Текст книги "Богатых убивают чаще"

Автор книги: Михаил Рогожин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

ЧАСТЬ II

Глава 18

В Москве Егор Пантелеймонович Вакула считался чужаком. К нему присматривались с опаской и недоверием. А все оттого, что характером обладал буйным и непредсказуемым. Русский мужик из глубинки плохо вписывался в отлаженную систему отношений столичного истеблишмента. Артем Давыдов был первым из крупных банкиров, кто протянул ему руку дружбы. В результате Вакула, приобретя одного друга, тут же нажил нескольких могущественных врагов и множество тайных неблагожелателей. Пока Давыдов контролировал ситуацию, беспокоиться было не о чем. Но после его смерти предстояло либо сохранять независимость, либо искать новых союзников. Вакула понимал, что только поддержка вице-премьера Суховея делала его более или менее неуязвимым. Однако поскольку вице-премьер занял выжидательную позицию, приходилось действовать на свой страх и риск. Вакула сильно сомневался, что Ариадне Васильевне при всем ее несгибаемом характере удастся сохранить контроль над банком. Поэтому решил связаться с человеком, которому доверял не меньше, чем Артему, – Геннадием Ивановичем Волоховым.

* * *

Банщик встретил его с распростертыми объятиями. Двери бизнес-клуба радушно распахнулись для встречи дорогого гостя. Хозяева помнили о любви Вакулы к обильным застольям, и поэтому праздничный стол ломился от яств. Украшением же вечера служили специально приглашенные дамы.

– Ну, ты, как всегда… – оценил Вакула размах дружеского приема.

– Не каждый день Москву навещают нефтяные бароны! – похлопал его по крутому плечу Волохов.

– Скрутило меня, не смог вот на похороны приехать. Но помянул…

Волохов подвел его к дамам.

– Знакомься! Блондинка – Таня, а красавица с маслиновыми глазами – Оксана. Обе любят крупных, солидных мужчин.

Девушки были из модельного бизнеса. Холеные, элегантно одетые, с натренированными улыбками и безразличными глазами. Вакула, обняв обеих, поцеловал их в щечки.

– Зовите меня Гоша, – сел между ними и обратился к Волохову: – Наливай, хозяин! Закатим за красавиц и умниц по полной!

Пил Вакула коньяк исключительно фужерами, чем каждый раз заставлял трепетать любую компанию. В этом была его маленькая мужицкая хитрость. На самом деле только два первых фужера опрокидывались залпом в луженую глотку бывшего геолога. Следующий надолго задерживался в его руке, но на это уже никто не обращал внимания.

Вызвав у дам возгласы восторга, он наскоро закусил и предложил Волохову:

– Из многолетних наблюдений я пришел к выводу, что женский рот создан для двух вещей – любви и приема пищи. Давай оставим их наслаждаться деликатесами, а сами пока перебросимся несколькими словами.

– Ой, Гоша… нам же будет скучно, – капризно промяукала Оксана.

– Скучно без нас будет в постели, а за таким столом – исключено! – наставительно произнес Вакула надсадным голосом и встал из-за стола.

Банщика не надо было уговаривать последовать его примеру. Ему-то уж и подавно осточертели эти телки, используемые в качестве дежурных блюд.

Мужчины удалились в зимний сад. Вакула уселся на булыжник, опустил руку в пруд, намереваясь поймать за хвост золотую рыбку. Неподвижная стайка бросилась врассыпную.

– Вот и в жизни – золотых рыбок пруд пруди, а поди поймай голыми руками, – философски заметил он.

– Мы их сачком, – поддержал Волохов. – И все наши.

– А у кого сачок на поимку «Сибирсо»? – напрямую спросил Вакула.

– Какой сачок? Тут требуются сети. И каждый расставляет свои. Приехал ты вовремя. Меня уже спрашивали. Есть желающие наладить контакты.

– С меня-то какой прок. Я – государственный служащий. Не более. Решать будут там, – он указал пальцем на стеклянную конусообразную крышу. – Вот разобраться с «Крон-банком» – моя прямая обязанность. Мне Артем был другом, потому убийцу надобно найти. Есть какие-нибудь сведения?

– Противоречивые… Очень много переплелось интересов. В кого ни ткни, каждому выгодна смерть Артема. А конкретных улик – ни одной.

– Чем же вы тут занимаетесь? В самом банке не шукали? Может, решили под другого папу лечь?

– Откуда такие предположения? – искренне удивился Волохов. – Артем сам подбирал людей.

– Кому ж еще нужно было Петелина ликвиднуть? Им он в первую голову помешал.

Банщик задумался. Не исключено было, что Вакула обладал какой-то информацией. Зная его мужицкий ум, можно было не сомневаться, что делиться ею не захочет. Но раз решил посоветоваться, то уж наверняка надеялся на помощь. Привыкший ничего не пропускать мимо себя, Волохов осторожно заметил:

– С самого начала Смеян настаивал, что Петелин является сообщником убийцы. Но почему-то не выдал его руоповцам. Потом Ада настояла, чтобы он возглавил банк.

– Смеян был «за»?

– Не думаю…

– У тебя есть что-нибудь на него?

– Не уверен. Он же считался преданным другом.

– То-то и оно. При таком профессионале запросто подстрелить хозяина? Не верю!

– Интересная мысль. А на кого в таком случае он играет? Не на себя же!

– А как насчет Киры?

– Смеян и Кира? Шутишь? – еще больше удивился Волохов и вдруг вспомнил, что во время панихиды вице-премьер очень заботливо выражал ей соболезнования. – Но она же бывшая…

– А завещание?

– Постой, постой… А вдруг Артем не успел его изменить? Ведь до сих пор никто не знает! – подозрения Вакулы уже не казались Волохову надуманными. Во всяком случае, они имели право на существование.

– У тебя есть кому поручить?

– Есть. С Кирой проблем не будет, а Смеян может почувствовать, что вокруг копают.

– Надо сделать. Я профинансирую, – Егор Пантелеймонович остался доволен состоявшимся разговором. Он не просто хотел выполнить поручение Ариадны Васильевны, но и побольше узнать о скрытых от глаз внутренних делах «Крон-банка». Нельзя же было спокойно наблюдать за борьбой, развернувшейся вокруг вотчины погибшего друга.

В свою очередь, и Волохов обрадовался представившейся возможности потеснее сойтись с Вакулой. У него уже созрел план по втягиванию нефтяного барона в сферу интересов финансово-промышленной группы Крюгера.

– Ты в каких отношениях с Иваном Карловичем Крюгером? – спросил он как бы между прочим.

– В натянутых.

– Почему?

– Потому что он первостатейный жулик.

– А кто не жулик? – Я!

– Тогда пойдем выпьем, – ловко соскользнул с темы Волохов.

Они вернулись в банкетный зал, где за столом, весело хихикая о чем-то, возбужденно разговаривали Таня и Оксана. Судя по их раскрасневшимся лицам и размашистым жестам, время они действительно проводили неплохо.

– Ну как? – поинтересовался Вакула, вооружившись полным фужером коньяка.

– От пуза! – тяжко вздохнула Оксана. – Теперь полежать бы.

– Рано, – по-хозяйски прокомментировал Банщик.

Вакула подмигнул девушкам.

– Предлагаю выпить под негритяночку!

– Как это?! – воскликнули обе.

– А вы не знаете? – игриво удивился он. – У нас в Сибири без негритянок ни одно застолье не проходит.

– Где ж вы их берете? – рассмеялась Оксана.

– Из Мозамбика выписывают. Возят самолетами, как устриц из Парижа, – добавила Таня.

– Нет. Мы их создаем собственными руками. Тут уже заинтересовался и Волохов.

– Делать негритянок руками? Что-то новенькое. Вакула, скинув пиджак, закатал рукава рубашки.

Ополоснул руки водкой и, повернувшись к Оксане, потребовал:

– Давай раздевайся. – Как?

– Не как, а совсем, а ты, – он ткнул пальцем в Волохова, – неси ведерко черной икры.

– Это что – меня намазывать будут? – всплеснула руками девушка.

– Буду. Очень жирным слоем, – подтвердил Вакула.

Волохов сделал знак официанту, и через несколько минут ведерко с икрой оказалось на столе. За это время Оксана, смеясь и кокетничая, с помощью подруги содрала с себя узкое красное платье.

– А колье оставлять? – давясь от смеха, спросила она.

– Конечно. Мы его положим сверху.

Оксана обнажилась со скоростью и беззастенчивостью профессиональной манекенщицы. Она обладала прекрасной фигурой с хорошо развитыми мышцами, маленькой грудью и упругой круглой попкой. Все это больше тяготело к спорту, нежели к сексу. Поэтому, даже будучи совершенно голой, она не сделалась более соблазнительной.

– Мясца тебе не хватает, – прищелкнул языком Вакула.

– Вам в Сибири грудастых да жопастых подавай, – не осталась в долгу Оксана.

– У нас все по запросам. Ложись, – и Вакула принялся освобождать центр стола.

Усевшись поодаль, Волохов терпеливо наблюдал за происходящим. В бизнес-клубе оргии не устраивались. Чинная атмосфера располагала не более чем к легкому флирту. Да и контингент гостей не был склонен к эпатажным выходкам.

Вакула тем временем уложил Оксану на стол, обильно полил ее тело шампанским и принялся размазывать икру. Делал это с ловкостью художника, подхватывая лезвием ножа соскальзывавшие икринки. На соски и бритый лобок девушки нанес красную икру. В пупок вставил несколько долек лимона, а на грудь возложил колье. Таня со смехом ассистировала

ему. Когда процесс создания негритянки был закончен, Вакула отступил от стола, полюбовался результатом собственного художества и пригласил Волохова:

– Теперь можно и отметить нашу встречу.

Не успели они рассесться по местам и наполнить бокалы, как в зал вошел Иван Карлович Крюгер.

Банщик не растерялся. Театральным жестом указал на Вакулу и торжественно произнес:

– Вот, Егор Пантелеймонович захотел поужинать с сибирским размахом!

– Приятного аппетита… – выдавил из себя ошарашенный бизнесмен.

– Да вы присаживайтесь. Этого бутерброда на всех хватит, – довольный произведенным впечатлением, громыхнул Вакула и, подмигивая Тане, предложил: – Или предпочитаете хот-дог? Знаете, как у нас в Сибири хот-дог делается?

– Нет, нет, – в следующий раз! – воспротивился

Волохов.

Крюгер, ничего не ответив, провел беспалой рукой по пышной седой шевелюре и с достоинством покинул ресторан.

Глава 19

Присутствие в клинике Ариадны Васильевны создавало нервную атмосферу. Больше всех нервничал Петр Наумович. Через его руки прошло множество самых высокопоставленных пациентов. Но никто из них, уважая опыт и авторитет Чиланзарова, не пытался диктовать методы лечения. Старуха отличилась и в этом. Считала, раз он является другом ненавистной невестки, значит, не заинтересован в ее скорейшем выздоровлении.

– Я ей объясняю, что нужна еще одна операция, а она заявляет, что и так встанет на ноги! – возмущался он, сидя в кабинете Киры.

– Ну, так не делай!

– Я же врач!

– Выпей и успокойся…

На письменном столе стояла бутылка виски. Кира уже несколько дней ночевала в клинике, не решаясь возвращаться домой. Охранников Смеяна она боялась не меньше, чем бандитов.

– Через пятнадцать минут закончится рабочий день, тогда и выпью. А тебе пора с этим завязывать! – повысил голос Чиланзаров. В душе он любил Киру, но относился к ней, как к избалованному ребенку, не способному самостоятельно отвечать за свои поступки.

– Петя, иди ты… я к ней второй день не притрагиваюсь. Валокордин хлебаю.

– Переживаешь из-за Петелина?

– Кто сказал?

– Вижу. Я хоть и не Ядвига Ясная, а тоже кое в чем разбираюсь. Бьюсь об заклад, в особняке его нет!

– Но мы же со Смеяном точно по ее предсказанию нашли.

– Нашли! Я тоже в Москве много замечательных домов знаю. Могу послать по любому адресу. Вот у нас в Ташкенте мулла был – самый уважаемый среди узбеков. А почему? Потому что он на все вопросы отвечал односложно – ты прав! И все были довольны. Ибо каждый, задавая вопрос, хотел бы услышать одно и то же в ответ.

– Думаешь, Смеян не освободит его?

– Не знаю, насколько это нужно самому Смеяну. У него в Москве информаторов больше, чем у твоей колдуньи. Послушай меня – выбрось из головы этого Петелина… а заодно и Ядвигу. Поживи одна, без проблем.

– Я одна жить не умею, – неожиданно для себя призналась Кира и слегка смутилась. В последнее время она много думала о своей неприкаянной жизни. Несмотря на внешний шик, на два завидных замужества, на роман со знаменитостью, она все чаще и чаще ощущала полнейшее одиночество. У нее было все, кроме простого теплого человеческого отношения к ней. Хотелось уютно свернуться калачиком, уткнуться в надежное, преданное ей мужское плечо и забыть обо всем на свете. Но не получалось. Приходилось продолжать жить у всех на виду, играть по чужим правилам, подчиняться массе тусовочных условностей. Тратить здоровье, время и деньги, чтобы выглядеть счастливой, независимой, неприступной… Кира порывисто схватила лежавшего на полу Мальчика и прижала его к себе.

– Мы с ним самые одинокие существа на свете!

– Езжай-ка ты лучше к Ольге в Испанию, – покачал головой Чиланзаров.

– Да что вы все меня спроваживаете!

– Потому что лезешь не в свое дело! Без тебя разберутся! – возмутился Петр Наумович.

Кира уже собралась накричать на него, как в кабинет вошла Аля.

– Охрана сообщила, что к тебе приехал Суров.

– Этого еще не хватало! – взорвался Чиланзаров.

– Скажи, чтобы пропустили! – с вызовом ответила Кира.

– Черт с вами! Хотите превратить клинику в дурдом – превращайте! – Петр Наумович схватил со стола бутылку виски и выкатился из кабинета.

– Ты, действительно, хочешь его видеть? – удивилась Аля.

– Он не отстанет. Здесь с ним проще разговаривать. Не так страшно.

Суров появился, как всегда, с цветами и с обворожительной, ни к чему не обязывающей улыбкой.

– Я уж начал волноваться, не случилось ли с тобой чего. У дома охрана. Телефон не отвечает…

– От тебя охраняют.

– И все-таки меня пропустили, значит, не все потеряно.

– Ты о чем?

– Хочу вернуться к нашему последнему разговору.

– А… прости, но я ничего не помню. Пьяная была.

– Мы с тобой прожили не один год. Ты бывала и не в такой стадии.

– Годы берут свое.

– Не верю. О предложении в сто миллионов забыть невозможно.

– А про убийство Ады?

– Разве с ней что-нибудь случилось? – развел руками Суров. Не в его правилах было отвечать на конкретные вопросы. Дипломатическая практика приучила к постоянному маневрированию. К тому же он не исключал, что кабинет Киры мог прослушиваться службой безопасности банка.

У Киры никогда не хватало терпения доводить разговор с ним до конца. Она начинала раздражаться. У нее не было сил выдерживать словесную эквилибристику бывшего мужа. Поэтому, нервно закурив, она села в кресло, поджав ноги, и заявила:

– Будем считать, что я все помню. Можешь продолжать. Кабинет не прослушивается. Артем не любил тратить деньги на ерунду.

– Отлично! – Суров уселся на диван. Подтянул на коленях брюки, чтобы не мялись, спрятал внутреннюю напряженность за легким прищуром глаз и, соединив растопыренные пальцы, продолжил: – Не будем возвращаться к глупым страхам. Мои знакомые навели справки в адвокатской конторе «Марковичи и сыновья». Завещание хранится там. Его еще никто не запрашивал. А с Ариадной Васильевной все решается намного проще, чем ты думаешь. Сотрудники банка не желают ей подчиняться. У них свой взгляд на политику банка…

– Кого ты имеешь в виду?

– Тех, кого она вызывала сюда.

– Откуда тебе известно?

– Мне многое известно. Поэтому я и трачу время, чтобы объяснить тебе элементарные вещи. Твоя Ада банк не удержит. И если ты хочешь, чтобы с ней ничего не случилось, заяви о правах на наследство.

– Да она никогда с этим не согласится!

Кира привыкла к скандалам с Адой и ненавидела ее всей душой. Но не могла представить себе, как они будут судиться из-за наследства. Зная бешеный напор старухи, ее властность и несгибаемость, готова была заранее признать свое поражение.

– В таком случае ты не оставляешь ей никаких вариантов. От нее избавятся самым простым способом. И ты вынуждена будешь смириться с ситуацией…

– А если я сейчас пойду и все ей расскажу? Суров пожал плечами.

– Иди.

Кира пожалела, что позволила Чиланзарову унести бутылку. Разговор с Суровым был чрезвычайно неприятен. Она никогда не отказывала бывшему мужу в уме, изворотливости и приспособляемости. Считала его советы разумными, хотя редко следовала им. Поражалась его умению переступать через любые обстоятельства, не теряя при этом комфортного состояния духа. И не сомневалась, что Суров возненавидел ее не в тот момент, когда они расстались, а после того, как она вышла замуж за Артема, чем, несомненно, унизила его. Поэтому заверения о том, что он хочет помочь ей, воспринимала не более как блеф. Решив сыграть на ее ненависти к Аде, Суров выпустил из вида моральный аспект. Сам-то он, уяснив для себя выгоду, не задумывался о путях ее получения. Но высказываться по этому поводу Кире не хотелось. После всего, что между ними было, глупо уличать его в подонстве. Поэтому, отведя в сторону глаза, тихо, почти робко произнесла:

– Все это омерзительно.

Отправляясь на встречу с Кирой, Суров и не надеялся на легкую победу. Главный аргумент, безоговорочно действовавший в подобных ситуациях, – деньги, не являлся для Киры убедительным. Не потому, что она их не любила, а потому, что никогда ранее в них не нуждалась. И до сих пор пребывала в наивной уверенности, что смерть Артема никак не отразится на ее финансовом положении.

– Хорошо. Давай закончим этот разговор. Но прошу, объясни мне, на какие деньги ты собираешься жить дальше? Содержать клинику? Менять машины? Мотаться за границу?

– Не на твои, – отрезала Кира.

– Это понятно. Тогда почему ты отказываешься от денег, которые завещал тебе Артем?

– Мы с ним расстались. Вернее, я ушла от него. И никаких прав на это не имею.

– А жить на что будешь?

Разговор перешел в стадию – «тяни-толкай». Кира не выдержала. Соскочив с кресла, она рванулась к дивану и присела на корточки перед Суровым.

– Милый Леша, меня многие считают распиздяйкой, но никто кретинкой. Сто миллионов мне бы очень пригодились. Но, во-первых, их обещаешь ты, а это уже опасно, а во-вторых, хочешь заставить меня переступить через труп Ады и потом еще этим же и шантажировать? Попробуйте только тронуть старуху! Хоть она и стерва, но умереть должна своей смертью.

Суров встал, застегнул пиджак, погладил Киру по голове и миролюбиво согласился.

– Так и будет. Нравится тебе или нет – мы тебя сделаем миллионершей, – и не дожидаясь, пока она поднимется на ноги, стремительно вышел из кабинета.

Глава 20

На Арбате забрезжило позднее зимнее вялое утро. В серой изморози уличные торговцы развешивали свои товары – набивные шали, военные шапки, аляповатые украшения. Одиноко голосили продавщицы мгновенной лотереи, обещая вернуть деньги в случае проигрыша. Открывали двери владельцы многочисленных антикварных магазинчиков, бутиков, букинистических лавок. Зазывалы с ленцой подмигивали редким прохожим, указывая на вход в рестораны. Мартышки, одетые в детские комбинезончики, зябко жались к своим безжалостным хозяевам-фотографам. Одичалые бомжи с видом коллекционеров копались в занесенных снегом мусорных урнах… Все было как обычно. И только увеличивавшееся с каждой минутой количество милиционеров говорило о том, что в центре столицы готовится что-то необычное.

Впрочем, к полудню кое-что прояснилось. Обычную туристическую публику, прогуливавшуюся по мостовой, стали оттирать к стенам домов стайки тинейджеров, шумно стекавшиеся к Кривоарбатскому переулку. Где-то уже из грузовых машин вытаскивали осветительную аппаратуру. Рядом припарковался автобус с буквами «ТВ» на синих боках. В нем находилась передвижная телевизионная станция. Короче, даже замшелому провинциалу становилось ясно, что скоро начнутся съемки. Из слухов, циркулировавших среди быстро увеличивавшихся толп подростков, можно было узнать, что намечается грандиозное событие – съемки нового клипа самого популярного рок-певца Ария Шиза.

Периодически над толпой повисал крик: «Едет»! – и волнение фанатов достигало точки кипения. Но ни в одном из переулков малиновый «Линкольн» певца замечен не был. Зато уже скапливались «Мерседесы» других участников съемок. Среди толпы сновали репортеры с микрофонами и простуженными голосами задавали идиотские вопросы. Милиционеры вели себя довольно демократично, следя лишь за тем, чтобы никто не прорывался за оцепление. Основным местом съемок должен был стать Кривоарбатский переулок, на котором уже устанавливалась металлическая конструкция, напоминавшая остов гигантского динозавра. Вокруг по затоптанному снегу змеились шланги и кабели.

Наконец появились затянутые в кожу, с байкеровским прикидом музыканты. Толпа их встретила свистом и криками. Они в ответ бросали пустые банки из-под пива. Ветер разносил по Арбату горьковатый дымок травки. Мрачное небо давило на крыши домов. Из многочисленных динамиков вылетали редкие пронзительные звуки настраиваемых инструментов. Из освещенных окон на происходившее внизу взирали привыкшие ко всему арбатские жители. С наступлением ранних сумерек вспыхнул разноцветными огнями железный динозавр. Из его пасти полыхнули языки пламени. Вся площадка залилась светом огромных юпитеров. И в этот момент словно ниоткуда возник Арий Шиз. Его лысую голову украшала корона из костей. На голой груди красовалось огромное колье из полудрагоценных камней. Одет он был в короткую куртку и брюки, сшитые из меха снежного барса. По всем переулкам разнеслось его пронзительное завывание и знаменитое приветствие: «Ну что, подсядем на шизуху?!» Толпа ответила громогласным «Врубай!» И началось…

По освещенному пространству метался режиссер клипа. Операторы снимали сразу несколькими камерами, а над головами плавно парил телевизионный кран. Кривоарбатский переулок утопал в вакханалии звуков, воплей и света. Разноцветные дымы обволакивали динозавра, на которого ловко взбирались и совершали немыслимые трюки каскадеры. По громкой связи то и дело раздавались команды: «Снято!» «Повторили!», «Мотор!»… И только трехэтажный особняк с задраенными окнами казался абсолютно безучастным к происходившему.

Когда безумие, творившееся на съемочной площадке, дошло до апогея, а толпа уже совершенно ошалела, никто и не заметил, как по наглухо закрытым железным дверям особняка кто-то громыхнул из гранатомета. В образовавшийся провал стремглав кинулось несколько человек, вооруженных автоматами. Не встречая сопротивления, они по коридору быстро добрались до рыцарского зала, слабо освещенного пламенем факелов. Дали несколько очередей в потолок, и предводитель что есть мочи крикнул: «Где Петелин? Мать вашу! Всех порешим!» Толстые стены особняка почти не пропускали мощные накаты музыки, поэтому вслед за криком и стрельбой возникла гнетущая тишина. И в ней нарочито спокойно прозвучал чей-то голос:

– Дальше ни шага.

Как подтверждение угрозы, с металлическим лязгом внутрь зала открылись бойницы, откуда торчали дула противотанковых пулеметов.

Но предводитель не сдался.

– Нам нужен Петелин, и мы уйдем. Иначе взорвем все к чертовой матери.

– Грандиозное шоу устроили. Денег не пожалели, – как ни в чем не бывало одобрил голос.

– Иди ты…

– Пожалуй, Петелина я отдам. Не ломать же народу кайф, пусть оттягиваются. У нас тут тоже любители Шиза имеются.

– Не тяни. Вокруг ментов невпроворот!

– Кому за дверь счет выставить?

– Съемочной группе.

– Уговорил…

Сбоку открылась дверь, и из нее вышел человек в вязаной шапочке, темных очках, одетый в больничную пижаму. Предводитель направил на него автомат:

– Петелин?

– Он самый. Евгений Архипович Петелин. Предводитель посмотрел на его босые ноги. Достал фотографию.

– Сними очки и подойди.

Петелин рванулся почти бегом. Сличив лица, предводитель остался доволен.

– Ну, потопали отсюда, Евгений Архипович. Они вышли из особняка под раскатистое скандирование толпы:

– Арий! Арий! Арий! Шиза! Шиза! Шиза!

Милиция с трудом сдерживала напиравших фанатов. Разноцветные дымы плотными слоями стелились по Кривоарбатскому переулку. А где-то высоко над особняком, забравшись на светящуюся голову динозавра и раскинув руки, стоял в полный рост рок-идол. Никто и не заметил, как из дымящегося проема вывели человека в голубой пижаме, набросили на него чью-то женскую шубу и быстро втолкнули в джип.

– Здравствуй, Петелин, – обратился к нему мужчина с узкой серебристой бородкой, сидевший на переднем сиденье. – Видишь, какой праздник ради тебя закатили! Будем знакомы. Зови меня – Цунами. И учти, теперь ты – мой должник.

– Уж и не надеялся, что выберусь, – еще не в состоянии осознать случившееся промямлил тот в ответ.

– Поехали отсюда, – кивнул Цунами водителю. – У каждого свой праздник жизни.

* * *

Покружив по центру, джип свернул на бульвары и, проехав Кропоткинскую, вновь углубился в арбатские переулки, только уже со стороны Пречистенки. За время поездки не было произнесено ни единого слова. Остановились в Хрущевском переулке, пристроившись за черным «Мерседесом». Мигнули ожидавшим в нем фарами, в ответ те отсигналили габаритными огнями. Цунами вторично обернулся к Петелину.

– Пока я сам не вспомню о тебе, обо мне ни слова.

– Еще бы, – с готовностью заверил Петелин. Из «Мерседеса» вылез человек и направился к джипу. Цунами открыл окно. Заглянувший в него оказался полковником Смеяном. Он уставился на Петелина, снова нацепившего темные очки.

– Дайте свет в салон. А ты сними очки. Петелин подчинился. Смеян убедился, что перед ним действительно школьный приятель Артема, и жестом приказал следовать за собой.

– Спасибо, – бросил, покидая машину, Петелин. Его босые ноги тут же утонули в сугробе. Пока выбирался на асфальт, джип сорвался с места и растворился в темноте переулка.

– Давай, давай, – подхватил его под руку Смеян. – Садись. Что ж они тебя даже не обули?

– Не нашли моего размера… – мрачно пошутил недавний пленник.

– Все-таки мы тебя вытащили, – утешил Смеян, гордый от сознания того, что сумел перехитрить самую тайную секретную службу. В душе он почти не верил в успех операции. Знал, что ФСОСИ обладает мощной профессиональной защитой и никаким боевикам Цунами с ней не справиться. Даже использование музыкального шоу в виде прикрытия вызывало у него сомнения. Ведь в отличие от Цунами, полковник знал, кому принадлежит особняк. Руководителям Федеральной службы охраны секретной информации ничего не стоило связаться с МВД и приказать перенести съемки клипа подальше от особняка. «Неужели их застали врасплох?» – сомневался Смеян и сам же душил в себе эти мысли. Ему были известны случаи, когда вера в свою всесильность притупляла бдительность. Как бы там ни было, Петелин живой и невредимый сидел рядом с ним. Оставалось представить, какой скандал разразится в ФСОСИ. Они, конечно, постараются распутать это дело и наткнуться на Цунами. Тут уж браткам не поздоровится. Смеяну нужно будет просто на некоторое время исчезнуть, а потом помянуть грешные души Цунами и Свята… Весьма довольный происшедшим, он обратился к Петелину:

– Признаюсь, у меня к тебе вопросов еще больше, чем после убийства Артема, но пока повременю. Сейчас мы тебя завезем в его квартиру. Там будешь в полной безопасности. Отдохни, постарайся детально вспомнить все, что с тобой произошло, и никуда не рыпайся. Нового похищения мы не допустим.

Петелин молча кивал головой. Он производил довольно жалкое впечатление. Допрашивать его в таком состоянии было бессмысленно. Через автоматически открывшиеся железные ворота «Мерседес» въехал во двор отреставрированного дома по Сеченовскому переулку. Смеян протянул Петелину ключи.

– Тебя проводят. Окна бронированные. Открывать их не следует. Включишь кондиционер. Здесь, помимо общей охраны, будут дежурить двое моих ребят. Они тебя снабдят всем необходимым.

– Мне бы воздухом подышать. Столько дней провел в подвале, – пожаловался Петелин.

– Там воздух хороший. Можешь создать себе морской бриз. Но без моего разрешения ни шагу. Ребята проконтролируют. Иди.

Петелин босиком ступил на холодный мрамор крыльца и постарался побыстрее проникнуть за тяжелую дубовую дверь парадного подъезда. Там его ждали двое одетых в кожаные куртки парней. Пропустили первым в зеркальный лифт, пахнущий французским парфюмом. Зашли следом и первыми же вышли на четвертом этаже, принадлежавшем покойному банкиру. Сперва Петелин не понял, куда попал. Из лифта он оказался прямо в увитом плюшом дворике. Под раскрытым пестрым зонтиком стоял столик с несколькими креслами. По одной из каменных стен струились ручейки воды, сливавшиеся в низкий фонтанчик. В кадках росли экзотические цветы с тяжелыми пряными ароматами. Овальный потолок был залит золотистым светом. Оттуда раздавалось тихое птичье щебетание. В небольшом стеклянном холодильнике томились запотевшие бутылки с освежительными напитками. Пол был устлан темно-красной брусчаткой.

– Мне сюда? – растерялся Петелин. Охранники многозначительно улыбнулись. Один из них открыл сплошную стеклянную тонированную дверь и кивком головы пригласил Петелина внутрь.

– Назад ни шагу, – предупредил второй.

– А вы не зайдете?

– Нам туда не положено. Связь будем держать по домофону, – и захлопнули за ним дверь.