Текст книги "Богатых убивают чаще"

Автор книги: Михаил Рогожин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

От всей компании Евгений отличался непривычной бледностью лица и куском белого пластыря на голове. Его вид не остался незамеченным. Начались перешептывания. Любимым занятием перед прощальным ужином был обмен догадками и предположениями о кандидатуре на выбывание из райского сообщества. Наблюдая за нервным поведением Евгения, многие готовы были биться об заклад, что сегодня настал именно его черед. По здравому рассуждению Евгений был лишним на этом празднике загробной жизни. Его двойник успешно втерся в банковские круги, начал головокружительную карьеру и, судя по всему, до контрольного выстрела в голову имел все шансы сказочно разбогатеть. Содержать же все это время совершенно неимущего Евгения было, по мне – нию большинства обитателей особняка, умевших считать деньги, слишком накладно.

– Для сохранности его положат в морозильную камеру, – высказала предположение одна из дам. – А когда понадобится, отморозят, и будет совершенно свеженьким.

– Что вы такое мелете! – возмутился мужчина с бычьими глазами. – Теперь и двойников искать не надо. Достаточно пластической операции. Берется любая бомжиха с вокзала и превращается в какую – нибудь Мэрилин Монро.

– А свою жену вы тоже превратили в кого – нибудь? – хихикнула другая дама, прикрывшись веером.

– Я ее превратил в пепел. Сыпанул горстку в ее косметичку и прихватил с собой. Так что моя жена всегда при мне!

– Легко отделался, – позавидовал приятель, блеснув в улыбке золотыми зубами.

Услыхав приглушенный смех, к ним подошли еще два джентльмена. Очень похожие на братьев, каковыми, впрочем, они и являлись.

– Мы поспорили, – в один голос заявили они. – Петелин либо покинет нас сегодня, либо переживет всех до единого!

– Ох, уж эти однояйцевые, – осуждающе вздохнула самая информированная дама. – Это ж надо так не отличаться друг от друга умом, что пришлось сжигать обоих!

– Ах, не болтайте, – одновременно махнули руками близнецы. – Обидеть двоих невозможно, а одного из нас – не получится!

Петелин бродил между шушукающимися группками и постепенно приходил к пониманию того, что наступает его последний час. Осознавал это через тягучую мучительную головную боль. И удивлялся отсутствию какой – либо внутренней паники или испуга. «Значит, так тому и быть», – повторял он про себя, беззвучно шевеля губами. Его больше не преследовали навязчивые воспоминания о Кире, а о прошлой жизни и сожалеть не приходилось. Немного неудобно было перед Лисой Алисой. Евгений так и не понял, о какой такой любви она говорила. Но почему – то был уверен, что ей будет жалко его потерять. Уж она – то обязательно выпьет шампанское за упокой его души. Хоть кто – то помянет, и на том спасибо…

В зал стремительно вошел Дан. Покрутился на каблуках по сторонам, проверяя, все ли собрались. Ударил в ладоши.

– Господа покойнички, пора к столу! Хватит базар разводить!

Команда подействовала угнетающе. Каждый ощутил трагическую неизбежность момента. Соотнес его со своей судьбой, представил на мгновение, что кубок с обмазанными цианистым калием краями предназначен ему, внутренне вздрогнул и перекрестился…

Рассаживались медленно, говорили шепотом. Старались не притрагиваться к сервировке, чтобы скрыть дрожь в руках. Евгений подошел к Дану.

– Мне куда?

– Садись рядом. С тобой веселей, – мрачно пошутил он.

Официанты бойко принялись открывать бутылки шампанского и наполнять серебряные кубки. Ни одна рука не потянулась к ним. Только Лиса Алиса, не выдержав, резко пододвинула кубок к себе.

«Чего она торопится?» – подумал Евгений. И впервые отметил какую – то странную притягательность, появившуюся в облике Василисы. Не замечаемая им ранее женственность в сочетании с обворожительной детскостью внезапно пробились сквозь присущее ее лицу злобно – циничное выражение. С такой женщиной было жалко прощаться. Чего – то он в ней не разглядел, не заметил. От этого в груди возникла щемящая прощальная грусть.

Дан поднялся со своего места. Кивком головы приказал официантам удалиться и, прикрыв глаза, траурным голосом огласил традиционный тост:

– Что ж, дорогие мои покойнички, пришло время проститься еще с одним нашим славным товарищем. Поднимем же наши кубки и пожелаем счастливого пути тому, для кого этот глоток окажется последним.

Все встали. Глаза у многих были закрыты. Кубки держали обеими руками. Бледность лиц соперничала с белизной салфеток. Чтобы не отравлять последние секунды существования отвратительным зрелищем, Евгений, зажмурившись, поднес кубок к губам и принялся пить с такой жадностью, словно сутки провел в безводной пустыне. Краем уха услышал голос Дана:

– Пора, пора… я не люблю слюнтяйства и сантиментов! Выше голову!

«Наверное, все наблюдают за мной», – с усмешкой подумал Евгений, приготовясь упасть. Но секунды растягивались в вечность, а он продолжал стоять, пока не вздрогнул от истошного многоголосого стона. Не соображая, что происходит, открыл глаза. Стул с высокой резной спинкой, на котором минуту назад сидела Лиса Алиса, был предательски свободен. Среди разбитых тарелок валялся пустой кубок. Два официанта, согнувшись, вытаскивали из – под стола безжизненное тело…

Ноги у Евгения подкосились. Рухнув на стул, он обхватил голову руками и беззвучно зарыдал. А зал тем временем наполнился радостными возгласами, криками, истерическим смехом и всхлипами. Оставшиеся в живых приветствовали друг друга и выражали животную радость победы над ужасом смерти.

– Не жалей, дружище, она сама захотела, – похлопал его по плечу Дан. – Давай выпьем за еще одну заблудшую душу. Пусть найдет успокоение.

* * *

Выпить им не удалось. Кованые двери, ведущие из караульного помещения в рыцарский зал, распахнулись. Попятившись, спинами к ним прижались охранники, опустив сжимаемые в руках автоматы дулами вниз. Дан хотел выскочить из – за стола, но какая – то неведомая сила вжала его в спинку стула. Остальные участники прощального ужина, включая Евгения, тоже почувствовали свинцовую скованность в движениях. Новая волна ужаса потрясла их разум.

В огромном дверном проеме появилась высокая женщина в белом длинном пальто и такой же белой шляпе, многим показавшейся нимбом. Она остановилась и, не произнеся ни слова, медленно обвела всех присутствовавших холодным взглядом немигавших стальных глаз.

Никто не мог не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Все смотрели на возникшее видение, и каждый мог поклясться, что видел смерть.

Женщина протянула руку и сделала повелительный жест. Какая – то сверхъестественная сила подняла Евгения с места и направила к ней. Холодные пальцы прикоснулись к его лбу. После чего женщина повернулась спиной и в сопровождении Евгения беспрепятственно покинула особняк.

Как только она исчезла, мощные порывы ветра ворвались в рыцарский зал, задули свечи, разметали угли из очага. Наполнили помещение холодом и гнетущей тоской. Стало ясно, что произошло нечто ужасное, трагическое, необъяснимое. Первым пришел в себя Дан. Невзирая на дикую боль, сжимавшую обручами его плешивую голову, он выхватил пистолет и принялся стрелять в опустевший дверной проем. Стрельба вернула к действительности охранников. Вскинув автоматы, они бросились к выходу из особняка.

Глава 39

Квартира на «Белорусской» напоминала корабль, потрепанный девятибалльным штормом. Казалось, что смерч пронесся по всем углам и выскочил через форточку. На самом деле ничего страшного не произошло. Просто Кира собиралась в Испанию к Ольге. Чемоданы валялись среди груды вещей, которые то отправлялись в их разверзнутые пасти, то вынимались обратно. «Да как же совместить все сезоны в одном багаже?» – спрашивала себя Кира и, не находя приемлемого варианта, в растерянности отправлялась на кухню, где стояла открытая банка соленых чернушек и початая бутылка водки. Подобрав под себя ноги, она усаживалась на стул, выпивала рюмку, закусывала грибками и, зажав сигарету в зубах, начинала названивать подругам, с которыми вела длительные консультации по поводу того, сколько брать юбок и теплых кофт.

После презентации, состоявшейся и бизнес – клубе, она совершенно успокоилась. Исчезло то, что она ненавидела всю жизнь, – больше никто на нее не давил. Не указывал, как поступать и какие решения принимать. Проснувшись утром, Кира вдруг поняла элементарную истину. Ей не нужно никому ничего доказывать. Просто собрать вещи и уехать. Пусть разбираются сами, кто кому хозяин, слуга и друг. Убийство Сурова поставило точку в ее отношениях с Адой, банком, Петелиным. Она не сомневалась, что скоро пристрелят и Евгения. Но ей – то какое до этого дело? К заявлению Ядвиги о том, что этот Петелин – не настоящий, Кира впервые отнеслась с недоверием.

«Как ни крути, а прорицательница тоже женщина. И ничто женское ей не чуждо. В том числе и ревность, – решила она. – Ядвига сама оценила убожество Петелина, поняла, насколько была не права, когда противопоставляла его Мстиславу Перфилову, и, чтобы сохранить свое реноме, придумала версию о подмене. Как бы не так! Нельзя же считать всех законченными кретинами!»

Хотя Кира не признавалась себе, но тем не менее испытывала неприятное разочарование в непогрешимости прорицательницы. Такие люди, как Ядвига Ясная, – считала она, – должны быть кристально честны перед людьми, поверившими в их сверхъестественный дар. Иначе никто не решится поддерживать их имидж в атмосфере насмешек и активного неприятия всяких проявлений потусторонности.

– Ну, ты можешь в такое поверить? – десятый раз дозвонившись до Майи, мучила подругу вновь и вновь, задавая этот вопрос.

– У меня подозрение, что нас всех давно подменили, – лениво соглашалась та.

– Это же серьезное заявление! На что она рассчитывала?

– На теорию чисел, – серьезно определила Майя.

– Какую теорию? – переспросила Кира, пораженная осведомленностью подруги.

Поскольку Майя ничего про эту теорию не знала, то выдала свою интерпретацию:

– Если предсказывать все подряд, то какая – то часть предсказаний обязательно сбудется, а какая – то просто забудется.

– Но я хочу знать правду!

– Тебе что, больше всех надо?

– Надо.

– Тогда я расскажу. Ядвига очень хотела перенести свой офис в твою клинику. Поэтому морочила тебе башку на полном серьезе. А после того, как Петя потерял от нее голову и предложил чуть ли не собственный кабинет, ты ей стала не нужна. Вот она глупость и сболтнула, чтобы ты обиделась и отстала от нее.

– Разве такое возможно? – обалдела Кира. – Это же омерзительно! Она на такое не способна!

– Знаешь, сколько стоит открыть офис в такой клинике, как твоя?

– Дорого…

– А ты пускаешь бесплатно. Да еще наряду с таким светилом медицины, как Чиланзаров. Лучшей рекламы для ее бизнеса быть не может.

У Киры на глазах навернулись слезы. Самым тяжелым испытанием для нее становилось разочарование в людях. Зная любовь Майи к интригам, не следовало принимать близко к сердцу ее предположения. Но зародить в душе сомнения она сумела. Кира вообще легко поддавалась влиянию подруг. Без их участия не принималось ни одно решение. А уж возникавшие возле нее мужчины подвергались такому дотошному обсуждению и проверке, какие не снилось управлению кадров внешней разведки.

– Лучше мне уехать, – размазывая слезы по щекам, заключила Кира и положила трубку.

Не успела она залить водкой и закусить грибками неприятный осадок, оставшийся после разговора с Майей, как в дверь позвонили. Мальчик с неистовым лаем вывалился из шкафа и бросился к двери. Унюхав знакомый запах, уселся на задние лапы и радостно заскулил. Это означало, что пришел кто – то свой. Кира босиком, привстав на цыпочки, подошла и заглянула в глазок. Перед дверью стояла Ядвига Ясная. И хоть без звонка к Кире приходить было не принято, не открыть прорицательнице она не посмела. Открыла дверь и оторопела. Рядом с Ядвигой стоял Петелин. От неожиданности Кира вновь ее захлопнула.

– Я не желаю видеть этого человека! – с визгливыми нотками воскликнула она.

– Это другой, настоящий Петелин, – объяснила Ядвига.

Обида, зародившаяся после разговора с Майей, напомнила о себе.

– Меня никакой не интересует! Не делай из меня подопытного кролика!

– Воля твоя. Я не привыкла стоять под дверью, – надменно произнесла прорицательница и ушла, сопроводив свой уход дробным стуком каблуков.

Выждав несколько минут, Кира вдруг осознала оскорбительность своего поступка. Распахнув настежь дверь, она рванулась в коридор и чуть не налетела на Евгения.

– Здравствуйте, – смущенно произнес он, уставившись на босые ноги Киры.

– А где Ядвига?! – крикнула Кира, забыв, что стоит перед мужчиной в короткой рубашке.

– Она уехала. С Бариновым. А мне велела дождаться вас.

– Ах, – расстроилась Кира и рванулась к окну у лифта. Во дворе машины Барина уже не было. – Омерзительно… какая же я идиотка!

– Вы простудитесь так, – не зная, как себя вести, предупредил Евгений.

– А вам какое дело? Чего от меня хотите?! – выместила на нем свою обиду и вдруг застыла в недоумении.

Еще недавно совершенно лысая голова Петелина обросла длинными волосами, перекинутыми через плешь слева направо. Точь – в – точь как на тех фотографиях, которые она возила к Ядвиге.

– Где вы были? – почему – то спросила она.

– Это долгая история… – начал было он.

Тут до Киры дошло, что она стоит почти голая.

– Подождите! – прижала она рубашку к телу и исчезла за дверью.

Ждать пришлось долго. Евгений не роптал, ибо ему самому необходимо было собраться с мыслями. Все произошло настолько быстро и фантастично, что не поддавалось осмыслению. После того, как он, ведомый дамой в белом, покинул особняк, здоровенный мужик, впоследствии оказавшийся Барином, втолкнул его в машину, захлопнул дверь за дамой и рванул в сторону Садового кольца. Минут сорок они катались по Москве, проверяя, нет ли за ними слежки. Голова у Евгения болела так, что он едва сдерживал рвоту. Должно быть, дама почувствовала это. Приказала остановиться, развернулась к Евгению и несколько раз дотронулась пальцем до верхней точки переносицы. Боль мгновенно исчезла. И они поехали дальше. Наученный горьким опытом, Евгений не задавал никаких вопросов и поэтому, стоя под дверью Киры, никак не мог понять, что же такое с ним случилось.

– А вы налегке прямо с банкета? – вновь возникнув перед ним, спросила Кира, разглядывая отлично сидевший на нем смокинг и узкую красную бабочку. Сама она под стать ему надела строгое темно – зеленое платье в черный горошек, перехваченное на талии широким черным поясом. На ногах – сапоги с высокой шнуровкой. Огромные, покрасневшие от слез и волнений иконописные глаза были подведены черным.

– Меня освободила ваша подруга.

– Из милиции?

– Нет. Из плена.

– А тот… ну другой Петелин? Где он?

– Тот Петелин – мой двойник. Он убил вашего бывшего мужа…

– Артема?

– Сурова… – А…

Евгений не мог совладать со своими эмоциями и отвечал с трудом. Его волнение передалось Кире.

– Да что ж мы стоим? Проходите, – предложила она и, видя его нерешительность, взяла за руку, – идите же.

В эту минуту Евгений понял, что произошло невероятное. То, о чем он столько дней безнадежно мечтал. Вдохнув пропитанный блаженным запахом любимой женщины воздух маленькой квартирки, он беспомощно посмотрел на Киру.

– Я не вовремя?

– Собираюсь в Испанию. Не обращайте внимания. Пойдемте на кухню. Водки хотите? – говоря это, Кира старалась не встречаться с его глазами, в которых искрился целый сонм искренних мучительно – невысказанных чувств. Никогда и никто так не смотрел на нее. Это действительно был другой Петелин. Она вспомнила его взгляд. Но тогда в клинике он был слишком робким, осторожным, почтительным. Теперь на нее смотрел не романтически влюбленный незнакомец, а выстрадавший свою любовь, закалившийся в душевных страданиях мужчина, прошедший все круги ада. Выдерживать в упор этот обжигающий взгляд она не могла. Смущение зарделось на щеках, ссутулило плечи.

– За ваше освобождение! Закусывайте грибками. Сама собирала. Вот тарелка и вилка, – руки у нее предательски дрожали. Водку перелила через край рюмки.

Всего этого Евгений не замечал. Он сам находился в панически – возбужденном состоянии. Слишком много всего свалилось на его разбитую голову. Страшная смерть Лисы Алисы, невероятное освобождение и встреча с Кирой.

– Ваша подруга – колдунья? – спросил он сдавленным голосом, забыв закусить.

– Она знаменитая прорицательница. Я ей очень верю. Это Ядвига указала особняк, в котором вас прятали. Но мы освободили кого – то другого. Вы его знаете?

– Нет. Но он мой двойник.

– Да. Похож… Вернее, нет. Сейчас вижу, что не похож. Глаза у него другие. Не ваши. Он мерзкий тип… – Кира вспомнила, как выглядел Петелин на приеме у Баринова, когда стоял с наглой ухмылочкой и свысока поглядывал на нее. Тогда она себе и представить не могла, что перед ней убийца, чуть не пристреливший ее. От ужаса у Киры потемнело в глазах. Она не выдержала и разрыдалась.

– Что с вами? – растерялся Евгений.

– Ничего, ничего… это водка. Боже, как омерзительно. Давайте выпьем. Наливайте.

У Евгения тоже задрожала рука, и водка разлилась по столу.

– Простите. Волнуюсь. Не ожидал увидеть вас. Не надеялся…

– Молчите, я все понимаю, – остановила его Кира. Потом спохватилась: – Нет, рассказывайте! О себе. О том, что с вами случилось. Остальное чувствую… вижу… не надо об этом. Давайте же выпьем!

Происходившее воспринималось ею, как самое настоящее колдовство Ядвиги. И сидевший перед ней Петелин был не просто каким – то бывшим одноклассником Артема, а пришельцем из непознанных астральных миров. Оттуда, где вершатся судьбы. Поэтому сбивчивый рассказ Евгения о странной жизни в особняке не пугал своими подробностями. Не возмущал и не смущал. Походил скорее на пересказ фильма, в котором он был единственным и главным героем. Как истинная женщина, она слушала не ушами, а сердцем. Реагировала эмоционально, совершенно не задумываясь о бесчеловечности созданного Даном предприятия. Ничто, кроме страданий Евгения, ее не интересовало. Единственный раз прервала его, когда услышала, что в подземелье томятся богатые красавицы.

– И много их?

– Кого? – не понял Евгений.

– Красавиц…

– Мне было не до них, – соврал Евгений. И, почувствовав недоверие со стороны Киры, поспешил заверить: – Я мало выходил из своей комнаты. Боялся пропустить новости. Мечтал увидеть вас. И увидел. Во время презентации. Вы были такой красивой! Вас так часто показывали. Запомнил каждый кадр. Тогда не было и мыслей о встрече с вами. Оставалось готовиться к смерти. О, каким подарком оказался этот репортаж! Не поверите, даже, наверное, осудите за преувеличение, но после него захотелось побыстрее умереть, чтобы унести с собой ваш образ.

– Так не бывает, – сказала Кира и выпила.

– Я и сам думал, что не бывает. Теперь вы знаете правду.

– Меня столько раз обманывали, – произнесла Кира, скорее по привычке, чем по убеждению.

– Извините за излишнюю откровенность, – окончательно скис Евгений. В глазах всколыхнулись такая глубокая грусть и искреннее раскаяние, что у Киры сжалось сердце. Она протянула руку и прикоснулась пальцами к его губам.

– Больше не надо. Прошу вас…

– Да, да, я вас слишком утомил, – согласился он. – Лучше мне уйти. Одно дело мечты, другое – жизнь.

– Куда? Вас ведь наверняка ищут бандиты! Они убьют вас!

Евгений и в самом деле не представлял, куда ему податься.

– Не знаю, – пожал плечами. – Об этом не было времени подумать.

– А обо мне было? – уже кокетливо спросила Кира. И не дожидаясь очередного признания, заявила: – В таком случае разрешите мне подумать о вас!

– Как это?

– А так! Загранпаспорт есть?

– Да. Я же работал в системе Внешторга.

– Тогда заезжаем к вам, берем его и через два дня улетаем.

– Куда?

– В Испанию к моей подруге.

– Но у меня нет денег…

– А вам не идет быть богатым.

– Но у меня нет вообще… – покраснев до неприличия, выдавил из себя Евгений.

– Ну на «вообще» у меня хватит!

Кира любила принимать быстрые решения. За это ее ругали все подруги. Обычно успевали предотвратить, переубедить или отговорить. Но на этот раз она решила никому не сообщать и ни с кем не советоваться. Бросила на него шальной взгляд.

– Поехали!

– Куда?

– За паспортом! Завтра получим визу. У меня в испанском посольстве работает подруга, и на самолет. Вы были в Испании?

– Нет. Я летал только в Мозамбик. Когда работал…

Но о Мозамбике Кира слушать не стала. Бросилась в комнату, запихнула попавшиеся под руку вещи в чемодан. Бросила недокуренную сигарету в вазу с увядшими розами. Залезла с ногами в кресло возле письменного стола и занялась макияжем. От этого занятия ее оторвал звонок телефона. Кира взяла трубку. Звонила Ариадна Васильевна.

– Мне нужно с тобой переговорить!

– Но я занята!

– А по приемам с Петелиным болтаться у тебя время есть? – с нескрываемой враждебностью проскрипела в трубку старуха.

Кира приходила в бешенство от такого тона. И тут же решила врезать ей по первое число.

– Хорошо. Я сейчас приеду. Вас устроит?

– Да. Ко мне домой. Только не через три часа, как обычно, а в течение часа, – и первая бросила трубку

– Пошла ты… – в сердцах выругалась Кира и невольно оглянулась.

Покончив с макияжем и тряся руками, чтобы высохли накрашенные лаком ногти, вернулась на кухню. И застала там идиллическую картину – Мальчик сидел на коленях у Евгения и внимательно слушал продолжение рассказа о заточении в бандитском особняке.

– Едем! – глаза ее лихорадочно блестели. Вся она была уже в предвкушении реакции старухи на появление настоящего Петелина.

Евгений спустил Мальчика на пол и встал. Кира вспомнила, что он пришел без пальто.

– А где пальто?

– Осталось в вашей клинике.

– Ничего. Уже, можно сказать, весна. В машине не замерзнешь. А мне подай вон то, песцовое манто. Я – то мерзлячка, – незаметно для себя Кира перешла с Петелиным на «ты», что бывало с ней крайне редко и говорило о многом.

Руководить банком Ариадна Васильевна продолжала из своей старой квартиры. После отставки Суховея она сама позвонила Симонову и подтвердила желание видеть его начальником службы безопасности банка. При этом попросила побыстрее найти полковника Смеяна и сменить всю его команду. Симонов счел правильным решение старухи не выходить из квартиры и пообещал выделить верных людей для ее охраны. Но пока эту роль выполняла преданная Нелли Стасиевна.

– Она приедет, – сообщила Ариадна Васильевна, положив трубку.

– Мне остаться?

– Посидишь в другой комнате. От нее всего можно ожидать. Документы положи на стол.

Фрунтова достала из сумки целую папку.

– Все просмотрено нашими юристами, – в который раз напомнила она. – Только подписаться должна на каждом листе. Иначе в Амстердаме сочтут недействительным.

– Еще чего! – нахмурилась старуха. – Кто кому служит? Они нам или мы им?

– Европа… – развела руками Фрунтова.

– А… тоже люди. Тоже любят деньги. Кофе готов?

– Сейчас, сейчас, – Нелли Стасиевна легкой походкой отправилась на кухню. Вернулась с подносом, на котором стоял термос – кофейник, чашки и сахар.

Не успела переставить их на стол, как в дверь позвонили.

– Иди в комнату Артема, – вполголоса приказала Ариадна Васильевна и, опираясь на палку, медленно пошла открывать. Долго всматривалась через глазок в силуэт Киры. Убедившись, наконец, что это она, открыла замки бронированной двери. – Входи.

– Я с Петелиным, – с порога объявила Кира.

– Врешь! Он в Сеченовском. Недавно разговаривала с ним! – и, заподозрив неладное, хотела уже закрыть дверь, как рядом с Кирой появился Евгений.

– Ариадна Васильевна, здравствуйте!

У старухи от неожиданности открылся рот и чуть не выпала вставная челюсть.

– Мы на пять минут, – успокоила Кира.

Придерживая верхние зубы рукой, старуха впустила их в квартиру. Как и Киру, ее поразили белесые волосы, прикрывавшие еще вчера совершенно лысую голову Петелина.

– Парик нацепил? – неодобрительно проворчала она.

– Это настоящие волосы, – вступилась Кира. – И Петелин настоящий! А ваш Петелин – бандит и убийца!

– Э… опять напилась, – Ариадна Васильевна смерила презрительным взглядом бывшую невестку и приказала: – Снимайте обувь, убирать за вами некому.

Евгений с некоторой опаской вошел в знакомую с детства комнату с раскрашенным фотопортретом Ариадны Васильевны на стене.

Старуха проковыляла к узкому диванчику с изогнутой спинкой. Уселась, положив палку рядом, как орудие самозащиты, закурила и, не обращая внимания на Киру, принялась отчитывать Евгения:

– У нас с тобой был уговор, что ты на пушечный выстрел не подойдешь к этой шлюхе! И вместо того, чтобы выполнять мои требования, болтаешься с ней по приемам? Позоришь меня?! Или надеешься, что она станет хозяйкой банка?! Ошибаешься, миленький. Я вас обоих в порошок сотру! Вы у меня в нищете сдохнете!

– Хватит пугать! – неожиданно для всех истерично крикнула Кира. – Послушайте его.

В ответ старуха схватила палку и ударила ею по столу, да с такой силой, что чашки вдребезги разбились.

– Заткнись, сучка!

– Ариадна Васильевна, я действительно не тот Петелин, которого вы сделали председателем правления банка, – громко произнес Евгений.

Попав между двух разъяренных женщин, он вдруг ощутил прилив уверенности в себе. Успокоился и впервые в жизни почувствовал себя хозяином ситуации. После пережитого в особняке эти старческие вопли показались ему комариным писком. Властная, грозная некогда мать Артема, наводившая на него ужас одним строгим взглядом, теперь воспринималась им, как больная немощная старуха, потерявшая после убийства сына способность нормально оценивать свои поступки.

– Что за бред? – не понимая, куда клонит преданный ей человек, отдышавшись, спросила Ариадна Васильевна.

– Смеян освободил из особняка не меня, а моего двойника, специально подготовленного для того, чтобы возглавить банк. А меня освободила только что подруга Киры Ядвига Ясная.

– Ты надеешься, что я поверю? – проговорила старуха, растянув на высохшем лице не то дьявольскую улыбку, не то страдальческую гримасу.

– И я не убивал Алексея Сурова. Это сделал ваш Петелин. И сделал напрасно, потому что Суров не причастен к покушению на Артема, – все так же четко, спокойно и уверенно продолжил Евгений.

– Врешь… ничтожный интриган! Это она тебя научила, она! – старуха снова схватила палку и замахнулась на Киру.

– Он говорит правду! И докажет ее в любом суде! – подтвердила Кира, отойдя на почтительное расстояние от стола.

Впервые в глазах Ариадны Васильевны промелькнула растерянность. Она стала похожа на прижатую к стене потрепанную обезумевшую кошку, готовую ожесточенно вцепиться когтями в любого, кто попытается протянуть к ней руку.

– Вас обманули. Что было нетрудно, вы же совсем меня не знали. Вернее, помнили мальчиком. Позвоните вашему Петелину и спросите, что за фотография висит над вашей головой. Я когда – то сумел ответить на этот вопрос.

Предложение, прозвучавшее без всякой агрессии, несколько образумило старуху. Она на ощупь взяла валявшуюся на диване трубку, набрала номер телефона охраны.

– Кузьмин слушает! – раздалось на всю комнату.

– Это Ариадна Васильевна, где Петелин?

– Что – нибудь не так? – охранник почувствовал нервозность в голосе.

– Позови немедленно!

– Слушаюсь…

Были слышны его удалявшиеся шаги, шум открываемой двери, какая – то музыка, и наконец ленивый незнакомый Евгению голос произнес:

– Алло?

У старухи пересохло во рту. Она не могла произнести ни слова.

– Алло? Ариадна Васильевна? Что там у вас? Громадным усилием воли она все же прохрипела:

– Помнишь, ты приходил ко мне домой с сообщением об убийстве Артема?

– Ну… что – то помню, давно было… Какие проблемы – то? – неуверенно отозвался двойник.

– Вспомни, какая фотография висит на стене? – подозрительно глядя на Евгения, спросила она.

– Это что – проверка?

– Нет. Доказательство!

– Какая, какая! Понятно какая! Фотография Артема! Какая же еще!

Трубка выпала из ослабевшей руки Ариадны Васильевны. Откинувшись на гнутую спинку дивана, она замерла. Потом всем телом рванулась вверх, схватилась за край стола и с душераздирающим криком «Нет!» рухнула на разбитые чашки.

Кира бросилась к ней. Глаза старухи были открыты, но уже ничего не выражали.

– Она умерла! – в испуге крикнула Кира.

На ее крик из комнаты Артема выскочила Фрунтова. Вместе с обалдевшим Евгением они схватили старуху и перенесли ее на кровать. Тело казалось тяжелым и неподатливым. Оставив бухгалтершу суетиться возле старухи, Евгений поспешил к Кире. Та сидела на полу, привалившись спиной к резному буфету.

– Она умерла? – спросила шепотом.

– Вряд ли… Как ты?

– Ничего. Открой левую створку. Там бутылки… Или нет… Принеси лучше из кухни валокордин. Боже, как все омерзительно!

Пока Евгений ходил за каплями, из спальни вернулась Фрунтова. Села на диван и, ни на кого не глядя, тусклым голосом произнесла:

– Умерла…

– Как?! – взвизгнула Кира.

– Как все нормальные люди… от разрыва сердца.

– Может, еще можно помочь? – растерянно спросил побледневший Евгений.

– Уже помогли… – без всякого осуждения ответила Фрунтова. Взяла брошенный старухой телефон. – Уходите, я вызову «Скорую». Не нужно, чтобы вас тут видели… Не до вас…