Текст книги "Дама с простудой в сердце"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

7 сентября 1998 года

Кира, находясь на почтительном расстоянии, наблюдала за парадным Добронравова из окна своей машины. Опять ей Додик ничего не объяснил. Она не могла понять, на чем прокололась, почему потеряла его доверие. Раньше он откровенничал с ней, теперь же превратил в своего посыльного.

Ни газеты, ни радио о похищении известного адвоката не заявляли. Полная тишина. Все считали, что Додик уехал в Москву, а он прятался у Киры на даче. Даже Шестопал ни о чем не догадывался. Кира очень дозированно доносила информацию до тех, кому следовало. Фармацевт как-никак.

Сегодня она получила конкретное и четкое задание. В полночь к его дому подъедет «Газель». Выйдут двое. Их не будет около часа. Наблюдать издали и не приближаться. Потом следовать за машиной. Когда они отъедут на пять-восемь кварталов и станет ясно, что их никто не преследует, нужно обогнать «Газель» и включить сигнал аварийной остановки. Припарковаться и получить от одного из людей, едущих в «Газели», конверт с маркой, после чего вернуться на дачу. Ей ничего не оставалось, как выполнить поручение.

Все шло по плану. Она видела, как подъехала «Газель», двое мужчин в голубых комбинезонах с какими-то надписями на спине вошли в дом. Минуты через три в окнах квартиры Додика зажегся свет. Спустя час он погас, двое в комбинезонах вышли, сели в машину и уехали. Ни один человек за это время не входил в парадное и не выходил из него. Большинство окон оставались темными, вероятно жильцы дома рано ложились спать.

Кира завела двигатель, включила фары и поехала следом за «Газелью», придерживаясь приличной дистанции. По мокрому асфальту никто гонок не устраивал, движение на улицах было неторопливым. Ничего подозрительного женщина не замечала. Спустя минут десять, когда фургон свернул в темный переулок, Кира воспользовалась моментом, обогнала «Газель» и, включив аварийную сигнализацию, припарковалась к обочине. Фургон проехал мимо и остановился в десяти шагах, прямо посреди дороги. Из машины выскочил шофер, подбежал к Кире, передал ей конверт и пулей вернулся в «Газель». Все произошло так быстро, что она не успела разглядеть мужчину. Поняла только, что он был уже немолод.

Кира заглянула в конверт. В нем лежала одна-единственная марка.

Все сделано, как сказано, и она поехала на дачу.

Добронравов сидел у телевизора и смотрел футбол. Судя по его виду, он не очень-то беспокоился и, получив от Киры конверт, даже не заглянул внутрь, а бросил его на стол, не отрывая взгляда от телевизора.

– Все нормально? – спросил он, увлеченно наблюдая за игрой. – Сбоев не было?

– Нет. Прошло так, как ты хотел. – Кира переодевалась.

– При загрузке холодильника посторонних на улице не видела?

– Я не знаю, о чем ты говоришь. Поясни, что обозначает твой жаргон.

– При чем тут жаргон? Холодильник он и есть холодильник.

Кира затянула пояс халата и села напротив Добронравова.

– Не морочь мне голову, Додик. Никакого холодильника я не видела.

– Короб! Не сам холодильник, а здоровая коробка от него. В ней лежит весь Федотов.

– Ты мне об этом не говорил. Эти мужики ничего не вносили в дом и ничего не выносили. Они вышли с пустыми руками, сели в машину и тут же уехали.

– Не понимаю. Чушь какая-то. Почему они не взяли ящик с картинами?

– Может, потому что его там не было?

Добронравов едва не подскочил на стуле.

– Это невозможно.

– Хватит со мной в кошки-мышки играть, стратег безмозглый! – рассвирепела Кира. -

Выкладывай, что ты еще надумал. Хочешь все дело провалить? Я за нищего не пойду. А ты, как вижу, втемяшил в свою башку, что умнее всех на свете! Мне не мозги твои нужны, а деньги. Молодость к твоим ногам бросила, и что? Десять лет жизни кошке под хвост. Мне уже тридцать семь!

Это был гнев мегеры, от которого сотрясались стены. Такой Киру Давид Илларионович еще ни разу не видел. Она уже не щебетала, а расстреливала его из тяжелой артиллерии. Брань длилась еще полчаса, потом сошла на нет, и Кира, обессиленная, рухнула на диван.

После долгой паузы и пережитого шока Добронравов сменил тон и сам защебетал, как пташка.

– Нам надо, деточка, сейчас же ехать на мою квартиру. Ты зайдешь и посмотришь, что там творится, а я подожду в машине где-нибудь на соседней улице.

– Когда? Сейчас? Три часа ночи!

– Надо, дорогуша. Там же Федотов. По дороге я расскажу о своих планах. Я же теперь с ума сойду.

– Мы вместе пойдем в квартиру.

– Невозможно. Тогда вся пирамида рухнет. Меня же похитили и держат в качестве заложника.

– Черт с тобой, поехали. А ты подумал, как я буду выглядеть, если меня застукают в твоей квартире в четвертом часу утра?

– Никто тебя не увидит. Все спят. И никого ты не удивишь. Люди знают, что у тебя есть свои ключи. Скажешь… Ладно, потом придумаем.

И вновь Кире пришлось садиться за руль. По пути адвокат выложил ей все подробности. Кира только чертыхалась.

– Ничего умнее придумать не мог? Ну зачем же надрезать шланги и ломать мебель! Как тихо ее ни ломай, сквозь тонкие стены твоей развалюхи все равно услышат. Надо было делать во сто раз проще. В твоем доме меня знают много лет, сам сказал. У меня есть ключи. И кражу обнаружить могла я, без всяких потопов. По сути дела, я ничего не знаю о твоем похищении. Для меня ты уехал в Москву по делам на неделю или две. Я прихожу в твою квартиру поливать цветы, кормить рыбок, нарываюсь на погром и тут же вызываю милицию. Сама.

– Хорошая мысля приходит опосля! Как ни странно, я думал о том, чтобы кражу обнаружила ты, но, учитывая то, что тебе придется держать связь с чистильщиками моих офисов, я не хотел, чтобы ты засветилась перед следствием на начальном этапе.

– Глупо. Я вызываю милицию, и это выглядело бы естественно. А теперь я действительно могу попасть в число подозреваемых. И начнут тебя разыскивать – с меня.

– Все правильно. Ты купила мне билет на самолет и убеждена, что я в Москве, потому и не появлялась у меня на квартире. А то, что я из Питера не вылетал, они выяснят в считанные минуты. Не знаю, что лучше… У меня каша в голове. Слишком много узлов я завязал.

– А я у тебя для чего? Все сам да сам. С партнерами, от которых за версту несет уголовщиной, ты ничего не сделаешь. Не тот расклад и не та игра.

Кира остановила машину в соседнем переулке и ушла. Добронравов ждал ее минут тридцать, ерзая на сиденье, как на раскаленной сковородке. Когда она вернулась, он окончательно сник.

– Ни картин, ни ящика. Сплошной погром.

Женщина завела двигатель и тронула автомобиль с места. Половину пути они ехали молча. То, что думал адвокат, ее не интересовало. Она сама попала впросак. Если не уголовники взяли картины, то кто же? Неужели Шестопал вел двойную игру? Только он и сосед-генерал знали об отъезде Додика в Москву и об оставленной в квартире коллекции. Теперь и Кира почувствовала себя не в своей тарелке. А она считала, что держит ситуацию под контролем.

– Что скажешь, Додик?

– Шестопал! Других кандидатур не вижу.

– Бориска знал о картинах и видел их у тебя дома.

– Не смеши людей. Бориска дышит кислородом, которым я его обеспечиваю. К тому же он с целым контейнером пожиток уехал в Крым. Два дня назад я провожал его на вокзале и дал ему денег, так как он уже все профурлил от продажи своих картин. Бориска в наш черный список не вписывается. И что он с ними будет делать? Ни знакомств, ни связей. Нет. О нем я думать не хочу.

– А профессор из Парижа?

– Он улетел пять дней назад и о моей поездке в Москву ничего не знал. И где бы он нашел исполнителей? Он чужак в стране, а посторонним вряд ли доверил бы такое деликатное дело. Нет. Тут может быть только один кандидат в похитители – Саул Шестопал.

– На чем ты можешь его поймать?

– Пока не знаю. Нужен серьезный анализ. Я к нему не готов. Знаю только, что если я картины не найду, то за семь подлинников мне придется выложить военному атташе в Канаде около десяти миллионов долларов. А это значит, что я разорен. Придется сдать все содержимое сейфа по бросовым ценам, чтобы сквитаться, и у нас останутся только марки.

– Останутся? Не загадывай наперед. Ты еще не сделал ничего путного, чтобы скинуть с себя подозрение в участии во всей этой затеянной тобой бодяге.

Добронравов затих, словно перепуганная мышь.

8 сентября 1998 года

День предстоял тяжелый для всех участников событий. Можно сказать, судьбоносный. Кира сочла нужным информировать Аркадия Кузьмина. Теперь вся надежда только на него.

С рассветом Додик уехал на встречу с Могилой, чтобы выяснить все подробности и дать ему новые инструкции. Кира выехала с дачи следом за ним и, нарушая конспирацию, явилась домой к Кузьмину. Молодой человек еще спал и немного ошалел от неожиданности.

– Извини, Аркаша. Я не имела намерений застать тебя со шлюхой в постели в семь утра. Знаю, ночью ты предпочитаешь спать, а не кувыркаться. Дело очень серьезное и без тебя мне не обойтись. К тому же мой разговор напрямую касается наших планов.

– Тогда позволь мне принять душ и выпить чашку кофе, чтобы я мог полноценно соображать.

Кира ожидала его в гостиной. Вскоре Аркадий появился в белом махровом халате с серебряным подносом в руках, на котором были кофейник, чашки, тосты и сок. «Какой-то он киношный, – подумала она. – Никакой индивидуальности. Конечно, мужик классный, но будто не настоящий, а скорее журнальный».

Кира изложила Аркадию весь план Додика в подробностях, высказала свои подозрения в отношении Шестопала. Кузьмин медленно пил кофе и внимательно слушал долгий нудный рассказ.

– Если картины взял Саул, я об этом узнаю через охрану. Но в любом случае тебе не стоит себя выдавать. Пришло время, когда мы можем, дорогая, приступить к выполнению своего плана. Продолжай дружить с Шестопалом. Он уже ничем тебе не навредит. Картинами Федотова займутся мои сыщики. Рано или поздно, но мы их найдем. Это не вопрос.

– А меня Федотов интересует в первую очередь! – возмутилась Кира. – За марки я спокойна. Додик доведет это дело до конца.

– Не спорю. План его неплох. Ты неправа в одном. Федотов лежит в сейфе, и он твой. Зачем тебе семь официально зарегистрированных подлинников? Тем более что они будут засвечены следствием.

– Додику придется продать все картины, чтобы расплатиться с владельцем по гарантии, которую он ему дал.

– Не горячись. Добронравов лукавит. Ничего он так просто продавать не будет. Военный атташе приедет в Россию в отпуск в декабре. К тому времени кости Шестопала и Додика будут гнить в могилах, а ты будешь жить за границей на шикарной вилле. Вся эта катавасия закончится в течение сентября. Давай с тобой вернемся к плану твоего стряпчего. Добронравов уже ненавидит Шестопала. Очень хорошо. Надо ему внушить, что Шестопал причастен к краже картин. Пусть он носит камень за пазухой, но внешне они должны оставаться друзьями. Пусть общаются, целуются и обнимаются. Очень хорошо. Отлично. В плане Добронравова есть одна брешь. Когда бандиты выкрадут все марки, его, избитого до смерти, должны найти в сточной канаве случайные прохожие. Он даже на диету сел ради будущей встречи со следователем. Хороший трюк, но заурядный. Он будет рассказывать байки, как его держали и мучили в подвале по неизвестному адресу. Можно сделать более убедительной ту же картину, если адвоката высвободят из плена отряды СОБРа. С перестрелкой, с гибелью бандитов. Тогда уже ни один комар носа не подточит. Все пройдет в натурале, а не со слов жертвы.

– Глупо, Аркаша! Додик шкурой рисковать не станет. Это опасно. Бандиты могут остаться в живых и дать показания. Возьмут и сдадутся.

– Согласен. Но из твоего рассказа я понял, что исполнители не в курсе дел. Есть главарь, обязанный адвокату жизнью, выполняющий его инструкции. В день «икс» на заготовленной под это дело квартире должны находиться несколько человек: твой Додик в наручниках, избитый, и бандиты, усыпленные хлороформом или еще чем-нибудь. Милицию вызывать не нужно. У Шестопала свой спецназ. Додик каким-то образом ухитряется среди ночи дозвониться Шестопалу. Почему ему? Да именно потому, что боится за свою жизнь и не доверяет ментам, но отлично знает, что у Шестопала работают профессионалы. Он молит Саула о помощи. И тот вынужден будет пойти навстречу. Друзья же. Хорошо, если бы ты в ту самую ночь лежала под боком у Саула в постели. Лишний пинок в зад ему не помешает. А дальше все идет по плану. Бандиты должны погибнуть. Спящих убить очень просто, Додик ничем не рискует. Его освобождение будет выглядеть очень убедительно, а главное, не останется живых свидетелей. Банкир Саул Шестопал попадет в список врагов криминального мира, поэтому вполне естественно, что впоследствии он погибнет при загадочных обстоятельствах. Вину возложат на криминальных авторитетов. Додику такой расклад понравится. Он ведь жаден, а тут ему не придется никому платить. Нас такой расклад тоже устраивает. Сейчас смерть Шестопала могла бы вызвать только одну версию – «происки врагов по бизнесу», но когда его место займу я, а это вне всяких сомнений, мне придется очень долгое время находиться под наблюдением спецслужб и прокуратуры. Смерть банкира такого уровня в архив не отправишь. А если на Шестопала начнут вести охоту питерские бандиты, его гибель будет расцениваться как криминальная разборка. Теперь тебе понятна моя задумка?

Кира улыбнулась.

– Ты не только богат и красив, но ты и умен. Умнее Додика.

– Мне жаль, что твоя жизнь протекала в кругу удачливых авантюристов, где главным авторитетом был обычный, но везучий аферист Добронравов. На свете много людей значительно умнее и хитрее твоего Додика. Ты одна из них. Не создавай себе кумиров. Я тоже не самый умный. Сидел, пил кофе и фантазировал. Получилась очень интересная история. Куда сложнее будет воплотить ее в жизнь. Мы видим поверхность воды и забываем о подводных камнях. За примером ходить недалеко. Твой гениальный Добронравов продумал все в деталях, все предусмотрел и рассчитал, целый год готовил свой план, а в результате на первом же этапе вляпался в дерьмо, потеряв целую коллекцию шедевров, ради которой затевал всю бодягу. Ты сейчас должна проявить максимум активности. Помогай Добронравову во всем, делай невозможное, давай ему гениальные советы. Наподобие только что услышанной истории. Будь ласкова с Шестопалом. Он должен тебе доверять и считать тебя своей главной партнершей. Усыпи его бдительность. Он обязан считать себя великим и неприкасаемым. Держи меня в курсе дел. Помни, лучшие люди из службы безопасности Шестопала – это мои люди. Они подыграют нам в нужный момент. Те, кто с головой, отлично видят обстановку в банке и догадываются, что царствованию Саула Яковлевича вскоре наступит конец. Никому из них не хочется оказаться на улице. Они понимают, кто станет их будущим хозяином. Допустимо совершать мелкие промашки и даже ошибки. Но самое важное – держать ситуацию под контролем, руку на пульсе и знать о состоянии здоровья пациента все досконально. Тогда победа будет за нами. – Кузьмин глянул на часы. – Однако мне пора на службу. Я же клерк.

– И не можешь себе позволить задержаться в постели на лишних полчаса?

Он опустил глаза на ее колени, вздохнул и кивнул головой:

– Перед тобой невозможно устоять.

* * *

Раздался стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Вероника. В этот момент Юля снимала со стены написанный ею портрет молодого человека.

– До последнего дня дотянула, сестренка. Тогда уж и свой портрет снимай. Они хорошо смотрелись только в паре.

– Ты чего проснулась в такую рань? – не оглядываясь, спросила Юля. – Не спится?

– Конечно, нет. Как же, такое событие – помолвка старшей сестры! Учитывая твое воспитание и характер, уверена, что других помолвок у тебя не будет. Ты выходишь замуж раз и на всю жизнь. Ведь так?

– Да, так.

– Старую любовь вон из сердца, фотографии в печь, портреты на помойку. Отдай мне портрет Артема. Я повешу его в своей спальне. Сказочный был мужик. Лучше я пока еще никого не встречала. Жаль, что проходимцем оказался.

– Не смей так говорить о нем.

– Ах, батюшки. Святое не тронь! Он же вор.

– Прекрати, Ника.

– Ладно. Забудем. Посмотрим, какого красавца ты нам сегодня покажешь. Вряд ли в Харькове можно найти что-нибудь стоящее. Да еще дизайнер. Уж лучше банкир. И чем тебе Шестопал не угодил? Жирный слишком, зато богатый.

– Почему тебе все надо знать? – возмутилась Юля. – Я же не лезу в твои дела.

– И я не лезу. Просто все происходило на моих глазах. И с Артемом мы познакомились вместе. Забыла? Нет, забыть ты этого не можешь. Мне тогда четырнадцать было, а тебе двадцать. Четыре года ты хранила ему верность. Относительно, конечно, но хранила. И вот наступил день, когда любовь рассыпается на куски и портрет падает со стены. Ну так ты не отдашь мне его портрет?

– Нет. Он не будет висеть в доме.

– Понимаю. Чтобы не вздрагивать при виде несбыточной мечты.

– Ника, прекрати. У тебя дел нет?

– Надо помогать Варе на кухне по хозяйству. Гостей полон дом назвали, твой благоверный прилетает в десять вечера.

Ника подошла к сестре, застилавшей свою постель, и заговорщицким голосом сказала:

– Юлька, я помогу на кухне и обещаю тебе быть не вредной вечером. Но с условием. Ты мне дашь поносить сегодня свое кольцо с изумрудом.

Юля выпрямилась.

– Даже и не мечтай.

– Да? А зря! Во-первых, оно ворованное, а во-вторых, тебе подарил его Артем! Зачем же тогда портрет Артема сняла со стены? Будь честной до конца и скажи своему жениху – вот, любуйся, это мой возлюбленный, я его портрет сама лично целых полгода рисовала, пусть он висит у нас в спальне над нашими головами. Портрет выкидываешь, а кольцо не хочешь! Полуправда получается. Ты ведь у нас честная. А если твой женишок тебя спросит о кольце? Ты же его никогда не снимаешь. Придется говорить правду. А он обязательно спросит, потому что его нельзя не заметить. Директор ювелирного магазина, у которого Артем спер колечко, до сих пор за пропажу в тюрьме сидит. И ты это знаешь. Правдистка!

Юля села на кровать и, с трудом содрав кольцо с пальца, бросила его Нике.

– Забирай и убирайся, змееныш!

Ника подпрыгнула от радости и выскочила из комнаты, не закрыв за собой дверь.

Юля уткнулась в подушку и заплакала.

* * *

Артем познакомился с напарниками на инструктаже у Могилы. Старый хитрый вор проводил беседу с каждым в отдельности. Так делать не принято, когда бригада идет на одно дело. Общая задача всем была ясна, и, по мнению Артема, не могло возникнуть никаких особых сложностей. Его удивляла настороженность Могилы. Артем получил заверения, что его страхуют и ему беспокоиться не о чем. Что касается напарников, то за них имело смысл побеспокоиться. Люди бывалые, типичные урки, самоуверенные, наглые, хотя представить себе, будто такой серьезный авторитет, как Могила, посылает на чистку серьезной точки отпетых бездарей, очень трудно. В конце концов, ему с ними детей не крестить. Сделал дело и ушел.

На объект выехали в восемь вечера. За рулем «Волги» сидел Савва, Артем сел рядом с ним, а на заднем сиденье устроился Иван. Все знали друг друга только по именам. Ни кличек, ни фамилий. С учетом того, что Могила представил Артема как Артема, можно было предположить, что и у его подельников были настоящие имена, а судя по тому, что ответственным по операции Могила назначил Савву, вряд ли эти великовозрастные отморозки догадывались, с какой легендой им представилась честь работать в одной упряжке.

Савва внешне походил на прораба. Здоровый, широкоплечий, с грубой, изъеденной оспинами мордой. Бандюгу с такими приметами в считанные минуты вычислят. Иван, напротив, худощавый, неприметный, но с колким взглядом исподлобья, будто окрысился на весь мир.

На место прибыли через двадцать минут и заехали во двор. Машину оставили у входа в подвал. Савва раздал всем черные дождевики и кепки: шел моросящий дождик, но, судя по чернеющему небу, ожидалась серьезная гроза. Вышли из машины, спустились в полуподвал, где на железной двери висела табличка «Посторонним вход воспрещен» и болтался висячий замок. У Саввы нашелся ключ, и они проникли в помещение. Дверь закрыли на засов, включили свет. Кругом были мешки с цементом, ведра, малярный инструмент. На бетонном полу – доски. По ним они и дошли до нужного места. В бетонном потолке зияла аккуратно вырезанная дыра в форме квадрата, размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Кто-то для них тут постарался. В дыре просматривались половые доски и паркет, поддерживаемые снизу странным приспособлением, наподобие стальной опоры. Высота опоры регулировалась по принципу домкрата с крутящимся рычагом. Такую хитрую штуку можно отрегулировать по нужной высоте, и, судя по ее массивности, она могла выдержать любой вес.

– Классная хреновина! – воскликнул Савва хриплым басом. – За нас все уже сделали. Ванька, тащи стремянку.

Стремянку поставили рядом с опорной штангой, все надели перчатки, Савва поднялся до середины и принялся раскручивать ручку. Зубцы стальной балки начали медленно двигать механизм, выдвижная часть опоры поползла вниз, уменьшаясь в размерах. Когда она полностью осела, подобно штативу, Савва скомандовал:

– Заваливайте ее набок, ребята, только не уроните.

Штуковина оказалась не из легких. Балку уложили, как дитя в кроватку, тихо и аккуратно. Дальше все было просто. Савва фомкой выломал доски паркета, и проход из подвала на первый этаж был открыт. Поднявшись по стремянке, все трое очутились в кабинете какого-то офиса.

– Стойте тут, я осмотрю помещение, – приказным тоном сказал Артем. – Здесь я работаю один, а вы заткнетесь и останетесь на местах.

Надо отдать браткам должное. Там, где сейф, там командует медвежатник, и спорить с ним никто не будет.

Артем подошел к двери и повернул ручку. Заперто. Света едва хватало, на дворе почти стемнело. В офисе, помимо сейфа, находилось слишком много мебели, нетрудно споткнуться, а создавать шум нежелательно. Артем передвигался по комнате, как кошка, тихо и осторожно, ничего не задевая. Он подошел к единственному окну и сдвинул плотные гобеленовые шторы внахлест так, чтобы не оставалось просвета, и только после этого включил фонарь.

Сейф возвышался у левой стены, вдоль правой стояли шкафы с книгами, посреди комнаты – письменный стол, было много кресел и стульев. Мебель дорогая, антикварная. Артем подошел к столу и осмотрел лежащие на нем предметы. Так обычно он определял характер хозяина и даже мог с достаточной уверенностью сказать, что этот человек хранит в своем сейфе. Его внимание привлекла фотография в рамке. На ней красовалась улыбающаяся парочка. Мужчина выглядел не лучшим образом. Лысоватый, лет под шестьдесят, мясистый нос, крупный рот. Одет он был в хороший костюм, в таких вещах Артем знал толк. Но главной приметой этого типа были глаза. Глаза человека, по которым никогда не узнаешь, что делается в его голове. С таким типом Артем никогда бы не пошел на сотрудничество. Рядом, положив голову ему на плечо, женщина. Коварная красавица лет на двадцать моложе с очень приятной улыбкой, в которой глаза не принимали ни малейшего участия. «Странная пара, – подумал Артем. – Кто из них лидер? Такие две пары глаз, если схлестнутся, это уже дуэль, а не согласие. Кто кого заколет первым – это вопрос!

На столе лежал огромный энциклопедический том, но не отечественный. Из названия он мог понять только слово «Филателия».

Ничего важного при осмотре Артем для себя не обнаружил.

Наконец он подошел к сейфу. Внимательно изучив железный ящик, пришел к выводу, что работа не займет много времени. Аппарат добротный, но слишком старый, а потому хорошо изученный. Артем откинул полу дождевика и достал из кармана связку изящных отмычек. Его напарники пока ему не мешали, а, затаив дыхание, следили за его действиями, как кошка за мухой, ползающей по стеклу. Артем принялся за работу.

В это время этажом выше бухгалтер фирмы закончил свою работу. Он любил работать в тишине и потому появлялся в офисе во второй половине дня, уходил в девять, чтобы успеть доехать до дома к вечерним новостям. Человек он был одинокий, неторопливый, обстоятельный и обязательный. Глянув в окно, он понял, что надвигается гроза. Небо почернело. Хорошо, что он всегда носил с собой зонт. Надев плащ, бухгалтер запер свой кабинет и направился к лестнице, ведущей на первый этаж, но, спустившись вниз, свернул по коридору налево, а не направо, где находился выход. Причина тут была простая. Он обещал Давиду Илларионовичу перед уходом домой каждый вечер заглядывать в его кабинет. Чистая формальность – заглянуть в замочную скважину и уйти. Ключей у него не было, запасные имелись только у охранников, а тем доверять никак нельзя, они целыми вечерами сидят в своей караулке и режутся в домино. Даже обход не делают. Адвокат перед отъездом в Москву его лично попросил проверять обстановку. Вроде как он получал какие-то угрозы по телефону от неизвестных лиц, а посему беспокоится за свой офис. Бухгалтер очень уважал Давида Илларионовича, а потому не мог отказать в такой мелкой услуге.

Мелкая услуга оказалась достаточно весомой. То, что увидел бухгалтер, напугало его до смерти. Трое мужчин, все в кепках и в длинных черных прорезиненных плащах. Лучи фонарей были направлены на сейф, возле которого корпел один из налетчиков. Бухгалтер не отошел, он отполз от двери, перепуганный до смерти. Так, на карачках, и вполз в комнату охраны.

– Там! – Он указал пальцем в сторону коридора. – В кабинете юриста трое посторонних возятся с сейфом!

– Откуда? – удивился старший, не выпуская костяшек домино из рук. – Да что с вами?

Бухгалтер поднялся на ноги.

– Ключи! Идите, чертовы бездельники! Не хватало еще, чтобы их заложил этот

придурковатый счетовод! Трое охранников поднялись из-за стола. Четвертый спал на диване, его беспокоить не стали. Никакого оружия, кроме резиновых дубинок, у ребят не имелось. Не было в нем необходимости: безобидный офис, надежные запоры, камеры наружного наблюдения… Никто и никогда не покушался на их детище, не имеющее никакого коммерческого статуса в городе. Однако надо как-то зарплату отрабатывать. Один из троих снял ключи со щитка.

Артем тем временем вскрыл сейф. Дверца распахнулась. По требованию Могилы они не должны были ничего брать из сейфа, кроме черной книжицы с марками, называемой кляссером. Артем пролистал его и передал Савве. Добра в сейфе лежало немало, но к заказу оно не имело ни малейшего отношения.

– Все. Можно уходить, – твердо сказал Артем.

Однако Иван так не думал. С горящими глазами он направился к сейфу.

– Вы что, оборзели, мужики? Тут же Клондайк!

Артем преградил ему дорогу.

– Назад. Уходим.

– Ты кого учишь, щенок?

В руке Ивана появился пистолет, и он прижал ствол к животу Артема. Но тот ничуть не испугался и отшвырнул наглеца назад. Попадали стулья. История могла кончиться иначе, если бы не открылась дверь и в проеме не появились трое мужиков в униформе. Вот тут пистолет Ивана и заработал. Три выстрела от бедра и все в цель. Охранники попадали у порога.

– Быстро! За мной! – крикнул Савва и прыгнул в дыру, как в прорубь.

Иван следом. Артем туда же. Никто не ожидал такой развязки.

Кира, как ей и положено, ждала в своей машине неподалеку от ворот на улице. По плану она должна была обогнать «Волгу» после того, как машина выедет на шоссе в пригороде Ломоносова и станет ясно, что ее никто не преследует. Схема та же. Но на этот раз она не сработала. «Волга» вылетела из ворот на бешеной скорости и помчалась по другой стороне улицы в противоположную сторону. Преследовать ее не имело смысла. Здесь не было разворота. Вскоре послышался вой сирен, на улице появились милицейские машины. Ее они ничем напугать не могли, но светиться на месте происшествия не имело смысла. Кира решила ехать на шоссе, туда она доберется раньше «Волги».

* * *

То, что Иван стрелял в охранников, не было импровизацией. Он получил инструкцию от Могилы, где ему предписывалось не покидать офис, и его тяга к содержимому сейфа обуславливалась именно этим обстоятельством. Он попросту тянул время после команды Артема «уходим». Он свою задачу выполнил согласно инструкциям, которые скрывались от взломщика. Могила знал, если Артем догадается о предстоящей стрельбе с жертвами, то на дело не пойдет. А устраивать налет на офис по-тихому не имело смысла. Цель операции – раздуть историю с похищением адвоката и серией ограблений его мест обитания до сенсационных размеров. Таков был план Добронравова, и ради этих целей все и делалось.

Савва знал, чем должна кончиться заваруха, но он допустил одну ошибку. Слишком засуетился в момент отхода и когда выехал из ворот дома, свернул в сторону центра. Повернуть влево ему мешал стоящий на остановке трамвай. Он решил проскочить через переулок на квартал дальше, но там шли дорожные работы и проезд перекрыли. Нервишки разыгрались, голова работала не лучшим образом. Возвращаться было поздно, уже гудели милицейские сирены. Пришлось потерять драгоценное время и крутить по городу лишние десять-двадцать минут. Когда же он наконец выбрался на южную окраину города, их машина уже попала в милицейские сводки. Объявили план «перехват». Так и получилось, что Кира потеряла «Волгу» из виду, а стоящая в трех кварталах от офиса машина Могилы с его подручными вообще никого не дождалась. По плану Савва обязан был притормозить возле этой машины, высадить Артема, чтобы не рисковать его головой, а отдать под прикрытие людей Могилы. Роковой поворот Саввы в противоположную сторону стал судьбоносным для некоторых из участников дерзкого ограбления.

Надо было изменить план в корне: загнать машину в гараж и ложиться на дно. Однако Савва не решился этого сделать. За одной промашкой последовала вторая. Он помчался за город на встречу с Кирой, которой должен был передать кляссер с марками. Он хотел выправить положение, но лишь усугубил ситуацию. По пути налетчики избавились от своих плащей и кепок, бросив пакет с одеждой в кювет по ходу движения у лесополосы.

Не доезжая нескольких километров до Ломоносова, они нарвались на пост ГАИ. Им оставалось километров шесть до точки, где их поджидал «Лексус» с женщиной, ждущей марки. Савва даже притормозил. Но когда инспектор отказался от ста долларов и велел всем выйти из машины, стало ясно, что их взяли в оборот. Пришлось уносить ноги.

И опять Савва допустил ошибку. Уже третью. Он боялся засветить ждущую их женщину и свернул с Гостелицкого шоссе на Астрономическое, которое могло вывести либо на Иликовское шоссе, либо на Михайловскую. Но и там, и там их ожидали блокпосты, миновать которые они не могли. Развилок эта дорога не имела, и они летели в капкан на бешеной скорости. Отрыв от преследовавшего патруля составил минут пять-семь. Савва решил переехать мост через реку возле Федоровки, бросить машину и уйти лесом вдоль берега в сторону залива. Ночью без собак их уже не догонят и не найдут. Местность Савва знал неплохо, он родился в этих краях и хорошо ориентировался. Больше всего его беспокоил Артем. Он о нем ничего не знал, но помнил указ Могилы: «За этого парня ты мне головой отвечаешь!» А Могила не из тех, кого можно ослушаться или проигнорировать его инструкции.