Текст книги " Три закона Дамиано (СИ)"

Автор книги: Михаил Ротарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Три закона Дамиано

Предупреждение:

Если Вы надеетесь встретить здесь огнедышащих драконов, эльфов или джедаев, перейдите к чтению другого произведения, более достойного Вашего внимания.

Если жаждете крови – её прольётся очень немного, не более трёх стаканов.

Если одобряете введение «сухого закона», то Вам тоже стоит эакрыть эту книгу!

Ни одна из описанных здесь женщин не похожа ни на «бедную Лизу», ни на Наташу Ростову, ни на Анну Каренину.

В книге присутствуют процессы табакокурения.

Всем остальным – добро пожаловать!

Михаил Владимирович Ротарь,

Esq.

Если прогневится на тебя начальник – не покидай своего места,

Ибо уступчивость прекращает большие грехи.

Экклезиаст, Гл.10 Стих 6-7

Морской волк

Паук, поймавший муху – типичная завязка фильмов-ужастиков, где арахноид медленно, но уверенно, растёт, растёт – и вырастает в гигантского монстра. В конце фильма он тащит в паутину своего хозяина. А мой любимый паучок Кузя, если заканчивается лицензия на отлов мух, гоняется только за домашними тараканчиками!

Зайдя сегодня в туалет, я увидел двух его отпрысков, преследующих «кукарачу». Тот метался туда-сюда, а паучки наступали с двух сторон. Загнанный «торо» был в более тяжелой весовой категории, но его противники были ловчее. Они были и серьёзно вооружены: пользовались паутиной, как «ритеарии» на арене амфитеатра, то нападая, то убегая от несчастного «бычка».

Исход драки был ещё неясен, но откуда-то сверху появился Кузя, и схватил бедного мальчонку. Через пару минут коррида закончилась, судьба «кукарачи» была решена. Большой палец вниз, как приказывал плебс победителю!

* * * * *

Избавиться от таких квартирантов можно средством с ласковым названием «Машенька», упакованным в красивый фантик типа «Мишки на Севере».

Интересно, сколько детей загремело в больницу после таких «конфеток»?

У нас на первом этаже регулярно вывешивали объявление: «Просим жильцов сдать по пять долларов на день таракана». Я сдавал, но экзекуторы приходили, когда я был на работе, а когда сидел дома, не работали они.

В прошлом году в соседнем районе тоже вывесили: «Завтра с 9 до 12 утра будет проводиться плановая дезинсекция. Если никого не будет дома, просим поставить пустые баночки снаружи, чтобы вы могли сделать это самостоятельно».

Некоторые так и поступили, и с чувством выполненного гражданского долга ушли по делам. Их и обокрали тем утром, «домушники» могли не волноваться, что кто-то помешает.

У некоторых из них на дверях висели таблички: «Находится под охраной агентства “Треугольное кольцо”». Это не помогло, их тоже обчистили.

Ранним субботним утром к подъезду подъехал микроавтобус. Три инопланетянина в белых скафандрах решительно прошли в квартиру, отпихнув меня от порога, протиснули баллончики, каждый литров по двадцать, и стали подсоединять шланги. Полчаса они гремели гаечными ключами, переговариваясь жестами.

Скоро я стал понимать их разговор: «Не тот шланг! Ключ на 14! Заткнись! Сам дурак!»

Закончив приготовления, они сделали пробный «пшик».

Я не бывал в Освенциме или Сонгми, но в эту минуту мне захотелось переместиться даже туда. «Инопланетяне» брызгали жидкостью повсюду: по углам, стенам, потолку, потом начали открывать шкафы и тумбочки, обильно орошая их внутренности ядом. Двое усердствовали в прихожей, но третий, «старшой», покрутил пальцем у виска, и они прекратили полировку зеркал.

На кухне они с остервенением набросились на стол, сдув струёй все тарелки на пол, где они благополучно разбились. Не забыли обработать и холодильник, где лежали все мои съестные припасы на неделю вперёд, а затем приступили к ванной.

Работали «терминаторы» в сапогах, на которых чётко виднелись следы предыдущей операции под кодовым названием «коровник».

«Старшой» прогудел из скафандра:

– Окрыыытееээ былкооо!

– Что?

– Окрыыытееээ былкооо!

– Что?

Он со злостью раскрыл забрало:

– Открывайте балкон!

«Добры молодцы» прошли по коврам, и попытались одновременно протиснуться через дверь, но застряли, зацепившись снаряжением друг за друга. При этом они не переставали изрыгать свою смесь. У меня закралась мысль, что им платят не за площадь обработанных помещений, а за количество израсходованного ингредиента.

Минуты через четыре они всё-таки расцепились.

«Старшой» достал планшет, присел на вдрызг мокрый диван, и начал помечать крестиками на схеме квартиры те места, которые они уже обработали. В этот момент он напоминал Наполеона в сражении при Ватерлоо.

Через полчаса операция была завершена. Предводитель получил за услуги половину моей месячной зарплаты, и торжественно провозгласил:

– Теперь живите счастливо, но через месяц процедуру надо повторить! Закройте двери и окна, погуляйте до вечера, потом проветрите, а трупики сметайте интенсивнее!

– А что мне делать с котом?

– А про кота Вы не говорили в заказе! На всякий случай, помолитесь за его душу. Кстати, в городе открылось кладбище домашних животных. У меня есть карточка скидок, я там постоянный клиент, могу и одолжить!

Наконец, космический десант эвакуировался с заслуженным гонораром в сторону ближайшей пивной.

На стенах остались белые разводы, на потолке они уже приобрели жёлтый оттенок. Костюм и куртку придется выбросить, и надо будет срочно делать ремонт!

* * * * *

Даже на севере, в отсутствие тарантулов и скорпионов, симбиоз человека с насекомыми как-то не складывается.

Прошлым летом нас замучили комары, они долетали до седьмого этажа, а в квартирах пониже вообще не было никакого спасения!

Двое знакомых решили отдохнуть так, как всегда делали летом: на рыбалке.

Помня об этих тварях, на базаре купили не только крючки и мотыля, но и японский репеллент. К нему была приложена инструкция на английском. Они его не знали, равно как и языка самураев. Но зачем нужна эта бумажка, если всё даже ёжику понятно! Вот если бы они приобрели набор для домашнего харакири – тогда совсем другое дело!

Немного смутило название: «СУКИ». Приятели предположили, что надо махать газетой, смоченной патентованным составом, бить комаров и громко называть эту торговую марку. Но продавец разубедил их, достав японско-русский словарик с закладкой на нужной странице, где фломастером было жирно подчёркнуто, что это слово переводится как «любимый».

Оснований не доверять разговорнику, выпущенному в 1994 году при содействии «Общества российско-японской дружбы», они не нашли, поэтому приобрели средство, и, довольные своей предусмотрительностью, поехали рыбачить.

Наловив рыбы, намазались им, раздавили дежурный «пузырёк» и приготовились поспать до утра. Где-то квакали лягушки, где-то ухала сова, где-то выли голодные собаки. Хотелось достать гитару, сплясать голышом у костра и спеть что-нибудь неприличное.

Как переводится слово «любимый» на комариный язык, они узнали после захода солнца.

Казалось, в палатку слетелись комары не только со всего леса, но со всех соседних государств. Они лезли через все щели, забивались в нос и уши, кусали прямо через одежду. Тела приятелей превратились сначала в дуршлаг, но скоро стали напоминать шкуры леопардов.

Бедняги в панике бросились домой, оставив на берегу озера весь улов, и даже палатку, но не выкинули упаковку этого «чудодейственного» средства.

Ранним утром подняли меня с постели, и решительно потребовали перевести инструкцию. Сразу после этого они намечали четвертовать продавца, обильно полить их киоск бензином и сжечь вместе с хозяином. Вторым пунктом программы было исполнение ритуального танца на их угольках.

Я прочитал, что было там написано:

«Действие препарата основано на том, что он содержит экстракт полового гормона самцов, который привлекает самок.[1]

Намажьте мазью камень или кусок дерева, положите его в 100 футах от места отдыха, и комары вас не потревожат. Желаем приятного отдыха!»

Волдыри у них сошли через две недели.

* * * * *

Оценив результаты корриды, я захлопал в ладоши. Добивайте «торо», пора пить кофе!

С постели спрыгнуло заспанное лохматое чудовище с лысым хвостом. Оно было неравнодушно к этому запаху, я не раз обнаруживал его, вылизывающим гущу из чашек. Вероятно, моему монстру не хватает каких-то витаминов. Кстати, он терпеть не может дешёвого кофе!

Это чудо носит гордое имя Арамис, хотя ничем не оправдывает имени того мушкетёра: не ест мяса, не ворует колбасы, очень редко ест рыбу. Дитя современного мира, оно питается только сухим кормом и консервами, да и то не всеми. Его нельзя назвать даже «ребёнком асфальта», потому что лапы Арамиса никогда не касались тротуара, только бетона лестничной площадки, и не далее лифта!

Но в нём просыпался хищник, если я забывал купить «Вискас». Из мягкотелого увальня это создание превращалось в саблезубого тигра, который кусал меня за пятки, а если я всё-таки пытался лечь спать, не покормив, кусал и за нос.

Он терпеть не мог запаха одеколона и аэрозолей, и я охлаждал его пыл, пуляя в мордочку струю воды из какой-нибудь прыскалки.

Чудовище развалилось на полу и замурлыкало.

Попав ко мне когда-то в качестве подарка, маленький тёплый кусочек шерсти постепенно превратился в семь килограммов живого наглого веса.

Кот –это единственное животное, которому разрешается находиться в церкви.

Кот – это единственное животное, которому разрешено входить в мечеть.

Есть поверие: нарушил сон кота – загубил карму, быть в следующей жизни морской свинкой или просто свиньей!

Сами коты думают иначе: для них пробежаться по животу спящего хозяина – неописуемо увлекательный вид спорта. А если хозяин после этого ещё устраивает гонки и кидается тапочками – значит, день не прошёл напрасно!

Он выжил после той страшной субботы, блевал пару дней, но с тех пор ненавидел всех, кто приходил в белой майке, рубашке или брюках. Мне тоже пришлось избавиться от этого цвета в гардеробе.

– Остаёшься за старшего! – приказал я, одеваясь. – Гостям будешь отвечать, что я пошёл в библиотеку!

* * * * *

Но я пошёл не в священный храм культуры: неподалёку есть замечательный бар.

Мне, холостяку в возрасте Христа, имеющего «двушку» в монолитном доме, перебивающемуся от получки до аванса, только такое заведение по карману.

Пиво хорошее там есть всегда, и совсем недорого. Закуски пролетарские: сосиски, котлеты, бифштексы, отбивные. Устриц, омаров и жареных барракуд не подают, но столы и тарелки всегда чистые.

Стоит бар на углу, где главная дорога делает крутой поворот налево. Три стенки из четырёх сделаны из сплошного стекла, поэтому его величают «Стекляшкой» или «Аквариумом».

Рядом навес, где в тёплое время года можно выпивать на свежем воздухе. Курение внутри запрещено, а под навесом – пожалуйте!

На автобусной остановке, что совсем рядом – ни единой души. На стенках укрытия от дождя постоянно клеят объявления: пропала или найдена собака, кошка, документы.

На прошлой неделе было такое: «Пропал кот сибирский, в районе кебабной. Нашедшего просим вернуть за вознаграждение».

Сегодня висело другое: «Найдена вставная челюсть. Потерявшего просят позвонить по телефону….».

* * * * *

Столица бывшей советской республики, а теперь – независимого балтийского государства. Малоэффективных советских руководителей сменили ещё менее эффективные, зато коренные кадры. Каждый новый лидер яростно клеймил позором своего предшественника, изобличал его в коррупции и некомпетенции, но делал всё то же самое, только ещё хуже, и продавался всё тем же, только дороже.

Цены на спиртное то увеличивали, то снижали. Водку разрешали продавать то круглосуточно, то всего несколько часов в день. Слава богу, до «сухого закона» не дошло, хотя и такой законопроект пытались пропихнуть энтузиасты. И хотя процент дебилов в парламентах на порядок выше, чем в обыкновенной психиатричке, проект, после долгих дебатов, всё-таки отвергли!

В текущий момент истории спиртное продавали с 8 утра до 10 вечера, хотя сохранились заведения с лицензией торговать круглосуточно.

«Аквариум» – одно из таких.

* * * * *

Апрельский вечер.

Снег уже стаял, обнажив кучи мусора с окурками, пустыми бутылками и собачьим помётом. Старшеклассницы сменили строгие «макси» на приятные взору «мини», но туфли на каблучках и сапожки пока преобладали над босоножками.

Свободно было только одно место, у самого окошка.

Мне это место нравилось: можно сидеть за бокалом пива и тупо глазеть через стекло на улицу, словно сидишь перед телевизором.

Там уже расположился мужик лет пятидесяти.

Я сразу понял, что это русский: жареная картошка с селёдкой, кулёк сушёной рыбы с этикеткой: «Мелочь третьей группы, вяленая». Спросив разрешения, я присоединился.

Вскоре мы разговорились.

Он в очередной раз приехал покупать автомобиль. Бывший моряк теперь гонял машины в Россию и Казахстан, ремонтировал, продавал – и по новой!

На столе лежала провинциальная газета. На третьей странице я наткнулся на большую статью, клеймящую позором какого-то чиновника, из-за безалаберности которого целый квартал четвёртую неделю сидит без горячей воды. Но газету, очевидно, редактировали разные люди, и через пару страниц нашёл другую статью, всё о том же должностном лице.

Там писалось об отзывчивом, чутком и грамотном руководителе, который красочно рассказывал о своих попугайчиках, по поведению которых он своевременно обнаруживал экологические нарушения в атмосфере города.

Обе статьи были заказными, от разных клиентов, они должны были появиться в разное время и в разных рубриках, но по техническим причинам попали в один и тот же выпуск.

Обе были написаны очень профессионально и убедительно, автором был один и тот же журналист, который забыл подписаться хотя бы под одним из текстов псевдонимом.

* * * * *

Пора ознакомиться и с провинциальной рекламой.

Раздел фармацевтики: «Лекарство «Неграм», побочные эффекты: тошнота, зуд, боль, крапивница, иногда смертельные случаи, слабость и индурация». «Лекарство от изжоги «Durak» ®, торговая марка запатентована».

А вот это совсем интересно: «Славянский творческий союз «Израиль». Обрезание дешевле, чем в синагоге!»

Я спросил с интересом:

– А много ли в вашем городе синагог?

– Теперь ни одной, а раньше были, целых две!

– А евреев много?

– Раньше были, и немало. Но потом почти все Кацманы и Вассерманы или уехали, или стали Ивановыми и Смирновыми. А после развала Союза все узнали, что в Израиле не так уж и плохо, водка и жильё дешевле нашего, а взрывать у нас стали чаще, чем у них. Смирновы и Ивановы опять стали Шмеерсонами и Рабиновичами, снова начали паковать чемоданы, а еврейские вдовушки и старые девы – пользоваться повышенным спросом у женихов.

Морячок хряпнул стаканчик, и продолжил:

– Бывал я в Хайфе, наш кораблик частенько туда заходил! Красивый город, только жарко очень, и наших бывших там навалом. Как раз после Хайфы, когда в Клайпеду вернулись, моего дружка прямо у трапа и арестовали!

– А за что? Как обычно, за контрабанду валюты?

– За валюту уже не сажали. За убийство по неосторожности и нанесение тяжких телесных повреждений. Правда, отсидел Вадим недолго.

– Убил кого-то в Израиле?

– Да нет! Мы-то все женатики, дома всегда кто-то оставался, квартиры не пустовали, а Вадим был ещё холостой. Придёт из рейса, в кармане куча денег, а квартира – без охраны. И квартирантов категорически не хотел селить. А когда и куда он в рейс уходил, об этом последняя собака в городе знала. Возвращается – квартира пустая, всю мебель вынесли! Опять всё закупил, обставил, отдохнул – и в путь. Возвращается – опять обчистили! Ему это надоело, взял со списанного судна корабельный «ревун». Сирена есть такая, чтобы в тумане сигнал подавать, громкость всего-то 110 децибел!

– Если я правильно помню, болевой порог – 120 децибел.

– Правильно помнишь, до рёва реактивного самолёта чуть-чуть не дотягивает. Так вот, он сделал так, чтобы сирена срабатывала через пять минут, как откроют двери. Настроил систему – и в море! Возвращается – а его менты уже ждут с «браслетами». Короче, пока был в рейсе, опять пришли «домушники», им любые двери открыть – плёвое дело! А через пять минут «ревун» заработал! В доме напротив все стекла повылетали. Один сразу концы отдал с перепугу, другого на лестничной клетке подобрали, у него барабанные перепонки лопнули, а третьего – сначала в психушку, а затем – в кутузку!

Он закусил «мелочью третьей группы»:

– Ну, я говорил уже, отсидел недолго, потом женился. Недавно капитаном стал, теперь рыболовного траулера. Пару лет назад сомалийцы экипаж их в заложники взяли, но он не стал ревуном их глушить, пожалел. Думаю, напрасно! Выкупили их потом по дипломатическим каналам.

У него кончилась водка, и он взял ещё один пузырь.

Я поинтересовался:

– А не боитесь переборщить?

– Не дрейфь, пацан, всё под контролем!

Он уселся на место, налил стакан и продолжил:

– Как-то было в Марселе, я в увольнении на берег, «русскими тройками»[2] уже не ходили. Зашёл в кабак, там французы коньяк напёрстками глотают. Взял «конины», налил стакан, хряпнул и рукавом занюхал. У них глаза навыкат: «Руссо! Руссо, браво, бис!» И начали пари ставить, одолею ещё стакан или свалюсь. А я им: «Половина бабок – моя!» Согласились! Короче, ещё пять стаканов выдул, потом смотрю на часы: через два часа мой кораблик отчаливает. Говорю: «Всё, сеанс окончен, гоните деньги!» Нехотя, но отдали, и я в порт валю, шатаюсь, но иду. Так они, сволочи, вышли из кабака, и меня до самого трапа сопровождали, новое пари себе устроили – дойду или нет. Дошёл, а на пирсе опять деньгу с них сорвал. Дома на те бабки себе новый шкаф купил.

«Мелочь третьей группы» закончилась, а через какое-то время опустела и вторая бутылка. Он поднялся:

– Ну, мне пора, завтра машину выбирать! – и нетвёрдой походкой направился к выходу.

– Удачи!– сказал я напоследок.

– И тебе не хворать!

Вечерний звон

Он проснулся от дикой боли в голове и.сушняка во рту.

Первое, что бросилось в глаза – чистый потолок, без каких-либо намёков на следы копоти. Стены с мягким покрытием, на которых ничего не нарисовано: ни голой бабы, ни графика дежурств «шестёрок», ни ставок в последней партии в «рамса».

Металлическая кровать, а не деревянные нары. Чистая параша с унитазом, а не с дыркой в каменном полу. Воняет не мочой или хлоркой, а шампунем. И в это трудно поверить: туалетная бумага вместо газет! Срочно отмотать пол-рулона, только куда заныкать?

Ладно, пусть пока полежит под подушкой!

Камера-одиночка: шесть шагов туда, четыре – сюда. На двери ни ручки, ни окошка для раздачи баланды, но на «карцер» непохоже.

Жрачку обязательно или принесут, или вызовут в столовку.

На окне решётка, даже трактором не вырвешь! Если протянуть руку, можно приоткрыть форточку, но через такую щель не выкинешь и коробка спичек, а «маляву» сразу же «легавые» подберут. Вот только что, и кому писать?

В стенку стучать бесполезно, «дерьмотин» всё заглушит, а трубы спрятаны так, что до них хрен доберёшься. Да и знают ли соседи «тукование[3]»?

Из окна видон на лесочек, не кирпичная стена другого корпуса, и не голое поле за «колючкой». Забор высокий, но без «контрольной полосы» и вышек.

По деревьям прыгает белочка, ей глубоко наплевать на собак, которых выгуливают «вольные». Она спрыгивает на землю, когда те угощают её орешками или «поп-корном».

А вот переваливается толстая «фифа» с таким же толстым котом на поводке, оба очень довольные собой. У кастрированного кота нет никакого комплекса, зато теперь не орёт по ночам, и позволяет одевать на себя ошейник.

Гуляет, скотина, переваривая дорогой корм! Ему тоже плевать и на собак, и на белочку. Если что, старуха сама всех облает: это не она его, это он её выгуливает!

* * * * *

Возле кровати тряпичные тапочки, вполне приличные. В сортире ещё есть бумажные полотенца, зубная паста и щётка, из которой можно выточить «пику». Но эти падлы наверняка поставили здесь камеру, сразу же отберут заготовку.

Пижаму просто так не порвёшь – не холуйская «роба», что выдают «мужикам» .

Все руки исколоты, хотя он давно не ширялся. «Просветлённый» говорил: «Это дело добровольное, но нельзя перебарщивать, иначе не пройдёшь на следующую ступень».

На запястьях синяки, но не от ударов дубинкой. «Браслеты» тоже оставляют совсем другие шрамы, а тут – словно кожаным ремнём протянули!

Зубы целы, руки-ноги не переломаны, значит, ногами не били. Но почему болит задница? Неужели? Не дай Властитель! Нет, болит снаружи.

Ладно, разберёмся, за всё ответите!

* * * * *

В замке провернулся ключ. «Вертухай» в белом принёс баланду, котлету с рисом и компот, всё в пластмассе, даже вилка и ложка из пластика.

Молча стал в двери и заложил руку за руку.

Точно «охра», на «придурка» [4] не похож.

Значит, больничка не «зоновская», «вертухай» был бы в сером или синем. И компот на зоне даже в больничке не подают, там только слабый чай без сахара.

Баланда пресная, без соли, как и положено. Соль – белый враг «просветления», её нельзя есть отдельно, ею нельзя посыпать пищу!

Он перестал солить еду после «инициации», и если удавалось пожрать у кого-нибудь, всегда требовал не солить его порцию, и отодвигал от себя солонку подальше.

Дома соли не осталось ни единой крупинки. Он специально выискивал и выбирал кристаллики, что завалялись с «предыдущей жизни», вымывал пол влажной тряпкой и брезгливо выкидывал её ночью.

* * * * *

«Охра» дождался, пока он доест, и скинул пустую посуду в деревянный ящик. За всё время ни разу не повернулся спиной или боком. Грамотный, скотина!

Перед тем, как уйти, показал рукой на таблетки на тумбочке.

На ответный жест в виде загнутой в локте руки достал резиновую дубинку, и стукнул пару раз по своей ладони. Таблетки пришлось выпить.

Никто из двоих не произнёс ни единого слова. «Вертухай» ушёл, гремя ключами.

Через полчаса на пороге появилась полная баба лет сорока, тоже в белом халате, а за её спиной застыл всё тот же амбал.

Баба стала говорить что-то на чужом языке, но увидев его реакцию, перешла на русский, и произнесла довольно правильно, хотя и с акцентом:

– Примите таблетки, больной, очень хорошо! А теперь ложитесь на живот и приспустите трусы. Сегодня Вы очень спокойный, не то, что в прошлый раз! Лекарства идут на пользу, это очень хорошо!

Она протерла место укола спиртом.

Сначала невыносимая боль, зато потом расслабуха. Теперь ясно, почему задница ноет.

А баба ещё ничего, потянет, если не найдётся чего-нибудь получше.

Только эрекции при такой мысли не почувствовал. А раньше стоило только подумать! Наверняка вкололи какой-то дряни!

Медсестра приказала подержать тампон, что-то сказала санитару, и вышла. Тот кивнул головой, и пристягнул лежащего к кровати ремнями, щёлкнув какими-то застёжками снизу.

«Уроды! Всех порежу, как откинусь! Сестричка, правда, старовата, но ничего, трахну и такую, зато потом на животе такую “розочку “[5] вырежу!»

За окном cтемнело, в палате загорелась лампочка, спрятанная под небьющимся абажуром.

Он уже отрубался, когда услышал звон колоколов, созывающий «назореев» на вечернюю молитву.

На воле часто приходилось слышать гонг, но он звучал совсем по-другому, и намного позже этого, за час или два до полуночи.

Служба там была иной, да и свечи совсем другого цвета.

Неаполитанская мелодия

На площадке возле «Аквариума» клиентов ждала «гостиница Астория».

Кто-то однажды приехал сюда на старом «Опель Астра». Такие тарантасы повсеместно ласково величают «трипперами».

Вероятно, хозяин тогда перебрал и решил вернуться домой на такси: зачем искушать судьбу, рисковать жизнью и спонсировать ментов?

Но или что-то случилось, или он спьяну забыл, где оставил машину. А может, она тогда просто не завелась. Её он мог оставить и в надежде на угон. Но ценности она никакой не представляла, а за утилизацию такого сокровища надо ещё заплатить.

Так или иначе, машина стояла здесь уже долго. Скоро её приметили, пару раз на капоте выпивали «на посошок», а через неделю открыли, на пьяный спор. Для этого сгодился обыкновенный карманный нож.

Сначала там отоспался один забулдыга, затем второй. Потом обнаружилось, что в ней можно не только ночевать, но и распивать прямо из горла, курить, и даже заниматься сексом.

Вскоре «гостиница» стала популярной, и её назвали «Асторией».

* * * * *

За соседним столиком трое работяг перемывали косточки начальству:

– У нас в сервисе в туалете спёрли лампочку. Недавно бразды правления принял новый хозяин: отец постарел и назначил сына директором. До этого пацан у нас носа не показывал, сидел в каком-то банке менеджером, пока оттуда не выгнали. Но пришёл к нам «со знанием дела»: всех стариков в первый же месяц поувольнял, своих корешей на их места поставил. Повсюду камер дорогих понатыкал, все папины деньги туда угрохал. Решил найти «гада», устроил мероприятие: «следствие ведут колобки». Всех сам допросил, никто не сознался. А на банкете по случаю его «инаугурации» пропили сто или двести таких лампочек. Но бог с ним: купи новую, поставь на неё колпак с хитрыми защёлками или сваргань замок на туалете, а ключ дежурному отдай! Он принял другое решение: поставить лампочку на клей!

– Но когда-нибудь она перегорит! – удивлённо заметил один из собутыльников. – Тогда придётся менять весь патрон и ломать потолок!

– «Не надо нас пугать страшилками! Исполнение проверю лично!»

Другой продолжил тему:

– А мой хозяин решил построить дом. Семь человек скомпоновались, целый квартальчик решили отгрохать. Наняли фирму, всё путём. Но показалось ему, что как-то медленно идёт именно его стройка, да ещё балку бетонную кто-то ночью спёр. А у соседей – всё в порядке! Подал на строителей в суд. Но на повестке дня у них – бывшие министры, маньяки и наркобароны. Короче, «нерезонансное дело», и от него отмахнулись. Дошёл до Верховного суда, его и там послали. И стал он писать: в ООН, королям, всем президентам и Папе Римскому: «Демократия в опасности! Спёрли балку, дом не строят, суды куплены! Объявите блокаду этому государству, не давайте кредитов! Они их разворуют, я это сделаю лучше!» Никто не отвечал на этот бред. Зато пришёл ответ от нунция: «Благодарим за Ваши усилия в деле защиты справедливости. В своей воскресной проповеди Папа Римский обязательно помолится за Вас!»

Они расхохотались, и вернулись к пиву.

– Ещё он собирался прочитать цикл лекций в американском сенате о состоянии нашей демократии, на конкретном примере: строительство его дома. Секретарша шёпотом говорит: «Туда даже не всех Нобелевских лауреатов приглашают!» А он отвечает с яростью: «Ты не понимаешь, эти лекции оплачиваются по высшему разряду, на этом можно неплохо заработать!» С Манделой себя немного спутал.

Изложить свою трагедию решил и третий:

– А наш босс решил поиграть в демократию, устроил недавно собрание: «В коллективе сложилась нездоровая атмосфера, я всё вижу! Высказывайтесь откровеннее, необходимо выяснить, что мешает нам лучше работать». Все старики отмолчались, а трое молодых купились на откровенность: честно рассказали о всех подлостях своих начальников, как те воруют, и что воруют, с фактами и доказательствами. Те там же сидели, только мычали что-то невразумительное. В итоге всех троих через месяц уволили. А ворьё оказалось родственниками шефа. Он пригласил всех расхитителей к себе домой, выпили они по-семейному, потанцевали – и закрыли проблему. А правдолюбцам даже выходного пособия не дали, ещё навесили счета за порванные спецовки и поломанный инструмент.

Они ещё раз накатили. Второй продолжил:

– Недавно босс вызывает меня на ковёр: «Наблюдал за твоей работой. Давай подумаем, как увеличить производительность труда: ты находишь документ в компьютере, потом ищешь бумажную накладную, и при этом теряешь драгоценное время!» Хотел возразить, что по зарплате этого не скажешь, но вслух отвечаю: «Да, потому что не все накладные присылают в электронной форме». Начальник продолжает: «Есть у нас одна девица, толку от неё мало, но держать приходится, уж очень хорошо языком владеет, только не английским. Я её потому и не уволил, когда она с Рождеством Христовым всех наших пакистанских партнёров поздравила. Давай поручу ей искать все нужные накладные». Я возражаю: «Документы на разных языках, она ни одного не знает, и находятся они в разных папках. Пока буду ей объяснять, что именно ищу, потрачу ещё больше времени! И мне трудно с ней работать, она редкостная хамка». Начальник выслушал меня, посмотрел полминуты – и огласил: «Значит, мои предложения тебя не устраивают. Минус пятьдесят долларов!»

– Неплохо посовещались, «достигли консенсуса!» – резюмировал «хранитель лампочек», и они продолжили трапезу.

* * * * *

К моему столику приблизился довольно приятный человек с чашкой кофе в руке.

На вид ему было лет тридцать пять, он был смугл, словно недавно побывал в солярии. Он поразительно напоминал мне какого-то актёра, кажется, того звали Леонардо.

Хорошего покроя костюм, модные туфли, трёхдневная щетина, как и положено крутому покорителю женских сердец. Но красотки сюда забегали редко, здесь появлялись только безутешные старые девы и домохозяйки бальзаковского возраста, чьи мужья внезапно умотали в командировку.

Я много раз бывал в «Аквариуме», но видел этого красавчика впервые.

Остановившись рядом, он спросил меня на чистейшем русском:

– Можно к Вам присоединиться?

– No problem!

Некоторое время мы молчали и наслаждались каждый своим напитком, но скоро я не выдержал:

– Вы здесь явно впервые. Ваш костюм предполагает более приличные заведения!

– Я знавал людей достаточно состоятельных, которые могли купить десяток шикарных ресторанов, но предпочитали простые забегаловки. Недавно я поселился неподалеку, захотелось пройтись и подышать свежим воздухом. Увидел это заведение, и решил зайти.

Он протянул мне визитку. Красивым типографским шрифтом было отпечатано всего одно слово: «Дамиано». Ни адреса, ни телефона, ни рода занятий!

У меня тоже была визитка, но я её зажилил: в социальной иерархии он стоит намного выше меня, и наверняка выкинет при первой же возможности.

Изучив его Ausweis, я отхлебнул пивка:

– Судя по имени, Вы итальянец?

– Не совсем. Мои предки греческого происхождения, хотя я родился и вырос в Неаполе.

– Понимаю. Сицилийцы не любят, когда их называют итальянцами. А ещё припоминаю, что и Неаполь когда-то был целым государством, причем немалым. По работе мне приходилось общаться с потомками Юлия Цезаря, я даже пытался изучать их язык. Но сами итальянцы неохотно изучают чужие языки, даже английский, а Вы говорите по-русски совершенно свободно!

– Это несложно, здесь много русских.

В нашей столице действительно немало моих соплеменников, но их диалект отличается от того языка, на котором он изъяснялся. Мой новый знакомый говорил на языке, который преподают в литературных институтах, и на котором говорят дикторы телевизионных каналов.