Текст книги "Заворг. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

* * *

Постепенно перетягивая на себя бразды правления структурными подразделениями молодёжного центра, я стал сначала контролировать, а потом реально руководить происходящими в них процессами, сначала реально решая возникшие проблемы. Например с ремонтом садика, который снова саботировали снабженцы. Я же просто закупил необходимое, а потом выставил счёт. Никитенко так драл Семашко, что с него перья летели.

Снабжение, кстати, не передали мне, да оно мне и не нужно было. Я сам и отказался. Не хватало мне ещё судовым снабжением заниматься. Зато у нас с Игорем Петровичем постепенно сложился отличный снабженческий коллектив. Игорь Петрович переманил зама по снабжению из «Дальморепродукта», пообещав ему квартиру.

Он пришёл со своей «базой» телефонов и адресов, которую мы «срастили» с той, что украли в нашем снабжении и притянул за собой двух толковых кладовщиц, так как мы обзавелись и своим складом.

Как-то незаметно Игорь Петрович стал у меня замом не только по капстроительству, а по всем производственным направлениям молодёжного центра, а я занимался концертной деятельностью, видеосалоном и лечением страждущих.

Дело в том, что я не хотел двигаться по комсомольской и тем более по партийной линии. Тем более, что эти линии скора скажут: «Гуд бай СССР, привет Америка!», осталось то хрен да маленько. Два года и всё. Поэтому я так и активничал с лечением. Какой из меня не то что парторг, а даже секретарь комитета ВЛКСМ. Вот и не переизбрали меня секретарём ВЛКСМ и в партком не позвали. Парткомовцы мне сказали: «Ну, ты сам понимаешь…» Думали, я горевать буду, скандалить, а я мысленно сказал голосом Сухова из «Белого солнца пустыни»: «Понимаю… Хм! Павлины, говоришь? Хе!» Кивнул, и переехал в своё управление в гостинице «Меридиан».

Там и устроили мы мой «профилакторий» для моряков. А заодно и небольшой кинозал вместо ресторана. Закупили в Японии видеомагнитофоны и видеопроекторы и стали крутить морякам за деньги "кинушку про войнушку".

Нижний зал помещения, предназначенный для ресторана был огромен в высоту. Второй этаж занимал лишь часть этого объёма, являясь чем-то вроде балкона. Поэтому мы приподняли пол, сделав его наклонным, поставили кресла, обшили стены звукопоглощающими панелями, возвели сцену и получили приличный кино-концертный зал на шестьсот посадочных мест. И это ещё осталось место, где должна была располагаться кухня, для подсобных помещений. Короче, получилось лучше, чем мечтали.

Вот в этом зале я и стал проводить сеансы массовой психологической разгрузки. Как мы их официально назвали.

Произнося обычные медитативные фразы о расслаблении и тяжести в разных частях тела, о ветерке, овевающем и охлаждающем лоб, я дотягивался до каждого своими щупальцами и, включив приток в себя, «подкачивал» их опустошённые органы своей жизненной силой. Очень осторожно подкачивал, по чуть-чуть. Я экспериментировал, так как пытался понять, как всё-таки действует моя сила. Потому, что я ведь не видел вовне ту энергию, которой пополнялось биополе человека.

– Может и тогда, всё-таки, я раздаю своё, только не знаю это? – предположил я, как-то размышляя. – Что такое прана? Где эта прана? Я её не вижу. Откуда она берётся? Да и может быть через верхний центр ещё какая-нибудь, э-э-э, хрень в человека втекает? То есть, я хотел разобраться в первую очередь в себе.

–

[1] К/фильм «Кавказская пленница».

Глава 21

Сеансы проходили не без инцидентов. Кому-то в процессе становилось не хорошо, а, наоборот, плохо. Особенно, если я «щупал» печень. Почему именно печень сильнее всех внутренних органов реагировала на её воздействие? Не знаю. Но многих подташнивало, да, если я её щупал.

Некоторых выводили из психического равновесия, а попросту злили, мои «ощупывания» головного мозга. Там тоже у многих имелись очаги воспаления. Если не сказать, что у всех. В той, или иной мере, да. Русский человек эмоционален, особенно моряк-рыбак, злоупотребляет алкоголем, и от того часто находится в, кхм, измененном состоянии. Вот я и пытался это изменённое состояние как-то, кхм, изменить, воздействуя на определённые участки головы.

Например, если «пощупать» мозжечок, восстанавливалось равновесие. Наполнение жизненной силой миндалевидного тело снижало агрессивность и заставляло пациента находиться в рамках, принятых обществом. Ведь разные люди приходили и в разном состоянии. Я никого не выгонял. Наоборот! Приведение этих людей в норму, помогало мне приобрести доверие у остальных, э-э-э, участников моих экспериментов, официально называемых сеансами психотерапии. Платных, между прочим, сеансов. С афишами по всему городу, между прочим. Уже было можно.

Откуда я знал про то, на какие участки мозга воздействовать, чтобы вызвать нужный эффект? Хм! А что я, по-вашему, делал в библиотеке? Зачем пропадал здесь в самом начале моей комсомольской карьеры всё свободное время? Библиотека была шикарной! Тут даже имелся пятитомник «Ибн-Сины» «Канон врачебной науки». Ценнейшая, скажу я вам, товарищи, вещь! Но для меня оказавшаяся не актуальной. А вот медицинский атлас, – да. Изучил я его вдоль и поперёк.

Да и в голове моей имелась кое-какая информация о медицине. Видимо, тот тип, что посетил меня и изменил до неузнаваемости, оставил во мне свои знания и умения. Однако знания эти постепенно, как бы, отступали вдаль, оставляя о себе лишь воспоминания. Например, – иностранные языки. Ведь поначалу я мог говорить чуть ли ни на всех известных мне языках. А сейчас осталось штук восемь «главных». И то, если я их «выковыривал» из сознания. Так происходило с медициной, и в частности с манипуляциями с головным мозгом. Из памяти всплывали интересные моменты, связанные с ним. Особенно интересовали меня «мои» познания про нейроны, но в них я пока ещё не разобрался. В разрез с моими умениями шла эта информация.

Научился «отсасывать» энергию. Началось это с того, что я перекачал кому-то мозжечок так, что он засветился изумрудным цветом. А это было совершенно излишне. Очень густой и насыщенный зелёный цвет ауры давал людям сверхспособности. А зачем это им? Лишняя морока. Вот я и отобрал назад часть праны. Просто подумал и получилось. Потом как-то у того, которому только что дал, отобрал то, что дал, сначала восстановив человеку возможность нормально балансировать, а потом наоборот. Очень забавно получилось. Зрителям очень понравилось. Я даже придумал фокус с простой водой, и попробовал его на другом сеансе. Отлично получилось. Вроде, как гипноз.

Получалось воздействовать и на другие области головного мозга, которыми можно было манипулировать, например, – на центр сна гипотоламус, и, в частности, – на «голубое пятно», при откачке энергии из которого, человек впадал сначала в быстрый, а потом и в глубокий сон, с почти полным расслаблением тела и отсутствием реакции на звуки и движения вокруг. Вот это уже был настоящий эффектный «концертный» трюк. Зрителям нравилось, когда кого-то «усыпляли» на их глазах.

А во время быстрого сна человека можно было заставить ходить, двигаться и отвечать на разные вопросы, если приказывать ему мысленно. Тоже очень зрелищное и очень страшное представление. Страшное тем, что никто ведь не знал, что спящему кто-то отдаёт приказания, то есть, хоть и мысленно, но руководит им. Ведь человек с закрытыми глазами двигался, обходя препятствия, садился на подставленный ему стул, брал карандаш, рисовал, писал. Чтобы «испытуемый» не слышал звуки и не проснулся, я придумал вставлять ему в уши беруши и надевать специальные заглушающие наушники, а на глаза надевать непроницаемую повязку. Вроде как для чистоты опыта, а на самом деле с корыстной целью.

А насыщение живительной энергией зрительных ядер таламуса приводило к улучшению зрения.

Вот такие эксперименты проводил я на живых людях. Если бы они знали, чему подвергаются… Онако, не может быть прогресса без исследований. Вот и я в первую очередь исследовал себя и многого достиг.

Теперь я видел человеческое биополе не как вертикально вытянутый непрозрачный кокон. Теперь стенки кокона стали прозрачными и мне стали видны сгустки полей внутренних органов. И эти виды меня завораживали. Я всегда любил смотреть на звёзды, выискивая знакомые галактики среди миллиардов звёзд. Где-нибудь в тайге даже мельчайшие слабо светящиеся звёзды заполняли небосвод и даже «медведиц» можно было найти с трудом.

Так и в человеческом биополе всё светилось и горело разными цветами радуги. Только не у меня. У меня все внутренние органы светились разной насыщенности зелёным. А вот у «нормальных» людей – нет. Даже у тех, кого я «перекачал» жизненной силой. Печень светилась оттенками красного, селезёнка – фиолетовым, почки – томно-синим, лёгкие – голубым, кишечник разными оттенками оранжевого, желудок – жёлтым, мочевой пузырь – золотистым, желчный – оливковым. Красота! А у «простых людей» все эти органы «зеленью не страдали», а светились каждый своим цветом. Но не у меня, да. Но чувствовал я себя хорошо. Правда, простудными заболеваниями болеть совсем перестал. Врачи предлагали мне пройти обследования, но я, по понятным причинам, отказался. Благо, обязанность проходить профосмотр у меня отсутствовала. Сам себе велосипед же…

Теперь вся выработанная ВБТРФ продукция проходила через наш молодёжный центр, который мы назвали «Меридиан», так как ВБТРФ передала нам все добывающие и перерабатывающие суда, уставив себе функции управления и снабжения. Ничего внешне и внутренне не поменялось, но нам пришлось открывать валютные счета во Внешэкономбанке и счета за рубежом.

На острове Хоккайдо губернаторствовал с восемьдесят третьего года социалист Такахиро Ёкомити. Вот с ним мы и договорились о создании совместного предприятия по переработке рыбы. Японцы на наши деньги, полученные от реализации нашей рыбы, построили предприятие и работали на нём, отправляя почти всю продукцию в СССР.

Первый мороженный минтай, упакованный под вакуумом в прозрачную плёнку и в килограммовых коробочках, прибыл в порт Владивосток в марте восемьдесят девятого года. Начальник управления ВБТРФ Никитенко, который сам в своё время ездил в Японию принимать завод, ходил по причалу Владивостокского рыбного порта впрекрасном настроении, и, когда вскрыли для телевидения ящик, был восторжен, как дитя. Игорь Иванович Гаврилов, ставший главным инженером, как всегда спокойный, только слегка кивал головой и с интересом посматривал на меня. Я тоже имел радостный вид и с удовольствием сфотографировался с образцами продукции для газеты «Красное знамя» и дал интервью местному телевидению.

– Честно? – спросил Гаврилов. – Не верил я в твою затею с японцами. Думал, что в последний момент, что-то произойдёт, и они откажутся. Продавил ты их, молодец, Михаил Васильевич. Правильно мы тогда сделали, что оставили тебя на производстве, а не потянули по партийной линии.

– Да, не моё это. Просто говорить… Производственник я. Да! Как, кстати спереоборудованием судов в Японии? Валюта уже есть. А сейчас крабозавод поставим – ещё больше будет.

– И не боишься ты ничего?! – дёрнул головой Гаврилов.

– А чего бояться? – удивился я. – Можно делать то, что не запрещено. Так сказал Михаил Сергеевич? Разве запрещено развитие производства и обеспечение наших граждан качественной продукцией? Представляете «крабовое мясо» на прилавках гастрономов. И крабовый салат в каждом доме не только на новый год, а когда захочется?

– Да-а-а… Очень похожее на крабовое. А мы сурими на экспорт отправляли.

– Так нет у нас нужного технологического оборудования, Игорь Иванович. А почему? Ведь ерунда же. Сами видели.

– Ерунда, не ерунда, а такого оборудования у нас нет. Как и простого фаршевого. Странно, но факт.

– Вот поэтому мы и создали предприятие в Японии. У нас ставить производство – слишком много мороки. Только на согласования можно потратить годы.

– Это – да, – кивнув головой, согласился Гаврилов. – Но ты молодец. Хорошо справляешься с руководством такого предприятия.

Я удивлённо «воззрился» на Гаврилова.

– Смеётесь? Да, я же ничего, по сути, не делаю. Дублирую и наблюдаю.

– Ну, не скажи, не скажи… Твоё снабжение уже получше Семашкинского работает. Особенно, касательно наших, кхм, «непрофильных активов»: садик, пионерский лагерь, Синиловский совхоз. Да и суда твои снабженцы шустрее продуктами обеспечивают. А Семашко и рад на тебя сбросить самое муторное.

– Да мне всё равно, кто и что мне сбрасывает. А без вашего управления мы бы не справились.

Все «управленцы», в том числе и начальник управления «сидели» на дополнительной зарплате, числясь работниками МЦ «Меридиан», и были «де юре» моими, хе-хе, подчинёнными. Однако я сидел тише воды и ниже травы, чтобы никого не дай бог необидеть или ущемить самолюбие. Для меня было главным, что я мог пользоваться деньгами ВБТРФ на путёвки трудящимся и на хорошее снабжение пионерского лагеря и садика. Ну и на развитие жилищного строительства. Я торопился за оставшиеся годы советской власти построить, как можно больше жилья.

Что характерно, созданные по нашему подобию молодёжные центры в Востокрыбхолодфлоте и в Дальморепродукте дальше организации видеосалонов не пошли, быстро растранжирив переданные им управлением деньги и расхитив купленное на них оборудование. Поэтому, когда я обратился к ним с предложением вывести «непрофиля» по образу и подобию ВБТРФ, думали не очень долго. Они ничего не теряли, выигрывая в прибыли и тоже сразу перевели весь флот под «крышу» «Меридиана», сохранив у себя только управление.

Главное, что имел наш «Меридиан», это квоты на вылов рыбы, а квоты без флота не давались. Тратить «собственные» средства на снабжение и ремонт судов не представлялось возможным, поэтому суда были переданы «Меридиану» в собственность. Выгода от отсутствия налогов была сумасшедшая и именно поэтому возникла возможность провести модернизацию перерабатывающего флота за границей.

– Эх! Прикроют нашу лавочку, – часто слышал я от начальника управления ВБТРФ Никитенко. – Надо постараться всё отремонтировать и переоборудовать поскорее. Ещё один холодильник построить не помешало бы.

– А что они могут сделать? – спросил я.– Ведь имущество передано в центр. Собственник – центр. Производства у центра. Ничего у них нет против Коли Сапрыкина.

– Придумают что-нибудь, – скривился Никитенко.

Дальморепродукт и Восторыбхолодфлот тоже, передав мне флот, включились в гонку реконструкции и переоборудования всего и вся, но, если у Дальморепродукта имелась продукция, которую можно было продать в Японии за валюту, например краб, то ВРХФ был транспортной компанией. Но, войдя в структуру «Меридиана», она тоже получала возможность замены старых дизелей на новые в «Сингапуре» и «Южной Корее». Там, почему-то, ремонт производили лучше. И с гарантией.

В восемьдесят девятом году вышел закон о кооперации и некоторые предприятия стали организовывать кооперативы с выводом в них имущества, продажи кооперативам за бесценок своих товаров и продаже товаров по завышенным «кооперативным» ценам.

Мы тоже слегка подняли цену на наши товары, увеличивая собственную прибыль, которую вкладывали в развитие производства. Зная об изъятии государством денежной массы в девяносто первом году, я предупредил об этом руководство ВБТРФ и предложил из некоторых подразделений «Меридиана» создать акционерные общества. Причём из жилищно-строительного подразделения «МЖК», мы создали жилищный кооператив в том же году, создав из взносов что-то типа взноса в соревнование за лучшую жилплощадь. Прокатило на ура, между прочим.

Ещё в восемьдесят восьмом году Советом Министров СССР было принято постановление № 1195 "О выпуске предприятиями и организациями ценных бумаг". Опираясь на него, я втихаря от руководства ВБТРФ, то есть своим волевым решением, выпусти акции Молодёжного центра «Меридиан» и оставил его полностью под контролем руководства, то есть – у меня.

Я знал, что советское, сука, правительство станет активно внедрять капиталистические формы хозяйствования и способствовать расхищению социалистической собственности.

В нашем случае, расхищать уже было нечего. Мной всё было похищено давно, но всё-таки… Руководство ВБТРФ, ВРХФ и ДМП ещё об этом не догадывалось, однако, почему бы не заиметь ещё денег в кубышку? Вот я и придумал выпуск внутренних акций, по своей сути являющимися векселями. Это я обозвал их акциями, а на них можно было получить только деньги, но зато уже новые деньги выпуска тысяча девятьсот девяносто первого года. Мне было не жалко. Мы, действительно, очень разумно вложили чужие средства, а владельцы «акций» ещё помянут меня добрым словом, когда их заставят менять старые купюры на новые в ограниченном количестве.

Глава 22

Наступил девяностый год, принёсший много нового и интересного и интересного.

В Литве в январе прошла демонстрация за независимость и погромы армян в Баку и следом Карабахский конфликт, куда были введены советские войска. Армения объявила войну Азербайджану. Войска введены и в Баку.

В феврале ЦК КПСС проголосовал за отмену 6-й статьи Конституции СССР «о руководящей роли КПСС». Прошли массовые беспорядки в Душанбе. В Литве на выборах в Верховный совет националисты наносят поражение коммунистам.

В марте Литва объявила о независимости. В Вильнюс отправлены танки. На съезде народных депутатов в Москве Горбачёва избрали президентом СССР. Коммунистическая партия Эстонии объявила о выходе из КПСС. Эстония приостановила действие Конституции СССР на своей территории.

В апреле был принят Закон СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». СССР прекратил поставки в Литву сначала газа, затем – нефти и угля, начало экономической блокады республики.

1 мая – в Москве на Красной площади сразу после традиционного первомайского прохождения колонн трудящихся прошла альтернативная демонстрация демократических сил с антисоветскими лозунгами. Латвия приняла декларацию о восстановлении независимости. Эстония объявила суверенитет. В Москве начал работу I съезд народных депутатов РСФСР. Председатель Совета министров СССР Николай Рыжков предложил план поэтапного перехода «к регулируемой рыночной экономике». Начало паники на потребительском рынке. Введение нормированного распределения основных продуктов питания. Борис Ельцин избран Председателем Верховного Совета РСФСР, одержав победу над кандидатами, предложенными М. С. Горбачёвым.

В июне объявлен суверенитет РСФСР и главенство его законов над законами СССР. Образована компартия РСФСР. Объявили суверенитет Молдавия и Узбекистан.

В июле объявили суверенитет Украина и Белоруссия.

То есть, в девяностом году произошёл, так называемый, «парад суверенитетов», образование структур РСФСР, вплоть до Госбанка, объединение Германий, введена многопартийность. До августа девяносто первого года в стране наблюдались разброд и шатания вязанные с суверенитетами и спором Ельцина с Горбачёвым, кто главнее, Девятнадцатого августа несколько высших руководителей СССР во главе с председателем КГБ СССР попытались ввести чрезвычайное положение и восстановить главенство власти СССР, но путч был подавлен. В декабре президент СССР подал в отставку и Союз Советских Социалистических Республик распался. Коммунистическую партию Советского Союза распустили ещё ранее.

* * *

– Да-а-а… А ведь я не верил тебе до самого конца. В смысле, до начала распада… До первых событий в Литве.

Дроздов отхлебнул чай, он любил его пить из гранёного стакана в подстаканнике. Я подстаканники не любил и мне был налит чай в обычную большую фарфоровую кружку с изображением «олимпийского» мишки с пятью кольцами и соответствующей надписью: «Олимпиада – 80».

Я пожал плечами.

– Верил, не верил, а без внимания не оставил.

– Честно говоря, к тому всё шло. Но чтобы наши верхи сами себе вырыли могилу, я поверить не мог. Шли разговоры о советской регулируемой рыночной экономике, но это ведь бред. Не может быть советская экономика рыночной. Потому я и не верил. А уж чтобы от социализма мы бодренько перешли к капитализму, этого вообще представить не мог. Как у тебя с Никитенко?

– Да, никак! Взяли под контроль управление, телефон, телеграф, порт, склады с продовольствием, заблаговременно вывели деньги на новые счета. Ваши ребята сработали профессионально. Хорошо, что мы заблаговременно создали охранное агентство, а в марте его переоформили под лицензию с оружием. Спасибо, Юрий Иванович, за сотрудников.

– Тебе спасибо, что взял ребят на работу. Ну, откуда ты всё-таки знал про переворот?

– Так, рассказывал же. Потерял сознание, очнулся с чужой памятью и знаниями будущего…

– Да-а-а…Жаль, поздно тебе эти знания пришли. Хотя… может быть, как раз и вовремя. Раньше бы ты мне сообщил, я бы кому-нибудь сказал, меня бы и шлёпнули. А так… Успели концы в воду спрятать, кхм. Благодаря тебе, Михаил Васильевич.

– Да, какой я вам «Михаил Васильевич», Юрий Иванович?

– Хм! Ну, как какой? Самый настоящий. Ты рассказал бы, как ты стал хозяином ВБТРФ?

– Э-э-э… Всё просто, Юрий Иванович. В моей памяти, доставшейся мне от неизвестно кого, чётко отложилось, что Владивостокскую базу флота акционируют, обанкротят и распродадут. Так же, как и Востокрыбхолодфлот с Дальморепродуктом. Вот я и постарался вывести флот из собственности руководства этих компаний. На жадину не нужен нож. Ему покажешь медный грош, и делай с ним что хош. Вот они и купились на дармовщинку и сверхприбыли. Я себе ведь ничего не брал. Только на расходы да на реконструкцию и модернизацию, да им на зарплаты.

– Да-а-а… Не слабо они поднялись, между прочим.

– Не слабо, да. А тут после того, как партию отменили, контроля никакого вот Никитенко и вспомнил про закон об акционерных обществах. Наверное, решил, что пора. Я ему говорю, конечно, Николай Иванович! Очень своевременное решение! А на завтрашний день совершил переворот. В эту же ночь, вернее. Радиограммы на все суда, капитан-директоров под контроль моих помощников по безопасности у которых имелись соответствующие приказы с открытыми датами. А первыми помощниками у нас ваши ребята. Ну, как-то так. Утром люди пришли и видят на входе вывеску: «МЦ «Меридиан». Управление Владивостокской базы тралового и рефрижераторного флота. И вход по списку через вертушку. Никитенко вызвал милицию, а там уже лежало заявление о попытке рейдерского захвата моего предприятия. Да и с начальником Первомайского РУВД мы уже давно согласовали наши действия. Я же тренировал Оперативный комсомольский отряд и его сотрудников. Отбились пока. Теперь на меня и встречное обвинение выдвинули в мошенничестве и в суд подали о признании договоров недействительными. А судья им и говорит. Тогда придётся вернуть все деньги, что вам перевёл «Меридиан». Я-то ведь пришёл на предварительное слушание со всеми расчётами. Как-то так…

– И что, – усмехнулся Дроздов, – акционироваться не будете?

– Акционироваться? Шутите? После развала КПСС и ВЛКСМ учредителем «Меридиана» стал ваш покорный слуга. Ликвидировать «Меридиан» кроме меня по уставу некому. Так и зачем это мне?

– Не стыдно тебе? – улыбаясь, спросил Дроздов.

– А чего мне стыдиться? Работники зарплату получают, а кроме неё ещё и продуктовые наборы: минтай мороженый, крабовые палочки, лапшу сублимированную, крупы. Сейчас знаете, что в магазинах твориться. А у нас коммерческие связи налажены с другими производителями продуктов питания. Бартер рулит, ха-ха... Мы им качественного минтая, они нам всё, что угодно. Колбасу стали в Японии делать из фарша сурими. За уши не оттянешь. Так что не за что мне стыдиться. У меня, как была зарплата, такой и осталась. Мне много не надо. Зато валютные счета полны-полнёхоньки. Да и для населения рыбой торгуем в нашем рыбкоопе.

– Не опасаешься, что устранят тебя недоброжелатели? Многих «больших» людей ты обидел.

– Опасаюсь! Так, э-э-э, ваши ребята на что? Охрану обеспечивают. Семья вывезена за кордон. Детективы контролируют ситуацию. Да и не претендую я на Востокрыбхолодфлот с Дальморепродуктом ведь. А только не даю их акционировать и захватить пиратам пароходы, что, кстати, должно было произойти в будущем. И произойдёт, если не приложить максимум усилий. Зарплату моряки и рыбаки получают исправно, а их семьи имеют продуктовое снабжение. Советы трудовых коллективов контролируют расход каждого рубля. Что ещё нужно чтобы быть уверенным в завтрашнем дне. Да и не изменилось ничего для простого трудящегося.

– А приватизация?

– Хм. Отобрать и поделить? Не получится. Были инициаторы, но наша служба безопасности их вычислила и они самоликвидировались.

– Прямо таки «само»? – усмехнулся Дроздов.

– Доложили, что «само»? – я тоже улыбнулся. – Но точно без криминала всё прошло. Уволили их к «такой-то» матери и всё.

– И что будешь делать дальше? – спросил Юрий Иванович.

– Жить и работать на благо трудящихся. Пароходы содержать надо. Некоторые совсем износились. От каких-то придётся избавляться. Новые закладывать надо. Как-то так…

Дроздов немного пощурился, как кот, помолчал, потом спросил:

– А помнишь, ты в Лондон ездил?

Я удивлённо перевёл взгляд с кружки, в которой я разглядывал последние капли чая, на Дроздова.

– Естественно.

– И там ты снял деньги с одного счёта.

Мне с трудом удалось перехватить выплеск энергии из центра чувств.

– Не помню такого.

Дроздов улыбнулся и вынул из ящика стола, за которым сидел, несколько фотографий. Вытащил и положил передо мной. На первом фото был я, стоящий у банковской стойки, на втором – проходящий с менеджером в «закрома» с явно пустой спортивной сумкой, на третьей – выходящий из «закромов» с явно полной спортивной сумкой, на четвёртом – заходящий с полной сумкой в Сингапурский банк, на пятом…

– Ах, это. Было дело, каюсь.

– Хорошо, что твой дублёр сориентировался, когда менеджер предложил ему пройти идентификацию путём сканирования отпечатков пальцев. А так бы мог и в полицию попасть.

Я вздохнул.

– И для чего ты это сделал?

– Чтобы американцы не добрались.

– Хм. Добрыми, говорят, намерениями вымощена дорога в ад.

– Не корысти ради, Юрий Иванович.

Мне стало стыдно.

– Не потратил хоть?

– Как можно, – сказал я и всё-таки покраснел. Сколько раз я порывался «смотаться в Сингапур», да «руки не доходили».

– Ну-ну. Да-а-а… Владелец заводов, газет, пароходов…

Дроздов так и смотрел на меня чуть прищурившись, как папа Карло на нашкодившего Буратино. Его так и называли сослуживцы Папа Карло», или просто «Карло», потому что он немного был похож на артиста Николая Гринько, исполнившего эту роль в фильме семьдесят пятого года.

– Не буду спрашивать, откуда у тебя информация о номере счёта и пароле к нему. Всё равно скажешь: «Оттуда». Но ты совершенно прав, сейчас именно такие процессы в комитете происходят. Агентов сливают, тайники вскрывают, средства расхищают. Но кое что мы сумели перепрятать. Про кое какие знаю только я. Ты уже доказал, что ты не рвач. Да и раньше я знал, но большие деньги – большие деньги. И ими ты проверку прошёл. У тебя же в Лондоне был ещё один съём счёта? Так?

– Млять, – подумал я, но сказал. – От вас ничего не утаишь.

– А ты думал, мы тебя отправим в чужую страну без обеспечения контроля? Хе-хе-хе… Хорошего же ты о нас мнения! Ха-ха-ха…

– Да нет.. Чо... Я не чо… – «засмущался» я.

– Я тебе дам «чо»! – погрозил мне пальцем генерал-пенсионер. Даже в шутку не смей.

Я поднял руки «сдаваясь».

– Так вот. Работы за кордоном долго не предвидится. Поэтому я тебе дам денег на закладку нового флота.

– Флота?! – раскрыл я рот. – Вы сказали флота?

– Флота-флота. Полагаю, судов на десять хватит. Ты, понятное дело, с умыслом ребят наших к себе взял, но ведь взял! И ведёшь себя правильно. С дерьма пенку не снимаешь.

– Вы знаете, сколько стоит флот построить? Тьфу, стихами заговорил!

– Конечно знаю. В Южной Корее, чтобы хороший траулер построить, нужно пять миллионов долларов.

Я повёл руками и пожал плечами удивляясь осведомлённости.

– Можно и подешевле, конечно. Кхм! То есть, вы готовы отдать мне пятьдесят миллионов?

– Почему бы и нет? Как раз лет через пять наши очухаются.

– Не очухаются, – вздохнул я.

– А когда?

– Лет через десять.

– Черт! Не доживу, наверное!

– Доживёте, – улыбнулся я.

– Тихо-тихо! – замахал руками Юрий Иванович. – Гусарам молчать! Даже если знаешь, то молчи. И даже если потом просить стану, всё равно молчи! Не хочу знать! Но и на том спасибо. Семьдесят семь – уже неплохой возраст.

Я пожал плечами.

– Как пожелаете. Но теперь уж точно не скажу, даже просить станете.

– Вот, – Дроздов покрутил головой. – Воспитал на свою голову исполнительного. Давай, рисуй план да за деньгами поедем.

– Куда? – удивился я.

– Ну, во-о-о-т, – явно расстроился бывший начальник управления «С» первого главка КГБ. – Сколько раз сказано, не «кудакай».

– Да, ну что вы, Юрий Иванович? Что за мистика? Приметы всякие.

– Вот если бы ты прошёл войну, не дай бог, тогда бы мог судить, где мистика, а где приметы. Слушать стариков надо! Тогда будешь здоровый и толстый, как китайцы говорят.

Потом Дроздов стукнул себя по лбу.

– Вот ведь злодей! Заболтал старика! Так и не ответил на мой вопрос.

– Какой? – «удивился» я.

– Что за счёт ты ещё вскрыл в Лондоне?

– А-а-а… Это счёт папы Элли.

Дроздов округлил глаза, потом хмыкнул.

– Даже не спрошу, как ты его умудрился вскрыть. Это твои дела. Раз они не всколыхнулись, значит всё с тобой нормально. Знаешь, кстати, о том, что они тебя искали по всей Австралии и по Всему Сингапуру. Элли с ног сбилась. Да и папа её… Даже детективов наняли. Но мы из Сингапура тебя в Индию «отправили», а там найти человека очень непросто.

Я пожал плечами.

– Не нашли и хорошо, – сказал я.

– Придётся помотаться по свету, чтобы деньги собрать, – вздохнул Дроздов. – А людей у меня сейчас раз два и обчёлся. Ты да я, да мы с тобой, короче…

– Вы мне льстите, Юрий Иванович, но большое спасибо за доверие.

– Получишь у меня, несносный мальчишка, – нахмурился «Папа Карло».

Я улыбнулся. Моё сердце наполнилось теплотой. Люблю я его, как своего дедушку.

* * *

Пришлось, да, покататься по свету. Нелегальные и легальные, то есть банковские, хранилища, где ждали своего часа от сотни до двухсот тысяч единиц в разной валюте по всему миру: от Амстердама с Глазго, до США, Мексики и Бразилии. Ну и по Индии и Азии тоже много лежало денег в иностранной валюте.

Сначала мы выгребли ближайшие «нычки», и на это потратили два месяца, потом принялись за дальние. Я просто перекладывал деньги из одного банка в другой. Или просто пополнял свои счета взятой в схронах валютой. Свои, в смысле – Джона Сомерсета, документы которого мне выдал Дроздов. Уроженца и гражданина Британии, проживающего в Индии. На него же мы открыли несколько фирм в Гонконе и Малайзии и от его же имени заложили несколько рыбодобывающих траулеров, то есть судов, добывающих рыбу с помощью трала, и не просто добывающих, но и перерабатывающих на филе и морозящих. И не в Южной Корее, а в Германском Гамбурге.