Текст книги "Никарагуа. Hora cero"

Автор книги: Михаил Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Все газеты комментируют гибель южнокорейского «Боинга 747» у берегов Сахалина, который был сбит над советской территорией, пролетев более 2,5 часа и более 500 км. На острова Японии море выбрасывает останки пассажиров. В США поднят «шум» по поводу «бесчеловечного акта». Сообщается об аналогичном происшествии с южнокорейским самолётом в апреле 1976 года на советско–финляндской границе, тогда самолёт был принуждён к посадке на лёд озера.

Октябрь. Социологический Конгресс

Продолжали идти сильные дожди.

Воскресенье для Кольцова прошло на редкость удачно. Утром приехал Луис, и Сергей сам провёл машину от площади «19 июля» до университета и оттуда до площади Испании. Затем отрабатывали повороты вокруг дома. После этого приехали Ренсо и Марго. Поговорили о работе и пообедали вместе. Затем вновь заехал Луис, забрал всех и повёз смотреть «следы» индейцев на вулканической лаве. Музей оказался закрыт, но «следы» удалось увидеть. Вечером все вместе посмотрели американский фильм «Эротическое лето», о сексуальных приключениях молодой пары в Греции. Ночью Сергей спал плохо, вынужденное воздержание, похоже, отражалось на здоровье. Лида второй месяц продолжала бойкот и чувствовала себя нормально. Как долго это может продолжаться?

Неделя в университете началась вроде бы неплохо. На занятиях Кольцов дал взбучку своим слушателям–преподавателям (докладывал Ренсо). Вечером заехал Луис и завёл разговор о Ренсо, обвинив его в «предательстве», и о Вольфганге, который, действительно, обнаглел.

На следующий день Кольцов говорил с Британией, затем с Пако, весьма круто – о критической ситуации со студентами–стажёрами. Потом состоялся разговор с Вероникой о «сотрудничестве» вообще и о Пако в частности. Как сказал навестивший его вечером дома Луис: «посмотрим, что будет завтра». С Луисом говорили много (опять о Ренсо), но не о чём не договорились. Он уехал принимать дома Химену. Да, документы, которые потерял Луис накануне, обнаружились в «Ronda», без записной книжки. Интересно, кому она понадобилась и зачем? В общем, Кольцов понял, что в его «команде» начался разброд, и пора принимать решительные меры.

В разговоре с Ренсо Кольцов выяснил, что тому не понравилось критика его доклада. Луис сообщил, что «чернь», которой тоже не понравился тон его критики, намерена «поднять бунт», и по этому поводу Вероника собирает собрание (не поставив его в известность). Сергей решил, что, может быть, это и к лучшему. Пора, наконец, разобраться, кто в Департаменте «правит бал»?

Он не подал вида и провёл занятия со студентами, как обычно.

Перед Кольцовым была довольно жёсткая альтернатива. Большинство преподавателей Департамента – дилетанты, не владевшие элементарными методическими основами. Многие – уже в «возрасте» (30–40 лет), и за спиной у некоторых из них годы «революционной работы». Они считали излишним какую–либо «учёбу». Между тем, эти «революционеры–практики» имели такое же поверхностное представление о марксизме, как и о философии в целом. Поэтому Сергей сделал ставку на молодёжь, на студентов–стажёров старших курсов, с которыми нашёл общий язык. Именно это и встревожило кое–кого из «стариков». Он знал, что за «заговором» против него стояла Британия, молодая амбициозная мулатка, сменившая Франциско – Сергио в должности зав. секции (кафедры) философии.

Но «заговор Британии» был подавлен. Вероника, как директор Департамента, провела собрание кафедры (без Кольцова) и, неожиданно для Британни, большинство преподавателей, в основном молодые, не поддержали её обвинения против «доктора Серхио». Вероника оказалась в затруднительном положении, она не хотела брать ответственность на себя. После собрания Луис забрал Кольцова и отвёз на обед к итальянцам, где обсудили последние события. Друзья Сергея были воодушевлены. Но он понимал, что эта первая попытка – только начало. Кто–то ведь стоял за не очень умной Британией. Он даже догадывался, кто. И был готов к следующему его шагу. К тому же, ему не нравилась странная возбуждённость Луиса. В его энтузиазме ощущалась какая–та неискренность.

Вартан отдавал распоряжения по группе, уже не советуясь с Кольцовым.

Заехав после работы вместе со всеми в ГКЭС за зарплатой, Сергей увидел, что экономическая миссия превратилась в настоящую крепость за железными бронированными воротами и с новым комендантом–хамом. Он подумал: какая нелепость затратить десятки тысяч валюты на обеспечение охраны десятка сотрудников миссии, которым никто не угрожал. Значительно меньшие деньги могли быть потрачены на создание нормальных жилищных условий для советских специалистов, которым было стыдно перед своими иностранными коллегами за убогость своего быта.

После этого в «Болонье» состоялось профсобрание, на котором Колю Максакова «отпустили с миром» и пообещали назначить замом старшего группы (Вартана). Избрали Володю Тюхтю, кандидатуру которого накануне в разговоре с Векслером поддержал Кольцов, не будучи уверен в том, что сделал это правильно. На собрании Виктор, без какого–либо повода, неожиданно повёл себя агрессивно по отношению к нему. Сергею стало ясно, что это – «первое предупреждение».

На следующее утро обнаружилось, что Женя заболела. У девочки поднялась температура. Вартан отвёз её с Лидой в никарагуанский госпиталь. Оказалась аллергия. После этого Лида спокойно уехала в Масайю, оставив дочь на Сергея. Всегда, когда ей нужны были деньги, она неожиданно вступала в «перемирие», которое заканчивалось, как только она их получала. Вечером приехали Ренсо и Марго и забрали Кольцовых в кино на американский детектив «Мужчина с лицом Богарта» о частном сыщике. После этого заехали в ресторан «Rincon criollo», где поужинали. По возвращению Кольцовых в доме встретила гробовая тишина.

Чета Орловых и другие соседи вынуждены были смириться с тем, что Кольцовы предпочитали проводить свободное время вне дома. «Холостяки» следовали их примеру, часто проводя вечера в кино и барах. «Семейные» предпочитали домашнее времяпровождение, коллективные застолья, повод для которых находился часто. Это было экономно для бюджета семьи.

Практика по вождению Сергея в воскресенье закончилась поломкой старой «Шкоды» Луиса (потекло масло в коробке передач). Сдали её в автомастерскую, и пересели на новый «форд», который Кольцов сам привёл домой! Лида от его успехов в автовождении была не в восторге. Она считала, что им машина не нужна (но хотела подарить новую машину своему брату). Вечером она нашла повод для скандала в присутствии дочери, который закончился оскорблениями. И Сергей опять остался без ужина!

Вартан привёз в дом новую русистку по имени Нелли, весёлую толстушку лет тридцати из Свердловска. Её поселили в «камарерской», где жил Бек до приезда семьи.

В университете у Кольцова состоялся разговор с Вероникой по поводу собрания. Пришли к выводу, что есть проблемы, которые надо решать. Она сообщила, что разрешение на издание учебника по марксистской философии, над которой Сергей работал вместе с преподавателями, наконец, получено. Секретарша Департамента напечатала текст опять с ошибками, так как Химена не вычитала его. После работы поехали к Луису, корректировать текст. По дороге зашли к Карлосу Квадре в типографию (он неожиданно ушёл из университета) и договорились в принципе о печатании «Хрестоматии».

Весь следующий день Кольцов работал над текстом учебника. Карлос Квадра дал передышку до четверга. Среди авторов–участников царило воодушевление. Вряд ли кто–нибудь из них верил, что идея о первом в революционной стране учебнике по марксистско–ленинской философии завершится её реализацией. На занятиях Франциско – Серхио, как ответственный секретарь редколлегии, провёл последний инструктаж преподавателей по подготовке 2‑й части учебника. И Кольцов, не без волнения, сообщил, что 1‑я часть «Диалектический материализм», наконец–то, сдана в типографию. Заблаговременно Векслер предупредил его о существующем запрете без разрешения Москвы публиковать что–либо под своим именем за границей. Поэтому Кольцов был включён в состав редколлегии лишь в качестве «научного консультанта». Официальным «редактором» учебника согласилась стать Вероника. Ну, эти формальности для Сергея были неважны. Главное – результат! Это событие было отмечено вчетвером на ужине у итальянцев. Настроение у всех было приподнятое.

Вечером Кольцов присутствовал на партсобрании в посольстве и увидел вернувшегося из отпуска Виктора Петровича Чукавина. Встреча с ним была короткой, но доброжелательной. Это заметил и Векслер, который вёл собрание и предоставил слово для выступления Кольцову после Орлова. Сергею был понятен его приём: Виктор хотел показать партсекретарю, кто может быть его преемником. Но, по предложению Чукавина, редактировал решение собрания всё–таки Кольцов.

Поэтому, когда на следующий день Векслер заехал сообщить Кольцову, что он ему «не дозвонился», чтобы пригласить на совещание к Чукавину, Сергей понял, что тот начал двойную игру. Виктор помнил, что секретарь парткома в прошлом году решительно поддержал его в раскрытии «зубного дела» и не позволил Рябову свести с ним счёты. И он понимал, что Виктор Петрович просто так его не сдаст.

На следующий день Кольцов вновь побывал в посольстве и поговорил с советником Матвиенко о Луисе. Но, похоже, сказал лишнее, так как советник уклонился от предложенной встречи с чилийцем. Затем он зашёл к Чукавину, с которым поговорили о прошедшем собрании. Виктор Петрович оценил выступление Орлова как «саморекламу». Сергей воздержался от своих комментариев, понимая, что они преждевременны. Затем они прослушали занудную лекцию Орлова о Советской Конституции на очередном «пятничьем» собрании для членов семей советских дипломатов и специалистов. Домой под проливным дождём его отвёз Вартан, с которым они давно уже не сидели в одной машине.

В субботу все обитатели дома уехали купаться в Хилуа. Кольцов остался один и наслаждался тишиной. Сходил в «дипмагазин», купил суперсовременный радиоприёмник «Sony» (с компьютерным поиском радиостанций), познакомился с ребятами из «Авиаэкспорта». Затем сбегал в «Супер» за сигаретами и ромом. Потом читал интересную книгу «Большевики» (испанское издание сборника биографий).

Сергей впервые узнал о многих «врагах народа», расстрелянных в период сталинских репрессий. И задумался над тем, а, собственно, почему Сталин уничтожил именно этих людей и оставил рядом с собой других? Ведь его выбор не мог быть случайным. Никто из них не был, очевидно, «контрреволюционером», так как многие принимали активное участие в революции и гражданской войне. Многие из них не были и «антисталинистами», поддержав Сталина в его борьбе против Троцкого. Что же произошло именно в 1937 году, резко изменившее отношение Сталина к своим бывшим соратникам? Может быть против него, действительно, был «заговор»? А может быть его «вдохновил» Гитлер своей «ночью длинных ножей», которую Сталин назвал «гениальным ходом»?!

Вечером, когда Лида вернулась, Сергей отвёл её в никарагуанский военный госпиталь, где ей сделали обезболивающий укол (обострился пародонтоз). Потом с Луисом они съездили к кубинским врачам и договорились об её лечении.

В воскресенье Сергей с дочерью совершили прогулку рядом с домом. Он выпил пива в «сервесерии», которой обитатели «Болоньи» дали точное прозвище «Вьетнам». Это популярное место времяпровождения квартальной бедноты находилось в несколько десятках метрах от современной улицы фешенебельных особняков района «Болонья», на пыльной улице «хижин» из магазинных картонных коробок, покрытых пальмовыми листьями. «Пивная» представляла собой обычный деревянный сарай с земляным полом и с окнами без стёкол. Внутри были расположены три деревянных грубо отёсанных стола, вокруг которых стояли скамейки и старые тяжёлые стулья со спинками. В помещении – полумрак и всегда прохладно. За простой деревянной стойкой «хозяин», – такой же бедолага, как и его посетители, – продавал со льда «морозильного ящика» пиво и напитки по цене ровно настолько дешевле, насколько они стоят без бутылок (в магазине цена бутылки значительно, раз в пять, превышала цену самого пива или напитка).

Затем втроём Кольцовы пообедали в «Antojitos». В доме, наконец, заработал долго молчавший телефон.

Вечером Сергей и Лида (оставив девочку дома) вместе с итальянскими и чилийскими друзьями съездили сначала в кино на французский порнографический фильм «Карманный любовник» о мальчике и проститутке. После этого посидели дома. Говорили о предстоящем Конгрессе социологии, затем перешли на тему фашизма и национализма. Сергею интересно было узнать, что здесь в Латинской Америке то и другое понималось совсем иначе, чем в Европе. Ведь, по существу этих понятий, некоторые латиноамериканские государства представляли фашистскую политическую модель, а многие «революционные» программы использовали националистические идеи. Разошлись поздно…

10 октября в Манагуа начал работу XV Социологический Конгресс Латинской Америки.

После некоторых хлопот утром, преподаватели Департамента, в конце концов, получили «визитки» и прибыли в здание «Сезарь Аугусто Сильва». На открытии Конгресса присутствовали «командантес» Байардо Арсе, Виктор Тирадо, Омар Кабесас. С приветствиями выступили директор CNES Хоакин Солис и экс–президент Мексики Эчевария Альварес. Присутствовало 250 делегатов из разных стран. От СССР – только Кольцов (неофициально). Как сказал Солис в адрес гостей: «их присутствие будет без сомнения братской и солидарной поддержкой для нашего дела». После заслушивания докладов был «коктейль» у бассейна. Луис познакомил Сергея с костариканскими делегатами, молодыми преподавателя университета Сан Хосе. Потом Луис развозил всех по домам, а потом они с Сергеем выпили пива в «Tiscape».

Второй день Конгресса прошёл в комиссиях – на свежем воздухе, под пальмовым навесом. Говорили об индейцах Коста – Рики и Мексики, о профсоюзах и крестьянах и пр. Кольцову только с третьей попытки удалось достать материалы конференции. После «кофе» слушали выступление ректора Мексиканского Университета Пабло Альвареса Казанову о «Теории и методе изучения народных движений». Его основная мысль – теория классовой борьбы недейственна в условиях народного единства в Латинской Америке. Потом Сергей дал короткую консультацию студенту из UNI по марксистской эстетике.

Вечером вместе с Виктором и Вартаном Кольцов был вызван в посольство к Чукавину, который зачитал им письмо ЦК о положении в мире, суть которого: «надо быть готовыми к худшему». После этого у Сергея состоялся короткий разговор с Виктором Петровичем о возможности «чёрных шаров» (по поводу его предстоящего переизбрания). Он коротко рассказал о начавшемся Социологическом конгрессе. Чукавин был удивлён тем, что «они пропустили эту информацию». Ещё больше его поразило то, что даже Векслер оказался «не в курсе». Договорились, что по окончанию работы конгресса Кольцов предоставит ему все материалы и свой отчёт. По возвращению Сергея домой, неожиданно «заехал» Векслер показать ему текст своего выступления на предстоящем партсобрании. «Ага, – подумал Кольцов, – это уже первое следствие возвращения Чукавина».

Утро третьего дня работы Конгресса Кольцов посидел в «своей» комиссии. Затем, после «кофе», навестил Ренсо в его комиссии. Попал на доклад Алехандро Серрано о «кризисе философии». Доклад ему очень понравился. Затем Пабло Альварес комментировал своё вчерашнее выступление: «партии не представляют интересов классов и идеологическая борьба мешает объединению сил народного движения». После этого состоялось Пленарное заседание, где выступил кубинец с докладом: «Развитие и прерывность революционной мысли от Боливара до Карлоса Фонсеки». Но перед этим состоялся «митинг протеста» по поводу диверсии в Коринто. Обедали у Ренсо. Вечером пили кофе в «Mercedes» у мексиканцев. Сергей познакомился с директором школы антропологии и истории Мехико Гильберто Лопесом, но Луис бесцеремонно перехватил инициативу. При выходе из ресторана Сергей и сопровождавшие его Луис и Ренсо оказались свидетелями вооружённого нападения на здание редакции «La Prensa» (об этом на следующее утро сообщит пресса). Ужинали у Кольцова дома. Ребята были воодушевлены Конгрессом. Поэтому Сергею пришлось скрыть своё разочарование. Для него было ясно, что это – чисто идеологическая кампания под эгидой Мексики (и Венесуэлы) весьма «среднего» научного уровня. Но некоторые персонажи были интересны.

На четвёртый день работы Конгресса Кольцов прослушал сообщение о Симоне Боливаре, интересное сообщение чилийца (представлявшего Кубу) о развитии марксизма в Латинской Америке. Вчерашний мексиканец Гильберто Лопес вёл себя индифферентно, а потом вообще исчез. Прослушав выступление на Пленарном заседании сальвадорца, Кольцов отправился обедать домой самостоятельно, так как машина Луиса и он сам «забарахлили».

В тот же день вечером Кольцов вновь был вызван в посольство на «партактив» о «секретном» совещании, состоявшемся в Москве летом. Вывод: надо быть готовым ко всяким «неприятностям», в связи с этим намечаются новые «тенденции» во внешней политике. После «актива» Сергей поговорил с директрисой посольской школы о дочери. Претенциозная московская дама заявила ему, что его дочь не возьмут в школу из–за возраста (семь лет ей должно было исполниться через три месяца). Но ему было ясно, что это только предлог, так как его дочь была единственной школьного возраста в преподавательской группе и возникала проблема доставки её в школу. Формально, это должен был взять на себя Вартан, имевший машину. Поэтому, очевидно, что он провёл предварительную беседу с директрисой, а Виктор предпочёл, как всегда, не «вмешиваться». Сергей психанул.

Утром последнего дня работы Конгресса Кольцов болтался в UCA, затем с Ренсо и остальными прибыл в университет. Последнее Пленарное заседание Конгресса прошло скомкано. Понравилось лишь выступление чилийца из MIR. Выступления Пако и Фернандо из Департамента UNAN были заурядны. Кольцов пообедал у Луиса. Затем они вернулись в университет, где в Департаменте состоялась встреча с кубинским историком Прьето. После этого Кольцов заехал домой. Застал дочь плачущей, Лида была «на взводе». Орлов, мерзавец, опять оставил её одну в доме (вопреки существовавшей договорённости, не оставлять женщин одних в доме)!

Вечером состоялось закрытие Конгресса в кинотеатре «Tetel». Краткая речь команданте Байардо Арсе о значении Конгресса для поддержки Никарагуа. Затем – поездка всех делегатов в Хилуа. Здесь, наконец, Кольцов получил возможность спокойно поговорить с Алехандро Серрано, который вручил ему свою только что изданную книгу (не подозревая о том, что его рукопись Кольцов рецензировал в прошлом году). Затем к ним подошёл команданте Виктор Тирадо Лопес, который говорил о военном положении. К разговору присоединились командантес Байардо Арсе и Ленин Серна (Комитет госбезопасности). Кольцова они явно принимали за мексиканца (из–за Серрано), поэтому вели разговор очень непринуждённо. Никого из советских дипломатов на этом приёме не было. Затем Кольцов накоротке поговорил с мексиканцем Гильберто Лопесом и познакомился с колумбийкой Кристиной. Однако он вынужден был уехать очень рано, – когда банкет только начинался, – с итальянцами и чилийцами (их ждали дома дети). Все пятеро поместились в машине Ренсо.

Следующий день Сергей отдыхал дома. Посмотрел в кинотеатре документальный фильм «Американское безумие» об извращённых нравах современной Америки. Вечером сделал «официальное приглашение» домочадцам на свой предстоящий день рождения, которое они приняли без энтузиазма. Ночь прошла беспокойно из–за сильного ливня и головной боли.

«Новости» продолжают сообщать о продолжении военных действий на территории Никарагуа и в Центральной Америке:

В Никарагуа отмечается 3‑я годовщина убийства Анастасио Сомосы–младшего (в Уругвае) и 26‑я годовщина убийства Анастасио Сомосы–старшего. Конгресс США утвердил дополнительные ассигнования на «сдерживание никарагуанской экспансии». Были предприняты три атаки «контрас» при поддержке гондурасской армии на границе с севера, отбиты с потерями. Под Матагальпой сбит двухмоторный американский самолёт, трое из экипажа (сомосовцев) взяты в плен, погибло трое, ещё двое, сброшенных на парашютах, преследуются. Самолёты Пасторы (из Коста – Рики) опять бомбили порт Коринто. На юге страны взорваны две вышки высоковольтной линии электропередачи между Коста – Рикой и Гондурасом. Диверсионная группа Пасторы взорвала 2 нефтехранилища, Атлантическое побережье осталось без горючего. На границе с Коста – Рикой сосредоточено 300 пасторовцев. За полтора месяца (с 15 августа) уничтожено 400 «контрас.

Отмечать сорокалетие Кольцова приступили предварительно ещё в воскресенье. Лида с утра втянулась в приготовительные хлопоты. Это она любила. Гости начали подтягиваться к столу к 6-ти часам вечера, хотя кое–кто из соседей предпочёл смыться из дома или рано ушёл в свои комнаты. Пошёл сильный ливень! Неожиданно приехал Виктор Петрович Чукавин с женой и дочкой. Поздравляя Сергея, хорошо говорил о нём. К этому времени подъехали итальянские друзья, Франциско – Серхио со всей своей семьёй, а также ребята из Департамента – Дональдо, Марио, Пако, Химена (со своим новым приятелем) и Карлос Борхе, который Сергею вручил автограф одного из генералов Сандино. Пели под аккордеон в сопровождении импровизированного оркестра из «ударных» и плясали. Наконец появились из «Планетария» Вартан с Колей Максаковым и Ювенцусом. За столом не было официальных лиц, (о чём явно позаботился Векслер). И предполагалось, что коллеги–соотечественники сорвут праздник тихим бойкотом. Но не получилось! Никарагуанцы и «интернационалисты» своим энтузиазмом и искренностью сорвали этот замысел. Непредвиденно, всё получилось хорошо. И явно произвело впечатление на Чукавина. К полному удовольствию Лиды и к плохо скрываемому неудовольствию супругов Орловых.

Следующий день был тяжёлым днём похмелья, который Сергей в университете пережил с трудом. Обедал с Ренсо и Пако в ресторане «Ciudad de plasticos». После пива стало легче. После работы Сергей застал дома прилетевшего из отпуска Чеслава (его самолёт задержался в Шенноне). Вид и настроение приятеля ему не понравились. Поговорить им не удалось, потому что неожиданно нагрянул Векслер, явно взбешённый и встревоженный вчерашним визитом Чукавина.

Сам день рождения начался для Кольцова во вторник с унылого утра. Обедать уехал к Ренсо, с которым они, после этого, навестили Луиса в его новом доме. Дом приятный снаружи, но внутри слишком большой и неуютный. Как здесь принято, дом был приобретён со всей мебелью и даже библиотекой, которая оказалась вполне приличной (по американским меркам). Сергей с завистью увидел полное издание романов Агаты Кристи. Об его дне рождении Луис, конечно, забыл! Опять завёл разговор о безденежье и о невозможности вернуть долг. Странно? Раздосадованный Сергей вернулся домой, где соседи до сих пор приходили в себя после прошедшего грандиозного чествования.

Вечером приехала Марго и забрала Кольцовых к себе. Так что собственно день рождения был отмечен Сергеем среди женщин и детей. В 10‑ть часов забрали на дороге Луиса и Ренсо, и зашли с ними в кубинский ресторан «Tropicana». Здесь играл оркестр и пели два солиста. Все потанцевали. В час ночи началось «Chow»: две танцовщицы, два певца (мужчина и женщина), женщина–фокусник, один шут и, конечно, конферансье. В общем, программа была неплохая (без стриптиза), но явно с контрреволюционными намёками. С оплатой возникла заминка, но, в конце концов, деньги нашлись! Вернулись в дом итальянцев поздно. Допили коньяк, разобрали спящих детей и разъехались после 4‑х часов!

Кольцов поспал чуть больше часа и отправился в университет. Оттуда он поехал в ГКЭС на открытое партсобрание. Векслер открыто провоцировал людей против него, но все отмалчивались. Вартан выступал последним, и, как всегда, ничего не сказал.

По возвращению домой Сергея ждал неприятный сюрприз: у дочки – 38.8, рвота. Вызвали посольского врача. Ночь прошла беспокойно.

На следующий день температура и рвота у Жени продолжались. Уехав днём с работы, Сергей отвёл её в военный никарагуанский госпиталь. Но там ничем помочь не могли. Вечером приезжал врач посольства, но заметных улучшений так и не появилось. Заехали предложить свою помощь Луис и Ренсо.

Утром Сергей вновь был с дочерью в военном госпитале, сдали анализы. После этого уехал на работу в UNI, где провёл занятия со студентами. За ним заехал Вартан и отвёз домой. Дочь чувствовала себя лучше. Вновь приезжал врач – анализы показали гепатит. Ночь прошла спокойно.

На следующий день девочка выглядела уже неплохо, но температура ещё держалась. Вечером заехали Ренсо с Марго узнать о её состоянии. Ночью шёл сильный дождь.

В воскресенье. Сергей с Лидой сводили дочку в «лагуну Tiscapa», застывший кратер вулкана, который находится в черте города. Они спустились вниз и обошли лагуну, где находились развалины старого амфитеатра. Здесь выпили пива, девочке купили мороженое. Все устали, но дочери было интересно. Для неё не так часто выпадали такие прогулки. Днём заехал Ренсо, забрал их к себе, на празднование дня рождения трёхлетнего сына Дани. Они приехали поздно, когда Pinata (бумажная набитая подарками кукла, которая подвешивалась на дерево) была уже разбита. Подаренную ему накануне Кольцовыми машину мальчик уже сломал.

На следующий день Кольцов вместе с Луисом заехал в типографию и сдал текст 2‑й части «Хрестоматии» по философии. Сданный ранее учебник пока не напечатан. В ГКЭС Сергей получил 3 письма от сына и поздравления от брата (лучше поздно, чем никогда). Вечером дочь опять плакала («мама всегда занята»). Чем была занята жена днём, кроме болтовни с подругами, Сергей не мог понять. Но дочерью она не занималась.

Луис пригласил Кольцова на лекцию мексиканца Лопеса по «эпистемологии» (методологии) в историческом ракурсе: «Теодор Адорно – наиболее интересный марксист». Кольцов долго не смог выдержать банальной чуши и покинул аудиторию.

Между тем в Манагуа поднялись цены на бензин, пиво и воду. В стране идут бои и переговоры.

Ракетой с неопознанного военного катера подожжено бензохранилище в порту Коринто (сгорело свыше 2 млн. галлонов нефти). Позже был взорван нефтепровод в порту Сандино. Пойманы 2 парашютиста из подбитого ранее самолёта. Идут бои на юге (Рио Сан – Хуан), 2 тысячи «контрас» пытались захватить порт Кабесас (Атлантическое побережье). Генри Киссинджер прибыл в Манагуа, в честь этого была проведена демонстрация протеста. Рейган заявил, что США окажет экономическую помощь Никарагуа лишь только тогда, когда она порвёт отношения с Советским Союзом и Кубой. Даниэль Ортега, который выступил на Генеральной ассамблее ООН весьма умеренно, заявил, что Никарагуа оставляет за собой право громить врага на его территории. Томас Борхе, находясь в Португалии, заявил: «мы попросим советских братьев не вмешиваться». Ю. В. Андропов заявил, что мир стоит накануне мировой войны.

«La Prensa» сообщает, что в Анголе во время операций УНИТА (с августа по сентябрь) кубинцы потеряли 349 человек, погибло 12 советских военных «советников» и 1812 ангольцев.

19 октября в Гренаде (остров–государство в Карибском море) у Бишопа (премьер–министр «марксистского» правительства) – «неприятности» (посажен под «домашний арест»). 20 октября газеты сообщили, что Бишоп убит во время демонстрации в его поддержку. Выясняется, что Бишоп был убит вместе со своими соратниками в военном гарнизоне, власть захватил «Военно – Революционный Совет» (15 генералов). Глава «ВРС» Гренады генерал Худсон Аустин пригласил «наблюдателей» из США и Канады. Пресса и ТВ комментируют убийство Бишопа. Отрицательная реакция Кубы и положительная реакция США. США направили к берегам Гранады военные корабли во главе с авианосцем «Индепенденс» (с 2 тысячами морской пехоты) для «защиты» 1 тысячи находящихся там американцев. Куба объявила 3‑хдневный траур. Зарубежные телекомпании несколько раз воспроизвели репортаж советского телевидения («Время») о событиях в Гренаде с демонстрацией карты… Испании!!!

Последние дни все в Манагуа обеспокоены событиями в Гренаде. В час дня радио передало Заявление Советского правительства по этому поводу. В городе прошла манифестация. У дворца правительства перед демонстрантами выступил с заявлением Руководства Сандинистского Фронта Даниэль Ортега.

Советским специалистам, как обычно, было запрещено появляться на манифестации. Сидели дома. Вечером, возвращаясь с манифестации, заехали итальянцы и чилийцы. За чашкой чая поговорили о Гренаде и положении Никарагуа в связи с этим. Настроение у них было «грустное». Действительно, события в Гренаде – это серьёзное предупреждение Никарагуа…

Весь радиоэфир заполнен комментариями о событиях в Гренаде. В 14.20 (25‑го октября) американцы прибыли к кубинским позициям на джипах с предложением сдаться (так как «они не хотят иметь проблем с Кубой»). Кубинцы (около 600 человек, большинство – аэродромные строители) запросили по радио Фиделя, который приказал им «не отступать», хотя тут же заявил, что для вмешательства Кубы нет «объективных причин». До 6-ти утра 26‑го кубинцы продолжали сопротивление на военном аэродроме, американцы атаковали их вертолётами и артиллерией. Этим утром в Гаване Фидель на пресс–конференции заявил, что кубинцы в Гренаде выполняют свой «интернациональный долг», их сопротивление – «символическая акция». В Совете Безопасности ООН вступил Виктор Тиноко и от имени Никарагуа обвинил США в агрессии против Гренады. В ОАГ представитель Гренады обвинил США в интервенции. В 11 часов 26‑го кубинцы прекратили сопротивление, здание аэропорта разрушено, связь с кубинским посольством прервана. «Голос Америки» утверждает, что погибло не более 100 кубинцев, остальные попали в плен.