Текст книги "Год Ворона (СИ)"

Автор книги: Михаил Рагимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 42 страниц)

– По прямой отсюда – пятьсот тридцать кэмэ.

– Значит, часов девять лету. Запас хода позволяет. Посадку планируйте на какую-нибудь тихую бетонку. Нужно еще метеосводки посмотреть. Если по маршруту гроза или сильный ветер, то ничего не выйдет – это все же не самолет, тогда будем другие варианты прокручивать.

Сводки благоприятные, так что готовимся. А пока что – отбой!

– Уиктор! – неожиданно говорит Алан. – Может быть, эта информация пригодится. Но у моей кредитной карты есть аларм-код на Ленгли...

– Чего? – не понимает Петрович. Но я сразу въезжаю в тему.

– Процессинговые центры международных кредитных карт находятся в Штатах, – поясняю я олигарху. – Пин-коды с каждого банкомата при любой операции по всему миру передаются туда для сверки. В карточку может быть заложен и аларм-код. То есть, если вместо обычного пина набирается аларм, то об этом сразу же поступает сигнал кому следует. Это позволяет агентам подать тревожный сигнал или выйти на связь, если нет иной возможности. Что ж ты... раньше молчал?

Короленко хватает на лету.

– Значит, если вставить эту карточку в банкомат, то ЦРУ-шники сразу узнают, что кредитка сгоревшего в Русе героя гуляет по просторам России...

– Ну да. И немедленно пришлют к банкомату своих людей. Чтобы выяснить, кто использовал карту.

– И если мы поставим засаду, то у нас в руках окажется человечек из ЦРУ! – сходство с вождем мирового пролетариата у Короленко усиливается настолько, что кажется, он начинает кагтавить... – Это, конечно, будет не резидент, но после допроса выясним, кто отдавал приказ, и быстро сможем пройти по цепочке. Они будут в цейтноте и наделают кучу ошибок... Правильной дорогой идем, товагищи. Заодно и будет чем заняться, пока вы там мир спасаете ...

Беркович светится суровой гордостью японского контрразведчика, который лично вычислил доктора Зорге. На волне героического энтузиазма расползаемся по спальным местам.

Весь третий этаж олигаршьего дома представляет собой хорошо оснащенную мини-гостиницу с длинным коридором и расположенными по обе стороны дверями, так что места хватает всем. С удовлетворением отметив, что "номера" Милы и Берковича находятся в противоположных концах, я желаю всем спокойной ночи.

В моем распоряжении глубокая ванна, море горячей воды, упругий матрас и чистые простыни. Минут через двадцать я, благоухая чистотой и шампунем, лежу в постели, готовясь погрузиться в полноценный человеческий сон.

Шуршит пол в коридоре. Дверная ручка неслышно проворачивается. Я подбираюсь, ожидая чего угодно – из оружия у меня с собой один лишь швейцарский нож. Дверь открывается без малейшего скрипа, и на пороге возникает невысокая фигура.

– Тихо, это я!

В последнее время женщины, насмотревшись фильмов про Америку, все чаще пользуются вместо пижам и ночных рубашек обычными футболками. Ольга не исключение. Серая футболка с надписью "For You" едва прикрывает бедра, и с моего ракурса даже без ночной оптики видно, что под ней больше ничего нет. Все накопившееся за последнее время неудовлетворенное желание обрушивается на меня горячей лавиной.

Ольга прикрывает дверь, на цыпочках подходит поближе. Запах молодой, здоровой и возбужденной женщины. Для меня этого достаточно, чтобы ...

– Ты умеешь хранить тайны? – шепчет дочь правильного олигарха дяди Леши, ныряя под одеяло.

14. Негабаритный груз

Промбаза небольшого провинциального городка просыпается вместе с солнцем. На речном берегу тишина никогда не бывает полной. Даже рано утром, когда белесый туман покрывалом стелется над водой, ухо то и дело улавливает разнообразные звуки. Стукнула уключина в лодке. Вскрикнула гортанно и резко птица. Плеснула рыба. Замычали коровы. После того, как небо светлеет, к деревенским шумам начинают примешиваться "производственные". Гудение автомобильных моторов, гудки, лязг металлических деталей, рокот пробуждаемых механизмов.

База имеет собственный "порт" – намывной глубокий залив с лабиринтом бонов для катеров и старыми полузатопленными баржами, что, нахватав дырявыми бортами воды, привалились к берегу, словно выбросившиеся киты. Они приспособлены для причалов.

В это утро здесь необычно тихо, будто объявлен неожиданный выходной. Для всех. Даже из вагончика охраны, расположенного у въезда, не доносятся, как обычно, пьяные голоса. Кому придет в голову воровать предназначенный к погрузке товар – тяжелые железные швеллера, щебень, песок и глыбы необработанного гранита?

Но охрана этим утром здесь есть. И это не сторожа из близлежащей деревни. Хозяин базы, чеченец, дал своим алкоголикам отпуск на целый день. Им на смену на большом черном джипе ночью прибыло пятеро соотечественников. Это не осевшие в России "крепкие бизнесмены" и не лесные бандиты. В собранных движениях, в том, как они перемещаются по территории и держат оружие, читается настоящая армейская подготовка. Стараясь быть незаметными, они бдительно охраняют все подступы к территории. Под особым контролем – длинная самоходная баржа серии "Волго-Дон", поставленная на якорь под большим погрузочным краном, неподалеку от горы сваленных необработанных глыб гранита.

Сонную тишину разорвал автомобильный гудок, долгий и резкий. Один из охраняющих базу чеченцев, закинув за спину автомат, отворил решетчатые ворота. На территорию базы вполз тентованный длинномер. Задний бортик у него был откинут, из глубины кузова, не меньше чем на полтора метра, выглядывала часть большой бетонной конструкции.

Маневрируя меж ангарами, длинномер, отфыркиваясь, подъехал поближе к берегу и остановился между судном и краном. Из кабины выпрыгнул пассажир. Средних лет кавказец, с проседью, крепко сложенный. Внимательно оглядел сухогруз, вытащил телефон, набрал номер.

На барже тут же возникло движение. Мелькнул силуэт в рубке. Бухнулись на берег поднятые на ночь сходни. На причал перебрался невысокий коренастый человек в тельняшке и грязном спасательном жилете, сквозь прорехи которого проглядывали бруски пробки, обломанные по углам. Поздоровался с гостем. Не пересчитывая, засунул под жилет пачку долларов в банковской упаковке. Смерил взглядом баржу и отошел на несколько метров.

Прибывший махнул рукой в сторону лобового стекла. Грузовик, стрельнув выхлопом, проехал до места, обозначенного речником, и остановился точно напротив трюма.

Речник кивнул:

– Ну все, Рустам, я запускаю кран. Ребята с ночи остались, сейчас все погрузят, – и порысил в сторону смутно угадывающегося вдалеке белого здания.

Водитель залез в "спальник", передал Рустаму АКС. Капитана "Волго-Дона" рекомендовали уважаемые люди. Но у русов есть хорошая поговорка про веру в Бога и необходимость самому не ловить мух ртом. Мало ли что.

Не прошло и десяти минут, как громада крана ожила, заскользила на рельсах...

Четверо чеченцев-охранников споро отвязали тяжелый брезентовый тент, открывая взорам горбатую мостовую ферму. Еще через полчаса ферма, поднялась в воздух, застыла на мгновение и начала понемногу опускаться, повинуясь командам снизу. Не прошло и пяти минут, как она легла в трюм на слой щебня, засыпанного еще с вечера.

Рустам, руководивший погрузкой с борта, убедившись, что ферма плотно села в заготовленную ложбину, сбегал к укрытому в ближайшем ангаре джипу, на котором приехала охрана, возвратился с пластмассовым инструментальным ящиком. Спустившись в трюм, посуетился у бетонной конструкции, очищая небольшую площадку на одном из ее боков. Под пылью обнаружилась круглая защитная крышка сантиметров пяти в диаметре. Отбросив крышку, Рустам вставил в обнажившееся гнездо сложный штепсель и потрусил вдоль борта, оставляя на глыбах черную змею армированного кабеля, одетого толстым слоем резины. Второй конец кабеля, соединенный с прямоугольной коробкой, он закрепил в нише одного из бортов.

Закончив приготовления, боевик снова махнул рукой. Крановщик успел подвесить на крюки большой погрузочный ковш и начал засыпать ферму гранитом. По приказу щедрых работодателей действовал он осторожно, высыпал тяжелые глыбы по чуть-чуть, открывая ковш над самым дном трюма. Один из чеченцев-охранников "случайно" проговорился при нем, что нохчи таким образом транспортируют партию героина, потому рабочий был предельно аккуратен и собран. Понимал, случись что, тут же и закопают...

Что, впрочем, ему в конечном итоге не помогло. Спускаясь по металлической лестнице, крановщик, не успев поставить ногу на землю, ощутил на затылке холод глушителя. Выстрела никто не услышал, а все происходящее скрывала от речников одна из "ног" крана, потому убийство прошло незамеченным. Два чеченца отволокли тело к горе песка и споро его забросали, используя приготовленные лопаты.

Одновременно с этим Рустам запрыгнул в кабину и ударил затыльником автоматного приклада прямо в висок водителю. Оставив тело в кабине, он выскочил наружу и пошел к террикону темно-серого щебня. Навстречу ему двинулся человек, похожий на Джохара Дудаева, который прибыл незадолго до появления длинномера и наблюдал за погрузкой из укрытия, от начала и до конца.

– Приветствую, Джамаль! – голос Рустама звенел тетивой лука, приличествующей безусому подростку, а не опытному воину, давно уже разменявшему четвертый десяток. – Мы сделали все, как ты сказал нам!

– Вижу, – кивнул Джамаль, глядя в глаза собеседнику. – И нет предела радости, что бьется в моем сердце! Но дальше я пойду с другими людьми. И вам лучше не видеть их лиц. Встретимся в Ичкерии.

Лицо Рустама исказилось гримасой недовольства. Выпуклые глаза мгновенно подернулись паутиной багровых прожилок.

– Ты пойдешь дальше с кем? С теми, кто сидел в горах, пока мы дрались с урусами? С теми, кто берег свою шкуру, пока мы проливали кровь ради зеленого знамени Пророка?! Джамаль, ты ли это?

– Я, – ответил Джамаль, переждав взрыв возмущения чеченца. – Рустам, так надо. Скоро Эмирату понадобится каждый воин, я не могу рисковать вами. И это мое последнее слово. Понял?

– Понял, – выдохнул сквозь зубы чеченец. – Я все понял.

– Вот и хорошо. Заканчивайте здесь, – Джамаль изобразил ладонью кругообразное движение, кивнул в сторону грузовика, возле колес которого лежал убитый водитель.

Рустам шумно выдохнул, вытащил из кармана маленькую рацию, отдал несколько команд. Тут же, будто из тумана соткались, возле него появились два чеченца. Выслушав подробный инструктаж, кивнули. И так же беззвучно растаяли в воздухе, спеша выполнить приказ командира.

Джамаль, понимая, что всё происходящее затеяно исключительно дабы продемонстрировать уровень выучки, с демонстративным одобрением кивал в такт действиям бойцов Рустама.

Тело водителя, обретя дополнительные украшения в виде пары кусков гранита, беззвучно погрузилось в темную воду реки. По сходням прогрохотали ботинки. На судне раздались ругательства – не все речники поняли, что когда командуют "всем собраться", то надо собираться, а не изображать из себя корабельных крыс и разбегаться по закоулкам. Экипаж собрали в глухом помещении, без иллюминаторов. Названия никто из чеченцев не вспомнил. То ли каптёрка, то ли зюйдвестка. Впрочем, неважно. Главное, что сидят тихо, и не мешаются.

Рустам выставил громкость рации на максимум, поэтому рапорт о выполнении Джамаль услышал до последнего звука. Он слегка искривил губы подобием улыбки и, кивнув Рустаму, поднялся на судно, лишь в самый последний момент вынув из кармана небольшую пластиковую коробочку.

Джамаль вытянул блок управления, сдвинул крышку, как у пенала. Внутри находился простой и надежный кнопочный пульт и черно-белый ЖК-экран. Это только в фильмах про Джеймса Бонда подрывное устройство непременно выдает себя мерцающим красным светодиодом ...

Набрав код доступа, он подал команду на общее тестирование системы. Высветившаяся схема показала, что ни один из проводов внутри кабеля не был порван при обсыпке. И это радовало. Блоки управления внутри бомбы функционировали нормально. Что радовало еще больше. Завершив последний тест, Джамаль, не утруждаясь долгим переходом по палубе, перепрыгнул через леер. Твердая суша встретила толчком в ноги. Бойцы Рустама, выстроившись, ждали приказа.

На дорогах строгий досмотр, незачем рисковать. Поэтому оружие – в воду. Река приняла автоматы с восторженным бульком. Дальше – всем в машину, пора возвращаться на базу. Четверо моджахедов нырнули в заднюю дверь и утрамбовались на сиденье. Заурчал двигатель "Гелендвагена". Рустам обнялся с Джамалем и уселся рядом с водителем.

За мгновение до того, как захлопнулась дверь, Джамаль неуловимым движением забросил в узкую щель небольшой черный цилиндрик и стремительно ушел под защиту кабельных катушек. Дверь захлопнулась. Через пару секунд из салона донесся чуть слышный хлопок. Черный внедорожник дернулся, взревел двигателем на высоких оборотах, а после заглох.

Тут же, появившись словно из-под земли, машину окружило несколько человек в черных комбинезонах и противогазовых масках. "Черные" подождали с пол-минуты, держа на прицеле окна автомобиля. Затем одновременно открыли все двери. В закрытом пространстве боевой газ, которым с Джамалем в свое время поделилось ЦРУ, убивал мгновенно. С переднего пассажирского сиденья вывалилось тело, застывшее в неестественной позе. Остальных пришлось доставать.

На то, чтобы привязать груз к ногам трупов и отправить их на дно гавани, пришельцам понадобилось около десяти минут. Возиться со вспарыванием животов не стали, чтобы не оставлять лишних следов – как ни старайся, процедура весьма грязная. Без этого покойники неизбежно всплывут, но это будет уже неважно. Главное, чтобы их не обнаружили в ближайшие пару суток. Гелендваген с открытыми окнами окатили водой из шланга, промыв как кузов, так и салон, и загнали в один из дальних ангаров.

Днем и "Гелендваген", и машину, на которой приехал Джамаль, и длинномер заберут люди, которым известно лишь то, что они должны взять документы с ключами, а затем отогнать автомобили куда приказано. Эмир Кавказа и его сторонники уверены, что боевики, приданные Джамалю, находятся на борту. Но в деле, которое предстояло закончить, Джамаль мог довериться только соотечественникам ...

Обменявшись с Джамалем нескольким фразами по-курдски, появившиеся воины освободили команду, после чего укрылись в предназначенных им помещениях.

Джамаль поднялся на борт и кивнул изрядно помятому капитану. Над базой и пробуждающейся рекой загудел ревун. Судно начало выходить на фарватер.

К восьми утра на базу придут рабочие и проспавшиеся охранники. Жизнь пойдет своим чередом, и никто не поинтересуется, куда ушла спозаранку одна из барж-самоходок. Хозяин базы останется доволен, ведь ему выпало счастье исполнить личную просьбу старейшин землячества. Ему смутно намекнут то ли на героин, то ли на кокаин, что полностью отобьет охоту интересоваться, кто же собственно и зачем попросил убрать с территории на одну ночь всех людей.

Убитые чеченцы знали, какой груз приказал им сопровождать Аяз. Сменившие их курды не знали ни о том, что именно погружено в трюм, ни о месте их назначения. Устройство подрыва было под контролем Джамаля, и он один знал код доступа, который приведет страшный агрегат в действие. Как ни кощунственно сравнение, но... наверное, что-то подобное испытывал Аллах, создавая Землю и Небеса.

Пройдет совсем немного времени, и окружающий мир изменится и никогда уже не станет таким как прежде...

15. Бездорожье и разгильдяйство

Меня будит ненавязчивое курлыканье стоящего на прикроватной тумбочке стационарного телефона. Подношу трубку к уху, одновременно косясь на часы. Петрович.

– Собирайся. Рассвет начинается. Вылет минут через сорок. На душ и одевание – минут пятнадцать. Потом спускайся вниз, кофе глотнем и вперед.

– Берковича разбудили?

– Занимаемся, – хмыкает Алексей и кладет трубку.

Звучит настолько двусмысленно, что первый мой порыв – ломиться в комнаты Милы и Алана, страшно боясь обнаружить, что они провели ночь вдвоем.

Впрочем, коронное хмыканье дяди Леши в равной степени может касаться и меня. Тайны я, конечно, хранить умею, о чем свидетельствует хотя бы имевшийся в прошлом допуск к документам особой важности. Но в данном конкретном случае утечка информации сексуально-личного характера – целиком и полностью плод наших с Ольгой коллективных усилий. Кто же мог предполагать, что кровать – с виду мощная и надежная, окажется такой хлипкой, а крутейший ортопедический матрас скрипит похлеще, чем советский клоповник с пружинами из танковой стали?

Мы так увлеклись друг другом, что не сразу поняли, насколько сильно шумим. Так что, к моменту первой короткой передышки между словами "Ооооййй, хорошоооо!!!" и "А теперь, давай я сверху?" – наверняка разбудили уже не только весь дом и охранников внешнего периметра, но и уток на дальнем болоте.

Поспать удалось чуть больше двух часов, так что даже контрастный душ, на который я потратил большую часть времени, отпущенного на сборы, едва восстановил изрядно пошатнувшуюся работоспособность. Да и то, в относительный порядок пришло разве что погруженное в приятную ломоту тело...

Скорее по привычке, чем по необходимости, "для контроля путей отхода" высовываю голову в коридор. Со стороны номера, где поселили Милу, раздался чуть слышный шелест закрываемой двери и щелчок собачки замка.

"..." – подумал я, чувствуя, как краснею, будто школьник, которого завуч Марьиванна застукала целующимся с одноклассницей в дальнем углу кабинета химии...

Выхожу в коридор, вспоминая некоторые подробности вчерашнего приключения. Точнее, его финала.

– Я пойду? – отлежавшись, спросила Ольга, надевая футболку, которая почему-то обнаружилась в дальнем углу на журнальном столике.

– Провожу,– прошептал я, вскакивая на ноги и заворачиваясь в мокрую от пота простынь.

– Было очень хорошо, – коснувшись моей щеки мягкими губами, девушка куницей выскользнула за дверь...

Не прекращая зевать, спускаюсь в холл, который сегодня уж точно напоминает съемочную площадку какой-нибудь "Санта-Барбары" ....

Беркович уже здесь. Погрузив нос в большую фарфоровую кружку, глотает свой любимый кастрированный кофе, от которого с утра толку не больше, чем покойнику от электрофореза. На мое появление не реагирует.

Ольга, упакованная в халат с высоким стоячим воротником, плохо скрывающим от окружающих большой багровый засос, потрясая растрепанной ведьминской прической, орудует ручками кофейной машины, от которой исходит чудесный утренний аромат настоящего кофеина.

Мила с заплаканными глазами сидит напротив моего карманного Джеймса Бонда.

Услышав шаги на лестнице, Ольга разворачивается. В руках две дымящиеся чашки.

– Кофе будешь?

– Доброе всем утро! – говорю машинально. – Давай, не откажусь.

Прикусываю язык, но поздно. Глаза Милы сощуриваются, превращая девчонку в героиню корейских боевиков. Судя по взгляду, которого Ленину с лихвой бы хватило для того чтобы испепелить всю мировую буржуазию, по поводу доброты сегодняшнего утра у нее имеется особое мнение.

Внутренне подбираюсь. Все идет к тому, что мирная картина предрассветного кофепития с секунды на секунду обернется форменным побоищем, после которого любимой и единственной дочери нашего радушного хозяина придется скрывать от окружающих не только многочисленные засосы на шее плечах и прочих ... хм ... участках тела, но и глубокие царапины на лице...

Ревнует! Милка ревнует! От этого умозаключения сон проходит бесповоротно и окончательно, а душа жаждет кофе и новых подвигов.

Проклиная слепоту в сердечных делах и проявленную ночью козлиную несдержанность, стою, не решаясь сойти с последней ступеньки и лихорадочно соображаю, что мне делать – взять у Ольги вожделенную чашку или же, сославшись на что угодно, хоть на расстройство желудка, позорно сбежать от назревающего выяснения отношений.

Но выбор уже сделан. Причем без моего участия. Со стороны внешнего подъезда рычит машина, и в холл с деловитой улыбкой залетает Короленко. Больше всего опасаюсь, что дядя Леша первым делом скажет: "Ну что, зятек?". Но если олигарх и знает о происходившем ночью в его резиденции (этот, да и не знает, ага!), то никак этого не показывает. Хотя, насколько я смыслю в колбасных обрезках, для отца-одиночки личная, а тем более, сексуальная жизнь пусть даже взрослой дочери, не может быть безразлична. Впрочем, времена меняются, меняются и нравы. К моему счастью, не всегда к худшему...

– Все готовы? – прерывает мои философствования Короленко и, не дожидаясь ответа, подает команду в стиле классического старшины. – Заканчивать прием пищи, выходи строиться!

Как ни странно, но примитивная казарменная шутка мгновенно отвлекает от бытовых проблем и перенастраивает на нужный лад.

Перед домом ожидает джип. Не гламурный паркетник, на котором мы сюда приехали из города, а настоящий внедорожник – "Лендровер Дефендер". За спиной у меня угрюмо сопит группа поддержки.

– Птичка собрана, заправлена, снаряжена и ждет на взлетной полосе, – говорит дядя Леша, идя к машине. – Ладно, мальчики-девочки, прощайтесь по-скорому, и поехали. Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!

Оборачиваюсь. Ольга и Мила бок о бок стоят в дверях. Смотрят одинаково хмуро. Рядом мнется Беркович. Хорошенькое я тут оставляю творческое наследие. Надеюсь, что в случае нарастания конфликта на почве недоперераспределенных мужчин, Петрович справится с ситуацией...

– Ну, счастливо всем оставаться, – говорю, уставившись в пол, покрытый затейливой глиняной плиткой. Что еще можно сказать...

– Удачи! – продолжая прятать глаза, бросает Мила.

Не вслушиваясь, что там и кому бормочет Беркович, обхожу машину и, "согласно купленным билетам", устраиваюсь на переднем сидении. Короленко хлопает дверью, и машина несется по дороге, ведущей в глубину леса. Теперь все мысли занимает исключительно предстоящий полет.

В салоне бубнит радио. Диктор вещает об "очередной вспышке напряженности в турецком Курдистане". То ли власти проводили операцию против сепаратистов, то ли курды меж собой разбирались, из сообщения непонятно. В общем "масштабные боевые действия". Интересная у людей жизнь. Впрочем, нас это не касается, тут своих дел по горло. Отключаю мысли от новостей и думаю о насущном ...

Минут через пятнадцать, попрыгав по добротным колдобинам, выбираемся на опушку. Большой луг, пересеченный дорогой, сложенной из аэродромных плит.

– Здесь раньше, при Союзе стояли ПВОшники, их подъездная дорога, – поясняет Петрович. – Я немного привел в порядок. При желании сюда можно и небольшой самолет посадить. Пару раз очень пригодилось...

На краю "взлетной полосы" стоит полностью собранный мотодельтаплан. Теперь, с крыльями и винтом, птичка кажется не такой уж и маленькой, как в гараже.

Натягиваю бронежилет, разгрузку, располагаю в нишах фюзеляжика автомат, боезапас, гранаты, прибор ночного видения. Засовываю в боковой карман коммуникатор. Короленко инструктирует лопоухого "пилота".

– Вот навигатор, он уже запрограммирован на Коломну. Место посадки – поле на краю города. Там в городе есть клуб парапланеристов, так что своим появлением вы никого особо не удивите. Забиты в карту и места, где можно дозаправиться. В багажнике – пустая канистра на десять литров. Официально в пластик бензин отпускать запрещено, но мы, слава богу в России. Управление у птички стандартное...

Пока Алан, забравшись в гондолу, осваивает приборы, Петрович отзывает меня к машине.

– Открывай рюкзак,– он достает из багажника простенький обшарпанный кейс, раскрывает его и хорошо отработанными движениями перекидывает в подставленный проем пачки в банковской упаковке. – На непредвиденные расходы.

Судя по торчащим из-под бандеролей уголкам – доллары.

– Сколько тут?

– Триста, – перехватывает удивленный взгляд и уточняет. Тысяч. Двести – сотками, остальные полтинниками. Мало ли как дела повернутся. Финансы – тоже оружие. И, если тратить не на шлюх и "Блэк Джек", то не самое слабое.

– Но если что, я же с тобой не рассчитаюсь!

– Глупости не болтай. Для холдинга потеря небольшая, к тому же вполне оправданная. Главное – дело сделай. Если вдруг что, не хватит, до пяти миллионов проплачу в течение часа.

Обнимаемся. Крепко, до хруста в спинах.

– Ты тут про Милку позаботься, если что, дядя Леша! У девчонки нет никого. И прости, если что не так...

– Типун тебе на язык. Тут у меня она, сам понимаешь, как у бога за пазухой.

Натянув на голову шлем, устраиваюсь за спиной у Берковича. Короленко крутит винт и отскакивает в сторону. Двигатель фыркает и сразу же начинает мерно гудеть. Работает он почти неслышно. Беркович действительно что-то петрит. Уверенно играет тягами и начинает медленно наращивать обороты. Машина, чуть подскакивая на незаметных глазу бугорках, разбегается и вскоре отрывается от земли. Перед нами до самого горизонта лежит темно-зеленый лесной ковер, над которым поднимается бордово-красное солнце.

* * *

Наша птичка упорно набирает «крейсерскую высоту». Болтаясь в воздухе так, что куда там карусельной кабине, я по ходу процесса искренне радуюсь тому, что так и не выпил кофе. Помалу, беспорядочное дерганье понемногу сменяется плавным покачиванием. То ли Алан и вправду разбирается в этом деле, то ли средство передвижения по своим летным характеристикам и установленной аппаратуре настолько хорошо, что успешно противостоит попыткам бестолкового америкоса нас угробить.

Небольшая панель имеется и перед пассажирским креслом. Немного освоившись, начинаю разбираться с приборами. Так, если верить цифрам, то высота у нас девятьсот метров плюс-минус, с поправкой на легкое рысканье, происходящее, не иначе, от дрожи в руках Жужика. Внизу сереет земля. Падать вроде не собираемся, происшествий не происходит. Размеренное движение, относительная безопасность и почти бессонная ночь понемногу делают свое черное дело. Откидываю голову на высокую спинку и отключаюсь.

Снится Ольга. Голая, с растрепанными волосами, она, словно булгаковская Маргарита, летит параллельным курсом, оседлав, правда не щетку, а обыкновеннейшую метлу. Внезапно прямо по курсу появляется Мила. Девчонка выглядит точь-в-точь как героиня японских мангов – в матросском костюмчике в юбочке такой, что лучше бы ее вовсе не было, стоя на облаке, обстреливает ведьму-летунью из дурацкого лазерного автомата. Ольга, уклоняясь от выстрелов, начинает маневрировать. Она толкает бедром гондолу, и наш свинтопрультный аппарат56 раскачивается все сильнее...

Просыпаюсь от того, что машина, идя на снижение, снова начинает понемногу вытряхивать душу. Что, уже на месте? Это сколько же я проспать умудрился? Но посадка промежуточная. Часы показывают десять двадцать семь, а значит, что мы в полете примерно половину расчетного времени. Навигатор подтверждает – мы подлетаем к Козельску, тому самому "злому городу", что прославлен учебниками истории.

То ли по подсказке бортового компьютера, то ли из каких-то собственных соображений, но теперь Жужик держит нашу малую авиацию на высоте не больше ста метров. А я, отключившись от насущных проблем, как личных, так и глобальных, наслаждаюсь разворачивающимися внизу картинами мирной жизни. В стороне от большого коровьего стада девчонка в шортиках и маечке пасет разноцветных коз. Увидев нас – машет приветственно рукой.

Под мерное жужжание двигателя снова погружаюсь в крепкий здоровый сон.

* * *

Посадку на убранное поле мягкой мог назвать исключительно безнадежный оптимист в розовых очках и расфокусированных линзах. То ли в учебнике, по которому Беркович осваивал премудрости пилотирования, не было главы про посадку, то ли по этому элементу он в свое время получил незачет, но рухнули мы на землю подстреленным фазаном. Помяв нос и сломав крыло – против пиндосской тупости не устояли ни кевлар, ни углепластик. Слава животворящему, хоть сами целы остались.

Причина столь небрежной посадки выясняется сразу же после того как мы, откинув фонари, выбираемся из покалеченной "птички".

– Все, больше не могу, Виктор! Мне очень нужно! Иначе я лопну!

Жужик откидывает фонарь и мексиканским тушканом скачет в кустистый островок метрах в пяти от нас. Стеснительный, сучонок ... По всем правилам армейской педагогики, оптимальнее всего было бы дождаться намокания штанов. Чтобы доходчивее понимание пришло, что не надо по утрам, перед дальней дорогой, хлестать кофе такими дозами. Да еще и без кофеина...

Не разделяя предрассудков напарника, орошаю, по водительской традиции, правое заднее колесо и осматриваюсь.

Эк мы удачно-то! В сотне метров проходит малооживленная дорога, возле которой располагается заправка, чей персонал – все три человека и собака – при нашем появлении всем составом вывалили на улицу. Стало быть, транспорт раздобудем.

Пока я разглядываю помятые остатки самолетика и разъясняю горе-пилоту особо тонкие лингвистические нюансы русского и украинского языков, по наши души прибывает местная администрация.

По краю поля, смешно переваливаясь с боку на бок, к нам подбирается заляпанная грязью "Нива" с болтающимся сзади прицепом, на борту которого с трудом различимая надпись "Агрофирма "Луч".

Сидящий за рулем белобрысый крепыш с обветренным лицом оказался местным директором, который, проезжая мимо по своим колхозным делам, решил поинтересоваться, что за Руст осчастливил посадкой вверенные ему земли.

– А что, председатель,– спрашиваю я, удовлетворив просьбу о куреве, – нас до города подкинешь?

– Запросто, – отвечает тот, прикуривая от предложенной зажигалки. – Делов-то.

Через полчаса разобранная птичка (не бросать же на поле целое состояние) принайтовлена к прицепу, а мы трясемся в тесной машине, на каждом ухабе ударяясь в твердый потолок и с ностальгией вспоминая воздушную болтанку...

Минут через сорок добираемся до центра Коломны. Тихий русский городок, замерший меж прошлым и позапрошлым веком. Малоухоженные, но чистые улочки. Домики времен Александра Освободителя чередуются с микрорайонами брежневской застройки. Церквей на родине дедушки русской космонавтики – немеряно. Видимо, с их куполов свои ракеты и срисовывал Константин Эдуардович Циолковский...

От ракет мои мысли плавно дрейфуют к бомбе. Какого, спрашивается, хрена, курды-чечены ее тащили в эту патриархальную тишь? Это нам и предстоит узнать в самое ближайшее время.

Щедро рассчитавшись с аграрием, договариваюсь об ответственном хранении нашего воздушно – транспортного средства, после чего связываюсь с дядей Лешей.

Бывший мой наставник уверен и деловит.

– На месте? Ну слава богу... Мой человек уже в банк смотался, карточку засветил. Деньги, правда, по ней не выдали, заблокирована. Ребята мои из ЧОПа проинструктированы, ждем гостей ...

Умолчав о воздушно-транспортном происшествии, чтобы раньше времени не расстраивать хорошего человека, уточняю адреса вероятного местонахождения груза, которые нам пробили дядьлешины сыскари, и отключаюсь.