Текст книги "Последняя тайна Консорциума. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Михаил Винников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

«Поздороваться, значит?» – зло подумал Виктор. – «Обижаемся, значит? Типа мы с тобой теперь друзья?»

Однако с порога разборки устраивать не хотелось. Так что просто сделал пару шагов к столу и виновато пожал плечами.

– В «отдел по борьбе с персоналом» тоже не заглядывал? – продолжил шеф.

Это он про «кадры». «Отдел по управлению персоналом и еще чему-то там». Как водится, народное название куда лучше отражало суть.

– Бесятся? – спросил Виктор.

– Всю плешь проели, – шеф вытер лысину платком.

– А в командировку меня?

– А заранее надо было согласовывать. Серпентарий. Так что коробкой конфет ты там не отделаешься, минимум пузырь винища. Хорошего. А лучше два, одного им мало, развелось змей… Садись, скажу что писать, чтоб они отстали.

Шеф указал на стул для посетителей. Виктор уселся, пододвинулся к столу, выудил из кармана авторучку, привычно покрутил её в пальцах и стал писать. Но шеф диктовал одно, а писал Виктор совсем другое. Закончил, размашисто расписался и протяну бумагу шефу.

Тот взял лист, прочитал… протёр глаза, прочитал еще раз.

Заявление гласило: «…прошу уволить меня по собственному желанию».

– Что значит «уволить»? – вскипел шеф. – Где причина?

Виктор взял у него листок, развернул к себе и дописал еще одну строчку. В этот раз шеф всё прочитал даже вверх ногами.

«Потому что…», а дальше еще несколько слов. Ёмких, цветистых, от души.

– Решил поторговаться? – скрипел зубами шеф. – Ты теперь знаменитость, засветился на самом верху, и гордость из всех щелей полезла?

– Нет, просто хочу похвастаться, усмехнулся Виктор. – Эксклюзивной скидкой в сто процентов.

Откинулся на стуле, заложил руки за голову и закинул на стол шефу ноги в новых дорогих ботинках.

Шеф хотел было вмазать кулаком по столу, но тут заметил остатки цемента на брюках Виктора, раскрыл рот от удивления и выронил жеваную сигарету.

– Всего этого вот, – Виктор показал авторучкой на новые ботинки. – Не было бы, если бы кое-кто…

– Не поделился с тобой?

«Я был прав» – с усмешкой подумал Виктор.

– Да ты б не взял! – продолжал шеф. – Еще и шум поднял бы! Вы все пока молодые – дурные идеалисты. Честные до изжоги.

– А намекнуть, куда лезть не надо, можно было? – спросил Виктор. – Нет, поленился жопу оторвать. Зато теперь мы снова друзья, и где-то в этой горе бумаг уже поощрение на моё имя написано…

– Да таким как ты лучшее поощрение – снятие взыскания! – контратаковал шеф. – Которых у тебя не одно и не два. Так что еще спасибо скажешь!

– За эти два месяца я понял одну простую вещь, – вздохнул Виктор и убрал ноги со стола. – Мне от вас никакой пользы. Вся эта история, это расследование… Пресловутый «статус полицейского» мне никак не помог. Одни проблемы. Мне проще без вас всех. И я эффективнее без вас. А может еще и денег больше заработаю, как знать? А нервов точно меньше потрачу.

Он резко встал, достал из кармана служебное удостоверение и бросил на стол.

– А кто будет тебе задницу прикрывать? – зарычал шеф. – Ты притянул к делу государство, полицию, спецслужбы. Прикрылся ими, чтобы тебя боялись тронуть. Уйдешь – ничего этого не будет.

Виктор уже шел к выходу из кабинета. Остановился в дверях и сказал:

– Всегда есть варианты. Я думал, что выбрал лучший. Но это всё мои дурацкие остатки порядочности. А с вами всеми… – он на секунду задумался. – С вами я даже на старой пристани в соседних тазиках стоять не хочу.

Пока шеф соображал что ответить, Виктор вышел из кабинета и аккуратно, без стука, прикрыл за собой дверь. Его не заметили – стажер вернулся с ящиком пива, и «контрабандный отдел» потихоньку начинал праздновать. А кабинет – в конце опенспейса, и до пожарной лестницы оттуда два шага. Был соблазн вернуться хотя бы за кружкой, но Виктор прогнал его из головы. Лихо открыл пожарную дверь ногой, и покинул родной отдел полиции. Навсегда.

* * *

Виктор не был дома почти ровно два месяца. Холостяцкая однушка всё это время простояла закрытая. Внутри ждал бардак – он-то никуда не уезжал. Воздух казался каким-то сырым и пыльным, запахи – непривычными после космического корабля. Виктор распахнул настежь все окна – пусть проветривается. Затолкал одежду в стиральную машину, запустил. В душ лезть было лень, просто сунул голову под кран. Глянул в немытое зеркало и задумчиво изрёк:

– Ну и рожа…

Протопал в комнату и упал на кровать. Не верилось, что всё кончилось. Организм будто по инерции пытался работать на полную, хотя давно уже можно остановиться и выдохнуть. Вроде бы. Наверное. Или всё-таки что-то не доделал?

Виктор так и пролежал целый час, тупо глядя в потолок. Кругом была новая жизнь. Начиная с того, что он был дома днём до обеда – очень непривычное состояние для полицейского, даже в выходной. И кстати, какой там день недели? Пока вспоминал, протупил еще полчаса. Сном это называть было нельзя. Потом вдруг понял, как по-дурацки он выглядит со стороны. На застеленной кровати лежит, раскинув руки, взрослый мужик в носках, трусах, футболке и оперативной, блин, кобуре с пистолетом. Только сигареты в зубах не хватало, но Виктор к этой заразе относился резко отрицательно. Вытащил пистолет, задумчиво посмотрел на него и кинул на прикроватную тумбочку. Пистолет столкнулся с будильником, отчего последний свалился на пол и обиженно звякнул. Будильник был винтажный, с пружиной, подарили когда-то. Виктор даже ни разу не заводил его – проще поставить на телефоне. Кстати, где телефон? Он был во внутреннем кармане куртки. Потом Виктор закидывал вещи в стирку. Но в крошечной ванной комнате половину места занимал душ, а половину – стиралка, было тесно, неудобно, руки заняты. Поэтому Виктор и нацепил кобуру обратно на себя – положить было некуда. Куда при этом делся телефон, он не помнил. То есть, с ненулевой вероятностью он всё еще в кармане куртки, которая лихо крутится в стиральной машине… Или уже не крутится, достиралось поди? Телефон не самый дешевый – по работе нужна была камера получше и много памяти, но ударопрочность и водонепроницаемость никто не обещал. Виктор рывком поднялся с кровати и рванул в ванную, благо до неё два шага. Достиралось! Выгрёб всё из барабана, проверил карманы на куртке – пусто. На штанах – пусто. И цемент не отстирался, кстати. Рубашка – пусто. Засунул голову в барабан – тоже ничего нет.

Виктор сел на пол спиной к двери душевой кабины и злобно посмотрел на стиралку:

– Так не бывает. Ты жрёшь только носки, это даже я знаю.

Стянул с себя один носок, скомкал и запустил в барабан. Следом – второй. Поднялся, начал собирать постиранное с пола… и увидел телефон на коврике. И тут же вспомнил, что кинул его на крышку стиралки. А оттуда он мог и улететь – эта зараза сильно трясется при отжиме.

Виктор покрутил телефон в руках, разблокировал экран – всё работает.

– Ну трындец я детектив, – проворчал он вслух. – Какой детектив, такое и дело.

Телефон отправился на тумбочку к пистолету, а Виктор некоторое время развешивал белье, ругался со стиралкой, искал чистую футболку, потом чистую кружку – перед отъездом даже посуду не помыл. Потом кофе. Нашел банку растворяшки, заварил, понюхал… и вылил в раковину. Потом решительно взял всю банку, вывалил в унитаз и спустил воду. Этим сортом дрянной растворимой гадости он был сыт уже по горло.

Но организм полицейского без кофе работать отказывался – многолетняя привычка брала верх. Значит, надо сходить до магазина. Юми бы узнала – смеялась бы весь день. Интересно, как она там?

Сел на кровать, сгрёб с тумбочки телефон и задумался. Они с Юми сошлись – громко сказано, конечно – под стрессом и на адреналине. В условно «мирное» время всё могло быть совершенно по-другому. Не исключено, что придётся знакомиться заново. Тем не менее, странноватая «художница» определенно стоила того, чтобы попробовать.

Виктор запустил на телефоне почтовый клиент, набрал адрес. Время доставки – тридцать шесть часов, другая система всё-таки. Почесал затылок и стал сочинять текст.

" Привет, Юми! Как ты там? Знаю, что рисовать не перестала – я теперь на тебя подписан. Продолжай в том же духе.

Я дома, разобрался со всем и со всеми. Окончательно. Вот буквально только что. Лежу плюю в потолок. Даже на работу теперь не надо – ушел, гордо хлопнув дверью. Так что я больше не коп. Еще сам не привык.

Кстати, пока не забыл: есть у меня подозрение, что в открытый космос придётся лазить еще не раз и не два. Так что хочу прикупить себе скафандр. Только нормальный, а не то аварийное безобразие. Но я в них ни черта не понимаю. По-хорошему надо еще какие-нибудь ускоренные курсы для чайников пройти хотя бы. Может, у вас на станции что-нибудь такое есть? Вряд ли кто-то ходит пешком по космосу лучше вас. Так что если есть что-то такое – напиши мне.

Хотя знаешь – в любом случае напиши. Буду ждать."

Перечитал раза три – всё-таки это не обычный обмен однострочными репликами в мессенджере, длинные письма еще писать уметь надо. И нажал «отправить».

* * *

За следующие три дня Виктор отмыл всю квартиру, перестирал всё что стиралось и выспался на полную катушку. Даже купил хорошего кофе – опять растворимого, но в этот раз поприличнее, за банку просили бешеные деньги. Заварил, осторожно попробовал… и понял, что этому сорту нужно название. Предыдущий был «гадостью» и никак иначе, тогда этот… Виктор снова отпил из кружки и торжественно изрёк в пространство:

– «Нектар богов». Не меньше.

Если подпереть телефон будильником, можно смотреть на нём новости как в телевизоре. Гнали политоту местного значения пополам со светской хроникой. И то, и другое у Виктора проходило под заголовком «да блин, кто эти люди вообще?». Решил пройтись по подпискам, вдруг там Юми чего нарисовала. Но первой в ленте высветилась… Дженнифер. Виктор недовольно поморщился. Однако этот позор журналистики надо бы держать под наблюдением еще некоторое время.

Репортаж назывался «Шок!!! Консорциум и нелюди – невероятные тайны исчезнувших цивилизаций! Власти скрывали это от вас! Знаменитый ученый раскрывает тайны!»

– Дженнифер, прости что не верил в тебя, – пробормотал Виктор. – Прости, что плохо думал о твоих способностях и преуменьшал твой талант… Всё-таки тебе нет равных… в пробитии днища. Неужели до конспирологии докатилась, позорище?

На заставке, естественно, была сама Дженнифер. Опять серьги огромными кольцами, черный лифчик под полупрозрачную белую блузку и… кобура. Хотя и пустая.

«Хоть бы сбрую сняла, позорище!» – мрачно подумал Виктор. – «С уважаемым человеком разговариваешь. Наверное».

Худо-бедно перемотал на то место, где журналистка представляла собеседника. Итак, профессор Морозов, доктор исторических наук, «крупнейший специалист Союза про Консорциуму и нелюдям». В годах, седой, борода идеально подстрижена, очков нет. Холодные, цепкие, проницательные глаза. Костюм с иголочки, явно за бешеные деньги.

Возможно, действительно серьезный ученый – Союз своим умникам очень хорошо платит.

Виктор перемотал видео примерно в середину, как раз не реплику профессора.

– … были уникальным, непонятным, закрытым сообществом, – вещал Морозов. – Мы ведь почти ничего о них не знаем…

– У них было по четыре руки, – встряла Дженнифер.

– Позвольте я закончу мысль, – поморщился профессор и погрозил журналистке пальцем.

Что-то в этом жесте Виктору не понравилось. Явное желание удавить Дженнифер – не в счет, там уже в очередь записываться нужно.

– Итак, на чем я остановился? – продолжил Морозов. – Уникальное, непонятное, закрытое сообщество. Но правда в том, что и Консорциум был таким же. Что мы о нём знаем?

Тут Дженнифер хватило ума понять, что вопрос риторический.

– Одна из первых колоний человечества, по стечению обстоятельств оказавшаяся в системе, некогда освоенной… нелюдьми. В колонии сформировалось уникальное общество. Но что было результатом естественной эволюции общества, а что – влиянием их находок? Экипаж первых колонизационных транспортов формировался в основном из людей, живших в однотипной общественной формации – светской, постиндустриальной, либерально-демократической. Но когда я изучал Консорциум – а я, как вы знаете, защитил по нему докторскую диссертацию – то столкнулся с многочисленными свидетельствами догматизма и почти религиозной одержимости.

«Не грузи её умными словами» – мысленно усмехнулся Виктор и взял телефон в руки, чтобы удобнее смотреть.

– Маяки? – спросила Дженнифер.

– Это вершина айсберга, – ответил Морозов. – Это то, что мы знаем, в чем уверены, что не подвергаем сомнению. Что написано в учебниках. Но что мы не знаем?

Он сплел пальцы и посмотрел на собеседницу. Виктор остановил кадр и увеличил на экране руки профессора. Точно! Этот старый хрен – в перчатках. Добротных белых перчатках, без швов, явно из какой-то синтетики. На интервью. Зачем?

Виктор перемотал чуть вперед.

– … раньше все это было очень узкой темой, в полной мере известной, понятной и интересной лишь узкому кругу специалистов, таких как я, – продолжал Морозов. – Остальным хватало тех крох, что написаны в учебниках.

– Вы считаете, что учебники искажают историю? – снова встряла Дженнифер.

– Тут нужно отметить, – слегка нервно ответил Морозов, – что мы с вами говорим о разных учебниках. Я много преподавал, но в Союзе, и с образованием в Федерации знаком недостаточно хорошо. Тем не менее, в учебниках, особенно школьных, есть одна общая черта – они содержат общепринятый, бесспорный, поддержанный официальной наукой набор фактов, которые складываются в четкую систему и служат формированию минимально приемлемого уровня культуры, эрудиции и понимания окружающего мира. Например, что планеты вращаются вокруг звезд, а не наоборот. Поэтому везде написано – Консорциум изобрел гиперпространственные маяки. И всё. Для неспециалиста этого было достаточно. До недавнего времени.

Морозов замолчал. Дженнифер ёрзала на месте – явно хотела встрять, но сообразила, что профессор этого не любит. Однако в этот раз пауза очевидно предназначалась для комментария. Секунд через пять – Виктор специально засёк – до журналистки дошло.

– До сенсационного расследования о незаконной торговле артефактами, – радостно выдала она.

– Именно. Это был… несравненный журналистский успех, – Морозов с явным усилием выдавил комплимент. – К тому же исключительно прискорбно, когда настолько богатые археологические находки достаются неучам, коммерсантам и авантюристам. Однако ваш репортаж мог открыть настоящий ящик Пандоры.

Дженнифер явно не уловила метафору – образования не хватило. И Морозов, похоже, это понял.

– Вы сделали весьма узкую научную область популярной, – объяснил он. – Рассказали о ней всем и каждому. Раньше в ней не было случайных людей. Только я и мои коллеги, в том числе из других государств, плюс небольшое количество администраторов от науки и коммерсантов, куда же без них. А также горстка фанатов, неизвестных никому кроме самих себя, несколько разрозненных групп конспирологов разного толка и, пожалуй, две-три псевдорелигиозные секты. Но с выходом вашего громкого репортажа все изменилось.

– Сектанты и конспирологи подняли головы? – предположила Дженнифер.

– Увы, – вздохнул профессор. – Все намного хуже. Медийная… шумиха вокруг расследования спровоцировала приток множества… назовём их неофитами. Они, как правило, не имеют ни специального образования, ни материальной базы, ни даже какой-то системы в голове. Но очень хотят что-то открыть, стать популярными, вписать свое имя в историю.

– Большинство из них дальше соцсетей не продвинется, – заметила Дженнифер.

– Соглашусь, – кивнул Морозов. – Но те, кто продвинется – куда они пойдут? Можно вдумчиво изучить научные труды, хотя бы для начала мою диссертацию. Есть много специальной литературы, в том числе написанной понятным для широких народных масс языком. Всё это вполне доступно. Но для чтения, изучения, построения целостной системы знаний нужно время. Возможно, годы. Я потратил на это пятьдесят лет. Но нашим «неофитам» это не подходит. Случайный человек, пришедший на волне популярности, захочет результат здесь и сейчас.

– Лопату в руки и карту с крестиком, где копать, – кивнула Дженнифер.

– Упрощенно, примитивно, но очень метко. А официальная, серьезная наука быстрый результат дать не может. Она требует системности, вдумчивого подхода, анализа источников. «Неофиту» это не подходит. Так к кому он пойдёт?

– В тайные общества конспирологов. Или даже к сектантам… Или…

– Именно. Хорошо, что вы замазали лицо того мужчины в скафандре, на видео. Он мог тоже стать объектом нездорового интереса «неофитов».

«Ну спасибо блин за заботу» – хмыкнул Виктор.

– Вы считаете «неофитов» опасными? – спросила Дженнифер.

– А вы – нет?

– Разве что для самих себя. Всё-таки открытый космос, другие планеты…

– Соглашусь с вами, но только частично, – кивнул Морозов. – Как вы знаете, у меня богатый опыт полевой работы, раскопок и исследований на других планетах. Космос опасен сам по себе, даже для подготовленных специалистов с хорошим оборудованием. Но некоторые артефакты… также представляют опасность. Особенно если мы говорим о Консорциуме – они ближе к нам по времени. Кое-что из их техники, особенно военной, до сих пор работает.

– Это опасно? – деланно удивилась Дженнифер.

– Смертельно. Но есть кое-что более серьезное. Опасность иного рода, – Морозов выдержал паузу. – Опасны открытия. Что станет с нашим обществом, с нашей цивилизацией, если мы бездумно впустим в него технологии нелюдей, восстановленные фанатиками Консорциума? Что мы можем встретить? Готовы ли мы к этому? «Неофиты» уж точно не станут об этом думать. Откроют «ящик Пандоры» и просто вытряхнут его содержимое на свет божий…

«Короче, грядут темные времена» – резюмировал Виктор и закрыл видео.

Сперва удивился – как так, серьезный ученый даёт интервью позору журналистики. Но оказалось, что Морозов и Дженнифер друг друга стоят. Бесноватый какой-то профессор попался, странный. Может, потому его не приглашали никуда, вот он и уцепился за возможность дать интервью, очков заработать? Вакуум его разбери, короче.

И это стойкое ощущение дежа-вю… Виктор всё это уже слышал. От… Шульца. Практически теми же словами. Конспирологи, сектанты… Эти могут устроить. Умеют, любят, практикуют. И непонятно, чем это все закончится. В одном Шульц с профессором явно были правы – «неофитов» явно разведется полно. И большинство – в медийной сфере. Так что нефиг в ближайшее время новости смотреть.

Тем более, в телефоне замаячило нечто поинтереснее – на почту упало письмо. От Юми.

Глава 14

«Рисовала, рисую и рисовать буду!» – писала Юми. – " Тем более новые идеи появились… Ну ты-то заценил уже. И это не всё, скоро еще будет.

Шухер точно закончился? А то на всех первых полосах были. Там даже ты есть в репортаже, хорошо что лицо замазано. Но у нас тут как-то спокойно с этим – люди работают, им некогда сенсации из сети обсуждать.

Удивлена, что ты ушел со службы. Уже привыкла тебя как копа воспринимать, как то теперь непривычно даже. Куда подашься теперь?

Насчет скафандров – да, есть у нас такое. Учат хорошо. Даже диплом дают, государственного образца – ты же у нас юрист, тебе надо. И где для тебя снаряжение прикупить – тоже знаю, есть пара знакомых перекупов… В общем, себе для работы я бы такое не взяла, но тебе в самый раз будет. Прилетай, всё устроим.

Только курсы по расписанию начинаются. Да и я сейчас не Хабе-3 – пока письмо дойдет, уже в рейсе буду. Хороший заказ, идём шестью бортами. Но далеко. В общем, надо нам как-то с тобой состыковаться, чтобы все совпало…"

Виктор и сам до конца не решил, чем займётся дальше. Но ему полагались какие-то деньги, в том числе после увольнения, так что на первое время хватит. Насчет скафандра предчувствие было прямо очень сильное. И фактор симпатичной художницы тоже никто не отменял.

Так что через две с половиной недели он уже стоял в пассажирском терминале станции Хаб-3 и озирался по сторонам в поисках указателей. Нужна была какая-то гостиница не сильно далеко, перекантоваться пару суток. Отмашку «прилетать» дала Юми – каким-то образом переправила письмо с другого края солнечной системы узким лучом, дальше оно попало в систему и на корабле-курьере добралось до Виктора. Даже указала, на какой рейс садиться. Возврат, по идее, будет «распрыжкой» – в любую другую систему и потом обратно на свой маяк, там станция рядом. Это день, полтора, ну два. Вот Виктор и прикинул, что, по идее, прилетит первым. Смотался за багажом – ездить с рюкзачком куда приятнее, чем срываться, имея только то что влезло в карманы. И потопал в поисках гостиницы.

По идее, на выходе из терминала будет указатель. Это космическая станция, у них тут есть указатели для всего. А также бирки и таблички. Хуже чем в армии, честное слово. Значит, где-то рядом обязательно будет указатель с надписью «гостиница». Естественно, она окажется не самой лучшей и далеко не самой дешевой – как раз для приезжих, которые не знают куда идти, а искать лень.

Однако вместо указателя Виктор практически лицом к лицу столкнулся с… Юми. Она ничуть не изменилась. Ну может быть подстригалась еще короче – такие вещи лучше замечать. Всё та же сумка с планшетом через плечо, маленькая острая грудь приятно оттопыривает футболку… а вот выражение лица Виктору не понравилось. Юми явно собиралась очень-очень выразительно фыркнуть.

– Долго караулила? – осторожно начал Виктор.

– На посадке знакомая смена дежурит, – ответила девушка. – Один звонок, и я знаю когда вас пристыкуют и в какой терминал.

Голос показался Виктору немного мрачным.

– Ты не хочешь светиться на людях? – спросил он.

– Чего светить-то?

– Или радость, что я всё-таки приперся, – улыбнулся Виктор. – Или явное желание меня убить.

Юми смерила его злобным взглядом и фыркнула. А потом схватила за руку и потащила куда-то в сторону от терминала. Как оказалось, к местному метро, потом по бесконечным лестницам и переходам, в длинный коридор с одинаковыми дверями. Напоминало подъезд многоквартирного дома, только уж очень длинный. Виктор ни разу не встречал больше шести квартир на этаже, а тут их, наверное, полсотни. С каждой стороны. Хотя, окон же нет, значит с планировкой попроще…

Оказалось, нифига не попроще. Квартира Юми напоминала обувную коробку. Идеально прямоугольный, стандартизованный модуль, примерно четыре на пять метров. По одной стене шкаф, кухонная зона и микроскопический душ, он же сортир. Откидная кровать, низкий потолок и инопланетный пейзаж во всю торцевую стену. Даже не проекция и не голограмма, просто краска. Больше всего было похоже на «холостяцкую» общагу в армии – Виктор жил в казарме, но пару раз заходить приходилось. И там хоть окна были.

Юми, похоже, жила одна. От родителей съехала, но незамужней большой квартиры не полагалось, а доплачивать за «сверх нормы» – денег не напасёшься. Чертовы космические станции экономят на всём. Да и вообще, на борту «Кицунэ» в разы просторнее. Смысл этой квартирки тогда?

Размышления прервала Юми. Захлопнула дверь, развернулась и уставилась на Виктора злобным взглядом.

– Говори уже, – сказал он.

– Даже за задницу хватать не будешь? – усмехнулась девушка.

– Могу. Но я так и так буду сволочь и гад…

– Да ты! – Юми схватила его за воротник куртки. – Да я… Да ты знаешь как я напугалась вообще! Ты пропал на месяц! А потом мне… потом…

У неё наворачивались слёзы.

– Успокойся и скажи нормально, – Виктор осторожно приобнял девушку за плечи… и тут же получил удар кулаками в грудь.

– Приехал курьер, – всхлипнула Юми. – Спецсвязь, охрана с автоматами, все дела. И привез мне… амнистию! Амнистию, понимаешь! Я что, преступница теперь? Всё из за тебя! Ты меня в это втянул!

И продолжала долбить Виктора кулаками по груди. Он чуть выждал, а потом притянул девушку поближе, чтобы не могла размахнуться, и спокойно процитировал:

– «…за возможные преступления в сфере оборота оружия, и чем-то там еще… совершенные в период…»

– Ты всё знал? – удивилась Юми.

– Со мной согласовали текст. И этот, и вообще всё, что совали тебе на подпись.

– А… смысл? – Юми чуть отодвинулась назад и удивленно посмотрела на Виктора.

– Амнистии-то? – Виктор отцепил от себя девушку, стряхнул с плеча рюкзак и закинул в угол. – Ну вот смотри. Захочет какой-нибудь позор журналистики накопать материала на дутую сенсацию. И подаст в суд, с просьбой дать правовую оценку действиям одной симпатичной художницы, а по совместительству капитана и судовладельца, в период от и до. И сразу жалобу в надзорные органы, чтоб все забегали.

– И что мне будет? – захлопала глазами Юми.

– Да ничего. Там «самооборона», «крайняя необходимость» и вообще «это вопрос национальной безопасности, какого черта гражданский суд туда лезет?». Но суд обязан на обращение отреагировать. Хотя бы выдать мотивированный отказ. И придётся опять поднимать все материалы, и «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами» заново рассматривать. Это никому не надо.

– Особенно мне, – фыркнула девушка.

– Особенно всяким конторам, которые не хочу поминать всуе, – усмехнулся Виктор. – Поэтому твою симпатичную попку прикрыли бумажкой с печатями правительства Федерации. И теперь никто никогда ничего не будет заново рассматривать. Даже вспоминать лишний раз не будут. Полное забвение и «отказ в рассмотрении».

– Ты думаешь?

– Я знаю.

– Ладно, – вздохнула Юми. – Проходи, садись. Сейчас хоть кофе сделаю. Будешь то, растворимое?..

– «Гадость»? – спросил Виктор. – Ни в коем случае. У меня в рюкзаке есть кое-что получше. Называю его «Нектар богов».

– Ой, ну прям… – фыркнула Юми. – Пафос зашкаливает.

– А ты попробуй! – ответил Виктор и наклонился за рюкзаком.

– Ну, если эта растворяшка хоть вполовину так хороша, то давай, – улыбнулась девушка. – оправдает ожидания – сможешь… ну, например, схватить меня за задницу.

– А если превзойдёт?

– Нуу… – Юми ну просто очень выразительно закатила глаза.

Виктор достал из рюкзака банку, встряхнул – почти полная, даже сам распробовать толком не успел. Окинул взглядом кухонный уголок – ну конечно же, все как на корабле. Значит кипяток – вон там. Достал пару чашек и стал заваривать кофе.

Юми присела на откидную кровать и ёрзала на месте – явно уловила аромат. «Нектар богов» оправдывал свое название. Почему-то вспомнился Вольфрам – уж кто ненавидел растворимый кофе, так это он. Интересно, что бы он сказал?

– Кстати, – спросил Виктор не оборачиваясь. – Расскажи пока, куда ты дела нашего лысого друга.

* * *

Если бы на космических станциях были подвалы, это был бы подвал. Узкое длинное техническое помещение, которое нужно для доступа к трубам, кабельным трассам, и больше ни для чего. Не исключено, что люди не заходили туда годами. Но с недавних пор за одним из люков появился странный жилец. Ростом выше двух метров, он неминуемо цеплял головой низкий потолок, и потому ходил сгорбившись. Длинный мешковатый плащ полностью скрывал фигуру, а капюшон – лицо. Он редко выходил из своего убежища. Но однажды пропал на три дня, и вернулся с увесистым металлическим чемоданом. Тщательно закрыл люк, подпер ручку куском арматуры, сел на пол, скрестив ноги, поставил чемодан перед собой и открыл.

Внутри был компьютер. Очень старый военный ноутбук, с небольшим экраном под прочным стеклом, множеством разъемов и механической клавиатурой. Довольно специфическая техника для подвального жителя.

Ноутбук включился мгновенно. Его новый хозяин положил руки на клавиатуру, и надолго замер. А потом что-то зашевелилось под плащом, и оттуда появились… руки. Еще две. И в одной из них был зажат увесистый накопитель данных.

Подходящий разъем нашелся сразу, и вскоре по экрану ноутбука побежали бесконечные строчки – список файлов. Накопитель был полон. Казалось, разобраться в этом невозможно. Однако наметанный глаз знал, что искать. Один файл, всего один. Было очень… страшно его трогать. Но надо. Давно пора.

«Файл зашифрован» – заявил ноутбук. – «Необходим ключ дешифровки».

«Верхние» руки медленно поднялись с клавиатуры и откинули капюшон. Странный человек был лыс как коленка, лицо казалось уставшим. И еще он сидел с закрытыми глазами. Веки дрожали, он едва заметно качал головой и изредка морщился. Потом вдруг замотал головой, потер переносицу и одной из нижних рук, не глядя, отбил на клавиатуре длиннющую – в несколько строк – последовательность букв и цифр.

«Ключ принят» – ответил ноутбук. – «Декодирую файл».

Несколько минут прошло в тишине, без малейшего движения. Только ноутбук иногда менял цифры в уголке экрана – напоминал, что не завис. Наконец, расшифровка подошла к концу.

«Выполнено» – заявил ноутбук. – «Получен видеофайл. Воспроизвести?»

Нижняя правая рука потянулась к клавиатуре, задрожала и предательски дернулась. Пришлось ловить её верхней правой. И потом верхней левой всё-таки жать на кнопку.

Экран посветлел, и на нем появилась ослепительно красивая девушка. Она сидела в плетеном кресле, длинные белые волосы падали на плечи, легкое платье подчеркивало безупречную фигуру, а за спиной, в распахнутом окне виднелся осенний лес. Оранжевые листья кружились на ветру, яркие лучи солнца прорывались сквозь ветви…

Девушка подняла глаза, посмотрела прямо в камеру и тихо сказала:

– Здравствуй, Вольфрам.

Он остановил видео, медленно погладил пальцем по экрану, напротив её щеки. И ответил:

– Здравствуй, Марго…

Понадобилось минут двадцать, чтобы осмелиться снять видео с паузы.

– Я записываю это сообщение потому что… потому что боюсь, – начала Марго. – Боюсь, что опять всё повторится, мы с тобой разойдёмся во взглядах и… расстанемся. И всё будет серьезнее, чем в прошлый раз. Серьезнее и… неотвратимее. В прошлом ты много раз ставил на кон все, что имел и чего достиг, только чтобы спасти меня. Считал, что я делаю… глупые ошибки. Глупые и опасные. Был непреклонен в этом. Но все равно каждый раз спасал меня. Да что там говорить, моё первое в жизни воспоминание – это как ты держишь меня на руках. Как ты сказал тогда? «Дыши, просто дыши?..»

– «…если можешь – значит, будешь жить», – еле слышно закончил Вольфрам.

– Помню, как ты вывез меня в зимний сад, – продолжала Марго. – Прямо на больничной койке. Раскидав персонал и охрану. Потому что верил, что прав, что знаешь как лучше.

Она грустно улыбнулась. Вольфрам остановил видео и на несколько минут погрузился в воспоминания. Длинный коридор, больничная каталка, двустворчатые двери, охрана, которая орёт, что «не положено» и хватается за пистолеты… А потом – зимний сад, кругом цветы, а сверху – ослепительное солнце, пусть даже и сквозь стекло. Марго тянет вверх тонкую, бледную, опутанную трубками руку… и впервые в жизни улыбается.

Он рывком снял видео с паузы.