Текст книги "Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО"

Автор книги: Михаил Зефиров

Соавторы: Дмитрий Дегтев,Николай Баженов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 44 страниц)

Глава 12
Осень сорок второго

Война в Астрахани

Дыхание войны все больше ощущалось и в Астрахани. Все знали, что враг рядом, что в любой момент может пасть Сталинград. В октябре Астраханский оборонительный рубеж был сооружен. Одновременно с этим развернулось строительство т.н. тылового рубежа и внутригородских оборонительных сооружений. Ежедневно 20 тыс. человек, в основном женщины и дети, с рассвета до темноты возводили защитные сооружения, перегораживали дороги, строили укрепления. Улицы города ощетинились баррикадами, противотанковыми ежами, на перекрестках и площадях появились доты с торчащими из них стволами пулеметов. Всего в Астрахани были оборудованы 1380 огневых точек и железобетонных укрытий.

ПВО Астрахани в этот момент располагала всего 12 истребителями. Три Як-1, два И-15бис и два английских истребителя «Харрикейна» из 652-го ИАП базировались на аэродроме Астрахань, еще пять ЛаГГ-3 из 572-го ИАП дислоцировались в Харабали. 269-й ИАП прикрывал южный участок железной дороги Астрахань – Урбах. На его вооружении имелись десять «Харрикейнов». Еще четыре старых биплана И-15 защищали от возможных налетов авиации противника г. Гурьев.

Днем 10 октября посты ВНОС заметили в районе Астрахани одиночный самолет-разведчик. На перехват были подняты истребители 572-го ИАП. Командиру звена старшему лейтенанту Ивану Казакову удалось обнаружить врага. «Вопрос», по ставшей уже привычной схеме, был решен методом тарана. Однако на этот раз советский пилот благополучно вернулся на свой аэродром, а «Юнкере» упал в 60 км северо-западнее Астрахани. По немецким данным, в тот день из разведывательного полета над Нижней Волгой, в районе Елань – Астрахань, не вернулся Ju-88D-1 W.Nr.1613 «T1+KL» из 3-й эскадрильи Aufkl.Gr . 10 «Таннеберг».

Тревожным днем в городе стало 11 октября. Утром открыли огонь зенитки, и прохожие, задрав головы, увидели в небе на большой высоте разведывательный «Юнкере», словно орел, чинно паривший над кварталами. Через некоторое время самолет исчез, но потом появился вновь, сделав еще один круг над центром города. Но настоящий сюрприз ждал астраханцев после полудня. Многие жители внезапно услышали гул моторов и вслед за этим длинные пулеметные очереди. Затем над крышами домов промелькнули силуэты двух маленьких самолетов.

Это были Bf-109 с пиковыми тузами на фюзеляже из 3./JG53, которые на бреющем полете прошли над Астраханью, обстреляв несколько улиц, 17-ю пристань, кирпичный завод, батарею 679-го ЗенАП, а также железнодорожный состав. В ходе этой штурмовки были ранены семь человек из городского населения. По счастливой случайности никто не погиб. Но психологический эффект был куда сильнее.

В это же время самолеты-разведчики FW-189 и Ju-88D производили аэрофотосъемку шоссейных дорог, ведущих из Калмыкии, а так же Волго-Каспийского канала, а «Хейнкели» бомбили позиции 28-й советской армии. Всего посты ВНОС диврайона в этот день зафиксировали рекордное число пролетов самолетов противника – 19. В течение дня советские летчики выполнили 22 самолето-вылета средней продолжительностью около часа, но все по возвращении на аэродром заявили, что «встреч с противником не имели».

22 октября «Хейнкели» I./KG100 под командованием майора Пауля Клааса перебазировалась на аэродром Армавир, в 80 км западнее Ставрополя. Хотя группа в тот момент располагала всего семью исправными бомбардировщиками, ее пилоты продолжали действовать очень интенсивно, поддерживая части 1-й танковой армии, ведущие бои в Чечне и Северной Осетии, а также атаковали танкеры и сбрасывали мины в Каспийском море. Это еще более осложнило доставку нефтепродуктов с Кавказа. 26 октября командир 1-й эскадрильи KG100 гауптман Бётхер в ходе своего юбилейного 400-го боевого вылета потопил танкер в Каспийском море.

В 08.43 24 октября над Астраханью на высоте около 7000 м пролетел самолет-разведчик Ju-88D. Данные аэрофотосъемки показали большое скопление на астраханском рейде нефтеналивных судов, пришедших с Каспийского моря и ожидавших разгрузки. В результате с 26 по 31 октября бомбардировщики из I./KG100 и KG76 провели серию массированных налетов на астраханский рейд. Немецкие самолеты появлялись по ночам, перед атакой над рейдом сбрасывались осветительные бомбы.

В составе Астраханского диврайона ПВО имелись всего два «ночных истребителя» И-15, которые вряд ли могли помешать налетам. 7 октября чудом уцелел танкер «Агамали-оглы», в трюмах которого находилось 10 тыс. т нефтепродуктов. От близких разрывов бомб на нем начался пожар, был тяжело ранен капитан А. Б. Раджабов, однако команде удалось сбить пламя, а затем буксиры отвели танкер в порт-пункт Баутино.

В некоторые дни немцы по пять – семь раз атаковали скопления кораблей, производя бомбометание с небольшой высоты и с пикирования, не встречая при этом никакого активного сопротивления со стороны ПВО. В результате за шесть дней были потоплены 15 судов, сгорели и разлились около 15 тыс. т нефтепродуктов. Это был еще один крупный успех Люфтваффе в «войне с нефтью».

Постоянным бомбежкам подвергались и суда, доставлявшие грузы из Ахтубинска и Астрахани на Сталинградский фронт. Так, 27 октября пароход «Алтай», шедший вверх по Волге из Астрахани и тянувший баржу с грузами, подвергся внезапной атаке шести немецких бомбардировщиков. Судно получило многочисленные повреждения, но все же смогло добраться до пункта назначения.

Кладбище поездов

К октябрю 1942 г. в Советском Союзе наконец начала ощущаться нехватка нефтепродуктов. Первыми забили тревогу нефтеперерабатывающие заводы в Уфе, Сызрани, Горьком и Константинове. Планы завоза сырья не просто не выполнялись, а создавалось впечатление, что поступление нефти скоро вообще прекратится. Если в сентябре еще худо-бедно прибывало 30—40% положенного количества, то в октябре – всего 25%.

В результате на горьковском заводе «Нефтегаз» № 2 начались простои. Газовый цех не обеспечивал отдел переработки, следовательно, питавшиеся от него доменные печи металлургического завода и «Красного Сормова» работали на уменьшенной мощности. На пиролиз пришлось брать сырье, ранее считавшееся непригодным, причем его сливали прямо из железнодорожных цистерн, без необходимой обработки. Ко всему прочему добавился еще и дефицит поваренной соли, поставки которой полностью прекратились[127]127
  Основным поставщиком поваренной соли для промышленности являлся Нижний Баскунчак, а вывоз ее оттуда был парализован ударами немецкой авиации.


[Закрыть]. Из-за этого экранированные котлы питались сырой волжской водой, значительно ухудшилось качество продукции.

Электростанции и котельные в спешке переводились с мазута на более дешевое топливо, в основном на торф. В частности, Горьковский горкомитет обороны еще 27 сентября рассмотрел вопрос о скорейшем переводе на торф ТЭЦ автозавода им. Молотова. Понятно, что КПД этого «подножного» топлива оставлял желать лучшего, но тревожные сводки с нефтебаз показывали, что мазут скоро вовсе иссякнет. Тысячи колхозников в приказном порядке отрывались от своей основной деятельности и отправлялись на торфяники для его заготовки.

Наркомат нефтяной промышленности требовал от железнодорожников любой ценой вывозить нефтепродукты из Астрахани, однако на дороге творился настоящий ад. Германские бомбардировщики каждый день атаковали станции, разрушали полотно, бомбили эшелоны. Пожары практически не прекращались, над степью постоянно висел черный смог.

Советские летчики делали все, что могли. Так, 2 октября двенадцать Ju-88 в очередной раз совершили налет на станцию Эльтон. На перехват вылетели несколько истребителей 437-го ИАП. Летчица Екатерина Буданова попыталась атаковать «Юнкерсы», но заградительный огонь бортстрелков помешал ей выполнить атаку. На станции в это время стоял эшелон с беженцами, несколько вагонов были полностью уничтожены. По воспоминаниям очевидцев, земля была буквально залита кровью, останки погибших спешно хоронили в воронках от бомб. После этого разбитые вагоны сбросили с путей, эшелон переформировали и отправили дальше в Челябинск.

На следующий день железную дорогу бомбили Не-111 из II./KG27 «Бельке». Через три дня станцию Эльтон вновь атаковали двенадцать пикирующих бомбардировщиков. На сей раз Буданова смогла зайти в хвост одному из Ju-88, отставшему от основной группы, и сбить его[128]128
  Потом, в ноябре, 1942 г. Буданова заявила об уничтожении в составе группы двух Bf-109, а затем сбила один Ju-88. Всего летчица совершила 266 боевых вылетов, за ней числятся шесть самолетов, сбитых лично, и пять – в группе. Буданова погибла 19.07.1943 г. в бою с тремя Bf-109 в районе деревни Ново-Красновка Луганской области. Лишь 01.10.1993 г. ей было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.


[Закрыть]. Однако Эльтону вновь были причинены значительные разрушения. От самого поселка к тому времени уже практически ничего не осталось, были разрушены и сожжены все административные здания, жилые дома и хозяйственные постройки. Вокруг изрытой воронками станции валялись горы разбитых вагонов, сгоревших грузов, американской техники, вся местность была залита нефтепродуктами. Запасных рельсов и шпал катастрофически не хватало, почти все трактора вышли из строя. Но железнодорожники все же каким-то чудом восстанавливали пути, и в течение суток движение частично возобновлялось. Однако на следующий или же через один день следовал очередной налет, и все приходилось начинать сначала.

8 октября в 06.10 по берлинскому времени с аэродрома Миллерово взлетели «Хейнкели» из II./KG27 «Бельке». Их целью снова была железная дорога Астрахань – Урбах. Пройдя над Волгой, бомбардировщики по привычному маршруту направились дальше в сторону Казахстана. Один из летчиков 5-й эскадрильи впоследствии писал в рапорте: «Мы летели справа в составе звена, когда заметили русского. Он летел некоторое время рядом с нашей „колонной“, но мой пулемет MG не стрелял. Русский сначала сделал знак рукой, потом начал смеяться, показывая на нас. Через несколько минут, резко развернувшись, он стремительно бросился на нас, словно сумасшедший. Мы после определенного бездействия постарались отвернуть от него, выполнив дикий вираж, чтобы не стать хорошей целью для русского. Потом русский подошел с другой стороны и на большой скорости ударил левый самолет звена». Этим самолетом был Не-111H-6 WNr.7121 «1G+BC» фельдфебеля Герхарда Дайнхарда. После тарана бомбардировщик потерял управление и упал в 20 км южнее станции Михайловка. Весь его экипаж пропал без вести. Остальные «Хейнкели» продолжили полет и успешно атаковали свою цель.

10 октября в небе над Волгой наступило недолгое затишье, но не потому, что русская авиация наконец захватила господство в воздухе. Просто в этот день почти все бомбардировщики 4-го воздушного флота участвовали в массированном налете на нефтеперегонный завод в Грозном. Цель была полностью уничтожена, причем столбы дыма, поднимавшиеся над чеченской столицей, в течение нескольких дней не позволяли произвести аэрофотосъемку результатов атаки.

На следующий день все вернулось на круги своя. 11 октября в сторону станции Эльтон над степью в очередной раз пролетели 12 «Юнкерсов». При этом их курс пересекся с «Илами» из 505-го ШАП, совершавшими над степью учебные полеты. Увидев самолеты противника, идущие ровным строем на высоте 3000 м, командир полка майор Л. К. Чумаченко решил попытать счастья и атаковать бомбардировщики. Вскоре Ил-2 пристроился в хвост одному из Ju-88. Бортстрелки открыли шквальный огонь, но сбить бронированный штурмовик оказалось делом сложным. В итоге атака оказалась успешной и один «Юнкере» задымил, стал снижаться и вскоре совершил посадку недалеко от советского аэродрома. Немецкие летчики попытались скрыться, но были окружены связной ротой 505-го ШАП и попали в плен.

Однако остальные бомбардировщики продолжили полет к цели и сбросили на нее фугасные и осколочные бомбы. В результате станция Эльтон была в очередной раз выведена из строя. Огромные пробки из сотен вагонов и цистерн тянулись на сотни километров, и сверху движение по этой железной дороге казалось просто невозможным. Однако командование 8-го авиакорпуса Люфтваффе продолжало регулярно посылать «Юнкерсы» и «Хейнкели» за Волгу. При этом стратегические удары чередовались с беспокоящими действиями одиночных бомбардировщиков. Так, 13 октября Не-111 «1G+FR» из III./KG27 «Бельке» совершил дальний рейд на восток от Сталинграда. В ходе его экипаж повредил небольшой корабль на Волге, а также атаковал поезд, который в результате обстрела сошел с рельсов.

В 12.00 18 октября девять Ju-88 из KG76 совершили налет на станцию Чапчачи, сбросив на нее 90 фугасных и осколочных бомб. В результате были разрушены три здания, водяной резервуар для паровозов, 20 звеньев пути, порваны эклектические и телефонные линии связи, сгорели 22 железнодорожных цистерны и две платформы. Пожар продолжался в течение суток. Но самое удивительное, что по железной дороге продолжали двигаться не только эшелоны с нефтью и воинские составы, но и пассажирские вагоны.

С. Г. Антонов вспоминал: «Мы ехали по железной дороге в сторону Саратова. Ощущение было такое, что эшелон движется по тоннелю, так как справа и слева непрерывными рядами громоздились остовы сгоревших вагонов и цистерн, в вагоне было все время темно. Первый день пути прошел спокойно, а вот на второй наш поезд в районе станции Богдо попал под бомбежку. Высунувшись из окна, я отчетливо видел два двухмоторных самолета, пикировавших прямо на нас! Неподалеку раздались взрывы, и поезд остановился, люди бросились в стороны. А немцы развернулись и стали обстреливать нас из пулеметов.

Мне запомнилась девушка, прошлой ночью родившая ребенка прямо в вагоне. Во время налета она погибла…»

В течение 24 октября германская авиация одиночными самолетами и группами по шесть – десять самолетов наносила бомбовые удары по населенным пунктам Юста, Шамбой, Давена. На железнодорожную станцию Верблюжья были сброшены 32 фугасных и осколочных бомбы, а на станцию Досанг – 36 бомб. При этом истребители 102-й ИАД ПВО, базировавшиеся в Астраханском крае, произвели пять самолето-вылетов на прикрытие железной дороги Астрахань – Досанг и шоссе Астрахань – Красный Худук. В 08.40 в районе Сероглазово летчики двух Як-1 увидели группу из восьми Ju-88, направлявшихся на бомбардировку железной дороги в районе Астрахани, однако в бой вступать побоялись и отвернули в сторону, позволив немцам спокойно атаковать свои цели.

Потери поездов были огромны, но движение все же оставалось достаточно интенсивным. Это оказалось возможным лишь благодаря нечеловеческим усилиям железнодорожников. На самых опасных участках эшелоны сопровождали специальные аварийные команды. Гоняя на грязных запылившихся полуторках по степи, объезжая многочисленные воронки и озера разлившейся нефти, они мчались к очередному разбомбленному участку дороги и ликвидировали последствия налетов, растаскивали горящие вагоны, спешно восстанавливали поврежденные пути. Зачастую изрешеченные пулями и осколками цистерны и паровозы спасали методом забивания деревянных пробок в отверстия и, кое-как подлатав, отправляли дальше. Нередко ремонтникам приходилось занимать место погибшего машиниста в кабине паровоза и вести его дальше. Убитых хоронили прямо возле полотна в воронках от бомб, присыпая трупы землей и песком.

Машинист Сергей Веревейкин, в конце октября впервые отправившийся в рейс из Саратова в Астрахань, вспоминал: «Уже после станции Палласовка я увидел десятки разбитых вагонов, брошенных паровозов, стоявших вдоль полотна. Но пейзажи, открывшиеся дальше, были поистине ужасными. Станция Эльтон представляла собой сплошные развалины, не было видно ни одного уцелевшего дома или сарая, кругом зияли воронки, кучами валялись обломки вагонов, колеса, рядами стояли обгоревшие и дырявые, как решето, цистерны. Скорость движения была черепашьей, и дальше все 120км до Баскунчака я только и видел сгоревшие поезда, разлитую нефть, горы искореженных рельсов, стертые с лица земли станции. Все это было ужасно».

Фактически вся степь на протяжении 600 км от Палласовки до Астрахани превратилась в огромное кладбище поездов. Только на станцию Баскунчак в течение октября немецкие самолеты сбросили 1374 авиабомбы разных калибров!

Война с нефтью, которую с июля беспощадно вела бомбардировочная авиация Люфтваффе, давала ощутимые результаты. За два с половиной месяца, с начала октября по 15 декабря, план завоза сырья на нефтеперегонные заводы в среднем выполнялся на 25%, причем кривая и далее шла вниз. Предприятия из месяца в месяц снижали производительность, промышленность и фронт получали все меньше и меньше топлива.

Над руинами Сталинграда

Несмотря на ожесточенные немецкие атаки в течение сентября и начала октября, половина Сталинграда к середине осени еще находилась в руках советских войск. 62-я армия контролировала в северной части города большой плацдарм, длиной около 10 км и шириной около трех. Центром обороны стали растянутые вдоль берега Волги полуразрушенные корпуса крупнейших заводов. Между тем решимость фюрера полностью очистить берег Волги от русских отнюдь не ослабела. Генерал Паулюс получил приказ готовить новое наступление. Люфтваффе должны были в очередной раз поддержать сухопутные войска.

Тем временем штаб фон Рихтхофена продолжал маневрировать своими скудными силами. Так, 7 октября из Курска в Миллерово перебазировалась II./KG27 под командованием гауптмана Рейнхарда Гюнцеля. Теперь эскадра «Бельке» в составе двух групп действовала с этого аэродрома, расположенного в 300 км западнее Волги. На 10 октября эти подразделения располагали 42 боеготовыми Не-111. 8 октября в 07.10, по берлинскому времени, «Хейнкели» поднялись в воздух, чтобы в очередной раз атаковать станцию Эльтон. Затем 13 октября экипаж Не– 111 «1G+FP» потопил в районе Сталинграда крупный пароход.

14 октября, в преддверии решающего наступления на северные кварталы Сталинграда, немецкая авиация совершила новый массированный налет на город. В 05.00 по московскому времени на развалины заводских корпусов посыпались тонны зажигательных фугасных и осколочных бомб. Один из солдат немецкой 389-й пехотной дивизии в ожидании приказа атаковать писал: «Бее небо заполнено самолетами, артиллерия стреляет, бомбы сыплются с неба, ревут сирены. Сейчас мы поднимемся из окопов и примем участие в этом чудовищном представлении». Находившийся с другой стороны линии фронта командующий 62-й армией генерал Александр Чуйков так описывал это октябрьское утро: «То, что я увидел на улице, особенно в направлении Тракторного завода, трудно описать пером. Над головой ревели пикирующие бомбардировщики, выли падающие бомбы, рвались снаряды зениток, а их трассирующие траектории расчертили небо красным пунктиром. Кругом все гудело, стонало и рвалось. Пешеходный мостик через Денежную протоку, собранный из бочек, был разбит и отнесен течением. Вдали рушились стены домов, полыхали корпуса цехов Тракторного завода».

В 06.00 пять дивизий Вермахта пошли в атаку, нанося удары по сходящимся направлениям в сторону Волги через заводские корпуса. На следующий день при непрерывной поддержке авиации им удалось захватить большую часть Тракторного завода и выйти к Волге напротив острова Зайцевский. Здесь ширина реки составляла менее пятисот метров, и был хорошо различим восточный берег, усеянный воронками и остовами разбитых судов. А на следующую ночь уже советские ночные бомбардировщики У-2 нанесли бомбовый удар по СТЗ.

Чуйков и Еременко требовали от командования 8-й воздушной армии любой ценой отогнать немецкие бомбардировщики. Хрюкин откликнулся на их мольбы и бросил в бой все 50 оставшихся истребителей, но за несколько дней ожесточенных схваток половина из них была перебита. 19 октября немцы захватили часть корпусов артиллерийского завода «Баррикады» и его рабочих поселков. Опасаясь, что немцы могут теперь форсировать Волгу, советское командование в срочном порядке вынуждено было переправить войска на острова Зайцевский и Спорный, расположенные напротив северной промзоны Сталинграда.

Люфтваффе по-прежнему полностью господствовали в воздухе, и самолеты с крестами постоянно висели над городом, советская же авиация была практически разгромлена. К 20 октября в составе 8-й воздушной армии в строю оставались всего около двухсот машин всех типов, в т.ч. лишь 25 потрепанных истребителей, разбросанных на нескольких аэродромах на восточном берегу Волги.

Между тем немецкие бомбардировщики продолжали каждый день утюжить позиции 62-й армии и артиллерийских батарей на больших островах, расположенных на Волге восточнее Сталинграда. 24 октября He-Ill «1G+NN» обер-фельдфебеля Людвига Хафигхорста из II./KG27 «Бельке» в очередной раз совершил налет на Сталинград. «На сей раз мы использовали в качестве бомб мины ВМ1000, которые мы должны были сбросить на „Красные Баррикады“ – комплекс зданий, бывший центром обороны советских войск, — вспоминал Хафигхорст. – Скоро мы достигли цели, однако сразу сбрасывать мины было нельзя. Здания под нами были частично заняты нашими войсками, и надо было определить, где они находятся. Вскоре мы заметили их опознавательные сигналы, и я немедленно направил самолет к точке сброса». Две «сигары» устремились вниз, и вскоре среди остовов заводских корпусов поднялись огромные столбы пыли, огня и дыма, а «Хейнкели» повернули на аэродром.

Подобные операции проводились по нескольку раз в день, и пилотам бомбардировщиков казалось, что внизу уже никто не мог остаться в живых. Однако советские войска по-прежнему обороняли восточные окрестности Мамаева кургана, химический комбинат «Лазурь», заводы «Баррикады» и «Красный Октябрь». 25 октября в ходе очередного вылета на бомбежку Сталинграда «Хейнкели» из 7-й эскадрильи KG27 попали в зону огня зениток, а затем были еще и атакованы советскими истребителями. В результате Не-111H-6 «1G+ER» получил повреждения и на обратном пути совершил вынужденную посадку «на брюхо» в 20 км западнее г. Калач. Один из членов его экипажа был ранен.

В это время войска группы армий «А» на Кавказе вели наступление на Грозненском и Владикавказском направлениях. Им срочно требовалась воздушная поддержка, и потому фон Рихтхофен произвел крупную перегруппировку сил. 24 октября вся 76-я бомбардировочная эскадра оберста Борманна перелетела из Тацинской в Армавир, в 350 км к югу. На следующий день здесь же приземлились «Юнкерсы» из II./KG51. В то же время III./KG55 перебазировалась в Крым для участия в налетах на черноморские порты Туапсе, Поти и Сухуми. Таким образом, на аэродроме Морозовская остались штабное звено и 2-я группа эскадры «Грайф», а также I. [129]129
  составе I./KG1 в тот момент действовали только 1-я и 3-я эскадрильи.


[Закрыть] и III./KG1 «Гинденбург» – всего 37 боеготовых «Хейнкелей» и «Юнкерсов».

Все это значительно ослабило 8-й авиакорпус Люфтваффе, действовавший на Сталинградском направлении. На 25 октября в его составе остались всего шесть бомбардировочных групп! Основную нагрузку теперь несла KG27 «Бельке» барона Ханса-Хеннинга фон Бёста, располагавшая в тот момент 34 исправными Не-111.

26 октября немецкие самолеты совершили массированный налет на причалы в районе Банного оврага в Сталинграде, сбросив на них около 100 фугасных бомб. Тяжелые потери заставили руководство речного флота перенести пункт дневного отстоя судов и часть погрузочных причалов с восточного берега Волги в тыл, на реку Ахтубу, в район колхоза им. Кирова. Днем суда маскировались среди растительности, а поздним вечером около 22.00, скрываемые от противника островами Спорный и Зайцевский, шли к месту погрузки, а затем к берегу около завода «Красный Октябрь», где спешно разгружались. К этому времени в руках советских войск еще оставался плацдарм длиной семь и шириной около полутора километров, и они упорно продолжали его оборонять.

В общей сложности в течение сентября – октября в районе Сталинграда германскими авиацией и артиллерией были потоплены около 80 судов, в т.ч. 18 пароходов, шесть пассажирских катеров, семь паромов СП-19, семь катеров БМК-70, четыре катера С-25, десятки понтонов и барж, а также восемь тральщиков и два бронекатера Волжской военной флотилии. Только на Краснооктябрьской переправе погибли 27 кораблей речного флота. Однако немцам так и не удалось полностью парализовать переправы через Волгу. К концу октября на переправах по-прежнему действовали 27 самоходных и 16 несамоходных судов, а также множество мелких плавсредств. Часть грузов сбрасывалась по ночам с самолетов У-2.

В течение 28 и 29 октября «Хейнкели» из KG27 «Бельке» совершали массированные налеты на остров Сарпинский, южнее Сталинграда, с которого около ста тяжелых гаубиц обстреливали немецкие позиции в городе. К этому времени на восточном берегу Волги было сосредоточено очень большое число зенитных орудий и прожекторов, поэтому урчащие в сыром осеннем небе немецкие бомбардировщики встречал сильный заградительный огонь.

Людвиг Хафигхорст вспоминал об этих вылетах: «Внезапно прожекторы осветили машину. Мы начали пикировать, чтобы набрать скорость, а затем сделали резкий разворот. Настолько резкий, что машина мгновенно потеряла скорость и зависла в воздухе, подобнозрелой сливе. Плоскости нашего „1G+NN“ были в дырках, как швейцарский сыр, но, несмотря на это, мы смогли вернуться обратно». Кроме самолета Хафигхорста, 29 октября зенитным огнем был также сильно поврежден Не-111H-6 «1G+JR» из 7-й эскадрильи, но пилоту обер-фельдфебелю Хайриху удалось довести машину до аэродрома и посадить ее «на брюхо».

Сильные удары Люфтваффе на всех направлениях и критическая обстановка в Сталинграде заставляли генерала Хрюкина целыми днями ломать голову, как противодействовать немцам. В конце концов он решил собрать все наличные силы и атаковать аэродромы 8-го авиакорпуса в большой излучине Дона. К операции было решено привлечь практически все исправные самолеты 8-й воздушной армии и три дивизии Авиации Дальнего Действия (АДД). Первый налет сразу на 13 аэродромов (Тацинская, Морозовская, Миллерово, Обливская, Тусов, Карповка и др.) был совершен 27 октября. В общей сложности в нем участвовали 314 бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. 28 и 29 октября налеты повторились, но уже меньшими силами. Однако эффект оказался минимальным, были уничтожено лишь несколько самолетов противника, что почти никак не отразилось на действиях немецкой авиации.

Между тем октябрь подошел к концу. Листья с деревьев опали, все чаще шли дожди, почти каждую ночь ощущались заморозки. Приближалась вторая военная зима, и для обеих воюющих сторон было ясно, что война все более затягивается. Несмотря на все усилия, Вермахту не удалось полностью захватить Сталинград, застопорилось и наступление на Кавказе. В районе Астрахани бои также приняли позиционный характер. Однако для Советского Союза и Поволжья обстановка по-прежнему оставалось критической. Важнейшая транспортная артерия – Волга – была намертво перерезана противником, Люфтваффе продолжали господствовать в воздухе, беспрерывно нанося удары по позициям обороняющихся советских войск, железным дорогам и судам, идущим по реке. После огромных потерь неизбежно стала ощущаться нехватка паровозов, цистерн, кораблей и барж. Ситуация была на грани полного краха…

Осень в Горьком

В северных областях Поволжья, несмотря на относительную удаленность от фронта, тоже ощущалось напряжение. Из-за нехватки нефтепродуктов все чаще происходили перебои с подачей электроэнергии, плохо ходили трамваи, на торфяниках тысячи колхозников без отдыха заготавливали торф. Сводки Совинформбюро каждый день доносили до населения скупую информацию об ожесточенных боях в Сталинграде и на Кавказе. Раненые, прибывавшие на баржах с Нижней Волги, рассказывали об ужасах немецких бомбардировок, подрывах кораблей на минах, страшных уличных боях и горах трупов. Поэтому при всем желании нельзя было исключать, что война еще может прийти в Ярославль и Горький. 15 октября Горьковский горкомитет обороны принял постановление «О производстве ремонтно-восстановительных работ на оборонительных рубежах области». Местное население под руководством райкомов партии должно было в очередной раз привести в порядок ДОТы и ДЗОТы, а также противотанковые рвы и эскарпы.

Тем временем горьковские заводы продолжали наращивать объемы производства. Авиазавод № 21 перешел на выпуск нового истребителя Ла-5, ГАЗ освоил производство легкого танка поддержки пехоты Т-70. От своего убогого предшественника Т-60 он отличался более толстой броней и мощными двигателями. Вместо 20-мм авиационной пушки ШВАК установили 45-мм орудие. Набирала обороты сборка американских автомобилей. После полного разрушения Сталинграда стратегическое значение нижегородской промышленности еще более возросло.

Немецкие самолеты-разведчики продолжали регулярно появляться над Горьковской и соседними областями, проводили фотосъемку объектов и фиксировали железнодорожные перевозки. В сентябре были вновь отмечены полеты Ju-88 над Казанью и Ульяновском, являвшимися самыми удаленными от линии фронта районами Поволжья. Все это вызывало беспокойство у местного начальства. Так, 5 октября начштаба МПВО Кировского района Горького отмечал в своем выступлении, что «…почти ежедневно враг пытается сделать разведку, чтобы произвести массированный налет на наш город. Между тем, учитывая успехи Красной Армии, работы по противовоздушной обороне свернуты. Пожарный инвентарь растаскивается, щели засыпаны или превращены в туалеты, массово нарушается светомаскировка, в том числе на заводах „Красная Этна“ и „Вторчермет“. В домоуправлениях № 2 и 3 щели вообще отсутствуют».

Одной из причин нарушения светового режима была неравномерная подача электроэнергии. Например, вечером света нет, люди ушли на работу, не замаскировав окна, ночью же электричество включается и окна освещаются. Участковые милиционеры постоянно срывали дежурства на своих участках, в итоге большие районы города по ночам оставались без присмотра.

Хотя в Южном Поволжье почти все объекты, связанные с транспортировкой, хранением и переработкой нефти, к этому времени были разрушены, на севере все пока обстояло благополучно. Тем не менее сохранялась вероятность, что атакам могут подвергнуться и нефтеперерабатывающие предприятия в Ярославле и Горьком. В последнем, в Сормовском районе, находились два важных объекта: завод им. 26-ти бакинских комиссаров и в семистах метрах от него – завод № 2 «Нефтегаз». В октябре командование корпусного района для усиления ПВО данного сектора со стороны реки Волги дополнительно разместило зенитную батарею.

Местность в этом районе напоминала тундру – пески, перемежающиеся небольшими озерами, отсутствовала всякая растительность. Поэтому оборудование позиций было сопряжено с трудностями. За неимением подходящих стройматериалов командиру батареи Янсону пришлось темными осенними ночами посылать целые команды бойцов с оружием для «разведки местности» и поиска «ненужного древесного хлама». Разведав окрестности, зенитчики установили, что единственным доступным материалом является забор охраняемых ими объектов. В результате в течение нескольких дней исчезли несколько секций с восточной стороны завода «Нефтегаз».