Текст книги "Кланы Сибирской Империи (СИ)"

Автор книги: Михаил Воронцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Полицейский побледнел и покраснел одновременно. За секунду по его лицу пробежало не менее десятка разнообразных эмоций – от простого смятения до жуткого страха.

– Извините… – невероятным усилием воли он взял себя в руки – а вы кем ей приходитесь?

– Родственник, – соврал я.

– Тогда пишите заявление о пропаже человека. В установленные законом сроки мы его рассмотрим, и если будут основания для признания человека без вести пропавшим, незамедлительно примемся за поиски!

– И сколько вы будете его рассматривать?

– Десять дней, как полагается! А потом два месяца искать. Если за два месяца не найдем, то розыскное дело придется остановить.

– Перестать искать?

– Ну да! Таков закон! Раньше столько народу пропадало, просто кошмар! И чтоб хоть как-то разгрузить полицию, приняли такой закон. И это касательно пропавших благородных кровей. А крестьян и прочих никто не ищет вообще. Государство у нас большое, народу пока хватает.

– Ясно, – сказал я. – проблема только в том, что пропавшая – влиятельное лицо из клана Воды и если какой-то полицейский будет писать бумаги и терять драгоценное время, то, боюсь, как бы он однажды сам не пропал. Люди там мстительные, а места в округе дикие, леса и болота.

– Что же вы сразу не сказали?! – полицейский аж позеленел от новой волны ужаса. – Побегу искать! Только куда бежать, не знаю вообще. Опыта нет никакого.

– За все время работы не находили никого из пропавших?

– Отчего же! Находили! Многих! Исчез из дома какой пастух, мы приняли заявление, и ждем, может, сам домой заявится. Частенько так бывало – ушел кто, и пьет где-то днями напропалую с дружками. Пропьется – и домой с повинной башкой, к жене, ухватом по загривку зарабатывать. Ну а полиция в отчетах пишет, что разыскала человека, ночей не спала, все по лесам да оврагам бегала. Так что показатели у нас неплохие, не хуже, чем в других районах. Иногда и премии получаем. Редко, хочется почаще.

Я вздохнул. Глубоко-глубоко.

– Вспомни, может, какие банды у вас тут орудуют? Похитят человека и выкуп за него требуют? Было такое?

Сержант Петя замялся.

– Ну… как бы нет, но как бы да.

– Это как?

– Была у нас действительно банда. И не простая, людоедская. Обитала где-то в лесу, питалась человечинкой. Но выкупов не требовала!

Сержант развел руками.

– Немеркантильные, значит, людоеды. Однако проблемы с ней были – статистику нарушала. А пять лет назад уважаемого купца с этого вокзала утащила – больно толстый он, не смогли людоедыы сдержаться! Слюнки, видать, текли аж до земли. Ох и получили мы за это дело звездюлей от начальства. Вся районная полиция получила, не только я. Поэтому…

– Что «поэтому»?

– Начальником районной полицейской управы у нас тогда служил Матвей Семеныч. Мужик – кремень, кулак ейный – с голову. И работу знал, и про себя помнил – носили ему местные лавочники и коммерсанты денежку за то, что их делами хитрыми не интересовался да за налоги не спрашивал. Вот он после этого вышел как-то на главного из людоедов и договорились они, что те больше никого из знатных не трогают, а на пожрать себе деревенских забулдыг пусть забирают. И снова наступила у нас тишь да благодать!

Глава 13

– Как увидеть этого Матвея Семеныча?

– Ой, сложное это дело! Его за хорошие показатели в работе год назад во Владивостокскую область перевели, на генеральскую должность! Туды ехать долго! Злые языки говорили, что неспроста он район оброком обложил, чтоб генералом стать, надо столько в Главный полицейский департамент занести! Добрые языки, кстати, говорили то же самое. Когда все очевидно, злые и добрые языки утверждают одно и то же.

– Людоеды, думаешь?

– Все может быть! Но зачем она им, такая худая. Ни сварить, ни пожарить. Только как приправу к основному блюду… Да и уговор был, вроде…

– А откуда ты знаешь, что она не толстая? Интуиция подсказывает?

Полицейский вытер со лба пот.

– А я видел ее, как она по перрону в буфет шла… Она это была, больше некому. Других женщин у поезда вообще не видел. В синем платье, высокая, лицо гордое, ступает, как рысь. Я нарочно на улице задержался, чтоб посмотреть, как она назад пойдет, уж больно баба красивая, но она из буфета долго не выходила, выбирала плюшки, видать, тщательно, и мне уже некогда стало.

Я задумался.

– Значит, буфет… А больше ей идти на вокзале некуда.

– Ну да, некуда совсем.

– А ты знаешь буфетчика?

– Конечно! Богдан Платоныч отличный человек! Сам всегда стоит за прилавком, чужим людям такое ответственное дело не доверяет. Семьянин, непьющий, в день рожденья Императора скидку на ватрушки делает. Любит он Императора. Кабы не он, говорит, уже б нас петербургские завоевали…

– Идем к нему, – прервал я болтливого сержанта.

Я уже был в буфете, но тогда на Богдана Платоныча внимания не обратил. А сейчас пригляделся, и он мне не понравился страшно. Рожа хитрая, нервная, угодливая, лоснится от жира.

– Чего изволите? – он сделал вид, что не замечает наших хмурых физиономий.

– Заходила к вам не так давно девушка в синем платье?

– Не помню! – испуганно пожал плечами буфетчик. – Столько людей приходит, как всех запомнишь.

Он врал. Народу с нашего поезда к нему пришло всего ничего, а не запомнить Яну нельзя было никак. Полицейский, например, запомнил ее очень хорошо.

– Девушка зашла к вам и пропала. Как это может быть? – мрачно спросил я.

– Не знаю! – буфетчик не отступал от своего, – видать, не заходила.

Я тихонько сделал знак «видения» и прошел за прилавок. Не знаю, что я хотел увидеть. Хоть что-нибудь.

– Сюда нельзя, – замахал руками Богдан, – это территория продавца!

– Можно, – хмуро сказал я, начиная заглядывать во все шкафы.

Буфетчик в поисках поддержки оглянулся на полицейского, но тот предпочел не вмешиваться.

Я осмотрел все пространство за прилавком и пошел в соседнюю комнату. Там находилась кухня. Стояло несколько огромных шкафов на стенах виднелись ряды полок.

Опять ничего, кроме пятен грязи, незаметных обычным глазом, но хорошо замечаемых колдовским. Не могла она провалиться сквозь землю, потому что никаких люков не было. Крови – тоже, а ее заклинание, как я убедился видит очень хорошо. По крайней мере Яну тут не зарезали, хоть какое-то утешение.

Я открыл дверцу последнего места, куда еще не заглядывал, так называемого «ледника» – встроенного в стену шкафа, где хранились продукты. Ввиду отсутствия холодильника они обкладывались льдом (как добывали здесь лед, я пока не узнал).

И тут показалось нечто странное. На полке лежали несколько обычных с виду кусочков мяса, но от заклинания они будто фосфоресцировали, только не зеленым, как другое мясо рядом с ними, а ярко-красным, жутким и мерзким цветом.

Отгадка этого напрашивалась, но верить в нее я очень не хотел.

– Что это за мясо?

– Обычное мясо! – развел руками буфетчик.

– Есть его будешь? – спросил я.

– Конечно! Если хотите, могу даже сырым… – он слегка улыбнулся.

А вот эти слова он сказал зря. Все понял даже бестолковый сержант полиции. Челюсть у него отвисла до самого пола.

Я схватил буфетчика за горло. Он захрипел и упал на колени. Полицейский стал рядом и мешать мне не собирался.

– Что это за мясо? – второй раз спросил я.

– Просто мясо… – прохрипел буфетчик.

Я сжал сильнее и рожа у него начала чернеть.

– Говори правду! Иначе сдохнешь прямо здесь.

– Не ее… – кое-как проговорил он.

Это уже относилось к делу.

– А чье?

– Крестьянина…

– Какого крестьянина?

– Федора… с третьей улицы…

Я посмотрел на полицейского. Он стоял бледный, как лист бумаги.

– Есть заявление о пропажи такого… это же надо…

Тут случилось то, чего я никак не думал увидеть – полицейский кулаком врезал булочнику по роже. Потекшая кровь начала заливать белоснежный фартук.

– Ублюдок, – сказал полицейский. Его руки тряслись.

Не ожидал я от него таких эмоций. Все-таки оказалось в нем что-то человеческое, не только канцелярские бумажки он способен писать. Хорошая новость. Я не один перед лицом этих событий.

– А где она?

– Не знаю… увели в лес…

– Кто?

– Они… я человек маленький… что мне прикажут, то и делаю… страшно отказываться!

– И человеческое мясо очень вкусное, – добавил я.

– Нет, – ответил булочник… – но его надо есть, иначе ты будешь для них чужой. Мне сначала не нравилось…, а потом я привык…

– Ну а потом и понравилось, да?

Булочник долго не отвечал, но все-таки пробормотал:

– Да…

– Как ее схватили? – спросил я.

– Ткань с усыпляющей жидкостью… она уснула и ее унесли через заднюю дверь…, а лес недалеко…

– Ты проведешь меня туда, – сказал я.

– Не могу! – взмолился он. – Я там не был ни разу, меня не пускали! Я встречался с ними в лесу, и все!

– А кто водил тебя в лес?

Булочник ничего не ответил, а потом его глаза закатились, и он повалился на бок. Обморок.

Я ударил его по щеке, но полицейский остановил меня и приложил палец к губам. Что он задумал?

Сержант достал наручники и надел их на запястья людоеда, при этом одна из железных балок, поддерживающих потолок, оказалась между закованных в «браслеты» рук. Теперь он точно никуда не убежит. Если только не отгрызет себя конечность. Затем полицейский засунул ему в рот кляп – найденное на кухне маленькое полотенце.

– Идем, – тихо сказал полицейский.

Мы вышли в буфет и повесили снаружи табличку «закрыто на пятнадцать минут». К счастью, нас в это время никто не видел.

– Я знаю, кто второй, – сказал сержант. – Заместитель начальника вокзала Назар. Больше некому. У них всегда были какие-то странные отношения, я и не знал, что думать. Постоянно вместе, даже в лес ходили вдвоем! – полицейский с отвращением поежился, – но теперь все понятно. Даже жрать он ему готовил отдельно, приносил с хитрой мордой в кабинет ему какие-то котлетки. Я сам это видел.

– Котлеты очень аппетитно пахли, – глухо добавил сержант и закрыл рот ладонью, потому как начало тошнить.

Через полминуты он пришел в себя.

– Идем в его кабинет.

Мы поднялись на второй этаж и прошли по темному коридору.

– Вот его дверь. Что будем говорить?

– Что-нибудь, – ответил я.

…Назар оказался серым непримечательным человеком лет пятидесяти. Худенький, на лбу – залысины. Он сидел за столом и отмечал карандашом что-то в бумагах. Увидев нас, он удивленно поднял голову.

Глазки, однако, высокомерные.

– Стучаться надо, – произнес он.

– Сейчас я тебе постучусь, – ответил я, схватил его за шиворот и бросил на пол.

На столе я заметил блюдо, накрытое большой салфеткой. Под ней – пирожки. Разломив один, я снова скастовал «видение», и мясные внутренности пирожка засветились знакомым красным светом.

– Сейчас ты у меня сам пойдешь на пирожки, – сказал я лежащему на полу.

Однако он оказался не робкого десятка.

– За свои поступки вы ответите по закону, – сказал он, не предпринимая попыток подняться. Понимал, падлюка, что это бесполезно.

– Вас, – он покосился на сержанта, – тоже ждет тюрьма, потому что вы с ним заодно.

– Это ты до тюрьмы не доживешь, – пообещал я.

– Извольте объясниться!

Я сделал «призрачный клинок» и аккуратно, держа его руке, отрезал Назару кусок воротника.

– Если ты не прекратишь строить из себя дурака, я отрежу тебе ухо.

Тот пожал плечами.

– Я не боюсь ни смерти, ни боли. Значит, такая у меня судьба – умереть от рук разбойников.

– А что за мясо в пирожках, сказать не хочешь?

– Не знаю. Мне принес их буфетчик. Что он туда положил, с него и спрашивайте.

– Пропала важная особа из клана «воды», – сказал я. – Скоро они будут здесь. Поверь мне, умирать ты будешь долго. А еще у ее родственников хватит денег, чтобы пригласить некроманта, поэтому смерть для тебя концом не окажется. Так что думай. Кстати, насчет некромантов – тут есть недалеко прикомандированный к полиции. Замечательный человек. Принципиальный. Он поможет тебе осознать последствия своих поступков.

Лицо лежащего на полу человека на секунду скривилось от ярости.

– Чего вы хотите?

– Ответов на вопросы.

– Хорошо, задавайте.

– Кто вы такие и откуда взялись с вашими гастрономическими взглядами?

– Семье, – он произнес это слово с каким-то придыханием, – уже много веков. И мы всегда следовали традициям.

– Поедать людей?!

Он посмотрел на меня с презрением.

– Не только. Но и возносить молитвы великому демону Без Имени, обитателю иных миров, научившему нас быть счастливыми, а также научившему истине, которой вам, простым людям, никогда не понять.

– И не собираюсь понимать. Сколько вас?

– Двадцать два человека вместе со мной. Буфетчик не считается, он был слугой.

На его глазах вдруг показались слезы.

– Тот, кто не имеет имени, накажет меня за предательство. Но я умный человек… поэтому знаю, что у меня нет выбора.

– Где вы обитаете?

– В лесу. Под корнями «дымящегося дерева». Здесь, в этом грязном мире среди людей только я один. Мы – семья. Мы живем так уже не один век. Мы все состоим в родственной связи. Мы женимся только на своих. Старики умирают, но рождаются дети и они следуют традициям.

Что за «дымящееся дерево», я решил пока не спрашивать.

– Среди вас есть дети?

– Уже нет… – Назар снова скривился, – сейчас они рождаются с увечьями и не выживают…

– Конечно, – сказал я, – так бывает, когда родители – близкие родственники.

Назар ничего не ответил.

– Она там, где дерево?

– Да.

– Живая?

– Да. С ней пока ничего не собирались делать…

Эта информация мне, конечно, понравилась, но почему не собирались?

– А зачем вы ее утащили?

– Главный велел. Ничего не объясняя.

– Веди меня к дымному дереву, – приказал я.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился Назар.

Сержант взял меня за локоть и отвел на шаг в сторону.

– Думает, что сможет заманить в ловушку, – прошептал он на ухо.

– Я это понял. Придется рисковать.

– Если вызвать подкрепление, полицейские, пока соберутся… Пройдет тьма времени. Я пойду в лес тоже.

– Нет, – ответил я, – ты останешься с булочником. Надеюсь, я справлюсь один.

– Хорошо, – кивнул сержант.

– Вставай, – сказал я Назару, – и веди меня к вашему логову. Вдруг что-то пойдет не так – тебе конец.

В здании, к моему счастью, никто не встретился, и мы, никем не замеченные, вышли на улицу. Лес начинался метрах в двухстах. Рядом с дорогой стоял заброшенный двухэтажный дом, а больше не было ничего. Тут средь бела дня слона можно в лес отнести, и никто не заметит.

На всякий случай я связал за спиной Назару руки найденным в кабинете обрывком веревки, засунул ему кляп, и мы начали свой путь по густеющему с каждым шагом лесу.

Назар, несмотря на связанные руки и тряпку во рту, оказался очень вынослив, и шел быстро. Я не отставал, и мы прошли, наверное, километров десять. Потом началась настоящая чаща, но Назар повел меня по едва заметной тропинке.

Вот как они ходят к станции, думал я, оглядываясь по сторонам.

Людоед шагал очень уверенно, не переживая о том, что будет дальше. Это могло означать только одно – где-то меня ждет засада.

Возможно, у них выставлены часовые – в таком случае он заметит меня, позовет подмогу или ударит в спину сам, поэтому я смотрел по сторонам во все глаза и пару раз «обновлял» заклинание «видения».

Оно меня и спасло. Миновав крохотное озеро, среди густых ветвей дуба я будто в инфракрасных очках заметил яркий силуэт. Метрах в пятнадцати над землей сидел человек, а поскольку чужие здесь не ходят, он был явно из «них».

Назар вел меня прямиком под это дерево, при этом, как я заметил, начал больше шуметь – а то вдруг часовой заснул, такое тоже бывает.

Я вызвал «призрачный меч» (с такого расстояния и в лесу он был практически не замечаем), и шел следом, делая вид, что ничем не встревожен.

Интересно, есть ли у него огнестрельное оружие, подумал я. Если так, то он может выстрелить в меня совсем издалека.

Но ружья у него не было. Зато был арбалет, я смог рассмотреть его колдовским взглядом. Большой арбалетище, с таким хоть на медведя. Пока он опущен вниз. Часовой хотел подпустить меня вплотную.

Выстрелить ему я не дал – клинок, которым я мог управлять вдалеке от себя, впился ему в грудь, и мертвый людоед свалился на землю.

Ни на кого из виденных мной здесь он не был похож и близко – у него была даже не куртка, а какая-то накидка, сделанная будто из старого картофельного мешка, и абсолютно лысая голова, обмазанная белой краской или гримом.

Назар в этот момент шел впереди. Уверенно и не оглядываясь, будто мечта всей его жизни заключалась в приведении врага к родному дому. Но, услышав шум, он повернулся, однако вместо меня со стрелой в горле он увидел что-то другое: окровавленное и изломанное тело своего родственника.

План не удался, понял людоед-железнодорожник. Этот тип, откуда он только взялся, тихо убил часового, сейчас находится в шаге от нашего места обитания и виноват в этом только я.

С такими или с похожими мыслями он, обезумев, побежал на меня. Зрелище было страшным и жалким одновременно – со связанными руками и кляпом он мог разве что попытаться меня забодать.

Но и это у него не получилось. Решив поберечь кулаки, я шагнул вперед и ударил локтем навстречу.

Назар упал, будто протаранив бетонную стену. Я поднял его нетяжелое тело, отнес подальше и привязал к дереву – если выживу после того, что мне предстоит, он будет свидетелем для полиции. А не выживу – не велика печаль, если до него доберутся дикие звери. Тот, кто пожирал людей, пусть будет съеден тоже.

Потом я вернулся к дереву с мертвым часовым. Вещей у него никаких, кроме деревянной дощечки в кармане с выжженным рисунком кого-то рогатого монстра. Наверное, господа людоеды поклоняются именно ему, решил я, сунув дощечку в карман.

Но мне нужно их логово. Где оно? «Видение» в очередной раз за сегодня меня выручило – среди травы показалась тонкая, едва заметная тропинка. Очевидно, именно по ней ходили людоеды к дереву для несения караульной службы. Значит, по ней идти и мне, только в противоположную сторону. Но пойду я не совсем по этой дорожке, а рядом с ней, так меня будет сложнее заметить.

Сказано-сделано, и скоро я крался между деревьев, осторожно поглядывая по сторонам.

Дуб, который я увидел, был чудовищным. Не слишком высокий, но толстый невероятно. Наверное, и двадцать человек, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить. Кора была вся в каких-то язвах и наростах, а ветки гнулись словно от боли.

У земли – дупло. Хотя, почему дупло? Пещера, в которую может не наклоняясь шагнуть самый высокий человек. И оттуда доносится кровавый свет, будто далеко под землей горит костер.

И еще – я не сразу это заметил – из ствола из шел дым. В коре виднелись небольшие отверстия, из которых струился темный дымок, как из печных труб. Совершенно безумное зрелище.

Внизу готовили есть, догадался я.

Снаружи – никаких признаков людей. Ни построек, ни примятой травы, ничего.

Глава 14

С первым людоедом я столкнулся, еще не успев зайти. Он шел наружу, а я в другом направлении, и мы едва не столкнулись лбами. Белой краски на людоеде виднелось меньше, чем на часовом – всего несколько тонких полосок на щеках. Зато он был голый по пояс, без куртки. Его кожа казалась бледной, будто он никогда не находился под солнцем. Лицо уродливо настолько, что не передать. Правая часть деформирована, будто ее скоренько лепили из расплавленного воска.

Закричать он не успел – призрачный клинок, который я держал в руках, одним ударом снес ему голову. Кровь ручьем пролилась на ствол дерева.

Мне почудилось, что кора зашевелилась и в ней приоткрылись маленькие дыры, и они, словно рты чудовищ, принялись глотать кровь.

Вниз вела круговая земляная лестница с невысокими утоптанными ступеньками. Пока я спускался, не встретил никого. Идти пришлось долго, на глубину метров в тридцать, не меньше.

А затем я очутился около огромной пещеры и осторожно выглянул из-за стены.

Пещера вдвое больше волейбольной площадки. Посередине горел костер, а на нем коптился котел жутких размеров – в такой можно поместить быка и еще останется много места.

Но интуиция мне подсказывала, что в котле здесь обычно варят отнюдь не говядину.

Весь дым уходил вверх к темному отверстию в потолке. Как это делалось, не знаю. Наверное, магия. Пещера освещалась костром и десятком вставленных в стены факелов.

Дикари сидели вокруг котла. Три десятка человек, не меньше. Все размалеванные, кто больше кто меньше, но белая краска виднелась на лице у каждого. Мужчины – обнаженные по пояс, женщины – в серых туниках без рукавов.

Каждое лицо страшно по-своему. У одного выступают вперед зубы, у другого голова маленькая, почти с кулак, у третьего – наоборот, она огромна настолько, что лежит на плече – шея не может ее удерживать.

В стенах я заметил несколько дверей – наверное, за ними находились еще комнаты. Яна, скорее всего, за одной из них.

Если, конечно, она не варится сейчас в котле.

Детей среди дикарей я не заметил. Это очень хорошо, потому щадить никого из собравшихся я не собирался.

Для начала я вызвал заклинание «растений» – из гладкой, утрамбованной за века земли показались побеги-вьюны и начали хватать людоедов за ноги. Раздались крики, дикари вскочили, начали отдирать от себя растения, но у большинства это получалось не очень, а потом ситуация для них стала еще хуже – я скастовал другие растения, зубастые, и полилась кровь.

Потом к ним добавился голем – своими руками-молотами он проламывал черепа каннибалов одним ударом. Несколько дикарей, сумев вырваться из адского травяного ковра, кинулись на голема с дубинками и топорами, но большого вреда они нанести ему не могли.

Меня жители подземелья до сих пор не замечали, но прятаться мне надоело, и я шагнул в зал.

Увидев меня, дикари, догадавшись, кто является причиной их бед, заорали еще громче, и пробираясь через растения, побежали ко мне, но их встретил мой колдовской клинок.

Никто до меня не добрался. Прилетело несколько копий, но я успел уклониться. Один из людоедов, видимо, был шаманом или чем-то таким, потому что он, не обращая внимания на грызущие ему ноги растения, принялся колдовать, но завершить заклинание не смог – меч пронзил его насквозь, и людоед упал на землю к радости зубастых цветов.

Через минуту все завершилось.

Из живых в помещении остался я один, да еще голем, огорченно застывший оттого, что ему стало некого бить. Вдоволь наевшиеся человеческой плоти растения пока еще возбуждённо шевелились, но скоро они должны засохнуть – их жизнь в этом мире недолга.

Весь пол был залит кровью и забросан мертвыми телами.

Стараясь не смотреть на это, я побежал к закрытым дверям. За одной лежали какие-то корзины с овощами и фруктами (людоеды питались не одной человечиной), за другой – лопаты, топоры и прочие инструменты, за третьей… за третьей была Яна.

Живая. Даже вроде целая и невредимая. Правда, прикованная к выступающему из стены кольцу, а вокруг шеи и рта намотана не дающая говорить тряпка. Но это легко исправимо.

– Я думала, что все, – сказала Яна, повиснув на моей шее (до чего же она красивая, особенно когда не изображает на лице высокомерие).

– Ошиблась, – ответил я.

– Зачем ты пошел меня искать? Кто я тебе?

– Самая очаровательная шпионка, которую я только видел.

А что я еще мог сказать?

– Пошли отсюда побыстрее, – добавил я. – Не уверен, что прикончил всех людоедов. Вдруг кто-нибудь вернется и подкараулит.

– Подожди минуту, мне надо кое-что глянуть.

У дальней стены, за продолжающим кипеть котлом был стол, на котором валялись книги и ворохи каких-то бумаг. Яна подбежала к нему, начала их перекладывать, и скоро нашла то, что искала. Издалека я заметил, что это какой-то рисунок.

Она принесла его мне.

– Смотри.

На рисунке была изображена она. Тщательности, в точности. Даже браслет такой же, как на ней сейчас. На обороте – ее имя, название поезда, вагон, номер купе, дата и время прибытия поезда на станцию.

– Они не собирались меня есть. Им заказали мое похищение. Кто это сделал, надо будет узнать, – сказала она, пряча листок.

– У тебя есть враги?

– Как им не быть, – рассмеялась она. – Они есть и у меня, и у нашего рода. В наше время друзья быстро становятся врагами, если это выгодно. Вот теперь идем. Подумаю, как объяснить князю, что ты меня спас. Скажу, соблазнила тебя, чтоб выведать что-то. А Герману скажу, что ты любовник гораздо лучше него.

– О как, – только и сумел пробормотать я, и мы поспешили наверх.

Никого из людоедов там не нашлось.

Назар лежал там, где я его оставил. В сознание он уже вернулся. Лежал, извиваясь как уж, в попытках освободиться от веревки.

Заметив нас, он понял все. С более ненавидящим взглядом я пока не встречался, но меня он смутил не слишком. Я положил его себе на плечо и понес через лес. Такой ценный свидетель пригодится для расследования.

…Когда мы вернулись на вокзал, у нас осталось еще с полчаса купленного мной времени до отправления. Хотя теперь можно уже не боятся, что уедут без нас – полиция наверняка имеет право задержать поезд из-за расследования.

Кстати, о полиции. Около здания вокзала красовался полицейский автомобиль, а на улице бродил взад-вперед мой старый знакомый, прикомандированный к следствию некромант Андрей. Расхаживал, о чем-то сосредоточенно размышляя, и заметил нас далеко не сразу.

Глаза у него от удивления стали размером с блюдца. Назара я положил на землю рядом с собой, и Андрей переводил ошеломленный взгляд с меня на Яну, а с Яны на извивающееся тело.

– Это пропавшая, баронесса Яна, – сказал я. – А это – один из людоедов. В миру большой начальник на станции, очень уважаемый человек. А как ты здесь оказался?

– Ну ты даешь… – только и сумел выговорить Андрей. – Нас срочно вызвали для подмоги, хорошо, что я был в соседнем районе.

– Ты с тем следователем?

– Нет, он уже пошел на повышение. Наградили за новаторский подход к ведению расследования, то есть за то, что он предложил с помощью магии допросить умершего и проявил настойчивость, когда все отговаривали его от этого.

– А он предлагал?!

Андрей рассмеялся.

– Ты же помнишь, как все было на самом деле. Ну да мне не жалко, пусть станет большим начальником. Уж лучше он, чем какой-нибудь придурок – там таких полно. Стоит одному залезть в следствие, так он тут же всю родню и друзей туда тянет. Но это сейчас не очень актуально. Скажите вы в порядке? – он обратился к Яне.

– Вполне, – ответила она. – Отделалась легким испугом и парой ссадин, когда меня связывали.

– Отлично, – сказал Андрей.

Он вызвал полицейских и те отнесли людоеда в один из пустующих кабинетов здания. Как сказал Андрей, для допроса, а если не будет говорить, то для допроса с применением специальных методов дознания.

Потом приехавший с Андреем следователь (моложе Алексея Палыча, и в общении человек куда более приятный), допросил нас о случившемся. Мы рассказали почти все, утаив только наши отношения и находку портрета, после чего, распрощавшись с некромантом, вернулись к поезду.

– Какой же род стоит за этим, – вслух размышляла Яна, пока мы шли по перрону. – Да какой угодно, кроме огненного, потому что он уничтожен. А может, магия тут ни при чем – кто-то из правительства решил получить информацию о наших делах.

Клапан чудесным образом починился через десять секунд после того, как мы зашли в вагон. Проводника Яна попросила ни о чем не спрашивать и вести себя так, будто ничего не произошло. Тот вытянулся в струнку, сделал понимающее лицо и все обещал.

– Я приведу себя в порядок, – сказала Яна, – а как стемнеет, приходи ко мне. Утром мы будем в Мурманске. Эту ночь терять нельзя.

Поэтому остаток дня я ждал темноты, но еще задолго до того, как солнце склонилось к закату, в дверь постучали.

Яна.

– Дожидаться ночи нет никаких сил.

Она зашла в купе и сняла платье.

…– Я точно недолго буду в Мурманске – сказала она под утро. – у меня осталось невыполненное поручение на другом конце света.

– Надеюсь, не соблазнить не кого-нибудь? – спросил я.

– Тоже на это надеюсь… хотя, если он окажется симпатичным, почему не соблазнить, – засмеялась она. – В жизни не так много удовольствий…, а с этим вообще мало что сравнится. Ревнуешь?

– Нет, – мрачно ответил я.

– Правильно делаешь. В Мурманске много красивых женщин. Некоторым из них ты наверняка понравишься. Ни к кому я тебя тоже ревновать не буду… разве что немного позавидую ей…

Она обняла меня.

– Теперь я пойду к себе. Выходим на вокзале порознь. Вдруг увидишь меня в городе, пройди мимо. Если будет возможность, я найду тебя сама. Забыла спросить, сколько ты заплатил начальнику поезда за то, чтобы он подождал?

– Нисколько, – соврал я.

– Зачем ты обманываешь?

– А зачем ты спрашиваешь?

…Спал я недолго, но утром почувствовал себя отдохнувшим. В дверь постучался проводник.

– Через полчаса город! Конец путешествия! Надеюсь вам понравилось?

Я начал подсчитывать, сколько раз меня могли убить во время дороги, сбился, потом решил сложить вместе деньги, которые я отдал проводнику, опять сбился, после чего ответил:

– Очень понравилось! Надеюсь, когда-нибудь поеду еще!

– Буду ждать вас в своем вагоне! – расплылся в улыбке проводник.

…А вот и город. Совсем не похожий на деревушки и станции, которые я повидал. На окраинах еще виднелись маленькие одноэтажные домики, но вокзал оказался недалеко от центра и поезд проехал мимо огромных для этого мира пятиэтажек и не уступающих им размерами особняков.

По вымощенным улицам ездили автомобили, как две капли воды похожие на те, которые я видел на картинках-иллюстрациях жизни городов начала двадцатого века. Машин, правда, было немного – население больше передвигалось на извозчиках.

Поезд остановился у квадратного здания вокзала, на перроне тут же появились полицейские, разгоняя толпу нищих, чтобы дать пройти важным господам из вагона первого класса.

Я вышел, отказался от услуг носильщика, и сам донес чемоданы до выхода в город. Извозчики, несмотря на летнюю жару, все в каких-то напоминающих тулупы одеяниях, выстроились передо мной в ряд. Я, не выбирая, подошел к одному из них, показал адрес, и через полчаса мы были уже на месте.

Четырехэтажный дом, в котором мне предстояло жить, внутри оказался лучше, чем снаружи, потому что там он был побит и обшарпан, но квартира моя оказалась очень ничего. Не роскошь, но вполне добротная мебель, чисто и даже уютно. Четвертый этаж, под самой крышей, из окна видать далеко. Все как я люблю. Хозяйка – пожилая, худенькая и немногословная женщина в толстых роговых очках, подозрений не вызывала.

А еще поблизости было море. Оно немного виднелось с окон, а еще чувствовался его запах, и один раз донесся пароходный гудок.

Я оставил вещи и пошел на берег.

…Порт находился в нескольких минутах ходьбы от меня. Он разделялся на две части. Первая, военная, представляла собой огороженную невысоким металлическим заборчиком территорию. Перелезть через было раз плюнуть, но по ту сторону забора маячили хмурые моряки-часовые с винтовками.