Текст книги "Контрольное вторжение"

Автор книги: Михаил Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Монстр с громким хлюпом встал, оставив на грунте кучу вонючих экскрементов. Я отпрянул, но ноги-шланги шелестели очень миролюбиво. Они неторопливо переместили тело подоса к дороге. Он шел в ту сторону, откуда мы приехали. Мы. Еще минуту назад я находился в составе некоего множества, именуемого «мы», а сейчас я опять в угрюмом единственном числе. Рука сама собой поднялась, и прицел уперся в удаляющийся волосатый шар. «Глупо стрелять», – подумал я и опустил оружие. Подос неуязвим для стрелкового оружия, а, кроме того, в своих стрелять нельзя. Даже если они действуют как безжалостные убийцы. Потом «благодарное» Человечество все всем, конечно же, припомнит.

В первую очередь мне, конечно, но и создатели волосатых шаров тоже получат по полной программе. Многих посадят, кого-то даже казнят, как меня. Наверное, не устоит и Верховный. На него повесят огромную стаю дохлых собак, но я не сомневаюсь, что, если прямо сейчас провести общесистемный референдум и спросить, одобряете ли вы массовое убийство кохонов, доброе Человечество радостно взвоет: «ДА-А-А». Большая часть истребляемых нами в этом мире человекообразных скотов ни в чем не виновато, и если бы мы были хоть чуточку сильнее, то, наверное, решили бы вопрос меньшей кровью. А впрочем! Если бы мы были сильнее, они никогда бы не отважились на атаку. Они все рассчитали правильно, но все-таки ошиблись. Рабы неспособны понять, что свободных людей нельзя победить. Их можно обмануть, убить, но покорить нельзя. Почему-то мне стало страшно от осознания того, что мы творим. По извилинам робко бродила мысль: «Они начали первыми, они получили по заслугам», и все же то, что устроили здесь мы, жертвы агрессии, ужасало. Мы сильные и умные, а значит, должны быть добрыми и великодушными. Но ведь, если бы мы не обрушили на них всей доступной нам и нашим союзникам разрушительной мощи, кохоны по-прежнему убивали бы нас и радовались тому, что могут делать это безнаказанно. Они ликовали, видя нашу слабость, так пусть же теперь поплачут, созерцая нашу силу.

Проводив взглядом подоса, я вернулся в кабину тягача. Неожиданно мне подумалось, что моя война близка к завершению. Враг повержен. Победа уже не за горами, и если у меня осталась хоть капля везения, то мне следует потратить ее на спасение своей собственной жизни.

Сердце радостно заныло. Неужели чудесный приз снова не минует меня, и я увижу мир после этой самой чудовищной в истории войны? Спокойный и уверенный в себе мир, неторопливо зализывающий раны. Мир, стесняющийся своего счастья и скорбящий по тем, кому не суждено было дожить и увидеть славный день всеобщего торжества.

Я забрался в покореженную кабину, и тягач послушно зашлепал траками по накатанной колее. Минут через пятнадцать впереди показался въезд на шоссе. Покрытие давно не ремонтировали, и дорога выглядела заброшенной. К счастью, тягачу были абсолютно безразличны как срок последнего ремонта полотна, так и его качество. Он с одинаковой бодростью скакал по кочкам на обочине и по уцелевшим участкам относительно ровного асфальта. На перекрестке я остановился и, подобно великим воинам древности, встретившим на своем пути Дорожную развилку, глубоко задумался: в какую же сторону мне ехать. Передо мной был перекресток абсолютно равнозначных дорог без указателей и дорожных знаков, а значит, вероятность правильного решения составляла целых тридцать три процента. Я положился на удачу и поехал прямо.

Сломанная крыша кабины оглушительно хлопала и скрежетала, оповещая о моем приближении всех заинтересованных лиц. Следовало остановиться и закрепить наполовину оторванный кусок железа, но потом я решил, что двигатель и так ревет достаточно громко, поэтому ремонт крыши ни капельки не улучшит мою акустическую скрытность. А вот если я пойду пешком, то смогу стать совсем незаметным. Вот только продолжительность моей прогулки по гибнущему миру увеличится до бесконечности.

Не успел я обдумать все прелести пешего похода, как вынужден был снова затормозить. Сразу за крутым поворотом трассу перекрывали два танка неизвестной мне конструкции. Я слишком поздно заметил их, и, кроме того, оказалось, что мой тихоходный аппарат здорово разогнался и его не так-то легко остановить. Он согласился сбросить скорость, только когда его капот почти уперся в борт вражеского танка. Еще немного, и получилось бы нечто похожее на беспощадный таран.

Впрочем, и без столкновения меня вполне душевно приложило грудью к приборной доске. Почему я не предусмотрел наличие вражеских кордонов? Совсем страх потерял. Вообще-то я о них думал, но размышления на эту тему происходили в каком-то параллельном режиме, совершенно не затрагивая область мозга, ответственную за принятие решений. Я абстрагировался от подобной ситуации и вот, пожалуйста, огреб неприятности по полной программе. Танки были явно не наши. Значит, если я сейчас поведу себя правильно, то они меня быстро и экономично уничтожат на месте, а если неправильно, то надают по башке и возьмут в плен. Исходя из моего печального опыта – первый вариант гораздо предпочтительнее. Вот влип! Еще и на «КамАЗе» прикатил.

Герб Солнечной Системы на крыше, небось, с орбиты разглядеть можно. Почему же они не стреляют? Хотят взять в плен? Живым не дамся! Лучемет мягко лег в руку. А может, это союзники? Или даже наши? Какая-нибудь новая неизвестная мне модель танка? Или что-то забытое, многие годы пылившееся на складах. Старое редкое оружие, уцелевшее только потому, что сохранить его было дешевле, чем уничтожить.

Я развернул тягач и, опасливо косясь на угрожающе насупившиеся боевые машины, съехал в кювет. Никто не проявил ни малейшего интереса к моей персоне.

Было даже немного обидно. Прибыл к ним с таким выдающимся праздничным тарарамом, а они, видишь ли, игнорируют. Танки сохраняли полную неподвижность, хмуро врастая в дорожное полотно и вполне правдоподобно изображая памятники самим себе. Мой страх постепенно сменился восхищением. Не каждый образец смертоносной техники может вызвать у меня неподдельный восторг, но эти дивные машины были достойным порождением беспокойного и жестокого человеческого разума. Несмотря на внушающие почтение размеры, они выглядели легкими и стремительными. Изящность обводов гармонично сочеталась с угловатостью выпирающих из брони разнообразнейших средств поражения. Ребристый от крупной магнитной намотки ствол застыл в четырех метрах над моей головой. А еще выше над ним щетинился целый выводок приспособлений непонятного назначения. На лобовой броне, слегка выпирая из синеватого металла, расплющилось нечто вроде орла с тремя коронами на двух головах и державой со скипетром в когтистых лапах. Значит, Россия в этой реальности уцелела, и даже сохранила какие-то элементы суверенитета, о чем свидетельствовали белые буквы латиницей на сплюснутой башне: «Russian Army». Чуть ниже и мельче кириллицей: «руская армия». Именно так с одной буквой «с» – «руская».

Когда-нибудь у меня будет возможность во всем этом разобраться. Я представил себе, как лежу на диване с планшетом, лениво листаю нечто глубоко заумное вроде «Причины отсутствия мегаколлективистических тенденций в альтернативном пространстве кохонов». Нет. Ну, его на фиг, такое читать. Лучше что-нибудь вроде «Кровавых преступлений буржуазных режимов» или «Липких пальцев межпространственного олигархата». На худой конец сойдет и «Майор Шторм против машины смерти». Лежу, значит, читаю, духовно обогащаюсь, подкачиваю из Ленинки свежачок и грызу яблоки вперемежку с персиками. Или лучше наворачиваю тушенку с макаронами. Или поедаю мясной пирог… Или…

Мысли начали крутиться вокруг еды, и мне пришлось признать, что я проголодался. Взять еду было негде. Не на охоту же мне идти, в самом деле?

Тягач прокрался мимо неподвижных танков, выбрался на дорогу и рванул с места на максимальной скорости. Удалившись от кордона на безопасное расстояние, я притормозил. Дальше предстояло ехать гораздо медленнее, сбрасывать скорость перед каждым поворотом и напряженно вглядываться вперед. Навязшая в зубах народная мудрость про «тише едешь, дальше будешь» в очередной раз подтвердилась, и наглядный урок пошел впрок. Больше я не собирался с разгона атаковать очередного затаившегося врага, предпочитая обнаружить опасность загодя и вовремя смыться. Иногда я даже останавливал машину и отправлялся на пешую разведку.

Довольно глупое занятие, ведь тягач грохотал так, что о моем приближении знали не только те, у кого были уши, но и те, кто обладал хоть каким-нибудь осязанием и был достаточно чуток к сотрясениям почвы. Абсурдно в подобных условиях пытаться скрыть свое присутствие, но я ничего не мог с собой поделать. Очевидно, после смертного приговора что-то случилось с моей психикой.

Явно ощущался некий сбой в рассудочной деятельности. Мне требовалась срочная помощь хорошего психотехнолога, а лучше – полугодовой отдых на Карибах.

Ни того, ни другого в обозримой перспективе не предвиделось, зато во время одной из дурацких вылазок мои нервные клетки получили освежающий душ в виде свидания с большим стадом мутантов. Рандеву состоялось настолько внезапно, что я даже не успел шлепнуться на гостеприимную и всегда готовую спрятать землю. Так и застыл на всеобщее обозрение в скрюченной позе с искаженным от ужаса лицом.

К счастью, чудовища не проявили ко мне ни малейшего интереса. Только на мгновение я почувствовал мимолетный оценивающий взгляд сотен глазок и легкий, но вполне ощутимый укол в затылочной части головы.

Обычно так воспринимается подключение устаревших телепатических интерфейсов. Помнится, была у меня антикварная кофеварка, которая делала запрос точно таким же едва уловимым уколом в затылок. Я попробовал взять под мысленный контроль всю группу или хотя бы отдельную особь, но у меня ничего не вышло. Монстры не подчинились моей воле. Я не стал настаивать и, присев на ствол поваленного дерева, упер локти в колени и положил подбородок на сжатые кулаки. Хорошая опора позволяет поднять качество изображения для последующего снятия информации с нервных волокон мозга. Это может потребоваться, если я захочу когда-нибудь сделать фильм о своих приключениях. Думаю, что в домашних сетях подобная киношка будет иметь некоторый успех. Мои глаза жадно впитывали необычное зрелище, я водил носом из стороны в сторону, стараясь, чтобы вся компания неуклюжих фантасмагорических существ попала в «кадр». Если бы у меня внезапно появилась возможность выскочить из своего тела, то я, наверное, не упустил бы шанс запечатлеться на их фоне.

Монстры шли колонной. Все они были очень разные, и поэтому заложенная в них программистами потребность соблюдать некий упорядоченный строй выглядела комично. Шлангоногие подосы, неотличимые от той твари, что сожрала Джеки, маршировали строго по разделительной полосе и с высоты своего роста обозревали окрестности, дабы в любую секунду обнаружить и расправиться с любым врагом. Их непропорционально крупные головы-шары плавно покачивались на тонких и гибких опорах. Чувствовалось, что они составляют основную ударную силу и, возможно, мозговой центр, всего подразделения. По окрестным кустам с громким треском носились разведчики. Это были существа, напоминающие своим видом крабов-переростков, они сочетали в себе довольно противоречивые черты проворства и неуклюжести. Их сплюснутые толстые панцири острыми гранями легко срезали небольшие деревца.

Одна из этих тварей подбежала ко мне и некоторое время бесцеремонно изучала мои ботинки. Она даже потрогала телескопическим усиком подошву. Я, в свою очередь, внимательно рассмотрел испачканные кровью клешни, качающиеся в опасной близости от моих лодыжек. От краба омерзительно несло разлагающейся плотью. Подумать только – это мой брат по оружию. Убивать надо таких братьев.

В воздухе зашелестели крылья, и я невольно вжал голову в плечи. Стая полутораметровых стрекоз бдительно прикрывала процессию сверху. Летающие монстры больше всех остальных походили на созданные человеком механизмы. Фасеточные глаза блестели вполне стеклянными на вид линзами, шарниры у основания лапок отсвечивали полированным металлом, да и способ полета не очень походил на натуральный, взятый из мира насекомых. Крылья двигались, как и положено стрекозиным, но мне показалось, что систему управления конструкторы в спешке «слизали» с самой допотопной вертолетной схемы. Уж очень старательно огромные насекомые удерживали свои тела параллельно поверхности земли. Казалось, стоит им на мгновение потерять баланс, и они с лязгом начнут сыпаться на землю. Обманчивое впечатление было развеяно почти сразу. «Стрекозы» одновременно, как по команде, изменили курс и вертикально спикировали в кусты на другой стороне дороги. Оттуда послышался громкий вопль, автоматная очередь, несколько лазерных лучей прошили воздух, заставив меня упасть на траву.

Когда спустя секунду я поднял голову, все было кончено. «Краб» протащил мимо моего носа сочащуюся кровью человеческую ногу. За ним неотступно следовала пара его менее удачливых собратьев. «Стрекозы» тоже успели поживиться. Их лапки и мордочки были густо измазаны красным. Мое сердце преисполнилось благородным негодованием. По какому праву эти чудовища смеют нападать на людей?! Однако очень скоро рассудок взял верх над эмоциями. Если бы «стрекозы» не обнаружили и не ликвидировали вражеского бойца, то с ним непременно встретился бы я сам, и еще неизвестно, чем бы закончилось это свидание.

Я продолжил наблюдение. Если с тремя разновидностями подосов все было по большей части понятно: «стрекозы» защищали подразделение монстров с воздуха, волосатые шары исполняли роль тяжелых танков и служили для прошибания брешей в обороне противника, «крабы» обеспечивали наземное прикрытие и зачистку местности. Было непонятно, зачем понадобились существа, очень похожие на людей, но обладающие четырьмя руками, и твари, совершенно неотличимые от собак. Их было немного, и никакой серьезной военной силы они собой не представляли.

Из-за поворота послышался громкий скрежет. Похоже, боевые мутанты жестоко расправлялись с моим любимым тягачом. Интересно, чем он им не понравился?

Над лесом раскатился грохот взрыва. За ним еще один.

И еще, и еще… «Стрекозы» засуетились, заметались из стороны в сторону. Потом, словно получив приказ, куда-то умчались. «Крабы» и остальные монстры быстрее задвигали ногами, лапами, клешнями и прочими приспособлениями для ходьбы, в разнообразии коих у них наблюдался явный избыток. Бой за лесом разгорался все жарче. Спустя минуту дорога освободилась от экзотической живности, но к тягачу я решил не возвращаться. В нем не было ничего такого, из-за чего имело смысл пройти несколько сотен метров в направлении канонады. Сейчас у меня появился хороший повод избавиться от громоздкой обузы и продолжить путь налегке. Лучемет я сжимал в руке, а макомин покоился в нагрудном кармане. Других ценных вещей для меня в этом мире не существовало.

Меньше чем через час пути подошвы моих ботинок ступили на покрытие небольшого моста, переброшенного через узкую речушку. Дорожный указатель гласил: «Рэт Ривер». В переводе с австралийского, то есть английского, – крысиная река. Плохое название, но идти через мост не хотелось совсем по другой причине. Множество машин образовывали на нем многослойный и почти непреодолимый затор в обоих направлениях. Судя по тому, что вся остальная дорога была пуста, где-то в районе моста мутанты устроили засаду и славно поохотились. Помятые крыши, обильно помеченные свежим пометом, гарантировали мне отсутствие неприятных сюрпризов. И все же я остановился под табличкой с названием реки, постоял, неуверенно двинулся вперед, потом вернулся и замер в задумчивости. Пахло кровью.

Над мостом реяла грозная черная туча мух. Я подумал о переправе вплавь. Однако от идеи сразу пришлось отказаться. Берег выглядел очень топким. Того и гляди завязнешь. Кроме того, внизу тоже лежали помятые машины.

Некоторые водители в отчаянии пытались форсировать преграду вне поверхности моста и не рассчитали мощности двигателей.

Пришлось собрать волю в кулак, придушить природную брезгливость и идти, протискиваясь между перилами и мятыми кузовами легковушек. Немного повышало настроение отсутствие мертвецов. Чистоплотные монстры не оставляли неряшливых следов. Если бы еще и кровь слизали – цены бы им не было. Нужно подать рацуху, чтобы в следующей версии человекоистребительных биомеханизмов была предусмотрена подобная опция. Ну а пока сойдет и так. После первого дождика следы будут смыты, и станет непонятно, кто, где и как умер.

Сейчас же стереокартинка произошедшей трагедии воспроизводилась моим мозгом во всех ненужных подробностях. Вот здесь водителя доставали через ветровое стекло. Он верещал и цеплялся руками за руль. Обрывки кожи и мяса так и остались на краях рваной дыры в триплексе. А в этом приземистом аппарате со спортивными обводами человек прятался в багажнике, и его оттуда выгрызали через маленькое отверстие в борту, а может быть, жрали прямо там, заливая бруснично-красной кашицей протекторы и бампер. Вокруг стоявшей рядом большой черной машины явственно читались следы боя. По мокрым местам я легко локализовал позиции двух стрелков. Вечная память героям. Они дрались, как львы, и продержались не меньше минуты против убийственно превосходящего противника. Пулевые отверстия, лохматые пробоины от осколков и изящные зигзаги от лучеметных выстрелов испещряли пластик, стекло и металл всех окружающих антигравов.

Защищая себя от монстров, эти люди не смотрели, куда стреляли. Наверняка было много невинных жертв, и наверняка эти жертвы были благодарны своим убийцам, избавившим их от куда более страшных мук. Я остановился не в силах двигаться дальше.

Казалось, весь предсмертный ужас умерших на этом мосту людей воплотился в черные, оглушительно жужжащие мушиные стаи. Мне представилось, как я стреляю в надвигающегося подоса, и он отгрызает мне руки вместе с оружием. Мои кости с хрустом трескаются на его резцовых пластинах. Я ощутил пальцы четвероруких тварей на своей шее. Пальцы были теплые и сильные. «Стрекоза» пожирала мои кишки, и моя черная кровь заливала ее блестящие линзы. Мне хотелось кричать, но из груди не могло вырваться ни звука, потому что у меня уже не было ни легких, ни горла. Пришлось сильно помотать головой и немного повыть, чтобы прогнать наваждение. Как только мой взгляд прояснился, я двинулся вперед, стараясь больше не смотреть по сторонам.

Мост быстро остался за спиной, а впереди показались три одинаковых белых домика, отделенных от дороги низеньким забором и аккуратно постриженными кустиками. Похоже, что я вышел к окраине какого-то поселка, а может быть, даже и небольшого городка. Дорожная обочина у меня под ногами закончилась, и я без опаски ступил на тротуар, мощенный декоративным камнем. Монстры уже подтвердили высокое качество своей работы. А то, что они зачистили город, было видно по фирменным пятнам крови на тротуарах и по характерным повреждениям домов. По мере моего неспешного перемещения становилось понятно, что каждый дом брали штурмом. Причем чаще всего разрушения производились либо от недостатка ума, либо ради самих разрушений. Иначе трудно объяснить такой эстетский изыск, как пролом в стене рядом со стеклянной дверью.

Над головой со свистом пронеслась стая гигантских «стрекоз». Вслед за «стрекозами» на предельной скорости мчался антиграв, раскрашенный в уже подзабытые, но такие родные и прекрасные цвета ленинградского такси. Желтые двери, белые бамперы, золотистые направляющие силовых потоков и небесно-синие «шашечки» по всему днищу. Даже номер, как и положено, шестизначный с индексом «АД» и ярлык телепатического вызова до боли знакомой формы. Стоит только представить себе его, как мобильник сразу соединит тебя с диспетчером таксомоторного парка. Это было самое настоящее ленинградское такси. Пять сотых трудодня за километр. Ночью – десять сотых.

Я не стал махать руками и стрелять в воздух, привлекая к себе внимание. Я стиснул зубы и молча бросился в погоню. Гоняться за такси занятие нелепое, но другого выхода у меня не было. Пригнувшись, я пробежал вдоль забора, резко свернул во дворик, благо ворота были сломаны, торопливо прокрался через разгромленный дом, прямо по залитому кровью паркету и, оставив кровавые следы на садовой дорожке, оказался на соседней улице.

Сразу три желтых антиграва беспорядочно метались над крышей серого сильно разрушенного здания, поливая огнем рой «стрекоз». В каждой машине сидело по четыре человека: один за штурвалом, остальные трое беспрестанно стреляли через открытые окна, делая перерыв только для того, чтобы перезарядить оружие. Попыток атаковать со стороны «стрекоз» я не видел. Псевдонасекомые пассивно кружились на высоте пятидесяти метров, стойко перенося потери.

После недолгого наблюдения я разумно предположил, что в такси сидят наши солдаты и на них распространяется индульгенция, оптом выданная всем гражданам Солнечной Системы, поэтому «стрекозы» их и не трогают. Но почему тогда мои соотечественники с таким энтузиазмом палят по столь милым моему сердцу монстрам? Делать им, что ли, нечего? Почему допускается подобный вандализм по отношению к казенному имуществу? Ответ был прост и очевиден. Вероятно, мы окончательно победили кохонов и поступил приказ на ликвидацию ставшего ненужным оружия. Эта приятная мысль воодушевила меня, и мне захотелось поскорее присоединиться к охотникам. Стрельба по беззащитным тварям не входила в сферу моих интересов, а вот выпить водки за нашу победу нужно было срочно.

Осторожной рысью я двинулся к месту побоища.

Меня обогнала группа четвероруких человекообразных. Довольно крупное подразделение в составе дюжины особей. Они взрыкивали и подпрыгивали на ходу.

Некоторые лупили себя в грудь нереально большими кулачищами. Звук получался такой, будто бригада портовых грузчиков била пустыми пивными кружками по деревянным столам. Дабы меня случайно не перепутали с воинственными мутантами, я предпочел залечь на аккуратно подстриженном газончике и подождать, чем же все закончится.

При появлении четвероруких двигатели антигравов зажужжали бодрее и интенсивность выстрелов резко возросла. Я видел, как пассажиры такси очень трудолюбиво активируют гранаты и, не особо целясь, швыряют их вниз, на головы мутантам. Грохот от отдельных взрывов на несколько минут слился в непрерывный гул. Потом стало тише, и я неторопливо двинулся к перекрестку. Спешить в подобных ситуациях не стоило. С высоты меня сложно отличить от местного военного или даже от мутанта. В запарке какой-нибудь излишне ретивый деятель обязательно бросит в мою сторону осколочную гранату. И ведь не пожадничает, гад. Бросит, даже если она будет у него последней.

Учитывая данное обстоятельство, я с предельной осторожностью выглянул из-за угла. Перед моим любопытным носом немедленно сверкнул толстый лазерный луч. Тротуарная плитка под ногами взорвалась, каменное крошево больно расцарапало лицо. Я прыгнул назад раньше, чем понял, что стреляли именно в меня. Похоже, что в такси сидел как минимум один профессиональный стрелок. Может быть, даже киборг-охотник или робот. Любые шутки с ним могли закончиться очень грустно. Решив не рисковать, я обошел полуразрушенный дом, прополз на брюхе по сточной канаве и добрался до помойки. Воняло от нее ужасно, зато возможностей «слиться с местностью» среди мусорных куч было больше, чем где-либо еще. Я накрыл голову рваным полиэтиленовым пакетиком и продолжил наблюдение.

То, что я увидел, меньше всего напоминало сафари или геноцид несчастных животных. Все-таки это был бой, и нападающей стороной были мутанты. Как и в любом сражении, здесь имел место некий ценный объект, который одни хотели отнять у других. С тех пор как первые мартышки не поделили доисторический банан, принципиально ничего не изменилось. Только средства уничтожения стали значительно совершеннее, а ценности бессмысленней. И здесь, как это обычно заведено в подобных случаях, одни владели и защищали, а другие вожделели и нападали. Нападали мутанты. Объектом штурма служило большое круглое здание. Этакий трехэтажный цилиндр с плоской крышей. В мирные довоенные времена его фасад был полностью застеклен, и теперь, когда все витрины разбились, здание походило на несколько гигантских бетонных блинов, нанизанных на огромный столб. Эскалаторы и лестницы, ведущие с первого этажа на второй, обрушились, поэтому монстры не могли просто подняться по ступенькам. Им приходилось карабкаться по гладким колоннам под сильным встречным огнем.

На втором и третьем этажах я разглядел многочисленные огневые точки. В спешке сложенные из битых кирпичей и мешков с песком брустверы ощетинились огромным количеством стволов. Несмотря на наличие этих архаичных укреплений, бойцы и не думали прятаться. Они спокойно сидели на перевернутых ведрах, кучах строительного мусора, а самые везучие с удобством угнездились в ярких пляжных шезлонгах. Словно в тире они совершенно спокойно целились и стреляли в «стрекоз», вьющихся над крышами соседних зданий.

Самые трудолюбивые бойцы перебегали с места на место и рискованно свешивались вниз, чтобы пальнуть в очередного четверорукого, лезущего вверх по колонне.

После удачного выстрела монстр падал вниз и, жалобно стеная, уползал в недоступную для обстрела зону, а боец, бросив горделивый взгляд на своих менее успешных коллег, приступал к поиску новой жертвы.

Постепенно стрельба смолкла, стих стрекот крыльев, и мир окутала пугающая своей непредсказуемостью тишина. Стало слышно, как пыхтят монстры, укрывшиеся на первом этаже разрушенного здания, как щелкают лучеметы, переключаясь в режим экономного охлаждения. Наступил подходящий психологический момент для легализации моего присутствия.

– Эй, додо! – громкий крик прокатился по всей улице и отразился эхом в пустом мусорном баке рядом с моей головой. – Додо! Тебе говорю!

Я не шевелился, размышляя о том, кому же принадлежит такая странная кличка: «додо»?

– Вылезай из мусорки. Я повторять не буду. Гет ап, твою мать. Или стенд ап? Хенде хох, короче. Гитлер капут, блин, – крикун перешел на ломаный немецкий. – Кончай корчить из себя кошачье дерьмо, у меня на сканере твое сердечко отлично видно. Сейчас поджарю тебе задницу, будешь знать, как дохлым притворяться.

Кричали, похоже, мне. Рядом со мной на помойке больше никто не прятался, следовательно, это меня называли «додо» и мое сердце рассматривали на экране сканера. Я поднял голову. На втором этаже круглого здания разорялся плотный приземистый мужчина в серой спецовке. Он размахивал карабином, подпрыгивал и топал ногами, обутыми в большие альпинистские ботинки.

– Вылезай, придурок! Или я тебе сейчас башку отстрелю! Слышишь, додо? Считаю до трех и стреляю. Раз, два… Ну? Где ты там?

Я медленно выпрямился. Меня мучили сомнения.

Все-таки наши или не наши? Судя по антигравам – наши. Однако этот толстяк говорил по-немецки с жутким акцентом, что совершенно невозможно для гражданина Солнечной Системы, ведь немецкий входит в список обязательных языков. «Враг», – сделал я неутешительный вывод. В плен не сдамся. Только вот перед тем как принять последний бой, нужно все-таки уточнить, кто передо мной? Уж очень меня смущали желтые такси, переоборудованные под боевые машины, да и форма некоторых стрелков до боли напоминала мундиры спасателей, пожарников и жандармов. Может быть, этот тип плохо учился в школе или у него генетическая неспособность к запоминанию языков?

– Оружие на землю. – Крикун наставил на меня карабин.

По тому, как он его держал, я понял, что этот парень не промахнется. Может быть, с языками у него и есть какие-то проблемы, а вот с меткой стрельбой никаких трудностей он не испытывает. Порвет позвоночник с первого выстрела, невзирая на двести метров расстояния. Кроме того, еще два бойца подняли лучеметы. Эти с оружием были на «вы», но эффектно покромсать мою драгоценную тушку они, скорей всего, смогут. Ну, знаете, как это бывает в кино: голова и куски туловища уже упали на землю, а ноги еще стоят. Кстати, на одном из этих бойцов была черная жандармская форма, а значит, сомневаться он не станет.

– Представьтесь! – крикнул я, решив, что терять мне уже нечего.

– Оно еще и разговаривает? – удивился жандарм. – Можно я ему ухо отстрелю?

– Ты совсем охренел, додо? – крикун вытаращил глаза и без акцента выругался на итальянском. – Сам представляйся!

– Имя! – рявкнул я. – И звание, – добавил я уже тише, так как от моего рыка один из стрелков чуть не нажал на курок.

Кто-то может сказать, что нельзя разглядеть дрогнувший палец с такого расстояния, на что я отвечу – очень даже можно. Особенно если ствол направлен лично на вас.

– Лейтенант Степанов, – сдался мой собеседник. – Солнечная Система. А ты?

– Рядовой Ломакин, Солнечная Система. Уберите оружие.

– Покомандуй мне тут. Чем докажешь, что ты рядовой Ломакин?

– Иди в задницу.

От столь сердечного пожелания лейтенант Степанов смягчился и немного подобрел. Это выразилось в том, что ствол его карабина отклонился от центра моего живота.

– Что ж ты сразу не сказал, что свой? Топай сюда скорей.

Я уже топал. Мне казалось, что я не видел своих уже очень-очень долго. Год, два, вечность. Все родное, домашнее и знакомое мгновенно приблизилось и обняло меня, защищая от дурацкого мира вокруг. Мира, куда нас никто не звал и куда мы не собирались приходить.

Мне сбросили веревку со второго этажа. Четверорукие немедленно проявили к ней плохо скрываемый интерес.

Сразу шесть экземпляров удивительно мерзких тварей повылезало из каких-то щелей. Очень сильно отвращало их поразительное сходство с людьми. Особенно бесило туповато-радостное выражение на лицах-мордах. Такое бывает у не очень умных людей, когда те понимают, что их оскорбили, но не знают, как ответить, и вместо ругани глупо улыбаются обидчику. Я срезал одного мутанта, прицелился во второго, но справиться со всеми, наверное, не смог бы. К тому же на помощь четвероруким примчалась стайка «стрекоз». Они закружились у меня над головой, яростно треща крыльям.

– Не шевелись! – приказал Степанов, и на моих противников обрушился шквал огня.

«Стрекозы» заметались. Одно из подбитых псевдонасекомых врезалось мне в грудь и сбило с ног. Стрельба немедленно прекратилась, и с третьего этажа спикировали два бойца с антигравитационными ранцами на спинах. Поднять меня наверх они не могли из-за низкой мощности летного оборудования, но зато сумели организовать хорошее огневое прикрытие. Монстры, почуяв запах жареного, который исходил от их попавших под обстрел соплеменников, благоразумно попрятались. Я вскочил на ноги, поймал веревку и намотал ее себе на запястье. Сильный рывок едва не порвал мне локтевой сустав. К счастью, подъем длился совсем недолго. Ровно через две секунды я был на втором этаже.