Текст книги "Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 16

– И что же мне с вами делать? – спросил Санька с интересом и улыбкой глядя на тысячелетнего духа.

– Кхе! Так, отпусти нас за кромку тумана, – старец показал пальцем в небо. – Там каждый сам найдёт свой путь. Кхе-кхе! Кому повезёт не попасться в лапы какой-нибудь Мары, а потом и к их хозяйке Моране.

Санька знал кое что из древнеславянской мифологии и удивился.

– Так, э-э-э, мары – это же приведения, такие же как и вы.

– Не-е-е-т, наместник, – покрутил головой старец. – Не такие же, как и мы. Мары – духи, сотканные Мораной из падших душ. Мары – её ловцы душ.

– Так ты же говоришь, что ушли старые Боги.

– Ну, да! Ушли! За кромку и ушли. Где они там обитают, мне не ведомо, но Мары и тут шастают, но больше всего их за кромкой тумана. Думаешь, чего мы тут остались? Да потому, что не при звали нас ни Перун, ни Род, ни Велес… Мало ли кто кому поклонялся. Как призвали бы, так мы бы под их защитой и перешли кромку. Только нестойкие в вере души могли попасться Марам. А без защиты богов в туман входить – себя погубить, а потом и других праведников Моране носить.

– Так ты праведник? – удивился услышанному Санька.

– Я верой и правдой служил Роду, – горделиво расправил радужные плечи старик. – Я вождь рода своего и главный ведун. Кхе-кхе… Был когда-то…

Старик вздохнул так, что зашевелилась густая трава, которой обильно поросло замоскворецкое кладбище, а Санька подумал, что не переборщил ли он с передачей призраку силы?

– Отпустить за кромку? – Вроде как удивился Санька. – Так, идите, кто вас держит?

– Хе-хе… Ты не понял, наместник. Нам твой призыв нужен. И сила твоя нужна. Ты же видишь, что истощились мы без силы богов.

– Но, постой, – остановил старца Александр. – Куда я призову? Ведь не за кромкой я нахожусь. Куда вы придёте? Я же тут! Да и ежели я наместник Велеса, то за других богов разве отвечаю?

– Просто всё, наместник. Твой призыв будет означать, что нужны мы Велесу, а значит и остальным старым Богам. Мы снова наполнимся их силой и отправимся за кромку.

– Ты в этом уверен? – спросил Санька ухмыляясь. – У меня тут другая миссия, понимаешь. Может быть я и наместник Древних Богов, но сила моя не совсем та, что была у них. Не видишь разве?

– Вижу, наместник, что не Велеса в тебе сила. Такую силу я у Перуна видел и то только частично. В тебе сила более древних богов, тех, кто родил: Перуна, Сварога и других. Слышал я про такое, но не видел и не принято у нас о том говорить. У нас много Богов было. Только у бога – Солнца я знаю пять имён, но я тебе их не скажу. Не гоже их в суете произносить. В тебе его сила.

– Не пойму, ты верил в Велеса и не верил в Солнце? – спросил Санька.

– Как это, не верил в Солнце? Как в него можно не верить? Оно есть и от него всё есть! А велес или род или Макошь… Это уже родовые божества. Мы охотой промышляли. Потому и Велесу дары приносили. Кто хлеб сеял, те Дождю кланялись и последний сноп отдавали. Вот…

– Но и всё же, – усмехнулся Санька, понимая уже, что никого он из этих духов не отпустит за туманную кромку. – Зачем мне вас отпускать, ежели вы мне и здесь нужны?

– Как это? – опешил дух. – Как это – «здесь нужны»? Мы духи бестелесные. Как мы тебе можем помочь и в чём?

– Землю Русскую защитить от ворога иноземного поможете? – спросил Санька старца.

– Как⁈ – воскликнул тот и развёл руки, как бы предъявляя себя. – Так⁈

Саньке даже рассмеялся, вспомнив актёра Крамарова в «Джентльменах удачи», стоявшего в трусах и в майке.

– Почему так? – усмехнулся Санька. – Примете облик телесный, человеческий. Вон сколько захоронений, чьи души приобрели вечный покой. Выбирай любую могилу.

Санька уже видел, что праведные покойники, или те, чьи души прошли чистилище и ждали воскресения своих душ не лишатся. А вот обычные, чьи души, скорее всего в чистилище задержались надолго, те лежали себе от душ свободные.

– То есть как это: «выбирай любую»? Какой такой облик «телесный, человеческий»? А ежели я не хочу?

– Не хочешь, что? Не хочешь снова оживать и жить по-человечески? Детей народить, хлеб растить, на охоту ходить? Девок мять? А ежели ворог придёт, так защитить землю русскую не хочешь?

– Э-э-э…

Старец «завис» с раскрытым ртом. Хотя, какой у приведения рот?

Старец «завис» с раскрытым ртом. Хотя, какой у приведения рот? Санька посмотрел-посмотрел на него, и, видя, что старик «завис» надолго, стал оглядывать других духов, постепенно приблизившихся к нему и 'прислушивавшимся к его словам.

– Ну, кто из вас решится вернуться к жизни? Есть такие?

– Есть, государь, – тут же услышал он «голос» ближайшего духа. – Я готов принести тебе клятву верности за жизнь.

Александр пригляделся к «говорившему». Это был тоже очень древний, истончившийся дух. И на нём разобрать одежду не имелось возможности, лицо его угадывалось с трудом, но, судя по всему, он был относительно молод во время смерти. Однако Санька уже отметил, что воскресшие даже если сначала представали в первоначальном своём облике, через дня три-четыре облик меняли, приобретая какие-то усреднённые черты и усреднённый возраст. Да и сразу вставали с не убелёнными сединой волосом, а русым или рыжим, или тёмным.

– Ну, тогда подойди к этой могиле, – Александр показал на почти невидимый в зарослях травы холмик и деревянную домину над ним.

– А вдруг там баба? – усмехнулся призрак.

– То не страшно, – сказал царь. – Не имеет значения, кто лежит. Плоть нарастёт на дух, а не наоборот.

Почему-то Александр понимал, что воскрешение – обряд условный, просто соединяющий сущность из Нави с Явю и переносящий её в Явь.

Призрак приблизился к домовине и Александр тут же произнёс:

– Встань, – сказал он, обращаясь к могиле.

Тут же домовина взорвалась пылью, почему-то сразу осевшей вовнутрь, а дух исчез. Из могилы поднялся юноша лет тридцати, но в слегка истлевших женских одеждах.

– Кхе-кхе, – прикрыл рот Санька. – Ну, ничего-ничего нам бабы тоже нужны.

– Я не хочу быть бабой! – вскрикнул парень осипшим то ли от страха, то ли от возмущения парень.

– Шучу я, шучу! – посмеиваясь сказал Санька. – Переоденем и делов-то.

Санька оглянулся и крикнул:

– Марта! Дай мужскую одёжу!

– Даю, светлый князь, – раздался голос МАрты и женское платье на воскресшем сменилось мужскими штанами, рубахой, повязанной кожаным ремешком, шапкой-треухом и сапогами.

– О! Другое дело! Так лучше?

– Лучше! – Прошептал воскресший, ощупывая свою тело от груди и ниже.

– Всё на месте и соразмерно? – хмыкнув, спросил Санька.

– На месте и сораз… мер… но, – наконец облегчённо выдохнул парень.

– Ну и ладненько, – потёр Санька руки. – Кто следующий⁈

– Я следующий! – резко сказал старец. – Надоело тут торчать! Жить хочется!

– Во-о-о, – поднял Санька указательный палец и скомандовал, как сержант. – Все, кто желает жить, встать у могил! Остальные – кыш с погоста!

Ха-ха! Но суеты, которую ожидал Александр, не было. Духи молча распределились по погосту, как шахматные фигуры на компьютерной шахматной доске в режиме «анимация», а Санька скомандовал своё: «Восстаньте». И все они восстали! Восстали из тлена!

– Ни хрена себе я натворил! – воскликнул Александр.

Ему эфемерному, чуть приподнявшемуся над поверхностью земли, открылась ошеломительно красивая картина восстания из земли человеческого воинства. Кладбище было старым и не очень маленьким. По крайней мере тысячи полторы покойников земля Русская лишилась.

– О, млять! И могилы капать не надо! – грешным делом подумал Санька и перекрестился, обругав себя. – Вот, дурак, что в голову лезет.

Ха! А что бы кому в голову пришло, если бы этот кто-то увидел тысячи, вдруг разверзшихся в кладбищенской земле ям?

– Марта, о день всех по половому признаку, – приказал Санька, ибо увидел среди восставших много женских фигур.

– Исполняю, светлый князь!

– Все ступайте к Яузскому дворцу, – сказал Александр. – Пусть их там встретят и перепишут в книги.

– По чинам и разрядам? – спросила Марта.

– Нет. У всех у нас один теперь чин.

– Ну, не всем же им воинам становиться! – воспротивилась Марта. – Не разумно сие. Земли обрабатывать не кем. И так с тобой много уходит. Пусть тут останутся.

– Тогда бумаги им выправить нужно. Или знак какой.

– Так просто всё. Пусть клятву верности дают тебе, а я им клеймо поставлю в виде солнца. Как родимое пятно.

– Ага! Полсолнца восходящее над морем! На кисти руки! – пошутил и рассмеялся Санька.

– А что, хорошо получится, – одобрила Марта, увидев картинку, которую представил царь.

– Ты думаешь? – опешил он. – А, пусть так и будет! Клянитесь служить мне верой и правдой!

Сколько то там тысяч человек разом произнесли:

– Клянёмся тебе, светлый государь, служить верой и правдой!

Трава качнулась. Птицы затихли.

– Охренеть! – только и смог сказать Александр. – Забирай их, Марта, а я полетел на следующий погост.

– Может не надо торопится? Сегодня с этими бы управиться, – тихо сказала Марта. – Зарегистрировать и расписать по землям. У меня-то все потребности удельные есть, но всё равно… Не быстро дело делается.

– Считаешь? – спросил Санька.

Марта кивнула.

– Ну, ладно. Всё на этом сегодня. Но какое дело сделал, а? – сам себе восхитился Санька.

– Ага! Их ещё накормить надо! Осень на дворе. Может до весны воздержишься народ из могил поднимать.

– Озимые сажать надо. В леса их потом, да на рыбный промысел. Река прокормит, – махнул рукой Санька. – Сетей навязали изрядно. По Дону соберём.

– Ну, смотри, – покрутила головой Марта. – Ты у нас голова, вот и думай.

Санька замолчал и решил, что и впрямь, торопиться с перенаселением не надо. Сначала посчитать требуется. Это ведь не компьютерная игра, где сгинуло население от голода и хрен с ним.

– Хотя… Кхе-кхе… И тут «читерить» получается, – заметил про себя Санька. – Да-а-а…

Отпустив вновь обращённых, нестройной толпой покинувшей кладбище, Санька вернулся в своё тело и, сидя в удобном кресле, задумался о своих новых способностях видеть людские души. Ведь получалось, что он может видеть приведений. Как-то раньше Санька об этом, то есть о наличии приведений, не задумывался. Даже странно как-то.

С кикиморками, с лешими, водяными и русалками он общался, а о неприкаянных душах почему-то не думал. Только когда Марта сказала ему как-то, что он может себе создать любую нежить по своему образу и подобию и дать ей любой облик, Санька мельком подумал про людские души. Подумал и тут же забыл. А оказывается можно и так сделать, как он сегодня сделал.

Но его в этом во всём беспокоило то, что раз есть духи, обитающие на кладбищах, то есть и духи, обитающие вне кладбищ. И он видел их в виде сгустков энергий. Страшно много обитало в Москве и окрестностях неприкаянных душ. Почему? Откуда их столько? Вроде церквей только в Москве было около четырёхсот. А во всей Руси? Монастырей на Руси сейчас было что-то около двухсот.

Санька никогда не думал об этом, а получалось, даже если судить о тех краях, откуда он сам родом, что люд-то в основном молится старым богам. Молиться – молится, а их души после смерти остаются неприкаянным. Беда-а-а… Ага… Зато сейчас он такое воинство собрать может!

Санька снова «перевернулся», поднялся выше и осмотрелся.

– Мама дорогая! – вырвалось у него и он подумал, что может быть не Боги ушли, потому что пришло Христианство, а Христианство пришло, потому что ушли Древние Боги. Кто-то очень умный и умеющий видеть Богов, понял, что иначе людям после смерти и деваться не куда будет. Вон их уже сколько, душ-то! И если всем сказать «встаньте», то будет ай-яй-яй. А он хотел было. Ха-ха… Вот тебе и ха-ха. Вот делов-то было бы!

Тут как-то Саньку вдруг «пробило на хи-хи». Он вдруг представил себе эти народные толпы и ужас в глазах бояр, которые только что жаловались на нехватку крестьян, и тут – на тебе. Берите столько, сколько сможете прокормить.

– Да они бы с ума сошли, – думал Санька, осматривая Русские просторы. – Ведь поняли бы, что не всё тут чисто. Да и могилы вскрытые. Их ведь все не сроешь. Побегут простые людишки из Московии. Ну, в смысле не простые, а бояре, князья, дьяки. Перепугаются и побегут. Царь – то колдун! Какой он, нафиг мессия⁉ Колдун и всё тут! У-у-у… Ужас-ужас-ужас… Кхе-кхе-кхе… А может и пусть их бегут? Может специально на них жути нагнать, чтобы рванули по бездорожью? Армия теперь у меня в любой момент практически безразмерная и практически всесильная. Ведь по образу они и подобию моему преобразуются, мать их… Хотя… Проверить ещё надо, во что они там преобразуются. Кхе-кхе… Да-а-а…

– Интересно, – продолжил размышлять Санька, – если вдруг они действительно все становятся похожи на меня по сути, то как они проявят себя против этих «исчадий адовых»? А как я себя покажу? Точно ли справлюсь хотя бы с одним? Ведь на той стороне тоже сила-сильная. Тут свет, а там тьма. По правде сказать, свет всегда побеждает тьму. Там только тьма, где нет света. И вообще, тьма это отсутствие света, а не наоборот. Поэтому, если я правильно мыслю, если бы все люди наполнились светом, то тьма и прийти бы не могла. Это если рассуждать философски. А если размышлять логически, то волколаки, просто сами по себе сила сильная. И придут они, чтобы уничтожить меня физически. Вот накинутся скопом и порвут, как Тузик грелку. «Вот и нету таракана! Вот и нету великана!» – скажут они и пойдут дальше пожирать моих праведников. Вот в чём проблема-то. Да-а-а… Да там, думаю, не одни волколаки на Русь пойдут. Мало ли кого можно чёрным светом опалить⁈ Как я вот… Почему они и не торопятся, суки. Может самому туда пойти и поотрывать им головы? Очень руки чешутся.

Санька снова вернулся в своё тело и вздохнул своим мыслям.

– А что даёт это моё новое умение мне самому? – подумал Санька. – Ну, – армия! Ну, – практически неисчерпаемый преданный людской ресурс. Нет, не преданный, а преданнейший, и беспрекословно подчиняющийся людской ресурс. Ха! Мечта любого правителя. Ага! Он сказал: «Кури-куку! Царствуй лёжа на боку!» Идилия, мать её… Так не бывает. Кто-то обязательно придёт посмотреть, что это на Руси так всё хорошо? Разбогатела, поди. Не пора ли её пощипать? Может точно им головы пооткручивать? Превентивно, так сказать. Поляки там почёсывают бороды. Османы. Сука. Чтобы нормальную армию прокормить, это такие агротехнические технологии надо иметь! Гидропонику, мать её. И картошку! А где она, эта картошка⁈ Не везут, сука испанцы.

А другое не растёт так стабильно. Рож, пшеница, другие злаки – очень сильно зависят от погоды. Бобовые, те да ещё куда ни шло. Соя вон хорошо пошла. Её и в мороз можно собирать. Главное, чтобы снегом не присыпало. Чем армию кормить? Всегда её кормили на вражеской территории отобранными у местного населения продуктами. Вон, как германцы во вторую мировую. Как Наполеон, которого отправили по разорённой им же территории. А мне как содержать войско? Ждать и содержать?

Тут Санька понял, что не надо никого ждать. Надо просто жить. Надо заполнить окраинные земли народом.

– Правильно, – воскликнул Санька. – Вот туда и надо вести народ. И прикреплять к земле. И пусть пашут, сеют, живут и ждут супостата. Придёт – наваляем пи*дюлей, и дальше будем пахать и сеять. Заполнять надо земли воинами. Да-да! Там им и место! И надо их поднимать прямо сейчас. Не удивятся они, если их прямо от могил переносить на Донец, на Дон, на Днепр, на Азов. Смогу перенести всех сразу? Нет! Вряд ли. Сотню смогу. Марта – сотню. Другие её кикиморки… Большая работапредстоит завтра. Этих ребят, что сегодня поднялись, оставлю тут, раз уже Марте команду дал. А следующих – всех туда. Но ведь это и инструментарий, и скот… Скот, пусть у крымчаков отбирают. Но это уже позже. А пока – река, рыба. Распашка под озимые целины, это тот ещё труд. Не успеют. Леса пожечь успеют, но надо ли? Жалко леса.

Так думал-думал Санька и незаметно для себя заснул.

Глава 17

Проснулся Александр от неприятного ощущения присутствия рядом кого-то постороннего, а открыв глаза и никого не увидев даже испугался. Давно у него не было такого состояния. В последние годы он не то, что страх потерял, но опасался всё меньше и меньше, ведь у него в охране были кикиморки с Мартой во главе, мимо которых ни одна мышь не проскочит.

Однако, хоть никого в его кабинете не было, тревога, беспокойство и ощущение чужого присутствия не проходили и после пробуждения.

– Вроде и не снилось ничего тревожного, – подумал Санька, – но почему так холодно в груди? И словно сердце сжато.

Никогда у Саньки с минуты рождения ничего не болело, и никакие простуды не брали, и даже царапины и раны заживали без воспалений и загноений. А тут вдруг заболело сердце?

– Странно, – проговорил он и позвал:

– Марта!

– Да, светлый князь! – сказала, проявившись воительница.

– Что-то у меня душа холодеет. И тревожно, как-то. Не было тут никого?

– Не было, светлый князь, сказала Марта, и вдруг изменилась в лице и вскрикнула. – Ах тыж тварь!

Санька даже дёрнулся от неожиданности. Марта смотрела на него и сквозьнего, заглядывая в душу.

– Что такое?

– Эта тварь! Она сосёт тебя! Сам смотри!

Александр заглянул себе в душу и обомлел. Он увидел «энергетических хобот», впившийся в его душу.

– Твою мать! – вырвался у Саньки испуганный вскрик. – Ты кто⁈

Однако никто ничего ему не ответил и тогда Санька нырнул в тонкий мир. То, что он там увидел, заставило его содрогнуться от ужаса. С десяток духов, окружив его, «мирно» и одухотворённо, словно комары сосали у него силу.

– Ни х*я себе! – изумился Санька.

Он, вообще-то, почти никогда не сквернословил, а тут как-то само вырвалось.

– Вы что тут, паразиты, делаете? – спросил он, с трудом сдерживая себя, чтобы не поотрывать «кровососам» головы. Судя по их насыщенности светом, сосали Саньку они давно.

– А ну пошли вон! Или вам, э-э-э, головы поотрывать⁈

Духи довольно быстро, но с явным недовольством, отпрянули от Саньки, разорвав «односторонний трафик» энергоперетока, и попытались улизнуть, но Санька, как-то почти машинально, пытаясь остановить всех, напряг свои «двадцать пять», как он шутил, ментальных матриц, и духи встали как вкопанные, «схваченные» энергетическими «щупальцами».

– Хе-хе, – засмеялся мысленно светлый князь сильно довольный результатом. – Я не солнце! Я осьминог! Хе-хе!

Теперь он. прикрепившись к духам, мог высосать их досуха и был в своём праве. Однако, эффект неожиданности, а значит и испуг, уже прошли и Санька мог нормально, а не панически мыслить.

– Кто вы такие? – спросил он.

– Духи, – ответил стоящий перед ним.

– Ха! Вижу, кхе, что вы не бабочки-капустницы, – Санька даже улыбнулся сравнению. Его совсем отпустило, а сначало испугался он изрядно

– С какого хера сосёте у меня силушку, кхе-кхе, богатырскую, и без спросу к тому же?

– Прости нас, светлый государь. Совсем истончились наши души. Прознали про тебя, пришли, и не удержались. Спал ты. Не хотели тебя будить… Прости нас.

Санька от услышанного едва смог набрать в себя воздух от негодования.

– А если вам ещё чего захочется, потрахаться, например? Тьфу, мерзость какая!

– Слишком уж истончились наши души, светлый государь. Того и гляди развеялись бы. Прости нас. Верой и правдой готовы служить тебе, хоть в таком виде, хоть в живом.

– Откуда прознали про меня? Вроде, все духи, что на погосте были сегодня, ожили. От кого узнали?

– Дык, э-э-э, – начал издалека другой дух, лохматый и с очень уж бандитской напитанной санькиной энергией рожей. – Шли с погоста твои слуги, и рассказали о тебе, светлый государь.

– Это как это? – удивился Санька. – Как сообщили? Как они вас увидели-то?

– То не ведомо нам.

– Как видели они ранее духов, так и видят, – сказала Марта. – Было такое. Со всеми встречными духами разговаривали слуги твои новые. Ты за стены выгляни. Увидишь, что творится у дворца.

– Клянитесь служить мне верой и правдой! – приказал Александр не церемонясь.

– Клянёмся служить тебе верой и правдой, – в разнобой проговорили духи.

– Охраняйте меня, чтобы никто не посмел присосаться. И сами не смейте. Марта, подключи их к общему питанию!

– Уже сделано, светлый князь!

– Спасибо. Хоть ты меня понимаешь, – похвалил кикиморку Санька. – Что там, ты говоришь, за стенами?

Санька приподнялся выше и вздрогнул. Вокруг дворца роились духи. Именно роились. И конца-края этому рою видно не было.

– Охрене-е-е-ть! – пробормотал Санька. – Да! А почему те за стенами? Эти то сюда как-то просочились⁈

– Твои новые слуги стали кольцом и не пропустили дальше. Есть у них такая сила. А эти ещё раньше, наверное.

– Ну да, ну да… И что делать?

– Как что делать? Ты над ними силу имеешь, – сказал разбойного вида дух. – Что прикажешь, то они и станут делать. Они пришли к тебе за помощью и готовы слушаться тебя во всём. Это христианским душам ты никто, а нам, тем, кто Древним Богам молился, ты теперь единственный Бог, до которого дойдут наши просьбы.

Санька почесал бороду, она и в тонком мире чесалась, и призвал:

– Слушайте меня, духи тех, кто поклонялся Сварогу, Велесу, Макоши или другим Древним Богам. Приказываю вам разойтись по погостам и ждать моей воли. Те, у которых до предела истончилась души, могут занять ближайший ко дворцу погост. Тот, что за Яузой рекой на взгорке.

Санька показал рукой в направлении погоста.

– Их души поправлю тот час.

Он посмотрел на Марту.

– Сможешь этих всех подключить к сети?

– Пусть сначала клятву тебе дадут, – мило улыбнувшись, сказала кикиморка.

– Точно, – сказал Санька и еда не стукнул себя по лбу. – Клянитесь служить мне верой и правдой!

– Клянёмся служить тебе верой и правдой! – раздались «возгласы» в голове у Саньки.

– У них точно на руке будет знак? – спросил он Марту.

– Не сомневайся, светлый князь. Не сомневайся.

– А если их всех подключить к сети? Справимся?

– Что ты, светлый князь⁉ – даже испугалась Марта. – Тут душ – миллиона полтора. Наших, как ты говоришь, сетевых аккумуляторов на все х не хватит. Да и всей твоей силы хватит вряд ли. Да и к чему это? Жили они без твоей силы, и пусть далее прозябают. Правильно ты сказал, пусть ждут милости твоей.

– Согласен, – покивал головой Санька и обратился к духам, – Исполняйте волю мою. Ждите на погостах!

– А теперь расходитесь! – добавил он и духи разошлись, опять же разлетевшись, словно пчёлы. Не разбрелись, а именно, что разлетелись.

– Слушай, Марта, вызови ка Адашева и Старицкого.

– Укатили они уже по своим местам. Может и ты в Кремлёвский дворец переедешь?

– С чего бы это? – удивился Александр.

– Шумно тут. Такой гвалт стоит. Эти, которые вновь ожившие, так шумят! Те, что праведники – совсем другое дело. Степенные и серьёзные. А эти, как были ворами, пьяницами и разбойниками, ведь такими и остались. Так что, тут нонча перепьются и поубивают друг друга половина воскресших. Уже двоих пырнули ножиками.

– Во, как⁈ – удивился Санька. – Кхе-кхе! Наверное что-то подобное и стоило ожидать. Может приказать не убивать друг друга?

– Да полно, светлый князь. Разве ж такое можно приказать? Не убивать друг друга? Так ежели у них душа разбойничья.

– Ха! Так и вот этот, – Санька ткнул пальцем в разбойничью харю. – Тоже ведь явный бандит. Но не убивает никого.

– Они все выполняют твою команду тебя охранять. Если кого-то убить – значит нарушить твой приказ. А там внизу под стенами общей команды нет.

– Может приказать, чтобы все меня охраняли?

– Попробуй, только не стало бы хуже. От кого охранять, ты же не объяснишь. Вот они и поубивают друг друга.

– Да-а-а…Может быть ты преувеличиваешь? – спросил Александр. – Может быть всё обойдётся? Да и откуда у них деньги на выпивку?

Марта вскинула брови.

– Как откуда? Почти всем покойникам закрывают глаза монетками. Даже христианским. Некоторым кладут в гроб целые кошели. А так как эти, кто воскрес, не были настоящими покойниками, то не знали, что и сколько с ними лежит. Вот и делились между собой. За эти кошели двоих и зарезали. Причём, тех, кто зарезал, уже поймали и твоего суда ждут.

– О, Господи! – взмолился Санька. – За что мне это наказание? Что же мне их наказывать теперь? Руки рубить? Головы? Бред какой-то! Я, что, для этого их воскрешал?

Марта посмотрела на Саньку с состраданием.

– Так они же не праведники, светлый князь.

– Ну, так мою же силу взяли, светлую.

– Э-э-э… А ты видел души некоторых? Да, они темнее ночи! И свет твой сквозь их мрак не пробился даже.

– О-о-о, мля-я-я… – сокрушённо и удивлённо не проговорил, а простонал Санька. – Вот я баран! Думал, что служить мне будут как человеки, а получилось, что две тысячи подонков в Москву привёл.

– Ну, почему, две тысячи? – пожала плечами Марта. – Человек пятьсот всего.

– Ни хрена себе, «всего»! Так и здесь в Москве проедаются примерно столько же, если не больше. Как водится, «сильные да смелые головы сложили в поле». Остались как раз-таки последние, худшие из лучших.

Санька вернулся из нави.

– Что же делать? – спросил он сам себя. – Не попросить ли праведников навести порядок? Подежурить, так сказать…

– Так они и окружили неправедных. Ты же им выдал доспехи и просил щитить Русь. Вот они и щитят. Прибили уже с десяток тёмнодушных. Видят они сей изъян, ибо призваны для того.

– Прибили? Насмерть?

– А то как же? Конечно насмерть! И далее убивать будут!

– Вот же ж натворил я делов! – простонал Санька, хватаясь за голову.

– Не кручинься светлый князь. К утру всё успокоится. Почему и просила я тебя перебраться в Кремль, что поутру тут побоище развернётся во всей красе.

– Не надо, чтобы трупы до утра лежали. Убирайте сразу. Могил на том кладбище много отрытых. Вот же ж, блять! – снова выругался Санька. – Одним махом семерых побивахом!

Санька не находил себе места и ходил из угла в угол, из кабинета в спальню, но не успокаивался, а наоборот заводился всё сильнее и сильнее. Наконец он плюнул в сердцах и нырнув в тонкий мир отправился по проторенной гражданином Сахаровым-Цукерманом дорожке в его «прошлый мир». Он бежал по ней почти закрыв глаза, представляя, как одни его «дети» – «праведники» избивают других его «детей» – «неправедников». Санька перемещался по ноосфере так быстро, что незаметно для себя проскочил туман и, словно мячик из воды, выскочил в «том мире», где когда-то уже умирал.

Дорожка вела к тому месту, откуда в мир шестнадцатого столетия переходил Цукерман и Санька знал это место и знал в каком направлении от него родной для Саньки посёлок Шумный Вяземского района Хабаровского края. Он крутанул земной глобус, увидел родные места, приблизился и понял, что находится в ноосфере этого мира.

– Да что же за день сегодня такой? – снова простонал Санька.

Раньше, как он не старался, дальше туманной кромки выйти не мог. Приблизить земную поверхность мог, но только визуально, как в бинокле. А тут он сам приближался к земной поверхности и возникало ощущение, что он может «перевернувшись» материализоваться. Ха-ха… Материализоваться? А в кого? Тело то там осталось. В том мире.

От свершившихся событий у Саньки пошла кругом голова. Он видел деревья, кусты, травинки и это были его родные деревья, кусты и травинки. Сенька метнулся в сторону лесной заимки, где охотился, попал «ласковые лапы» медведицы-белогрудки, и тот последний его пенёк и тот кедр, к которому он в последний раз прислонился и «дал дуба».

Ему захотелось прикоснуться к этому кедру. И Санька прикоснулся. Прикоснулся и словно почувствовал шершавость коры, истекающей смолой.

– Липкая, – улыбнулся Санька и по его спине потекла струйка пота. Жарко было в тайге.

– Лето, что ли? – подумал Санька. – А у нас сентябрь. Ещё можно успеть посеять озимые. Ха! Но почему я ощущаю жару? И почему мои пальцы липнут к коре? А ступни чувствуют твердь, а не пустоту ноосферы. Твердь, Карл!

– Кхм-кхм! – услышал Санька за спиной.

– Ты что тут делаешь, мужик? – спросил его настороженный голос.

Санька обернулся и увидел вполне себе знакомое ему лицо.

– О! Вячеслав Юрьевич! – вырвалось у Саньки.

– Э-э-э, – завис человек лет пятидесяти очень характерной наружности. – Мы знакомы?

Тут Санька понял, что его не узнают и вспомнил, что наружность то у него чужая и этот человек, который хорошо знал того Саньку, этого Саньку не знает.

– Э-э-э, – тоже подвис Александр. – Мы в Лучегорске как-то встречались и в Шумном у Санька дома.

Александр похлопал ладонью по стволу кедра.

– А-а-а, так вы Санькин знакомый?

– Я из Владивостока. МЫ с ним как-то яхту строили. Мня тоже Александром зовут. Не помните меня?

Устинов, а это был один из Санькиных работодателей и владельцев этого участка тайги, где он соболевал, не весело улыбнулся.

– Пришли проведать? А что без оружия? Тут и тигр и медведь. Много зверья.

Устинов всё ещё смотрел на Саньку настороженно.

– Как, всё-таки, вы тут оказались? От дороги приличное расстояние, да и не проезжал по ней никто. Мы бы услышали. Кхе! И наряд у вас странный, какой-то! Совсем не для леса. Чудной наряд у вас, Александр.

– Понимаю ваше недоумение, Вячеслав Юрьевич. Наряд и вправду смешной. Но всё объяснимо. Мои друзья стоят лагерем на КАФе. Сегодня поехали на охоту и охотятся на соседнем с вашим участке, а я странный, и они знают об этом, решил сбегать вот сюда. Намереваюсь к вечеру вернуться.

– Э-э-э… Граница нашего участка со стороны КАФа в пятнадцати километрах по прямой. Вы хотите сказать, что пришли оттуда? Да вы и не вспотели совсем. Кхе-кхе!

Полуманджурское лицо Устинова улыбалось, но глаза его были настороженно прищурены.

– Одежда – ладно, но сапоги у вас какие-то, э-э-э, винтажные. Навевают на слово «сафьян». Гламурные у вас сапоги, Александр. Я, кажется вспомнил вас. Вы у Саньки дома на баяне играли, нет?

– Нет – усмехнулся Александр. – На баяне играл Петрович, а я просто пил водку и только тихо подпевал матерные частушки.

Устинов отлично знал того, кто играл на баяне и явно проверял случайного прохожего.

– Да-да-да, – широко улыбнувшись, и махнув рукой, сказал Устинов. – Конечно – Петрович. А Шурочку помните?

– Шурочку? Это какого? Что с вами был? Юрист, кажется? Если да, то помню. Но мы виделись-то один раз. Я тогда к Сашке приезжал повидаться. Привет ему из Воронежа привозил.

– Да-да, Воронеж. Санька что-то про него рассказывал. Да-а-а… Ну, понятно. Вот ведь где ещё свидеться довелось. Посреди тайги… Мы тут, бывает, что стреляем, кстати. Зря вы ходите словно по центру Владивостока. Очень не хочется потом найти вместо пантача вашу тушку, Александр.

– Да-да… Понимаю вашу озабоченность и ухожу-ухожу-ухожу.

Санька, делая шаги в сторону, постепенно исчез из вида, а Устинов ещё какое-то время стоял и глядел на те кусты, за которые нырнул его встречный-поперечный. Потом всё-таки он прошёл по следам Саньки и ещё дольше стоял над последним его следом. А Санька в это время смотрел на Устинова из ноосферы, куда затянул и своё тело.