Текст книги "Когда пробуждаются вулканы"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Прибывших встретили рослый широкоплечий мужчина с небольшим шрамом на лице и невысокая женщина в спортивном костюме. То были заведующий гидрометеорологическим участком Плащеев и его жена. Они предложили членам экспедиции расположиться в доме станции. Цинченко поблагодарил за внимание и, посоветовавшись с участниками экспедиции, распорядился поставить палатки.

Вечером у костра Плащеев рассказал о работе станции.

– Район Полюса холода – интересное место для наблюдений. Зимой здесь морозы страшные, а летом – жара.

– А чем это объяснить? – спросил Алексей.

Ему еще раз хотелось услышать все, что он уже знал о Полюсе холода. Может, у Плащеева какие-нибудь новые интересные наблюдения?

– Район наш изолирован горами от ветров, – сказал Плащеев. – Климат здесь резко континентальный. Обильные осадки бывают только в конце лета. С начала весны, например, я еще не видел ни одной капли дождя. Тучи упорно обходят наш район. Если хотите, я вас могу познакомить с картой осадков за последние три года. Интересно, очень интересно...

– Простите... – перебил синоптика Ветлужанин.

– Пожалуйста.

– Разве у нас нет других изолированных от ветров районов? Возьмите Памир или Тянь-Шань.

– Совершенно верно, – заметил Плащеев, – районы те высокогорные. Там даже от человеческого голоса обвалы бывают, настолько воздух неподвижен. Но самые низкие температуры отмечены здесь. Оймякон и его окрестности не только изолированы от теплых ветров высокими горами, но и примыкают к полярной шапке.

– Александр Васильевич, – вступила в беседу Надя, – вы знаете цель нашей экспедиции. Скажите, что можно сделать с ледниковой водой, чтобы она не затопляла луга?

Плащеев задумался.

– Нелегко ответить на ваш вопрос, Надежда Владимировна. Через луга колхоза «Рассвет» протекает Агаякан. Так, кажется?

Надя кивнула головой.

– Значит, нужно ее обуздать, – продолжал Плащеев. – Как это сделать? На вопрос можно ответить, только побывав на месте. Одно ясно: надо тщательно исследовать притоки Агаякана, выяснить, откуда она собирает свои воды.

Допоздна затянулась беседа. И только к полуночи все разошлись по палаткам.

На следующее утро, тепло распростившись с Плещеевыми, участники экспедиции отправились в дальнейший путь. В тот же день они пересекли отлогую сопку, а к вечеру вышли к берегам горной реки. В отдельных местах ширина ее была до тридцати—сорока метров. Брода поблизости не было, и усталым людям пришлось шагать в поисках переправы. Ее нашли лишь через час. Чтобы течение не сбило кого-нибудь, люди перешли ее «якутским способом»: взяв друг друга под руку, фронтом к противоположному берегу.

После ночного отдыха экспедиция начала подниматься на гору. По мере подъема все ниже становилась трава, все чаще попадались каменистые седые участки. Наконец трава исчезла совсем, и по голому выпуклому скату, усеянному камнями, люди поднялись на перевал.

Алексей подошел к Наде и помог ей снять рюкзак. Она улыбнулась и поблагодарила кивком головы.

– Сунтар-Хаята! – торжественно объявил Цинченко.

Перед глазами расстилались скалистые цепи хребта.

Под его вершиной дремало облако. Отблеском солнца оно было окрашено в золотисто-розовый цвет. Ни одного звука сюда не доходило. Все будто замерло в мертвом оцепенении.

– Царство безмолвия, – сказал Алексей.

На перевале пробыли около часа. Потом благополучно спустились в долину и после обеда, добравшись до подножия хребта Сунтар-Хаята, на берегу озера расположились лагерем.

Гриша и Ваня жили в одной палатке. Она стояла на краю лагеря рядом с рощей карликовых берез. Ребята были очень заняты – строили, как выражался Ваня, туристскую базу. Палатку они оборудовали так, как было написано в «Пионерской правде». Сначала они было поспорили из-за того, где хранить собранные для гербария растения и коллекцию горных пород. Но Сергей Петрович быстро разрешил спор, посоветовав построить для этого специальный шалаш. Он даже помог им соорудить его.

Устроившись по всем походным правилам, ребята собрались на совет. Хотя был солнечный день, но в палатке у них горел огарок свечи. Ваня линовал бумагу, чтобы записать решение совещания. Гриша, наморщив лоб, думал. В это время за палаткой раздался голос Ветлужанина.

– Войдите, – как можно солиднее сказал Гриша.

– Что же это вы днем при свечке сидите? – спросил Сергей Петрович.

– У нас совещание.

– А-а-а! Тогда ясно. Но мне-то можно присутствовать на вашем совещании?

Ваня и Гриша переглянулись.

– Вам можно.

– Конечно, я понимаю вас, – продолжал Сергей Петрович, опускаясь рядом с Гришей, – нужно собрать и гербарий и коллекцию минералов. Вы все это сделаете. А теперь выслушайте просьбу начальника экспедиции. Он сказал, что вы переходите в мое подчинение. Я у вас вроде звеньевого буду. И договоримся так: без моего разрешения из лагеря никуда. Каждый раз, когда собираетесь в поход, сообщайте мне. Это раз. Второе: нам с вами доверен очень важный участок работы – охрана лошадей. Давайте обсудим, справимся ли мы с этой задачей или будем просить помощи?

– Зачем просить? Сами справимся, – сказал Гриша.

– Конечно, справимся, – поддержал Ваня.

– Значит, я правильно сделал, отказавшись от помощи. А то нам хотели дать Николая Олонко. Только, чур, ребята, на дежурстве не спать!..

Через три дня после этого разговора Гриша и Ваня заступили на первое дежурство. Ребята сидели у костра, спасавшего их от назойливых комаров. Где-то совсем рядом позвякивали колокольчики, подвешенные на шеях лошадей. В лагере у костра мелькали силуэты людей. Белые ночи уже подходили к концу. После полуночи землю окутывала мгла.

– Не спят, – сказал Гриша, кивнув головой в сторону лагеря.

– Рано еще!

– Слышь, Ваня, а что, если на нас разбойники нападут, а?

– Ну, откуда они тут? Это в сказках – разбойники.

Вдруг почти рядом в кустах хрустнул сучок.

– Кто? – окликнул Гриша.

Ваня бросил в огонь сухую хворостинку. Она вспыхнула, и тьма шарахнулась в сторону. Гриша и Ваня вскочили, сжимая в руках один – малокалиберную винтовку, Другой – охотничье ружье. Послышались шаги.

– Кто идет?

Из тьмы, нагибаясь, вышел бородатый старик.

– Стой! Стрелять буду! – крикнул Ваня.

– Вы что, не узнаете меня, ребята? – спокойно произнес пришелец.

– Пастух из «Зари»! – воскликнули разом Гриша и Ваня.

– Он самый. Мало-мало пугнулись, а?

– А чего пугаться-то? Не из боязливых, – ответил Гриша.

– Ишь ты! Храбрые, – старик тряхнул бородой. А посидеть с вами можно?

– Садитесь.

Старик оглянулся на лагерь и опустился на землю рядом с Ваней.

– А вы, дедушка пастух, куда путь держите?

– Пробираюсь в бригаду. Письма пастухам вот несу, газеты. А это что у вас?

– Камни, – ответил Ваня.

– Ну, покажи. В камешках толк я понимаю.

Гриша не так увлекался камешками, поэтому разговор Вани с пастухом не мешал ему прислушаться к тому, что творилось вокруг. Совсем рядом что-то опять хрустнуло. Гриша бросил в огонь охапку хвороста. Яркое пламя выхватило из темноты силуэты двух лошадей. Одна из них подняла голову и посмотрела на костер.

– Серко! Серко! – позвал Гриша.

Лошадь тихо заржала.

Пастух на половине фразы запнулся и насторожился, вглядываясь в темноту. Несколько раз резко звякнул колокольчик и умолк.

– Дурят, – равнодушно бросил пастух и стал набивать трубку.

– Ваня, – сказал Гриша, – пойдем посмотрим, может, тут волки.

– Сейчас, сейчас, – заторопился тот. – А вы, дедушка, посидите. Ладно? Мы мигом обернемся.

– Идите, идите... я отдохну тут у вас, трубку выкурю.

Ребят поглотила ночная мгла. Как только утихли шаги, пришелец вырвал из дневника Вани лист бумаги и написал: «Ждал вас, не дождался. Больше не могу. Будьте здоровы». Записку старик положил на рюкзак Вани и придавил ее камешком. Потом он воровато оглянулся на лагерь и, добравшись до кустов, исчез в темноте.

Ребята вернулись не скоро. Вид у них был растерянный и взволнованный. Они не сразу вспомнили о пастухе. Оба молчали, подавленные. Костер почти погас. Гриша положил в костер хворост и начал раздувать пламя. Костер вспыхнул.

– Надо Сергея Петровича разбудить, – сказал Гриша. – Ох и будет сейчас нам! Скажет, в первую же ночь не укараулили трех лошадей.

– Не надо будить, – тихо проворчал Ваня. – Сами найдем... Как только начнет рассветать, мы выйдем на поиски. Здесь, знаешь, какая роса выпадает? Когда идешь по траве, большущий след остается. По следам найдем лошадей.

– Вот было бы здорово! – оживился Гриша. – Нам такое дело доверили, а мы прошляпили. Только, знаешь, давай по-честному: напишем Сергею Петровичу записку.

– Пиши, что мы идем лошадей разыскивать. Пусть не беспокоится.

– Давай бумагу. Посмотри, на рюкзаке что-то белеет.

Ваня взял в руки аккуратно сложенный листок:

– Тут что-то написано. Ну-ка, прочитай!

– Куда же он ушел в такую темь? – удивился Гриша и отбросил записку в сторону. – Слушай! – воскликнул он, схватив товарища за руку. – Что, если этот пастух, вовсе не пастух, а?

– Кто же он? – спросил Ваня, не понимая, почему его товарищ так волнуется.

– Может, вор или диверсант?

– Скажешь тоже...

– А знаешь, когда зазвенели колокольчики, он насторожился. Это неспроста...

Вечерний чай готовила Надя. Алексей, усевшись на раздвижной стул, долго и внимательно следил за ней. И надо же, куда занесла судьба школьного друга! На Полюс холода! И что ее привело сюда?..

– О чем задумались, Алексей Григорьевич? – чувствуя на себе взгляд Алексея, спросила Надя.

– Ни о чем. Просто так, – не ожидая вопроса, сбиваясь, заговорил Алексей. – То есть гадаю... Интересно, что вас привело в эти края?..

– Ну, это так же трудно рассказать, как и понять, – заговорила Надя. – Здесь когда-то жил мой дядя. Он много рассказывал об этих краях. А кого в молодые годы не увлекает романтика? Вы же знаете, какой это был дикий край каких-нибудь лет тридцать назад. А теперь – колхозы, электричество в домах, радио. Но работы здесь хватит еще на многие поколения. Переделать суровую природу края – разве это не увлекательно? Вообще-то здесь немало людей, отдавших всю свою жизнь Северу...

В это время возле палатки послышались шаги. Вошел Лагутин.

Всего час назад он прибыл в лагерь.

Надя, разливая чай, наблюдала за своими гостями. Трудно было найти еще двух людей, так несхожих по внешнему виду между собой. У Соснина открытое мужественное лицо. У Лагутина – лицо узкое, глаза темные, навыкате, тонкий рот заключен в скобки двумя глубокими морщинами, старящими его.

– Я очень сожалею, – развел руками охотовед, – но мне не придется поработать в экспедиции.

– А что случилось? – вскинула Надя на Лагутина глаза.

– Врачи говорят, надо подремонтировать здоровье, отдохнуть. Еду на юг...

– Кто же исследованиями охотничьих угодий займется? – спросила Надя.

– Пришлют кого-нибудь, – равнодушно заметил Лагутин и, как бы оживляясь, добавил: – Надежда Владимировна, нет смысла дальше откладывать нашу свадьбу. Бросьте все, и через недельку укатим в благодатные южные края.

Эти слова были сказаны так неожиданно, что Надя не сразу опомнилась. Алексей поднялся и вышел из палатки. Лагутин, упоенный собственным красноречием, расписывал свои чувства к Наде. А она молчала и с изумлением глядела на него. Когда шаги Алексея затихли, Лагутин засмеялся:

– Ну, как разыграно, Надежда Владимировна? Соснин теперь и глядеть на вас не будет. Чужая невеста, нельзя.

– Это же подло, Евгений Корнеевич, – задыхаясь, проговорила Надя. – Знаете что, уходите-ка отсюда! Сию же минуту, чтобы и ноги вашей здесь не было.

– Простите меня, Надежда Владимировна, – как ни в чем не бывало продолжал Лагутин. – Моя любовь к вам так сильна, что пришлось идти на такой рискованный шаг. Посудите сами. Соснин тянется к вам, вы – к нему, а Лагутин что, в сторону? Нет, не такой я человек, чтобы уступать дорогу другому. Мне без вас нельзя, никак нельзя.

Надя с гневом смотрела на Лагутина. Вся эта сцена выглядела настолько невероятно, что, расскажи кто-нибудь, никогда бы она не поверила.

– Я вам предлагаю шикарную жизнь. Все кладу к вашим ногам, все...

– Не говорите ерунды, Лагутин, – уже спокойно ответила Надя. – Я вас наконец хорошо поняла. Езжайте-ка на юг и стройте там себе «шикарную» жизнь. А теперь уходите...

– Так легко вы от меня не отделаетесь, нет, – Лагутин рывком схватил Надю за руку.

В палатку вошел Ветлужанин.

– Можно, Надежда Владимировна?

Лагутин сверкнул глазами и сел на место.

– Заходите, заходите, Сергей Петрович, – пригласила Надя.

– Вижу, палатка светится изнутри, вот и решил заглянуть. Не помешал?

– Как раз вовремя, – сказала Надя. – Евгений Корнеевич здесь объясняется мне в любви. Я ему говорю: мне спать пора, а он не понимает этого. Может, вас он послушается, Сергей Петрович. Как-никак вы у нас комендант лагеря.

– Что же поделать, Евгений Корнеевич, должность у меня такая – оберегать покой членов экспедиции. Пойдемте, полюбуемся звездами...

В горьком раздумье сидел Алексей у костра, разложенного в центре лагеря. Ему трудно было бороться с овладевшим им чувством – хотя оно возникло недавно, но разгорелось быстро, и казалось, нет преград на его пути. И что же? Лагутин воздвиг такое препятствие, что преодолеть его не было возможности. Но зачем же, зачем она напоминала ему о встрече, которая произошла давным-давно, почему ее глаза так радостно светятся ему?

Алексей не заметил, как подошел Ветлужанин. Он устроился рядом, подбросил в костер дров. После встречи в Комкуре они подружились. У Алексея и Сергея Петровича было много общего в характерах и во взглядах на жизнь.

Мимо костра прошел Лагутин. Ветлужанин проводил его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в палатке.

– А знаете, Алексей Григорьевич, как сейчас Надежда Владимировна выгнала из палатки Лагутина? – нарушил молчание Ветлужанин.

– Так он же жених ее! – вырвалось у Соснина.

Ветлужанин звонко засмеялся.

– Умный ты человек, Алексей, а женщин не понимаешь... Ну, пошли, Алексей, спать. Утро вечера мудренее, – сказал Ветлужанин, поднимаясь.

В лагере наступил новый день.

На завтрак сошлись четверо: Надя, Алексей, Николай Олонко и Цинченко. Лагутин еще спал.

– А где же пастухи?

– Наверное, отдыхают, – предположил Алексей.

Цинченко встал и направился к палатке, где жили ребята, открыл полог, заглянул внутрь. Палатка была пуста.

После завтрака Валентин Васильевич сразу же отправился к юным пастухам, но и у костра их не оказалось. Цинченко внимательно осмотрел все предметы вокруг костра и в траве заметил скомканный кусочек бумаги. Это была записка пастуха из «Зари». Прочитав ее, сунул в карман. На рюкзаке Вани под камешком он обнаружил еще один лист бумаги, сложенный вчетверо. «Сергей Петрович, – говорилось в ней, – мы пошли по следу лошадей. Скоро вернемся. Гриша. Ваня».

Медленно тянулось время. Никто не понимал, что могло случиться с ребятами, куда девался Ветлужанин? Что за странную записку нашел у костра Цинченко?

После обеда, отправив в Комкур телеграмму об исчезновении лошадей, Надя, Алексей и Валентин Васильевич вышли на поиски ребят. В лагере остались Николай Олонко и Лагутин. Примерно через полчаса среди лагерных палаток внезапно появился Ошлыков. Николай знал Старовера – несколько раз встречался с ним на заготпункте. Но сейчас он немало удивился, увидев его здесь. Ошлыков сказал, что пришел наниматься в проводники, так как узнал об отсутствии Куна.

В сумерках Надя и Алексей вернулись в лагерь.

Сразу же после ужина Надя беседовала со Старовером. Экспедиции проводник нужен был до зарезу. Ошлыков оказался сговорчивым, что немало удивило Надю. Когда обо всем договорились, она спросила:

– Вы нигде не встречали Куна?

– Не встречал.

– Пропал куда-то старик!

– Известное дело: охотник. Вернется!

Ошлыков поднялся.

– Я, Надежда Владимировна, завтра же и явлюсь. Так и передайте начальнику экспедиции.

– Хорошо. Валентин Васильевич, как только вернется, сразу же оформит вас. Привет Ирине передайте. Пусть заглянет как-нибудь. Давно не виделись.

Ошлыков что-то пробурчал и ушел.

– Не нравится мне этот бородач, – заметил Алексей, как только замерли шаги Старовера.

– Без проводника трудно работать, Алексей, а Ошлыков местность знает. У него где-то тут заимка.

Ветлужанин покинул лагерь ночью.

Время от времени из своей палатки он посматривал за костром пастухов; заметив появление постороннего человека, быстро вышел и, стараясь быть незамеченным, стал подкрадываться к костру. Каково было его недоумение, когда, скрытно подойдя вплотную, он не увидел у костра ни ребят, ни постороннего человека. Чуткое ухо едва уловило торопливые шаги, удалявшиеся к реке. Сомнений не было – туда уходил незнакомец, голоса ребят, зовущих лошадей, доносились откуда-то слева.

Ветлужанин осторожно дошел до реки, но как ни прислушивался, кроме шума воды, ничего не было слышно. Постояв немного, он двинулся вверх по реке. Шел он долго. Но по-прежнему только шум реки врывался в тишину. Вдруг где-то впереди послышалось ржание лошадей, чей-то грубый голос, и вновь наступила тишина. «Где-то совсем рядом», – подумал Ветлужанин.

Рассвет застал его на берегу горной реки. Берега, заросшие кустарником и мелколесьем, то сближались, то расширялись, образуя плоские террасы. Река бурлила в теснинах, но в широких местах разливалась на рукава, образуя островки.

Роса за ночь выпала обильная. Перед Ветлужаниным расстилался огромный ковер из луговых трав. Цвет его был не зеленый, а какой-то сизый с фиолетовыми пятнами и белыми крапинками. И только в том месте, где прошли лошади, трава была ярко-зеленой. Полоски эти виднелись издалека и длинной лентой уходили в горы.

Постепенно суживаясь, долина приняла характер каньона. Здесь неожиданно обрывался травяной ковер. Никаких следов нельзя было обнаружить.

Долго бродил Ветлужанин по каньону, но следы так и не удалось обнаружить. Вверху, над обрывом, нависшим над каньоном, он увидел двух неподвижно застывших баранов. Когда Ветлужанин поравнялся с ними, они, гордо вскинув рогатые головы, унеслись к недоступным для человека скалам.

Внезапно каньон сделал крутой поворот, и Ветлужанин очутился на широкой террасе. Перед ним простиралось огромное пространство, загроможденное валунами. Выше, почти над самой головой, раскинулся мощный ледник. Вправо от него отвесно поднималась гладкая стена обрыва. В ней зияло широкое отверстие. «Может, там лошади?» – подумал Ветлужанин, но сначала решил исследовать террасу.

На западе террасы возвышался валун, по форме похожий на стог сена. Если бы Ветлужанин обошел его со стороны ледника, то вышел бы в коридор шириной в два-три метра и, пройдя по нему тридцать-сорок метров, очутился бы в каньоне, откуда имелся вход в Голубую долину. Но Ветлужанин, не доходя до валуна, срезал угол влево и, обойдя всю террасу, вернулся на старое место.

Ветлужанин присел отдохнуть на камень, и вскоре ему показалось, что за ним наблюдают. Чтобы отогнать это чувство, он оглянулся по сторонам, но нигде ничего подозрительного не обнаружил. А между тем ощущение скованности не проходило. Он поднялся, сунул руку в карман и снял предохранитель пистолета. Именно в это самое время сзади кто-то крикнул: «Руки вверх!» Одновременно раздался легкий свист, рядом с Ветлужаниным упал аркан. Сергей Петрович выхватил пистолет и круто повернулся.

– Ваня!

– Сергей Петрович!

Из-за валуна вышел Гриша.

– Что вы тут делаете? – спросил Ветлужанин.

– У нас украли трех лошадей, Сергей Петрович. Сначала мы думали, что они сами забрели куда-нибудь.

– Потом?

– Потом догадались: вор у нас был. Пошли искать. Увидали вас и стали следить. Думали, вы и есть вор. Посоветовавшись, решили напасть и заарканить вас. Вы уж извините нас, Сергей Петрович.

– Ничего, ничего, ребята. Действовали вы решительно. Молодцы, – одобрил Ветлужанин. – Теперь давайте все вместе подумаем, что нам делать дальше.

– Искать надо, Сергей Петрович!

– В лагере вы кого-нибудь предупредили о своем уходе?

Гриша и Ваня переглянулись.

– Ясно, вы ушли тайком, – продолжал Ветлужанин. – Раз так, то вас начнут искать.

– Мы, Сергей Петрович, оставили записку.

– А кто приходил к вам к костру? – спросил Ветлужанин.

– Это пастух из «Зари». Помните, мы вам рассказывали, на рыбалке в Комкуре с ним познакомились.

– А до этого ты его видел когда-нибудь? – обратился Ветлужанин к Ване.

– Нет. Раньше я его никогда не встречал, – притихшим голосом ответил Ваня, чувствуя, что они допустили какую-то оплошность с этим пастухом.

– Ну ладно, – Ветлужанин положил руку Ване на плечо. – Вон видите отверстие в скале? Давайте посмотрим там.

Под ногами перекатывались камешки. Журчал ручеек. Свод нависал над головами.

Метров через пятьдесят ребята и Ветлужанин оказались в подземном зале. К потолку поднимались колонны изо льда. Напротив входа в отвесной скале зияла глубокая ниша. Справа от нее возвышалась пирамида, на которую сверху струей падала вода. Потолок, как громадный купол, уходил ввысь. Лучи солнца, преломляясь через тонкий слой льда, окрасили все предметы в зале в голубой цвет.

Осторожно двигаясь вперед, ребята и Сергей Петрович обошли зал. Причудливые нагромождения ледяных глыб возле стен казались то окаменелыми чудовищами, то замысловатыми креслами. Возле ниши друзья увидели несколько жердин и старых шкур – остатки юрты. Кто здесь жил? Когда? Что заставило человека скрываться от людей в этом ледяном дворце?

– Может быть, охотник тут спасался от лютых морозов?..

– Вода! – неожиданно воскликнул Гриша.

На людей лавиной двигался поток воды.

– Быстрей за мной, – сказал Сергей Петрович, увлекая ребят. Не успели они добежать до тоннеля, как вода закрыла проход. Она с каждой минутой прибывала, отгоняя друзей все дальше от выхода, и наконец загнала на плоское ледяное возвышение в центре зала.

– Это ледники наверху тают, – авторитетно объяснил Ваня Грише. – Вечером воды тут не будет.

– Чем скорее выберемся отсюда, тем лучше, – перебил Ветлужанин, – а сейчас давайте разведем костер.

В ход пошли остатки юрты. В центре ледяного возвышения сложили наломанные жерди, и через несколько минут огонь взметнулся вверх острым языком. Ледяные столбы, недвижно стоявшие вокруг, ожили, пепельно-серые тени их зашевелились, задвигались. Грише было страшновато, но он старался не показывать виду, не смотреть по сторонам. У костра расстелили уцелевшие шкуры и уселись на них.

Ветлужанин торопил ребят, стремясь засветло выбраться в долину, где расположен лагерь. Примерно через час после выхода из грота, спускаясь по каньону, все трое услыхали, как где-то совсем рядом заржала лошадь. Сергей Петрович рукой сделал знак, чтобы ребята остановились. До слуха отчетливо доносились звуки ударов.

– Стучат, – вполголоса произнес Гриша.

– Тише, – прошептал Ваня. – Лошадь копытом по камню бьет.

Возле отвесной скалы стоял, будто прислоненный к ней, валун. При внимательном осмотре был обнаружен проход. Где-то вверху, над проходом послышались шаги, приглушенные голоса. Ветлужанин и ребята прижались к валуну.

– Где этот Старовер пропал, ума не приложу... А что, если...

– Брось, Щеголь! Давай лучше уведем лошадей, они ведь не кормлены. И спрятать их надо подальше. В лагере всполошатся, искать начнут... Условия Старовера мы выполнили. Кто же виноват, что его до сих пор нет.

– Ничего. Скоро придет, и все шито-крыто будет. А лошадей пока оставим здесь.

Постепенно голоса начали удаляться. Сергей Петрович хотел был двинуться за ними, но остался на месте. Сердце у него учащенно билось.

Силой воли Ветлужанин подавил в себе желание крикнуть «руки вверх!», подумав, справится ли он один с ними? Да к тому же можно спугнуть главаря – ускользнет, и поминай, как звали... «Выходит, – размышлял Ветлужанин, – сообщение охотника из колхоза «Восток» правильное».

Дело в том, что весной в милицию явился охотник и рассказал о каких-то странных людях, проживающих в горах.

«Они связаны с каким-то Старовером, – продолжал размышлять Ветлужанин. – Главарь? Едва ли. Что ж, будем ждать дальнейших событий».

Из-за валуна донеслось ржание лошади.

– Здесь! – крикнул Ваня, и все устремились в пещеру. В темноте они натолкнулись на лошадей. На ощупь отвязали их и вывели.

– Вот, ворюги, куда запрятали, – гладя лошадь, недовольно ворчал Ваня.

– Ну, друзья, быстро на лошадей – и в лагерь.

Ветлужанин подождал, пока ребята взобрались на лошадей, сам вскочил в седло и молча поехал следом.

Глава одиннадцатая

ОВЧАРКА ГРЕЙ

Вечером в лагере никто не ложился спать. Все собрались в палатке Цинченко, обдумывая, куда пропали ребята и Ветлужанин, куда с рассветом отправиться на поиски. Лишь глубоко за полночь лагерь утих.

Ночи стояли прохладные. Днем температура поднималась до двадцати пяти градусов, ночью стремительно падала. Николай подошел к термометру возле палатки Нади. Градусник показывал два градуса тепла.

Под утро долину обволокло таким густым туманом, что в двух шагах ничего нельзя было различить. В это время послышался топот приближающихся лошадей. Николай немедленно разбудил товарищей. Из тумана появились три всадника. В них все узнали Сергея Петровича, Гришу и Ваню.

Выслушав рассказ Ветлужанина, Надя сделала ребятам внушение. Они поступили нехорошо, покинув лагерь без разрешения.

– Кто же все-таки лошадей украл? – недоумевал Лагутин.

– Наверное, сами забрели туда, – ответил Ветлужанин.

Гриша и Ваня удивленно переглянулись. В дороге Сергей Петрович говорил им совсем другое.

Ошлыков, появившийся в лагере перед этим, нахмурил брови. Никто, кроме Сергея Петровича, не обратил на него внимания.

В это же утро экспедиция развернула полевые работы.

Первым в горы вышел Алексей Соснин. С ним отправился Николай Олонко, кое-как выпросивший на это разрешение у начальника экспедиции. Собственно, выручил Ветлужанин, пообещав Валентину Васильевичу подежурить вместо Олонко на рации.

План похода Алексей разработал заранее. Поднявшись на хребет Сунтар-Хаята в северо-восточной его части, продолжать путь по седловине на юго-восток до места, с которого можно подняться до ледников высочайшего пика – конечной цели похода. Здесь переночевать. Утром, оставив запас продуктов в надежном месте, вернуться обратно. Через день поход повторить. Когда на базе накопится достаточное количество продуктов, приступить к изучению режима ледников. План был одобрен всеми участниками экспедиции.

Шли по руслу небольшого горного ручейка. Туман рассеялся. Кругом буйно зеленели травы. Изредка встречались одинокие лиственницы. Ближе к хребту все чаще стали попадаться скалы, заросшие мохом и лишайником.

Часам к десяти вышли к истоку ручейка. Это было циркообразное углубление на склоне горы, окруженное с трех сторон мощными ледниками. Они громоздились на высоте ста восьмидесяти – двухсот метров и, казалось, вот-вот сорвутся на дно котлована. В углублении гулко раздавались шаги. С ледников капала вода, и на сероватом камне, куда падали капли, виднелись продолбы.

– Отсюда надо уходить, пока не поздно, – сказал Алексей. – Скоро тут так начнет капать, что едва ли мы выберемся.

По руслу ручейка Соснин и Олонко отошли на километр назад и поднялись на отвесный берег. Подойти к котловану не было возможности: мешали горы, которые круто уходили ввысь. Но Алексею не терпелось увидеть рождение могучих потоков, которые, выбираясь из расщелин, поднимали уровень реки и затопляли луга. Две попытки пробить дорогу ледорубами ни к чему не привели. Оставалось одно: понаблюдать рождение реки не у самого истока, а в двухстах метрах от него.

Через час ручей начал вздуваться. Мутные потоки стремительно катились вниз. Из ущелья доносился глухой рокочущий шум. Сделав несколько снимков, путешественники двинулись дальше.

Первые три часа продвигались довольно легко. Потом подъем сделался более тяжелым. Все время приходилось работать ледорубами. Под вечер выбрались на ледник. Он длинной лентой тянулся по склону горы.

– Настоящая ледяная река! – воскликнул Алексей.

Они направились к овальному камню величиной с крестьянский дом.

– Алексей, посмотри, камень в воздухе висит, – заметил Николай.

Удивительное зрелище: огромный валун повис в воздухе. Что же его держит? Соснин подошел к камню. Ледяной столб толщиной в метр каким-то чудом удерживал огромную глыбу. Сооружение из камня и льда походило на огромный бокал.

– Да тут целый сервиз! – не мог удержаться от восклицания Алексей.

Слева от них, как будто чьей-то рукой, были расставлены десятки различных бокалов самых причудливых форм.

– По-видимому, под воздействием солнца ледяная река таяла, постепенно обнажая камни, – объяснял Алексей, – и только под валунами, куда не проникают лучи, в виде тонкой шейки остались ледяные столбы. Так как здесь нет ветра, то они, очевидно, легко удерживают свои ноши.

Сфотографировав каменные бокалы, Алексей составил план ледника.

Навалив на себя тяжелые рюкзаки, Соснин и Олонко двинулись дальше. Чем ближе к цели, тем труднее было идти. Уклон становился круче. Почти через каждые десять—пятнадцать метров попадались трещины. Приходилось преодолевать многочисленные хаотические нагромождения камня и льда.

Ошлыков сопровождал Надю и Цинченко. Старовер ничем не выдал своего недовольства, но в душе проклинал Надю, настоявшую, чтобы он шел с ними. Ему надо было сопровождать Соснина. С этой целью он и поступил в экспедицию. Однако его планы рушились. Как он ни крутился, а пришлось подчиниться приказу и сопровождать Надю.

Разбив небольшой лагерь у истоков реки Конгор, Надя и Валентин Васильевич ежедневно отправлялись в горы. За два дня они обследовали небольшой горный район. Конгор, как установила Надя, брал свое начало в трех циркообразных углублениях, над которыми свисали семь ледников. Днем они интенсивно таяли и давали много воды.

На третий день Цинченко после завтрака пошел исследовать кварцевые обнажения. Надя решила привести в порядок свои записи. Ошлыков молча наблюдал за нею.

– Кузьма Федорович, что вы такой нелюдимый?

Не получив ответа, Надя подняла на проводника глаза.

– А где ваша заимка, Кузьма Федорович?

– Незачем тебе это знать...

Закончив записи, Надя решила сразу же отправиться в восточную часть гор.

– Мы в тех горах еще не были. Кузьма Федорович, проводите меня туда.

– Трудно туда добираться и не стоит, – неохотно ответил Ошлыков.

– Нет, нет, там нужно побывать обязательно, – настаивала Надя.

Путь шел сначала по долине, заросшей луговой травой и мелким кустарником. Потом лесистые склоны долины уступили место скалистым. Растительность становилась все беднее, лиственницы совсем исчезли, и только стланик оживлял пустынную местность. Воздух был совершенно спокоен. Лучи солнца уже начинали нагревать камни.

Для Нади было ясно, что где-то недалеко горные реки берут свое начало, и ей хотелось убедиться, во всех ли случаях вода, стекающая с ледников, образует на склоне горы огромный котлован, из которого, собственно, и вытекают они. Надя шла быстро. И Ошлыков должен был отдать ей должное: она мало уступала ему в выносливости.