Текст книги "Богатырь - не звание! (СИ)"

Автор книги: Михаил Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Вскоре внимание богатыря приковали две новые фигуры спешащие в белоснежный шатер. И если молодой, гибкий хазарин привлек внимание богатыря богатыми одеждами, то другой, одетый совсем не по-хазарски…

Василий всмотрелся. Сердце богатыря екнуло когда человек обернулся в сторону леса, словно почувствовав на себе пристальный взгляд. Не узнать это лицо Василий не мог – тот самый византиец, что договаривался под Киевом с посланцем хазар, тот, кто пустил по его следу Чернобоя, тот, кто умышлял против Руси.

Достав оставшиеся стрелы, богатырь положил одну на тетиву и принялся терпеливо ждать.

Глава 30

Недовольно ворча, Антоний внимательно осматривал тело Бахмета. История с исчезнувшей после прикосновения стрелой, не на шутку встревожила мага. Подтверждались самые худшие опасения – волхвы не дожидаясь удара, начали первыми. Об этом следовало немедленно доложить Совету.

Бекмер терпеливо ждал когда византиец закончит возиться с телом. Старый каган давно догадался что Антоний не простой посол базилевсов, но ни словом, ни жестом не выказал своей осведомленности. В отличие от него, Бекмер-младший непонимающе смотрел за действиями византийца, но видя молчаливое одобрение отца решил отложить выяснения до времени.

Наконец Антоний закончил осмотр и почтительно поклонившись присел рядом с каганом. Бекмер протянул хмурому магу полную великолепного вина чашу. Глаза младшего сердито сверкнули: кто такой этот византиец, что отец оказывает ему такую честь.

Антоний смиренно склонил голову.

– Благодарю тебя, Великий Каган.

– Пей, и поведай нам, что думаешь об этой смерти.

Скривившись будто хлебнул уксуса, Антоний отставил вино.

– Каган, это большая потеря, но для нашего дела это ровным счетом ничего не значит. Так, мелкие фокусы местных колдунов.

– Колдунов? – Бекмер озабоченно потер крепкую широкую шею. – Но если колдуны… Значит русы знают о нашем приближении?

– Не думаю. Если бы знали, давно бы уже привели войска.

Бекмер с сыном недоверчиво переглянулись и маг поспешно добавил.

– Поверь мне, каган, у князя русов сейчас и без нас хватает проблем.

– Ну, если ты так говоришь… – все еще с сомнением пожевал губами каган.

– Просто поверь, – улыбнулся одними губами Антоний. – А сейчас, прости, но сейчас я хотел бы обдумать произошедшее в одиночестве.

Бекмер благосклонно кивнул.

– Мой сын, – он обратился к нетерпеливо ерзавшему на подушках сыну. – Иди с нашим достойным гостем, и отдай приказы сотникам, что бы усилили посты. Нужно быть бдительными.

Каган с нежностью смотрел на вскочившего с готовностью сына. Достойный вырос наследник. Унаследовавший красоту от своей матери Тайчар, что в молодости слыла первой красавицей хазарского каганата, он тем не менее не знал себе равных в сабельных схватках. А доставшийся от отца талант полководца уже не раз посрамлял более опытных, убеленных сединами и украшенных шрамами военачальников. Поддавшись непонятному порыву, Бекмер потянулся к нему.

– Сын мой, будь осторожен… – и не стесняясь византийца, Бекмер крепко прижал сына к груди.

– Все будет в порядке, отец! – блеснув белыми, что жемчуг, зубами, младший отстранился от отца. – Мы покажем этим урусам!

Он поспешил за выходящим из шатра Антонием. Уже выходя, он еще раз обернулся улыбаясь отцу. В бездонных, агатовых глазах, промелькнули искорки смеха.

Бекмер смотрел на качнувшиеся за сыном завеси с непонятной тревогой. Зародившись в сердце легким ледяным уколом тревога, стремительно разрасталась, точно пожар в летнюю засуху. Все еще не понимая, что с ним происходит, каган вскочил и бросился к выходу.

До рези в глазах, Василий всматривался в колыхающиеся завеси, закрывающие вход в белоснежный шатер. Сердце богатыря размеренно билось, мощно гоня кровь к трепещущим в ожидании мышцам.

Прошло совсем немного времени, когда резко откинув завеси, из шатра стремительным шагом вышел Антоний. Следом за ним, стараясь не отстать, спешил и тот молодой воин, что привлек внимание Василия чуть раньше.

Не тратя драгоценных мгновений на прицеливание, зачем, когда стрелы сами находят цель, богатырь отпустил тетиву. Не успела стрела сорваться с тетивы, как привычные руки уже подхватили следующую и пустили следом. Две стрелы – две цели. Василий опустил ставший теперь бесполезным лук.

– Сто-о-ой! – не смог сдержать рвущийся из глубин души крик, Бекмер. – Сто-о-ой!

Едва распахнув завеси, грузное тело кагана метнулось в тщетной попытке сбить сына с ног, укрыть собой, защитить. Замерев на миг в длинном прыжке, Бекмер успел увидеть медленно опускающееся на землю тело Антония и широко распахнутые в удивлении глаза сына.

– Не-е-ет!

Удар тела о тело, заглушил чмоканье впивающейся в молодое, упругое тело стрелы. Падая на землю вместе с сыном, Бекмер уже знал – его нет в живых. Перед мысленным взором кагана, сменяя друг друга с умопомрачительной скоростью, мелькали картинки прошлого. Вот, он смеясь и плача от счастья, поднимает над головой оглушительно орущего младенца. Вот, его сын впервые садится на тонконогого жеребца. Вот, его сын, весело смеясь, подхватывает сильными руками прекрасную, волоокую девушку. Вот, его сын, откидывая завесь шатра, улыбаясь обернулся и искорки смеха блеснули в его агатовых глазах.

Неподвижно застывшие, бывалые рубаки содрогнулись услышав вырвавшийся из груди кагана, тоскливый стон.

– Нет, нет… – истерично шептал Бекмер, гладя навсегда застывшее лицо сына. – Нет, пожалуйста, нет. Почему?…

Каган поднял залитое слезами лицо. Сумасшедшие, заполненные горем глаза остановились на трупе византийца.

– Ты! Ты виноват в том, что я потерял своего сына! – обличающе уткнулся в него дрожащий палец кагана. – Ты соблазнил меня на этот поход. Ты обещал богатую добычу. И что теперь? Зачем мне добыча? Зачем мне слава? Где теперь мой сын? Где?

Не помня себя от горя, Бекмер пинал ногами безразличного теперь ко всему Антония. С большим трудом удалось увести его обратно в шатер, куда уже отнесли тело сына.

Оставшись наедине со своей болью, каган дал волю раздирающим грудь слезам. Оплакивая гибель сына, он словно приходил в себя от долгого сна. Поход на Русь все больше и больше казался сумасшествием которого следовало избегать. Поменять дружбу киевского князя на недолговечную добычу, поменять мир на войну, боги, куда он смотрел? Что за сила заставила поступить против велений рассудка, против велений сердца? Почему, не удалось прозреть раньше, когда сын был жив, когда можно было все изменить вернувшись назад?

Глотая обжигающие слезы, каган молча смотрел на тонкую стрелу торчащую из груди мертвого сына. Он протянул руку к переливающемуся оперению. Мелко задрожав, стрела обернулась струйкой невесомого дыма выскальзывая из его пальцев.

Когда спустя несколько часов, каган вышел из шатра, глаза его были сухи и безжизненны. Ожидавшие его все это время военачальники вздрогнули услышав глухой безжизненный голос:

– Найдите мне этого стрелка. Доставте живым. Только живым. Я сам хочу… – голос чуть дрогнул. – Что бы ни один волос не упал с его головы. Не найдете до завтрашнего утра – головы с плеч.

Низко кланяясь, военачальники бросились исполнять поручение. Ни один не посмел взглянуть во второй раз на смоляно-черную с утра, и белую как лунь сейчас, голову кагана.

Пошатнувшись, как от мощного удара в грудь, Наум тяжело свалился под копыта коня. Возникло замешательство. Всполошенный Громыка, костеря неповоротливых дружинников, бросился к обожаемому хозяину.

– Воды, что б вас всех, воды! – отчаявшись хлопать воеводу по щекам, зарычал телохранитель.

Не слишком торопливо, кто-то из дружинников подал оплетенную лозой, глиняную флягу. Мигом сорвав деревянную пробку, Громыка щедро плеснул водой в бледное лицо Наума. Веки воеводы дрогнули.

– Где я? – слабо спросил Наум непонимающе оглядывая склонившиеся над ним суровые лица.

– Так мы, это, как вы и велели, – преданно глядя на хозяина, торопливо заговорил Громыка, – Под Черниговом уж. Верст пять осталось.

– Где?! – треснувшим голосом переспросил Наум не поверив своим ушам.

– Под Черниговым! – радостно повторил Громыка.

Под Черниговым! Это известие как обухом промеж ушей ударило воеводу. Как ни силился Наум, но последнее что удавалось вспомнить, так это как выпив кувшинчик вина, лег спать на мягкие, накиданные на лавку, шкуры.

– А что мы здесь делаем? – на вытянувшееся лицо воеводы было жалко смотреть.

– Как что? – удивился Громыка. Дружинники слышавшие разговор украдкой обменивались красноречивыми взглядами и вертели пальцами у виска. – Вы приказали поднять всю заставу и лесами двигаться к Чернгиову, по тайному указу князя.

Услышав эти слова, Наум почувствовал как спина покрывается липким холодным потом. Какой указ? Да за то, что всю заставу увел, рубеж без защиты оставил, князь три шкуры спустит и голову с плеч. Сквозь хаотично проносящиеся в голове мысли, проглянуло узкое, с темными колючими глазами лицо и длинные волосы цвета воронового крыла. Что-то важное было связано с этим лицом, но что? В какой-то миг, Науму показалось что вспомнил, но озарение ускользнуло так же как и появилось. Воевода тряхнул головой.

– Значит так, – дрожащим от страха голосом распорядился он. – Привал. Костры не жечь, внимания не привлекать. Все равно, до вечера уже рукой подать.

– Значит привал до вечера? – понятливо кивнул Громыка.

– До утра, дубина! Кто ж ночью через лес пойдет?

С трудом дождался Наум темноты. В голову лезли мысли одна страшнее другой. А если Владимир уже прознал обо всем, да разослал гридней с указами об аресте? Перед глазами так и маячила окровавленная плаха, страшные княжеские подвалы и деловое хаканье палачей. Выход только один – бежать. Бежать куда глаза глядят. А лучше – сначала в Тьмутаракань, а оттуда, Русским морем в Царьград. Авось там не найдет суровый князь. Там и кум торговлю ведет, укроет.

Сняв с толстого пуза предательски позвякивающую кольчугу, Наум поблагодарил богов, что надоумили всегда носить на себе широкий пояс с зашитыми золотыми монетами.

В предутренний час, когда предательский сон притупляет бдительность даже самых рьяных стражей, Наум, воевода Полянской заставы, торгаш и растратчик, хоронясь в тени вековых деревьев выскользнул из походного лагеря. Полный неожиданных опасностей и диких зверей лес не так пугал трусливого воеводу как гнев Великого Князя.

Известие об исчезновении воеводы всполошило лагерь. С трудом утихомирив десять сотен разъяренных воинов, сотники собрались на совет. Перспектива открывающаяся перед ними выглядела настолько мрачной, что даже обсуждать ее желания небыло.

– Ну что, други, – хмуро произнес сотник Стоян. – Влипли мы по самое небалуй. Что делать будем?

– А что делать? – удивился Булгак – совсем молодой парень, но за воинскую доблесть возведенный в сотники самим Владимиром. – К князю надо, и в ноги. Так мол и так, принудил воевода Наум, твоим светлым именем! Справедлив князь, простит!

Стоян и другие сотники только покачали головами. Общие настроения выразил Немир:

– Молод ты еще, потому горяч! А ты подумал, что пока до князя дойдем, пока суд да дело – сколько времени пройдет? И все это время на заставе живой души не будет! Чем окажемся лучше Наума?

Вспыхнувший было Булгак, стыдливо потупил взор. Стоящее высоко в небе яркое солнце, пробившись сквозь густую листву, шаловливо бросило лучик на лицо Булгака, высветив на вздернутом носу детские веснушки.

– И так плохо, и так нехорошо. Все одно – заставу оставили. Добро, коли обошлось, а если степняки тем временем проскользнули? Пусть даже небольшой отряд, а порубать успеют немало. С кого князь спросит?

Сотники задумались, а неунимающийся Булгак продолжил гнуть свое.

– Все равно надобно в ноги князю. Самим повиниться, да про измену Наума поведать. Пускай ищут этого татя, да казнят. Я предлагаю отправить несколько человек в Киев, а остальным во весь опор обратно на заставу. А уж дальше – как князь решит.

Немного подумав, все согласились с Булгаком. Оставалось только решить кто к князю пойдет, а кто до поры заставой командовать будет. Первым идти в Киев вызвался сам Булгак. Опасаясь его горячего характера, вызвался Немир – с князем горячность только испортить все может, тот сам вспыхивает что твой хворост. Следом за ним подняли руки еще два сотника.

– Я вот что хочу предложить, – после того как решили с посольством, сказал Немир. – Предлагаю старшим назначить Стояна. Мужик он головастый, воин отличный, да и уважают его не только в собственной сотне, но и в других. Своих людей держит в строгости, но и палку не перегибает, стало быть и с другими так будет!

Сотники перебивая друг друга одобрительно загомонили.

– И так, решено, – подвел итого Немир. – Ну, Стоян, принимай над нами власть. Отныне и до распоряжения князя, главный – ты.

С достоинством поклонившись друзьям доверившим ему такую честь, Стоян отдал свой первый приказ:

– Немир, назначаю тебя старшим в посольстве. Собирайтесь, и как можно скорее доберитесь до Киева. Остальным строить дружину и со всей возможной скоростью на заставу. Выслать вперед дозорных, пусть проверят заставу и окрестности. Немир, – Он повернул голову к рассудительному сотнику. – Пусть в дозор отправится твоя сотня. Ребята у тебя лихие, не подведут.

Кивнув, Немир поспешил к своей сотне отдавать нужные приказы. Следом за ним потянулись остальные.

Не прошло и часа, как дружина спешила обратно на заставу. На лицах каждого воина застыла тревога – что успело случиться за это время? Не опоздают ли?

Страшно погибнуть в бою, но еще страшнее жить, зная что по твоей вине погибли другие.

Вернувшись на зачарованную полянку, Василий устало упал на мягкий ковер шелковистой травы. Туман заинтересованно фыркнув, толкнул человека носом. Богатырь отстраненно погладил умную морду.

Вот и все. Одним чудом меньше. Да и чудо получилось какое-то… не совсем чудесное. Богатырь и сам не знал чего ожидал от чудесных стрел, но все получилось слишком обыденно. Уж не обманул ли Ящер?

– Эх, ладно, – поглядев в преданные конские глаза, сказал богатырь. – Нужно блюсти договор.

Туман согласно заржал.

– Эй, Ящер! – громко крикнул Василий, – забирай лук, как и договаривались!

Внезапно налетевший порыв ветра донес до слуха богатыря приглушенный раскат грома.

Василий распахнув глаза, уставился на лук, ожидая что тот растворится в клубах дыма, провалится сквозь земную твердь или еще чего, но и здесь не случилось чуда.

– Закончил с этим уже? – заставляя богатыря вздрогнуть, раздался сзади знакомый голос. – Давай, отнесу…

Василий молниеносно обернулся.

– Маргаст?!

Широко осклабившись, колдун подмигнул богатырю.

– Рад бы с тобой поболтать, да торопиться нужно. Хозяин лютует.

Понимающе кивнув, Василий протянул колдуну ставший теперь бесполезным лук.

– Привет ему передавай.

– Уж передам, – снова подмигнув, Маргаст звонко щелкнул пальцами и пропал.

– Тумана не забижай! – едва слышно прошелестел его насмешливый голос.

– Не забижу, – одними губами прошептал богатырь. – Его забидишь!

Словно поняв тихие слова хозяина, конь довольно заржал демонстрируя по волчьи острые зубы.

– Смейся, смейся, – Василий потянувшись к седельной сумке достал бережно завернутый меч. – Вот впрягу тебя в телегу, посмотрим кто смеяться будет.

Не обращая внимания на обиженно трясущего густой гривой коня, богатырь бережно развернул скрывающую клинок тряпицу. Остро отточенный голубоватый металл, пронзительно блеснул на солнце точно просясь в кровавую сечу.

Глава 31

Срок отведенный каганом на поиски стрелка подходил к концу. Военный лагерь хазар напоминал разворошенный муравейник. Нервозность витающая в воздухе, от людей перекинулась и на животных. Тревожное конское ржание не стихало ни на минуту.

Тумын, правая рука самого Бекмера, отобрав сотню лучших воинов, рыскал по лесу выискивая малейший след. Но, то ли стрелок просто испарился, то ли дети степи просто не умели искать следы в непривычном для них лесу. После продолжительных безрезультатных поисков, Тумын принял решение возвращаться. Молча, похожие на побитых псов, воины тряслись в седлах избегая смотреть друг на друга.

Поглощенный неприятными мыслями, Тумын не сразу заметил среди толстых древесных стволов, рослого всадника, на черном как осенняя ночь, жеребце. Замерев на мгновение от неожиданности, Тумын пронзительно засвистел привлекая внимание едущих россыпью по труднопроходимому лесу, воинов. Всадник, и не помышляя скрыться, насмешливо смотрел на схватившегося за саблю хазарина.

– Стой, урус! – воскликнул Тумын не веря собственному счастью. – Стой. Двинешся, сразу узнаешь остроту наших стрел.

Всадник безразлично пожал плечами. Его руки медленно поднялись на уровень груди ладонями вверх, демонстрируя отсутствие оружия.

– Расслабься, – добродушно прогудел всадник. – Я пришел не ссориться с вами. Дело у меня к вашему кагану.

– Дело? – изумился Тумын – Это какое дело? Не то ли, что с тетивы срывается да в грудь впивается?

– Да ты что? – теперь настала очередь всадника изумиться. – Стал бы я тогда навстречу тебе выезжать. У меня и лука-то нет. Мечи вот только.

– Кидай на землю.

– Сдурел что ли? – снова изумился всадник. – Где ж это видано, что бы мечи на землю?

Тумын, которому порядком надоела эта беседа, резко вскинул руку. В тот же миг свистнувший аркан плотно обхватил шею непокорного уруса. Рывок, и вот уже спешившиеся воины с наслаждением пинают упавшее на землю, полузадушенное тело.

– Хватит! – остановил их Тумын. – Каган велел доставить живым.

С сожалением прекратив развлечение, воины снорово опутали пленника прочными веревками.

Тумын с восхищением разглядывал черного жеребца. Как любой сын степи, он знал толк в хороших скакунах, но этот жеребец превосходил всех когда-либо виденных. Хазарин мысленно облизнулся, но тут же отогнал соблазнительную мысль. Владеть таким конем достоин только каган. Зачарованный красотой жеребца, Тумын протянул руку погладить умную морду.

– Вставай, урус! – прорвался сквозь черноту небытия пронзительный гортанный окрик.

Вслед за окриком на голову обрушился поток холодной воды окончательно приводя богатыря в сознание. Василий дернулся от остро стегнувшей тело боли. От этого движения веревки опутывающие тело врезались глубже.

Василий с трудом разлепил опухшие от побоев веки. Бесформенное пятно качающееся прямо перед лицом медленно обрело очертания жесткого, сурового лица. Колючие черные глаза с ненавистью глянули на Василия из-под снежно белых бровей.

– На смерть пришел, урус! – прошипел хазарин. – Я буду убивать тебя долго и с удовольствием. Ты заплатишь мне за смерть сына. Сполна.

– Э, ты о чем? – с трудом прохрипел Василий. – Какой сын? Ты о чем? Я к кагану вашему шел.

Колючие глаза хазарина зло блеснули.

– Я и есть каган, урус. Ты убил моего сына…

– Постой, постой, – испугался Василий. Дело принимало нежелательный оборот. – Не убивал я твоего сына, каган. Я ж наоборот к вам шел, помочь хотел.

– Помочь, убив моего сына?

– Да не знаю я ничего о твоем сыне! – продолжал взахлеб врать богатырь. – Вам самим через леса не пройти, вот я и решил помочь!

Бекмер насмешливо смерил богатыря взглядом.

– Ты думаешь я поверю в такую глупую ложь? Ты, убийца моего сына!

– Да что ты заладил – убийца, убийца! Не знаю я ничего о твоем сыне! – вспылил Василий. – Должок у меня к князю Владимиру.

– Должок говоришь? – Бекмер задумался. – И что за должок?

– Велел меня князь выпороть прилюдно, а потом и вовсе из города выгнал. Достойно ли мужчины прощать такое?

– Тумын, – позвал каган. Лишенный возможности шевелиться, Василий скосил глаза в сторону. Там, баюкая перевязанную руку стоял встреченный в лесу хазарин. Еще там, Василий пытался вспомнить где уже видел это лицо. И вот теперь в гудящей от побоев голове всплыл ответ – в лесу, под Киевом. – Тумын, ты был в Киеве, было то, о чем говорит этот?

Каган презрительно пнул связанного богатыря. Тумын, оторвавшись от покалеченной руки, хриплым от боли голосом подтвердил:

– Было такое. Весь Киев возмущался поступком князя. Только не верь ему, каган. Не верь. Ты же сам видел чудовище похожее на коня. Это и есть тот колдун, что сына твоего…

Он осекся под грозным взглядом Бекмера.

– Что скажешь на это? – снова обратился он к Василию. – Или у вас на Руси на таких конях землю пашут?

– Не пашут… – Василий врал так вдохновенно, что готов был сам поверить в свою ложь. – Пару дней назад наткнулся я на одного в лесу… Повздорили мы малость. Он колдовать удумал, только я быстрее оказался. Вот коня евонного и взял. К этому коню слово особое знать требуется, а не то сгрызет и не заметит.

– А ты откуда слово знаешь? – нахмурился каган.

– Чего только в странствиях чужедальних не услышишь, – уклончиво ответил богатырь.

– Ладно, – по глазам кагана, Василий увидел что если и не поверил ему, то во всяком случае убивать пока не станет. – Я подумаю как мне с тобой поступить. Уберите его!

Минули долгие сутки прежде чем Василия вновь привели к кагану. Немного оправившись от побоев, богатырь наконец смог рассмотреть того, кто дерзнул напасть на Русь-матушку.

Совершенно седой, он не производил впечатление слабого старца. Наоборот, неимоверно широкие плечи и руки коряги делали его схожим с дюжим дубовым пнем. В длинных руках чувствовалась недюжинная сила, а расчетливые неторопливые движения выдавали умелого, опытного бойца. Василий заглянул в колючие, пронзительные глаза и содрогнулся – показалось заглянул в глаза самой смерти.

– Слушай, урус, – вымолвил наконец каган. – Мне говорят что я совершаю ошибку, но… я принимаю твою помощь. Русы заплатят сполна за смерть моего сына. Что ты хочешь за помощь?

– Голову Владимира! – не раздумывая выпалил богатырь.

– Ты ее получишь, – только теперь, Василий разглядел под глазами набухшие от глубокого горя мешки. – Иди. Твой конь ждет тебя. Оружие тоже. Проведи нас через лес.

Василий изобразил на лице острое сожаление.

– Прости, каган. Но сразу всем не пройти. Кругом полно богатырских дозоров, а тайные тропы узкие…

– Дозоры! – тяжелый кулак кагана с треском сшиб стоящий перед ним изящный и несомненно дорогой кувшин. С жалобным звоном черепки разлетелись по сторонам. – Я знал, что византиец обманет! Знал!

Дозоры, – подумал Василий, – где эти дозоры? Как они нужны именно сейчас. Хоть бы кто сообщил в Киев. А что если подведет меч Ящера. Да и от случайной стрелы он не спасет. Но Бекмеру сказал другое:

– Не переживай, каган. Дозоры – не беда. Я проведу так, что ни одна собака не почует. Только всем сразу не пройти. Частями придется.

– Пусть так, – согласился каган. – Первыми проведешь людей Бахмета… Да примут боги его душу. Потом сразу назад. И смотри, Тумын будет рядом. Если что не так…

Василий поежился. Да уж, здесь есть над чем подумать.

– Не беспокойся, каган, все будет как ты захочешь. Когда выступать?

– Утром! – отрубил каган.

– Утром, так утром, – покладисто согласился богатырь и вдруг в голове родилась сумасшедшая мысль. – Только нужно мне с духами леса поговорить. Жертву им принести, а то не пропустят.

– Жертву? – Бекмер задумался. – Жертва это хорошо. Что или кто тебе нужен для жертвы?

Василий обвел взглядом шатер кагана. Все, на ком останавливался его задумчивый взгляд, старались съежиться, стать незаметными, даже пылающий злобой Тумын, вздрогнув, отодвинулся за спину одного из военачальников. Как ни была соблазнительна мысль отомстить, но Василий со вздохом отбросил ее – не время.

– Вина надо! – вынес наконец он свое решение. – И что б никто не подслушивал. В лесах духи мстительные. Добро только подсыла заберут, а то и на всех порчу могут.

– Будет тебе вино, – усмехнулся Бекмер. – Только смотри, если окажется что твои духи в железо рядятся, да острыми мечами колдуют, я тебя из-под земли достану.

Ага, подумал Василий, так и разрешит тебе Ящер меня из-под земли доставать. Но смирив гордый взгляд лишь низко поклонился.

Подходя к опушке леса, Василий чувствовал на своей спине десятки недоброжелательных взглядов. Того и гляди не удержится у кого рука, и поминай как звали – мигом нашпигуют стрелами. Лишь когда за спиной зашуршали ветки кустов, богатырь облегченно вздохнул.

Побродив немного по лесу, до наступления темноты, Василий неспешно присел на подвернувшийся кстати пенек и достал выданный каганом для жертвы кувшин с дорогим вином. Задумчиво отхлебнув, богатырь повернулся в сторону темнеющей чащи.

– Дедушко, а дедушко, приди пожалуйста. Разговор к тебе есть.

– Ну чаво тебе, баловник, – недовольно проскрипел голос лешего. Пенек на котором сидел Василий встрепенулся и словно сноровистый конь скинул богатыря на землю.

Проглотив рвущееся с языка проклятие, Василий низко поклонился Лесному Хозяину.

– Не серчай, дедушко. Я ж думал пенек то простой.

– Я те дам – пенек, – беззлобно, скорее для порядка, ругнулся леший. – Сам дуб, дубом. Говори чаво надо?

Прежде чем начать разговор, Василий протянул лешему кувшин.

– Отведай, дедушко.

С благодарностью приняв подношение, леший с шумом отхлебнул, зажмурился от удовольствия и уже совсем доброжелательно проскрипел:

– Говори, говори. Вижу ведь припекло.

Кадык Василия дернулся завистливо провожая еще один глоток лешего.

– Твоя правда, дедушко. Припекло. Дело у меня к тебе серьезное.

Моховая борода качнулась приглашая продолжать.

– Выручай дедушко. Ты говорил, что на всех у тебя сил не хватит… А если меньше будет?

– Смотря на сколько меньше, – вздохнул леший. – Я ведь не всемогущ.

– А водяного попросить? Сам говорил, что ему работники требуются… Да жителей лесных попросить?

– Водяного? – леший задумался. – Может и удастся… Ты вот что, парень, отправляйся назад, а завтра как в лес войдешь, дам я тебе ответ. Как быть и что делать.

– Спасибо, дедушко.

Но вместо лешего перед ним уже стоял прежний пенек. Да пустой кувшин валялся рядом.

Со страхом взглянул Василий на колышащееся перед ним море людей и лошадей. Двадцать тысяч воинов велел перевести через лес Бекмер. И это меньше трети воинства. Да, – мелькнула невеселая мысль, – тут каждого резать всей жизни не хватит. Только и надежда, что Ящер не обманул, что меч и вправду сразу сотню переможет.

Тумын, ехидно посмеиваясь, наблюдал за ошарашенным богатырем. В отличие от кагана, он не поверил ни одному слову сказанному этим урусом. Да и прокушенная страшным животным рука отнюдь не добавляя веры. Стараясь держаться поближе к Василию, в надежде первым всадить в него саблю, Тумын между тем старался не слишком приближаться к страшному зверю, что так и косился на него, время от времени плотоядно облизываясь.

– Эй, как там тебя… Тумын! – окликнул Василий хазарина. – Командуй давай. Тихим шагом за мной… И что б не звука!

– Ни звука? – разъярился хазарин. – Да ты представляешь, глупый урус, что такое поступь двадцати тысяч коней?!

– А мне какое дело? – изумился Василий. – Мое дело маленькое – провести вас тайно. Я говорил, что нужно небольшими отрядами. И не спорь. Сам каган тебе велел меня слушаться.

Скрипнув в бессилии зубами, Тумын отдал необходимые распоряжения. Сорвавшись с мест засновали между отрядами посыльные донося до каждого его слова.

– Ну, тронулись, – торжественно произнес Василий, направляя Тумана в сторону леса.

Обогнав основной отряд, богатырь первым въехал в приветливо шуршащий листвой лес. Тумын, стараясь не отставать, ехал рядом.

– Ты куда! – взвился хазарин увидев, как Василий соскочил с коня.

– Куда, куда? – передразнил его Василий. – Туда… Это вы в степи привыкли где попало. А мне требуется дерево или кустик. Понял теперь?

На такое Тумын просто не нашел что ответить.

Василий отошел так, что бы Тумын видел его, но услышать не смог. Приняв соответствующую позу, богатырь чуть слышно позвал.

– Дедушко, а дедушко, ты здесь?

– Здесь, здесь, – проскрипело от ближайшего дерева. – Многовато ты привел, многовато… Даже не знаю что сказать…

– А что говорить? – Василий вздрогнул услышав незнакомый булькающий голос. – Мое болото две трети примет. Неужели остальных не осилишь?

– Кто не осилит? Я не осилю? – обиделся скрипучий голос. – Да я поболе тебя, мокрушника, осилю!

– Да хватит вам! – прервал спор лешего и водяного Василий. – Мне-то что делать?

– Что делал, то и делай, – пробулькал водяной. – Сосновая шишка тропку сделает, по ней и идите. Только держись впереди. Я болото присушил малость, но как только ты его пройдешь, я его на место верну. Болото большое, упыри без дела засиделись, так что половину точно возьму. А остальными уж Шишка займется. Чугайстыри уже наготове, только и ждут.

Кивнув, Василий успел заметить, как тонкая тропинка пробежав от его ног, расширилась, превращаясь в широкую проезжую дорогу.

– Туда, – вернувшись к Тумыну, вспрыгнул в седло богатырь. – Об этой дороге никто не знает. Пройдем незамеченные.

Тумын только с сомнением покачал головой.