Текст книги "Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО"

Автор книги: Михаил Зефиров

Соавторы: Дмитрий Дегтев,Николай Баженов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 44 страниц)

В ночь с 14 на 15 июня был совершен третий подряд налет на Саратов. Крекинг-завод им. Кирова получил новые повреждения, сгорели еще около 4000 т нефтепродуктов. В донесении Саратовского областного управления НКВД сообщалось, что «авиация противника из-за отсутствия средств ПВО действовала безнаказанно». Зенитная артиллерия Саратовского диврайона продолжала вести преимущественно заградительный огонь, расходуя тысячи снарядов.

Вскоре после начала налетов на Саратов в город прибыл генерал М.С. Громадин, который принял участие в заседании Саратовского обкома ВКП(б). В ходе проведенных на месте проверок выяснилось, что боевой порядок зенитной артиллерии был построен неправильно, расчет завес заградительного огня велся неточно. Имеющиеся в наличии станции орудийной наводки использовались очень мало, т.к. были недостаточно освоены расчетами. Были обсуждены меры по улучшению взаимодействия между частями ПВО и формированиями МПВО, снабжению водой путем подвоза ее по железной дороге, трамваями и пароходами. Отдельно был рассмотрен вопрос о вылавливании ракетчиков и борьбе с распространителями ложных и панических слухов.

Тем временем противник не дремал и в ночь на 16 июня нанес очередной удар по Саратову. После нескольких дней непрерывных налетов в Сталинском и Октябрьском районах вышли из строя водопровод, освещение и телефонная сеть. 16 июня городской комитет обороны вынужден был принять постановление «О выделении материалов для городских телефонных сетей», согласно которому «Главметаллсбыту» и заводу им. Ленина поручалось выделить ГТС проволоку для восстановления разрушенных во многих местах линий связи.

В следующие дни усилия немецкой авиации сосредоточились на второстепенных целях. В ночь на 18 июня «Хейнкели» из I./KG100 «Викинг» атаковали Камышин, разрушив местную нефтебазу и завод стеклотары. Попутно бомбардировщики сбросили в Волгу новые мины. В эту же ночь одиночный Не-111 совершил налет на Сызрань, сбросив на город десять фугасных и одну тяжелую зажигательную бомбу.

Таким образом, в ходе второй фазы воздушной операции против Поволжья, с 9 по 18 июня, бомбардировочная авиация Люфтваффе окончательно вывела из строя Горьковский автозавод, разрушила Саратовский крекинг-завод им. Кирова и Ярославский шинный завод. Кроме того, были нанесены сильные повреждения нескольким средним предприятиям и крупным нефтебазам. Потери немцев составили семь бомбардировщиков, из них по три были сбиты во время налетов на Горький и Ярославль и один – над Саратовом.

Последствия и оргвыводы

В то время как Люфтваффе продолжали утюжить заводы Поволжья, советское начальство принимало срочные меры по их восстановлению. 16 июня Горьковский комитет обороны рассмотрел вопросы о мероприятиях по ликвидации последствий налета на минометный завод № 718 «Двигатель революции», а также по быстрейшему восстановлению автозавода. Генеральным подрядчиком был выбран трест «Стройгаз» № 2[175]175
  На 10.05.1943 г. в нем числились 2706 человек, в т.ч. 2178 рабочих и 147 ИТР.


[Закрыть] во главе с товарищем Хвацким. Для восстановительных работ были выделены 200 человек из треста «Союзпроммеханизация», два батальона красноармейцев, и принято решение о мобилизации 3000 человек из числа городского трудоспособного населения.

Параллельно эти же вопросы обсуждались и в Москве на самом высшем уровне. 14 июня нарком иностранных дел и Председатель Совнаркома В. М. Молотов подписал приказ о передаче с московских баз Наркомату среднего машиностроения, специально для ГАЗа, 500 штук электромоторов мощностью 4—10 кВт. 16июняГКО обязал наркома путей сообщения Л. М. Кагановича производить перевозку всех грузов, идущих в адрес Горьковского автозавода и треста «Стройгаз» № 2, военными транспортами, в течение июня – июля и августа 1943 г. беспрепятственно принимать багаж в адрес ГАЗа. Наркомат речфлота во главе с Шагновым должен был также беспрепятственно принимать и обеспечивать срочную перевозку всех грузов и багажа, предназначенных для восстановления автозавода в Горьком. Начальник ГУ Гражданского воздушного флота Астахов получил приказ принять в июне – июле к доставке транспортными самолетами 150 т наиболее необходимых грузов для ГАЗа.

Кроме того, ГКО принял постановление о размещении в Горьком полка, а в Дзержинске и Балахне – батальонов войск МПВО НКВД. Эти формирования предполагалось использовать для изъятия и обезвреживания неразорвавшихся авиабомб, снарядов и мин, проведения аварийно-восстановительных работ на важных узлах городского коммунального хозяйства (мостах, электростанциях, водопроводе, линиях связи). Войска МПВО должны были находиться на казарменном положении. Личный состав общей численностью 2000 человек считался мобилизованным в Красную Армию и подчинялся городскому штабу МПВО. Согласно постановлению госкомитета, аварийно-восстановительные отряды МПВО «комплектуются из смелых, физически крепких людей, способных выполнять сложную работу в условиях воздушного нападения противника, и проходят специальную подготовку по программам, разработанным ГУ МПВО НКВД СССР».

17 июня прошло заседание бюро Горьковского обкома ВКП(б). Основным вопросом снова были немецкие налеты. Первый секретарь М. И. Родионов, в частности, отметил успехи, достигнутые формированиями МПВО при отражении последнего удара Люфтваффе: «Как показала борьба с пожарами на станкозаводе и Д. Революциитам все дело спасли искусственные водоемы, которые были сделаны за день до бомбежки. Там водоводы, как и на ГАЗе, сразу вышли из строя, и если бы не искусственные водоемы, заводы сгорели бы».

Листовки по МПВО, которые печатались и распространялись в г. Горьком

Одновременно рассматривался вопрос о боеготовности частей ПВО. По этому поводу Родионов сказал: «Недавно мыс тов. Громадиным и Герасимовым были в Правдинске. Там второй полк. Со связью там плохо: стоят два дежурных самолета в боеготовности, но чтобы им подняться в воздух, должен прибежать вестовой и сказать им об этом. Нет проводов. Летчиков плохо кормят, мало практики, мало учений. Мы посмотрели, они так садятся, с такими „козлами“, что как только машины терпят, причем даже днем».

Аналогичные вопросы рассматривались и в других городах Поволжья. В частности, Саратовский городской комитет обороны 19 июня принял постановление № 182 «О борьбе с пожарами, возникающими от зажигательных авиабомб противника».

Массированное применение немцами тяжелых зажигательных бомб стало, в силу известного головотяпства, для советского командования и руководителей предприятий неожиданностью. Начальник Главного управления МПВО НКВД генерал-лейтенант Осокин в своем приказе № 32/7692 писал: «При последних налетах авиации противника на промышленные объекты и города применялись новые типы зажигательных авиабомб с жидким воспламеняющимся составом, что увеличивает площадь одновременного возгорания не только горизонтальных, но и вертикальных поверхностей сооружений… На отдельных объектах, благодаря неправильно осуществленным мероприятиям по закрытию световых проемов (сплошная забивка больших проемов досками наглухо), создавались серьезные затруднения по разборке и удалению затемняющих устройств во время тушения пожаров… При утеплении образуется наслаивание горючих материалов».

Это «своевременное открытие» было сделано почти через год после бомбардировки Ростова-на-Дону, когда было зафиксировано первое массовое применение тяжелых «зажигалок». И словно после этого не было огненных смерчей в Сталинграде, страшных пожаров на Саратовском крекинг-заводе в сентябре 1942 г.?! И только теперь, в июне 1943 г., встал вопрос о создании новых средств пожаротушения. Причем инициативу здесь проявили не те, кому это было положено, т.е. ведомство МПВО НКВД, а руководители заводов. Так, директор Горьковского жиркомбината им. Кирова Андреянов писал председателю горкомитета обороны М. Родионову: «Последние налеты вражеской авиации показали, что производственные цеха пострадали больше от зажигательных бомб новой конструкции… Тушение этих ЗАБ существующими средствами огнетушения несколько затруднено. Предлагаю организовать производство пекогонов емкостью 15—20 литров со шлангом и распылителем». Впрочем, на все это требовались как минимум месяцы, а к тому времени немцы вполне могли выжечь все города Поволжья.

16 июня ГКО вновь собрался для обсуждения вопросов противовоздушной обороны Поволжья. Было принято постановление № 3 588сс «Об усилении ПВО важнейших промышленных центров, мостов и электростанций», согласно которому для означенных целей предписывалось дополнительно выделить: 390 зенитных орудий калибра 85-мм, 655 пушек калибра 37-мм и 20-мм, а также целых 14 тыс. зенитных пулеметов ДШК! Но самое интересное, что больше всего из этого арсенала должен был получить г. Ижевск, расположенный в 600 км восточнее Горького и ни разу не подвергавшийся налетам авиации. Этому промышленному центру средней важности отписали аж 100 зениток среднего калибра! По 48 орудий всех типов должны были получить также Уфа и Молотов (Пермь). Этот факт говорит о том, что руководство страны было сильно напугано размахом налетов Люфтваффе и опасалось даже за судьбу городов глубокого тыла. Куда более важному Ярославлю отписали всего 36 зениток, другие города Поволжья – Горький, Казань, Куйбышев и Саратов – должны были вскоре получить по шестьдесят 85-мм орудий. Небольшое количество зениток выделялось также для ПВО Ульяновска, Сызрани и Коврова.

Одновременно с проблемами восстановления заводов и укрепления противовоздушной обороны неизбежно встал вопрос о замене проштрафившихся командиров, и в первую очередь о генерале Осипове. При этом на фоне множества выявленных недостатков и провалов удивляет мягкость, проявленная Ставкой ВГК в лице товарища Сталина в отношении командующего Горьковским корпусным районом ПВО. По меркам военного времени, с учетом результатов налетов немецких бомбардировщиков, нанесших громадный ущерб автозаводу и др. объектам, его «деяния» явно тянули на рассмотрение дела в военном трибунале с вполне предсказуемым приговором. Однако серьезное наказание почему-то миновало генерала.

По свидетельству генерал-полковника Журавлева, командовавшего в 1943 г. противовоздушной обороной Москвы, на этом заседании ГКО обсуждались итоги проверки результатов отражения налетов на города Поволжья. Сталин напрямую спросил у командующего ПВО страны М. Громадина: «Что представляет собой командир Горъковского корпусного района ПВО?» Уже в самой форме вопроса содержалась скрытая угроза для незадачливого командира. Понятно, что характеристика Громадина могла решающим образом повлиять на судьбу старого и заслуженного, по мнению Журавлева, А. Осипова. Обычно весьма осторожный в высказываниях на столь высоком уровне, на этот раз Громадин внезапно очень твердо выступил на защиту своего провинившегося подчиненного. Он заверил Сталина, что генерал-майор Осипов «очень честный и знающий дело командир, один из старейших зенитчиков страны». Командующий ПВО СССР вынужден был признать, что генерал «безусловно, допустил ошибки, но ему можно полностью доверять…». Представляется вполне вероятным, что обвинительное выступление Громадина в адрес Осипова могло повлечь и вполне логичный вопрос: кто назначил на столь ответственный пост неподходящего по деловым качествам генерала? Дальнейший «перевод стрелок» с Осипова на самого Громадина в таком случае был бы вполне вероятен. После этого к вопросу о наказании руководителей ПВО Горького участники совещания больше не возвращались. На дворе был уже 1943 г., а случись подобное в 1941—1942гг., когда само будущее нашей страны висело на волоске, думается, что участники драмы не отделались бы легким испугом.

После заседания ГКО генерал-майор А. А. Осипов был отстранен от занимаемой должности[176]176
  После этого Осипов был назначен начальником Горъковского зенитно-артиллерийского училища, дабы передавать свой богатый опыт молодым офицерским кадрам. В дальнейшем он служил на второстепенных должностях. Умер генерал-майор Осипов в 1978 г.


[Закрыть]. Командующим Горьковским корпусным районом ПВО был назначен генерал-майор артиллерии Николай Васильевич Марков, который ранее, осенью 1941 г., непродолжительное время уже служил в Горьком. Это был один из самых опытных и заслуженных командиров ПВО, и неудивительно, что в этот критический момент именно ему поручили оборону Горького. С мая 1942 г. Марков руководил Ростовским диврайоном, а затем с октября – Грозненским диврайоном ПВО. Его части осуществляли противовоздушную оборону нефтяных промыслов и нефтеперерабатывающих заводов в этом прифронтовом районе до весны 1943 г.

Прежний командир Горьковского корпусного района ПВО генерал-майор артиллерии А. Осипов (раннее довоенное фото)

Новый командир Горьковского корпусного района ПВО генерал-майор артиллерии Н. Марков

Командир 142-й ИАД ПВО полковник В. Иванов (фото 1942 г.)

Полковник П. Долгополов, руководивший зенитной артиллерией Горьковского корпусного района ПВО

В апреле Марков был снова назначен командиром вновь сформированного Ростовского дивизионного района ПВО. Его соединения обороняли от налетов германской авиации тыловые коммуникации Южного и Северо-Кавказского фронтов, а так же промзону Северного Кавказа. Весной здесь разгорелись ожесточенные воздушные бои, бывшие отголоском воздушного сражения на Кубани. В марте над территорией диврайона были зафиксированы 1056 самолето-пролетов противника, в апреле – 463, в мае – 1158. Наиболее массированным налетам подвергался железнодорожный узел Батайск, а также мост в Ростове и переправы через Дон.

В развернувшихся боях большую роль сыграла находившаяся в подчинении Маркова 105-я ИАД ПВО. Ее истребители впервые стали проводить силами полков групповые атаки на боевые порядки немецких бомбардировщиков, имея целью разрушить их плотный строй и затем атаковать разрозненные группы Не-111 и Ju-88. Так, 16 мая в ходе налета на станцию Армавир был сбит Не-111 обер-фельдфебеля Йоханна Бооса из 9./KG55 «Грайф», весь экипаж которого попал в плен. Наиболее успешно истребители действовали при отражении налета на Батайск 24 мая.

Действия Ростовского диврайона ПВО, в командовании которым явно чувствовалась твердая рука опытного боевого генерала, не чуравшегося внедрения новых методов борьбы, затем в историографии оценивались исключительно с положительной стороны. Так что теперь в Горький прибыл опытный (и непьющий) командир с большим боевым опытом. Неизвестно, как бы развивались события, будь Марков назначен на эту должность несколькими месяцами раньше.

Что касается командира 142-й ИАД ПВО полковника В. П. Иванова, то наказание за гибель автозавода им. Молотова и колесного цеха его миновало. Он не был признан виновником неудач и остался на своем посту. Однако его дальнейшая карьера сложилась неудачно. В конце войны Иванова настигла очередная крупная неприятность. Он ослабил контроль за деятельностью подчиненных, и в дивизии произошло «ЧП» – его заместитель по хоздеятельности оказался нечист на руку и разворовал большую сумму денег. Состоялся суд, рикошетом попало и по Иванову. 10 мая 1945 г., через день после Дня Победы, его также осудили – «просмотрел!». Правда, через несколько месяцев он был оправдан, но бывшего боевого офицера понизили в должности до командира полка, а впоследствии, после 1949 г., вообще уволили из армии.

После перенесенных испытаний, по свидетельству современников, Иванов страшно изменился, постарел и осунулся, сильно поредела его шевелюра. Незаслуженное наказание буквально придавило его, и Виктор Петрович стоял на грани самоубийства. Но в этот критический момент ему на помощь пришел его старый фронтовой друг А. И. Покрышкин, военная карьера которого, наоборот, развивалась по восходящей. Трижды Герой Советского Союза помог своему бывшему командиру не только морально, но и материально. После того как в 1951г. Покрышкин был назначен командиром 88-го корпуса ПВО в г. Ржев, он взял к себе Иванова заместителем по боевой подготовке, добившись его восстановления в кадрах армии. Так фронтовая дружба позволила вернуть в авиацию попавшего в тяжелую ситуацию старого заслуженного летчика. Иванов прослужил в Ржеве еще около шести лет, расправил плечи и даже был награжден орденом. После демобилизации он проживал в Волгограде и скончался в начале 1980-х гг.

Глава 9
Удар на добивание

Пока в городах Поволжья и в Москве наспех принимались меры по выходу из сложившегося кризиса, командование Люфтваффе готовилось к следующей фазе операции по разрушению промышленных центров. К началу третьей июньской декады на фронте по-прежнему царило затишье. Вермахт вел подготовку к намеченной на первые числа июля операции «Цитадель». На этот раз было решено нанести удары по средним и мелким предприятиям, а также по жилым кварталам.

В ночь на 20 июня 1943 г. бомбардировщики 4-го и 6-го воздушных флотов совершили очередной налет на Саратов. Основной удар был вновь нанесен по крекинг-заводу им. Кирова, а также по нефтеналивным судам, стоявшим у причалов. В результате, по немецким данным, были потоплены два судна и еще два повреждено.

Во время налета «Хейнкели» из эскадры KG55 «Грайф» были атакованы ночными истребителями. В результате на одном самолете из 7-й эскадрильи был выведен из строя левый мотор. Член его экипажа вспоминал: «Мы болтаемся над Саратовом, в 800 км по ту сторону фронта. „Старик“, руководящий налетом, меняет курс и высоту над этой проклятой дырой, поскольку мы в этом драндулете чувствуем себя неподвижной мишенью для зенитной артиллерии. Дело лишь нескольких секунд – и это уже случилось: прожектор захватил нас, и, словно только это и требовалось, в то же самое мгновение над плоскостью проносится пучок желтых пулеметных трассеров. „Позади ночной истребитель!“ Крик бортрадиста обрывается, так как оглушительный удар бросает нас по углам. „Ящик“ пикирует как огненная комета.

Левый двигатель горит, а слева и справа мимо нас все еще проносятся снопы трассеров. Дрожащие руки пытаются нащупать на груди кольцо парашюта, но это не удается. Перед нашими глазами крутятся стрелки приборов. Вокруг нас шумит воздушный поток. Ежеминутно в наших у шах может раздаться взрыв. Вдруг нас, словно грузом в центнер, вжимает в свои углы. Это «старик» выровнял наш «ящик». Альтиметр показывает 1000м. Времени нельзя было больше терять. Что с двигателем ?0н больше не горит, его винт лишь медленно вращается. Огонь, должно быть, сбило во время неистового пикирования».

Снимок вышедшего из строя правого двигателя бомбардировщика Не-111, сделанный в воздухе. В его маслорадиатор попал осколок зенитного снаряда, на капоте хорошо видно вытекающее масло, и потому пилоту пришлось остановить двигатель

В ходе обстрела тяжелое ранение в голову получил бортрадист обер-фельдфебель Ханс Коббенхаген. Его рация превратилась в бесполезную груду металла и проводов. Вышла из строя вся электросистема бомбардировщика, и уцелевшим летчикам пришлось вручную качать топливо в единственный рабочий двигатель, от надежности которого теперь зависела их судьба. На высоте 1000 м поврежденный «Хейнкель» ковылял над негостеприимными русскими равнинами.

Немецкий летчик продолжал свой рассказ: «Теперь все зависит от надежной навигации. Однако как вести самолет, если точное местонахождение неизвестно? Тем не менее мы должны при помощи одного двигателя – если это вообще возможно – как-нибудь умудриться достичь линии фронта до рассвета. Если нам повезет, то красные ефрейторы будут спать около своих зенитных пушек. Если же они бодрствуют, то несут нас с неба как „хромую утку“. К сожалению, в этом не могло быть никаких сомнений. Ну, а если мы сможем пройти мимо, то еще нельзя быть увереным в том, что в сумерках наши собственные артиллеристы не пытаются сбить нас и нарисовать новое кольцо вокруг своих стволов…

Мы выбрасываем из «ящика» все ненужное. Также вниз идет и часть горючего. «Ящик» становится легче и держится в воздухе лучше. На востоке встает бледная заря, наконец мы также можем ориентироваться по земле. Грозовой дождь позволяет нам благополучно миновать линию фронта. Наконец аэродром. При выходе стоек шасси мы видим, что левая шина расстреляна. Все же наш «старик» чисто сажает «ящик» на одно колесо. Посреди взлетно-посадочной полосы нас разворачивает, и мы едва не сталкиваемся с другой машиной…»

На следующую ночь Люфтваффе совершили второй массированный налет на Ярославль. Вольферсбергер из 5-й эскадрильи KG27 «Бельке» вспоминал: «20 июня пришел приказ о налете на резиновый комбинат в Ярославле. Точно в указанное время мы взлетаем и снова висим в своих машинах между небом и землей, и смерть, наш верный спутник, снова с нами. Проходят часы, там, слева от нас, сверкают вспышки зенитных снарядов, в той стороне в непосредственной близости Москва. Город, уже однажды трепетавший, когда немецкие солдаты находились в нескольких километрах от него».

Одни из 88 самолетов, летевших к Ярославлю, обходили Москву с северо-запада, остальные – с южного направления. А между тем советское командование на этот раз выслало на перехват бомбардировщиков несколько десятков истребителей из ПВО Москвы. Так, с аэродрома Кашира вылетели восемь Як-1. Производя свободный поиск на предполагаемом маршруте полета к цели, майор Алексей Катрич[177]177
  Всего А. Н. Катрич выполнил 250 боевых вылетов, и на его счету 14 сбитых самолетов. В начале войны он служил в 27-м ИАП ПВО, защищавшем Москву. 11.08.1941 г. лейтенант Катрич на МиГ-3 совершил высотный таран, сбив на высоте свыше 8000 м самолет-разведчик Do-215B– lW.Nr.0075 «Т5+ЬС»из 1-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L. 28 октября он был удостоен звания Героя Советского Союза. После войны Катрич дослужился до должности заместителя министра гражданской авиации СССР. Умер 25.11.2004 г. в возрасте 87 лет.


[Закрыть] вскоре сумел обнаружить одиночный бомбардировщик. Позднее он вспоминал: «Я в своей зоне маневрировал на высоте 3500—4000метров с таким расчетом, чтобы находиться ниже средней высоты полета бомбардировщиков противника. Это в ночных условиях дает возможность легче обнаружить противника на фоне неба, а самому остаться незамеченным на темном фоне земли. Ночь была безлунная, с незначительной дымкой, безоблачная, а на северной и северо-восточной части горизонта были какие-то светлые полосы, облегчавшие наблюдение в этом направлении. Через 20—25минут после взлета я заметил на светлой части горизонта силуэт бомбардировщика, шедшего курсом приблизительно 90 градусов».

Летчик не смог точно определить дистанцию до цели, но, учитывая время, которое ему пришлось затратить на сближение, она составляла примерно полтора-два километра. Стараясь не потерять противника из виду, Катрич начал сближение на попутно-пересекающихся курсах и вскоре открыл огонь. Почти одновременно с ним стрелять по бомбардировщику начал еще один истребитель, который, как позднее оказалось, пилотировал старший лейтенант Крюков. Сам Катрич описывал это так: «Огонь по самолету противника неожиданно для себя мы открыли одновременно с гвардии старшим лейтенантом Крюковым, не видя при этом друг друга. Это произошло, очевидно, потому, что мы оба, обратив все внимание на противника, ослабили осмотрительность. Старший лейтенант Крюков, патрулируя в соседней зоне, также обнаружил этот самолет и производил сближение одновременно со мной. После первой нашей атаки у противника загорелся хвост, возможно, вследствие повреждения кислородных баллонов, находящихся у Ю– 88в хвостовой части фюзеляжа, и теперь нам уже не было оснований опасаться, что мы его потеряем. Чтобы не столкнуться, мы по радио договорились производить атаки с разных сторон и не переходить после атаки на противоположную сторону».

Бортстрелки «Юнкерса» открыли отчаянный огонь и сумели повредить Як-1 Крюкова. Однако истребители продолжили атаковать, и в итоге бомбардировщик был объят пламенем и пошел вниз. Он упал в районе г. Озеры, в 120 км к юго-востоку от Москвы. Вероятно, это был Ju-88A W.Nr.3709 фельдфебеля В. Кремпа из II./KG3 «Блиц», который пропал без вести в ту ночь.

Однако остальные бомбардировщики продолжали лететь к цели. На последнем отрезке основным ориентиром для их пилотов являлось огромное Рыбинское водохранилище. Достигнув его, они сворачивали на юго-восток и шли вдоль Волги. Над Ярославлем немецких летчиков поджидала непривычно сильная ПВО. Велся плотный заградительный огонь, на большую высоту поднимались аэростаты заграждения.

П. Мёбиус из 9-й эскадрильи KG27 «Бельке» вспоминал: «После сброса бомбе высоты 3000 м мы внезапно в лучах вражеского прожектора увидели впереди аэростаты заграждения. Мы резко ушли вверх, набрав 4000 м, и затем легли на обратный курс». Один из летчиков 6./KG27 потом тоже делился впечатлениями: «Во время этих налетов бомбежка проводилась с 6400м. Имелась очень мощная противовоздушная оборона с тяжелыми зенитными орудиями. Практически жуткий лес из зениток!» Фактически же никакого «леса» из «тяжелых» орудий в районе Ярославля не было. Полки, защищавшие город, располагали всего 75 зенитными орудиями среднего калибра.

Однако помешать бомбежке силы ПВО все же не смогли. Немецкие самолеты сбросили 130 т бомб. Были сильно разрушены складское хозяйство и жилой фонд шинного завода. Полностью сгорели цех подготовки каучука, склад каучука, смол, сажи и текстиля, а также другие вспомогательные сооружения. Первый барачный поселок, находившийся рядом с заводом, был практически стерт с лица земли. Бомбы также разрушили дом № 11 по проспекту Шмидта. Была повреждена Северная подстанция ТЭЦ № 1, при этом в ходе возникшего пожара погиб инженер Н. С. Тихонов, еще пять работников получили ранения. На заводе синтетического каучука были разрушены пять цехов, на регераторном заводе – три цеха и на асбестовом заводе – четыре цеха.

После бомбежки «Хейнкели» из KG27 сделали второй заход, чтобы зафиксировать результаты попаданий своих бомб. «Они поразили цель, о чем свидетельствовали возникшие теперь пожары. Довольные, мы берем курс к аэродрому вылета», — вспоминал Й. Вольферсбергер. Над Волгой высоко в небо поднимались огромные языки пламени, освещавшие все вокруг на большом расстоянии. Зарево пожара было видно за многие километры от Ярославля.

Летчики 147-й ИАД ПВО в ходе отражения налета произвели 25 самолето-вьшетов и сбили два бомбардировщика. Старший сержант Иван Ушкалов из 959-го ИАП в районе деревни Давыдове совершил таран, после чего выпрыгнул на парашюте.

Эскадра KG27 «Бельке» потеряла во время налета на Ярославль сразу три самолета:

– Не-111H-16 WNr. 160289 «1G+FN» из 5-й эскадрильи был сбит ночным истребителем. Все четыре члена экипажа – пилот обер-лейтенант Бруно Лембке, штурман унтер-офицер Вальтер Костер, бортрадист унтер-офицер Франц Фихтенбауэр и бортмеханик Отто Буркхардт – пропали без вести;

– Не-111H-16 WNr. 160286 «1G+CP» из 6./KG27 также был сбит в результате атаки ночного истребителя, и снова все пять членов его экипажа – пилот лейтенант Конрад Кребе, штурман обер-фельдфебель Артур Герстенберг, бортрадист унтер-офицер Пауль Камински, бортмеханик унтер-офицер Фриц Оттманн и бортстрелок ефрейтор Мартин Шлетт – пропали без вести;

– Не-111H-16 WNr.8341 «1G+ER»H3 7-й эскадрильи, вероятно, был сбит зенитной артиллерией. И опять его экипаж – пилот фельдфебель Карл Зиннер, штурман ефрейтор Клаус Шварц, бортрадист унтер-офицер Отто Вайдлих и бортмеханик унтер-офицер Хайнц Лоренцмайер – пропал без вести.

8-я эскадрилья KG1 «Гинденбург» лишилась двух машин:

– Ju-88A-4 WNr. 144456 фельдфебеля X. Панниера пропал без вести со всем своим экипажем,

– Ju-88A-14 WNr. 144453, получив прямое попадание зенитного снаряда, вероятно, при подходе к линии фронта, совершил вынужденную посадку в расположении своих войск, после чего полностью сгорел. Однако в отличие от предыдущего его экипаж не пострадал.

Кроме того, в ходе атаки ночного истребителя получил повреждения Не-111H-16W.Nrl60170 «Ю+АТ»из9-йэскадрильиKG27. При этом были ранены два члена экипажа – бортрадист обер-ефрейтор Франц Рённау и бортмеханик обер-ефрейтор Карл Хоффманн. Также, вероятно, во время налета зенитным огнем был поврежден Ju-88AWNr.8770 обер-фельдфебеля А. Меркле из IL/KG51 «Эдельвейс». Во время посадки на аэродром Брянск пилот, видимо, не справился с управлением и «Юнкере» потерпел аварию. При этом получил ранение бортстрелок.

В общей сложности во время второго налета на Ярославль Люфтваффе потеряли пять бомбардировщиков и еще два получили повреждения. Таким образом, действия войск ПВО, в т.ч. летчиков 147-й ИАД, оказались эффективными. Располагая меньшим количеством самолетов и пилотов, чем соседний Горьковский корпусной район ПВО, ярославские ночные истребители действовали более профессионально, нанеся противнику существенные потери.

Однако на этом неприятности немецких летчиков не закончились. На обратном пути у одного из «Хейнкелей» из 9-й эскадрильи KG27 внезапно отвалился винт! Причем это произошло в 500 км от линии фронта. Тем не менее экипаж проявлял хладнокровие и выдержку. П. Мёбиус потом вспоминал об этом: «В левом двигателе возникла вибрация, и винт вместе с коком отлетел и упал вниз. Однако обтекатель двигателя остался неповрежденным. Сохранять высоту 2500—3000м на одном двигателе было нельзя. Поэтому мы включили компрессор и смогли удержаться на 2000м». Н. Фальтен, другой член экипажа этого же самолета, рассказывал: «Нам предстояло преодолеть над вражеской территорией до позиций своих войск еще 500 км. После того как мы сбалансировали машину, я решил сбросить тяжелые плиты бронезащиты. Если бы самолет начал терять высоту, мы бы выбросили их. По в этом не было необходимости». Не-111 не только дотянул до линии фронта, но и благополучно приземлился на аэродроме Олсуфьево.

Слева – командующий 4-м воздушным флотом генерал-оберст фон Грайм, справа – командир KG27 «Бёльке» майор фон Бёст, аэродром Олсуфьево, июнь 1943 г. На заднем плане самолет Bf-110, на котором летал фон Грайм, инспектируя свои эскадры и авиагруппы (фото Archiv KG27 Boelcke)

Возвращались из опасного вылета и другие уставшие экипажи. Й. Вольферсбергер вспоминал: «Мы снова пролетаем мимо Москвы, и вскоре впереди появляются признаки линии фронта: пожары, взлетающие осветительные ракеты и артиллерийский огонь. Затем мы скоро видим сигнальные огни нашего аэродрома и приземляемся. Мы выбираемся из самолетов и отправляемся на командный пункт, чтобы составить рапорты. Потом едем на свои квартиры, чтобы здоровым сном снять напряжение этого вылета».

Горький снова в огне

Но отдых был недолгим. В ночь на 22 июня KG27 «Бельке» вновь участвовала в массированном налете на Горький, уже седьмом с начала операции. Действиями эскадры опять лично руководил майор барон фон Бёст, чей «Хейнкель» взлетел с аэродрома Олсуфьево в 20.31, по берлинскому времени. В Горьком после недельного перерыва надеялись, что немцы наконец оставили город в покое. Тем более что ГАЗ уже лежал в руинах, и бомбить там, по сути, было нечего. Однако ближе к полуночи, исходя из сообщений ВНОС, стало ясно, что 50 бомбардировщиков снова идут на столицу Поволжья. Самолеты летели к Горькому группами по три – девять машин. Основная масса шла по маршруту Рязань – Сасово – Кулебаки – Горький, остальные самолеты летели через Рузаевку – Арзамас с выходом на цель с южного направления. Примечательно, что посты ВНОС опять зафиксировали четырехмоторный самолет-призрак, опознав его как FW-200.