Текст книги "Последняя тайна Консорциума. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Михаил Винников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

«Интересно, сколько в этот раз продлится твое возвращение в приличную журналистику?» – с усмешкой подумал Виктор.

Пересекаться с ней еще раз решительно не хотелось. А вот с Шульцем всё-таки удалось поговорить.

В тот день наконец огласили приговор. Учитывая «деятельное раскаяние», «положительную характеристику», и так далее – восемь лет тюрьмы и огромный штраф. Судья еще продолжал читать вслух, а Виктор уже продвинулся далеко вперед – ему как участнику процесса выдали распечатку. Никакой «угрозы безопасности государства», естественно, не было обнаружено. Даже ухода от налогов не нашли, просто то что продавалось не имело права продаваться. Но когда продавалось – всё что надо было уплачено. Причем всех покупателей артефактов Шульца признали «добросовестными приобретателями» – то есть никто у счастливых коллекционеров ничего не конфискует.

На этом моменте Виктор начал хихикать и получил замечание от судьи. Успокоился и стал читать дальше.

А дальше повторялась первая, «беззубая» версия, которую сочиняли вместе с Джонсоном. Потерпевшими признавались только Виктор и Юми, бой был вообще один, возле станции нелюдей – подбитая «Изабель» сгодилась как реквизит. И Шульц «по всей видимости, утратил контроль над преступным сообществом, которое создал». Финиш, занавес, титры.

* * *

Как только судья закончил читать, народ ломанулся к выходу. Участники процесса будто стремились поскорее скинуть его с себя и сделать вид, будто ничего и не было, а они даже рядом не стояли. Еще один признак того, что всё срежиссировано.

Наконец Виктор остался практически один в опустевшем зале. Пара охранников на выходе, да Шульц в своем аквариуме – его отчего-то не торопились выводить. Даже адвокаты куда-то исчезли. Виктор подошел к аквариуму. Шульц поднялся со скамьи и встал напротив Виктора, по ту сторону бронестекла. Он сильно изменился – стоял ссутулившись, вместо костюма с иголочки – оранжевая тюремная роба, на руках наручники, на ноге радиомаяк, чтобы точно не сбежал. Ввалившиеся щеки, потерянный взгляд. И шрам под левым глазом.

– Ну вот и встретились, – сказал Виктор.

Шульц вздрогнул и медленно поднял глаза.

– В этот раз я безоружен, – Виктор отвел в сторону борт куртки, демонстрируя пустую кобуру.

– Знаешь, – вздохнул Шульц. – Я бы предпочел, чтобы твой пистолет был у тебя. На этот раз.

Он поднял руки к лицу – обе вместе, из-за наручников – и потёр шрам пальцем.

– Всего этого могло не быть, – ответил Виктор.

– Мы могли бы договориться? – хмыкнул Шульц.

– По версии следствия, тебе бы не дали. Но я о другом.

– И о чем же?

– О твоём решении. В самом начале. Когда ты копался в артефактах, обнаружил новый код маяка, и понял, что он работает. Это же величайшее открытие со времен… с того момента, как этих четырёхруких в принципе открыли! Ты мог заявить об находке и прославиться. И потом спокойно летать туда с командой настоящих ученых, абсолютно легально. Но ты… – Виктор развел руками. – … нанял пиратского капитана, чтобы он возил тебе всё по-тихому. А потом морочился с продажей по поддельным документам. Зачем? Я не понимаю.

– Затем, что… – вздохнул Шульц. – Откуда в тебе столько наивности?

– Это порядочность. Остатки.

– Называй как хочешь. Так даже хуже, – Шульц снова потёр шрам. – Я тоже всю жизнь был… порядочным. Родители так воспитали. В мире много плохих людей, говорили они. Главное – самому не стать одним из них. Не поступать с другими так, как не хочешь чтобы поступили с тобой. Не стать… как их называют?

– Хамлом их называют, – проворчал Виктор. – Не выдумывай красивых слов.

Его уже немного раздражал монолог, но он чувствовал – Шульц не дойдёт до сути пока не выговорится.

– Как ни назови, принцип один. Как ты выразился, «хамло» – оно просто такое, какое есть. И что-то ему доказывать, пытаться достучаться – бесполезно. Пустая трата времени. У него нет ни эмпатии, ни совести…

Шульц явно не знал, куда деть руки – на тюремных комбинезонах нет ни карманов, ни даже шлевок под ремень.

– … ни критического мышления, – продолжил за него Виктор. – Давай уже заканчивай. Подскажу: «а потом я вдруг понял…»

– А потом я вдруг понял, – поморщился Шульц. – Что это не я «предпочитаю не связываться, чтобы не тратить время впустую». Это… «хамло» прекрасно знает, что большинство людей экономит время и… скажу откровенно, брезгует связываться.

– А у наглого меньшинства «без эмпатии и совести» это просто стратегия выживания, – закончил Виктор.

Убрал руки в карманы куртки, смерил Шульца взглядом и спросил:

– Ну и когда ты «прозрел»?

– О, довольно поздно, – неожиданно улыбнулся Шульц. – Даже удивительно, как высоко я смог забраться, оставаясь «порядочным». Но в какой-то момент наступил катарсис…

– Скажи лучше «накрыло».

– Называй как хочешь, – вздохнул Шульц. – Это было на яхте. Я только что проверил код маяка, понял, что он работает, и думал что с ним делать.

– И что придумал?

– Меня, как ты говоришь, «накрыло». Я же коллекционер.

– Обуяла жадность? – хмыкнул Виктор.

– И это тоже. Просто… открытие было только моим! Я сам решал, что с ним делать. А если поступлю, как ответственный гражданин, то отдам его чужим людям. Которых на самом деле никогда не считал достойными. И от которых даже слова благодарности не дождёшься. Всё отберут на шею сядут и скажут, что так и было. Тому самому «хамлу». К тому же, я ведь ничего не у кого не украл, я нашел ничейное!

– И не захотел ни с кем делиться.

– О, я скрипел зубами, всё думал – почему я такой порядочный? Как же все сделать, чтобы ну совсем никого не обидеть, никаких правил не нарушить? Правил, установленных не мной… А потом решил, впервые в жизни сделать то, что я хочу. Именно я, – Шульц ударил себя кулаками в грудь. – А не кто-то другой, которому до меня и дела нет.

– Выпил? – хмыкнул Виктор.

– Как ни странно, нет.

– И на трезвую голову решил сколотить банду.

– Вроде того…

– Сначала тебе понадобился исполнитель, – сказал Виктор. – Который бы копал артефакты. Часть шла на продажу, чтобы это дело окупалось. Но ты же не просто коллекционер. Тебе нужны были восторженные слушатели. Сперва бедняжка Иоланта. Она честно исполняла свою роль, но тебе было мало…

– На самом деле, я хотел… обсудить всё со специалистом, – встрял Шульц. – А Иоланта… все её знания получены от меня.

– Минуту назад ты говорил, что не хотел делиться открытием, – напомнил Виктор. – Потому что «от чужих людей даже слова благодарности не дождешься», конец цитаты. Определись уже, нужно тебе общество, или оно только хамит, унижает, лезет вверх по головам и никогда не поймет душу настоящего ценителя.

– Согласен, это не очень… последовательно, – вздохнул Шульц. – Я думал, что может быть, найдутся достойные люди. Как например один наш общий знакомый…

– А что если эти «достойные люди» сочтут недостойным тебя?

– Увы, такое возможно, – Шульц опустил глаза.

«Так вот чем у вас закончилось» – подумал Виктор. – «Искал родственную душу, знатока и ценителя, а Вольфрам на тебя посмотрел, и решил, что ты нафиг не нужен. Например, потому что у тебя нет того что он ищет».

– Финал был закономерен, но знаешь что? – Шульц вдруг посмотрел Виктору прямо в глаза. – Я ни о чем не жалею. Я сделал величайшее открытие за последние сто лет. Видел такие чудеса, которые никому даже не снились.

Он вдруг напомнил себя прежнего. Будто снова сидел в своём кресле у огромного иллюминатора и рассказывал гостям об артефактах.

– Позволь дать тебе совет, – вздохнул Виктор. – Мир такой, какой он есть. Состоит из несправедливости, грубости и людей, которых ты предпочел бы не знать. В основном. Но ты ничего с этим не сделаешь. Поэтому нужно просто найти себе цель и не ждать благодарности.

– А какая цель у тебя? – спросил Шульц.

– Да есть кое-какие мысли, – отмахнулся Виктор. – А тебе я дам совет. Это худшее, что можно сказать осужденному преступнику, но…

– Звучит многообещающе.

– … но иногда нужно просто убедить себя, что ты был прав. Особенно такому как ты. Иначе помрёшь от самокопания.

Шульц задумчиво потер шрам от пули и ответил:

– А сам-то уверен? У меня дурное предчувствие. Эта история еще не закончилась, Виктор. Ты совершил огромную ошибку. А может, мы вместе её совершили.

– Звучит… зловеще, – хмыкнул Виктор. – Ну прямо по законам жанра.

– Смеяться будешь потом, – вздохнул Шульц. – Если будет над чем. До всех этих… печальных событий четырёхрукие нелюди и их исчезнувшая цивилизация были очень узкой темой, известной только горстке ученых, специалистов и фанатов. Перечисляю тех, кто стоит внимания.

– А есть те кто не стоит?

– О, есть. Конспирологи всех мастей, нечистоплотные журналисты, городские сумасшедшие, кучка графоманов от литературы, которым изучать лень, сочинить проще… – Шульц попытался развести руками, но в наручниках не получилось. – Даже пара религиозных сект. Представляешь?

– И все лезут изучать этих четырёхруких?

– Они никого не трогали, а мир про них давно забыл. До тех пор, пока кое-кто, не буду показывать пальцем, напомнил всему обитаемому космосу про их любимую потерянную цивилизацию.

– Продажи взлетят, «Дитрих и Розенберг» озолотятся, – хмыкнул Виктор.

– Не без этого. Но ученые, вся толпа сумасшедших, а также множество новых людей, полезет «изучать артефакты». И, по скудоумию своему, захочет быстрого результата.

– Которого не бывает, это даже я знаю.

– Рад, что ты понимаешь, – вздохнул Шульц. – Но они не поймут. Все стоящие ученые будут работать на Федерацию, или еще какое-нибудь государство. Но у сомнительных личностей доступа к настоящей науке нет. Кое-что есть, но они читать ленятся. И их единственный шанс прикоснуться к вожделенной тайне – это один человек. Меня сейчас посадят под замок, так что догадайся с трех раз, к кому они все пойдут…

Виктор жестом прервал его.

– Забей. Как придут, так и уйдут. Кто не поймёт – покажу направление. А то и дам напутственного пинка.

– Мне бы твою уверенность.

– У тебя будет много времени подумать, – отмахнулся Виктор. – Бывай, Шульц. Надеюсь больше не встретимся.

Он повернулся, одернул куртку и медленно пошел прочь из зала. Тоже хотелось скинуть с себя всё это, но в глубине души Виктор понимал, что Шульц прав. Ничего еще не закончилось. Всё только начинается.

* * *

Джонсон, как и обещал, организовал Виктору билет домой. Даже расщедрился на бизнес-класс. Но не смог, или не захотел, искать вариант без пересадок. Их будет две, причем она «на грунте» – к четырём планетам добавится пятая, хотя и всего на несколько часов. И вылет завтра вечером, еще почти сутки страдать фигнёй.

От скуки Виктор включил на планшете новости. Приговор Шульцу уже был на первых полосах – верный признак, что через неделю всё забудут. От желающих примазаться и потрясти кулачками в поддержку всего хорошего и против всего плохого рябило в глазах. Но Виктор в политике разбирался слабо даже у себя дома, а уж на чужой планете – тем более, и ему это мельтешение говорящих голов в интервью абсолютно ничего не говорило. От новостей, как всегда, одно расстройство.

Виктор некоторое время лежал на диване, глядя в потолок, и рассуждал на тему «а бывают ли нормальные новости, которые хоть смотреть не противно?». Потом придумал. Усмехнулся, схватил планшет и открыл сайт с эротическими картинками. Нашел ту историю с детективом и художницей – просмотров, к слову, прибавилось – нашел свой комментарий… и увидел ответ.

«Будет ли продолжение?» – спрашивал Виктор под псевдонимом.

«Не знаю» – гласил ответ с пометкой «от автора» – «Иногда ты сомневаешься в финале, но очень хочешь все равно его увидеть».

«Ну что ж, значит увидим» – подумал Виктор.

Отложил планшет, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Завтра будет тяжелый день. Пора лететь домой.

Глава 12

Когда на выходе из космопорта тебе набрасывают на голову мешок, можно быть уверенным только в одном – что-то в жизни очень круто изменится. Виктор знавал человека, которому довелось ехать ночью в лес в багажнике автомобиля, в обнимку с лопатой. Рассказ изобиловал яркими метафорами, накалом страстей, экспрессией, внутренней борьбой героя и продолжался ударным трудом под бдительным присмотром. К счастью, в финале труд перевоспитал человека. Его оставили отдыхать и думать о жизни на свежем лесном воздухе, полезном для здоровья. И даже подарили на память сувенир – лопату.

Виктора, конечно, везли куда культурнее – на заднем сиденье автомобиля. Подхватили под руки, выгрузили, приподняли и поставили. Под ногами хлюпнуло, чавкнуло, и Виктор почувствовал, как в ботинки затекает что-то густое и холодное.

«Смесь строительная быстрозатвердевающая» – мрачно подумал он.

Мешок резко сняли с головы. Виктор проморгался и огляделся вокруг. Всё было как в прошлый раз. Ночь, старый бетонный пирс уходил в сумерки, огни голографической рекламы на другой стороне залива сияли так ярко, что освещали низкие рваные облака. В разрывах, будто падающие звезды, проскакивали огни космических кораблей, идущих на посадку. У берега тихо плескались мелкие волны, плавал мусор. На пирсе стояли стул, стол и побитый жизнью мятый жестяной тазик. Ногами в тазике стоял Виктор.

А за столом сидел невысокий человек в костюме и шляпе. В темноте было не различить лица. Но тут он снял шляпу и положил рядом с пепельницей, достал портсигар, зажигалку, и неторопливо прикурил. Огонёк зажигалки осветил морщинистое лицо с седой бородой, отразился в массивных золотых перстнях на пальцах.

– Ну здравствуй, Дон, – сказал Виктор.

– И тебе поздорову, – ответил старик и выпустил кольцо дыма. – Не могу сказать, что рад тебя видеть. И, полагаю, взаимно.

– А уж я как рад, – хмыкнул Виктор.

– Дерзишь, – вздохнул Дон. – Демонстрируешь… храбрость. Думаешь, что тебя за это будут уважать. Хоть кто-то, хотя бы ты сам. Но это всё дурной подростковый гонор. Ты знаешь, что тебя будут бить, возможно даже ногами, но всё равно лезешь на рожон. Даже не храбрость, просто какое-то беспричинное упрямство, помноженное на глупость.

– А что делать, – ответил Виктор. – На коленях стоять? Тазик маловат, неудобно.

– А что делать, – повысил голос Дон. – Тебя должны были в армии научить, на тактической подготовке. Что бывают ситуации, когда шансов нет. Ноль из ста! Всё, баста!

Он вмазал кулаком по столу, аж пепельница подпрыгнула.

– И единственный твой шанс – думать заранее и вообще в них не попадать, – спокойным голосом закончил Виктор.

К слову о шансах. Два амбала, стоят чуть сзади, один слева, другой справа. Пистолет из кобуры вытащили еще в космопорту. И телефон тоже. И из тазика резко не выпрыгнешь, ноги увязли.

– Ну вот, всё же сам знаешь. И что я тебе объясняю? – вздохнул Дон и затянулся сигарой. – Хотя вы, молодежь вечно куда-то торопитесь, живете одним днём. «Причинно-следственные связи» – это не про вас. Если так подумать…

Он посмотрел на Виктора, покачал сигарой в воздухе и продолжил:

– Если подумать, ты допустил ошибку еще до нашего первого разговора. И оказался здесь, потому что сделал неправильный выбор тогда, а не сейчас.

– Я просто делал свою работу, – ответил Виктор. – Альтернативных предложений не поступало. Задним умом-то мы все… соображаем.

Дон наверняка себе локти кусал. Мог бы и сообразить подмазать «контрабандный» отдел. Или припугнуть. Но даже не попытался. Если бы кто из коллег был на карандаше у мафии, Виктор бы знал. Значит, Дон понадеялся, что если шеф полиции у него в кармане – а в этом Виктор уже не сомневался – то всё будет гладко. И зря. Шеф не только не поделился с подчинёнными, но даже не намекнул, что некоторые дела раскапывать опасно. И, более того, вообще упустил всю операцию на складе. Хотя участвовало немало народу, и еще усиление привлекали. За такое можно и вынести «неполное служебное соответствие», в виде тазика на пирсе в старом порту. Хотя как знать… может шеф уже и плавал где-то неподалёку.

От этой мысли стало весело и страшно одновременно.

– Вот не буду с тобой спорить, поддел старика, – усмехнулся Дон и снова затянулся сигарой. – Ты совершил ошибку, по незнанию. Я дал тебе возможность её исправить. Это… честная сделка.

– И я это оценил, – кивнул Виктор. – И сделал всё как договаривались.

– Как договаривались?

– Конечно. Главарь твоих «конкурентов» сидит в тюрьме, и выйдет очень нескоро. Его клиенты повздыхают и вскоре придут к тебе. Рядовые исполнители разбежались, а на их место придут те, у кого есть нужные связи и лицензии. То есть весь товар окажется, опять же, у тебя, и сбыт тоже. Чуть-чуть не успел по срокам, – Виктор виновато развел руками. – Но за такой результат… По-моему всё в лучшем виде.

– В лучшем виде, да. Но ты забыл про одну маленькую деталь, – Дон постучал сигарой об пепельницу. – Маленькую, но важную. И мы с тобой её, к слову обговаривали, она входила в соглашение.

– И какую же? – спросил Виктор. – Не томи, у меня тут… цемент стынет.

Дон шумно вдохнул. А потом вмазал рукой по столу так сильно, что пепельница снова подпрыгнула, а сигара выпала из пальцев и улетела на землю. Роняя искры, покатилась по бетонным плитам пирса и улетела в грязную воду залива.

– Дерзить он мне тут будет! – снова вздохнули продолжил. – Мы с тобой договаривались! Никакой! Полиции! А ты устроил шум, какого не было со времен Консорциума, мир его праху и чтоб радиация не сильно щекотала. Все три космические сверхдержавы как с цепи сорвались. Кругом агенты, ревизоры, проверки из столицы. И все с важным видом, и всем денег дай. А некоторым не денег, лучше тебе подробностей не знать. И всё это устроил один дурной коп. Один!

Дон злобно указал на Виктора пальцем.

«Сейчас я начну извиняться, расскажу что опасался за свою жизнь. И не только за свою,» – мрачно подумал Виктор. – «Ты скажешь, что прикрыл бы меня. И бессовестно соврёшь, хрыч старый. Пару добрых слов на могиле сказать и то зажмотился бы. А поэтому хрен тебе, а не твоя любимая комедия!»

– У меня вопрос, Дон, – спокойно спросил Виктор. – Ты ведь знал этого Шульца?

– Видеть – видел пару раз, – хмуро ответил Дон. – Но за руку не здоровались. Он раньше сам аукционы вел. Потом перестал.

– И, в принципе, ты знал, что весь товар – и твой, и «конкурентов», сбывается через «Дитриха, Розенберга и партнёров», то есть через Шульца, – продолжил Виктор. – Не хватало финального штриха.

– Что «конкуренты» и есть Шульц? – усмехнулся в бороду Дон. – Ну да, здесь я немного удивился. Но не пойму, к чему ты клонишь. Если тянешь время, то в твоём положении это… недальновидно.

Он указал пальцем вниз, намекая на тазик с цементом.

– Ты не за ногами следи, а за руками, – Виктор пошевелил пальцами в воздухе. – Фокус-то простейший. Ты не знал про Шульца, но он-то явно знал про тебя и твои делишки, Дон. Не первый год этим занимается. А потом на него свалилась эта система, которой нет на карте. И он решил тоже заняться артефактами, заиметь собственный бизнес. А для этого нужны кто?

– Исполнители, – проворчал Дон.

Он достал новую сигару, но прикуривать не спешил.

– Так почему же он не обратился к тебе? Твои ребята, как я вижу, благовоспитанные, дисциплинированные и не создают никому проблем, – Виктор указал левой рукой направо, а правой – налево. – По крайней мере, без приказа. А Шульц нанял каких-то пиратов, на которых клейма ставить негде. И вся эта вольница много где наследить успела, была на ножах друг с другом, и чем дальше – тем сильнее теряла управление.

Амбалы удивленно переглянулись.

– Не захотел делиться прибылью, – ответил Дон.

– Вот вроде и пожилой человек, опытный в делах, – Виктор погрозил мафиози пальцем. – Но мимо. Даже близко не угадал. Потому что никогда не думал в этом направлении. Ты меряешь всех по себе. Кто-то сильнее, кто-то слабее, с кем-то можно работать, а кому-то недостаёт культуры или, например, порядочности. Ты делец, Дон. С хваткой, с мозгами, с репутацией. Но – делец. А Шульц – нет.

– А Шульц?..

– … Фанат. Причем отбитый, – развел руками Виктор. – Для тебя артефакты – это просто товар. Не лучше и не хуже любого другого. Какая разница чем торговать? А он про каждый черепок может статью написать. И у него сердце кровью обливалось, когда такие как ты эти черепки продавали и покупали. Вот поэтому они никогда, ни за что не стал бы работать с тобой.

– Я умею находить подход к людям, – усмехнулся Дон. – Уж ты-то должен знать.

– Умеешь, да, – Виктор попробовал пошевелить ногами в тазике. – Ну стоял бы он здесь место меня. Чего бы ты достиг? Ничего. Шульц – фанат. Еще и с завихрениями по поводу жестокого несправедливого мира, которым правят бездарности и нахрап. Сколько в этом молодёжной глупости, недальновидности и розовых пони – решай сам. Но ты никогда бы не добился его уважения. Ни-ког-да, Дон.

– От некоторых предложений невозможно отказаться, – Дон неторопливо прикурил сигару.

– Он бы и согласился. Для виду. А потом отмыл бы цемент с ботинок, сделал пару телефонных звонков… и грохнул бы всю схему. И свою, и твою. И Дитриха с Розенбергом заодно, – Виктор развел руками и посмотрел на Дона. – Потому что никто из вас, в его понимании, не достоин. Фанаты иногда… странные, знаешь ли.

Дон, казалось, задумался. Сидел и неспешно курил. Амбалы стояли по стойке смирно, боясь шелохнуться. Под пирсом тихо плескались волны, на другом берегу залива город сиял огнями голографической рекламы. В разрыве облаков промелькнул яркий огонёк космического корабля. Цемент в тазике потихоньку застывал, становился вязким.

– И что ты в итоге сделал? – наконец спросил Дон.

– Схема Шульца в любом случае доживала последние месяцы. Исполнители постепенно выходили из подчинения, начинали создавать проблемы, а система превращалась в пиратский притон. Рано или поздно тайное стало бы явным, и всё бы обвалилось с диким грохотом и шумихой на все три сверхдержавы. А я просто сделал так, чтобы всем было хорошо. Ну, почти всем.

– Свешал вех собак на Шульца, – кивнул Дон.

– Вот именно. «Дитрих и Розенберг» отмылись и сохранили бизнес, пиратов никто не нашел, да особо и не искал, а ты вообще нигде не фигурируешь. Хотя по факту, как только всё уляжется, предприятие отойдёт именно тебе.

– И чего ты хочешь от меня? – спросил Дон.

– Как чего? – хмыкнул Виктор. – Доплаты.

– Дерзишь мне?

– Говорю как есть, Дон. Мы договаривались на «информацию». А я решил все твои проблемы, настоящие и будущие, и принёс бизнес конкурента тебе прямо в руки. Один. Всего за два месяца. Кто кому теперь должен?

– По-моему, – проворчал Дон. – У кого-то из нас цемент в тазу стынет…

– Издержки профессии. Одно другому не мешает.

– Конечно, конечно, – засмеялся мафиози. – Сейчас ты мне расскажешь про журналистку с пакетом компромата, которая ждёт звонка. Про друзей, которым есть что сказать. И про снайперов, скажем, на крышах вон тех складов…

Он указал дымящейся сигарой куда-то вдаль, за спину Виктора.

– А почему про это вспоминаешь ты, а не я? – улыбнулся Виктор. – Ладно, предположу, что ты во мне еще сомневаешься. Не может же уважаемый, образованный, благовоспитанный человек с хорошей репутацией так вести дела. Что подумают твои люди?

Повисла неловкая пауза. А потом Дон ударил кулаком по столу и… громко рассмеялся.

– Ай, молодца! Поддел старика! – смеялся он. – Каков наглец, давно таких не видел. Они обычно долго не живут…

Он закашлялся, чуть перевел дыхание и продолжил:

– Вообще, я не уверен, что в твоей ситуации смог бы всё устроить лучше. Конечно, наверняка были обстоятельства, о которых ты не расскажешь ни мне, ни следователям. Я прав?

– Не буду спорить, – уклончиво ответил Виктор.

– В целом… – Дон затянулся и выпустил кольцо дыма. – В целом исход меня устраивает. Могло быть лучше, но могло быть и намного хуже. Но только вот ты загнал себя в небольшую ловушку.

Он поднялся из-за стола и подошел к Виктору, остановился метрах в трёх.

– Хочешь знать, в какую?

Виктор молча кивнул.

– По сути, если я сейчас предложу считать все долги погашенными и разойтись, будто и не были знакомы, ты согласишься, – сказал Дон. – Потому что именно это тебе на самом деле и нужно. Но ты же храбрость свою дурную показал, не сдержался. Попросил «доплаты». Эх, молодежь… Не ударишь ли ты в грязь лицом, если откажешься от неё?

– А я не откажусь, – улыбнулся Виктор.

– И сколько ты попросишь? – спросил Дон и затянулся сигарой.

– Я не всё измеряю деньгами. С молодыми и глупыми такое случается.

– Тогда, я думаю, тебя устроит мой эксклюзивный бонус. Его давненько уже никто не получал… – Дон прошел мимо Виктора. – Парни, подвезете нашего друга. Только аккуратно.

Где-то за спиной хлопнула дверца машины, загудел двигатель, и старый мафиози уехал. Амбалы переглянулись, пожали плечами… и стали выковыривать Виктора из тазика.

* * *

«Смесь строительная быстрозатвердевающая» успела слегка схватиться. Виктор, пока стоял в тазике, пытался шевелить хотя бы пальцами ног, чтобы легче освободиться. Это помогло, ноги удалось выдернуть относительно легко и почти безболезненно. С ботинками вышло сложнее. Амбалы честно старались, но достали только правый. Левый пал смертью храбрых в борьбе с организованной преступностью и ушел на дно залива вместе с тазиком – отскребать ёмкость от цемента никто, естественно, даже и не пытался.

Виктора усадили в машину, снова на заднее сиденье между двумя амбалами. Однако вернули пистолет и телефон. Сразу же, без разговоров. Машина попетляла между складами, а потом выскочила на одну из центральных улиц. Ночью пробок нет, и до места назначения доехали с ветерком. Дорогой район, где-то в центре, какой-то магазин с яркой голограммой вместо вывески – Виктор совсем там не ориентировался. Эта улица – для другой жизни и другой зарплаты. Пока крутил головой и определялся на местности, амбалы оставили его, погрузились в машину и уехали.

– Босс не видит, и культура сразу закончилась, – вздохнул Виктор и полез в карман за телефоном.

Такси ходят даже ночью, и денег на счете, помнится, еще немного оставалось. Топать до метро в одном ботинке не хотелось точно. Если оно еще работает. Или, вернее, «уже» – время близилось к утру. Виктор терпеливо ждал, пока приложение таксопарка загрузится и определится на местности, как вдруг откуда-то из за спины раздался приятный женский голос:

– Здравствуйте. Мы очень рады, что вы посетили наш магазин. Добро пожаловать!

Виктор медленно обернулся. В дверях магазина под голографической вывеской стояла девушка лет двадцати. Симпатичная, волосы в хвостик, юбка-карандаш, блузка и фирменная жилеточка. Логотип на жилетке совпадал с вывеской. Продавец чтоли? В такой час?

– Чем могу?.. – осторожно просил он.

– Мы очень рады вашему визиту! – оттараторила девушка, немного натянуто улыбаясь. – рада сообщить, что вам полагается эксклюзивная скидка.

– Эксклюзивная? – переспросил Виктор.

– Да. Целых сто процентов! – закивала девушка.

– Так, погоди, я не догоняю, – жестом остановил её Виктор. – Эксклюзивная скидка, сто процентов… А что вы продаёте?

И задумчиво глянул вниз. Брюки в цементе, ботинок один, и тот тоже в цементе…

– Мы продаём самую лучшую, – заученно произнесла девушка. – Эксклюзивную и качественную… обувь.

Виктор замер, набрал в легкие побольше воздуха и громко, на всю улицу, расхохотался.

Глава 13

Виктор специально не стал искать другие штаны. Заскочил домой, наспех обстучал цемент – он как раз высох – поел в ближайшем круглосуточном фастфуде средней паршивости и ранним утром уже ехал в такси на работу. Откинулся на спинку сиденья и разглядывал носки своих новеньких ботинок. Шик, блеск, натуральная кожа… и, по закону подлости, почти неизбежная перспектива жутких мозолей. С дорогой обувью всегда так. Но это пофиг, это будет завтра.

В отдел ввалился в самом начале рабочего дня. Сперва сработал рефлекс – бегом к своему столу и проверять, не сперли ли кружку. Оказалось, нет. Ну или хватило совести помыть и вернуть. Значит, следующий пункт назначения – кофемашина!

Кофе в «контрабандном» отделе был всё же намного лучше, чем на «Кицунэ». И заваривался быстрее.

– Эх… – выдохнул Виктор. – Нектар богов!

Присел на край стола и потихоньку отхлёбывал горячий кофе, держа кружку двумя руками. За этим занятием его и застали коллеги – рабочий день начался полчаса назад, как раз первые стали подтягиваться. Через десять минут Виктор уже оглох от поздравлений и раз десять чуть не пролил кофе – все норовили похлопать по плечу. Самого молодого стажера уже отправили в магазин за пивом, а то и чем покрепче. А сами продолжали галдеть.

Виктор отвечал односложно, делал вид что очень устал. Хотя почему делал вид – так оно и было. Навалилось вдруг. Сидел, допивал кофе… почему-то кофе доставлял больше удовольствия, чем все поздравления коллег.

«Они нормальные ребята», – думал Виктор. – «Ну, за редким исключением. Только вот кто из них не зассал бы оказаться со мной там? Брать на абордаж „пирата“ с командой психопатов? А потом самому по станции от пиратов бегать?»

Он оглядел коллег поверх кружки. Все веселились, обсуждали «расследование века», готовились это дело обмывать прямо в отделе, внаглую. А Виктор смотрел на них – и не видел никого, с кем бы это расследование согласился вести.

«Да все бы зассали», – мрачно думал он. – «Хотя я и сам не знал, что не зассу – у меня просто выбора не было. Не попробуешь, не узнаешь. поэтому, может быть я к вам всем слишком строг, но…»

Кофе закончился. Виктор наклонил кружку, мрачно взглянул на дно и закончил мысль:

«…Но будь у меня выбор, я бы не позвал с собой никого из вас».

От праздника никуда не денешься – долбанный опенспейс, будь проклят тот кто его придумал. Но в дальнем конце, за стенкой из полупрозрачного стекла, кажется промелькнула какая-то тень. Шеф уже у себя?

– Сейчас вернусь, – сказал Виктор. – Схожу орден получу.

– Орден? – удивленно спросил кто-то.

– А кто-то верит, что дадут премию? – усмехнулся Виктор.

Закинул кружку в ящик стола, протолкался через толпу поздравляющих и без стука зашел в кабинет шефа.

* * *

Шеф, кажется, стал еще толще. Но все так же обильно потел, тёр лысину носовым платком и жевал незажженную сигарету. Стол был завален бумагами сильнее обычного. И еще шеф выглядел уставшим. Очень. Он любил всячески показывать, как тяжело ему приходится работать из-за идиотов подчинённых, но в этот раз что-то подсказало Виктору – не придуривается. Реально закопался в бумагах. Может, дело в тех «проверках», о которых говорил Дон? Хотя… какая теперь разница?

Виктор постучал по косяку. Шеф поднял глаза от бумаг, сфокусировал взгляд и хмуро спросил:

– Чего так долго?

– Не отпускали до конца следствия, – ответил Виктор. – Ценный свидетель и всё такое.

– Да я не про то! Раньше тебя пришел, знал когда объявишься. А ты сходу к кофеварке этой вашей дурацкой. Точно прикажу выкинуть её нафиг. Нет чтобы зайти поздороваться!