Текст книги "Заворг. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Танкер, словно ждал меня, потому что, увидев меня, капитан облегчённо выдохнул, скомандовал: «готовиться к отплытию», и судно чрез два часа отвязавшись от такого же «жидкогрузного» собрата, только размером побольше, двинулось на юго-восточный выход из Малакского пролива.

Шел я и в Австралию и теперь пассажиром по документам, оформленным на моё настоящее имя, с действительным командировочным предписанием по наведению торговых отношений с Австралийскими и Сингапурскими партнёрами – импортёрами нашей рыбопродукции. Поэтому, моя просьба к капитану, разрешить погрузить на борт личный автомобиль, купленный в Японии, вопросов не вызвала. Сейчас автомашины из Японии уже начали возить, но даже те смешные цены на хлам были для обычных моряков неподъёмными.

– Вы уже купили автомашину? – удивлённо поинтересовался капитан.

– Пока нет, но намереваюсь.

– А-а-а… На какую цену рассчитываете?

– У меня две тысячи командировочных долларов.

Капитан уважительно глянул на меня.

– Тогда я порекомендовал бы вам не суетиться на берегу, а дождаться нашего дилера. Он подгонит на продажу автомашины такого же ценового ряда прямо на причал.

– Отлично! – покивал я головой.

Примерно на это я и рассчитывал. Капитан и солидные пассажиры никогда сами не «рылись» на свалках. Им подгоняли приличный товар прямо к трапу. Так случилось и здесь. Переход длился неделю. Я прилично «дополнительно» загорел, слегка пожелтев. Такой в тропиках загар, который сползает после первого же душа с вехоткой.

В Тибо я попросил дилера привести мне двухлетнего «Крауна» универсала с турбо-дизельным двигателем объемом два и четыре десятых литра, новые комплекты шипованной и «летней» резины 195/70HR14, новые дворники, масла на две смены, два комплекта фильтров.

– Лет на пять, при нашей езде, должно хватить, – прикинул я.

Автомобиль был укомплектован: электронным компасом, люком, электрическим сиденьем водителя, круиз-контролем, стерео электронным тюнером и магнитолой, автоматическим климат-контролем с раздельными регуляторами, установленными для пассажиров задних сидений. Также сзади имел место мини-холодильник, охлаждаемый отдельным блоком кондиционера воздуха. Он был тёмно-бордового цвета. Красавец – короче.

Зип мне обошёлся в ещё одну тысячу, но об этом я никому не сказал, о том же договорившись с дилером. Капитан взял себе трёхдверный «Ниссан Патрол» сто шестидесятой серии. Но мне Краун нравился больше.

Через два дня мы уже выгружались в порту Находка, а я ехал на своём «Крауне» во Владивосток, останавливаясь на каждом милицейском посту ГАИ и давая сотрудникам доблестной милиции возможность осмотреть машину со всех сторон.

Глава 13

На время моего отсутствия, «Волга» стояла в гараже «друга семьи», а не в институтском боксе, а поэтому я взял ключ на вахте и поехал туда. Бдительный вахтёр предварительно позвонил Киму и выдал мне ключ только после команды: «Можно!» на его: «Можно выдать?», однако добавил: «Пусть подождёт!».

Я подождал. Георгий Николаевич спустился и м ы вышли из корпуса на парковочную площадку.

– А это что ещё за чудо-юдо? – удивлённо воззрился он на мою красавицу.

– Это моя, э-э-э, коробчонка, – едва не обиделся я.

– Твоя?! – удивился Ким ещё больше. – Где взял?

– Где взял, где взял? Купил! В командировку ВБТРФ посылала. Сначала в Сидней, потом в Сингапур. На обратном пути зашли в Японию и вот…

– Это новая машина, – сказал Ким. – У меня есть каталоги. Это «Краун» восемьдесят второго – восемьдесят четвертого года.

– Она подержанная.

– Всё равно, он стоит порядка двух миллионов Йен. Это две тысячи долларов. Не возьмут за цугундер? Твои, хе-хе, почти родственники?

– Командировочные, – пожал я плечами.

– Да ну, – с недоверчивой улыбкой сказал Ким. – Где это такие командировочные дают?

– В Караганде, Георгий Николаевич, – улыбнулся я и продолжил с интонацией «Ибрагима» из «Белого солнца пустыни». – И не говорите никому. Не надо.

Ким воззрился на меня, а я сел в машину, дождался его, и мы бодро поехали к гаражу.

Проректор по АХР, выйдя из машины, помолчал, потом сказал:

– Похоже, пить коньяк будем за мой счёт, – наконец сказал Ким. – Твои предсказания о выходе того закона подтверждаются моими связями. Значит, будем действовать, как спланировали. Я уже дал распоряжение, хм-хм, твоей жене, чтобы она организовала ремонтные работы в столовой.

– Извините, сразу вопрос: могу я присоединиться к планированию и контролю?

– Разумеется.

– Тогда скажите об этом моей жене.

– Кхм! Я скажу Ларисе Александровне, чтобы прислушивалась к твоим, э-э-э, рекомендациям.

В совхоз я опоздал, но в парткоме, как оказалось, о моей командировке были в курсе и лишних вопросов не задавали. Надо – так надо. Отправили, так отправили. Даже в ними советовались. А кого ещё, если нужно было срочно? Ведь парень отлично знает английский! Проверенный, так сказать, наш товарищ. Делов-то, свозить туда-сюда документы и посидеть на банкете. Кто сидел вместо меня на банкете, я не знал, но документы я привёз, да. Их по выходе из аэропорта дяде Тому вручил какой-то китаец, а «дядя» передал их мне.

Передав документы в первый отдел ВБТРФ, я отправился догуливать отпуск, тем более конец августа стояла серьёзная жара.

– Ты чего так задержался? – сурово спросила жена, когда пришла с работы.

Однако, увидев множество разных коробочек с красочными иностранными этикетками, и уплетающего диетический йогурт за обе щёки сына, она расплылась в улыбке.

– Откуда это богатство? – спросила она.

– Ты не поверишь. Прямым ходом из Сингапура. Был в командировке.

– В смысле? А военные сборы?

– Это они, таким образом, вызвали меня на работу. Чтобы я не отказался. Сборы, действительно были и мне даже очередное звание старшего лейтенанта присвоили, но уже через неделю, мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Первый отдел рекомендовал меня в срочную командировку в составе группы в Сидней, а потом в Сингапур.

– Это, наверное, те твои знакомые рекомендовали тебя, что нам в Трускавце помогли, – высказала предложение Лариса. Они же из КГБ, да? В такие командировки только ос их рекомендации ездят.

Я от услышанного пришёл в ступор. Во даёт моя жёнушка! Догадалась всё-таки, кто наши задницы от хохляцкого беспредела спас.

– Только ты, Лариса, никому не говори о своём предположении.

Жене пожала плечами.

– А что не предупредил? И вещи не взял. Костюм, то сё.

– Костюм, который воняет рыбной мукой? Я себе в Сиднее прикупил. На командировочные. Очень дешёвый, за сто долларов. А ещё – машину привёз Японскую.

Жена села на табуретку, стоящую справа от двери у кухонного стола.

– Это такую, как мы видели, сейчас по городу ездят?

– Ага, – я горделиво расправил плечи.

– Белая? Маленькая?

– Тёмно-бордовая. Большая. Пошли, покажу. Она в гараже Кимовском стоит.Там ещё кое-какие вещи остались. Перенести нужно.

Мы пошли. Из нашей общаги стоило только перейти дорогу и чуть по ней подняться, чтобы дойти до гаража. Метров сто, не больше. В машине оставалась лежать куча сокровищ, собранных мной на ближайшей к порту свалке, на которую я съездил после оформления на себя машины. Не куча даже, а гора: телевизор, микроволновка, двухкассетный, вполне себе рабочий, дек семьдесят четвёртого года выпуска марки «Кенвуд» с «родным» усилителем, обошедшимся мне в сто баксов. И к ним такие же колонки. Не мог я не взять такие вещи почти даром. Также в машине в отдельном мешке лежали детские мягкие игрушки и, главное, маленькие машинки. Которые моего Серёжу привели в неистовый восторг.

Выложив из багажника колёса в гараж, и переложив туда шмутьё, размещённое на задних сидениях, я усадил семью, и мы поехали кататься. Доехали до самой Шаморы, где уже было не очень много народа. Через три дня начало нового учебного года.

– Ах, жаль, что у меня купальника нет, – проговорила жена.

– Как нет? Есть! Я купил тебе. Вот пакет, в нём всё пляжное: купальники, халат, тапочки, полотенца. Там и мои плавки. Я тебя замотаю в плед, переоденешься.

Мы заехали на первый пляж, где обычно было мало купающихся по причине мелководья, но зато можно было подъехать близко к воде. Там мы и переоделись, и поплескались. Для Серёжки было самое то место. На глубоководье волны поднимались до метра, а сюда добегала лишь пена с «барашками», очень приятно массирующими ноги.

Обратно ехали расслабленные. Работал кондиционер, тихо звучала музыка. Мы достали из холодильника, заполоненного под жвак баночками с напитками, колу и наслаждались спокойной ездой.

У общаги пришлось сделать около десяти заходов, чтобы перенести всё имущество.

– Дверь хорошую ставить надо, – задумчиво проговорила Лариса, когда я, наконец, вернулся из гаража, куда была поставлена наша освобождённая от подарков машина. Зато комната стала похожей на склад.

– Нужен большой холодильник, – сказал я и подумал, что нужно поговорить с Кимом на счёт привоза «бэушного» холодильника на паруснике «Паллада». Или ещё раз сходить на нём пассажиром? Якобы просто на свалку. Там, в Японии, сейчас, действительно, можно совершенно бесплатно со свалки взять вполне рабочую бытовую технику. Японцы пока ещё не «прочухали тему». Или выменять на банку крабов. Моряки танкера машины десятилетки выменивали на пять-десять банок крабов. При мне курсант ДВИМУ пригнал автобус Ниссан с битой боковиной, выменянный на бутылку «Советского шампанского».

За ящик крабов можно неплохую тачку привезти, чисто на продажу. И надо пользоваться возможностью, пока не все кинулись таскать эти машины. Я, кстати, взял телефончик этого дилера, обещавшего организовать подгон машин в любой порт Японии. Как я понял по татуировкам, видневшимся из-под рукавов белоснежной рубашки, японец состоял в местной мафии.

– Надо с Кимом переговорить. Тот – мужик со связями там, где надо, а не как я. Доллары светить рановато, могут и присадить. Только в девяностом разрешать покупать валюту и то, – выезжающим за рубеж туристам. А в ноябре девяносто первого года Борис Ельцин, избранный к тому времени президентом РСФСР, издаст указ "О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР". Этот указ, в частности, разрешит гражданам (на территории республики) открывать валютные счета в коммерческих банках, получать с этих счетов наличную валюту, а также покупать ее в тех же уполномоченных банках. Дополнительных разрешений и обоснований для этих операций больше не потребуется. А пока будьте любезны за наличие валюты под суд и на «трёшник» минимум на лесоповал. Статью из уголовного кодекса, кстати, уберут только в девяносто четвёртом. Да-а-а… Россия девяностых – страна сюрреализма. И мне придётся в неё нырнуть. Бр-р-р… Когда знаешь, что чем дальше, тем будет страшнее, как в сказке, становится сразу не страшно, а жутко. И да, мне было очень страшно.

* * *

Отец, увидев мою машину, обрадовался и припахал меня к поездкам на дачу, которую заимел аж на станции Кипарисово, что в семидесяти пяти километрах от Владивостока. Они её с дядькой Сашей «распахали» за одну зиму, то есть спилили деревья и выкорчевали пни. Раскололи стволы и поставили избушку. Дядька Саша сломал при этом ногу, упав с дерева. Я приехал и охренел. Вокруг участки стояли первозданными, а наш зеленел огородом и краснел помидорами. Офигительная картина. Однако к участку отцу нужно было «пендюрить» через две сопки «пешкодралом». А мне ездить, когда он в отпуске, значит, отрывать себя от жены и сына.

И я отдал «Крауна» отцу. У него были права на вождение всего, что движется, от мотоцикла, до автопогрузчика и большегрузного транспорта. Отец катался на дачу и радовался пока не вышел на работу. Меня к этому времени уже избрали заместителем секретаря ВЛКСМ и я ездил на работу на автобусе, даже не помышляя приехать на «Волге». Я вообще поставил «Волгу» в гараж «друга семьи». Лето кончилось, куда нам на ней было ездить?

Отец же стал ставить «Крауна» на территории автобазы, где теперь работал аккумуляторщиком. Рабочую неделю она стояла там, а в пятницу он заезжал за матерью и они уезжали на дачу. Или он один уезжал. Мать не особо любила «свежий воздух», а отец без природы жить не мог.

И вот как-то приезжает ко мне отец с дарами природы, то бишь – дачи – помидорами и перцами и со вздохом так говорит:

– Продал я твой «Краун», Мишаня.

Я чуть со стула не рухнул без сознания, но что-то меня в оном удержало. Однако всё вокруг поплыло, словно я с горла засадил целую бутылку водки.

– М-м-м-м-м… – замычал я, мотая головой, чтобы прийти в себя. – То есть, как продал? Я тебе такой доверенности не давал.

– НУ, это я так, образно. Пока не официально. Замучил меня наш директор автобазы. Продай да продай, продай да продай… Как увидел, прицепился и не отстаёт. «Ниву» новую предлагает. Я согласился.

– Э-э-э… Но это – моя машина, пап…

– Понимаешь, там сейчас дорогу так размыло, что я глушитель оторвал. Едва не потерял. А Нива повыше будет и попроходимее.

– Сука! – подумал я. – Вот ведь пи*дец.

– Он ещё доплачивает две тысячи. Ещё себе купишь.

– На две тысячи рублей? Папа, она куплена на валюту. Валюту сейчас хрен где достанешь.

– Я не мог ему отказать.

– Ты не мог ему отказать? Не надо меня дурачить. Тебе просто понравилась «Нива», но мне она на хер не нужна. Даже новая. По грибы ягоды ездить? Я не любитель, ты знаешь.

– Ну, извини, так получилось.

Я махнул рукой и подумал:

– И для кого я колёса брал, млять? И всё остальное?

Как загнанный зверь я ходил по комнате. Лариса молчала. Серёжка играл машинками. Отец сидел на табуретке возле кухонного стола.

– И что делать? – думал я. – Обломить отца? Не правильно это. Я ведь зачем ему машину отдал? Для того, чтобы он не горбатился. Вот он и не будет горбатиться. С директором автобазы тоже что-нибудь замутить можно будет, если познакомиться с ним поближе.

– Так, пап. Ты, э-э-э, не переживай. Как получилось, так получилось. Но машину буду продавать я сам. Две тысячи пусть себе засунет в зад. Такой Краун тут сейчас тысяч пятьдесят стоит, а Нива – максимум двадцать.

– Сколько?! – изумился отец.

– А ты думал. Волга тридцатник. А «Краун» получше «Волги» ведь?

– Ясно, получше. Хорошо. Поехали со мной. Сам будешь торговаться.

– Поторгуемся, – сказал я зловеще. – Мне за «Крауна» грузины уже шестьдесят предлагали. Так что мы две Нивы можем купить. Или «Ниву» и «Жигули»

– Если что, я уволюсь с автобазы. Вернусь на «Полину Осипенко».

– Не гони лошадей.

– Ты осторожнее с ним, Миша. У него там есть, э-э-э, свои людишки. Из бывших уголовников. Это опасные люди. Это они меня, э-э-э, уговорили, кхе-кхе, продать машину.

Я посмотрел на отца. Он стыдливо опустил голову и отвернулся. Меня вдруг заколотило. Я никогда не видел своего отца таким, э, поникшим и расстроенным.

– Да, ладно, папа, – усмехнулся я. – Ничего ещё не случилось. И не случиться. Умоются. А из автобазы уход, раз там так всё запущено.

– Кхм! Да я уже и заявление написал. В кадрах лежит.

– Так что же ты? – удивился я. – Ушёл бы, да и всё.

– Они грозились, кхм, «наказать». Поставили ультиматум. Пригрозили тебе навредить, кхм, маме.

Меня заколотило ещё больше и я пожалел, что не взял с собой пистолет.

– Похоже, сейчас бы он пригодился, – подумалось мне. – Хотя… Достал ствол – стреляй. Иначе зачем? Пугать? Заявят. Но осторожность не помешает.

Мы как раз подъехали к свороту ко въезду на автобазу, где я остановил машину.

– Тут её оставим. Не станем въезжать. Въезд бесплатный, выезд – стольник. Так пойдём.

Мы вышли и заперев машину, перешли дорогу.

Территория автобазы, довольно большая, была заполнена автотранспортом, но практически безлюдна. Только возле двухэтажного здания управления стояла группа разных по комплекции, но в основном, крупных людей. Только один из них имел субтильную, кхм, конституцию. Он же и выделялся вёрткостью и разговорчивостью, в чём-то убеждая коллег, сопровождая характерными для уголовных элементов движения руками. Когда нас увидели, его, ткнув в плечо, остановил один из «крупных», одетый в серый костюм с галстуком. Он же шагнул нам на встречу, как бы отсекая себя от «коллег».

– Не понял! А где тачка? – спросил он грозно.

– Это я не понял, – сказал я. – Зачем тебе моя тачка?

Директор автобазы, а это по внешнему виду был именно он, окинул меня удивлённым взглядом, а потом расплылся в «доброжелательной» улыбке.

– А-а-а… Ты, наверное, Михаил Васильевич? Сын нашего Василия Михайловича?

– Почему, наверное? Так и есть. А ещё я собственник той автомашины которую вы и ваши люди вымогают у моего отца.

– Как это – вымогают? – удивился директор автобазы. – Я предложил Василию Михайловичу равноценный обмен, а он согласился.

– Согласился? – я хмыкнул. – После того, как на него наехали вот эти… э-э-э… люди.

Я ткнул пальцем за спину директору.

– Наехали? – удивился он. – Странно ты выражаешься, парень. Никто на твоего отца не наезжал. О добровольно согласился продать машину.

– Мою машину, – уточнил я.

– Мне не важно, чью. Главное, он сказал слово. Не хочешь отдавать свою, пусть гонит такую же. Или…

– Что или? – поинтересовался я.

– Или включим счётчик, – пожал плечами директор.

– Таксист, что ли? – хмыкнул я.

– Не важно. Будешь ерепениться и ты попадёшь на бабки.

– Ух, ты, какой вы опасный. Пойду-ка я в милицию заявление писать. По факту вымогательства и угроз. И, да… Включим? Это кто? – спросил я. – Кто это включит счётчик? Поясните, чтобы я чётко всё изложил в милиции.

– Наглый, что ли? – удивился директор. – Ничего не боишься?

– Боюсь! Ещё как боюсь! И расцениваю ваши угрозы, как реальные, а не просто напугать или пошутить. Так и напишу, что очень боюсь.

– Ты оборзел?

Директор выглядел растерянным.

– Да что ты с ним базланишь, Тимофей Ильич. Дать и этому по кумполу, а машину загнать на базу. Она у них, верняк, рядом стоит. Не на трамвае же они приехали.

Это подал голос «крученый-верченый», до одури похожий на нашего ремонтного механика Санцевича, тоже таксиста, кстати.

– А ведь точно, – удивился своей несообразительности директор. – Валим их, ребята.

Глава 14

Как я уже сказал, автобаза была совершенно безлюдна. Воскресный вечер, однако. Отцовские «коллеги» быстро окружили нас, а я отметил стоявший под эстакадой контейнеровоз с открытым контейнером.

– Эта машина не твоя, парень, и даже не моя. Эта машина уже продана таким людям, что тебе лучше отдать эту машину даром.

– Да, – я изобразил на лице испуг и взвизгнул. – Что вы хотите делать? Отойдите от нас!

– Тихо, парень, мы тебя не больно зарежем, – сказал «таксист», хищно щерясь.

– Только без крови тут! – приказал директор.

Я оглянулся вокруг.

– Точно нет никого, – подумал я. – Помощи ждать неоткуда. А ворота уже закрыты и там стоит «вратарь». Ого себе, как обложили!

Я сам шагнул навстречу тем, что зашёл сбоку, пытаясь обойти нас с отцом со всех сторон. Шагнул и выпрыгнул, ударив ногой в право. Не высоко выпрыгнул, но сильно ударил. Правого «крупного» скрючило, а другие бандиты вдруг отпрянули.

Приземлившись на обе ноги, я снова прыгнул, но влево к передним, и влупил с ноги ещё одному и, пока он сворачивался, пробил быструю серию прямых в голову. Попал в переносицу и лоб, но и этого ему хватило, чтобы обмякнуть и опасть на асфальт мокрой тряпочкой.

Дальше я двигался по окружности, отпугивая бандитов руками и догоняя ногами. Правой ногой в основном. Так получалось.

Пытающихся нас убить, а в этом я уже не сомневался, потому что у «таксиста», державшегося пока за спинами «крупных», я увидел нож, хоть он и держал его, пряча руку за спиной.

– Опытный чёрт, – мелькнула мысль и я вспомнил, как на плавбазе пырнули Валеру Панова, который пытался боксировать.

Я подумал, а «таксист» метнулся вперёд, пытаясь попасть по мне на моей атаке передним левым. Машинально я оттолкнулся левой ногой, на которой стоял, и нож только чиркнул по расстёгнутой куртке. Чиркнул и застрял в ней. Ударив ребром ладони по предплечью и одновременно перехватив запястье левой рукой, я услышал хруст кости, а потом вопль. Ткнув «таксиста» ногой в живот, я отбросил его от себя. Его нож остался торчать в моей куртке. Почему-то я сбросил её. Наверное, подумав, что могут прихватить.

Кто-то схватил отца сзади за шею и держал. Кто-то отступил и я увидел, как один из бандитов бежит к месту сражения с двумя монтировками.

– Пи*дец, – подумал я и увернулся от нападения слева. Нападающий пролетел мимо, но уже с другой стороны на меня летела монтировка. Снова уворачиваюсь нырком, вращаясь влево и всаживая левую ногу себе за спину в живот нападающему. Бам! Ожгло спину.

– Сука! Достали!

Я развернулся лицом к нападающим, одновременно двигая руками по кругу, как бы «разгоняя облака». Достать не мог, но всё равно сделал движение, имитирующее удар пальцами в горло. Чтобы сбросить энергию и двигаться дальше.

Однако к моему изумлению, тот в которого я «сбросил энергию», схватился за горло, захрипел, осел на асфальт и задёргал ногами.

– О, как! – охренел я и, как царевна Лебедь, махнул рукой в другого. Просто, я уже завёлся, так сказать и крутился, как юла, пытаясь увидеть, откуда мне прилетит. Оставалось ещё трое. У двоих были короткие монтировки. Директор стоял распахнув варежку. Ах, да! Ещё один держал отца.

Я глянул в его сторону и увидел в правой руке бандита нож, приставленный к горлу жертвы. Крутнувшись, я метнул в него, целясь в голову, «что-то», словно сбрасывая с пальцев остатки влаги. Человек с ножом, стоящий от меня метрах в трёх, ничего такого не ожидал и был сильно удивлён, когда получил сильнейший удар в голову. Его голова дёрнулась, он закатил глаза и, повиснув левой рукой на отце, откинул правую, и рухнул на асфальт.

Двух с монтировками, стоявших и глазевших на бесконтактный бой, раскрыв рты, я добил точно такими же выбросами, хорошо получавшимися именно после вращательного движения против часовой стрелки. Я прямо чувствовал, как моя правая рука наполняется энергией и тогда выброс получался мощным. А если вращаться по часовой стрелке, то накапливала силу левая рука.

Эти двое с монтировками тоже сложились пополам и оставался стоять только директор. Я несколько раз шагнул к нему. Он сделал несколько шагов, отступив от меня, потом развернулся и побежал. Я машинально выбросил обе руки и тело его получило такое ускорение, что ноги запнулись и он, споткнувшись, бахнулся головой об асфальт. Не хорошо бахнулся. Так бахнулся, что гул разнёсся по территории. Б-р-р-р…

Я обернулся к «вратарю», стоявшему от нас метрах в пятидесяти, и почти в шутку, даже не рассчитывая, что достану, хотя очень хотел, бросил в него свою правую руку. На пальцах что-то сверкнуло – уже достаточно стемнело, чтобы разглядеть, что это были именно плазменные искры – и в сторону «вратаря» стремительно вылетел сгусток света, ударив того прямо в лоб.

– О, млять, а его-то за что? – подумал я.

Добить пришлось четверых, а последним таксиста, видевшего расправу и тупо сидевшего с открытым ртом. Все вокруг него лежали в разных позах без никаких признаков жизни, но у меня не колыхнулся ни один нерв.

– Пошли, – сказал я отцу. – Думаю, если они хотели тебя убить, а машину погрузить в контейнер, на базе никого нет.

– Ты их, что, убил? – тихо спросил отец.

– Получается – так, – пожал я плечами. – Пошли! В машине поговорим.

Я поднял свою куртку, вытряхнул из неё нож, не прикасаясь к нему руками, надел куртку и мы двинулись к воротам. Вратарь тоже был мертв, а в его лбу имелась приличного размера дыра. Тут меня едва не вывернуло, но рвотные позывы мной были подавлены.

– Потом проблююсь, – подумал я, выдёргивая штыри-засовы из трубок, вбитых в асфальт.

* * *

Сели в машину, поехали.

– Даже не спрашивай, что произошло, – начал я. – Сам не знаю. Разозлился сильно.

Отец молчал, глядя вперёд на пересекающиеся лучи фар. Смотрел на них и я.

– Я не хотел их убивать, но так получилось. Не знаю, как, но получилось. Но ведь и они хотели нас убить. Ты же слышал?

Меня подташнивало, когда я вспоминал увиденное, особенно дырку во лбу, но, в общем-то, я был спокоен.

– Сегодня на воротах должен был стоять Сергей Михалыч. А стоит… стоял, кхэ, тоже из их банды. Правильно сделал, что кончил их всех. Я растерялся! А потом уже поздно было рыпаться. Но… Ведь я слышал, как у него череп треснул. Словно точно пуля вошла. Как это у тебя, получилось-то?

– Не знаю, пап! Честно говорю, что не знаю. Первый раз со мной такое.

– Хм! И слава Богу! Сем трупов! И директора! Вот шуму будет! Хоть бы не увидел никто.

– Вроде не было никого. От остановки далеко.

– Тебя, вроде, зацепили монтировкой?

– Хорошо, что закруглённой частью и не в голову. Вскользь по спине прошло.

– Да-а-а… Если бы по голове, мать твоя меня бы на куски порвала.

– Это – да…

Помолчали. К моему удивлению, меня даже не трясло, это заметил и отец.

– Почему ты такой спокойный, словно семерых убит, тебе как два пальца об асфальт?

Я пожал плечами, но почувствовал, что на моих руках, и вправду, не одна отнятая человеческая жизнь. По крайней мере, я себя так чувствовал. Так же, как с девушками, с которыми когда-то кто-то из моих «я» имел интимные отношения. Я был с ними совершенно спокоен, потому, что знал их, а поэтому вел себя, э-э-э, по-хозяйски, что ли. И они это чувствовали. И я это чувствовал. Чувствовал, но грань не переходил.

Вспомнился роман «Парфюмер», читанный в «прошлом-будущем» одним из моих «я». Там женщин привлекал запах главного героя. Вот и я ощущал себя, политым такими же духами. «Мои бывшие», встретив меня в первый раз, как бы задумывались, вроде, как пытаясь что-то вспомнить и уходили в растерянности. После «нового» знакомства задумчивость не пропадала. Так, кстати, происходило не только с девушками, с которыми у меня «когда-то в будущем были близкие отношения, но и просто с «коллегами». Например, вновь избранный секретарь комитета ВЛКСМ Малышев даже спросил меня, не встречались ли мы с ним раньше.

– Встречались, да, – подумал я. – И серьёзно конфликтовали. Но не сейчас. Сейчас я хрен с кем стану копья ломать из-за моральных принципов строителей коммунизма. Э-хе-хе… Потому, что никому не нужны эти принципы. Растеряли мы их. Как это получилось я не знаю. Но знал точно, что через пять лет за будут угрожать повесить на фонарном столбе. Хотя, до этого, слава Богу, дело не дошло, да-а-а… Так вот, сейчас я не стану выпячивать свою идеологию. Повёлся «я» прошлый-будущий на лозунги перестройки и ускорения, и с меня, скорее всего, смеялись, когда я пытался на партсобрании достучаться до партийной совести. Нет её ни у кого из тех, что меня окружают. Ну… Или мало у кого… Большинство «настоящих коммунистов», как только, так сразу встали в первые ряды грабителей социалистической собственности. Грабить я не собирался, но встроиться в процесс собственного обогащения попытаюсь.

– Не знаю. Злюсь на них до сих пор. Я бы их ещё раз отхреначил. Не получил удовлетворения. Слишком быстро всё произошло. Я же не хотел их убивать. Просто отмахивался и уворачивался. Не знал своей силы.

– Теперь знаешь, – отец вздохнул и дёрнул головой. – Держи её в руках, силу эту.

– Теперь, да. Буду.

Мы быстро доехали до улицы Космонавтов. И отец вылез из машины.

– Что мне-то делать? – спросил он. – Вроде, сейчас нет этих «гавриков».

Отца вдруг тряхануло, словно током ударило.

– Когда тебя увольняют?

– Подписано уже заявление три дня как. Завтра могу.

– Оно тебе надо, кислотой дышать? – спросил я. – Я бы вернулся на «Полину». Там радиодетали…

– Там облучение, – скривился отец.

– Точно! – вспомнил я, что он умрёт от белокровия. – Оставайся. А машину мы продадим и купим «Ниву» и «Жигули». Грузины мне, что хочешь за неё подгонят.

– Правильно, Миша. Машина хорошая, спору нет, но только по городу ездить. На дачу, если, она долго не проживёт.

– Так и поступим. Матери не вздумай рассказать.

Отец посмотрел на меня, как на больного.

– Всё-всё! Поехал!

– Ты и правда в порядке.

– Да-да, нормально всё.

Отец недоверчиво покрутил головой. Я тронул машину с места, выехал к семнадцатому дому, потом поехал на кольцо Добровольского и там на против гаражей хорошенечко проблевался. Не смог в себе сдержать пережитое.

– Да-а-а, – думал я, уперев руки в колени и глядя в зелёный ещё местами откос. – И что это со мной твориться? Отмахнёшься так от кого-нибудь и что? Выноси готовенького? Не-е-е-т… С этим что-то надо делать. Но для этого надо разобраться, что это за хрень такая? Откуда что взялось? Это моя «цы»? Городецкий говорил, что как-то «исхлестал» Ежова. Не прикасаясь. Да и про бесконтактный массаж он говорил, а я не верил. Посмеялся. К нему сходить? Показать, как я газетку рву? Так я сейчас смогу и кирпич сломать не касаясь. Надо попробовать, кстати.

– Разобрались? – спросила Лариса. Серёжка уже спал.

– Разобрались.

– И?

– Не пришли к консенсусу.

– То есть? – не поняла жена.

– Не сошлись в цене. Послал их лесом.

– Я и не сомневалась. Правильно сделал. Но ты верно сказал, что можно и Ниву отцу купить и нам машинёшку. Мне, например, «Жигули-Лада» даже больше «Волги» нравится. А эта… Красивая она больно. Точно угонят. Слишком много на неё зарятся. Грузины те…

– Вот им я её и продам. Завтра же на базар съезжу. Они как раз расторговались и денег у них полно. И на «Жигулях» они тут катаются. Вот и поменяемся.

Лариса скривилась.

– Новую хочу, чтобы магазином пахла.

Я развёл руками. Потом махнул правой.

– С магазина, так с магазина. Всё для тебя, милая, лишь бы ты улыбалась.

* * *

Грузины в один день нашли и «Ниву», и вылизали свою «семёрку» до магазинного состояния, убрав все «излишества. Правда мне пришлось отдать весь Крауновский ЗИП. Который сам тянул на пару тысяч рублей. Жалко было отдавать резину, но и «семерка» была совсем новая, а не та, на которой грузины ездили на базар. Просто, когда грузины по моему звонку приехали смотреть машину, (Георгий Николаевич, узнав о моём решении, дал номер телефона директора Луговского рынка, оказавшегося его знакомым) и увидели шипованую резину, они пытались её у меня выторговать, но я стоял насмерть. И стоял уверенно, отметая все предложения словами: «самому надо», «такие хрен, где купишь», они и предложили, тогда, вместо универсала «семёрку». Я поломался чуток, но вовремя уступил. И мы пришли к согласию, оформив куплю-продажу в тот же день и даже получив номера. Способность грузин решать вопросы в ГАИ меня поразила и уязвила самолюбие. Я вдруг понял, что такого уровня влияния мне, точно, никогда не достигнуть. Даже если я буду лично знаком с начальником краевого ГАИ, всё равно буду подходить к «гаерам» подобострастно улыбаясь. А эти… «Привет Пётр Иванович»… Как жена, как дети, почему не заходишь? Такие фрукты-мукты завезли… О-о-о… Язык проглотишь. Хурма… Словно мёд. Барашков пригнали. Специально для тебя держу! Приходи пожалуйста, да?!