Текст книги "Мрачный коридор"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Для оформления карточки этого достаточно, но, когда вы соберетесь выходить в море, вам придется иметь при себе документы.

– Безусловно. Хорошо, что вы предупредили меня заранее.

На стойке появился листок.

– Заполните анкету и внесите первичный взнос в пятьдесят долларов.

Я выложил деньги и взял бланк. Пришлось заполнить три строчки и поставить подпись.

Взамен я получил серебристую картонку. Эта пестрая карточка мне дороговато обошлась, но я не хотел эту трату вносить в счет, который я представлю Хоуксу по окончании работы.

На обратной стороне стояло мое имя и место для подписи.

– Кто здесь должен расписаться?

– Мистер Смайлер.

Дверь с номером девять находилась прямо против лестничной площадки, от которой в обе стороны проходил коридор.

Я постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Скромный, без особых излишеств, кабинет. Передо мной стоял тяжелый стол черного дерева, за которым сидел парень, смахивающий на бухгалтера, а не на крупного дельца. На вид ему было не больше тридцати пяти, с крупными чертами лица, которое портила бугристая красная кожа. Закинув ноги на крышку стола, он черкал красным карандашом пометки на листах и отбрасывал их прочь. Листы отлетали в сторону и образовали ковер, покрывший паркет на три-четыре фута от кожаного кресла, в котором сидел хозяин кабинета.

– Разрешите вас побеспокоить, мистер Смайлер. Я делаю попытку стать членом вашего клуба. Вы последняя инстанция, которая решает данный вопрос.

Смайлер отложил бумаги и стал оценивающе смотреть на меня. Он явно не торопился с ответом, а я не мешал ему, стоя в дверях, как манекен в витрине.

– Спортсмен?

– Вы проницательны.

Я положил перед ним серебристую картонку и, не дожидаясь особого приглашения, сел в кресло.

Смайлер прищурил серые глазки и поправил узкие усики мизинцем, словно боялся, что они могут отклеиться. Покосившись на карточку, он произнес:

– Дэн Элжер.

– Если вас интересует спорт, не входящий в секции клуба, то я отношусь к когорте регбистов.

– Да-да, я вспомнил. Но вы ведь не местный?

– Вы тоже, мистер Смайлер, однако нам это не помешало встретиться в Санта-Роуз. В этом городе у меня много друзей.

– Кто же это?

Хороший вопрос. Его я не ожидал услышать и ляпнул, что в голову взбрело:

– Джек Арлин. Он владелец нескольких нотариальных контор в центре города,

– Да-да, я знаю этого человека.

Меня это удивило, и я пожалел, что назвал имя брата Тины Баримор. Такая оплошность равна подыгрыванию противнику. Правда, я не был уверен, что яхтклуб имеет отношение к делу, которым я занимаюсь.

– У нас престижный клуб, мистер Элжер, вы должны понять меня правильно. Вы сами убедитесь в моих словах, когда ближе познакомитесь с его членами. Клуб создан, существует и способствует общению между людьми. Людьми, которые относятся к классу избранных. Мы делаем все, что от нас зависит, для наших клиентов. Наша задача обеспечить интересный и увлекательный досуг человеку, который живет напряженной деловой жизнью. Мы также заботимся, чтобы члены нашего клуба были людьми интересными, с хорошей рекомендацией. Как я понял, вы человек популярный в мире спорта, и, мне кажется, вас встретят с теплотой в нашем кругу. Вы живете в Лос-Анджелесе?

– Нет. В Санта-Барбаре.

– Теперь понимаю. Скучный город. Мы предлагали мэру Санта-Барбары открыть филиал нашего клуба, но он отказался. Парень перестраховался. Боится испортить свою репутацию перед новыми выборами. Его смущает, что мы имеем закрытые игорные заведения. Но он не думает о городе. Мы платим огромные налоги в городскую казну, и вскоре Санта-Роуз переплюнет ваш город по всем статьям. Вы только взгляните, какое строительство развернулось в Санта-Роуз. В ближайшие пять лет мы рассчитываем сделать из этой дыры лучший курорт на Тихоокеанском побережье.

– Я с вами согласен. И мое появление в клубе лучшее тому подтверждение.

Смайлер улыбнулся, взял со стола мою карточку и, прижав ее к коленке, поставил визу красным карандашом.

– Поздравляю вас, мистер Элжер. Надеюсь, вы останетесь довольны нашим клубом. –  Он протянул мне карточку.

За моей спиной открылась дверь, и я услышал тихий вкрадчивый голос, который резанул мне ухо:

– Зайди ко мне, Коди.

– Сию минуту, –  ответил Смайлер.

Я обернулся назад, но лучше бы этого не делал. Он узнал меня раньше, чем я его. В прошлую нашу встречу он улыбнулся мне. Сейчас он был чем-то озабочен, и его смуглое лицо походило на маску. Теперь я уже не сомневался, что этого человека я видел в кабинете Хоукса. Но что он мог делать в психиатрической больнице? С ним был старик с тростью, и уехали они на черном «Линкольне». Такие лица надолго запоминаются.

Наши взгляды пересеклись на несколько секунд, и дверь закрылась.

– Всего хорошего, мистер Элжер.

Я взял из рук Смайлера карточку.

– Благодарю.

– Это ваш пропуск, мистер Элжер. В течение месяца вы можете посещать все комплексы. Знакомьтесь, развлекайтесь, но через месяц вы уже решите, какие комплексы вам понравились, а какие нет. Дело в том, что плата за каждый комплекс отдельная. Вы вправе пользоваться всеми благами, либо избранными, но в первый месяц мы даем возможность новому члену клуба осмотреться и сделать выбор. Внизу вы получите буклет с адресами, телефонами и расписанием работы. Желаю приятно провести время.

Мы вышли из кабинета вместе. Смайлер свернул налево и пошел по коридору, я сделал два шага к лестнице и тут же вернулся. Мне удалось засечь комнату, в которую он вошел. Не теряя времени, я быстро проскользнул по коридору. Табличка гласила: «Джек Юджин. Исполнительный директор».

Развернувшись, я вернулся назад и спустился вниз. Как и было обещано, мне выдали справочник клуба с необходимыми подробностями. На последней странице были имена членов клуба.

Перед уходом я поблагодарил клерка и бросил незначительную фразу:

– Не очень уверен в своей зрительной памяти, но мне показалось, что я видел знакомое лицо в коридоре.

– О ком вы говорите, мистер Элжер?

– Высокий брюнет с мексиканскими усами.

– Похоже на мистера Юджина.

– Вот-вот. Его зовут Джек?

– Да.

– Не ожидал увидеть его здесь.

– Нас он тоже не балует своим присутствием. Мистер Юджин живет в Лос-Анджелесе и занимается поставками оборудования.

– Какого оборудования?

– Спортивного и всего остального, от стульев до французского шампанского.

– Не очень крупная фигура.

– Мы его мало знаем. Он появляется здесь не чаще одного раза в месяц.

– Спасибо за заботу. Мы еще увидимся.

Когда я вышел из здания и добрался до клумбы, мне показалось, что кто-то наблюдает за мной. Я резко обернулся и пробежал взглядом по окнам второго этажа. В одном из них дернулась занавеска. Первое окно влево от центра. То самое, где, по моим расчетам, находились Смайлер и Юджин.

3

По дороге в Санта-Барбару я делал выводы из моего визита. Ясно было одно, что мне придется вернуться в Санта-Роуз. Похоже, нюх вывел меня на правильную дорожку. Но в данный момент я не готов к решительным действиям. К следующему визиту сюда нужно собрать необходимую информацию. Пока вырисовывается такая картинка. Яхты «Сантана» и «Джилда» принадлежат руководству клуба, и посторонние ими не пользуются. Только эти яхты видел пограничный патруль в начале октября у Бич-Гроут, где совершено убийство женщины, одетой, как Лионел Хоукс. Второе. Похоже, что истинный хозяин клуба –  Юджин, а Смайлер лишь подставное лицо. Не может обычный снабженец отдавать приказы крупному дельцу, имеющему громадный капитал. Да и Смайлер не тянет на крупную рыбу. Слишком суетлив и болтлив. Не тот статус. И еще один важный момент. Юджин связан с Хоуксом и связан не пустяковой дружбой, а чем-то большим, раз ему дозволено на машине въезжать на территорию Центра Ричардсона и к нему не приставляют охрану. Такую связь нелегко проследить, еще сложнее вскрыть причины этих отношений. На поверхности могут лежать очень простые вещи. Такие, например, как обеспечение больницы необходимым оборудованием. Если вспомнить, то именно этой маской прикрывается Джек Юджин.

Но есть и еще один вариант. Вариант, что я полный идиот и занимаюсь чепухой. Такой вариант тоже не исключался.

Перед глазами что-то сверкнуло. Доля секунды, на плечо сел солнечный зайчик. Луч бил сверху, с холма. Я резко ударил по тормозам и лег на сиденье. Где-то вдали что-то хлопнуло. Ветровое стекло покрылось паутиной, а перед рулевым колесом образовалось круглое отверстие. Пуля пробила обшивку сиденья.

Я открыл дверцу и выполз из машины на противоположную сторону. Пробравшись к багажнику, я выглянул из-за крыла. Стрелок исчез, но я понимал, что расслабляться еще рано. Обычно таким ребятам достаточно сделать один выстрел. Не будь у меня опыта в корейской заварухе, так оно и случилось бы. Ошибка заключалась в том, что он занял позицию против солнца и оптический прицел превратился в зеркало. Корейские снайперы грешили тем же. Гадать, кто стрелял, бессмысленно. Понятно, что не сын погибшего отца прилетел сюда из Кореи, чтобы отомстить мне за кровь близкого человека.

Если бы я взял с собой револьвер, то рискнул бы выловить стрелка. Не так это сложно, имея в руках оружие. Очевидно, пришло время достать запыленный «кольт» из-под бумаг с отчетами.

Хорошая позиция. Справа –  поле, далеко не убежишь, слева –  каменистые скалы с зарослями кустарника на вершине. Дорога как на ладони. И опять я встречаюсь с продуманным и выверенным планом. От Санта-Роуз до этого места не больше двадцати миль. Можно предположить, что снайпер прибыл сюда из Санта-Роуз, и не из Санта-Барбары.

Я осторожно залез обратно в машину, не поднимаясь, включил зажигание и сорвал с места свою покалеченную красотку. Выпрямился я в тот момент, когда машина неслась в кювет, и мне с трудом удалось вывернуть руль, чтобы не закончить путь в канаве.

Пару миль я пролетел на высокой скорости, и только после этого, немного успокоившись, остановился у обочины. На всем отрезке пути я не встретил ни одной машины. Старое шоссе не пользовалось популярностью. Если бы Джек Арлин не видел «Кадиллак» Лин, въезжающий в город, то можно было бы предположить, что с очаровательной дамой хотели расправиться этим же способом. Однако насчет супруги Хоукса я не был настроен столь пессимистично.

Я вышел из машины и осмотрел ее. Пулевое отверстие на лобовом стекле меня не устраивало. Я поднял камень и увеличил дыру в несколько раз.

Через полтора часа мой «Бентли» подкатил к заправочной станции Сэма Ральфа. Хозяин встретил меня как старого приятеля, пояснив, что издали узнал мою машину.

– Ну, вижу ваши трудности. Камень из-под колес грузовика?! –  спросил он суверенностью в своей правоте.

Меня это избавило от лишних оправданий, я лишь головой кивнул.

– Для «Бентли» лобовые стекла большая редкость.

– Если бы у меня был «Бьюик», я услышал бы то же самое, Сэм. Я привык обходиться без анестезии. Говори сколько?

– Для вас со скидкой. Семь шестьдесят плюс работа. Десять долларов.

– Придется ходатайствовать перед напой, чтобы тебя зачислили в лигу святых. Меняй стекло, время поджимает.

Мастера ветром сдуло, а через минуту он волок новенькое стеклышко. Я остался сидеть в машине и наблюдал, как ловко парень орудует руками. Молча он делать этого не мог, не тот у Сэма характер.

– Вы помните, я вам рассказывал про Ломерта, который приехал через полчаса после миссис Хоукс в тот вечер? На днях он был у меня. Я ему рассказал вашу историю…

– Мою историю?

– Ну да. И вы, и полиция ищете розовый «Кадиллак», который угнали у миссис Хоукс. Я так это расценил.

– Похоже на правду.

– И знаете, что мне рассказал Ломерт? Он сказал, что видел этот «Кадиллак» у поворота на свою ферму. Две мили отсюда, первый поворот направо.

Хорошая встряска. Значит, неверно то, что одной встречи со свидетелем может хватить для точных заключений.

– Любопытная новость. Что он еще сказал?

– Он чуть было не наткнулся на них. «Кадиллак» стоял возле самого перекрестка, а рядом –  черный лимузин. Ломерт утверждает, что в нем были люди, но в темноте он ничего не разглядел, ни пассажиров, ни марку машины. Фары были выключены и, если бы он не сбросил скорость перед поворотом, то наверняка врезался бы в розовый «Кадиллак». Он и затормозил лишь потому, что машина светлая, а лимузин стоял за ним. Нос к носу, как голубки.

– Нос к носу? «Кадиллак» смотрел в сторону Санта-Роуз, а лимузин на Санта-Барбару. В котором часу это было?

– Семь сорок пять.

С этими словами Сэм закончил работу. Я отдал ему обещанную десятку и уехал.

До встречи в «Белом пингвине» у меня еще оставалось немного времени, и я решил воспользоваться рекомендацией старого охотника Доусона.

Миновав город, я выехал на восточное шоссе и нашел поворот на ферму «Эль-Моро». Узкая проселочная дорога вывела меня к ферме. Жилой дом, пара амбаров, загон, гараж на несколько машин и пара сараев. Такое хозяйство трудно назвать фермой, но для медсестры с ее доходами эти развалюхи составляют состояние.

Я подъехал к крыльцу двухэтажного дома из белого камня и вышел из машины. В окнах первого этажа горел свет, несмотря на то что солнце еще не зашло. Возле крыльца стояло еще три машины. Самосвал, «Форд»-седан и микроавтобус, внутри которого вместо сидений стояли коробки из-под консервов.

Мне не удалось подняться на крыльцо, входная дверь открылась раньше, и на пороге появился парень с двустволкой в руках. По его физиономии нетрудно было догадаться, что он способен пальнуть из дробовика, если незваный гость ему не понравится.

Белобрысый, со светлыми глазами и опаленным солнечными лучами лицом. Мне показалось, что я видел это лицо раньше. На вид ему было не больше тридцати.

– Ты что, заблудился, приятель?

– Даже если бы и так, нет необходимости направлять ствол на незнакомого человека.

– На своих я не направляю, будь уверен.

– У меня нет оружия.

Я осторожно расстегнул плащ, пиджак и раздвинул полы в стороны.

– Что тебе надо?

– Поговорить с миссис Скейвол. Меня прислал Роджер Доусон.

После этих слов рядом с парнем появилась пожилая женщина.

– Пусть войдет, Харви, –  сказала она низким хрипловатым голосом. В ее тоне звучали металл и сила, которым трудно противоречить.

Парень посторонился. Я поднялся по ступеням и вошел в дом. Просторная комната, чисто убранная и скромно обставленная старой добротной мебелью.

– Вас зовут Дэн Элжер? –  спросила женщина.

– Совершенно верно. Мистер Доусон сказал мне, что вас может заинтересовать дело, которым я занимаюсь.

– Доусон ошибается.

– Если у вас найдется немного времени, то я вам постараюсь объяснить свои намерения.

– У меня хватает времени, мне жаль вашего. Ничего интересного я рассказать не могу.

Я стоял как столб посреди комнаты и ощущал на себе враждебные взгляды. Парень остался стоять в дверях, не выпуская ружья из рук, его мать стояла рядом, укутавшись в шаль, и не сводила с меня синих колючих глаз. У этой женщины было мягкое лицо, изъеденное морщинами, теми морщинами, которые оставляют тоска и горе, а не радость и улыбка. Ее густые длинные волосы, убранные в пучок, потеряли свой первоначальный цвет и превратились в белоснежную копну. Когда-то она была красавицей, но жизнь оставила на женщине не лучшие свои отпечатки.

Мне не верилось в то, что передо мной закаменевший сухарь, под маской черствости должно скрываться добро.

Мне нечего было сказать, и я ждал. Ждал, когда меня выставят за дверь или усадят за стол.

Мне повезло. Миссис Скейвол указала мне на кресло возле камина.

– Садитесь, я вас выслушаю.

Я принял предложение после того, как хозяйка села в кресло напротив.

– Чем вы занимаетесь, мистер Элжер, и кого вы представляете?

Тут я сделал такой выверт, что сам себе удивился, но он-то и помог мне продержаться в кресле дольше положенного, а не оказаться на улице после первой же фразы.

– У миссис Лионел Ричардсон, по мужу Хоукс, есть основание считать, что ее отец Рональд Ричардсон умер не своей смертью. Я представляю ее интересы и взял на себя обязательства разобраться в этом вопросе.

Мой ответ выбил хозяйку из седла. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Пауза длилась вечность, и ни на секунду взгляд женщины не отрывался от моих глаз. Я выдержал этот взгляд. То ли я сам поверил в сказанное, то ли мое подсознание выкинуло такой результат после проделанных анализов, я не знал.

– Лин опоздала со своими выводами на семь лет, молодой человек. То, чем вы занимаетесь, теперь не имеет никакого смысла.

– Возможно и так. Но это наш с вами взгляд, а не Лионел Ричардсон.

– Почему вы пришли ко мне?

– Вы тот самый человек, который обнаружил тело профессора, вы тот человек, который вместе с ним стоял у истоков создания больничного комплекса. Мне показалось, что вы будете заинтересованы в подобном расследовании.

– Если бы вы пришли ко мне семь лет назад, то я приняла бы ваши доводы, но сейчас нет смысла ворошить прошлое.

– Лучше поздно, чем никогда.

– Ваша тирада не подходит к данному случаю. Я не говорю о том, что такое разбирательство бесполезно. Оно опасно. И в первую очередь для Лин.

– Вряд ли я смогу ее остановить. Я могу ей помочь и как-то предотвратить опасность, о которой вы говорите, но, если ее оставить одну, она наломает дров.

– Старому маразматику Уайллеру надо голову оторвать за такие фокусы.

Разговаривая с этой женщиной, мне приходилось схватывать на лету каждую ее мысль, иначе она поймет, что я блефую.

– Я не уверен, что Уайллер поставил в известность Лин о насильственной смерти отца.

– Больше некому.

– Он мог бы сделать это семь лет назад.

– Тогда ему хотелось жить. Он знал, что произошло с Марком Родли.

– Родли? Вы говорите о патологоанатоме, который делал вскрытие вместе с Уайллером?

– Вы немало успели узнать, мистер Элжер.

– Да. Я знаю, что Родли погиб. Его убили?

– И не только его. Уайллера спасло то, что он был семейным врачом Ричардсонов.

– Как же Хоукс допустил Уайллера до вскрытия?

– Том Хельмер помог. Самый ловкий шакал среди всей своры стряпчих. Он пригласил окружного прокурора на следующий день после смерти и огласил завещание. Присутствовали все родственники. Рон играл в карты в компании Фэркенса, который в то время крепко держался за кресло окружного прокурора. Хельмер зачитал завещание и убрал его в сейф. Никому и в голову не пришло проверять его, однако Хельмер приписал два пункта, которых не было в бумагах. Первое: будто Рон Ричардсон оставил своему другу Филу Фэркенсу двадцать тысяч долларов. Это была прямая взятка, завуалированная под наследство. Это был и повод для присутствия окружного прокурора при оглашении завещания. Второе: Хельмер придумал пункт, по которому покойный завещал вскрытие своего тела Фрэнку Уайллеру, лечащему врачу семьи Ричардсон. Думаю, сама идея принадлежала Уайллеру. но Хельмер сумел ее преподнести в соответствующем соусе при таком свидетеле, как окружной прокурор.

– Таким образом Уайллер и Хельмер знали истинную причину смерти Ричардсона, но их сумели запугать, и они промолчали. Вы присутствовали при оглашении завещания?

– Не только я. Из Центра Ричардсона присутствовало шесть человек, которые упоминались в завещании. Рональд Ричардсон оставил нам некоторые средства и право получать жалованье в его клинике пожизненно, а также иметь работу в больнице до тех пор, пока позволяют здоровье и силы.

– Никто из шестерых не отказался от работы, несмотря на резкие перемены, произошедшие в Центре после гибели Ричардсона.

– Мы сочли своим долгом остаться там.

– Я знаю только троих из шестерки привилегированных лиц, которые упоминались в завещании. Это вы, миссис Дороти Скейвол, Арон Лоури, который был понижен до истопников, и Эрнст Иган, которого сослали в прачки. Кто же еще?

– О них нет смысла говорить, они уже умерли. Вы назвали живых. И вот что я хочу сказать вам, молодой человек: если Лин не боится за свою жизнь, то погибнут другие, стоит ей продолжить свое следствие. Допустим, что я не боюсь смерти. У меня взрослый сын, который крепко стоит на ногах и может за себя постоять. Возможно, и Фрэнк Уайллер не испугается и готов умереть, очистив свою совесть. Но Лин не должна подвергать себя опасности. Вы должны понять, что сейчас невозможно ничего доказать. Риск себя не оправдывает. И, наконец, подумайте о себе, мистер Элжер. Вы окажетесь первой жертвой. За вами никто не стоит, вас никто не защитит. Вас просто раздавят, как мошку.

– Спасибо за заботу, миссис Скейвол. У каждого из нас своя работа, и, когда человек выбирает себе профессию, он думает о последствиях. Ваша работа тоже небезопасна. Каждый из нас научился балансировать, гуляя по канату. Сейчас мне не хотелось бы отклоняться в сторону от нашего разговора. Скажите, пожалуйста, как вы обнаружили тело профессора?

– Я занималась документацией в соседней комнате. Заполняла истории болезни. По одной медкарте у меня возник вопрос. Я вошла в соседнюю комнату и застала Рона уже мертвым.

Лицо женщины побледнело. Не было сомнений, что перед ее глазами вспыхнула картина семилетней давности. Острый внимательный взгляд сменился на тусклый и остекленевший. Она смотрела в неведомую мне точку и молчала. В этот момент она выглядела жалкой старухой.

– Извините, миссис Скейвол, но я хотел бы знать, где находился кабинет профессора Ричардсона.

Мимолетная тоска исчезла, хозяйка быстро взяла себя в руки. У этой женщины была завидная воля.

– Кабинет? Этот кабинет занял Хоукс!

Ответ был похож на крик души.

– В кабинете Хоукса, кроме входной, две двери. Одна справа от стола, другая слева. Что находится в этих помещениях, и в котором из них в тот момент вы работали?

На лице медсестры появилось удивление и настороженность.

– Вы были на территории больницы?

– Да. Мне удалось туда просочиться под веским предлогом, но об этом мы поговорим позже.

– Слева находится просмотровая, справа –  кабинет секретаря. Я находилась в просмотровой, где хранились истории болезни личных пациентов профессора. Так называемые «особые случаи», которые он вел сам.

– Секретарем в то время был доктор Хоукс?

– Ученым секретарем.

– Смерть наступила не сразу, Ричардсон оборвал себе пуговицу на рубашке и распустил галстук. Может быть, он успел вскрикнуть. Возможно, миссис Скейвол, вы могли слышать все, что происходило в кабинете профессора.

– Нет. Я ничего не слышала.

– Кто знал о том, что вы находитесь в соседней комнате?

– Никто. Я пришла рано и занималась делом…

– Значит, убийца не знал, что вы находитесь за стенкой, и это спасло вас. Вы до сих нор носите имя убийцы на дне души или посвятили в это Уайллера и других близких к дому Ричардсона людей?

– Вы забываетесь, мистер Элжер!

– Нет, мэм. Боюсь, что ваша нерешительность принесла плохие плоды. Теперь кто-то вскрыл старый нарыв, не подумав о последствиях. В одном вы правы, сейчас никто ничего доказать не сможет. Но есть люди, которые до сих пор не успокоились. Люди, которым не безразлично, что убийца Рональда Ричардсона жив.

– Вы делаете запоздалые выводы. Если Лин наняла вас для поимки убийцы, то вы знаете имена этих людей.

– Хорошо. У меня осталось только два вопроса. Первый. Вы знаете Грету Веймер?

– Конечно. Я знаю всех врачей больницы.

– Давно она работает в ней?

– Она приехала из Нью-Йорка вместе с Хоуксом как его ассистентка. После того как Хоукс занял пост директора, ей дали отделение, где содержат легких больных.

– Она хороший врач?

– Этого я не знаю, но как женщина она интересует многих. Хоукс выдвинул ее в совет профессоров, и она была принята, несмотря на отсутствие ученой степени. Но, как я понимаю, этот вопрос интересует Лин из других соображений?

– Этот вопрос интересует меня, миссис Скейвол. Лин не знает о существовании Греты Веймер. Вопрос второй. Возможно ли проникнуть на территорию больницы незамеченным?

– Исключено. Каждую машину обыскивают, пропуск подделать невозможно. Охрана знает в лицо каждого, кто имеет допуск на территорию и кому разрешено се покидать.

– Машину Хоукса тоже обыскивают?

– Разумеется, нет.

– А вы говорите –  невозможно.

Медсестра прищурила глаза, в них появился огонек коварства.

– А что вам делать в больнице, мистер Элжер?

– Вы имеете доступ в корпус для заключенных? –  ответил я вопросом на вопрос.

– Нет. Мое поле деятельности ограничено первым корпусом и складом медикаментов. В больнице нет персонала, который имеет доступ в любую точку территории. Каждый имеет свое место и не может его расширять по собственной инициативе.

– Кроме руководства?

– Конечно. Не более двух десятков врачей могут свободно курсировать из корпуса в корпус.

– Среди этой двадцатки есть люди, которые находятся в оппозиции к режиму, которые проявляют недовольство и настроены…

– Нет. Вы хотите найти сообщников?! Пустая трата времени. Те, кому разрешено выходить за территорию, люди проверенные. Они составляют костяк единомышленников. Среди них вы не найдете сочувствия. Мне только не ясно, как эти вопросы вяжутся с делом, которым вы занимаетесь.

– Я еще не готов ответить на этот вопрос, но уверен, что мы с вами еще поговорим на тему больницы.

– Я сказала вам слишком много, мистер Элжер, и не требуйте от меня невозможного.

– Вы не сказали мне и сотой доли того, о чем знаете, а я еще не созрел для более обстоятельного разговора.

– Обстоятельного?

– Да. Когда у меня на руках будет достаточно фактов, которые я смог бы вам предъявить и которые помогли бы вам взглянуть на некоторые вещи под другим углом. Сейчас вы мне не верите. Не верите в то, что я способен изменить ситуацию. Когда вы в этом убедитесь, то встанете на мою сторону. То же самое касается доктора Уайллера и адвоката Хельмера. Вы мне не лжете –  вы не считаете нужным говорить ту правду, которая, по вашему мнению, меня не касается.

– Я вижу, вы серьезно настроены перевернуть мир, мистер Элжер. Таким человеком был Рон Ричардсон, вы второй из тех, кого я встречала в своей жизни.

– Ричардсон его перевернул, но слишком много оказалось вокруг него скептиков, которые поторопились вернуть все на свои места. Я не пытаюсь перевернуть мир. Я отношусь ко второй категории и хочу поставить все на свои места, но я не скептик, а оптимист, и в моем понимании картина будет выглядеть иначе.

– Много тумана, молодой человек.

– Уверяю вас как оптимист: он рассеивается. Рад был с вами познакомиться. Если вы мне позволите, то я еще заеду к вам.

– Когда соберете необходимые факты?

– Вы все правильно поняли.

Я встал и направился к двери. Сын медсестры все это время продолжал стоять в дверях. Правда, его дробовик уже не смотрел мне в грудь.

Он посторонился и пропустил меня. Когда я подошел к машине и открыл дверцу, он окликнул меня. Я обернулся. Парень стоял за моей спиной, а его ружье осталось возле входа.

– Послушай, приятель, –  он покосился на прикрытую дверь, –  мать преувеличивает. Я вожу в больницу уголь и кое-что из наших продуктов. Ежедневно в течение пяти лет, но меня никто не обыскивает. Охрана небрежно осматривает машину.

– При въезде, но не при выезде?

– В этом ты прав, приятель. Выезжаю я пустым, и вся машина как на ладони.

– Я тебя понял. Харви Строч, если не ошибаюсь.

– По отцу Строч, а по матери Скейвол.

На пороге появилась хозяйка. Строч отскочил от меня, будто я превратился в гремучую змею.

– Будьте осторожны, мистер Элжер, –  сказала она, выходя на крыльцо.

– Постараюсь, миссис Скейвол.

Я выехал на шоссе и свернул к закусочной «Белый пингвин», где меня ждали Рик и Эмми.

За два дня работы я получил огромное количество информации, но все мои познания ни на шаг не продвинули меня вперед. Передо мной раскрывалась совсем другая картина, словно я искал компромат на Хоукса, а не пытался найти его жену. За какую бы ниточку я ни дернул, все они приводили меня к моему нанимателю; но не к его жене.

Огромный ком разрастался, а Лионел Хоукс отодвигалась на задний план, и как это ни странно, но поиски женщины уводили меня все дальше от нее.

Мне это не нравилось. В чем-то я допустил ошибку, и как бы она не вышла мне боком в самый неподходящий момент.

4

Рик и Эмми сидели за угловым столиком, и мне показалось, что хозяин «Белого пингвина» подстелил им на стулья коврики с иголками.

Когда я к ним подошел, мне не дали открыть рта. Рик схватил меня за руку и усадил на свободный стул, но я не ощутил под собой ничего колющего.

– Дело закручивается, Дэн. Давай начнем с Эмми, у нее потрясающие новости…

– Нет, мы начнем с тебя, но сначала я хотел бы проглотить пару сандвичей с пивом.

– Не дергайся, толстушка нам все принесет.

– Рад это слышать.

Рик, с травинками во взъерошенной шевелюре, смахивал на озорного чертенка. Глаза горели, как у ипподромного завсегдатая, лошадь которого выскочила на финишную прямую.

– Ну давай выплескивай, Рик!

– Работенка мне досталась не из лучших. Правда, я отошел от твоих инструкций, но это не помешало мне выполнить задание. Начну с того, что я решил взглянуть на неприступный бастион и пробрался на другой конец лесного массива. Разглядеть богадельню мне не помог и полевой бинокль, но зато я обнаружил узкую тропу на ширину колес грузовика. Ты о ней ничего не говорил, но я подумал, что, проезжая на машине через лесной участок, ты просто не заметил этого поворота. Я бы тоже не обратил на него внимания, если бы не случайность. Пробирался я лесом вдоль дороги и вдруг вижу, как с противоположной стороны из-за деревьев выезжает машина и поворачивает в сторону больницы. Подумав, я решил, что это то самое место, где мне следует залечь. В течение часа из этой норы выползло девять машин, и все они отправились в сторону «Китайской стены».

– Твоя сенсация не убила меня наповал. В лесу находится автобаза клиники. Оставь вступление и расскажи о машинах.

– Так ты знал об этом?

– Я не просил тебя искать базу, меня интересуют только машины и номера.

– Хорошо. Из базы в больницу отправилось девять машин. Шесть из них обычные санитарные седаны белого цвета. Один голубой фургон, цельнометаллический, гладкий. Один микроавтобус и крытый брезентом грузовик. Все машины прошли в промежутке от восьми до девяти утра. Эти же машины вернулись на базу в шесть тридцать вечера, и до семи часов, пока я находился на посту, ни одна машина с базы не выезжала, за исключением мотоцикла и микроавтобуса. Как я мог догадаться, этот микроавтобус отвозил шоферов, но он отправился в больницу, а не в город. Мотоцикл свернул в сторону шоссе. Чтобы поставить точку на микроавтобусе: он циркулировал по дороге в течение всего дня.

– В нем находились пассажиры?

– Шарабан рассчитан на двадцать человек, и ни одной порожней ездки он не сделал. Во всех случаях машина была забита до отказа.

– Ты видел, как мотоцикл въезжал на базу?

– Нет. Очевидно, все шоферы были доставлены туда до моего прихода.