Текст книги "Сказка о любви"

Автор книги: Михаил Рагимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

Палемалевизианоэль, эльфийка

Ничего не видно. Совсем. Может, темно? Зато под спиной что-то мягкое и гладкое. А под головой – теплое и вкусно пахнущее. И всё это плавно покачивается… Хорошо… Только что-то болит… То есть, всё болит! Неправда, у меня ничего не может болеть… Мне так хорошо… Когда так хорошо, ничего не может болеть… О! Уже не болит… Где я?.. Это же фургон! А Ду? Ох, слава богу, на месте! Это его плечо у меня под головой! Теплое и вкусное! А вот его ухо. Надо укусить. Легонечко!.. Плечо голое, вот и непривычно… Ну, естественно, голое! Мы же всю ночь… Ой, мамочки! Точно, всю ночь! Что с ним сейчас будет?! Дунг, миленький, подожди обниматься! Ты живой? Ну что ты делаешь?! Погоди! Ну погоди! Нет, дай сюда! Я сама! Мне интересно! Ду, любимый, как себя чувствуешь?! Ой! Точно хорошо? Ну погоди… Ну… Послушай… Нет! Теперь моя очередь сверху! Эльфийки всегда сверху! Как это не только? Когда?! Ну, это я по неопытности! Больше не буду! Ну Ду, ну не обижайся! Буду, буду! Ду, сумасшедший, что ты делаешь?! Ду… любимый…

Я что, спала? Да, фургон не едет. И светло. Где мы? Почему стоим?.. Дунг?! Дунг! Я тебя люблю… Что, опять? Но Ду… Нет, нет, что ты! Просто… С тобой всё в порядке? Ты уверен?.. Точно? Тогда конечно…

– Ой! Вы что это делаете?

– Рыг, позже, – отмахиваюсь от синей, с трудом сдерживая мат. – Иди пока к Куану.

– Ладно, – покладисто соглашается оборотня. – Вы заканчивайте, а я чайку поставлю. Или кофе…

И исчезает. Вот всегда так, заявится в самый неподходящий момент и собьет своими вопросами всё настроение… А вот ни фига! Не собьет! К хорошим советам надо прислушиваться! А потому… Ду, ты где?! Сейчас мы спокойно закончим… Ну не спокойно, конечно, а как положено! Пару раз… А потом пойдем пить кофе!

Какое шикарное утро! Полянка солнцем залита, вокруг горящего костра оранжевые лепреконы сидят, коники пасутся. Из соседнего фургона, продирая глаза, подруга выглядывает. Что-то в ней непривычно как-то… Ах, блин, я сама одеться забыла!

Прыгаю обратно в фургон и натягиваю штаны и рубашку. Любимый… Нет! Уже муж! По их марквашевским законам это четко, только формулировочку вспомнить надо, смешная такая была… Ага! «Спортил девку – женись»! Что значит, «спортил»? По-моему, во мне ничего не испортилось… Совсем наоборот! А по нашим традициям, как я захочу, так и будет. А я опять хочу…

Вылезаю на улицу. Там всё по-прежнему. Михал возникает из-за Веткиной спины, что-то ей говорит и набрасывает на плечи рубаху. Подруга оборачивается, отвешивает гному подзатыльник, закрепляет эффект поцелуем и просовывает руки в рукава. К ней подскакивает Рыг в образе синей собаки и шепчет на ухо. По лицу Вет растекается мечтательная улыбка. Возмущенная оборотня, на ходу меняя облик, с криком: «Ку! Ты мне еще три раза должен!», несется к дальнему фургону.

– Рыг, – кричу вдогонку, – ты чего опять посинела?

– Экспериментирую, – откликается она и с торжествующим воплем исчезает в повозке.

Не отпуская руки Дунга, топаю пить кофе. Интересно, а где эти, зеленые? Впрочем, они мне на фиг не нужны! И белые тоже! Мне и так хорошо…

У костра новое действующее лицо. Здоровенный мужик с иссеченным шрамами лицом в куртке и штанах незнакомых мне, но явно военных, фасона и расцветки. На рукаве круглый шеврон со странной двуглавой птичкой на фоне пятиконечной звезды. Головы у птички собачьи и довольно добродушные, но зубастые. В правой лапе птицесобак сжимает меч, в левой – что-то, напоминающее гранату.

– И куда я попал? – задумчиво цедит мужик, прислушиваясь к доносящимся из фургона Ракши звукам. – В питомник для озабоченных щенков?! Или это секстур по местам боевой славы?! – останавливает взгляд на гноме. – Михал, может, ты мне объяснишь?

– Ты, товарищ песпец, на детей-то сильно не гавкай, – умиротворяющее и немного просительно говорит гном. – Они хорошие детки-то…

Это и есть знаменитый песпец? Из тех, кого Ракша «настоящими» зовет? Здоров, конечно, ну и что? Громче падать будет!

– Вижу! – хмыкает мужик. – Особенно хороша вон та, беленькая, что у тебя за спиной прячется. Никак женишься, старый кобель?

– Так это… – мнется гном, – Там видно будет…

И летит прямо на мужика. Тот с показной ленцой освобождает Михалу дорогу.

– Я тебе покажу «видно будет», – шипит Ветка. – Ночью другое пел!

– Женишься, женишься, – констатирует здоровяк. – Попал, бродяга. У этой не забалуешь!..

Гном с кряхтением поднимается с земли.

– Веточка, счастье моё! Нельзя же так! – уворачивается от Веткиной ноги. – Я имел в виду, что могу не дожить до свадьбы… – снова уходит от удара, на мгновение приняв совершенно невозможную позу. – С такой-то невестой, – падает, перекатывается вбок и, оказавшись вдруг стоящим за спиной у подруги, обхватывает ее двумя руками и целует в ухо. – Запросто можно не дожить, – получает ногой по лодыжке. Захватывает губы. Кажется, договорились.

– Неплоха, – оценивающе кивает здоровяк и переводит взгляд на нас. – Остальные того же уровня?

Спокойно дожевываю бутерброд, отхлебываю кофе и вопрошаю:

– А чем вызван столь пристальный интерес?

– Хочу узнать, что мне за материальчик подсунули.

– Хорошие детки, – снова откликается гном, – крокрыс знатно рубали…

– Крокрыс… – неспешно перекатывает слова песпец. Потом переводит взгляд на меня. – Что волком смотришь, принцесса? Попробовать хочешь?

Я?! Волком?! Да я сама невинность и добродетель! Вчера была. Но и сейчас еще белая и пушистая! И совсем не воинственная. Доброжелательно улыбаюсь и бью по лодыжке. Нога проваливается в пустоту. Кулак тоже. Выдаю смешанную разноуровневую связку. И не попадаю. Ни разу! Ускоряюсь. Результат тот же.

– Эй, бандитка, помоги подруге! – он еще и усмехается! – А то она сейчас запыхается, после такой-то ночи!

Атакуем вдвоем. Потом втроем. Выскакивает из фургона Куан. Результат… Да нет никакого результата. Совсем! В руках у мужика возникает набор тренировочных мечей, который он тут же перебрасывает нам. Деревяшки помогают, как мертвому припарки. Как он это делает? Я уже на грани танца. Нет, ни к чему, это же тренировка!

В схватку врывается новое действующее лицо. Не помогает. А потом мы раскатываемся по земле.

– Хорош! – ухмыляется песпец. – Что-то ты, доча, растренировалась совсем. Давай-ка километров десять в человечьей шкуре для начала.

Черт! Он даже не запыхался! Ракша недовольно поднимается, вздыхает и уносится в лес.

– А объяснить можно? – спрашиваю я.

– Можно, – соглашается мужик. – Кто-то из вас собрался убить кого-то из нас. И как вы это будете делать, если не умеете драться?

Дунг дергается, но возразить нечего.

– А потому, – продолжает песпец, – я буду вас учить, пока у вас не появится шанс против Егора. Не убить. Выжить. Хотя бы под Песню Мести, – он бросает насмешливый взгляд на Дунга, наливает кофе, отхлебывает…

– После Песни Мести не живут, – лицо старшего белеет.

– Это ты так думаешь! А у меня другое мнение. Правильное. Боец должен не умирать, а убивать врага. Впрочем, если хочешь, можешь не учиться. Егор тебя не убьет. Просто прилюдно выпорет.

– Почему?

– Потому что мы не убиваем детей, – песпец смачно, с хрустом в костях потягивается. Он что, в драке с нами даже не размялся? – Моё имя Горм. Чаще зовут Шариком. Насчет ваших ночных занятий – не мое дело. Но на тренировках быть, как огурчики!

Шарик. Наслышаны. А Ракшу он назвал дочей. Ее отец, что ли? Это мы с самого начала «под колпаком» у Шарика? Ну, сволочь белосиняя, ну погоди!..

Дунг, маркваш

Нам с братом не привыкать к тренировкам. Мы росли в клане, где учеба начиналась с рассветом и не заканчивалась на закате. Где Искусство было возведено в ранг древних религий и являлось единственным критерием успешности человека. Сержанты академии, пытавшиеся поиздеваться над «узкоглазыми макаками», не могли загрузить нас даже наполовину. Мы были не худшими в лучшем из миров и надеялись… Неважно. Всё это было до Кверта.

Кверт. Планета странностей и парадоксов. Странные расы, странные люди и странное поведение. Людоеды, любящие людей не в гастрономическом плане. Деревенские простушки, под которых маскируются восьмилетние матерые работники спецслужб. Розовые разумные орангутанги, малиновые феи и дроу с кошачьими усами. Зеленые эльфы с хвостами и кисточками на ушах. Оборотни, меняющие свой цвет и на проверку оказывающиеся наполовину собаками. Контрразведчики, старательно заботящиеся о безопасности засланных диверсантов. Вожди рас, телепортирующиеся на огромные расстояния, чтобы не допустить падения с коня малознакомой инопланетной эльфийки. Хорошо, лично симпатичной малознакомой эльфийки. Глава безопасности планеты, лично поднимающий подготовку тех, кто пришел убить местного властителя. С ведома и одобрения последнего. И сам властитель, который не властитель. Просто «человек, который может всё». На Кверте это «просто»!

Планета, где всё не так. Неправильно, алогично и шиворот-навыворот. Где не работает высокотехнологичное оружие, зато за милую душу стреляет пулевой автомат какого-то Калашникова. Земное оружие. А точно такой же энизмский – молчит. Потому что оружие «демонов»! Планета, где десять лет назад дикари стрелами и дубинами разгромили объединенный спецназ трех цивилизованных миров и «миротворцев» при поддержке имперского крейсера первого класса, попутно превратив смертоносную технику в груду металлолома.

У местных очень странное представление о секретности. Они ничего не скрывают. Правда, чтобы что-либо понять, надо здесь жить. Долго и счастливо. Потому что те, кто не живет счастливо, на Кверте живут недолго. В голове нормального человека просто не укладываются понятия «самонаводящиеся дубины» и «стрелы объемного взрыва с разделяющимися боеголовками». Здесь же, как само-собой разумеющееся, произносят: «Крейсер? А ну да, был такой. Кто сбил? Елка, вроде. Как из чего? Из лука, конечно. Эльфийка же, из чего она еще может сбивать?». Естественно, из чего может зеленая хвостатая эльфийка с кисточками на ушах сбить галактический крейсер, с защитой, выдерживающей сквозное прохождение через звезду класса А, если не из лука? Феи сшибли бы бумерангом, орки – молотком, людоеды – дубиной, лепреконы из арбалета бы подстрелили. А эльфы, естественно – стрелой.

Планета, где уверенность друзей в твоем выздоровлении исцеляет быстрее и надежней самых передовых лекарств и технологий, а чтобы стать человеку другом, достаточно сказать: «я тебе друг». Где в любви достаточно просто признаться. Кстати, сколько раз мы с Палочкой это сделали? Планета, где может быть всё, что угодно.

Например, тренировки, по сравнению с которыми всё, чем мы занимались раньше – детская разминка. Действие происходит в окрестностях Города, на «суперсекретной» базе ПеСпеца, расположение которой на планете не знают разве что крокрысы. База представляет из себя поляну в лесу, на которую можно загнать с десяток лепреконских фургонов на роль палаток и остается место для общего костра. И никаких стационарных строений!

Как мы сюда добрались за одну ночь вместо двух недель – очередная загадка, ответ на которую никто не скрывает, только понять его мне пока не дано. «Захотели», – пожимают плечами лепреконы. «Захотели». В этом все Великие Секреты. Лепреконских Дорог, гномьих Подземных Путей, боевых искусств, побед над Антру и Конвиси, неуязвимости Кверта. Они просто хотят.

Именно этому и учит Шарик. Правильно хотеть и быть уверенными в себе. Гоняет он нас так, что к вечеру забывается собственное имя и зачем родился на свет. Сил остается только чтобы доползти до своего места в фургоне, прижаться к столь же измотанной любимой и заснуть… Правда, заснуть сразу не получается…

– Ду, – шепчет Пал, гладя меня по лицу. – Давай, наденем эту штучку. На всякий случай…

Мы надеваем «штучку», и «всякий случай» немедленно наступает. А потом надо застраховаться от следующего «случая»… И от еще одного… Пока оба не отрубаемся прямо в процессе организации страховки.

А утром снова километры, наматываемые по лесным тропам, звон скрещивающихся мечей и недовольный рык Шарика: «Быстрее двигайся, быстрее! А я говорю – можешь!»

И оказывается, действительно, можем. Растут скорости, усваиваются новые приемы, но главное, мы начинаем верить в невозможное. Верить «по заказу», причем с такой силой, что совершается чудо. А потом еще одно и еще…

Еще год назад я был бы счастлив подобным успехам. А сейчас – не знаю. Смысл происходящих событий ускользает от моего понимания. Ни я, ни Куан, ни эльфийки… мы не контролируем ситуацию. Мощный поток квертской жизни захватил нас и несет в неведомые места, к неизвестным целям и реалиям. Кто управляет этим потоком? Какая роль отводится во всем этом представителям умершего мира, мечтающим о мести, и девчонкам из мира без мужчин? В чем заинтересованность квертианцев? Информация о преодолении щита? Они ее получили. Но даже без нее, какой смысл в тренировке будущего противника для того, кто непобедим в представлении всей планеты, а значит, действительно, непобедим. По крайней мере, здесь.

Но ведь тренируют. И во время тренировок всё чаще приходит уверенность в успехе. Я смогу то, что не по силам никому. Маркваш будет отомщен. А после наваливаются сомнения совсем другого плана. Может, Ракша права? Станут ли люди, хладнокровно убившие миллиарды мирных жителей, женщин и детей, так возиться с теми, кто пришел мстить? Почему они просто не прикончили нас? Не сразу, так получив нужную информацию. Убрали вместе с эльфийками, и весь вопрос. Так бы поступили на Тормаке, Сандре, Конвиси, Эльфе. И у нас, на Маркваше, тоже. В любом цивилизованном мире. А если Кверт связывает Егора обещанием поединка, которое их никто не заставлял давать, что принуждает Шарика готовить меня, предоставляя, пусть призрачные, но всё-таки шансы? Чем Кверт отличается от всех остальных миров галактики? Только законами природы? Или дело не в физике, а в людях, имеющих другие жизненные приоритеты? Но тогда бомба, отброшенная на мою родину неминуемо становится не хладнокровным убийством, а несчастным случаем. И мстить надо не Егору и Кверту, а Совету Миров, создавшему это оружие, и нашему Сходу кланов, одобрившему запуск с планеты. Но Сход мертв, а Совет Миров поменял с тех пор два состава… А даже если нет, там никогда не найдешь конкретного автора любого решения. Коллегиальность – прекрасный способ ухода от ответственности для всех лично.

Нет, я в любом случае выйду в круг и скрещу с Егором мечи. Сойти с Пути Мести в случае вновь открывшихся обстоятельств можно. Но не когда противник сильнее. В этом случае животный инстинкт самосохранения не даст хладнокровно принять решение. Схватке быть. А если мне посчастливится выйти из нее живым, тогда и буду решать, что делать дальше.

Сейчас же куда важнее разобраться с проблемами девчонок. С каждым днем их Поиск выглядит всё более странным. Не только Пал и Ветки. Вся задумка, сама идея Поиска. И не только его. То, что общество, лишившиеся мужчин, не может быть ординарным, – естественно. Но чем больше я узнаю об их мире и думаю о нем, тем меньше мне нравится вся эта история. А вкупе с уделяемым нам квертианами вниманием…

Они ведь обхаживают не нас. Они обхаживают Пал. Это ее к чему-то готовят. К чему-то нехорошему, раз не раскрывают секретов. Но раньше или позже – раскроют, вылив на бедную девичью головку кучу ненужной ей боли. Может, стоит сделать это самому? На опережение? По крайней мере, не сразу, да и принять такое от любимого намного проще. Вот только простит ли она мне? Ох, не факт…

Палемалевизианоэль, эльфийка

– Пал! – негромко окликает Ду, слегка приподнявшись.

– Мррр? – шевелиться не хочется. – Не шебурши рукой, на ней моя голова!

Любимый меня целует. Ну Ду! Утро же… Почти. К тому же, Шарик вчера куда-то умотал по своим песпецким делам, и сегодня издевательство начнется немного позже. Можно еще пару часов поспать… Или не поспать!.. Эй, он же меня целует! Отвечаю и притягиваю его к себе.

– Подожди, Пал!

Не хочу ждать! У меня и штучка под головой припасена, чтобы под рукой была. Еще по карманам распиханы, мало ли когда потребуется, но искать одежду лень!

– Пал! Я серьезно! Сколько планет в галактике?

Понятия не имею, и вообще, нашел время! Не видишь, я занята! И нечего меня отвлекать от процесса! Лучше поцелуй, это способствует. Вот, совершенно другое дело! Как же я тебя люблю, Ду… Ну оживай, любимый, оживай…

Оживает. И мы на полчасика выпадаем из реальности. Потом впадаем обратно. А старший опять начинает про космогонию… Еще раз выпадаем. Ну наплевать мне сейчас, сколько планет в галактике, каков процент населенных, и зачем ему это нужно. У нас есть пара часов, и надо их использовать…

– Ненасытная, – шепчет Ду.

Да, я такая! А позавчера обнаружила, что местные методики лечения отлично работают в направлении уменьшения сроков восстановления мужской силы. Ну не совсем обнаружила, Ракша подсказала. Синяя чертовка активно этим пользуется. Зато сейчас и я тоже! Стоп! А если… Мы с Веткой эту идею уже браковали, но мы же тогда не знали… Минуточку, Ду… Одну минуточку! Додумать надо! Ну что ты делаешь, сумасшедший! Это же важно! Ой! Ладно, потом додумаю! Ду-у-у…

В общем, из фургона вылезаем как всегда. В смысле, когда Рыг сготовила кофе. То есть, как всегда, если нас затемно не вырывает на улицу недовольный рык ее папы. Такое у нас разнообразие: либо Рыг, либо рык. Второе, увы, чаще. Принимаю у Ракши кружку. И когда она всё успевает… Вторую посудину всовываю старшему. А пока у него руки заняты, ловлю мысль за хвост. А она мне нравится. Вот только любимый со своими планетами…

– Погоди, Ду! Тут идея!

– Какая? – обреченно спрашивает любимый.

– А нельзя ли по местным методикам лечить мужчин от синдрома эльфийской любви? – замечаю выбравшуюся наружу подругу. – Вет! Слышишь, что я придумала?!

– Слышу, слышу, – бурчит та. – А зачем их лечить? Нам презервативов еще надолго хватит, а остальных не жалко!

– Ты чего такая злая? – спрашивает Дунг. – Михал, что ли, позволил себе заснуть в самый ответственный момент?

– Я ему засну! – бурчит Ветка. – Я бы сейчас сама поспала…

– Выпей кофе и повтори вслух пять раз: «Я бодрая и свежая, словно всю ночь спала, а не трахалась, как мартовская кошка», – советую подруге. – Поможет.

– Какая еще кошка? – возмущается она. – Любая кошка от такого к полуночи сдохнет! Ладно, давай кофе. «Я бодрая и свежая, словно этот чертов гном…» Нет, достаточно первой части! «Я бодрая и свежая… Я бодрая и свежая… Спать не хочется, голова не болит… Вообще нигде не болит… И во рту никакого привкуса… Я бодрая и свежая…»

– Вет, – ну просто не могу удержаться, – а какой у тебя во рту привкус… был?

Подруга непонимающе выпяливается на меня.

– Как будто мухи нас… – до нее доходит скрытый смысл вопроса. – Я тебя убью, принцесса! – орет она, бросаясь за мной в погоню. – Нечего по себе судить!

Носимся вокруг лагеря, постепенно наращивая темп. Сложившийся паритет нарушает появившийся гном, немедленно вылавливающий свою «пару», за что получает тычок в живот.

– Погоди, Вет, тренировка еще не началась.

Подруга выплескивает возмущение, нанося Михалу удар за ударом.

– Ты слышал, что она сказала?! Да я!.. Не посмотрю, что принцесса! Нет, ты слышал?!

– Слышал, слышал, – стоически принимая удары, успокаивает ее гном. – Не расстраивайся так, завтра попробуем. Собственно, уже сегодня.

Теперь его бьют не за меня, а за себя! А меня уже обнимают…

– И мы тоже… – шепчет Ду.

Вот теперь всё симметрично. Еще Рыг с Куаном присоединятся, и, можно считать, тренировка началась! Хитрая оборотня, однако, не спешит.

– А прежде, чем вы попробуете, – громко, чтобы все слышали, заявляет она, – можно поинтересоваться, что там Пал придумала насчет лечения?

Стучу по Дунгу еще раз и останавливаюсь?

– Тебе-то зачем? Это же чисто наша проблема! Эльфийская.

– А мне интересно, – сообщает синяя, которая сегодня белая. – Мне вообще всё интересно. У меня период активного познания окружающего мира!

– Раз так, – ехидно произносит Ветка, – ты и будешь первой пробовать!

– Что пробовать? – тон псины наивный до невозможности, а в глазах прыгают чертики.

– Всё! – хором заявляем мы с подругой. – А потом скажешь, стоит нам это делать, или нет.

– Конечно, стоит, – уверяет Ракша. – Даже если мне не понравится, всё равно порекомендую!

Следующие десять минут мы с Веткой ловим постоянно меняющую цвет собаку, Дунг и Михал – нас, а Куан взирает за всем этим, сидя на бревне с гримасой трогательного умиления, пока Ракша в красивом прыжке не сносит его на землю. Приземляется сверху уже человеком. Зато не успевает удрать. Мы падаем на «белосинюшку», парни на нас, и всё это припечатывается недовольным рыком появившегося инструктора:

– Это свальный грех или начало тренировки?

– Нечто промежуточное, – докладывает Михал. – Типа борьбы в грязи. А если серьезно, то у Пал появилась неплохая идея, и выслушать ее стоит.

Ну вот, хотела посоветоваться с любимым и подругой, а приходится при всем честном народе. А куда деваться? Выкладываю «идею».

– То есть, – уточняет Шарик. – Прилетела, поохотилась, вылечила мужика и улетела. Так, что ли?

Вообще-то я это немного иначе видела.

– Не так! Живу с любимым, а раз в месяц летаем на Кверт лечиться! И можно не бегать от любви! Не бояться убить самого дорогого человека! Можно…

– Не части, – прерывает Шарик. – Понял. Бросите искать своих эльфов и начнете воровать мужиков со всей галактики. А ты подумала, какая будет реакция остальных миров?

Не подумала, конечно. Когда? Все время же занята! А реакция будет непредсказуемая! Нет, предсказуемая! Раньше мужиков на пару недель одалживали, а теперь насовсем уводят! Но можно же делать это потихоньку, не афишируя. А когда вылезет, все уже привыкнут…

– Больше скажу, – продолжает Горм. – Ты уверена, что ваши власти этого захотят?

– Конечно! – вот тут у меня никаких сомнений.

– А я – нет! – припечатывает Шарик. – И имею для этого основания.

– Какие?

– Сама думай! А пока немного тебя порадую. И подругу твою тоже. Лично вы можете за своих парней не беспокоиться. Ничего с ними не случится. И рожать от них будете кого захотите. Хоть мальчиков с иммунитетом к остальным эльфийкам. И после отлета с Кверта это у вас сохранится.

То есть как? А всё это время мы шарахались и за резинки прятались напрасно? Можно было просто…

– Но как? – на Веткином лице написаны те же вопросы.

Отвечает не песпец. Дунг.

– Это Кверт. Достаточно просто захотеть. Какие же мы идиоты!

Шарик согласно кивает:

– Для того я вас и учу технике направленного хотения.

– А почему остальным нельзя? – не понимает подруга. – Даже проще, надо только один раз прилететь… Или надо обучаться?

– Не надо. Ваш пример вместо обучения сойдет. Поверят. Но есть еще вопросы большой политики. Мерзопакостная штука. Сейчас времени объяснять нет. Как-нибудь в другой раз. Давайте на тренировку!

Ну уж фигушки! Дома вечно за ребенка держат, так еще и тут та же история! Я уже замужняя дама!

– Минутку! – заявляю тем тоном, которым даже маму отрезвляла. – Ду, что тебя ночью на космогонию пробило?

Старший опускает голову, словно собираясь с мыслями. Потом поднимает глаза.

– Понимаешь, Пал, в галактике обитаемых планет меньше, чем эльфиек, уже ходивших в Поиск. Намного меньше. Не новых планет, всяких. Вас посылают не искать эльфов. Совсем за другим.

То есть как? Почему? Неужели этого никто не мог сосчитать? Но тогда… Зачем???

– Зачем???

Ду мнется. Словно боится сказать. А ведь и вправду боится. Неужели это настолько страшно?! Подсаживаюсь к нему, обнимаю.

– Ду, зачем?

– Летят совсем молодые, неопытные девчонки. Знающие еще меньше тебя, они же не принцессы. Летят с Великой Мечтой найти эльфов. И находят. Каждая!

– Как находят? – не понимает Ветка.

А я уже поняла. Находят. Каждая. Потому что планеты выбираются с похожими внешне расами. И девчонка, шалея от радости, бросается в объятия вновь приобретенных родственников. Анализаторов нет. Зато есть эмоции. И исполнившаяся Мечта. Девочка влюбляется и (первая во всей истории!) выходит замуж. На месяц или чуть больше. А потом любимый умирает, и девчонка понимает, что это она его убила. Своей ошибкой. И возвращается. Беременная и сломанная.

– Ребенок первое время удерживает мать от слишком глупых шагов, – заканчивает Дунг, – а потом перерождение заканчивается. И вместо восторженных девчат типа вас, мир получает новых безжалостных стерв.

– Зачем? – потрясенно шепчет Ветка.

– Ты бы не смогла «охотиться», – говорит Дунг. – А кроме того, первого ребенка женщина уже имеет. Численность дворянства поддерживается.

– Но смысл? Простонародье?! Его же больше…

– Первый ребенок – обязательный, – отвечаю я, чувствуя, что всё еще хуже, еще противнее, просто не могу осознать всю глубину той мерзости, в которой мы живем. – Зачатие в семнадцать лет. Но их, действительно, не ломают.

– Ломают, – не соглашается Шарик. – Но позвольте не рассказывать, как. Слишком грязно. Ладно, тренировка отменяется. Мы собирались вести этот разговор значительно позже. Но раз один не в меру сообразительный маркваш слишком близко принял к сердцу проблемы возлюбленной… Скоро прибудет Егор, и поговорим серьезно…

– Рассказывай, – жестко говорю я, глядя спецназовцу в глаза. – Всё рассказывай. Мне править Эльфалалинилитаролиэталем. Я должна знать всё.

Горм пожимает плечами.

– Вет, а ты уверена, что хочешь это слышать?

– Да!

– Не девушка лезет на обезьяну. Опоенная возбудителями обезьяна насилует девушку. Грубо, как это может только зверь. Меры предосторожности минимальные, лишь бы не до смерти, остальное вылечивается.

– Но с первого раза же не всегда выходит, – шепчет подруга. – И что, так постоянно?

– По разному, – отвечает Шарик. – Пока психику не сломают.

– Но зачем??? Ты врешь!!!

Он не врет. В памяти сами всплывают мельком услышанные странные фразы, выкрики из толпы во время праздничных выездов, ненависть простонародья к знати и мужчинам, которых они и не видели никогда. Всё верно. А те, кто прошел Поиск – другие. Жестче, безжалостней, подлее. Намного. И озлобленные на всех и вся. Нет, конечно, все разные, но в целом… Шарик прав. И Дунг тоже. Значит, и нам предстояло это же? Нахождение похожей расы. Убеждение себя, что это и есть искомые эльфы, первая любовь, смерть любимого… Нет, Горм не врет. На Кверте никто никогда не врет. Говорят правду или молчат.

Ду притягивает меня к себе. Нет, сейчас я не буду плакать тебе в рубашку. Не время. Да, я маленькая несовершеннолетняя девочка, но я принцесса! А на кону судьба моего мира. И моей любви!

Тем более смысл этого почти улавливаю. Но желаю уточнить. Раз местные спецслужбы решили поработать на меня, надо пользоваться.

– А цель?

– В остальных мирах вся власть принадлежит мужчинам. Женщины могут позволить себе быть слабыми, чистыми и невинными. Не то, чтобы здорово выходит, но в мужиках подлости больше. А в политике это первое дело. У вас мужиков нет, приходится их заменять. То есть, самим становиться такими же. Точнее, еще жестче и хуже. Во всяком случае, так считает ваша верхушка. И не сказать, что они совсем уж неправы. Позиции Эльфа в галактике значительно упрочнились за «эру Поиска»…

Тирада Шарика прерывается появлением новых действующих лиц…

Их трое. Горм мгновенно принимает собачье обличье и вытягивается во фрунт перед худощавым, высоким, коротко стриженным мужчиной в камуфляже.

– Гав-гав-гав-гав!

Первый раз вижу инструктора в изначальном виде. Ну и страшилище! А на первый взгляд обычная собака, увеличенная копия Ракши в истинной шкуре. Пока не приглядываешься…

– Горм, – морщится худощавый! – Сколько можно…

– Гав!

– Ты уже и званием старше меня, а всё как щенок неразумный!

– Гав-гав!

– Стань человеком! Или хотя бы говори нормально!

– Гав!

Лицо человека становится жестким:

– Это приказ, товарищ песпец!

– Есть, товарищ старший прапорщик! – Шарик вновь в человеческом обличье.

– Долго еще будешь дурака валять? – интересуется худощавый. – Я уже не на службе давно!

– Рефлексы, вбитые в детстве, – отвечает Шарик, – самые устойчивые! И на службе Вы!

– Ага, – горько вздыхает его собеседник, – служба… Министр внешних сношений. Сношаю тех, кто вовне. Совет миров, одним словом! То есть, не одним, конечно, разными словами крою…

Вспоминать мамины лекции не требуется. Старший прапорщик Петров. Человек, покрывший галактику матом. В прямом смысле, именно с него началась самая молодая традиция в межмировой дипломатии: писать ноты протеста, обильно используя ненормативную лексику. Причем, на одном из языков Земли. Конкретно – русском. Еще лет двадцать, если не меньше, и русский матерный станет официальным средством межмировой дипломатии…

А второй гость… Чуть выше меня ростом, прилично шире марквашей в плечах, литые мускулы перекатываются под штормовкой. В руках альпеншток. Не копье, пика или дротик, именно альпинистский посох с наконечником. Формально – не оружие. Движется… Теперь понимаю, почему Дунгу обещан поединок. И почему не боятся готовить…

Третий – кто-то из шайтанцев. В наличии все необходимые атрибуты: рога, хвост, копыта, пятачок и черная шелковистая шерстка. Ну… не совсем черная…

– Егор Сергеевич! – наседает на крепыша черт. – Мы уже десять лет просим решить эту проблему! Ну неужели…

– Ну что я могу сделать? – отбивается Егор. – Вот тебе начальник ПеСпеца и главный спец по ругательствам, этот самый ПеСпец воспитавший. Поговори, может, у них получится!

– А я тут причем? – немедленно открещивается Петров. – Приличные ругательства вне пределов моей компетенции!

– А в чем проблема? – интересуется Горм.

– Товарищ Шарик, – переключается на него черт. – Надо же что-то делать! Ну почему ваши архаровцы постоянно ругаются чертями?! Им что, нормального мата не хватает?! Мы можем подкинуть выражения из всех языков галактики! Это же просто трагедия?!

– В чем трагедия? – не понимает песпец

– Как в чем? Треть планеты ходит зелеными! Четверть – розовыми! Остальные – полосатые! Наш естественный цвет – черный, понимаете?! Невозможно жить, ежеминутно меняя масть! В конце концов, наша работа требует…

– Не понимаю, чем контрабандисту плоха камуфляжная расцветка, – удивляется Горм. – Да и полосатая… Тоже неплохая маскировка…

– А розовая?! – патетически вздымает руки к небу рогатый. – Где это видано, розовый черт! А кроме того, это ваше «черт побери»! Вам понравится, если в самый интимный момент у вас в руках окажется сломанная лопата? Я уже не говорю, о людоедской дубине! От ваших песиков половина планеты чертыхаться научилась! А кто придумал посылать «к черту на фуй»? Это что, издевательство?..

– Притормози маленько! – прерывает Шарик. – С последним вроде разобрались. Туда посылают только дам. Исключительно красивых, у нас других нет. Характеры правда не самые миролюбивые, но для того дела это не главное… -