года, после смерти Екатерины Второй, воспользовавшись тем, что были отозваны войска Зубова, Ага-Мухаммед-хан предпринял новый поход против непокорных азербайджанцев. Неурожай, голод, лишения, последствия длительной осады, отдаленность русских войск, которые могли бы оказать помощь в борьбе с иранскими захватчиками, тяжелое состояние Грузии, которая также не могла послать подкрепление своему союзнику, оказались роковыми для Карабаха. Шуша пала. Но взятие Шуши оказалось гибельным для самого Ага-Мухаммед-хана. Вскоре против него азербайджанцы составили заговор, и он был убит. Оставшись без предводителя, иранское войско пришло в смятение и разбежалось.

В эти трудные для Азербайджана дни был зверски убит великий визирь [4]4
  [4] Великий визирь – главный министр.


[Закрыть]Карабаха, выдающийся народный поэт Молла Панах Вагиф [5]5
  [5] Молла Панах Вагиф – азербайджанский поэт конца XVIII века.


[Закрыть], видевший спасение родного края в сближении с могучей северной державой, в братской дружбе с русским народом.

Раздробленный на мелкие феодальные владения, измученный, вынесший унижение и неволю, азербайджанский народ был лишен в этот бурный век своих прежних политических и культурных центров. Но насилия иранских шахов не могли задержать дальнейшего развития Азербайджана. Лучшие люди страны выносили суровый приговор позорному и жестокому веку, осуждали лихолетия, войны, гнет народа.

Не думай о нашем страдании, всему наступит конец.

В груди удержи рыдания, слезам наступит конец.

Придет пора увядания, цветам наступит конец.

В душе не храни ожидания – душе наступит конец.

Мне чашу подай, виночерпий, всему наступит конец.

Нас сгложут могильные черви – всему наступит конец [6]6
  [6] Перевод К. Симонова.


[Закрыть] .

Так пел Видади [7]7
  [7] Видади Молла Вели – крупнейший азербайджанский поэт, близкий друг Вагифа.


[Закрыть], поэт конца XVIII века.

Страна была в мрачном и душном, казалось, безвыходном тупике. Невозможно было сохранить свободу народа от турецких и иранских захватчиков и угнетателей. Надо было найти выход. И лучшие сыны Азербайджана указали путь к России.

Это было знамением эпохи, крупнейшим историческим поворотом, решительным сдвигом в жизни азербайджанского народа. На данном историческом этапе это было единственным выходом из феодального тупика, самым прогрессивным решением судьбы страны. Присоединение к России обещало мир, безопасность от внешних врагов, освобождение от тягостных внутренних усобиц. И Азербайджан, решив свою историческую судьбу, смело шагнул к России.

Осенью 1802 года начались переговоры между некоторыми ханствами Северного Азербайджана и Россией, закончившиеся подписанием договора, в котором говорилось, что подписавшие его принимаются «в подданство и покровительство… России… по собственным их просьбам…»

Присоединение к России Северного Азербайджана не встретило сопротивления со стороны местного населения. Противодействие пытались оказать Иран и Турция, боявшиеся усиления России на Востоке. В 1804 году началась Первая русско-иранская война, закончившаяся поражением Ирана, который был вынужден признать присоединение к России северных ханств. Значительная часть Азербайджана осталась в пределах иранского государства. Единый по языку, истории, культуре и территории азербайджанский народ в силу сложившихся политических обстоятельств был разделен на две части.

2

С раннего утра до позднего вечера, в летний зной и зимнюю стужу крестьянам селения Хамне, что находится между Тавризом и Хойем, приходилось гнуть спину на полях, подымать допотопным хышом [8]8
  [8] хыш – соха.


[Закрыть]богатую и щедрую целину. Работали и женщины и дети. Это были очень трудолюбивые люди. Но работали они не на себя. Земля была ханской, весь урожай шел в амбары хана, и лишь жалкие остатки хырмана [9]9
  [9] Хырман – гумно, ток


[Закрыть]доставались этим беднякам.

Ханы владели не только землей, но и водой. У крестьян не было семян, не было рабочего скота. Натуральные повинности и многочисленные налоги превратили их в рабов. Жестокая эксплуатация народа иранскими феодалами разорила и опустошила весь Южный Азербайджан. Крестьяне уповали на аллаха, а моллы [10]10
  [10] Молла – духовное звание у мусульман.


[Закрыть]требовали зекят и хумс – налоги в пользу духовенства, установленные еще в VII веке основателем ислама – Мухаммедом. Приехал чиновник в деревню – корми, прибыли отряды – корми, а хану и правителям подноси пешкеши – подарки. Открытые грабежи, безнаказанные насилия и взяточничество царили во всей стране. Все продавалось шахом: честь, убеждения, родина, народ, чины, звания, титулы. Бесправное, забитое азербайджанское крестьянство находилось в полной зависимости от иранских сатрапов.

Управителем Хамне был Мамедтаги. Его предок Ахмед-ага когда-то управлял этой деревней. Поэтому Мамедтаги и назначили на эту должность. Плеть хана сделала его жестоким, и он подчас обирал крестьян не хуже страшных ханских стражников. Когда старики аксакалы [11]11
  [11] Аксакал – буквально белобородый – сельский старшина в Азербайджане.


[Закрыть]знавшие Мамедтаги с детских лет, осмеливались упрекать его в излишней жестокости и усердии перед ханом, он с укором смотрел на них и неизменно отвечал: «Я только слуга хана. Если я не буду кричать на вас, ханский стражник пристрелит меня. Разве я разбогател с тех пор, как стал вашим управителем? Вот мой дом… Что в нем хорошего? Рано постаревшая жена и полуголодные дети…» Аксакалы с грустью умолкли. Они-то хорошо знали, что Мамедтаги беззащитен так же, как и они. Ему жилось, быть может, немногим лучше батрака. В других селениях управители быстро богатели, а этот ничего не брал для себя и остался таким же, каким был год назад, когда по приказу хана вынужден был стать господином своих сородичей. Мамедтаги усердствовал, делал все, что мог, но хан был недоволен им: мало присылал он зерна своему хозяину. Недолго Мамедтаги управлял деревней. В Хамне пропали буйволы. Мамедтаги в краже обвинил трех сарбазов и не остановился перед тем, чтобы строго их наказать. Глава сарбазов пожаловался наибусалтане [12]12
  [12] Наибусалтане – наместник в Иране.


[Закрыть]принцу Аббас-Мирзе [13]13
  [13] Аббас-Мирза (1783–1833) – сын правителя Ирана Фатали-шаха, наследник иранского престола.


[Закрыть]Разгневанный наместник Азербайджана распорядился немедленно снять Мамедтаги с должности.

Страшная угроза нависла над домом Мамедтаги. Пришли сарбазы, конфисковали его имущество. На должность управителя был назначен житель соседней деревни, прослывший по всей округе конокрадом и безжалостным человеком. В тот же вечер Мамедтаги решил свою дальнейшую судьбу. Оставаться в Хамне уже невозможно – новый управитель не даст ему покоя. Недолго думая, он решил отправиться за Аракс, туда, где правят русские генералы.

Из управителя деревни Мамедтаги превратился в простого чарчи – мелкого торговца. На старом осле он разъезжал по деревням, продавал самые разнообразные товары; в его двухсторонней плетеной корзине, переброшенной через спину усталого осла, можно было найти не только абрикосы, но и нитки, иголки, дешевые безделушки и даже франкский [14]14
  [14] Франкский – европейский.


[Закрыть]ситец, который он тайно перевез через Араке. Торгуя понемногу, долго не задерживаясь на одном месте, Мамедтаги упорно пробирался на север.

В то время на Россию надвинулись грозные события. Русский народ героически отражал нашествие Наполеона.

Глухие вести о войне доходили и до маленького города Нуха, расположенного у подошвы Главного хребта Кавказских гор. Мамедтаги прибыл в этот город. Нуха была прекрасна. Окруженная рисовыми полями, фруктовыми садами и тутовыми рощами, она соединялась почтовым трактом с Тифлисом, административным центром тогдашнего Закавказья. Природа, живописное расположение города, здоровый климат привлекали внимание приезжих.

Мамедтаги решил остаться в Нухе Дела его постепенно улучшались. Он приобретал новые знакомства, привыкал к новой жизни. Здесь он познакомился с духовным лицом – ахундом Алескером, довольно влиятельным человеком среди нухинцев. Вскоре Мамедтаги решил обзавестись новой семьей и женился на племяннице ахунда – Нане-ханум. От этого брака 30 июня 1812 года родился мальчик Фатали – будущий великий азербайджанский просветитель.

Мамедтаги пользовался в Нухе покровительством Джафаркули-хана, правителя шекинской провинций. После смерти хана южноазербайджанская колония покинула Закавказье и вернулась на родину. Вместе со всеми из Нухи уехали Мамедтаги и Нане-ханум.

Возвращение в Хамне было нерадостным. Особенно тяжелой стала жизнь молодой Нане: она поселилась в Хамне на правах второй жены.

Годы шли, а дела Мамедтаги все никак не могли наладиться. Но это не мешало ему заботиться о судьбе своего сына Фатали. Он решил определить восьмилетнего мальчика в духовную школу – моллахане. Здесь впервые Фатали познакомился с арабским алфавитом. В то время в азербайджанских духовных школах не было специальных учебников, и дети обычно начинали учиться грамоте по сурам – главам корана – священного писания мусульман. Только после этого ученики принимались за изучение классических произведений на фарсидском языке, в частности «Гюлистана» Саади [15]15
  [15] Саади Шейх Муслихеддин (1184–1291) – великий персидско-таджикский поэт. «Гюлистан» – одно из его наиболее прославленных произведений.


[Закрыть]

В моллахане Ахундов провел всего один год. Духовная школа с ее схоластическим подходом к преподаванию, сводившемуся к защите религиозных догматов, не могла привить любознательному мальчику любовь к знаниям. Он возненавидел ее и был согласен на любую работу, лишь бы избавиться от необходимости учиться. И он бросил школу.

Безрадостной была и жизнь Нане-ханум. Частые ссоры со старшей женой Мамедтаги, изнурительная домашняя работа, тяжесть которой ей приходилось нести, как младшей жене, бесправное положение в семье привели к тому, что Нане-ханум решила развестись с мужем и уехать на родину.

Шариат [ [16]16
  [16] Шариат – мусульманское право.


[Закрыть]не считался с желанием женщины. Уходя от законного мужа, Нане теряла права на сына. Освященная религией власть законного супруга была неприкосновенной. Несмотря на свой мягкий характер, Мамедтаги отказывался дать свободу измученной молодой женщине. Только после неоднократных просьб Нане добилась согласия мужа, но при одном условии: она должна оставить ему сына. Проститься навеки с любимым и единственным сыном было слишком тяжело для Нане-ханум. Надо представить себе страдальческую и трагическую жизнь бедной женщины, чтобы понять решение уехать из Хамне без ребенка.

Приближался день, когда Нане должна была с караваном навсегда покинуть семью Мамедтаги. Не желая волновать сына тяжелой сценой расставания, она решила уехать, не повидавшись с ним.

Было раннее, чудесное южное утро. Нане в слезах прощалась с домом, где оставляла маленького Фатали. Это было равносильно осуждению на казнь.

– Отдай мне сына! – в последний раз обратилась Нане к мужу, подводящему верблюда.

Мамедтаги был огорчен отъездом Нане, ему было жаль ее, но он сказал:

– Я не отдам его. По шариату сын принадлежит мне. Кто утешит мою старость, кто подаст палку слепому старику?

Подавленная страшным горем, со слезами подходила Нане к верблюду. Тот медленно опускался на задние ноги. Все еще не теряя надежды, Нане умоляюще взглянула на мужа. Мамедтаги потупил взор: он не осмеливался смотреть в глаза несчастной женщине.

А в это время Фатали мирно спал в своей постели. Сестра мальчика, дочь Мамедтаги и его старшей жены, с удивлением наблюдала за происходящим. Вдруг, словно решившись на что-то, она вбежала в дом и с ожесточением стала будить Фатали.

– Брат мой! Брат мой! Вставай! Вставай скорее!

Мальчик проснулся. Спокойно улыбалось его лицо. Он ничего не знал о грозящей беде.

– Вставай, брат мой, вставай! – твердила девушка. – Твоя мама уезжает. Ты больше никогда не увидишь ее.

Фатали встрепенулся. Встал босой, в одной сорочке, с плачем бросился во двор. Мать уже сидела на верблюде. Верблюд величаво поднимался.

– Мама! – в страхе и отчаянии крикнул мальчик.

Он подбежал к лохматому животному, поднял свои маленькие ручонки, но мать была недосягаема.

Нане потянулась к нему, но трудно ей было достать сына.

Все такой же печальный и нерешительный стоял Мамедтаги.

– Отдай мне сына! Жизнь на родине превратится для меня в ад. Пожалей сироту. Отдай мне сына. Всю жизнь я буду молить аллаха о твоем благополучии.

Мамедтаги колеблется, он не знает, как решить эту трудную задачу. На седых ресницах слезы. Но он должен принять решение.

– Хорошо, Нане-ханум, – говорит он медленно, раздумывая над каждым своим словом. – Пусть будет по-твоему. Возьми сына. Береги его.

И он поднял над головой мальчика, все еще плачущего и не верящего в свое счастье. Нане подхватила его, страстно прижала к груди, закрыла голову Фатали чадрой, словно боялась, что его опять отнимут у нее.

Мерно качаясь, двинулся в путь за караваном последний верблюд, уносящий счастливую мать и сына. Навьюченные животные шли, звеня своими маленькими колокольчиками. Над полями занималась утренняя заря. Вслед каравану печально смотрели Мамедтаги и маленькая девушка, сыгравшая такую большую роль в судьбе великого человека. Последний раз видел Фатали родного отца. Потеряв отца, он приобрел мать. И будущее.

3

Нане-ханум с сыном приехала в Карадаг к ахунду Алескеру. Вскоре они, едва Алескер закончил свои дела, переселились в Еленкут (Южный Азербайджан). Фатали вновь решили отдать в моллахане, но ничего путного из этого не вышло. Неприязнь мальчика к занятиям была настолько сильна, что всякий раз, когда его приводили в школу, он убегал. Фатали не хотел учиться. Возможно, его пугал арабский алфавит, казавшийся ему непроходимыми джунглями. Почти каждая буква алфавита имела два-три-четыре рисунка. Надо было помнить, что буква «с» только тогда превратится в «ш», когда над ней поставишь три точки, и что букву «в» можно читать и как «у», и как «и», и как «6», и как «о». Сколько Фатали ни учился, прочитать правильно незнакомые слова не мог.

Бежать, бежать без оглядки из моллахане! Лучше стать грузчиком, батраком, аробщиком, чем запоминать эти палочки, завитки и точки. Он упорно отказывался учиться. Ни уговоры магери, ни слова ахунда Алескера – ничто не могло повлиять на Фатали. Алескер решил сам заниматься с мальчиком. Он горячо полюбил его и отдавал ему все свободные часы, внушал уважение к книге. Начитанный и образованный ахунд, прекрасно знающий арабский и фарсидский языки, классическую поэзию Востока, терпеливо переносил все капризы мальчика, добиваясь своей цели. Наконец лед тронулся, и Фатали начал более внимательно относиться к своим занятиям, проявлял интерес к книгам, послушно следовал советам своего приемного отца. Они вместе стали читать коран, а затем перешли к стихам Саади, Хафиза [17]17
  [17] Хафиз Шамсаддин Мухаммед (1300–1389) – широко популярный на Востоке персидско-таджикский поэт.


[Закрыть], Физули [18]18
  [18] Физули Мухаммед (конец xv века – 1556 год) – выдающийся азербайджанский поэт.


[Закрыть]. Перед мальчиком открывался мир поэзии, полной глубокой житейской мудрости, страстного преклонения перед красотой и разумом человека, мир ярких и красочных метафор, чеканного и звучного ритма.

В 1825 году ахунд Алескер вместе с семьей покинул Южный Азербайджан и поселился в Гяндже.

Гянджа – один из старейших городов Азербайджана. В XII веке, во времена Низами, Гянджа была крупным культурным, политическим и экономическим центром. Город был расположен по обеим сторонам реки Гянджи-чая. Когда-то здесь проживало несколько сот тысяч жителей, но за последние века город постепенно стал терять свое прежнее значение и пришел в упадок. В декабре 1803 года Гянджу окружили войска князя Цицианова. Последнему владетелю города Джеват-хану, проводившему проиранскую политику, было предложено сдаться, но надменный феодал отверг предложение. Город был взят штурмом, и Джеват-хан со своим сыном погиб на стенах укрепления.

Еще свежи были воспоминания об этих событиях. В городе жило не более двадцати тысяч жителей. У центральной площади возвышались высокие минареты старинной мечети, построенной во времена Шах-Аббаса [19]19
  [19] Шах-Аббас (1587–1628) – иранский шах, один из самых деспотических представителей династии Сефевидов.


[Закрыть]. Высоко к небу тянулись гордые тенистые чинары, широким кольцом окружившие мечеть. Во дворе большой бассейн, по узким канавам, проведенным вокруг кирпичного здания мечети, бесшумно течет вода. Над массивными, широкими стенами, подобно гигантскому зонту, подымается великолепный купол, а над ним – бронзовый полумесяц. Просторный вход в – мечеть украшен многоцветными изразцами и керамикой, над которыми много и терпеливо трудились талантливые гянджинские мастера. А рядом с мусульманским храмом, дополняя ансамбль архитектурных сооружений, высоко-высоко стоят тонкие минареты. Три раза в день, в любую погоду, рабски исполняя традиционный обряд богослужения, по крутым и узеньким ступенькам минарета поднимается старый муэдзин [20]20
  [20] Муэдзин – служитель при мечети, призывающий мусульман к молитве.


[Закрыть], чтобы призвать мусульман к свершению обязательных молитв.

Три раза в день сюда стекаются сотни гянджинских жителей. Почтительно сгибаются они над прозрачной струей, совершают омовение рук и лица, приводят в порядок свой туалет, а затем медленными шагами, шепча арабские стихи из корана, направляются к порталу и, сняв башмаки, входят в мечеть.

Фатали каждый день приходил сюда и с любопытством наблюдал за богослужением.

Он был очень живым и шаловливым мальчиком. Не было конца его проказам. Впоследствии он много рассказывал о своих детских развлечениях.

Однажды Фатали играл на улице. В соседнем доме делали уксус из виноградных ягод и во дворе поставили несколько кувшинов, наполненных соком. Фатали увлекся игрой и не обращал внимания на эти кувшины. Отец, уходя из дому, решил сделать ему небольшое внушение: «Фатали, – сказал он, – ты очень беспокойный, будь осторожен, не кидай камни, ты можешь разбить кувшины соседей».

Алескер ушел, а мальчик задумался: «Неужели я могу разбить эти кувшины? Хватит ли сил? Дай-ка попробую». И он стал бросать камни. Бросил раз – не попал, бросил другой – не попал. Тогда начал швырять большие камни и до того увлекся, что разбил все кувшины. Когда Алескер вернулся домой, обломки кувшинов лежали на земле, а уксус весь разлился. Ахунд рассердился, но делать было нечего.

Были и другие «развлечения». Однажды мать послала Фатали за водой. Мальчик взял медный кувшин. Дойдя до оврага, он должен был спуститься к роднику. Но вдруг его осенила мысль: «Если я пойду вниз с пустым кувшином, надо мною будут смеяться. Не лучше ли скатить его вниз, а самому спуститься по тропинке без тяжести». Что задумал, то и сделал. Кувшин покатился по камням и весь помялся.

Фатали испугался. Вернуться с помятым кувшином домой он не хотел. Решил бежать в Нуху, но по дороге его встретил знакомый аробщик и заставил вернуться домой. Только к полуночи они подъехали к дому. Мать была в тревоге, провела беспокойный вечер, везде искала сына, но нигде его не нашла. Увидев пропавшего, она только заплакала, но наказывать Фатали не стала.

Шалил мальчик много, и унять его было почти невозможно. Но учиться он стал гораздо лучше. Быстро готовил уроки и даже нередко помогал своим товарищам.

В Гяндже Фатали продолжал свое духовное образование. В городе его знали как приемного сына ахунда Алескера. Его прозвали ахунд-оглы – сын ахунда. Отсюда и произошла впоследствии фамилия Фатали – Ахундов.

Время было очень тревожное. На Азербайджан надвигались новые грозные события. Наследник иранского престола Аббас-Мирза, подстрекаемый английскими агентами, упорно добивался пересмотра Гюлистанского договора [21]21
  [21] По Гюлистанскому мирному договору, подписанному в 1813 году, Иран признал присоединение к России ханств Северного Азербайджана (кроме Нахичеванского).


[Закрыть]. Он мечтал о победоносном завоевании Кавказа. Англичане подливали масло в огонь.

Благодаря России азербайджанский народ не только спас свою страну от хищнических устремлений феодалов Ирана и Турции, но и получил возможность развивать свои духовные силы, нашел путь к культуре и прогрессу. Однако природа русского царизма оставалась неизменной, и колониальный гнет тяжело ложился на плечи измученного народа. Даже в официальных документах нередко указывалось на жестокости и насилия колониальных властей. «Рассматривая управление мусульманскими провинциями, – читаем в одном из этих донесений в Петербург, – воображение содрогается от неистовства управляющих и страдания народа. Здесь уже совершенно попрано человечество, забыто всякое правосудие, закон служит только орудием к притеснению, а корысть и буйное самовластие руководствовали действиями окружных начальников, комендантов, приставов и прочих начальствующих лиц…»

В начале 1826 года в Иране стало известно о восстании декабристов. Иностранные агенты распускали слухи, что в России междоусобная война и что настал самый благоприятный момент для нападения на Азербайджан. Летом 1826 года иранские войска вторглись в пределы Закавказья и захватили ряд городов, в том числе и Гянджу.

Старинный город был опустошен. Напуганные зверствами иранцев гянджиниы укрылись в домах и подземельях. Среди виноградных садов на окраине города нашла убежище и семья ахунда Алескера.

Подросток ничего не понимал в происходящих вокруг событиях. Если прислушаться к лихорадочным проповедям духовенства, подкупленного иранцами, Аббас-Мирза нес с собой освобождение Гянджи от русских, но вместе с иранцами в город вступили насилие, разорение, голод и страх. Сам Фатали был вынужден оставить свои школьные занятия и теперь, лежа среди виноградных кустов, перелистывал страницы «Шахнамэ» Фирдоуси [22]22
  [22] Фирдоуси Абулькасим – великий перепдеко-тад-жикскиЯ поэт X века.


[Закрыть], с которой не хотел разлучаться и в эти тревожные дни.

Вскоре военный успех стал изменять иранцам. 3 сентября у реки Шамхор, недалеко от Гянджи, произошло кровопролитное сражение между русскими и иранцами. Десятитысячный корпус Амир-хана не выдержал огня спустившихся с Дзегамских гор русских солдат. Шамхорское сражение было проиграно. Иранцы бежали. В Гянджу вновь вступили русские войска. 10 сентября с нижегородским драгунским полком в Гянджу прибыл генерал Паскевич. Вместе с ним пришла азербайджанская конная милиция, принимавшая участие в разгроме иранских войск на реке Шамхор. Весь город вышел навстречу русским.

Но Гяндже предстояло выдержать большое испытание. Враг делал отчаянные попытки дать реванш за поражение под Шамхором. Иранская конница часто приближалась к городу и тревожила окрестные посты. 13 сентября 1826 года под Гянджой произошло генеральное сражение. Иранские батальоны были опрокинуты русскими войсками. Аббас-Мирза позорно бежал. Так закончилась Вторая русско-иранская война. Древний город был полностью разорен и разграблен. Потерял все свое имущество и ахунд Алескер.

Оставаться в Гяндже без средств, без имущества не имело смысла, и ахунд вместе с семьей перебирается снова в Нуху.

Здесь окончательно было решено, что Фатали, завершив учебу, станет моллой. Под руководством ахунда он продолжал свое образование. Усердно занимался изучением классических восточных языков, брал уроки логики, правоведения, метафизики и т. п. Несмотря на многие препятствия, Фатали добился больших успехов в изучении наук. Все пророчествовали ему блестящую будущность – подобно своему приемному отцу, он должен был стать моллой, а затем и ахундом. Фатали, по-видимому, искренне верил, что будет духовным лицом.

Каждый правоверный человек мечтает хоть раз в жизни посетить святые места, поклониться мощам пророка и имамов. И в жизни ахунда Алескера наступил тот момент, когда он решил осуществить свою давнишнюю мечту поехать в Мекку.

Это было в 1832 году. Не желая прерывать учебу Фатали, ахунд Алескер перед своим отъездом отправил его в Гянджу и оставил у известного моллы Гусейна, который должен был обучать юношу правоведению. Здесь, в Гяндже, и встретился Фатали с поэтом Мирзой Шафи, оказавшим значительное влияние на юношу, изменившим дальнейшую его жизнь.

Бывают встречи, которые могут обдать человека холодом черной скорби. Но есть встречи, которые согревают его, приносят благо, радость, счастье. Мирза Шафи озарил Ахундова мягким солнечным светом, которому никогда не суждено было угаснуть.