Текст книги "Заворг. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Да, что за нах*й?! – возмутился я мысленно. – Какие, млять, две недели? Мне в Синиловский совхоз надо ехать! Слёт проводить!

Хорошо, что я получил в профкоме деньги и передал их секретарю комсомола. Под расписку, хе-хе. Он даже прих… Удивился, короче. Но, расписку написал и деньги взял.

– Так и что? Я тут в Лондоне, а там без меня слёт будет проходить и все помидоры соберут? – снова мысленно возмутился я. – Так я могу и на свои выборы не успеть.

– Завтра сходим в миграционную службу, заполним бумаги и потом Алан тебе покажет Британию. Ты же её фактически не видел. Тебя в тринадцать лет увезли из Лондона?

Я кивнул.

– О, брат, тогда мы с тобой так оторвёмся!

– Смотрите, только без особых излишеств и без залёта в полицию, чтобы не было повода для отказа.

– Мы аккуратно, – сказал Алан, блестя от возбуждения глазам. – Пошли я тебе твою комнату покажу.

Мы поднялись по деревянной лестнице на второй этаж.

– Это – моя комната, – толкнул Алан одну из дверей за которой открылся приличный «бардельеро» с разбросанными вещами на полу и диване, плакатами группы «Дип Пёрпл» на стене и электрогитарой «Фендер Стратокастер» и, разбросанными по полу, нотами.

– Играешь?

– А! Пытаюсь! Грёбаный Блэкмор! Не могу повторить его рифы!

– Да? – я удивился совпадению. – Могу показать

– Да ну, на! – не поверил Алан.

– Легко. Там всё просто.

Мы как раз на плавбазе пытались музицировать в своё удовольствие и я приноровился к узкому грифу электрогитары. А что, у меня имелась куча друзей-музыкантов. Причём несколько из них – профессиональных. И мне было как-то некомфортно среди них, хоть и играющем на гитаре, но очень посредственно. Вот я и напряг волю в освоении именно электрогитары. А тут ещё с новой памятью пришло и умение. Жена сильно удивилась, когда я ей стал исполнять песни под гитару. Она-то видела, как я рос в музыкальном плане, даже пытаясь освоить музыкальную грамоту и игру на пианино. У них дома стояло. Для Ларисы покупалось лет пятнадцать назад. Но тут я показал уровень мастера и по вокалу и по владению инструментом, чем, думается мне, приблизил наше «примирение».

Глава 11

– Покажи сейчас! – загорелся Алан. – Ребята ждут, когда я выучу. У нас батл из-за меня срывается.

Тембр голоса у меня средний, дыхание тренированное разными «нагарэ» и «ибуки» высокий, а диапазон раскачан довольно сильно. Сколько пето-перепето с друзьями! Иногда я даже брал ноту «ре» в песне Градского «Как молоды мы были». Это очень высоко. Ян Гилан брал от силы «до» и то так называемым «микстом». Я же брал выдохом с поджиманием диафрагмы, чему учит именно каратэ и «йоговское дыхание». И брал ноту «ре» третьей октавы. Иногда, но брал.

Алан включил гитарный «комбик». Я взял гитару и наиграл рифы из «Дыма», «Дитя», «Короля скорости».

– Факин-фак! – выразил свои чувства Алан. – Ты будешь играть вместо меня. Ты мой брат ии все примут мою замену. Скажу палец прищемил. А поёшь? У нас есть девчонка, которая берёт верхние ноты, Иана, но… Я тяну, но не очень. Если ты ещё и поёшь, это было бы самое то.

– Да что там петь-то? – удивился я. – Хочешь и петь научу?

– Да ну тебя! Ты уже показал, как надо играть. Всё желание отбил.

– Вставай к микрофону, – приказал я. – Начнём с «Дыма». Пой!

Алан, потоптавшись перед стойкой, начал, а я подошёл к нему и надавил кулаком на его диафрагму.

– Упирайся!

Он упёрся не прекращая пение и его голос окреп.

– Ух ты, – сказал он, спев куплет. – Так легче.

– Так правильнее. И ещё… Чуть согни корпус в пояснице, так проще будет контролировать диафрагму и вытяни подбородок вперёд, словно кладёшь его на мою руку.

Я подставил свою кисть, перевёрнутую ладонью вниз и Алан «положил» подбородок на неё и снова пропел куплет.

– Слышишь, как связки заработали? – спросил я.

– Факин-фак! Ты мне послан Богом! Давай «Короля», концовку.

Я дал концовку «Короля» и Алан справился с ней.

– Фак-фак и фак! – прыгал от радости Алан. – Я даже связки не сорвал.

– Сплюнь. Дурное дело не хитрое. И на этом эксперименты с верхами прекращай, если сегодня хочешь петь. Позанимайся с серединой. Наработай технику. Открывай нормально рот, не напрягай челюсти и расслабь плечи, руки пусть свисают плетьми.

Был у нас на плавбазе один профессиональный тенор, работавший в приёмке. Услышал я как-то как он напевает во время работы, расспросил его и упросил показать правильную технику. Вот он и показал. Удивительное ощущение, когда ты чувствуешь, как твое тело начинает «звучать». Ух! Как вспомню, так вздрогну от щекотки, вызванной резонансом.

– И комнату мне покажи. Я бы сейчас прилёг не на долго. Сутки перелёт. Устала спина.

– Да, тут можешь завалиться!

Я посмотрел на Алана с удивлением.

– Я одежду не снимал двадцать четыре часа. Мне бы душ и переодеться.

– Понял! Пошли! – сказал Алан. – Вон душ, а вот комната. Тут полотенца и сменное постельное бельё.

Алан показал на шкаф.

– Располагайся, а я пойду потренируюсь. Порвём сегодня «саксов».

Алан снова вышел, а я «мухой» раздевшись, метнулся в душевую. Оттирая своё тело я размышлял, почему на меня не произвела никакого впечатления «заграница». Ни Сидней с небоскрёбами, которые я и издалека увидел, но увидел. Маклональдс… Дубаи… Арабские Эмираты… Мы тоже не выходили за пределами аэропорта, находясь в зелёной зоне, но всё таки… Иностранный язык…

Кстати, оказалось, что и арабский язык я знаю. А уж английский, который слышался со всех сторон… Может быть поэтому? Потому, что я легко понимал, о чём вокруг говорят? Ну, «Макдональдс», ну, кафе в аэропорту, ну, еда не такая. А какая? Булочки? Так и у нас булочки. Котлеты с огурцом и сыром? Так и у нас котлеты с огурцом и сыром. Кока-кола? Так себе напиток. Наш лимонад вкуснее. Сок манго мне понравился. Но я к нему сразу привык, словно пил его триста лет. И ко всему остальному привык тут же. Я чувствовал себя, словно приехал во Львов. Там тоже всё было не какое, как дома. И там я привык моментально. Освоился, ага. Адаптировался. Хм.

– Это то, о чём говорил Дроздов, характеризуя меня? – думал я. Не что-то новое, навеянное новой памятью?

Похоже, что нет, не новое. Новое, а именно память о том, что я тут уже был, и свободное знание языков способствовали адаптации, да, но не являлись определяющими. Такое ощущение, что мне было, извиняюсь, похрену, сколько видов колбасы лежит на прилавке, какие напитки с необычными этикетками, стоит и какое шмутьё висит в аэропортовских магазинах «дьюти фри».

Я проснулся от крика Алана:

– Джон, вставай, бродяга!

С трудом разлепив глаза, я едва смог прошептать:

– Пошёл на хер.

По-английски, конечно. Тут, кстати мне мой второй разум, сильно помог. Он, сука, оказывается, не спал, а был на стороже. И вовремя сдержал меня, переведя на английский моё послание Алана на три буквы. Вот, где и как проваливаются шпионы. Разбуди его чуть-чуть не до конца и спроси по-русски, от тебе и ответит по-русски. В беспамятстве. Мы шутили так в спортивном лагере над спящими ребятами. Расспрашивая их в полу-разбуженном состоянии. Тренер, кстати, показал. Да-а-а…

Проснувшись, я понял, что бухать можно до поросячьего визга. Если уж смертельная доза яда меня не взяла (вернее – мой второй разум), то и алкоголь тоже его не вырубит. Это меня порадовало, потому что сильно, честно говоря, напрягало.

Вечер удался. Бар, где Алан и его друзья собирались «навалять» каким-то «саксам», располагался минутах в пяти обычной ходьбы и был отдельно стоящим на перекрёстке улиц двухэтажным зданием. Назывался он «Три Подковы».

– Эти парни приехали из Саксонии и оккупировали наш бар. Играют и поют там своих «Скорпионов».

– Скорпионов? Отличная группа.

– Но наши группы лучше! – сверкнул глазами Алан.

– Безусловно. Там одни «Скорпионы», а у нас и «Дип Пёрпл», и «Хипы»… Да, куча всего!

– Вот! А они ведут себя вызывающе и играют только своих «Скорпионов». Хотя даже «Стил ловин ю» не вытягивают и играют её на два тона ниже.

– «Стил ловин ю» – сложная песня. У Клауса Майне высокий тенор, и, кстати, в восемьдесят первом, он перенёс ряд сложных операций на связках из за своего вокала. Повторить его мало кто может. Скорее всего, он войдёт в двадцатку лучших метал-вокалистов всех времён. Странные ребята. Играть «Скорпионов» на два тона ниже?! Это же пошло…

– А наш Гилан не лучше? – озабоченно сморщив лицо спросил Алан.

– У Гилана голос пониже, но у него своя харизма. Да и Дио мое больше нравится, чем Клаус Майне. Индивидуальность голоса не в высоте, а в тембре, который складывается из обертонов и резонаторов. Голос скрипок Страдивари отличается от скрипок Амати.

– Обалдеть, какой ты продвинутый в музыке! – восхитился Алан. – Играешь ты классно, а поёшь?

– «Стил ловин ю», вытягиваю, но я давно не орал в микрофон. Во всём нужна практика и тренировка. Поэтому – пойте сами.

Когда мы пришли в бар, который тут, естественно, назывался пабом, тот был практически пуст, но «саксы» уже торчали на сцене, что-то тихонько наигрывая. Послушав, я узнал в гитарных рифах «Bad Boys Running Wild»[1], которую ребята играли тональностью ниже.

Металл, на то и металл, что глотки у вокалистов должны быть «лужёнными». Я не выдержал и, с удивлённым видом подойдя, спросил:

– Прошу прощения что беспокою, но я тут новенький и слышу «Bad Boys Running Wild» в пониженной тональности. Вы так её и играете?

Ребята обернулись на мой вопрос.

– Можешь лучше, исполни, – буркнул гитарист, – а нет – отвали!

– Хм!

Меня такое хамство зацепило.

– Ты не уважаешь своего Клауса Майне. Не можешь срать, не мучай жопу, – бросил я, кривя губы в презрительной улыбке.

Сзади заржали. Я оглянулся. В паб вошли и слушали нашу перепалку трое ребят.

Гитарист сощурил глаза, снял с плеча гитарный ремень и молча протянул мне свой «Фендер». Он, видимо не ожидал, что я его возьму. А я сначала снова оглянулся на Алана, и ребят, к нему подошедших, потом снова посмотрел на «саксонского гитариста». Тот стоял злорадно улыбаясь.

– Хм! На одну песню меня точно хватит, – подумал я и гитару взял.

«Сакс» захлопал ресницами и гитару отдал.

Сделав звук погромче, я рванул струны и на очередном повторе парень за ударником ударил по «хету» и тарелке и вступил. Я сделал ещё несколько повторов – вступил соло гитарист – и начал вокальную партию. А закончив я тут же вступил перебором «Still Loving You»[2], а соло гитарист вовремя проиграл своё вступление. Подключились ударник и клавишник. Сыграно было отменно. Я всё время показывал музыкантам большой палец на правой руке. Спето тоже было неплохо, хотя я и дожимал на верхах связки горлом.

На этом батл, по сути, и закончился. Саксы признали свою ущербность и отступили. Они думали, что я буду петь вокальные партии конкурирующей группы. Батл закончился «де юре», но не закончился «де факто».

На площадку вышли «наши» и мы исполнили несколько песен «Дип Пёрпл», где я исполнял роль не поющего Ричи Блэкмора. Но играющего, да… Давненько я не баловался сольными гитарными партиями, но пальцы работали, как клапана на дизеле. И в этом, как я понял, была заслуга того пришельца, который привнёс в меня нечто новое. Новое, впитавшееся мной, как живительные соки, и растворившееся во мне, и давшее определённые всходы. Вот, в музицировании, да. Ещё в каратэ, да. В чем ещё, думал я, извлекая из струн рвущие сердца и тревожащие души звуки.

Постепенно паб заполнялся и начинал шуметь, встречая каждую нашу работу, аплодисментами. Именно, что работу! Мы пахали, как шахтёры в забое. С меня стекал пот даже не ручьями, а реками. Буквальным образом подо мной образовалось целое солёное озеро, если не море. Так что я, даже было дело, поскользнулся и попросил тряпку, пошутил, что «это не то, что вы подумали, ребята. Это пот». Публика заржала.

– Хватит уже, Джон, – сказал Алан. – Я уже никакой. Мы целый час работаем.

– Да? – удивился я. – Конечно хватит. Я тоже уже никакой. Давно я так не впахивал.

– Пошли. Пусть саксы доигрывают.

И мы, сопровождаемые овациями барной публики, поддерживаемых «саксонскими музыкантами» отключили свои инструменты и втянулись в зал, где нам с удовольствием освободили места. Ми пальцы горели огнём. Причём, на обеих руках.

– Ну, вы и выдали, ребята! – услышал я девчачий голос. – Утёрли нос этим выскочкам. Где такого молодца надыбали?

– Это брат Алана, – сказал «наш» ударник.

– И где ты его прятал, Алан? – спросила девчонка, одетая в кожаные штаны с берцами, и короткую блузку. На плечиках стула висела кожаная рокерская, в смысле – мотоциклетная, куртка.

– В Австралии, Элли. Он с тринадцати лет проживает там с мматерью, но приехал получить наш паспорт.

– Э-э-э… Так ты, значит, не знаешь наш взрослый Лондон, – констатировала Элли. – Надо ему показать его, да, ребята!?

– Покажи! Покажи, Элли! – загомонили уставшие «рокеры», в смысле – музыканты.

– Я на Ямахе. Хочешь, прокачу?

– На Ямахе? – усмехнулся я, поглядывая на, хитро щурящихся на меня и Элли, ребят. – На Ямахе прокатиться я не прочь.

Мне представилось, как я обнимаю её тело, сидя сзади на сиденье мотоцикла, и моментально возбудился.

– Если только я буду за рулём.

– Почему? – удивилась девушка.

– Не представляю, как я выдержу хотя бы пять минут поездки, держа тебя за...

– Ха-ха-ха… – заржали жеребцы ребята.

– Вот он тебя уел, Элли! – еле смог проговорить Алан.

– А что вы гогочете? Я серьёзно! Такую девушку держать просто в руках? Ну, извините.

На удивление, девушка не обиделась. Видимо постоянное общение с парнями притупило её «девичьи» чувства.

– Я надену специальную броню, чтобы ты не растёкся на сидушке, – сказала она улыбаясь.

Ребята заржали снова.

– А сзади? – Спросил наивно я.

Снова хохот.

Хорошо посидели. А с Элли я, конечно же, прокатился бы, если бы не был таким мокрым и распаренным. Но не скажешь же об этом, ха-ха, девушке?

* * *

На следующий день мы походили с дядей Брюсом по разным департаментам и заполнили кучу бумаг и анкет. Нам сказали, что препятствий в подтверждении гражданства быть не должно и отправили ждать уведомления. А я после этого думал:

– Ну, выпишут мне паспорт, с моей, между прочим, фотографией, и что? Я должен буду по этому паспорту выполнять «разовые» поручения? И на хрена это мне?

Если до посещения меня кем-то таким же как я, но, как я понимаю, из будущего, мне, почему-то расхотелось посвящать жизнь разведке. Мне и до этого не очень-то хотелось, а тут, зная, что всё развалится: страна, КГБ, КПСС, вступать в ряды ордена «плаща и кинжала» не хотелось. Что там осталось-то? Пять лет? Что я успею сделать? А потом меня просто вышвырнут на улицу или сдадут контрразведке противника, и я просижу остаток жизни в тюрьме, где правят нигеры, подставляя им свою белую задницу.

Не хотелось, да…

Зато я вдруг кое-что вспомнил из «прошлого» будущего. Номера счетов и пароли к ним. Тех счетов, которыми пользовался в других жизнях, в которых я уже в этом возрасте имел стаж работы в нелегальной разведке. С Элли мы уже должны были быть женаты, как помнил я из одной из «своих» биографий. И она, оказывается, имела серьёзный статус в Британском обществе. Её отец Ангус – пятнадцатый герцог Гамильтон и двенадцатый герцог Брендон – был, естественно, лордом по титулу и шотландским аристократом.

Полное её имя звучало по-королевски – Элеонора Ангус Дуглас Гамильтон. В своё имя она вписала имя любимого дедушки Дугласа – знаменитого авиатора. Отец Элли тоже был известным авиатором и первым пэром Шотландии.

Это мне рассказал Алан, когда мы, почти на рогах, вернулись домой из паба в первый мой вечер нахождения в Лондоне. Я не удивился, так как знал и Элли, и её семейство, ведь прожил с ней в какой-то из жизней почти десять лет. В той жизни я не был женат на Ларисе, а в этой не буду женат на Элли да-а-а... А значит, меня не попытаются вывести из семьи с помощью автокатастрофы. Как принцессу Диану, ха-ха… Ну и Бог с ними, с Гамильтонами. Зато я знал номер подаренного нам на свадьбу счёта и кодовые слова к нему. Там был и подарочный сертификат, но сейчас его у меня нет, но есть цифры в голове.

Счёт был анонимный и я знал, что имея номер и коды, им может воспользоваться любой. Причём, этот счет был подарен лично мне, как зятю и втайне от жены. «Это тебе на мужские расходы», – сказал тогда тесть. Денег на счёте лежало немного: сто двадцать тысяч фунтов. Тогда это для меня были сущие копейки, но сейчас… Ха-ха-ха…

Счёт был старым и, судя по всему, передавался по наследству от зятя к зятю и тогда я его даже не выбрал весь. И если бы меня не попытались убить в той жизни, в этой мне бы и в голову не пришло обворовывать семейство Гамильтон. Однако во мне вдруг вскипело негодование. Ха-ха! Негодование от не произошедшего, ска! И ведь неплохо мы с Элли жили. Наследника Гамильтонам сделали. Не было у тестя сыновей.

Вот и пошёл я на третий день гулять по Лондону один. Пошёл гулять и зашел в «тот» банк. Пароли сэр Гамильтон менял ежегодно, на Рождество, что и мне советовал, а поженились мы с Эли именно в восемьдесят шестом году. В начале… Вот я и рассчитывал на успех этого мероприятия.

На счёте оказалось не сто двадцать, а целых пятьсот тысяч.

– Вот сука, прижимистая. Остальные забрал. Не достоин я был пятиста тысяч. Не аристократы-с. Сссс-ука…

Я снял «для пробы» пятьсот фунтов и оформил анонимную пластиковую дебетовую карту, позволяющую снимать деньги в любом банке, входящем в систему «MasterCard», очень популярную в Юго-Восточной Азии и Австралии.

–

[1] https://vkvideo.ru/video249931557_456241261?ref_domain=yastatic.net

[2] https://vkvideo.ru/video-227151359_456241132?ref_domain=yastatic.net

Глава 12

Имелись у меня в памяти ещё несколько счетов, размещённых в нескольких Британских банках, и не только Британских. Но то были счета, с которых «я, тот – другой» снимал деньги, как разведчик-нелегал, проживающий во Франции, например, или в Испании, или в Германии. Причём именно в этот же временной период. Как так получалось, я не представляю. Не мог же какой-то «я» жить одновременно в нескольких местах. Значит, понимал я, речь идет или о параллельных мирах, или о разных жизнях.

В своё время я прочитал так много фантастики, что не удивлялся тому, что со мной происходит, от слова «ничему». Я принял информацию, так сказать «по факту». Мне не было, естественно, работал ли кто-то по моей «легенде», но я точно знал, что счета эти имеются и деньги снять с них можно. Но нужно ли? По крайней мере, сейчас, грабить родное КГБ, я желания не имел. Хотя руки чесались. Или что-там, не знаю… Было бы у меня немного больше времени после получения паспорта.

Но, с другой стороны… Вот, получаю я паспорт, открываю по нему счёт в банке и кладу на него кучу денег. Не подозрительно? По моему – ещё как. В Британии – подозрительно. А вот где-нибудь в Европе, или в Азии, думаю, что прокатило бы. Пока за перемещением наличных денег не следят и сумки почти не досматривают. Да и деньги, если они задекларированы, вывезти можно спокойно. Сняты они с официального счёта – вот банковская выписка в подтверждение. Ввози себе спокойно. Ещё и охрану предложат, для сопровождения к ближайшему банку. Подумаю ещё над этим, да…

Эти пятьсот фунтов мы с Элли прокутили за три дня. Всё-таки она покатала меня на «Ямахе» по Лондону и его окрестностям, а потом мы слетали на их частном самолёте в Париж. С разрешения папы-лорда-дважды герцога, хм… Наверное папа-лорд решил проверить меня на платежеспособность и потом сказать дочери, что она выбрала не ту, хе-хе, «партию». Однако, я настоял, что в Париже за всё плачу я, и с сей задачей справился. Правда, оставил уже не пятьсот, а три тысячи фунтов. Париж – дорогой город.

Мне было жалко девчонку. Я ещё в Лондоне видел, как она постепенно таяла в моих руках, а в Париже совсем, как она сама выразилась, «потекла». И мне ничего не оставалось делать, как продолжать играть свою роль бесшабашного парня, склонного к свободной любви. Такую формулу Элли выбрала первой, оправдывая наш секс на первом свидании. Ну, я и поддержал игру. Оказалось, что с её стороны это оказалось именно игрой.

Когда мы летели на самолёте обратно, она спросила меня, лёжа у меня на левом плече:

– Ты не собираешься перебираться в Англию?

– Зачем? Я подобрал себе неплохую работу в Сиднее.

– В Лондоне тоже есть работа по твоей специальности.

– Лондон – дорогой город. В Сиднее жить легче. И ещё я люблю кингурятину.

– Фу! – наморщила носик Элли. – Не говори больше так.

– И мясо зелёных черепах, – продолжил я издеваться над девушкой. Я хорошо вошёл в роль австралийца.

– Б-р-р-р… Бе-е-е…

– Тихо-тихо, не испорти мне новый спортивный костюм.

– Не будешь говорить гадости.

– Это не гадости, а образ жизни австралийцев. Культура, так сказать.

– Я серьёзно. Ты мне нравишься, Джон.

– Ты мне тоже, но разве это повод для моего переезда в Лондон?

– А если мы поженимся?

– Хм! Ты с ума сошла?! Да твой папаша не подпустит меня к своему замку в Шотландии на десять миль. Я не ваших кровей. Твоя мама кто? Дочь герцога. И тебе они подбирают герцога. Ты же сама говорила.

– Он не станет упираться. У аристократов не принято скандалить. Он согласиться с моим выбором.

– Ха! Знаем мы нравы вашего аристократического круга. Он просто устроит мне автокатастрофу. Он не допустит присутствия в своём доме плебса. И не спорь со мной. У меня мать сбежала от такого же герцога. Я же, по сути, – бастард, то есть – незаконнорожденный. Отец тоже хотел нарушить традиции и его убили.

– Убили?

– Убили, конечно! Я же говорю, автокатастрофа – излюбленный метод убийства в среде английских аристократов.

– Можно попытаться восстановить твой аристократический статус, – прошептала Элли.

– Ага! И подписать себе смертный приговор? Не тешь себя иллюзиями и не терзай мне сердце.

– А что делать с моим сердцем?

– И себя тоже не терзай. Нет у нашей любви будущего. Мы из разных социально-классовых слоёв.

– Ты рассуждаешь, как коммунист.

– Карл Маркс был прав, Элли. Это наша данность, с которой надо смириться. Если бы мы жили в СССР…

– Я готова поехать с тобой даже в СССР, – сказала она и я вздрогнул. Вздрогнул и подумал:

– Не-е-е… Сюда я больше не ездец…

С меня вдруг сошёл морок, который превратил меня в того, другого Джона, который был женат на Элли. И это моя развязность, и решимость обладать её вскружила её голову. Почему так произошло? Зачем я так себя повёл? На эти вопросы у меня не было ответов. Когда я её увидел, то словно встретил свою бывшую жену и повёл с ней себя так свободно, словно сразу имел на неё какие-то права. Алан так и сказал:

– Вы с Элли ведёте себя так, словно знаете друг друга триста лет.

– И у меня такое ощущение, – сказал я тогда. – Он интересная девушка.

– Зря ты так с ней, – сказал Аллан. – У неё ничего серьёзного ни с кем до тебя не было. Ты уедешь, она поедет за тобой.

И сейчас я понял, что натворил. Эли, действительно, поедет за мной. Она заставит отца «принять» меня и он поставит на уши всю Австралию, но «найдёт» меня. Как было в той другой жизни. Примет не только, как зятя, но и как члена семьи. Но я ведь не мог стать мужем Элли! У меня уже есть жена, и я не собираюсь жить в Лондоне. Да хоть и не в Лондоне, а в Сиднее. Элли, похоже, готова перебраться не только в СССР, а и в Сидней, где граждане спокойно едят кенгурятину. А я? На хрена мне Сидней?

– Вот я придурок! – сказал я сам себе мысленно.

* * *

Вернувшись в Лондон, я «немного захандрил», демонстрируя Алану свои переживания, которые, конечно же, имели место, но не о том. Алан меня ни о чём не спрашивал. Почему-то он встал на сторону Элли, а не своего двоюродного брата. И отношения ко мне ребят-его друзей тоже стали натянутые. Поэтому я от посещения паба отказался, а стал с отрешённым видом «бездумно» бродить и кататься по Лондону, забредая в самые глухие места.

Переживать, – я особо не переживал. Такова жизнь и каждый строит себе её самостоятельно. Никаких обещаний девушке я не давал, а жениться на ней не мог по объективным и очень существенным причинам. Переживаниями могли показаться мои раздумья, брать или не брать? Как в Шекспировском Гамлете: «Быть или не быть?», я размышлял, грабить мне ещё один банк или нет. Ну, не банк, конечно, а счёт в банке, да. Счёт, принадлежавший нелегальной разведке КГБ и тоже когда-то и в какой-то из жизней использовавшийся «мной». Просто, я навёл справки, и оказалось, что такого залегендированного персонажа, как Джон Сомерсет младший, в этом мире нет, а счёт под эту легенду, я точно знал, есть. И на этом счёте лежала очень приличная сумма денег. Может быть, им и пользовались наши нелегалы, но вряд ли. Обычно такие счета просто пополняются, как объяснял мне «тогда» Дроздов.

Можно было, конечно, оставить всё, как есть, подождать развала СССР и только потом, с чистой совестью, забрать деньги, если они останутся, но не факт, что их именно тогда не разграбят «свои же» и их «партнёры». Британцы и американцы, после развала Союза ССР охотились в первую очередь не за нашей агентурой, а за её финансовыми источниками. Они искали и обнуляли банковские счета на предъявителя. Так, зачем я должен был оставлять кому-то деньги, через пять лет потеряющими «хозяина»?

Переводить деньги на мои личные счета, то есть на счета Джона Смита, не имело смысла, так как паспорт, полученный в Англии, я сдам, и по нему будет жить и работать какой-нибудь разведчик-нелегал. Лет через пять-десять. А может, у Дроздова и сейчас мой двойник есть. Тогда зачем ему был нужен я для «одноразовой» акции. Двойник не такой коммуникативный? Значит, кхм, предполагался мой «пикап» Элли? Просчитали меня? Или её. Я чем-то был похож на её отца. И он весьма светловолос до «соломенности» и так же высок... Кхм… Весьма возможно, да-а-а… Весьма… Но не думает же Дроздов, что я променяю свою Ларису на герцогиню? Хм! Меня царицы, то есть, императрицы соблазняли, да не поддался я.

Имелась в моей памяти «прошлого будущего» история знакомства с будущей женой императора Японии. Ха-ха… Но это ещё в недалёком будущем. Хотя, навряд ли. Не хочу погружаться в нелегальщину. Хотя… То задание снова будет разовым, хе-хе… девяносто восьмой год… да… Дожить бы.

Короче второй счёт я решил тоже обнулить и вывезти фунты стерлингов в Россию. Пацан решил – пацан сделал. Миллион – не такая уж объемная сумма даже в пятидесятифунтовых банкнотах и она легко уместилась в небольшой «спортивной» сумке, с которой я ходил по городу, прикупая себе и «матери» подарки.

Мать Джесика у Джона и вправду имелась и проживала в Австралии, но я возвращаться туда не собирался и покупал подарки для жены. Думал, что по приезду во Владивосток спрячу где-нибудь, потом, через некоторое время, достану. Не с военных же сборов возвращаться с заграничными подарками? Если только не с войны… Тьфу-тьфу-тьфу…

Съём денег со второго счёта прошёл без «сучка и задоринки» и я спокойно в автобусе доехал до дома дяди Брюса. На мою сумку с миллионом английских денег никто не обратил внимания. Ни дяди, ни Алана дома не было и я, достав ключ из-под цветочного горшка, спокойно вошёл в дом. В паб я ходить прекратил и «тупо» отсыпался впрок.

Как было обещано клерком миграционного департамента, ровно через две недели я получил паспорт с британскими львами и улетел в Сингапур. Алан попрощался со мной так же сухо, как и общался последние дни. Мне было пофиг его ко мне отношение. Дядя тоже попрощался со мной дома и вызвал мне такси. Погода тоже стояла мерзкая, то есть, «чисто» Лондонская. Но настроение у меня было приподнятым. Можно сказать – весёлым.

В аэропорту мы встретились с «дядей Томом», прошли регистрацию и вылетели в Сидней с пересадкой в Сингапуре, где я на другой самолёт не зарегистрировался, а ушёл в город и растворился в его тумане, для меня, кстати, не ставшим неожиданным. Много «я» видел туманов в «прошло-будущном» Сингапуре.

Здесь в Сингапуре, в одном из банков, кстати, имелась заначка в виде документов на имя некоего мистера Джона Рэдклиффа. Тоже не анонимного получателя. Очень удобная форма передачи друг-другу чего бы-то ни было. Удобная для тех, кто не хочет афишировать своё имя. Положил в ячейку, получил номер и пароль, передал и то и другое получателю, тот пришёл и забрал.

Мне предстояло возвращение в СССР и ничего с собой я везти не мог.

– Это уж точно пусть полежит, – подумал я. – Тем более, что уж за этими документами я должен приехать точно, потому что мы с Дроздовым перед самым развалом Союза, сюда в Сингапур точно приедем, чтобы кое что спрятать на других счетах. И вот тогда-то и понадобятся мне эти документы. А сейчас нужно было и в этом банке провернуть одну операцию.

Но сначала я поехал на Battery Road, где стояло сорока четырёхэтажное здание «Standard Chartered Bank», старейшего британского банка в Сингапуре. Там я открыл счёт на имя Джона Смита и положил все имеющиеся у меня деньги под семь процентов годовых сроком на пять лет. В Лондоне тот же банк предлагал пять процентов и поэтому в банке мой вклад денег наличными и открытие счёта в Сингапуре не вызвали недоумения. Положив деньги в Лондоне, я бы не смог перевести их в Сингапур и получить повышенную ставку. А «нал» – он и в Африке, и в Сингапуре – «нал».

При согласовании условий востребования я настоял на снятии моих биометрических параметров, а именно – отпечатков пальцев. На предъявителя, ха-ха, так сказать. Предъявил отпечатки пальцев – денежки снял. Даже без паспорта, только по фамилии. Тоже самое, предварительно изъяв в тайнике документы на имя Рэдклифа, я сделал и в банке «United Overseas Bank», то есть, внёс в личную карточку изменение, добавив свои отпечатки пальцев.

– Чтобы не носить постоянно паспорт, – пошутил я.

Клерк-китаец, лишь вежливо улыбнулся. Ему было безразличны мои мотивы. Только после возвращения паспорта Рэдклиффа в тайник, где он пролежит ещё четыре года, я сел на автобус и поехал в «Симбован шип ярд», где стоял тот танкер, на котором я должен был вернуться во Владивосток. В кармане у меня оставались две тысячи «командировочных» долларов и ещё десятка на всякий случай. В смысле – десять тысяч, да…

Ожидался заход в Японский порт Тибо, где я, ещё во время озвучки Дроздовым маршрута моей командировки, сразу запланировал приобрести подержанный автомобиль. На остаток средств, которые собирался беречь. Хотя бы старенькую Тойоту Карину... Однако, все мои командировочные были сэкономлены и теперь я рассчитывал на автомобиль Тойота Краун универсал. Дело в том, что когда меня отправляли в командировку, у меня ещё не всплыли в памяти события «прошлого будущего» относительно Лондонских счетов. Они проявились потом, когда я очутился в Лондоне. Как и чувства к Элли, пробудившиеся только после того, как я её увидел.