Текст книги "Заворг. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Это я другой?! – спросил я. – Это ты – другая. Попробовала кого-то ещё?

– Не говори ерунды! Но ты не понимаешь, что такое жить красивой женщине без мужа! Тебя долго не было! Знаешь, как это трудно, когда рядом мужчины нет?!

Я хотел сказать, что знаю, но язык не повернулся.

– Ты, будто, там себе никого не нашёл?

– Постой ка, постой ка… Что значит: «ты будто там себе никого не нашёл?» А ты, будто бы, нашла?

– Никого я не нашла. Хотя крутились всякие. Особенно на праздниках. Новый год вон праздновали. Сколько их было пьяных, а тебя не было! Приставали между прочим! Зажимали! Даже целоваться лезли! Один там был такой, Сашенька…

–

[1] https://rutube.ru/video/295c3432b604829cfb26bcfb2858d12a/?r=plwd

Глава 7

– Ты долбанулась? – спросил я. – Съешь лимон! Я же тебе и ему головы пооткручиваю.

– Не открутишь. Он тоже каратист!

– Охренеть! – воскликнул я и рухнул на тахту «Ладогу» лицом вниз, ударив по ней и телом и кулаками. «Ладога» всхлипнула и у неё подломились ножки. Пришлось подняться. Слёз не было, но видимо моё лицо было настолько ужасным, что жена встала на Ладоге и, держа подушку прижатой к животу, прислонилась спиной к стенке.

– Да, шучу я! – крикнула она. – Совсем с ума сошёл?!

– Ни хрена себе, шуточки! Дошутишься сейчас у меня!

Я схватил куртку и вышел в коридор общаги, а потом на улицу.

Семейная жизнь трещала по швам. Отношения не налаживались. Перед моими глазами всплывала то Наталья, то процесс соития моей жены с кем-то ещё. Млять! Как я страдал и как я хотел удавить того себя «здешнего», который допустил срыв. Говорил же я себе, когда уходил в море. Если я вытерплю, значит и жена вытерпит. А я, сука, не вытерпел, Значит и она… Эта мысль разрывала мозг и разъедала сердце. И ведь были же жизни в которых я спокойно справился с одиночеством и жизнь наша с Ларисой не отяготилась этими разборками. Зачем мне ещё и эти «тёрки»? И так их у нас было и будет в семейной жизни предостаточно. Если я всё-таки не решусь уйти. Я-то точно не пропаду, а они? А почему они должны пропасть, если я не пропаду?

Прошла неделя, моего нахождения на берегу. Мне дали отпуск и зарплату за рейс. Две тысячи с копейками. Хреновая зарплата. Всего по триста рублей получилось, примерно, в месяц. Но ивасёвая путина была не очень: за ивасём гонялись по всем Южным Курилам, и минтаевая тоже не сложилась.

– Так лучше на берегу работать, – сказал тесть, прибывший с северов на побывку. – Если бы хоть за кордон ходить, было бы за что семье страдать. А такие рубли можно и здесь заработать.

– Согласен, – сказал я. – Ищу работу, где квартиру дают.

– И такая есть? – удивился тесть. – Я десять лет в Турнифе стоял. И если бы не подарки, ещё бы без квартиры были.

Примерно зная будущее, я не форсировал события, опасаясь его изменения. В комитет ВЛКСМ я не пошёл. Что мне идти, если я сдал дела Басовой? Поехал к Городецкому Александру, своему тренеру по каратэ и теперь по тайцзицюань, где должен встретиться с Антоненко, который мне должен рассказать про МЖК. И ходил на тренировки понедельник, среда, пятница, что возмутило Ларису. Де, только пишёл домой, уже где-то пропадает вечерами. Не расскажешь же ей, что не помню когда, но встреча в Антоненко должна состоятся.

Можно было бы просто пойти к Грушевому и расспросить его про МЖК, но что-то меня останавливало. Имея перед собой чужой опыт проживания множества жизней, я чувствовал, что в жизни нет случайных встреч и событий. Всё закономерно. С Антоненко мы потом стали приятелями и он поспособствовал моему выходу в строительный отряд, проголосовав за меня. А если я пойду другим путём? С Грушевым я и так познакомлюсь и сойдусь, а вот сойдусь ли с Антоненко, если не он завербует меня в поредевшие ряды будущих строителей Молодёжного жилого комплекса? Сомневаюсь-сомневаюсь.

Попытался увлечь Ларису оздоровительной китайской гимнастикой, но она высмеяла нас, «ползающих» по площадке возле школы, «словно в штаны наложили». Она порой не выбирала выражения и это меня сильно обижало. Я удивлялся себе, но понимал, что до «предка», прожившего тысячу жизней, мне далеко, как до Луны или до Альфы Центара. Слаб я был психически перед своей Ларисой. Побеждала она меня по всем параметрам бия без правил и без предупреждения. Да-а-а… Но я терпел, понимая, что не я один проживал эту жизнь. Значит, справиться с ситуацией можно и нужно. Надо просто знать цели и расти над собой. Сколько раз я повторял эту фразу, и сосчитать было невозможно. Расти над собой. Расти над собой. Расти над собой. Расти…

* * *

– Хочу посоветоваться, жена.

Я, вернулся в нашу комнату после пробежки вверх на сопку, зарядки на школьном стадионе и утреннего душа. Душевая в общежитии находилась на первом этаже, если что, а мы жили на пятом в угловой комнате двадцати квадратных метров площадью. Поэтому я на вахте оставил сумку с полотенцем, халатом и резиновыми советскими тапками с резинкой между пальцами и тонкой подошвой.

– О чём посоветоваться? – спросила она. – Серёжа, иди в коридор погуляй.

– Сегодня ругаться, я надеюсь, мы не будем. Посоветоваться надо о том, как жить дальше. У меня есть предложения.

Жена стояла с полотенцем в руках. Мыла посуду. В глазах у неё мелькнула тревога, но моментально прошла. Тонкие брови сдвинулись в центр, потом разошлись, и её лицо перестало выражать обеспокоенность.

– Бессмертная она, что ли? – подумал я.

– Советуйся.

– Хочу предложить план действий на несколько лет вперёд. Спланировать, так сказать, семейную жизнь…

– Предлагай, – она присела на табуретку, стоящую на четырёх металлических ножках.

– Хм! Предлагаю.

Я встал к окну спиной. Теперь на жену падал и яркий свет взошедшего солнца и моя тень.

– М-м-м… Мы сейчас живём в общежитии. Хотела бы ты, через, м-м-м, три года жить в новой трёхкомнатной квартире?

– Хм! – снова нахмурилась жена, не понимая, куда я клоню. – Конечно хотела бы.

– То есть – да?

– Да.

– Хорошо. А хотела бы ты, чтобы я работал на берегу и приносил тебе зарплату в пятьсот рублей?

– Что ты задаёшь глупые вопросы? Конечно!

– То есть – да?

– Ну, да!

– А хотела бы ты, чтобы лет через десять мы иметь миллион рублей и смогли бы построить себе загородный дом?

– Ой! Не говори ерунды! Я думала, ты серьёзно, а ты глупости всякие…

Лариса скептически сморщилась.

– Это вполне возможное развитие событий в случае выполнения некоторых условий.

– Каких таких условий?

– Ты просто скажи да, или нет, и я тебе расскажу, что это за условия.

– Ну, да, да, хотела бы, – усмехнулась жена.

– Значит – да, – покивал я головой. – Отлично! А теперь я скажу, что для этого нужно будет сделать, и мы с тобой обсудим, готовы ли мы идти путём для достижения этих целей.

Помолчав я начал.

– Саша Городецкий мне сказал, что к нему на секцию ходит один человек из нашего ВБТРФ который рассказывал ему про молодёжный жилищный кооператив. Я тогда спросил его, где бы такую работу найти, чтобы квартиру сразу давали. Саша сказал, что в ЖЭКе дают служебную. Он сейчас плотником. Вот я и хожу на тренировки, чтобы застать этого парня. Хочу узнать про кооператив. Может быть, получится вступить. Городецкий сказал, что тот парень говорил, что дом уже вот-вот будут строить на Сабанеева. Вон там…

Я ткнул пальцем на ту сопку, куда сегодня бегал.

– Начнут дом строить через два года, через год сдадут.

– Это ерунда какая-то! – покрутила головой жена. – Глупости всё это!

Я пожал плечами.

– Саша сказал, что этот Дима сказал ему, что это молодёжная перестроечная инициатива. В Свердловске уже построен целый комплекс зданий с театрами, садиками и магазинами. С восьмидесятого года они начали строить. А в восемьдесят пятом этот комплекс удостоен премии Ленинского комсомола. Я читал в газете про это и наш комсомолец Коля Якименко подтвердил, что и в ВБТРФ есть такое движение. Но он толком о нём рассказать ничего не смог. Не говорун он. Говорил, что уже три года зарабатывают какие-то очки на субботниках.

– В Свердловске? Показывали что-то по телевизору, – задумалась Лариса. – Субботники? Очки? Детский сад какой-то? Почему просто не построить дом?

– Некому строить. Строителей не хватает. А кое-где и строительных материалов. Панелей, например.

– Хм! И откуда, тогда, они возьмутся? – скептически скривилась жена.

– Во-о-о-т. В этом и есть секрет. Когда будет готов проект и согласовано место строительства, в строительный отряд выйдут те, кто победит в соревновании и, работая сверхурочно, будут выпускать дополнительные панели. Из них и будет построен дом. Проект уже проходит согласование.

Жена задумалась, а я, по сути, уже всё сказал. Хм! По первой части своих предложений, да.

– Ну? И что тут советоваться? Надо вступать в кооператив!

Я посмотрел на жену с вопросом на лице.

– Э-э-э… Ты, наверное не расслышала или не поняла, что нужно будет бороться за выход в отряд. Они уже три года очки набирают, Коля Якименко сказал, что у него несколько тысяч баллов. А очки они зарабатывают на субботниках и на выходах в дружину.

– Ну, так ходи на субботники и в дружину! Не переломишься! За трёхкомнатную квартиру через три года можно и потерпеть.

– Это значит, что я буду уходить из дома и ты будешь одна.

– Ночевать дома будешь? – хмуро спросила жена.

– Наверное, – пожал плечами я.

– Ну, так и потерплю, – буркнула она. – Больше терпела. И не за квартиру.

Я не стал развивать философию про то, что всё в этом мире закономерно и что если бы не Коля…

– Не надо сбивать темп, – подумал я. – и размазывать смысл.

– Ну, а как ты заработаешь пятьсот рублей и когда? – спросила жена.

– В ноябре разрешат индивидуальную трудовую деятельность и можно будет в свободное от основной работы время заниматься предпринимательством. Вот я и стану крутить у нас в общаге внизу разные фильмы по телевизору. С видеомагнитофона.

– Мультики эти, что ли? – впервые за разговор улыбнулась Лариса. – Про Тома и Джерри? Смешные. Серёже нравятся. За деньги, что ли?

Она вдруг погасла.

– Неудобно, как-то, за такое деньги брать.

– А в кинотеатре?

– Ну-у-у… То – кинотеатр.

– И это будет частный кинотеатр. Их дофига откроется. В каждом подвале.

– Детишки общажные уже все пересмотрели.

– Детям – бесплатно. Они по двадцать раз будут одно и то же смотреть. И другие фильмы крутить будем. Нужно на барахолку сходить. Один парень с плавбазы дал мне адрес, где можно купить видеокассеты. Олег Пармёнов. Я у него записи брал для танцев. Рубль с носа за сеанс. Три сеанса. Вот и прибавка к зарплате. Ну, минус аренда, понятно. С ближайших домов приходить будут.

– Всё равно неудобно, как-то.

– Всё течёт, лариса, всё меняется. Перестройка! Горбачёв слышала, чтоговорит. Что мы сами себя должны обеспечивать и товарами, и услугами. Целый закон разрешающий такую деятельность выйдет! Закон!

Я поднял указательный палец вверх.

– Наша партия – наш рулевой требует от инициативы снизу. Вот мы и станем передовиками капиталистического труда. Дивергенция!

– Что это такое?

– Берут у капитализма лучшее. Не успевает государство обеспечивать граждан тем, что положено им по труду. Труда много, зарплаты высокие, а дать не чего. Вот и разрешат одежду шить, обувь, фотографии всякие делать, фермерские хозяйства… Как то так. Мы же не готовы фермерством заниматься? Свинок, корочек разводить?

– Не-не, – замахала руками жена. – Мне в детстве кроликов хватило. У бабушки… Как она их на базар носила ободранных. Бр-р-р…

– Вот где соль ей проблемы, – подумал я. – Бедный ребёнок! Одна с бабушкой, которая забивает кроликов и носит их на базар. Кроликов, млять, – милейших животных. Тут у любого ребёнка крыша съедет. Не каждый взрослый выдержит живодёрню, да-а-а...

– Ну, так и вот! Будем зарабатывать деньги чистым искусством.

Лариса улыбнулась.

– Откуда ты знаешь про закон? Его же ещё нет.

– Первый помощник капитана говорил, – соврал я. – Я для того и купил видик.

За полторы тысячи рублей купил, между прочим. Двести рублей переплатил. Рыбкооповский был у нас на судне магазин. Такая цена у видика была. В «обычном» магазине он стоил тысячу триста. Но его там хрен купишь, да. Но жене сказал, что за пятьсот.

– Ну, ладно, – пожала плечами жена. – А про домик за городом.

– Хе! Ты согласна на домик?

– Согласна.

– Крутиться придётся. Деньги под лежачий камень не текут. Деньги мимо стоячего камня текут. Буду пахать, как лошадь. Будет у нас и миллион. Ты готова к такому раскладу?

– Главное, чтобы ночевал дома и рядом с женой, – с вызовом ответила Лариса.

– Уж в этом не сомневайся, – усмехнулся я. – Теперь я от тебя никуда не уеду. Готова, спрашиваю, терпеть мои уходы на сверхурочную работу? Ведь индивидуальной трудовой деятельностью будет разрешено заниматься только после основной работы?

– Да, – сказала жена. – Согласна.

* * *

Получив от жены «индульгенцию» на сверхурочную работу, я не строил иллюзий, зато заимел хоть и слабенький, но аргумент. И я действительно ходил на тайцзицуань только для того, чтобы встретить Диму Антоненко. И я его встретил. И он мне рассказал про МЖК. И я его послушал и пообещал подумать о вступлении,но сказал, что хочу из ВБТРФ увольняться.

Сказал и на следующий день пошёл в кадры уточнить процедуру увольнения прямо из отпуска.

– Хм! Михаил Васильевич, – сказала кадровичка, глядя в мою карточку учёта. – Тут написано, чтобы вы зашли в комитет комсомола.

– Зачем? – «удивился» я.

– Не знаю. Написано.

Я знал, зачем меня вызывали в комитет комсомола ВБТРФ. Послезнания, да! Послезнания моего «предка». И всё в этом мире идет, как по написанному кем-то «плану мероприятий». И он, этот план, мне, в принципе нравится, если бы только не Ларисины выплески. Но, надо расти над собой. Наверное, все женщины такие? Как сказала одна умная особа: «Женщины созданы Богом для того, чтобы мужчина не забывал Бога и чаще ему молился».

– Добрый день, – поздоровался я, войдя в комитет ВЛКСМ, узкую комнату с тремя столами, стоящими по правой стене и местом для машинистки между первым и вторым столами.

– Мне в отделе кадров сказали зайти.

– В отделе кадров? – спросил один полный, высокий и темноволосый и переглянулся с другим, сидящим за столом у окна, прямолицым и русоволосым, хорошо сложенным.

– Как фамилия? Спросил второй, – рокочущим громогласным баритоном.

– Шелест, – сказал я. – С РМБ «Пятьдесят лет СССР». Комсорг.

– А! Пошли, я проведу тебя к нашему секретарю.

Мы вышли из кабинета и вошли в соседнюю дверь.

– Александр Владимирович. Тут Шелеста из кадров прислали.

Сидящий за столом светловолосый парень встал, улыбнулся во всё лицо и вышел навстречу.

– Привет, – сказал он, протянув руку для рукопожатия. – Пошли в партком.

– В партком-то зачем? – спросил я.

– Там узнаешь.

Мы снова вышли и прошли дальше по коридору, где были надписи, связанные с парткомом: Первый секретарь, второй секретарь, секретарь по идеологии, секретарь добывающего флота, сектор учёта… Туда мы и вошли.

– Здравствуйте, Валентина Ивановна, – поздоровался мой провожатый. – Это Шелест. Его прислали кадры.

– Да? Очень хорошо! Долго же ты к нам шёл.

– Когда сказали, тогда и пришёл, – пояснил я.

– Да? Интересно! Ну, хорошо, мы тут сами побеседуем, Саша. Я потом его к тебе проведу если всё хорошо будет.

Парень вышел.

– Присаживайся, – сказала Валентина Ивановна, симпатичная шатенка лет тридцати пяти. – Давно на берегу?

– Э-э-э… Недели три, как.

– Много ещё гулять?

– До сентября. Увольняться хочу по окончании отпуска. Поэтому в кадры и заходил.

– Не торопись. Ты у нас, как молодой коммунист, находишься в кадровом резерве на замещение должности заместителя секретаря комсомольской организации.

– Как это? Это же выборная должность?

– Правильно. Но партком может рекомендовать кандидатуру собранию, а слово парткома обычно собранием принимается за основу.

– Сейчас новые условия, – подумал я. – Собрание может и не прислушаться к слову партии

– Понятно. И на какую должность меня рекомендует партком?

– Мы бы порекомендовали тебе выбрать должность «заворга».

– А чем он занимается?

– Не знаешь?

– Не досконально. Организация собраний?

– Не только. Организацией приёма молодёжи в члены ВЛКСМ. Подбор и отправка юношей и девушек на ударные комсомольские стройки. Организация военно-спортивных игр, например «Зарница», и первенств, например по футболу. Расстановка молодёжи на важнейших участках производства, организация её соревнований и подведение итогов работы вместе с правлением, партийной и профсоюзной организациями.

– А зам по идеологии?

– Заместитель по идеологии в ВЛКСМ, как правило, занимается воспитанием молодёжи, в том числе организует учёбу комсомольцев, их отдых и культурно-массовую работу.

– Второе мне как-то больше по душе, – сказал я.

Глава 8

Валентина Ивановна заглянула в какую-то папку.

– Ты же на плавбазе комсоргом был. Хороший старт для секретаря комсомольской организации. А чтобы возглавлять организацию нужно знать, как она организована и самому научиться организовывать её работу. С заместителя секретаря по идеологии комсоргами не становятся.

Валентина Ивановна чуть скривила губы в насмешливой улыбке. Мне нравилось её лицо.

– Вы считаете, что я смогу организовать работу такой большой организации, как наша? На плавбазе всё просто. Особо не поорганизовываешь, когда работаешь двенадцать через двенадцать…

– Но ведь получалось же. И актив у тебя неплохой сложился. Ребята из культмассового сектора. Хорошие вы вечера отдыха устраивали. Наташа Басова сейчас молодец. Продолжает твои начинания.

– Какие там начинания?! – заскромничал я.

– Нормальные начинания! – уверенным тоном сказала Валентина Ивановна. – То, что нужно молодёжи для выполнения производственного задания.

В других жизнях я всё-таки выбирал другую должность, сейчас же я сказал.

– Ну, хорошо. Раз партия рекомендует, то и мне чего отказываться.

– Правильно, – с видимым облегчением выдохнула заведующая сектором учёта Валентина Ивановна. – Пошли я тебя с заворгом нашего парткома познакомлю. Его зовут Игорь Иванович Гаврилов.

Пошли, познакомились. Симпатичный молодой дядька. Немного поговорили о делах на плавбазе. При Валентине Ивановне. Потом Гаврилов пожал мне руку, и Валентина Ивановна отвела меня к первому секретарю ВЛКСМ.

– Всё в порядке Саша. Кандидатура одобрена. Принимайте в свой коллектив.

– Мне бы ещё с супругой посоветоваться, – сказал я. – Да и отпуск у меня.

– Конечно, обязательно посоветуйся, – сказала Валентина Ивановна, улыбаясь. – Думаю, она не станет противиться твоему выбору. Здесь и зарплата неплохая в сравнении с другими береговыми инженерными должностями. Двести рублей. Даже чуть больше. Иногда бывают премии. Вы тут поговорите ещё, а я пошла.

Она ушла, а я остался, и мы поговорили с первым секретарём комитета ВЛКСМ Соловьёвым.

Оказалось, что в сентябре планируется отчётно-перевыборное собрание, на котором меня и должны будут выбрать. Почему должны, я так и не понял. Собрание ведь – коллегиальный орган с открытым всеобщим голосованием. А уже «новое мышление» в полный рост по стране шагает. Неформальный подход. Инициатива молодых…

– В августе у нас ежегодный спортивный слёт в трудовом лагере в Синиловке. Будем проводить культурно-массовые мероприятия: футбол, волейбол, эстафета, стрельба из пневматических винтовок. Призы будем вручать. Для закупки призов деньги выделяет профком. Надо будет тебе взять вподотчёт и закупить призов. Справишься. В профкоме в курсе. Но это не сейчас. До августа ещё далеко. Так, что отдыхай пока.

* * *

Я очнулся от сильного запаха нашатыря и тут же почувствовал, как раскалывается от боли затылок.

– Повезло парню. Не об бетонный пол головой приложился, – сказал кто-то мужским голосом.

Это я вышел от врача, который взял у меня из вены кровь для анализов. Я подошёл к окну и потеряв сознание упал с прямой спиной и стукнулся затылком об пол. Хорошо, что возле окон пол был деревянным. Там трубы, наверное проходили, вот его и не забетонировали.

– Повезло, да, – подумал я поднимаясь сначала на колени, а потом и на ноги.

– Всё? Всё в порядке? Не грохнешься? – спросила медсестра с остро пахнущей ваткой.

– Нормально, – кивнул я головой и боль резанула лоб.

– Не хватало сотрясение получить, – подумал я.

Что-то я подпростыл. У меня всегда от стресса «просыпается» насморк, закладывает нос, воспаляются «пазухи», а потом развивается ангина. В море ни разу не болел. Тут, на берегу уже второй раз за месяц. Сначала просто сопли потекли, возникла заложенность, горло запершило, потом воспалилось и напала конкретная ангина. После посещения отдела кадров, для встречи с Грушевым и разговора с ним, я понял, что чтобы попасть в стройотряд, надо не вылезать из субботников и ДНД. Пахать, как папа Карло, короче.

Потом я подумал, что на субботниках будущие строители своего светлого будущего на субботниках зарабатывали деньги для МЖК, так почему бы не давать им эти деньги без выхода на субботник? Эквивалент, так сказать, трудодня. Заодно можно будет вести учёт, поступивших в общественную «казну» средств и контролировать их расход. Когда я это придумал, меня не много в моральном плане отпустило, но горло уже разболелось и я отправился в поликлинику «Рыбаков». И тут я ни с того, ни с сего грохнулся оземь, как подстреленный лебедь.

Самое интересное то, что после удара об пол моя голова стала работать лучше.Как-то посветлело в ней. Мысли перестали раздваиваться. Исчезло ощущение, что за меня кто-то решает, что мне делать. Я бы и сам делал то же самое, но ощущение моей ненужности нарастало изо дня в день. А тут, удар об пол и – как «бабка пошептала». Может мне рекомендовано стучать по затылку?

Пока я ехал на автобусе к себе в общагу, размышляя на эту тему, понял, что хоть второй разум и чужая воля из головы и вылетели, то чужая память всё равно осталась. Осталось и ощущение, что всё-таки что-то в последнее время происходило не так, как раньше. И ощущения двойственности имели место. Например, зачем я попросил токаря сделать пистолет? Мне он, точно, не был нужен. Однако в памяти осталась информация о том, что лет через десять этот пистолет мне может пригодиться. И знания будущего осталось после исчезновения моего второго «я». Очень странные знания. Например, что СССР уйдёт в небытие, и наступит суровый капитализм, в котором выживут далеко не все. А большинство из тех, кто выживут, расположатся в самом низу пищевой цепочки.

Я бы эти мысли откинул, как бредове, но ведь аварию на Чернобльской АЭС «я» предсказал! Значит и к другим ожидаемым моим разумом событиям, надо относиться, если не с доверием, то, хотя бы, с вниманием. Настороженностью, так сказать. А так, мне его решения понравились. Особенно как он «разобрался» с моей, кхм-кхм, женой. Я бы так, точно не смог. Как ловко он расписал перспективу! Неужели и вправду, через три года у нас с женой и сыном будет трёхкомнатная квартира?! Хм! Если трёхкомнатная то уже не только с сыном, а и дочкой. Так как дети должны быть разнополыми, чтобы иметь разные комнаты. Ага-а-а… Значит придётся работать над пополнением семейства? Хе-хе… Ну-ну… И про дочку будет у меня информация из будущего, и про сына. Значит всё должно получиться. Главное, не сворачивать с правильного пути. Хотя бы эти три года, да. Потом-то всё по-другому пойдёт. И ни в коем случае не вестись на вторую расширенную очередь МЖК, с детским садом, магазинами и квартирами повышенной комфортности. Не будет второй очереди. Первый дом сдадут в восемьдесят девятом. Заложат вторую очередь и в девяносто первом СССР рухнет, похоронив надежды тех, кто хотел не хорошее, а лучшее.

Жене предложили путёвку в санаторий «Трускавец», это подо Львовом, где нашему сынку можно было попить полезную водичку. Страдал он, бедняжечка, диатезом. А с этим нужно было что-то делать. Вот и рискнул мы поехать в «ту степь», куда несло радиационные осадки. Однако, чужая память подсказывала, что ездили мы в Трускавец и ничего нам после этого не было. А если и было, то хрен мы заметили, да-а-а... Родители отговаривали, но полечить Серёжку хотелось больше, чем боязни. Да и в Москве побывать, во Львове, хотелось. Я летел и должен был там жить за свой счёт, но деньги у нас имелись. Для Ларисы и сына путёвка с проездом оплачивалась профсоюзом института, где она работала. Я же летел на свой страх и риск, не зная, где буду ночевать, когда приедем в санаторий.

Меня имелся собственный фотоаппарат ФЭД. Я накупил цветной слайдовской плёнки. Мы приоделись и отправились в путешествие за десять тысяч километров.

Наши отношения с женой немного выровнялись. Особенно после того, как я пришел и рассказал ей про предложение «баллотироваться» на должность секретаря комсомольской организации с зарплатой аж двести семнадцать рублей. Лариса на должности помощника проректора по административно хозяйственной работе получала сто двадцать.

– Ты представляешь, как повезло?! – «удивлялся» я. – А я думал, где на берегу пристроиться. А тут, взяли и предложили. Да ещё какая работа не пыльная. Почти, что заместитель начальника управления по молодёжи, ха-ха.

– Ой, да ладно тебе! – улыбалась Лариса, – Начальник, то же мне! И что это они тебя прямо так и выбрали? Комсомольцы ваши?

– Партия наш рулевой! Альтернативы то нет. Кого ещё выбирать?

– Девки на тебя так и полезут, так и полезут.

– Фу, Лорик! Что за пошлость! Не нужны они мне! Меня царицы соблазнял, да не поддался я!

– Это ваша беспалая – царица?

– Там, в море, Лариса, и безногая, прости Господи, считалась бы царицей. Тем более, что на лицо она была ничего себе.

– Вот и оставался бы там с этой «царицей», – нахмурилась жена.

– Мне другая царица, кроме тебя, не нужна.

– Ладно, давай замнём для ясности, – буркнула жена. – Только, чтобы не шлялся по своим комсомолкам! Сразу почувствую.

Я взял гитару.

– Ты у меня одна, словно в ночи луна, – запел я любимую песню Ларисы.

Мне было очень стыдно, но видя я не подавал. И виниться перед женой за измену не собирался. Не дурак же я, чтобы всю жизнь ходить с клеймом «изменщик»! Главное теперь снова не «сорваться», хе-хе-хе... Комсомолки-спортсменки они, да-а-а… Я уже посмотрел на тех, что в профкоме работают. Ой-йо-йой… Но! Русо туристо я, или «хрен морковкин», ха-ха?

В Москве мы успевали прокатиться по столице и походить по Красной Площади, но в начале июня тут стояла сумасшедшая жара, мы хотели спать и экскурсия наша не удалась.

До Львова мы долетели на «ЯК-40», а там прямо из аэропорта в город Трускавец шёл автобус.

В санатории нам подсказали к кому обратиться, чтобы снять комнату. Тут сдачей комнат промышляли на «широкую ногу». Одна из работниц санатория и предложила, объяснив свой поступок тем, что они давно хотят купить мебельный гарнитур. Комната на две недели обходилась нам в сто сорок рублей. Примерно такой суммы им и не хватало для полного счастья. Я не торговался. Не привыкшие мы… А тем более, морская душа на распашку, хе-хе…

В Трускавце ничего интересного не было, кроме самой воды под названием «Нафтуся». Мне она не понравилась, а для Сына сказали, самое-то. Вот жена с сыном и ходили пить водичку, а я скучал, шарахаясь без дела по старому санаторному парку с огромными, кое где в два, а то и в три обхвата, деревьями. Съездили в город Львов, но Ларисе и он наскучил в два захода. Ну, старый, – да. Ну, крепость, – да. Ну, музей, – да. И что? Надписи и вывески на украинском языке раздражали. Всегда считал Украину русской, однако Львов – это не Украина, говорили львовяне, а Польша. Тут даже язый был больше похож на польский, а не на украинский. У меня родственники с Украины, но с восточной. Так бабу Харитину, папину маму, я понимал. И тут, я тоже, быстро проникся языком и стан на нём говорить по здешнему. За своего принимали. В комиссионном магазине жене симпатичную кофточку с блузкой подобрали, только потому, что я лихо трындел на местном диалекте. Трёхлетний сын тоже быстро освоился с языком, играя с детишками хозяев во дворе.

Короче, было скучно и я сам съездил пару раз во Львов, сказав Ларисе, что Толстов Андрей просил купить струны для электрогитары, которую он, кстати, купил на занятые у меня деньги. Едок во Львов со мной приключилось два более-менее интересных приключения. Во-первых, я увидел продающийся прямо на улице наш минтай. На коробках имелась пропечатанная штампом большая чернильная надпись РМБ «50-лет СССР». И за моим минтаем стояла приличная очередь. Я едва не лопнул от гордости. Хотелось сказать: «Это я, я морозил!». Кушайте люди дорогие! Хохлы ненаглядные!

Второй раз я стоял на остановке автобуса в ожидании транспорта, когда из здания аэропорта стали выносить какие-то ящики, напоминающие музыкальные «колонки», потом просто чёрные ящики, вышли люди с зачехлёнными инструментами.

– Музыканты, – подумал я и понял, что вот у кого нужно спросить про струны, которые я так и не нашёл.

Я подошёл к одному, с приличной копной волос на голове, и спросил:

– Привет, не продаёте струны?!

Для парня мой вопрос, наверное, прозвучал, как пароль про «славянский шкаф», потому что он сильно удивился.

– Э-э-э, – завис он. – Да, мы, в общем-то у вас во Львове и собирались покупать. У вас, что струн нет?

– Да, я, хе-хе, в общем-то не местный.

– А откуда?

– Из Владивостока.

– О, ёпть. Так там же Япония рядом! МЫ у вас всегда Японию берём.

– А вы не местные, что ли? – удивился в свою очередь я.

– Конечно нет, – фыркнул парень

– А что за группа?

У парня глаза, как говорится, полезли на лоб.

– Примус, ёпта!

Смотрю, разговариваю с Лозой Юрием.

– О! – кричу, – Юра! Извини, не узнал.

Ржали минут пятнадцать. Уже и другие музыканты подтянулись к нам ближе. И Лоза, на какое-то время прерывался от смеха и рассказывал, всю историю заново. А потом все снова начинали «покатываться».

Я им попутно сказал, что муж моей тётки Галины из Тольятти – Райз Александр – администратор группы «Синяя Птица». Они его, естественно, знали. Ребята пригласили нас с женой на свой концерт. Потом подошёл мой автобус и я уехал. Они махали мне в след, ха-ха. Сильно я их развеселил, парень деревенский… Лозу с первого раза не узнал, ха-ха… Сам до сих пор смеюсь, как вспомню.

Примерно, через неделю нашего пребывания в Трускавце, случилась беда.

Хозяева решили обмыть мебельный гарнитур и накрыли стол. Естественно с самогоном. От которого нас с Ларисой вырубило. Буквально с двух рюмок я почувствовал, что валюсь под стол. Правда, очнулся я буквально через минут пять и никак не мог понять, почему и куда меня тащат за руки и за ноги пыхтящие хозяева. Правда пыхтела только хозяйка, а Тарас, огромный экскаваторщик, что-то бормотал, посмеиваясь. Какие-то частушки про клятых москалей.

Когда они попытались стянуть мои руки лейкопластырем, я открыл глаза и вырвался, заехав Тарасу, державшему мои руки, пока его жена прилаживала клейкую ленту, прямо в челюсть. Однако расстояние до его лица было совсем небольшое и удар не получился вырубающим.