Текст книги " Три закона Дамиано (СИ)"

Автор книги: Михаил Ротарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Эрудиции он оказался необыкновенной. Он рассказывал о христианизации Руси, тевтонских рыцарях, вчерашних событиях в Палестине, рецептах грузинской «чачи» и проблемах вирусологии. Мог изложить и какую-нибудь парадоксальную теорию, приводя в качестве доказательств малоизвестные, но бесспорные факты. При этом он не утверждал что-либо категорическим тоном. Вместо фраз «этот подонок», «эта старая развратница», «об этом даже школьники знают» он употреблял совсем другие: «его гены сыграли роковую роль», «иногда женская сексуальность бывает чрезмерной», «учёные того времени предполагали следующее».

Если я «плавал» в теме беседы, то молча слушал, но если что-то об этом где-то слышал, пытался вставлять свои комментарии.

В результате получал чёткие разъяснения и поправки:

– Вы не правы. Нерон не поджигал Рим ради поэтического вдохновения. Тот пожар случился спонтанно, и оказался для него совсем некстати. Он, конечно, был «отморозком», но стал им не сразу, как и Калигула. После него извергов-императоров тоже хватало. Например, так почитаемый христианами святой Константин, матере-убийца, который любил принимать ванны из крови убитых младенцев. Нерон пришёл к практически неограниченной власти в возрасте шестнадцати лет и управлял огромной империей ещё четырнадцать годков! Но он потратил огромные средства государства на строительство необходимых инженерных сооружений, начатых ещё при Тиберии. Наступил «дефолт», в результате которого он резко потерял популярность. У него был великий учитель Сенека, который часто урезонивал его кровожадность. Тот в своих сочинениях высказывал взгляды, как раз совпадающие с постулатами апостола Павла. Заметьте, не Иисуса! Незадолго до смерти Нерон принял иудаизм. А христиан преследовали не только в Риме, но и на их родине, особенно, когда те пробойкотировали антиримское восстание во время Первой Иудейской войны. Ценность человеческой жизни была тогда минимальной. Впрочем, не только тогда. И не только там.

* * * * *

Дамиано так говорил на русском, что я даже засомневался, что беседую с иностранцем.

У большинства народов есть свои привычки, жесты или выражения, по которым они безошибочно отличают чужака от своего, так погорело немало лазутчиков.

Большой палец руки, поднятый вверх, у нас означает: «отлично!», у американцев: «подвезите!», а в Иране за этот жест могут и врезать в морду. Там это эквивалент нашего «Фак ю!»

Есть такой приёмчик и у итальянцев. Об этом они проговорились в нашем офисе, когда мы распивали с ними «Martini» после деловых переговоров.

Как бы невзначай, я процитировал:

–«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу» [6].

Пару раз я произносил это там, где «макаронниками» и не пахло. В первый раз джентльмены в галстуках заспорили, откуда эта цитата. Один с пеной у рта утверждал, что из сочинений Маркиза де Сада. Другой, с не меньшим энтузиазмом, уверял, что это перевод Лермонтова кого-то из немецких романтиков.

В другой раз, уже в компании «без галстуков», мне просто набили морду, и велели «не умничать», иначе увижу себя «в сумрачном лесу», привязанным к «сосне одинокой», и останется мне пройти в своей жизни не следующую «половину», а гораздо меньше.

Дамиано же ответил, как бы невзначай:

– «Страшно, кругом дикие звери – вокруг аллегории пороков; и деться некуда совсем!»

Сомнений нет, за столом со мной сидит уроженец Аппенин!

* * * * *

Он продолжил своё повествование, но вдруг остановился на полуслове, и посмотрел мне прямо в глаза. Мне показалось, что он там что-то увидел, потому что сразу же сказал настойчиво, чуть ли не приказным тоном:

– Перейдём на веранду, там тише, и курить можно. Купите себе небольшую бутылочку навынос, потом не пожалеете!

Я с радостью согласился, и мы переместились туда.

Дамиано вернулся к истории Италии. Он рассказывал о Диоклетиане и Каракалле, Папах Римских, семейках Борджиа и Медичи, Маккиавелли и Саванароле, а я всё слушал, и готов был просидеть с ним до утра.

Но когда он дошёл до Торквемадо Тассо, то вдруг прервал речь, посмотрев на часы:

– Ну, мне пора, да и Вам настоятельно советую домой. Выпить есть, закуску найдёте дома, а здесь не всегда бывают приятные компании!

Да, выпивших частенько избивают, чистят их карманы. Я это знал по личному опыту, один раз это случилось в ста метрах от дома.

* * * * *

За соседним столом расположились уже гопники.

Молодой хлыщ угощал корешей водкой, и вся компания представляла из себя наглядную рекламу презервативов.

Их предводитель небрежно развалился на скамейке, сплёвывая прямо на пол, и хвалился, что бабушка завещала дом ему, её любимому внуку, а не матери. А теперь, после смерти бабули, он – полный властелин всего имущества. И если мать пыталась отказать в деньгах на выпивку, он брал её за шиворот: «Я здесь хозяин, захочу – выкину, суку, на улицу!»

И та покорно доставала кошелёк.

С каким же омерзением делали его папа с мамой! Ну почему тогда не оказалось рядом царя Ирода? За убийство такого младенца, клянусь, поставил бы Ироду свечку!

* * * * *

Дамиано попрощался, завернул за угол и исчез, я даже не слышал звука шагов.

Допив пиво, направился к остановке, сел на скамеечку и закурил. Я не собирался садиться в ночной автобус, мой дом был в пяти сотнях метров отсюда.

Послышался дикий вой мотора, и чёрный BMW, мчавшийся на огромной скорости, не вписался в поворот, с разгону перескочил через бордюр, и влетел в стенку заведения.

Стекло разлетелось в один момент, машина пропихнула столик со стульями до самой стойки и остановилась, заехав всем корпусом внутрь.

«Бумер» въехал прямо в то место, где мы первоначально сидели. И если бы «неаполитанец» не предложил пересесть, мне бы уже «намазывали лоб зелёнкой».

Подойти поглазеть поближе? Нет, лучше уносить ноги!

Сейчас приедут менты, начнутся расспросы, показания, возможны вызовы в полицию, всякая прочая тягомотина. Ситуация ясна до безобразия, свидетелей и без меня хватает, а мне смертельно хотелось спать!

Первой приехала полиция, затем «скорая».

Санитары сначала суетились, но врач потрогал пульс лихача, раскрыл его веки и заглянул в зрачки. Он махнул рукой, закрыл чемоданчик, и началась протокольная церемония.

Отвинтив пробку, я отпил прямо из горла, сердце бешено колотилось: осознанно или нет, Дамиано спас мне жизнь.

Интересно, встречу ли его ещё раз?

Мне стало жаль, что я зажилил визитку. Кстати, где она? Но среди кучи карточек её почему-то не было.

Выронил, наверное, когда расплачивался, а может, потерял в туалете.

На входе в мой подъезд висела свежая реклама: «Алкоголизм без проблем, круглосуточно! Телефон ....».

Надо запомнить.

Тайна железной двери

Английское слово «Hostel» означает: «недорогая гостиница с небольшим количеством удобств».

Примерно так же потомки англосаксов переводят и наше слово «общежитие».

«Hostel» в нашем городе делились на две группы: «семейные», где санузел и душ приходятся на две смежные комнаты, и «коридорные».

В жилье первого типа ещё можно как-то обитать, второй имеет особый колорит: туалет, кухня и душ – на целый проход из двадцати комнат.

Так проживают одинокие холостяки или малочисленные семьи, но некоторые апартаменты с гигантской площадью 18 квадратных метров делили взрослый мужчина и супруги за шкафом.

Именно в таком заведении обитал мой старый друг Йен.

Он не был «русофобом», все его «пассии», про которых я слышал, были славянками. Он не был женоненавистником, занудой или импотентом. Но так уж получилось, что на него никто не «клюнул», и именно из-за жилищных условий, и он «уже» не женился.

Именно Йен, а не школа, научил меня владению государственным языком, не официозным, а бытовым, со всеми его своеобразными приколами и шутками.

Условия жизни Йена были относительно нормальные, если сравнивать с другими комнатами: у него был даже балкон, по которому можно пройти и залезть через окно к соседям слева или справа.

Это место не было сообществом сознательных «маргиналов», сюда попадали по-разному. Кто-то из провинции посчитал это место временным трамплином перед прыжком в огромные финансовые потоки столицы, но так и остался в прыжке. Кого-то милые дети скинули из собственной квартиры, чтобы не путались под ногами. Некоторые прибыли после института тридцать лет назад, тут и постарели.

Одной девочке папа купил комнату, потому что устал от её шумных круглосуточных приключений. А особенно уставал, когда за стенкой в три часа ночи парни били друг другу морды, а заодно и семейный хрусталь, за право «быть первым, а не после тебя, скотина!»

Здесь собрались «джентльмены, которым не повезло». Если кому-то удавалось отсюда выкарабкаться наверх, его считали «полубогом».

Когда я появлялся у Йена на гулянках, то иногда незаметно ставил в его холодильник бутылку, отвлекая внимание гостей какими-нибудь дешёвыми, но шумными номерами. А когда допивали последний стаканчик, все безнадёжно выворачивали пустые карманы. По неписанному закону, за водкой должен бежать тот, на ком она закончилась. Я терпеливо выжидал, пока уныние не достигнет апогея, и вдоволь насладившись муками жертв, делал несколько магических пассов над тайничком:

– Заклинаю тебя, Мефистофель! Пришли нам водки!

Хозяин открывал холодильник, и с изумлением доставал подарок из Ада.

Высшим пилотажем был случай, когда во время танцев я незаметно положил пузырь в абажур.

Не всегда это сопровождалось овациями, один раз пришлось вызывать скорую. И теперь меня всегда проверяли на входе, осеняли крёстным знамением и самого заставляли креститься.

От водки же никто и никогда не отказывался: прислал её Ангел или Дьявол, всем было по барабану.

* * * * *

На входе меня встретила монументальная железная дверь без замочной скважины, кодового замка и звонка: стучи, ори – твои проблемы. Как попасть? Невероятно просто: припёрся в гости – звони хозяевам по мобильному, могут и впустить, если не спят.

Когда-то там был обыкновенный замок, но его скважину постоянно засоряли жвачкой и бычками местные хулиганы. Поэтому отверстие накрыли металлической пластиной, заварили намертво и поставили кодовый замок. Через две недели код знали все знакомые знакомых в радиусе десяти километров, поэтому и его убрали.

Я видывал двери и поинтереснее: в пятиэтажной «хрущёвке» поселились «сквоттеры»[7]». Их дверь с обивкой из кожзаменителя ничем не отличалась от соседних. Пока я курил, ожидая хозяина, на лестничной площадке появился бомж. Он был в «сомнамбуле», и не заметил меня. Передвигаясь на «автопилоте», не стал искать ключи, а стал на коленки, откинул нижнюю треть вверх, как на шарнире, быстро прополз понизу внутрь и захлопнул её за собой.

Снаружи дверь опять выглядела плотно закрытой.

* * * * *

– Привет, иноземец!– кивнул мне Йен головой.

– Привет, абориген! – парировал я.

В беседе мы автоматически переходили с одного языка на другой, обмениваясь дежурными подколками.

Его комната находилась в самом конце коридора. Мы прошли мимо комнаты, на которой висела медная табличка: «Прежде, чем входить, спроси себя: нужен ли ты здесь?»

Ещё чуть дальше на коврике спала женщина. Я вопросительно глянул на Йена. Он невозмутимо пояснил:

– Муж предупредил, что если опять придёт пьяной, на порог не пустит. Вот и воспитывает!

Мы прошли, но не к нему, а к соседу, которого я тоже хорошо знал.

На белом потолке там расплылось большое пятно: так на Новый Год открыли бутылку шампанского. Но всем гостям поясняли, что это – результат бурной сексуальной жизни хозяина, промахнувшегося в экстазе мимо партнёрши.

«А наш притончик гонит самогончик, никто на свете не поставит нам заслончик!»

Но вместо самогончика была палёная водка. Жилец этажом выше торговал ею, разбавляя спирт водой из-под крана. Со временем и эта процедура упростилась, теперь он продавал только порцию, которую клиенты разбавляли сами. «Эликсиром» в его отсутствие распоряжались даже две маленькие дочки, одной из которых было десять лет, другой – восемь.

На заводе этанол разбавляют дистиллированной водой, выдерживают сутки, добавляют лимонную кислоту, сахар и всё прочее, фильтруют и выдерживают. Здесь это всё было лишним.

Смесь заливали в стеклянную бутылку и взбалтывали. Когда пузырьки всплывали, по стеклу стучали ножом. Если звук глухой, надо ещё немного подождать, а если звук становился звонким, можно и приступать к «чаепитию». Назывался этот «напиток богов» в переводе на русский «черепуха». Если со спиртом случались перебои, в наличии всегда была контрабандная водка или самогон, но они стоили дороже.

У русских «старшой» наливает всем поровну, командует парадом и произносит тост, все чокаются и пьют одновременно. Местная традиция иная, для неё достаточно и одного стакана: «солнце вращается по часовой стрелке», ты выпиваешь стакан, налитый соседом справа, и наливаешь соседу слева. В зависимости от симпатии или антипатии, две капли или «с верхом». Себе наливать не разрешалось, кому-нибудь вне очереди – тоже, морду за недолив бить позволялось только наутро.

«Сабантуй» был в самом разгаре. На меня косо посмотрели, но я достал из наплечной сумки литруху государственной и кусок колбасы, и кривые лица сменились на приветственные. Свой коронный номер сегодня я решил не демонстрировать.

* * * * *

За столом, кроме самцов, сидели две особи женского пола: незнакомая молодая красавица и её подруга. Симпатяга явно придерживалась правила: «Если хочешь выглядеть молодой и стройной, держись поближе к старым и толстым».

Со второй же я был немного знаком, она часто появлялась в этом общежитии. Не в моём вкусе, постарше, с арбузными грудями, не совсем уродина, но и не красавица. Её прозвали «акустической торпедой» за то, что приходила и слонялась по коридору, прислушиваясь к звукам за дверями. Затем стучалась туда, где раздавались песни, музыка или звон стаканов. Когда выпивка там заканчивалась, она плавно перемещалась в следующую комнату.

Ещё у неё была другая кличка: «Байконур».

Тогда её называли только по имени, и работала она паяльщицей на радиозаводе. После пайки платы положено промывать спиртом, но чтобы его не воровали и не пили, этанол заменяли спирто-бензиновой смесью. После работы получившуюся гадость надо сливать в особую канистру и сдавать на утилизацию. Процесс это нудный, поэтому всё дерьмо просто выливали в унитаз. Спирт смешивался с водой и уходил при сливе, бензин же легче воды, с ней не смешивается, поэтому он скапливался сверху.

Курить в туалете запрещалось, но нашим людям всегда наплевать на запреты. Если бы у неё была зажигалка, ничего бы не произошло. Но она прикурила от спички, и кинула её, ещё горящую, между ног, вниз. Спичка упала в бензин, и он полыхнул факелом. В спущенных трусах, с обгоревшей задницей, несчастная курильщица с воплями влетела в цех, сметая всё на своём пути, включая двери туалета.

Сначала её прозвали «Летучей Голландкой», но позднее это прозвище поменяли на более краткое, и не менее романтичное[8].

* * * * *

Мне досталось свободное место неподалеку от красотки, и я присоединился к всеобщему празднику под названием «триста лет гранёному стакану».

Я наклонился на ушко к Йену:

– Кто это?

Он ответил, тоже на ушко:

– Зовут Дженни. Русская, незамужем, без комплексов. Не советую, но дело твоё!

Красавица была одета по-летнему: лёгкая маечка, красивые туфельки, короткая юбочка.

Типичная славянка среднего роста с длинными ногами, тонкой талией, тёмными волосами и слегка раскосыми глазами с ярко выраженными бровями. Вне сомнений, кто-то из азиатов влез недавно в её генеалогическое древо.

Когда очередь произносить тост дошла до меня, у меня открылся фонтан красноречия, и я упомянул мимоходом пару городов, где побывал.

– Краснодар? О, у меня там был любовник, – вставила свои «пять копеек» красотка.

Я слегка смутился, но продолжил речь.

– Москва? О, у меня там тоже был любовник!

Я закончил тираду, выпил и стал потихоньку присматриваться к фемине.

Периодически кто-то выходил на балкон. После третьего круга хозяин пиршества, Ариэль, стал мне подмигивать, строить гримасы и кивать головой.

Наконец я понял, чего он хочет, и вышел к нему на перекур.

– Виктор, я знаю, что ты умный человек, – заговорщически начал он.

– Не тяни кота за хвост! Был бы умным – пил бы «Мартини» на Канарах, а не водку в общаге! Ревнуешь к этой красавице? Она твоя?

– Да тьфу на неё, она вольная птица. Трахни хорошо, она это дело любит. Но я о другом. Понимаешь, я написал книгу, и хочу, чтобы ты её прочитал.

Он достал из-за пазухи толстую стопку листов. Я мельком глянул их:

– Ариэль, я не очень силён в вашем языке, не знаю всех тонкостей, я не смогу быть литературным критиком.

– Ты постарайся, с меня бутылка!

– Хорошо, только дай пару недель, быстрее не прочту.

– Лады! Только не говори Йену, он будет издеваться.

– Договорились!

Мы бросили бычки и вернулись за стол.

Красотка пересела поближе и тихо взяла под столом мою руку:

– А чем ты занимаешься?

– Как и все: ворую! – и дал ей визитку.

Итальянский гамбит

Сегодня утром я увидел новую картину: по кухне разгуливала мышка, за которой семенили двое мышат, мама показывала детям дорогу к пище. Один был старательный ученик, шёл за ней и не отставал ни на один сантиметр. Второй был явным двоечником: он прыгал, кружился и всячески резвился. Меня они нисколько не боялись.

Меня не удивляло, что мыши попали на седьмой этаж, но как они не учуяли запаха кота?

И что делает мой любимый хищник?

Я нашёл его лежащим на кровати.

– Арамис, ты даром ешь свой корм, там дичь бегает!

Арамис лениво посмотрел на меня и зевнул, затем сел, поднял правую ногу пистолетом и стал вылизывать причинные места.

Я взял его на руки и понёс на кухню. Мыши моментально убежали, а кот лениво спрыгнул с рук. Но не побежал следом за ними, а подошёл к своей миске, посидел полминуты, помедитировал и нехотя принялся чавкать.

Я решил назвать мышку Фросей. Имя маленькому озорнику придумывать не пришлось: Джерри, и никто другой! Вот только братцу прозвище придумал не сразу. Ну что же, нарекаю тебя Пафнутием!

Кот сел ко мне спиной. На кошачьем языке это не презрение, а наоборот, полное доверие: он не опасался нападения сзади.

* * * * *

Сумма удовольствий после вечерней пьянки и самочувствия наутро всегда отрицательная.

Разгрузка по пятницам – явление интернациональное, особенно там, где получку выдают раз в неделю. А в Ирландии, я слышал, жалование выдают по четвергам. Весь вечер бары там переполнены, хотя пятница – полноценный рабочий день. Синие, злые и похмельные, дети Святого Патрика выползают на работу и стонут, дожидаясь финального свистка. Глупо, но такое там правило. Кстати, в Европе самыми пьющими считают не русских, а именно ирландцев.

После вчерашнего похмелиться было нечем, и я выпил сока.

Тут зазвонил мой сотовый, и на экране высветилось: «Дамиано».

– Доброе утро, Виктор. Помните встречу в баре? Можно зайти?

Хотя я с удовольствием пролежал бы ещё пару часиков, из вежливости соврал:

– Конечно!

Не прошло и минуты, как раздался звонок, и в дверях стоял тот самый «неаполитанец». Он держал в руках небольшой дипломат.

– Ценю Вашу оперативность, но не ожидал, что придёте так скоро,– растерянно проговорил я.

– Я проходил рядом.

– А откуда знаете мой телефон и адрес?

Он помахал перед моими глазами визиткой. Действительно, моя.

Странно, я неплохо в тот вечер выпил, но помнил всё. Я точно не давал ему карточки, и, наверное, просто её потерял! Представить такого франта, подбирающего с грязного пола чужие визитки?

Но чтобы не показать себя дураком, я кивнул головой:

– Прежде всего, должен поблагодарить. Если бы не Вы, то говорил бы я сейчас не с Вами, а с архангелами.

– С архангелами, бывает, говорят и живые, после четвёртой бутылки, – прервал он мою тираду. – Когда говоришь с Богом – это называют молитвой, а когда Бог с тобой –белой горячкой. Но если имеете в виду тот случай в баре, то это простое совпадение.

– Вы об этом тоже знаете?

– Конечно, все в районе до сих пор об этом говорят, и по новостям показывали.

– А много было жертв?

– Если не считать водителя, только психические травмы барменши. Тогда он был «мертвецки пьян», теперь он «мертвецки мёртв», – и Дамиано достал плоскую бутылочку из дипломата:

– Помяните его душу, он на самом деле был большой грешник: разбой, сутенёрство, контрабанда.

Я помянул покойного, но вернулся к разговору:

– Но я не записывал Вашего номера!

– Вы отстали от технического прогресса. Современная аппаратура позволяет не только точно определить местонахождение человека и прослушать все его разговоры. Можно и скачать телефонную книжку, добавить туда новые контакты, и вообще неплохо пошалить: поменять номера любовницы и жены местами, вставить «Ring-tone» в виде похоронного марша на звонок начальника и много других полезных вещей.

Я с трудом сдержал улыбку:

– Если мобильник включён.

– Если постараться, можно и на выключенный.

Я удивлённо хмыкнул, а он продолжил:

– Шутки в сторону. Итак: Вам тридцать три года, неженаты, образование высшее, владеете иностранными языками. Живёте один, родители умерли, любите чтение, женщин и водку. Имеете весьма скромную зарплату и большие проблемы с финансами, постоянно стараетесь выбраться из нищеты, но безуспешно. Церковь посещаете, но редко, политикой не занимаетесь, хотя имеете определённые взгляды. Некрещён.

– Всё верно, про языки я мог тогда Вам рассказать, про отношения с церковью – тоже. Но Вы не крестить же меня собрались!

– Совершенно верно, скорее наоборот. Приоткрою карты: я не профессор Воланд! Ни Ваша душа, ни жилполщадь меня не интересуют. Работаю я на очень влиятельную контору, её деятельность не является ни коммерческой, ни разведывательной, скорее даже благотворительной. В чём точная суть, объясню позднее. И сотрудникам своим мы платим очень неплохо.

– Я тоже хочу работать за хорошую зарплату, и даже очень! Но если работа будет мне противной, то не соглашусь: не буду упаковывать трупы, торговать наркотиками, работать сутенёром или подрывать мечети.

– У Вас скудная фантазия. Но если за работу могильщика будем платить зарплату президента банка, Вы согласитесь её выполнять?

– Скорее всего, да!

– Отлично! А наркодилерами можно признать всех фармацевтов. Одно и тоже вещество в одной стране может быть запрещено, а в другой – разрешено, и даже рекомендовано. Кокаин у индейцев в Колумбии никакими силами не отнять, это целая национальная культура. А повезите его в Малайзию – смертная казнь гарантирована. А потом ситуация может поменяться на противоположную. Вы слышали про талидомид?

– Да, хорошее снотворное. Его прописывали даже беременным женщинам. А потом выяснилось, что он воздействует на эмбрионы, родилось несколько тысяч уродов с искривленными ногами или без ушей. Скандал был грандиозный, фирму закрыли.

– А то, что он опять применяется в медицине для лечения проказы и онкологических заболеваний, Вы знаете?

– Нет, не знал.

– Вот так! Так что не все так просто. Но я предлагаю Вам совсем другое: относительно нетрудную, но очень интересную должность «посланца по особым поручениям». Например, встретить приезжего, обустроить, передать всё необходимое, и никаких пистолетов, гранат или наркотиков! У нас много задач, людей катастрофически не хватает, и всё легально! Иногда бывают и командировки, но прежнюю работу можете не бросать. А там видно будет!

– Испытательный срок существует?

– Естественно, как и право увольнения по собственному желанию. Но отток кадров у нас настолько мал, что об этом даже говорить не хочется.

– Социальные гарантии, пенсия, страховка?

– Всё имеется, но не в такой форме, к которой вы привыкли. Плюс куча бонусов.

Видя мою заинтересованность и нерешительность, Дамиано сделал паузу:

– Давайте сделаем так: я даю Вам кредитную карточку. Если передумаете, вернёте, и мы забудем об этом визите навсегда, но второго шанса у Вас не будет!

Он положил на стол кусочек пластика, на котором было уже выгравировано моё имя.

– Есть маленький нюанс: у меня долги за некоторые услуги.

– Я в курсе, их будете покрывать постепенно, иначе это привлечёт чьё-то внимание. На нашу карточку арест наложить невозможно, и её трудно уничтожить. Но пока будет одна особенность: ежедневно Вы должны тратить с неё ровно 200 долларов, ни центом меньше, ни центом больше! Если нарушите это условие, накладывается штраф. Повторное нарушение – и она превратится в пепел.

Двести долларов в день, в месяц выходит 6000! Неплохая зарплата, как у сенатора. Правда, артисты и киллеры получают больше, но я этому не обучен.

Дамиано продолжил:

– С этой карточки пока не сможете получать наличности, перечислять деньги церквям, монастырям и родственникам, покупать религиозную литературу, жертвовать политическим организациям. Собственные деньги можете тратить, как хотите.

Я заметил, что он недолюбливает церковников и политиков. Кстати, я тоже.

– А почему такое жёсткое ограничение, именно 200 долларов в день?

– Дарёному коню в зубы не смотрят. Можно расплачиваться где угодно и сколько угодно. Расчётный час – 24-00. Курс доллара меняется ежедневно, поэтому следите. И имейте в виду: курс официальный, а не продажи или покупки!

– А с девочками можно рассчитываться?

– Можно, сейчас есть путаны, которые принимают оплату переводом.

– Какой пин-код карточки?

– Его нет, карточка активирована на Вашу ДНК.

– Это как?

– Читайте популярную литературу и просвещайтесь. Подвыпивший ловелас шлёпнет в баре женщину по юбке, и оставит на ней три молекулы пота. А через два дня ему приносят повесточку за сексуальное домогательство, и результаты генетической экспертизы у судьи уже на руках. Карточка не будет действовать вечно. Как долго – не скажу, но рано или поздно Вам придётся принимать решение.

Настала минута молчания, и я закурил.

Предложение было очень заманчивым.

– А когда можно заняться шопингом?

– Через пять минут. Arrividerci! – и он покинул квартиру.

Ради любопытства я посмотрел его номер.

Но экран высветил только звёдочки.

* * * * *

На кухне слышался тихий хруст: Фрося воровала кошачий корм, и при моём появлении сразу смылась. Я налил ей молока, которого Арамис не пил уже пару лет, и решил посмотреть на своего «охотника».

«Мини-тигр» досматривал семнадцатый сон, и я вернулся.

Пафнутий и Джерри с аппетитом лакали угощение, а Фрося стояла «на стрёме».

Есть старая английская сказка про мышей, которые решили обезопасить себя от кровожадного кота. Они придумали: надо надеть на него колокольчик. Когда колокольчик будет звенеть, мыши успеют спрятаться.

Они плясали и веселились от такой идеи, но оставался нерешённым вопрос: кто на кота оденет колокольчик?

На Арамиса его можно было одеть без опаски: он был пацифист.

* * * * *

Утренняя встреча показалась мне интересным сном, но карточка не испарилась и лежала на столике. Значит, это не белая горячка!

Я узнал в Интернете курс доллара на сегодня.

Где лучше затовариваться? В супермаркете, и начинать надо с дорогих вещей, потом подбирать дешёвые. Большинство товаров стоят сейчас 2.59, 9.99, 119.99, и так далее, очень мало товаров продают по «круглым» ценам. Эти девятки и создавали основную трудность.

Микроволновка, кофейник, столовые принадлежности, продукты, бутылка «Чинзано». Оставалось набрать товаров на 1 доллар 47 центов. Самый дешёвый товар – спички, по пять центов за коробок. 29 штук – недобор, 30 коробков – перебор.

Рынок всегда меняется, на то он и рынок. Привычные товары исчезают, потому что новое правительство решило, что страна, с которой торговали двадцать лет подряд, вдруг стала «плохой». А другая, ранее «плохая», теперь стала «страной прогрессирующей демократии», и покупать надо только у них, даже по очень высоким ценам!

Я с интересом разглядывал этикетки: «Ведмедик Клишоногий», «Яблочный нектар, изготовлен из апельсинового сока», вафли «Мура». Мне понравилась жвачка «Camel balls», на упаковке которой был изображен весёлый верблюд в проекции «снизу-вверх», с акцентировкой именно на эту подробность мужской анатомии.

На моё счастье, в продаже ещё остались товары, которые можно купить вразвес: салаты, фарш, фрукты, орешки. Их становится всё меньше и меньше, всё должно быть упаковано, взвешено и запечатано: так решили чиновники из Брюсселя.

Как иногда отоваривались наши туристы и бывшие «наши» на Западе?

Ради экономии многие торговые центры не держали в зале лишнего персонала. Хочешь купить бананы – бери мешочек, набирай и взвешивай, получай квиток для оплаты и дуй в кассу. Джентльменам там на слово верят. Наши же джентльмены не просто помещали мешок на весы, а придерживали его рукой сверху, в результате весы показывали на пару килограммов меньше. С появлением камер в залах стало немного сложнее, но наши научились дурить их и после.

Я решил: орешки – это именно то, что мне нужно. Проверил вес и цену, добавил недостающие граммы и решительно двинулся к кассе.

Кассирша задала дежурный вопрос:

– А Вы имеете карточку скидок нашего магазина?

Я машинально протянул. О, ужас, сумма покупок уменьшилась на целых три доллара!

– А что это за «минус»?

– Сегодня действует скидка 15% на вино.

– А можно ею не пользоваться ?

– Да, если Вы так желаете!

Она с изумлением глянула на меня, пощёлкала по клавишам, и магическая цифра в 200.00 долларов в пересчёте на наши деньги вернулась на табло.

– Платите наличными?

– Карточкой.

Аппарат довольно муркнул: «код принят». Выйдя из магазина, я проверил счёт. На чеке отпечаталось: «Остаток: 0,00. Поздравляю! Д.»

Неплохие возможности у этого Д., свободный доступ к банкоматам и кассам!

Первая операция «Купи меня!» заняла полдня.

Дома отхлебнул «Чинзано» прямо из горла, и на память пришла мелодия из старого мультика:

«Постоянно сыто-пьяно, постоянно пьём «Чинзано», держим в банко миллионо и плеванто на законо».

* * * * *

Назавтра затариваться я решил в том же центре.

Пора подновить свой гардероб! И я прохаживался, внимательно изучая, на что сегодня даются скидки, и какого размера, чтоб не обкакаться по новой.

Кассовые аппараты жужжали безостановочно, но всё равно образовались очереди.

По сигналу охранника к резервному аппарату бежал паренёк-практикант в униформе. Видя, что появится возможность сократить время пребывания в реликте «развитого социализма», ухоженная мадмуазель, неплохо поддавшая перед «шопингом» в этом же здании, дёрнула коляску и ринулась к свободному проходу.

В её корзинке я увидел товара на тысячу долларов – блузочки, юбочки, балычки, коньячки. Она толкнула тележку и зацепила стенд с товарами «моментального спроса»: жвачками, зажигалками, «чупа-чупс».

Стенд упал со звуком «плюх», и вся мелочь оказалась на полу.

Паренёк резко затормозил и принялся собирать товары. Он протянул руку за жвачкой, залетевшей под соседнюю кассу, а мадмуазель спокойно переехала его кисть коляской. Она не извинилась, а заорала на него: