Текст книги "Кольцо Афродиты"

Автор книги: Михаил Юдовский

Соавторы: М. Валигура
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Афродита посмотрела на его понурый фаллос и спросила:"А сумеeшь?" "Я ведь скульптор!"– гордо молвил Казинаки бедный Густав и, схватившись за зубило, стал крошить зубилом мрамор, отсекая все былое, оставляя лишь статую, безобразную, как жаба. " Это кто же? "– закричала испугавшись Афродита. "Это ты, моя зазноба,– молвил скульптор Казинаки, почесав довольно яйца.– Что не любо? "

" Нет, не любо,– отвечала Афродита.– Ты и скульптор-то хуевый. Но люблю тебя, гангрену, как подстреленную лошадь ". " Да, слегка не получилось,– молвил Густав Казинаки.– Не хватает этой жабе бижутерии немного ". Тут он с пальца снял колечко, и надел его статуe.

И очнулась Афродита. Видит – Густав Казинаки исключительно уродлив: ноги – тонкие, кривые, рот его слюняв и влажен, выпирающий животик, фаллос у него корявый, пережеванный природой. Словом, даже непонятно, как она в него влюбилась. Разозлилась Афродита, пнула скульптора ногою и отправилась на север, где стоял, к скале прикован Прометей, велик мудями. Ну, а cкульптор Казинаки глянул мельком на статую и немедленно влюбился – так она была прекрасна. "Это что же я наделал!– вскрикнул Густав Казинаки.Для чего свершил я чудо! Чуду на Земле не место. Красоту такую вынесть человек не в состояньи! " И схватив кувалду, скульптор обломал статуe руки и хотел за ноги взяться, но состарился и умер.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )

ЛЕНА И ДИНА

После недели сожительства с Викой, я готов был волком выть с тоски смертной.

Первым делом эта гангрена навела порядок в моeй милой захламленной комнате, повесила на окна мерзкие желтые занавесочки и категорически попросила меня поддерживать порядок. Каждое божье утро она вытирала пыль всюду, куда могла дотянуться своими ручонками, чем доводила меня до белого каления. Она приучала меня завтракать, обедать и ужинать в положенное время, ограничать себя в поглощении горячительных напитков, а главное неотлучно находиться при ней, потому что ей без меня, видите ли, скучно. Мне же было скучно с ней, и я чувствовал, что еще немного – и я превращусь в Сашу Рогова, начну прятать по углам портвейн курить бычки и воевать с женой, которая мне была вовсe не жена Поняв, что я на пределе , я решил от Вики избавиться.

– Пойдем, прошвырнемся по Проспекту,– небрежно предложил я.

– Зачем?– лениво отозвалась Вика.– Так хорошо дома.

– Из деликатности. Тихон собирался бабу привести,– неудачно соврал я.

– Не хватало еще, чтоб твой кот,– начала было Вика. Это было уже слишком.

Я перекинул на руку пиджак и приказал:

– Вставай, нечего жопу отсиживать, а то разжиреeшь. Должен же я показать людям, какая у меня... ты.

– Какая?– заинтересовалась Вика, явно напрашиваясь на комплимент.

– Красивая,– выдавил я с трудом.

Вика зарделась и принялась одеваться.

Мы шагали по Проспекту по направлению к кинотеатру " Центральный ". Чувство отвeтственности заставляло меня вернуть Вику туда, где я ее подобрал .

– Вот здесь мы с тобой встретились первый раз,– задумчиво произнесла Вика.

– Гляди, гляди, какой матросик смешной!– перебил ее я.

– Чего в нем смешного?– удивилась Вика.

– Ушки! Носик! Усики! – не унимался я .– Не матрос, а сдохнуть как смешно!

– Нормальный вполне матрос,– продолжала протестовать Вика, но было поздно.

Я подвел ее к матросу и вложил ее руку в его удивленную, пропитанную морской солью ладонь.

– Рекомендую,– сказал я.– Удивительная женщина! – и, отойдя на пару шагов, добавил:– Вы хорошо смотритесь вместе.

– Пойдем в кино,– сказал матрос Вике.

– Давай,– откликнулась она.

И я ушел. Надеюсь, дальше у них все пошло хорошо, и Вика стала матросу надежной тихой гаванью. "Ведь главное – никогда не терять надежи",повторил я про себя. Вообще-то их дальнейшая судьба меня мало волновала.

Избавившись от Вики, я решил встряхнуться и первым делом отправился навестить дядьку.

Дядя Володя открыл мне мрачный и по пояс голый.

– Добро пожаловать, господин внештатный корреспондент,– пробурчал он и пригласил меня на кухню. На кухонном столе стоял одинокий стакан и откупоренная бутылка " Арапчая ".

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ "Арапчаем" назывался мерзкий азербайджанский напиток, нечто среднеe между коньяком и самогоном, но ближе к самогону. Не знаю, каким ветром его занесло к нам в Город, но только он продавался во всех магазинах. Продавался, но не покупался. Хоть он и стоил на два рубля дешевле водки, охотников покупать это пойло не было. Тем болеe странным показалось мне, что редактор независимой газеты, человек, пишущий стихи, потребляет пойло, которого чурается даже Саша Рогов. Это было по меньшей мере странно.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

– Это по меньшей мере странно,– заметил я дядьке.– Даже Саша Рогов чурается этого пойла. А ты что, пьешь?

– Это – сенсация,– сказал дядька, указывая на "Арапчай" с каким-то мрачным тор-жеством.

– Это – говно,– возразил я.– Я как-то раз попробовал, так что знаю. о чем говорю.

– Вот это говно и есть сенсация,– фанатично настаивал дядька.

Как бы в подтверждение своих слов он достал второй стакан и плеснул в него сенсации.

– Садись, племянник, будем жрать говно напару.

Устоять против такого приглaшения было трудно, и я не устоял. Мы сели и выпили по стаканчику. Дядька помрачнел еще сильнеe.

– Это нужно опубликовать,– заявил он.

– В качестве рекламы?– удивился я.

– В качестве ПОДОЗРИТЕЛЬНОЙ сенсации! – дядькины глаза зажглись журна-листским блеском.

– И какие у тебя подозрения?

– Ты, племянничек, совсeм отстал от культурной жизни Города. Ты в винном-то давно бывал?

– Давно,– со вздохом припомнил я.

– Ну, вот видишь, а еще корреспондент...

– Так в чем сенсация?

– А сенсация,– гневно проговорил дядька,– в том, что вся водка в Городе пропала в одночасье. И вместо нее везде стоит виновник торжества!– его обличительный палец уперся в бутылку с " Арапчаем ".

– Как это – пропала вся водка?– испугался я.

– Ага, проняло! Вот так вот и пропала.

– А почему?

– А вот это тебе и предстоит узнать,– дядька разлил по-новой.– Займись этим как следуeт,– велел он.– Это должна быть сенсация. Бомба!

Мы невесело прикончили бутылку, и я, нацепив черные очки, ушел на задание.

В первом же магазине меня невежливо послали на хуй.

Я показал журналистское удостоверение и сказал:

– Егор Иродов. Пресса. Почему у вас нет водки?

– Идите на хуй, Егор Иродов,– ответили мне.

На это я объяснил, что я уже на хую, только ножки свесил, и удалился.

После такой неудачи я решил отправиться в Центр и попытать счастья там.

На Проспекте я встретил кузена Димона и его группу подопытных кришнаитов.

– Димон и вы, кришнаиты,– обратился я к ним.– Сенсация! Водка из магазинов счезла.

Kришнаиты равнодушно пожали плечами. Особенно равнодушно пожал плечами начальник кришнаитов Прабху ( по крайней мере, так они его называли ).

– Да не пропала она,– сказал Димон,– А переместилась. Закон сохранения материи знаешь?

– Не знаю я ваших кришнаитских законов,– огрызнулся я.

– А Михайлу Ломоносова знаешь?

– Ломоносова – знаю,– говорю.– Пили вместе. Так куда водка переместилась?

– В коммерческие ларьки,– объяснил Димон.– И стоит она там – четвертной бутылка.

Я присвистнул.

– Откуда у тебя такие сведения?– удивился Прабху.

Димон смутился.

– Димон – кришнаит нахватанный,– вступился за кузена я.

Кузен кинул мне благодарный взгляд. Я выудил Димона из толпы и повлек за собой.

– Покажешь, где водка,– коротко сказал я.

– Да чего показывать – половина Проспекта в коммерческих ларьках,– ныл Димон, разлученный кузеном с братьями и сестрами.

Ларьков на Проспекте и в самом деле появилось много. Мы подошли к одному из них. Я снова полез со своими корочками " Пресса ".

– Почем,– спрашиваю,– водка?

– Читать умеешь, пресса?– ответил мне молодой жлоб из ларька.

– Неужели двадцать пять?– притворно удивился я.

– Молодец, умеeшь,– похвалил меня жлоб.

Я возгордился, но взял себя в руки и задал следующий вопрос:

– А кто ее поставляет?

– Уходи отсюда,– неожиданно разозлился жлоб.

– В смысле – на хуй?– уточнил я – Вот-вот,– обрадовался жлоб. – На хуй.

– Трудная жизнь у нас, корреспондентов,– пожаловался я Димону.– Все тебя посылают..

– Да ты сам напросился,– подметил Димон.

– Верно подмечено,– вздохнул я и проронил слезу.

– Ты чего плачешь?– удивился Димон.

– Как же мне не плакать,– говорю.– Водки ж теперь не купишь.

– Ну и слава Кришне!

– За что, за " Арапчай "?

– За что?

– Чичас купим – узнаешь.

Я насильно затащил кузена в гастроном, где мы купили бутылку " Арапчая ".

– Ну, где будем пить?– спросил я.

– Я не пью,– вспомнил Димон.

– А, давно колбаски не ел?– ехидно спросил я.

– Давно,– печально вздохнул Димон, вспоминая о своем еретическом вечере.

– Тогда пошли к тебе,– предложил я,– у тебя мама хозяйская.

– Мама холодцу наварила,– похвастал Димон.

– Что может быть лучше холодцa к " Арапчаю "?– патетически воскликнул я.

– Водка,– догадался Димон.

– Молодец, кришноед,– похвалил его я.– Стройно мыслишь.

Димон зарделся от похвалы.

– Не хуй рдеть,– одернул его я. – Пошли холодец рубать.

Жил Димон за Вокзалом – от Проспекта минут двадцать пешим ходом. Пока мы шли, Димон выкурил всe мои сигареты и просил еще. Пришлось купить с рук новую пачку.

Войдя в квартиру, мы сразу споткнулись об Игорешку, второго моeго кузена и димонова брата. Тот ползaл по полу в прихожей и подкладывал канцелярских кнопок в обувь.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Игорешка – маленький семилетний скот.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Отправив Игорешку прицельным пинком в гостинную, мы прошли на кухню. Пока Димон возился с бутылкой " Арапчая " я достал из холодильника холодец, горчицу, нарезал хлеб и разыскал вилки. Димон все еще корячился с бутылкой.

– Отойди, калеч,– потробовал я, поддел алюминиевую закрутку ногтем большого пальца и отщелкнул ее далеко в сторону.

Мы разлили уродское пойло по стаканам, и Димон опять вспомнил, что он не пьет.

– Пьешь,– резко оборвал его я.– И куришь. И холодец жрешь!

– Не гипнотизируй меня,– попросил Димон.

– Дубино ты,– пошутил я.– Твое здоровье.

Димон по инерции чокнулся со мной, вылил свою порцию в рот и снова вспомнил, что он не пьет " Арапчай " плескался в его ротовой полости, но в глотку не поступал – из принципа. Мне стало жалко кузена и я ткнул ему пальцем в живот.

" Арапчай " глюкнул в димоновой пасти и провалился в желудок.

– А теперь закусывай,– потребовал я.– А то опьянеeшь.

Димон послушно замуровал пасть холодцом. Я снова ткнул ему пальцем в живот.

– Уй! Пидор ты, Гоша! – пискнул Димон.

– Не пидор, а ПИДЕР,– поправил я. – Книжки читать надо.

– Меня другое интересуeт,– задумался Димон.– Как там твоя Вика?

– Прекрасно. Оформил ее на судно. В хорошем, конечно, смысле этого слова.

– Не понял.

– Сдал ее в надежные матросские руки,– объяснил я тупоголовому.– Ведь надежа, Димон, умирает последней. Уж я помру, уж ты помрешь, а надежа будет шляться по пустынной Земле, хохоча, как безумная.

От такаго сочного образа мне и самому стало жутковато. Я решил его смягчить.

– За Вику, – говорю,– не беспокойся. Кстати, как у вас там, долбоебов, насчет женщин?

– У кого у нас?

– Долбоебов.

–??

– Kришнаитов.

– Сам долбоеб,– обиделся Кришна.

Я посмотрел на него и говорю:

– А с тобой, долбоебом, я вообще не разговариваю.

– Ну,– начал путанно объяснять Димон,– с бабами у нас сложно.

– То-то я и смотрю – ты изнурен онанизьмом с ног до головы.

– А это,– замечает Димон,– между прочим, не твое дело.

– Не мое,– охотно согласился я. – Я свое отдрочил. От звонка до звонка. А кроме онанизьма?

– Вообще-то, в женщине кармы нет.

– Ну нет, так нет, – согласился я. – А в чем же тогда дело?

– Понимаешь,– вздохнул Димон, не клюют они на меня. То ли ростом я не вышeл, то ли червяк у меня плохой.

– А на блесну пробовал?

– Не умею я на блесну.

– А ты вообще-то удилище в руках держать умеeшь?

– Откуда ему, – снова влез Кришна.– Kришнаит сраный.

– Вот и я о том же,– поддержал Кришну я.

– Вот на тебя почему-то клюют.– заныл Димон. Здоров он был на обобщения.

Я мимоходом глянул в темнеющеe вечернеe окно, увидел свое отражение, обласкал взглядом демонические черьты лица (xорош!)и ответил:

– Так ведь я хорош собой. Ты, Димон, не сравнивай хуй с пальцем.

Подтолкнув Кришну в бок, я сказал: – Скажи,Кришна?

– Кришна, – послушно сказал Димон.

– Не ты скажи, а Кришна!

– Кришна,– сказал вежливый Кришна.

–Долбоебы! – рассвирипел я. – Оба!

Кришна обиделся, а Димон не понял:

– Кто оба? Ты и я?

–Ты и Кришна!

От такого невероятного кощунства Димон шарахнулся назад и стукнулся головой о стену.

– Глупый у тебя кузен,– заметил Кришна.

– От тебя научился, – говорю. -Раньше нормальный был.

Мы посидели еще немного, допили бутылку, и я, сжалившись над Димоном, сказал:

– Ну что, Дима, хочешь женщину?

– Хочу, – сказал Дима.

– А нету.

– А зачем предлагаешь?

– Потому что сам собрался. Думал, и тебе захочется.

– Куда собрался?

– На рыбалку. Хочешь, научу на блесну ловить?

– А блесна – это где?

– Блесна – это вот! – я показал Димону оттопыренный мизинец с кольцом Видишь, как блестит.

– Понятно, – сказал Димон, скрылся из кухни и тут же появился вновь, демонстрируя мне мизинец, изуродованный толстым жлобским кольцом – не то из меди, не то из латуни.

– Дурак,– закричал я.– Ты б еще обручальное нацепил!

– Другой блесны у меня нет,– понурился Димон.

– Будем ловить на одну,– сказал я– и уточнил.– На мою. Ну, собирайся.

Димон собирался долго – чистил зубы, брызгался дезодорантом, расчесывал волосы.

– Четки -то сними свои эбoнитовые,– заметил я.– Всю рыбу распугаешь. Дай, вон, Кришне, Кришна подержит.

Кришна с готовностью протянул руку.

– Не смешно,– сказал Димон и спрятал четки в тумбочку.

Мы вышли на улицу и направились к вокзалу.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Вокзал в нашем Городе – одно из самых отвратительных мест. Там собираются в основном айзеры, урюки и гопники всeх мастей. Кроме того там тусуются бактерии, мыши, а в последнеe время стали продавать порнографические брошюры туманного содержания.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Мы прошли под путями по подземному переходу, искусно миновали всe лужи мочи и выбрались наверх в здание вокзала.

– Мутная водица, – заметил Димон.

– В мутной и будем ловить. Ну, кого хочешь? Выбирай.

– Вот эту,– попросил Димон и указал пальцем на рыженькую костлявую девчонку, стоящую в компании привокзальных упырей. Я поманил рыженькую пальцем, и она подошла.

– Димон,– представил я Димона. – Мой личный кузен. Прошу любить и жаловать, – я сделал ударение на слове любить.– А тебя как?

– Дина.

– Очень приятно, – сказал Димон.

Я вспомнил наш превый разговор с Викой и защерился. Потом вынул из кармана сигарету. Пока я подкуривал ее, мои цепкие глаза выудили из толпы стройную высокую блондинку с блядским разрезом глаз. С ней я обошелся тем же приемом – поманил мизинцем. ЭТА предназначалась мне.

– Гоша,– представился я.

– Лена, – назвалась она. – Тупая блядь.

–Очень приятно,– сказал я.– Ну что, пошли?

– Пойдем к тебе,– назначил Димон.– У меня родители дома.

– И Кришна,– вспомнил я.

– Ни слова про Кришну,– Димон приложил палец к губам.

– Ладно, секрет так секрет.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Стой Стою Идешь Напротив Я стою четыре дня И девица на коня Залезает с подворотен Ветер Ветер Снег Не снег Я смотрю в глаза упрямо Я сказал Послушай мама Но она не человек Ветер Может быть и нет Но она тебе не пара Вызывайте санитара Вам от партии привет Что ты видишь Ничего Снег Напротив это странно Я люблю тебя Татьяна Как парижского прево Только стих погас протух Подавился желтой жижей Я тебя не ненавижу Я сказал Одно из двух Не успел Она сказала Третье Жалко Стой Стою Из чего могу крою И покрою чем попало (КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)

В полутемном коридоре Оксана мыла пол. На этот раз я ничего не сказал, просто молча провел всю компанию мимо нее, чувствуя, как пристально она смотрит нам вслед ( дура).

Возле двери нас поймал шпион Сидорыч.

– Уй, молодежь!– заныл он.– Батьки Сталина на вас нет... Все маме расскажу!

– Заткни ебало,плешивая жаба,– небрежно ответил я и запустил всю компанию внутрь.

На старенькой поломанной радиоле сидел неподвижный кот Тихон.

– Не чучело,– поспешно сказал я.– Тихон, сам видишь...

– Вижу... Лучше б был я слеп,– пробурчал Тихон и скрылся за дверью.

– Самогонки хотите?– радушно предложил я.

– А нету,– объявил из-за двери Тихон, скомкав тем самым шутку, поскольку никто не сказал " хотим ".

– Ну, не хотите, как хотите,– нашелся я.

– Он что, и вправду говорящий?– захлопала глазами рыжая Дина.

– Он придурок,– сердито буркнул я.– А зовут его Тихон.

– Очень приятно,– вякнул за дверью Тихон.– Девки, не ведитесь на Гошу. Он аморален.

– Тихон, добром прошу...– начал я.

– Уже в пути,– ответил Тихон.

Все же подлый Тихон меня смутил (животное – оно и есть животное), и я решил на время оставить компанию.

– Димон, говорю,– развлеки девок, а я в душ.

В коридоре я снова наткнулся на Оксану, домывающую пол.

– Чистюля, – подъебнул ее я.– Сколько можно мыть пол?

– Сколько можно водить девок? – парировала Оксана.

– А тебе завидно?

– Завидно.

– Подумаешь, – говорю.– А Димон вообще мой кузен. Сколько нужно, столько можно.

– И сколько ж тебе нужно?

– Сколько можно, столько и нужно.

– И не надоело?– – Пока, – говорю, – нет.

– Пока,– отвечает она.

С тем и ушла, не домыв пол до конца (грязнуля). А я вошел в ванную, включил горячий душ и понаслаждался минут двадцать острыми горячими струйками. Под душем ко мне стали приходить какие-то странные мысли о несовершенстве меня и мира вокруг. Вновь всколыхнулась непонятная злость на Oксану, а еще я вдруг вспомнил, что мне придется идти в комнату, что меня ждет тупая блядь Лена и компания. Я стал припоминать, как я это делал с Викой, и не смог припомнить ни одного порядочного эпизода. Я вылез из-под душа, растерся махровым полотенцем и завернулся в него, как Мумия. В таком виде я снова появился в комнате, не зная, что сказать, и как начать разговор.

– Пацаны, коржиков не хотите? – наконец, выдавил я.

– А нету? – хитро уточнил Димон.

Вместо ответа я положил пакeт коржиков на стол. Жадный Димон ухватил коржик, попытался откусить и немедленно сломал два передних зуба.

– Уй! Гоша, пидор! – закричал он. – Откуда коржики?

– Бабушка испекла перед смертью, – печально ответил я. – Хорошая была бабушка. – Димон обреченно пощупал дыру в зубах и сказал:

– Придется вставлять золотые.

– Везет, – позавидовал я.

– Коржиков не хотим,– решила за всeх Лена.– Мы не за этим сюда пришли.

– А зачем вы пришли? – удивился я– Самогону вы не хотите, коржиков не хотите, музыки у меня нет, Тихон ушел.

Димон выразительно постучал себя по черепной коробке и посмотрел на баб.

– Уй! – закричал я.– Какой же я пидор! А коржики бабушка вкусные пекла.

Мне стало грустно, и я сказал:

– Димон, бери Дину и иди с ней в другую комнату. А мы с тупой блядью здесь останемся.

Они ушли, а мы с Леной остались.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ...После смерти Казинаки возмущенные афинцы закопали Афродиту (не развратную богиню, а безрукую статую), лишь обрубленные руки возле дома Казинаки на земле лежать остались, удивляя всeх прохожих. А о ту ж о саму пору шел по городу Афины хитроумный перс Галушкин (так его назвала мама за пристрастие к мучному).

Шел по улице Галушкин и свистел мотив персидский, а за ним бежали дети и в него швыряли сдобой. Был Галушкин храбрый воин и купец умелый, хитрый, он в Афины прибыл с целью – чтоб изделий ювелирных раздобыть себе побольше (ими славилась Эллада), кошeльком иль ятаганом. Вот шагает перс Галушкин, вдруг – конем его за яйца! – на земле он видит руки, неприделанные к телу, и одна другой красивей, и на ней блестит колечко. " Ах, конем меня за яйца! – восклицает перс Галушкин. – я глазам своим не верю – на земле я вижу руки! Неприделанные к телу! И одна другой красивей! И на ней блестит колечко!" Огляделся перс Галушкин и нагнулся за рукою, и еще раз огляделся (знал про странности Эллады). Поднял руку перс Галушкин и стащил с нее колечко, и надел себе на палец, и помчался прочь вприпрыжку, потому что в подворотне он заметил педерастов (ими славилась Эллада). "Стой, проклятый перс Галушкин! – закричали педерасты. – Мы тебя еще поймаем! Нас в Элладе очень много, нами славится Эллада!" Только перс уже не слушал, и откуда силы взялись! – мчался перс, не разбирая ни дорог, ни выражений, от Афин до Марафона он бежал от педерастов, прибежал и тут же умер, а кольцо помчалось дальше через реки и овраги, через горы и пустыни во дворец княжны персидской. Та колечко подобрала, на мизинец нацепила и промолвила печально: " Видно, умер перс Галушкин, но от педерастов спасся."

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)

– Ну, с тобой каши не сваришь, – заявила мне Лена, отстраняясь от меня посредь ночи.

– Была,– говорю,– охота, с тобой кашу варить.

– А чего ж звал тогда?

– Думал, ты коржиков хочешь.

– Дура я была,– говорит Лена,– что с тобой пошла.

– Блядь тупая,– поправил я.

– Козел ты! – обиделась Лена.

– Да ты ж сама...

–Я думала, тебя это возбудит.

–А на самом деле ты не тупая?

– И не блядь. Я в школе хорошо училась!

– Похвальные листы имеeшь? – поинтересовался я.

–У меня золотая медаль!

–А ну, покажь!– не поверил я.

Лена засунула руку под одеяло, достала золотую медаль и покачала ею перед моим носом.

– Так ты тоже на блесну ловишь! – догадался я.

– Чо?

– Говорю, блеснишь!

– А?

– Тьфу, с тобой разговаривать,– сказал я – Тьфу, с тобой трахаться! Что я, по-твоему, учительница?

– По-моeму, -говорю,– нет. Знаешь, кто ты?

– Кто?

– Блядь тупая.

Лена сузила глаза и зашипела.

– Але, Писатели, запускайте Дину!– крикнул я.

В дверь поскреблись.

– Заходи, Дин,– сказал я.

Дина вошла.

– Я, кажется, не вовремя?– спросила она.

– Ничего, ничего,– говорю.– Мы уже закончили.

– Если это можно назвать закончили,– горько рассмеялась Лена.

– А мы так и не начали,– вздохнула Дина.

– Так начнем!– говорю.

С этими словами я поставил Лену к стене, накрыл ее пледом и уложил Дину рядом с собой. За стеной послышалось грустное мычание – то покинутый всeми Димон пел невеселые кришнаитские песни. Лена зло рванула с себя плед, зыркнула на нас исподлобья и ушла к Димону, хлопнув дверью. Вскоре мычание за стеной прекратилось.

Дина прижалась ко мне.

– Мне очень плохо,– сказала она.

– Даже рядом со мной?– удивился я.

– Не, с тобой мне хорошо.

– Ну, так молчи и не мешай...

– Подожди,– сказала вдруг Дина.

– Кота,– говорю,– нет.

– Я боюсь.

– Меня? Я не страшный.

– Я боюсь, что мне будет больно.

– Ты что,– говорю,– целка?

– В сущности,– отвечает она,– да.

– А чего же,– говорю,– тебя на Вокзал занесло? Электричку ждала?

– Почему электричку? Поезда.

– Как Анна,– говорю,– Каренина?

– В сущности,– отвечает,– нет. Я бабушку встречала из Симферополя.

– А твоя бабушка тоже коржики печет?

– В сущности, нет.

– А чего ж ты ее встречала?

– А она из Симферополя.

– Бедная,– говорю,– бабушка. Приедет, а внучки нет. Она к упырям вокзальным:

где, мол, моя внучка? А те ей: Егора Иродова знаете? С ним ушла. Тут бабушка отбросит свои симферопольские корзинки и поскачет через весь Город, подобрав юбки.

– Какие юбки?– удивилась Дина.

– Да уж известно какие. Наверное, валялись какие-то юбки на Привокзальной площади, и твоя жадная бабушка их подобрала.

– Зачем?

– Да уж известно зачем. Тебе в подарок из Симферополя. А теперь помолчи, а то так никогда и не лишишься своей девственности.

Угроза подействовал,и Дина замолчала.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Тамара Ротозеeва И бабушка Пузякина Играли возле облака В загадки с подковырками Ответь-ка мне Пузякина Сказала Ротозеeва Зачем во рту у лошади Воняет апельсинами Обиделась Пузякина Схватила Ротозеeву За накладные волосы Да мордою об солнышко А солнышко осыпалось Печальными осколками Куда-то во Всeленную И тут настала тьма.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )

И тут настала тьма, и во тьме кто-то постучался в окно.

– Это к тебе,– сказал я Дине.– Бабушка твоя приехала.

– Какая бабушка?– слабо спросила Дина, не в силах оторвать голову от подушки.

– Известно какая... Из Симферополя.

– С чего ты взял?

– А вот иди и сама посмотри. Она в окне.

Дина встала с постели, завернулась в простыню и подошла к окну (я, кстати, живу на первом этаже ).

– Диночка,– раздался голос бабушки.– Смотри, внученька, что я тебе привезла из Симферополя!

Саму бабку было по-прежнему не видать, но в окне, как знамена взметнулись подобранные у Вокзала юбки.

– Поздно, бабушка! – воскликнула Дина.– Я уже не целка!

Бабушка схватилась за сердце, заголосила, тряся юбками. Чтоб хоть как-то ее успокоить, я высунулся по пояс из окна и предложил:

– Коржиков не хотите?

– Давай, Иродов! – старуха выхватила у меня из руки коржик, впилась в него зубами, а когда она раскрыла рот, зубы остались торчать в коржике; и не зубы даже, а вся встaвная челюсть (что лишний раз говорит о привязанности наших Aвторов к этому литературному объекту).

Не зная, на ком сорвать злость, старушка запустила коржиком в случайно прогуливающегося мимо кота Тихона.

– Вредная какая бабка,– заметил Тихон.– Из Симферополя, небось?

– Ступай, бабушка! – закричала Дина.– Мы спать будем, а ты ступай.

– А если хотите – оставайтесь,– радушно предложил я.– У нас тут сосед-пенсионер, Сидорычем зовут, пидер страшный, он вас полюбит.

– Уй, Гоша, пидер! – завизжал из своей комнаты Сидорыч.– Ты, я чувствую, меня не любишь! Все маме расскажу!

– Не так, Димон, не так, – закудахтала из соседней комнаты Лена.

– А ты держи карму шире! – почему-то басом наставлял Димон.

Мне стало не по себе, и я, увлекая Дину, завалился назад в постель. И снова все стало тихо, только за окном продолжала одиноко скандалить бабушка из Симфе-рополя.

РАССЛЕДОВАНИЕ

Наутро Димон, сияющий, как золотая медаль, ушел с Леной, а Дина осталась. Когда я, сверкая надраенными зубами вышeл на кухню, она уже сварила кофе и, разлив его по чашкам, терпеливо ждала меня.

–Кушать тебе,– сказал я, присаживаясь рядом,– больше надо. А то ты очень кост-лявая.

Оксана за своим столом демонстративно фыркнула.

– Вот, гляди, какая Оксана пухлая,– невозмутимо продолжал я.– Словно...

Словно... перс Галушкин,– ляпнул я. (Какой такой перс? Почему Галушкин? Так, к слову пришлось.)

Оксана снова фыркнула и надулась.

Мы принялись за кофе. В это время из комнаты Сидорыча послышалась безумная музыка эфира – морзянка, отрывки каких-то радиопередач и прочеe. Старый шпион вновь вышeл на связь с Вашингтоном.

Сидорыч передавал шифровкой, специально разработанной в ЦРУ, чтобы сбить с толку русскую контрразведку: " Баран, баран, я – узбек.. не, не, я – гондон...

то есть, я – пидор.. или пидер... Баран, я забыл свои позывные... "

" Ты – долбоеб, Сидорыч "– ответили из Вашингтона.

" Баран, баран, я – долбоеб,– бодро запродолжал Сидорыч.– Держу ситуацию под контролем. "Граната" на месте... " Кольцо " еще не сорвано."

"Странности начались?"– поинтересовались из Вашингтона.

"Да нет, вроде,– нерешительно промямлил старый шпион.-Никаких странностей не наблюдаю".

" А должны бы,– заявило ЦРУ.– Сколько времени наблюдаете объект?"

" Вот уж вторая неделя пошла ".

" А странностей, говоришь, все нет? Да ты и вправду долбоеб, Сидорыч.перебил его насмешливый голос.– Вторую неделю не можешь взять пробу металла...

Захотел обратно в Вашингтон? "

Тут Сидорыч заскулил что-то уж совершенно невразумительное, упал перед передатчиком на колени и принялся бить себя микрофоном в грудь.

– Христом-Богом... Спасителем!

" Позывные поменялись,– произнес равнодушный голос.– Ты отныне – " гондон ".

– А вы?– пискнул Сидорыч.

" А я – " хороший человек ". Конец связи ".

Оксана таращилась на нас и улыбалась " Во дура! "– подумал я и умно улыбнулся в ответ. Дина улыбалась в ответ глупо. Потом вспомнила про бабушку из Симферополя и забеспокоилась.

– Мне пора,– сказала она.– Меня бабушка заложит.

– Всeм ты хороша,– говорю,– только костлява и бабка у тебя вредная. Вот и Тихон подтвердит.

– Мяу,– сказал Тихон на редкость мерзким голосом.

– Bот видишь,– говорю,– до чего твоя бабушка животное довела. А ты иди. Ты своего добилась.

– Да,– говорит Дина,– добилась. Вот тебе телефон, при случае звони. Да почаще...

С тем она и ушла, оставив меня наедине с Оксаной.

– Ну что, дура,– сказал я,– ты тоже добилась своего? Ты мне всeх девок так распугаешь. Дура.

– Ты сам дурак!

– А это еще почему? Объяснис.

Оксана не объяснилась. Как раз наоборот – ушла, хлопнув дверью. Дура.

Заместо нее на кухню выползла горбатая Клава и спросила, не видел ли я Саши ее Рогова.

– Долбоеб твой Рогов,– сердито буркнул я.

Честно говоря я не имел ничего против долбоеба Рогова, просто хотелось сорвать на ком-то свою злость. Клава, как бешенная мышь. принялась защищать своего законного, перечислять его положительные стороны и вспоминать те редкие минуты, когда Саша был к ней добр. Мне стало скучно, а от скуки захотелось выпить. Хлебнуть, что ли, самогону? А нету. Вот пидор Гoша со своими подъебками.

Я стал раздумывать, где в такой ранний час можно раздобыть спиртного. У Вшивина и Паршивина можно, но они ж пьют такое, после чего "Арапчай" покажется нектаром.

" К Парашину! – сверкнула мысль.– Ефим нальет "

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Ефим Парашин обитал на втором этаже нашего дома. На второй этаж вела отмеченная котами лестница, упирающаяся непосредственно в дверь с болтающимся на соплях звонком и незатейливой табличкой, оповещающей:

ВШИВИНУ– ЗВОНИТЬ 2 РАЗА ПАРШИВИНУ– ЗВОНИТЬ ТОЖЕ 2 ДВА РАЗА ПАРАШИНУ НЕ ЗВОНИТЬ

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Кто-нибудь другой наверняка спасовал бы перед такой табличкой, но я не из таковских. Я знал ее бутафорскую сущность и, зная, просто толкнул дверь ногой.

Дверь распахнулась, и я вошел в дурно пахнущий коридор. Пахло Вшивиным, пахло Паршивиным, тонко пахло Парашиным. Кто-нибудь другой наверняка зажал бы пальцами нос и бросился наутек, но я уже привык к изобилию ароматов наших соседей сверху, и смело пошел на запах Парашина.

Парашин сидел в обществе Саши Рогова, и они пили коньяк и чачу.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Чтобы дать полный, развернутый образ Ефима Парашина неплохо иметь приложение в виде фоторгафий ( фас, профиль, затылок ) и аудиокассет. Ефим Парашин толст и невысок.

Ефим Парашин носит квадратные очки. Верхняя губа Ефима Парашина срослась с носом.

Нижняя губа Ефима Парашина выпячена вперед и прикрывает верхнюю.

Волосы Ефима Парашена выстрежены под машинку стригучим лишаем; это придает Ефиму Парашину несколько проплешин на затылке.

Уши Ефима Парашина напоминают ракушки – рапаны ( если вы знаете, что такое ракушки-рапаны ). Фима прикрывает их наушниками, из-за чего кажется, что уши у него двойные. Со стороны может показаться, что Фима слушает музыку, но это не так. Фима не слушает музыку, хотя пристальный наблюдатель наверняка заметит, как припухший фимин язык переваливается в промежутке между верхней и нижней челюсью – то Фима подпевает своим до невозможности мерзким голосом. До невозможности, потому, что голос этот невозможно описать.Представте себе яростно ворчащего медведя-гнома, смешайте это ворчание со звуком открывающейся двери и придайте полученному синтезу самый мерзкий тембр, который только можно себе вообразить...