Текст книги "Пляшущий с клинком (СИ)"

Автор книги: Михаил Кодов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Когда все было готово, он кивнул девушке, и они остановились. Мужчина присел на колено, а девушка стала немного за ним. Так они не перекрывали обзор друг другу и могли стрелять одновременно, что и собирались провернуть, убрав двоих сразу. Распределив цели, Артур сказал:

– Стреляем по готовности, – а затем плавно вдавил курок.

Второй болт ушел за первым с небольшим опозданием. Вот только арбалет Артура был мощнее, а потому выпускал снаряды с заметно большей скоростью, а значит они достигали цели много быстрее.

** ** **

Капитан уверенно вел их по тоннелю и постоянно подгонял, ему не терпелось выйти на воздух.

– Быстрее парни, немного осталось, скоро уже на воздух выйдем, – в очередной раз проговорил он и ускорил шаг.

Арадал с напарником что-то одобрительно прогудели и тоже немного прибавили шаг, как внезапно ведущего бросило вперед. Солдаты резво отшатнулись в стороны, ближе к стенам, чтобы не налететь на начальство, и это спасло идущего вторым Арадала. Арбалетный болт, ударив по наплечнику, соскользнул с него и улетел в темноту. А вот капитану уже ничего бы не помогло. Точно под левой лопаткой торчало оперение короткого толстого куска дерева и оттуда уже струилась кровь.

Ругнувшись, долгарец, в которого еще не стреляли, сдернул со спины щит и бросился в темноту тоннеля. Арадал, не имея никакой защиты от стрел и болтов, старался поспевать за напарником шаг в шаг, чтобы не давать убийце шанса случайно зацепить себя. И в это время лихорадочно пытался понять, а кто собственно в них стрелял?

Уже через семь скачков раздался глухой удар – стрелок попал в щит, но судя по их не убавившейся скорости, никаких повреждений не нанес. Дальше долгарцам удалось пробежать еще десяток, как последовал второй, а еще через восемь – третий удар.

Уже понимая, что они догнали неизвестного наемника, мужчина рискнул немного сместиться и выглянуть из-за плеча напарника, чтобы понять: стрелок был один, и та молодая девчонка. В то время как первый ударом щита выбил арбалет из ее рук, Аранал осознал, что девчонка так быстро перезаряжаться не может, а второго стрелка не видно.

Вот только было поздно.

Тускло блеснув, не болт, но спица навылет пробила плечо его напарника и, почти не отклонившись, вонзилась в грудь мужчине, бросив того назад. Он не веря посмотрел на толстую кожаную бронь, которую даже не заметила тяжелая спица, а потом поднял взгляд на девушку.

Та уже поднялась и не поднимая арбалет метнула рукой пару ножей в его напарника. Тот дернулся и захрипел: один из стальных малышей угодил ему в шею, а второй в кисть, которой он прижимал кровоточащее плечо. Арадал понимал, его напарник уже мертв, слишком быстро теряет кровь и слишком обширны повреждения.

Потом он посмотрел на свою грудь и как-то отстраненно подумал, что за Грань они уйдут вдвоем, причем прямо сейчас. Подняв затуманенный взгляд, последнее, что он увидел, был взмах рукой хрупкой девушки. Летящих ножей он уже не видел.

** ** **

Постепенно на меня начала наваливаться усталость. С каждой малой свечой дышать становилось все сложнее, а идти приходилось уже по щиколотку в воде. Но остановится и перевести дыхание было нельзя. Вернее, сначала я пытался, но уже после второй попытки бросил это дело. Дышать было нечем. Сгоревший газ, к тому же пахнущий дымом, активно прибывал в тоннель и грозил задушить всех бегущих по нему.

В таком помутнении я двигался еще где-то свечу, пока не наткнулся на два тела. Это немного отрезвило меня. Мельком оглядев раны и поморщившись, зашагал дальше. На залитые кровью стены я предпочел не смотреть, как и на остальное состояние трупов. Если бы увидел такое в лесу, без сомнений бы решил, что это сделал медведь, но откуда ему взяться в тоннели канализации?

Сейчас же без сомнения можно было сказать, что последний из тройки долгарцев – измененный. Прямо как те твари, что вырезали деревни. Или тот капитан звезды, с которым мне пришлось столкнуться пару дней назад. И вот его-то я убью без зазрения совести.

Под такие мысли я и шел, как можно быстрее стараясь найти конец этого забытого Одноруким тоннеля. И в какой-то момент Ветреная все же сжалилась и коридор стал нырять вниз. Сначала я шел по колено в воде, через пару шагов она достигла пояса, а затем, когда уже дошла до подбородка, я сделал глубокий вдох и нырнул.

Резво перебирая руками по неровностям кладки потолка, я очень быстро двигался по затопленному тоннелю. В какой-то момент под руками оказалась пустота и я в десяток гребков выплыл на поверхность. Тихо вынырнув, я с наслаждением сделал глоток сырого воздуха. Я всплыл в колодце.

Видимо, когда копали тот скрытый проход, наткнулись на подземную реку или озеро, из-за чего и прекратили прокладку тоннеля. А уже потом люди выкопали колодец и так образовался скрытый проход. Только чтобы воспользоваться им, нужно нырнуть в колодец и в полной темноте с течением угадать, в какую сторону плыть, чтобы оказаться в тоннеле. Шансов не захлебнуться почти нет, а значит это скорее выход, нежели вход.

Тряхнув головой, я выкинул лишние мысли и полез наверх. Выбраться из колодца, стены которого были сложены из толстых бревен, для меня оказалось достаточно простым делом. Конечно, сначала сапоги соскальзывали с мокрых гладких бревен, но потом, когда я приноровился упираться всеми конечностями, дело пошло много быстрее.

Вывалившись за оголовок, я привалился к нему спиной и впервые за последние два колокола вздохнул спокойно, рассматривая светлеющее небо. Сгореть в городе, задохнуться в канализации или утонуть в колодце мне больше не грозит.

Осмотревшись, я увидел небольшой дом, сложенный из обожженного кирпича. И сейчас оттуда выходил долгарец, которого мы с Симией и Вальтом видели выходящим из дома, где держали Артура.

Мы удивленно уставились друг на друга. Не знаю, удивило светлоглазого больше то, что кто-то вылез из его колодца или то, что его все время преследовали, а он не замечал, да мне и не было это интересно. А вот меня удивил его внешний вид. Все одежда ниже груди была абсолютно мокрой, а вот голова и плечи – сухими. Это значило, что он не устраивал заплывов и из тоннеля был второй выход.

Сегодня Богиня Удачи как никогда щедра ко мне.

** ** **

Если бы он не был орком, то давно бы свалился от нехватки воздуха. Вначале, пока еще были силы, ведомый духом шаман несся по тоннелям со скоростью рыси. Но постепенно стал замедляться, чтобы сейчас еле переставлять ноги. Дух нервно метался перед ним, явно не зная, как можно подогнать медлительного разумного, и постоянно звал вперед. В какой-то момент шаман упал, теряя сознание и уже не в силах идти вперед.

В себя он пришел рывком, открывая глаза и видя прямо перед своим лицом полупрозрачную морду волка. Немного присмотревшись, Грок заметил, что его первый дух-защитник отдает ему накопленную энергию, позволяя дышать и восстанавливать потраченные силы. И это было действительно необычно, ведь шаман никогда об этом не слышал.

Хотя, а что он вообще знал о шаманизме? Действительно мало. А вот тот факт, что шаманы всегда живут много дольше обычных орков было правдой. По крайней мере, таких старых охотников, воинов или погонщиков он никогда не видел. Вполне возможно, что длина жизни шаманов такая необычная именно из-за того, что духи поддерживают Говорящих, потому что привязаны к ним и хотят дольше оставаться в подлунном мире.

Тряхнув головой, мужчина поднялся и кивнул коту. Он мог продолжать движение. В этот раз путь пошел еще быстрее, чем изначально, хотя через какое-то время началась вода и пришлось бежать, выше задирая ноги. Правда уже через малую свечу Грок был вынужден остановиться.

В воде лежало два тела, и их вид, а также разлитая в воздухе гниль явно указывали на то, что это дело когтей измененного. Что ж, что-то такое шаман и подозревал, ощущая едва уловимый шлейф неприятной силы, по которому и вел его дух кота. Отметив, что нужно двигаться тише, орк продолжил путь.

Покосившись на волка, что следовал рядом с ним, шаман подумал, что никакого боя не выдержит. Кот и кабан были слишком слабы, чтобы противостоять темным тварям. В конце концов, это были духи простых животных. Вот когда кабан станет вепрем, а кот – рысью или, что еще лучше, барсом, тогда можно будет идти в бой с ними. А вот с волком он бы пошел, но тот теряет слишком много силы, отдавая шаману, а значит будет слаб.

В какой-то момент кот остановился, а шаман, не заметив этого, прошел мимо, но был вынужден приостановиться из-за яростного шипения, раздавшегося за спиной. Удивленно обернувшись, он посмотрел на кота. Тот, заметив внимание хозяина на себе, сразу успокоился и сел, развернувшись в сторону стены.

Грок перевел взгляд на кладку и удивленно присвистнул. Сразу за кирпичной поддерживающей колонной, что шли каждые три десятка шагов, в стене был узкий и низкий лаз, на две трети утопленный в воде. В постоянной темноте, разгоняемой лишь рунным камнем, такой было невозможно увидеть ни идя в одну сторону, ни в другую.

Поколебавшись, орк все же сел в воду и осторожно протиснулся в лаз. Да, мокнуть не хотелось, но нужно было как можно скорее выбираться на воздух, чтобы дух перестал отдавать свои силы. Пройдя по новому коридору едва ли десяток шагов, Грок повернул налево и стал подниматься по лестнице. Где-то через пять десятков ступеней та закончилась ровной площадкой с дверью.

Толкнув ее, он оказался в каком-то подвале. Здесь стояли пустые бочки, ящики и стеллажи, на которых, судя по пыли, давно ничего не лежало. Лишь возле выхода пыли было меньше. Словно сюда редко кто-то спускался, оставляя провизию около входа.

Осторожно пройдя вперед, орк медленно приоткрыл дверь и выглянул в образовавшуюся щель. Хмыкнув, уже не таясь вышел и поднялся по очередной лестнице, что оканчивалась очередной же дверью. Подойдя, так же осторожно приоткрыл и нахмурился.

Чуткий слух степняка засек звон стали.

Выйдя из подвала, шаман отдал приказ духам проверить дом, и через три удара сердца получил ответ, что посторонних разумных внутри нет. Уже не таясь, орк подошел к окну и выглянул через щель в ставнях. На улице шел яростный бой.

Пляшущий с клинком, один из тех, кого из Эльрода отсылали за Короной, сражался с долгарцем, частично обернувшимся в тварь. Глаза бывшего человека полностью выцвели, руки стали длиннее и тоньше, а на вытянувшемся лице явно проступили костяные наросты. Орку хватило трех ударов сердца, чтобы понять, в этом бою ему делать абсолютно нечего. Он мог выйти против зверя, темного духа или разумного. А тут сражались настоящие монстры.

Обращенный непрерывно наступал, постоянно двигался и столь быстро рубил, резал и блокировал удары, что его изогнутый клинок полностью смазался. Острый взгляд орка успевал увидеть лезвие только в момент удара о клинок баронца. Казалось, что темный фехтует одной рукоятью. Вот только летящие искры и звон говорили о том, что клинок все же реальный и допусти рыжий хоть одну ошибку, как его порубит на несколько кусков.

Но несмотря на явное физическое преимущество наступающего, плясун еще не проиграл. Только сейчас орк понял, что все эти рассказы о Пляшущих и Танцующих далеко не сказки, а вполне реальные истории. Рассказчику не нужно ничего приукрашивать, тут и так верится с трудом.

Баронец успевал отразить каждую атаку противника. Мягкие и жесткие блоки, шаги и подшаги, пируэты, финты и выпады. Мастер меча использовал все. Он выворачивал кисть так, как никогда не выворачивают люди в обычной мирной жизни. Слабые скользящие удары уводил ножом, одновременно атакуя спагом. Бил противника руками и ногами. Наступал на носки сапог, швырял ногой песок в глаза, один раз даже пнул ведро, заставляя долгарца споткнуться. И все это складывалось в настоящую пляску, даже танец.

Вот только всех его ухищрений хватило только на то, чтобы оцарапать бедро и вспороть щеку противнику. Все же нечеловеческая сила и выносливость давали преимущество там, где человеческое тело встречало свой предел.

Шаман видел, что человек уже стал ошибаться и обзавелся тремя мелкими порезами на руках и лице, что еще быстрее приближали его конец. Грок понимал, ему пора уходить. С таким противником ему не справиться. Но оторваться от поистине величественного зрелища, от работы настоящего мастера, ему было не под силу. Он всей душой чувствовал, нужно дождаться конца. Уйти лесными тропами орк всегда успеет.

И финал поединка не заставил себя ждать.

Человек вскрикнул и выпустил из рук нож. Он не ошибся. Он просто не успел и клинок долгарца вспорол ему руку. А дальше темная тварь стала развивать успех, рубя и кромсая любой открытый участок тела. Часть ударов рыжий успевал отбивать, от части уклонялся, но все больше и больше пропускал.

Вот кольчужная юбка частично погасила удар по бедру, но судя по обильной крови, нога разрублена до кости. Вот брызнули во все стороны разрубленные звенья на груди. Вот брызжет кровь с лица. Вот клинок прорубает бок и, соскальзывая по ребрам, почти входит в живот, в последний момент натыкаясь на спаг. Вот вторая нога встречается со сталью и человек подает на колени, не в силах стоять с перерубленными сухожилиями.

Долгарец, нет, уже полностью обернувшаяся тварь, делает шаг назад, отбрасывает ставшее бесполезным оружие, а затем с рыком резко бросается вперед, будто пытается разорвать врага клыками, будто желает вгрызться в горло еще живому противнику, почувствовать кровь, что еще течет по венам, гоняемая пока работающим сердцем.

И в это же мгновение шаман вздрогнул. Он услышал далекий удар боевого барабана, с которым заляпанный черной твариной кровью клинок южнобаронского спага вышел из шеи темной твари.

Глава 16

Подтянутый седеющий мужчина сидел в роскошном кабинете за массивным столом и перебирал бумаги из папки. Но как только раздался тихий стук в дверь и внутрь зашел молодой парень, его секретарь, тот отложил все, откинулся на спинку кресла и внимательно на него посмотрел.

– Прибыл барон Дервано, – спокойно сказал он, – просить?

– Давай, – кивнул мужчина и встал, чтобы поприветствовать своего старого товарища и подчиненного.

Пока он выходил из-за стола, в комнату вошел низкий, полноватый и активно лысеющий барон. Он выглядел как добрый дедушка, что всегда готов простить внукам их шалости. И именно такое производил впечатление. Особенно в этом ему помогали вечно смеющиеся глаза и не сходящая с лица улыбка.

Вот только наедине с ним мало кто хотел остаться. Все же Арай Дервано, ранее глава одной из ветвей Тайной стражи Южных баронств, а сейчас уже всего древа, был очень опасным человеком.

– Барон, – склонил он голову в знак приветствия.

– Оставь, – махнул рукой хозяин кабинета, – сколько можно повторять, ты можешь забыть про этикет, когда мы наедине.

– Мне нравится смотреть на твои попытки меня переучить, поэтому я все же продолжу.

На эту фразу мужчина только махнул рукой и разлил по бокалам вино.

– С подробной версией я к вечеру ознакомлюсь, – кивнув на стол сказал он, – расскажи кратко, что мы имеем.

– В общем, как мы и предполагали, верхушку составляли твой второй советник, бывший глава Древа и посол долгарцев. Они убедили присоединиться к ним еще пятерку баронов, что селились вокруг столицы. К ним в имения согнали семь сотен наемников и этими силами собирались ограбить город.

– Это нам и так было уже давно известно, – прервал его Барон, – мы подвели три Стальные сотни к их лагерям, и наемники сдались, не желая умирать под копытами конницы.

– Верно. Правда Висельники все же рискнули.

– Потери?

– Три десятка убитыми и десяток ранеными. Всех наемников вырезали.

Барон долго молчал, глядя куда-то вдаль, только на лице ходили желваки от тщательно сдерживаемой ярости, а потом отдал приказ:

– Штандарты Висельников сжечь. Крепость отобрать и отдать кому-нибудь. Да хоть Инженерной сотне. Дальше что?

– Сделаем, – кивнул новый глава, – еще поймали пару десятков поджигателей. Они должны были с помощью огненного песка подпалить весь город, как только наемники войдут и начнут осаду резиденции. Все долгарцы.

– Поджигатели значит. Долгарцы. А что по послу?

– Слухи не врали, он действительно оказался членом того культа. И те действительно являются какими-то тварями, а не людьми, орками или троллями.

– Значит и Приближенный прав? Однорукий вернулся?

– Боюсь, что да, – мужчина поморщился, – я давно докладывал о мертвецах, что восстают тварями и нападают на села, но меня не слушали. Да я и сам не очень верил, скорее делал упор на разбойников или каких-то наемников, что удачно спихивают свои грабежи на страшилки, что малым детям рассказывают старики. Тревогу забил только после того, как в Империи кто-то приволок башку твари в Гильдию и те передали сообщение нам.

– У нас этих твоих тварей пока не видели?

– Только на границе с Империей. И я думаю, зараза идет с севера. Из Долгара.

– Я тоже так думаю. Но что с этой информацией делать, мне не понятно.

Вдруг мужчина ударил кулаком по столу и зло проговорил:

– И пока даже не ясно, что ее распространяет и как с ней бороться. А клятые Приближенные советуют молиться Создателю. Они хоть иногда что-то делают?

– Ну, все же кое-что мы смогли собрать по этой проблеме.

– Удиви…

– Мертвые восстают, если были убиты другими тварями. Живой человек, не являющийся членом их секты, не может просто так обернуться монстром.

– Это вам рассказал посол? – спросил Барон и продолжил, увидев кивок, – значит, нужно собрать еще сведений от других источников. Доверять ему мы не можем. И вот еще что, мертвых придется сжигать, чтобы они не восстали никогда.

– Так и начали делать. Странно другое – я не получал никаких сведений из Долгара об этом. Либо всех моих агентов переманили, либо мы ошибаемся и виновата все же Империя.

– У тебя есть агенты в Долгаре? – удивленно посмотрел на гостя хозяин кабинета, – я думал, там такой медвежий угол, что он никого не интересует.

– Ты прав, их всего двое, – скривился Арай, – и оба пишут, что все в пределах нормы.

– Значит отталкиваемся от того, что они такие же, как и посол. Чем он кстати соблазнился?

– А Однорукий его знает, – махнул рукой Арай, – вроде вечной жизнью или властью.

– Культисты, – с непередаваемой интонацией протянул Барон, а потом серьезно добавил – утопите его в бочке с дерьмом, как и всех поджигателей. А затем их головы доставьте в Долгар с ультиматумом. Весной навестим их с парой легионов.

** ** **

Я стоял на холодном песке, а вокруг бил о землю крупными каплями ливень, море обрушивало огромные валы на пляж и далекие скалы, штормовой порывистый ветер подхватывал брызги и капли дождя и плетьми стегал берег. Все выглядело, будто стихия будто сошла с ума, и пытается уничтожить все, до чего сможет дотянуться. Раздавить водой или сломать ветром.

Мне было очень холодно, но согреться не получалось. Мокрая одежда давно прилипла к телу, и с ветром на пару отбирала те крохи тепла, что успевало отдать мое тело. Меня била дрожь, но отчего-то я даже не пытался искать укрытие, словно понимая, что такая мощь все равно доберется до меня.

– Ты проиграл, – раздался тихий чуть насмешливый голос.

– Что? – переспросил я, хотя все прекрасно расслышал, даже несмотря на постоянный вой и гул вокруг.

– Ты проиграл той немертвой твари, – с ухмылкой повторил мужчина, смотря прямо на меня.

– Мне казалось, что я все же убил ее.

– Нет. Ты не смог это сделать. Перебил шейные позвонки и лишил шанса пошевелить даже пальцем.

– С такими ранами не живут, – нахмурился я, но в ответ услышал лишь искренний смех.

– Живые не живут. А ту тварь я назвал немертвой.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Сам не знаю, – пожал плечами мой собеседник, – наверно, чтобы ты знал, что не довел дело до конца.

В ответ я хмыкнул и перевел взгляд на море. Какая уже разница, довел или нет? Я определенно получил столько ран, что вряд ли доживу до конца колокола. А здесь еще неплохо. Хотя бы нет боли, что преследовала меня последние несколько дней и которую мне приходилось давить во время сражений.

Забавно. Во время разговора я совсем забыл про холод, хотя сейчас, стоило мне отвернуться, меня снова заколотило. Все же интересное место, этот берег моря, что находится непонятно где.

– Даже не спросишь, кто я?

– А ты ответишь правду? Да и к тому же, я думаю, что знаю.

– Ха, – воскликнул он, – удиви.

– Ты тот, кто играет музыку, – сказал я, и обернулся к мужчине, что опять рассмеялся, но на этот раз уже не весело. – И что смешного я сейчас сказал?

– На самом деле то, что ты прав и ошибаешься одновременно, – ответил он мне и, видя немой вопрос, продолжил, – когда-то я действительно играл, вот только все те, кто слышал мою музыку, сходили с ума и превращались в еще более ужасных тварей чем те, с которыми пришлось столкнуться тебе. Потом я пытался давать инструменты, учил играть других, но сделал только хуже. Сейчас же я не стал никому играть или кого-то чему-то учить, лишь дал один дар.

– Какой? – спросил я и сконцентрировался на ответе. Мне казалась, что от его слов зависит очень много, поэтому весь обратился в слух. Настолько, что даже перестал слышать гром.

– Я дал дар слышать музыку, – ответил мне собеседник и, взглянув в мое лицо, продолжил, – ты понимаешь, о чем я.

– Значит это твой дар… А кто же играет?

– Для тебя? – я кивнул, – ты сам.

Я покачал головой и сказал:

– Я никогда не умел играть, а музыка была действительно красивой. К тому же она предупреждала меня об опасности. Почти каждый раз.

– Это была песнь твоей души, поэтому тебе и нравилось.

– А какая твоя?

Мужчина хмыкнул:

– А я не знаю. Иронично, что я могу играть другим, могу слышать чужие души или давать разумному дар слышать, а вот сам лишен такого.

Кивнув, я отвернулся и всмотрелся вдаль. Если он не слышит свою душу, значит ли это, что у нее его нет? Или же он просто не научился это делать? А смогу ли я услышать еще раз мелодию, если он отберет дар?

– Мы можем это проверить, – внезапно раздалось сбоку от меня, видимо, последний вопрос был задан в слух.

Подумав, я отказался. Все же терять часть себя, к которой привык, и которая составляет с тобой уже единое целое, не хотелось.

Так, продолжая стоять в тишине, мы провели свечу времени. Пока мужчина не повернулся ко мне и не спросил:

– Если бы ты знал, что умрешь прямо сейчас, то какую бы смерть выбрал?

– От старости, – буркнул я.

– А если такого варианта нет? – продолжал допытываться собеседник.

– Не знаю, – вздохнул, – наверно, я бы не хотел умереть от ран после боя.

– Значит быстрая смерть от вражеского клинка в бою, – протянул сероглазый, а в следующий момент раздался скрип стали.

– Что ты делаешь? – холодно спросил я, лишь случайно отбив невесть откуда взявшимся спагом стремительный выпад в открытый бок.

– Ты все равно умираешь, а так развлечешь меня напоследок, – мужчина ухмыльнулся, – только я сравнял шансы и забрал свой дар назад. Все же сражаться с тем, кто слышит собственную душу, так неприятно.

– Я тебя убью, – поставил я его перед фактом и атаковал.

Первые пробные выпады лишь прощупывали оборону и искали уязвимые точки. Еще в момент его внезапной атаки стало ясно, что он далеко не новичок и спаг держит если не постоянно, то очень часто. Все мои прямые уколы он умело отводил от себя, но пока что не парировал и не атаковал в ответ.

Через десяток ударов уже мне пришлось уводить его клинок от своего лица, вот только я не собирался дальше играть, поэтому сразу парировал следующий удар и атаковал вновь, стремительно перехватывая инициативу. На удивление, мужчина не растерялся. Видимо, он решил больше не поддаваться и стал чаще атаковать.

После очередного обмена ударами мы разошлись, и он, высокомерно задрав подбородок, сказал:

– Я засчитаю твою победу, если сможешь меня хотя бы оцарапать.

Не отвечая, я ринулся в атаку, взвинтив темп боя до предела. Стойки сменялись одна за другой, за выпадом следовал финт, за ним пируэт, потом косой удар. Я уклонялся, парировал, перекатывался. Бил руками и ногами, но не мог даже коснуться противника.

– Слабо.

Вот тут я забросил всю школу фехтования, что давал мне мастер, и стал применять вообще все, что когда-либо использовал или видел. Швырял песок в глаза. Плел вязь клинком, как это делают долгарцы. Рубил прямыми ударами, как тяжелым рассом горцев. Ломал ритм боя, как в уличных драках. Перехватывал спаг обратным хватом, как гладиаторы иногда перехватывали ножи. И все ради того, чтобы услышать:

– Я ожидал большего.

А затем мужчина пнул песок ногой.

Для меня мир замедлился. Уже понимая, что стою слишком близко, чтобы уйти в сторону от облака песка, я спокойно прикрыл глаза. Я не могу отступить, слишком неудобная позиция. Не могу увидеть удар, а значит отразить его. Да и не видя противника, не смогу его зацепить. В такой ситуации остается только слушать сердце. Ведь оно стучит ровно также, как до этого невидимый музыкант бил в барабан.

Развернув клинок, я ударил им плашмя по летящему в меня песку. Я не отклоню его весь, не пробью себе полосу, чтобы песчинки не попали в глаза, а всего лишь отправлю часть его назад. Заставлю противника прикрыть глаза. А сам ударю туда, куда поведет музыка, что ворвалась с ударом сердца.

Вернув клинок в позицию выпада, я подпрыгнул и одновременно с тем, как живот обожгло нестерпимой болью, рука, что была зажата как взведенная пружина, бросила спаг в сторону врага. Вот только я не встретил никакого сопротивления. А меня прямо в воздухе развернуло и впечатало в ставший каменным песок.

Мир снова бежал с привычной скоростью, а я лежал на песке и истекал кровью, глядя в темное небо. Спаг моего противника разорвал мне органы в брюхе, вместо того, чтобы проколоть сердце.

– Достойный ход, – сказал мужчина, глядя на меня сверху вниз, – но все же ты… – внезапно он остановился, медленно поднял руку, коснулся своей скулы и посмотрел на свои пальцы.

На них осталась едва заметная капля крови.

– Ты победил, – даже как-то радостно сказал он.

– Всего царапина, – вытолкнул из себя я.

– Договор был хотя бы на царапину, – уже открыто улыбаясь сказал он, – к тому же, поверь, тебе даже этого хватит, – совсем уж непонятно закончил он, прежде чем меня поглотила тьма.

** ** **

Орк сорвался с места сразу же, как только осознал, что есть шанс добить тварь. То, что она все еще жива, было очевидно шаману так же, как и то, что солнце встает на востоке и садится на западе.

Выпрыгивая из окна, он отдал приказ духам-защитникам тянуть силы из темного, а когда добежал сам, без раздумий опустил топор на затылок монстра. А затем еще раз и еще. Потом в десяток ударов разрубил тело на несколько кусков и быстро распинал их ногами подальше друг от друга. Измененному нельзя было дать ни шанса восстать.

В этом немертвом было очень много силы. Все то, что волку в тоннелях пришлось потратить на Грока, удалось восполнить почти полностью. А кот и кабан вообще были в шаге от того, чтобы перейти на новую ступень своего развития. Только почувствовав, как тварь умерла окончательно, орк-шаман расслабился и выдохнул.

Затем он перевел взгляд на человека и удивленно хмыкнул. Тот еще дышал, хотя было видно, что потерял немало крови. Решая, милосерднее добить фехтовальщика или уже не трогать, шаман подошел ближе и мельком оглядел раны. Вот только насколько же он был удивлен, когда осознал, что практически каждый из этих разрезов был фактической царапиной.

То, что полукровка принял за перерубленные сухожилия, оказалось лишь глубоким ровным порезом. Органы в животе не были повреждены, на груди лишь рассечена кожа, как и на лице. На руке же и вовсе еле сочилась кровь. Видимо, плясун не удержал нож в следствии мощного удара измененного, а пару капель крови орк принял за мощное рассечение из-за разделяющего их расстояния.

Какими бы варварами и дикарями не считали орков, они не были животными. И им не были чужды уважение, благодарность и сострадание. А Грок был поистине благодарен Пляшущему за то, что ему не пришлось бодаться с тварью, а лишь оставалось собирать сливки. Ну и уважение к немаленьким навыкам настоящего мастера присутствовало.

Да и, честно говоря, оставить человека совсем без благодарности было неправильно. Именно поэтому Грок начал готовиться зашивать раны и отпаивать мужчину отварами. Он собирался к следующему утру поставить этого разумного на ноги.

** ** **

В себя я пришел, когда за окном рассветало. С учетом того, что последний раз я встречал первые лучи солнца лежа на земле, а сейчас в кровати, проспал я минимум сутки. Причем находился явно в каком-то доме, но вот только не мог вспомнить, как я тут вообще оказался. Оглядев себя, я обнаружил, что все мои раны были тщательно обработаны и по новой зашиты, но что самое главное, их точно было больше, чем вчера.

Именно это будто пробудило воспоминания о пожаре, бегстве через тоннели и последующем бое с долгарцем, что оказался таким же монстром-мертвецом, как и встреченные мной в деревнях и в Шахтах. А еще странный сон, где я считал себя покойником и мне опять пришлось драться с кем-то.

В этот момент в комнату зашел орк, и я напрягся. Я бы понял, увидь Артура или Симию, но вот незнакомый степняк не внушал доверия. Он, видимо увидев что-то в моих глазах, усмехнулся и заговорил.

Н мне напомнил, что мы с ним впервые виделись, когда нам давали задание на кражу Короны. После пересечься не удалось, но он также, как и я, покинул город через тоннель, и видел бой. Уже после него он перетащил меня в дом и стал врачевать по мере своих сил. И вот тут уже мне пришлось крепко задуматься.

Грок сказал, что я настоящий счастливчик, что смог избежать серьезных ран. Вот только я все же вспомнил бой и точно помнил, что тварь меня почти разделала. Перерезанные сухожилия, почти перерубленные кости, обширные парезы, ссадины и ушибы – монстр хорошо постарался, раня и калеча меня. А орк их будто не заметил.

И вот тут уже было два варианта. Первый – он настолько высококлассный врачеватель, что может это все выправить за день. Второй – мой сон все же что-то значил и был чем-то большим, чем я могу себе представить. Третьего объяснения того, что моя гарантированно покалеченная нога может гнуться, я не находил.

На следующий день, сидя в деревенской корчме, я уже не сомневался, что орк не причастен к моему чудесному выздоровлению. Один из побочных эффектов от того сна, а я не сомневался, что дело именно в нем, было полное отсутствие интоксикации. До этого я был накачан взварами, настоями и вытяжками по брови, поэтому не мог эффективно применять новые препараты. Да и была вполне реальная угроза превратиться в старика, что не может согнуть руку или ногу. Сейчас же я снова начал делать примочки из настоя кровавой незабудки, что за сутки закрыла все раны, оставив на их местах грубые бордовые рубцы, что могут открыться при любом неосторожном движении.