Текст книги "Дело рыжего киллера"

Автор книги: Михаил Карчик

Соавторы: Андрей Воробьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4. Кто ходит в гости по утрам?.

…Марине, еще не оправившейся после смерти Македонского, пришлось снова перебраться к Кате – койко-место в общежитии было давно занято, а бороться за новое не было никаких сил. Хотя добрая подружка и пустила к себе Марину, но такое соседство несколько затрудняло личную жизнь – при Войцеховской совершенно невозможно было привести к себе очередного ухажера.

Нет, конечно же, Катя не была круглой дурой и не таскала к себе в коммуналку кого попало. Но для некоторых постоянных клиентов делала исключения. И не только для постоянных. Катя всерьез считала, что умеет разбираться в людях. И как бы потом все не выходило боком – уверенности в себе она не теряла.

Месяцев за девять до смерти Македонского «ночная бабочка» порхала по Старо-Невскому, когда к ней подвалил какой-то подвыпивший мужчина. Катька быстро смерила его взглядом, пытаясь определить платежеспособность. В первый момент он показался каким-то невзрачным, хотя, судя по накачанной шее, занимался отнюдь не работой в каком-нибудь НИИ. Мужик был явно навеселе и, улыбаясь, демонстрировал свои гнилые зубы, что не импонировало девушке. Однако работа есть работа и Катька, секунду подумав, решила сразу же не посылать нового знакомого куда подальше.

Позднее, когда мужчина молча протянул ей несколько крупных купюр и слегка заплетающимся языком заявил: «А вот хаты у меня на сегодня нет», Катерина поняла, что правильно не отшила его сразу же: ну, перебрал немного, пусть одежда не супер, но видно, что не бомж. А раз деньги сразу же дал и при том весьма приличные, значит, все будет хорошо.

В конечном итоге они оказались на Свечном. Мужик старательно тихо проскользнул по квартире, чтобы не беспокоить соседей. Но в комнате он попытался сразу же получить все удовольствия за свои деньги.

– Погоди, – решительно отстранила Катька пытающегося обнять ее ухажера. – Во-первых, мне надо сначала в ванную. А во-вторых, презерватив достать – мне лишние проблемы не нужны.

Парень согласно хмыкнул, отпустил девушку и, начав расстегивать рубашку, плюхнулся на кровать. Когда же через не очень долгое время Катерина, вернулась из ванной, то увидела: ее кавалер, развалившись наискосок кровати, спит, даже не сняв до конца рубашку. Она бросила на стоящий рядом стул презерватив и начала стелить себе постель на диване. Деньги за ночь были заплачены. А остальное – проблемы клиента.

Ни свет, ни заря она почувствовала, что гость перебрался к ней. От него неприятно несло перегаром, липкие руки забрались под ночную рубашку… Катя поняла, что все-таки отрабатывать полученное вознаграждение ей придется. Правда, оказалось, что мужик умудрился не только найти презерватив, но и не забыть о его назначении. Это несколько успокоило. Только у кавалера ничего не получилось: то ли вчерашняя доза алкоголя оказалась слишком велика, то ли что еще, но проерзав на Катьке минут пятнадцать, он сокрушенно отвалился в сторону.

– Извини, видно я устал…

Катерине вдруг стало жаль своего гостя. «Как он представлялся-то? Кажется Коля». Девушка взъерошила ему волосы и успокоительно прошептала: «Ничего, бывает, давай лучше полежи немного спокойно». Но ни спокойное лежание, ни определенные старания хозяйки не помогли. Ближе к девяти утра новый знакомый засобирался, сказав, что ему пора на службу. Катя, уверенная, что любого мужика следует кормить, быстро разогрела чайник и приготовила яичницу, хотя завтрак явно не входил в плату за визит.

За едой Коля поведал, что недавно уволился из армии, служил где-то в Тмутаракани, а вернулся в Питер, так как здесь раньше учился в институте. «Только вылетел оттуда, – вздохнул гость, – ну да ничего. Знаешь, где я служу? – Я – мент». И он расхохотался, взглянув на вытянувшееся лицо девушки.

– Да не боись ты. Я не из полиции нравов…

Этим же вечером Коля снова пришел к Катьке, когда она собиралась отправиться на Старо-Невский. В этот раз гость был трезв как стекло и притащил с собой кучу продуктов.

– Не ходи сегодня никуда, – прямо с порога заявил он, – давай лучше поужинаем. У меня именины.

Катерина замялась, но Коля, словно угадав ее сомнения, добавил: «А «прогул» работы я компенсирую», – и снова протянул несколько крупных купюр.

Неизвестно, чем же девушка так приворожила милиционера, но с тех пор он повадился приходить к ней. Иногда они вместе спали, и тогда гость аккуратно расплачивался. Иногда он просто приносил бутылку водки, выпивал ее практически в одиночестве, жаловался на какие-то проблемы (впрочем, никогда не говоря ничего конкретного), потом заваливался спать.

Катя жалела Николая. Ей казалось, что она понимает гостя и считала, что ему просто не с кем пообщаться. Впрочем, и ей самой, приехавшей в город с периферии, далеко не всегда было кому поплакаться. Коля успел познакомиться с соседкой по квартире, и та при случае шепнула Кате: «Ты, девонька, смотри, не упусти свой шанс»…

Однажды к Катьке забежала Марина. Хозяйка гордо представила гостя: «А это – Колян, мой телохранитель. Можешь звать его просто «Шварценнеггером»«, – и засмеялась. Потом вдруг осеклась, перехватив оценивающий взгляд мужчины, медленно поднимающийся по марининым длинным ногам.

Гостья вскоре ушла, а Коле пришлось выслушать историю о подружке, которой удалось стать любовницей известного актера. «Но ты лучше не засматривайся на нее, Войцеховская – еще та пташка. Вон, «народный» и «заслуженный» за ней хвостом бегает. А она, между прочим, еще и большая мастерица по части стрельбы. Так что это сокровище не для тебя – гляди, грохнет пьяненького из твоего же «Макарова»…

Коля, почувствовав, что Катька откровенно ревнует, перевел разговор на другую тему. Но это не спасло их отношений – через некоторое время погиб Маринин артист, Войцеховская переехала к Катерине, а еще через некоторое время «ночная бабочка» познакомилась с Борисом.

Экс-ухажер пытался несколько раз наведываться в гости, но дальше бесед с соседкой, искренне сожалевшей о том, что Катя рассталась с Колей, дело не доходило.

* * *

…Она вздрогнула и поспешно обернулась.

– Здравствуйте, Марина. Не узнаете?

– Н-нет, – испуганно пролепетала она и, чуть помедлив, добавила, – Д-да, кажется, узнаю. Вы были на вилле у банкира…

– Ну, вот и славно, – подошедший к Марине парень обезоруживающе улыбнулся, – на всякий случай напоминаю: меня зовут Алексей. Алексей Нертов. И у меня есть к вам небольшое, но очень важное дело…

Марина рассеянно слушала, мысленно возвращаясь к последним событиям. А Алексей меж тем как можно убедительнее излагал историю о некоем долге банка, руководимого Чеглоковым, перед Павлом Сергеевичем. Дескать, покойному причитается гонорар, но выплатить его не успели. В банке рассудили, что эти деньги следует отдать именно Марине, так как родственников у господина Македонского нет, а дарить что-то государству – нелепость.

На самом деле никакого долга не существовало, а автором идеи с гонораром был Андрей Артурович. Пригласив к себе Нертова, он объяснил: «Понимаешь, много лет назад моей маме также помогли друзья. Когда в начале пятидесятых забрали моего отца, то оказалось, что ему все были должны. Ты представляешь, какое это было время? А люди все равно еще год или два «возвращали» деньги»…

Алексей про себя подумал, что молоденькая сожительница великого артиста – не убитая горем жена, которой предстоит еще растить сына, но промолчал и направился в университет – работа с шефом и так давалась тяжело, чтобы еще спорить по подобным вопросам – хватало и других: Чеглоков никак не хотел понимать, что руководитель службы безопасности – не лакей. Что именно бодигард диктует клиенту, как следует поступать, а не наоборот. Но Андрей Артурович легкомысленно отмахивался от большинства советов, высказывал недовольство, полагая, что охранники вмешиваются в его личную жизнь. Считать личной жизнью любовь банкира ко всяким нимфеткам «от искусства» и развлечения с прелестными созданиями в, хотя фешенебельных, но кабаках Нертов никак не желал, требуя, чтобы банкира постоянно сопровождали охранники. Да мало ли что может произойти в ресторане? – То ли пьяный генерал МВД, побратавшийся с известным авторитетом Костей-Пещерой, то ли просто перебравший клиент… Но начнут качать права – неизвестно, чем кончится.

А сам Чеглоков постоянно заявлял, что его лучшая охранница, кормилица и домохозяйка – престарелая тетушка Наталья Сергеевна. Алексей от таких заявлений лишь мысленно плевался, тем более что пресловутая тетушка тоже поддерживала выкрутасы племянника. Она считала, мол, если захотят убить – обязательно убьют. Переубеждать старую женщину, что все питерские «заказухи» проходили исключительно из-за неграмотной работы служб безопасности, было бесполезно.

Впрочем, порой на Чеглокова накатывала этакая волна шпиономании, и он вдруг начинал требовать от Алексея тщательной проверки всех и вся. Вот и после успешной стрельбы Войцеховской на даче Андрей Артурович вдруг всполошился и велел поинтересоваться подробнее этой девицей. Дескать, больно ловко она стреляет. Не ровен час, пальнет не в ту сторону. Почему банкиру пришла в голову мысль о девушке-киллере было непонятно: до момента, когда несколько подраненный помощник депутата Гос. Думы заявил об участии в покушении некой девицы, ловко управляющейся то ли с «Береттой», то ли с «Аграмом», оставалось еще почти два года, а о других «громких» покушениях с участием прекрасной половины человечества публике было известно мало. Да и про убийство депутата, когда прошло еще лет шесть, на суде выяснилось, что никакой амазонки в пресловутом подъезде не было. Стреляли же обычные отморозки, мечтавшие поживиться «черным налом», который якобы мог находиться в сумке у депутата… Но все это Алексею пока было неизвестно.

Он, как мог, навел предварительные справки о Войцеховской, но никакого компромата, естественно, не обнаружил, о чем и доложил шефу. Теперь же Чеглоков, словно оправдываясь перед нертовым за прошлое недоверие к подруге артиста, велел передать ей этакую компенсацию…

– От денег вы не отказывайтесь, – Алексей мягко отстранил маринину руку, сжимавшую толстый конверт, – вам они пригодятся. А мне все равно велено их передать. Кстати, если не возражаете, я провожу вас до дома – нынче с крупными суммами по городу девушкам одиноко ходить не рекомендуется…

И Нертов, не ожидая, пока растерявшаяся Марина скажет очередное «нет», подхватил ее под локоть, увлекая к выходу. Позднее он не мог объяснить, почему так поступил – то ли ему показалось, что девушка смертельно напугана, то ли у нее просто была какая-то «не такая» реакция на вопросы, но чувство интуиции, наития, заставляющее поступать так, а не иначе, чувство, знакомое любому оперативнику или следователю, определило дальнейшее развитие событий. И очень скоро Алексей понял, что не зря.

Они пошли пешком через Биржевой мост на Петроградскую сторону. По дороге Нертов постоянно пытался поддерживать беседу и все больше убеждался, что девушка чего-то опасается. И легкая дрожь пальцев, придерживающих юриста под руку, и ответы на вопросы невпопад – все это было странным. Когда молодые люди уже подходили к дому Марины, она вдруг решилась: «Вы не могли бы зайти ко мне?.. Мне, правда, это очень нужно… Я должна с кем-нибудь посоветоваться»…

Пока Марина ставила чайник, Алексей успел осмотреть комнату. Ему понравилась ее чистота и ухоженность – хозяйка явно не ленилась ни вовремя мыть посуду, ни протирать пыль. Небогатый интерьер был тоже выбран со вкусом, даже расцветка скатерти на столе не диссонировала с занавесками или обоями.

Во время чаепития Марина начала тот разговор, из-за которого якобы и пригласила гостя.

– Понимаете, я не верю, что Павла Сергеевича убили из-за каких-то вещей. Я точно знаю, что большинство картин и безделушек, которые были в квартире, стоили недорого, а некоторые мы даже вместе покупали… Мне кажется, что причиной было что-то другое. Я пыталась говорить это в милиции, но там же ничего слушать не хотят. Потом я с соседями по дому разговаривала – их даже не допрашивали… А у вас ведь должны быть знакомые?.. Там, ну кто убийц ищет? Или частные сыщики какие-нибудь? Пожалуйста, помогите. А деньги – это для них. Я все оплачу…

Нертов не испытывал особых иллюзий относительно того, как расследуются убийства. Если теперь за год подобных преступлений в городе более девятисот, то, спрашивается, кто будет ими заниматься? Ну, всякие там «бытовухи», когда сожитель сожительницу по пьянке кухонным ножом пырнул и сам в милицию позвонил – тут дело одно. А потерять массу времени на раскрытие одного убийства какого-то артиста, пусть даже некогда известного – извините, возможности нет. Не удалось по «горячим следам» – жаль. Был бы политик – еще куда ни шло, да и этими сегодня никого не удивишь. А всяких банкиров, бизнесменов – так их чуть ли не десятками отстреливают. Что уж говорить о банальном убийстве «с целью хищения»? – Все привыкли. Одним больше, одним меньше – ни премии ни лишат (премий все равно нет), ни со службы не выгонят (гнать тоже некого – зарплатой в 150 долларов на подобную работу разве что фаната какого или ненормального заманишь). Вот и обрастают дела запросами следователей: «…проверить на причастность ранее судимых»… и ответами оперативников: «…предпринятыми мерами не представилось возможным»…

Алексей пообещал Марине переговорить со знакомым начальником частного сыскного бюро, чтобы тот помог, но в то же время гостю казалось: хозяйка не решается начать разговор о главном. Смерть Македонского – лишь прелюдия к разговору, ради которого она и пригласила Нертова к себе домой. Но как Алексей не старался, ни о чем больше сказано не было. Пообещав зайти через день-два с ответом от сыщиков, он распрощался и вышел на улицу.

После ухода гостя, казавшегося таким сильным и уверенным, Марина вдруг снова с ужасом вспомнила утро этого дня и неудавшуюся попытку бегства во Львов. Она не могла объяснить себе, почему все-таки не рассказала обо всем только что ушедшему визитеру, хотя пригласила его в гости именно для этого. Но потом поняла: во-первых, следовало пересчитать полученные от банкира деньги – вдруг их хватило бы, чтобы рассчитаться со «Змеенышем». А во-вторых…

Во-вторых, именно сегодняшний гость был тем человеком в Питере, которому она, разоткровенничавшись на вилле банкира, рассказала все. Все то, о чем шипел по телефону «Змееныш» и что больше не мог знать ни один человек в городе на Неве!..

«Дура, какая же я дура»! – Марина упала на диван и разрыдалась. А перед глазами вставало сегодняшнее утро и неудачная попытка улететь во Львов….

* * *

…Липкий, тяжелый ужас обуял Марину после очередного звонка «Змееныша».

– Господи, да неужели никто не сможет помочь? – Комкая побелевшими пальцами подушку, думала девушка, – никто. Никто, – отвечала она сама себе.

В то же время, лихорадочно вспоминая подробности разговоров по телефону, она с ужасом понимала: аноним не шутил: ему было известно и что она когда-то жила на Свечном, и об ее семье, и о братике Петеньке. И про стрельбу…

Марина пыталась вспомнить, кому она могла поведать подробности своей жизни. Девчонкам-медсестрам в больнице? – Вроде она не была с ними откровенна. Во всяком случае, ни об истории с мертвецом, ни об отчиме она никому не рассказывала. Даже Кате. Но голос звонившего казался знакомым. Только Марина никак не могла понять, где его слышала.

Вдруг она отчетливо вспомнила сотрудника милиции, с которым беседовала после смерти Македонского. Наверное, только с ним она разоткровенничалась о своей жизни. Только он интересовался, казалось бы, незначительными (ой ли?!) подробностями, тщательно записывая что-то в блокнотик. Но что же она тогда успела наговорить? Как ездила на виллу банкира и стреляла там по тарелочкам? Про охранника с этой виллы, с которым вдруг разоткровенничалась? Кстати, как звали охранника? – Марина попыталась вспомнить: «Да, кажется Алексей. Но он же телохранитель… Он может помочь… А голос… это ведь был не его голос?.. А может так шипел тот оперативник с Васильевского острова»?..

Марина поняла, что запуталась окончательно. Одно она знала точно: надо бежать. Бежать, бросив и злополучную комнату, и работу. Только там, подо Львовом можно не опасаться этого неизвестного, но жуткого «Змееныша».

Девушка, вскочив с кровати, достала из-под стопки чистого белья, лежащего в платяном шкафу, все свои сбережения. Пересчитав их, поняла: на билет в один конец должно хватить. Быстро собрав в сумку самые необходимые вещи, она бросилась в аэропорт, благо дефицита билетов в последнее время не было.

– Как пишется ваша фамилия? – Кассирша почему-то решила переспросить об этом Марину, равнодушно разглядывая поданный паспорт, – Войцеховская?..

Самолет вылетал через час с небольшим, и Марина, получив билет, бросилась к стойке регистрации. Но тут девушку кто-то потянул за рукав. Она обернулась и увидела невысокого мужичонку бомжеватого вида. «Нет у меня денег». – Не успела отрезать Марина.

– Тут вам велели передать, – мужичонка протянул небольшой сверток.

– Мне-е?

– Тебе-тебе. Держи. – Бомж буквально всунул перевязанный розовым бантом сверток в руки растерявшейся пассажирки и засеменил к выходу.

Марина, сорвав бант, заглянула в пакет и замерла: внутри лежал маленький игрушечный медвежонок. Точно такой же, какого она недавно посылала на день рождения Петеньке. Кроме игрушки в пакете находилась цветная фотография – мальчик лет пяти на качелях. На переднем плане снимка расплывались яркие мальвы и георгины, которые так любила маринина тетя, а сзади за качелями виднелся знакомый дом. Именно в нем сейчас жил маленький братик – Петенька. Фотография очевидно была сделана прошедшим летом, так как Петенька явно подрос с тех пор, как сестра его видела год назад…

У Марины непроизвольно задрожал подбородок.

– Бежать! Немедленно бежать, чтобы первой попасть на самолет и защитить малыша!..

Но Марина вдруг с ужасом осознала, что если она куда и успеет, вылетев во Львов, то только на похороны. Посылка – попросту последнее предупреждение для той, за каждым шагом которой следят. Девушка оглянулась по сторонам, но не заметила никого подозрительного, хотя следить за ней мог кто угодно – в этом огромном аэропорту столько народа. Когда-то она читала в книжке, что профессионального наблюдателя неподготовленному человеку обнаружить практически невозможно. Марине казалось, будто она стоит совершенно раздетая и беззащитная, а на нее со всех сторон таращат глаза.

«Ты что, заснула? Или отойди от стойки». – Дородная тетка с объемистыми сумками попыталась оттеснить Марину. Девушка молча поплелась к выходу из аэровокзала…

Ей удалось дозвониться до тетушки. Та поведала, что дома все хорошо, Петенька сейчас в детском садике, нарисовал сестре какую-то картинку, которую обязательно вышлют в Петербург…

У Марины несколько отлегло от сердца: главное с братом ничего не случилось. «Будь как будет, – рассудила она, – а может все обойдется»…

Но в одиночестве оставаться было невмоготу, и девушка отправилась в университет. На лекциях что-то говорили, но Марина никак не могла сосредоточиться, мысленно возвращаясь к событиям последних дней. Когда наконец-то окончились занятия и студенты направились к выходу, ее кто-то негромко окликнул по имени.

Она вздрогнула и поспешно обернулась.

– Здравствуйте, Марина. Вы меня не узнаете?

– Н-нет, – испуганно пролепетала она и, чуть помедлив, добавила, – Д-да, кажется, узнаю. Вы были на вилле у банкира…

– Ну, вот и славно, – подошедший к Марине парень обезоруживающе улыбнулся, – на всякий случай напоминаю: меня зовут Алексей. Алексей Нертов. И у меня есть к вам небольшое, но очень важное дело…

Вспоминая сегодняшнее утро, Марина еще только начинала плакать, когда Нертов вышел из ее дома на улицу. Ловить такси не хотелось и он, размышляя о разговоре с девушкой, неспешно двинулся в сторону «Горьковской», на метро. Из тени ближайшей подворотни вдруг вынырнула чья-то фигура.

– Огонька не найдется?

Нертов сунул руку в карман и, не глядя, протянул прохожему зажигалку.

«Спасибо, кхе-кхе», – прохожий как-то поспешно прикурил и поспешно скрылся в своей подворотне. Алексею на миг показалось, что-то неестественным в поведении мужчины с замотанным длинным шарфом подбородком и в надвинутой на глаза кепке – «жириновке». Фонари на пустынной улице еще не включили, лица случайного курильщика Алексей не разглядел, да и не собирался это делать. Лишь направляясь к метро Нертов мельком подумал, что он вроде уже где-то видел незнакомца, но тут же оборвал себя: «не хватает еще заболеть профессиональным кретинизмом, в каждом человеке пытаться что-то этакое разглядеть. Так и до мании преследования недалеко»! И юрист продолжил свой путь, поглощенный мыслями о Марине.

* * *

– Ну что, лапонька, телохранителем обзавелась? – Прохрипело в телефонной трубке, едва Марина после расставания с Нертовым направилась в ванную умыть заплаканное лицо. – Тебя что, плохо предупреждали: никуда не бегать, ни с кем не базарить?.. Ой, да ты, слышу, не узнала меня?

– Н-нет, узнала, – пролепетала девушка, ноги которой как будто налились свинцом.

– Ну и ладно. Открывай тогда дверь гостю. И без глупостей. Тридцать секунд на это. Время пошло…

Марина безвольно положила трубку на рычаг и будто в трансе поплелась к входным дверям. Она долго не могла справиться с замком, липким от многих хватавших его рук. «Что будет? Убьют? Увезут куда-нибудь?» – Ей было все равно. Будто бы сверху навалилось какое-то душное безразличие. Но на лестничной площадке никого не было. Лишь к самому порогу выпорхнул белый листок, очевидно до того всунутый снаружи в щель между дверью и ее обвязкой.

Зачем-то оглянувшись, Марина схватила эту бумагу и, вернувшись в квартиру, захлопнула дверь.

Текст послания оказался набранным на компьютере: «Завтра быть в 10 часов в Таврическом парке. У памятника пионерам»…

На следующее утро Марина поехала в Таврический. Она несколько раз пересчитала деньги, полученные от Чеглокова. Их хватило бы не меньше, чем на две трети «долга».

– Я отдам Змеенышу все. А остальное отработаю потом», – решила Марина, – только бы он не трогал Петеньку и не мучил меня!

Но надежды девушки не сбылись: ни в назначенное время, ни через полчаса, ни через полтора у памятника ее никто не встретил. Она очередной раз перечитала скомканную записку, убедилась, что выполнила все, что там было написано. Тогда Марина понуро пошла к одному из выходов, по дороге выбросив ненужную бумажку в урну.

Ожидая «Змееныша», она не обратила внимание на мужчину, выгуливавшего на почтительном расстоянии от памятника сытую ротвейлершу. Собственно, не на промысел же Марина вышла в садик, да и мужчина ничем особым не выделялся среди других отдыхающих. Он прогуливался, как говорится, нога за ногу, чуть поодаль перемещалась псина, чрезвычайно озабоченная газоном. Во всяком случае, она то и дело тыкалась носом в еще не вытоптанную траву, словно искала что-то, временами помогая себе лапой, а потом, заметив, что хозяин удаляется, также неспешно трусила следом, демонстрируя всем желающим рыжеватые подпалины в форме кленового листа, венчающего остатки купированного хвоста и приоткрывая влажную пасть, словно улыбаясь благодатному солнышку. Впрочем, любой посетитель сада, задержись он тут подольше, мог бы полюбоваться не одним подобным сокровищем: хозяева собак давно облюбовали это место для прогулок, тем более что во всей округе днем с огнем не найти, где было бы можно зверушке лапку поднять.

Не видела Войцеховская и еще одного наблюдателя, пристроившегося с другой стороны памятника на трибуне паркового стадиона. Но даже, рассмотри девушка внимательно владельца собаки, она бы никогда не узнала его – бывший сотрудник уголовного розыска, а теперь начальник сыскного бюро Николай Иванов, которого друзья чаще называли Арчи, по имени помощника известного Ниро Вульфа, был Марине незнаком. Сидевший же на трибуне Нертов, был слишком далеко, чтобы девушка его заметила, и он поддерживал связь со своим товарищем по миниатюрной рации.

Не видела Марина и того момента, когда Арчи, направившись вслед за ней из парка, остановился около урны и, одевая на собаку ошейник, быстро спрятал в карман скомканную бумажку с посланием «Змееныша»…

Что же касается Нертова, накануне он, как и обещал, отзвонился своему шефу, доложив о передаче денег: «Вы были правы – девчонка, судя по всему, едва сводит концы с концами». Андрей Артурович явно остался доволен.

– А как она сама-то? Очень переживает?

Алексея будто кто дернул за язык, и он коротко поведал о своих наблюдениях, дескать, показалось, что эта Войцеховская какая-то «дерганая», будто чего боится.

И снова банкир оживился: «Вот и хорошо. Леша, присмотри за ней, пожалуйста. Ну, кого-нибудь приставь, что ли»… А потом, словно угадав недоумение юриста, пояснил, мол Македонский был хорошим человеком и в память об этом «я просто обязан помочь его жене. А ты организуй что-нибудь. Последи там сам, телохранителя найди или контору какую-нибудь найми на недельку. В общем, думай сам, тем более, завтра у тебя выходной»…

Нертов, услышав про выходной, в который предстоит пахать, хмыкнул про себя, но вслух ничего не сказал, а, закончив разговор с банкиром, поехал к Арчи. В результате собака сыщика – ротвейлерша Мэй Квин Лаки Стар о’ Кэнел, а попросту Маша, втихаря сжевала задник у новой кроссовки, неосторожно оставленной визитером в прихожей. За то бывший оперативник пообещал задать своей псине приличную взбучку и, в качестве компенсации, помочь в наружном наблюдении. Уже на следующее утро Арчи свое обещание сдержал.

Нертов корил себя за то, что рассказал банкиру о мелочных сомнениях насчет поведения Марины – «просто сомнения, а теперь еще работы прибавилось». Потому он что-либо глобальное организовывать не стал, а с утра пораньше отправился к дому «объекта».

Войцеховская, выйдя из дома, все время озиралась, будто надеялась засечь «наружку», словно шпион в плохом кино. Когда же она выбралась из метро, Алексей, побоявшись попасться на глаза девушке, связался с Арчи. Тот, зачем-то прихватив свое прожорливое сокровище (что, впрочем, оказалось не напрасным), вскоре добрался до Таврического сада.

Марина выглядела крайне расстроенной и только полный отморозок не сообразил бы, что с ней происходит что-то не то. Нертов, сидя на трибуне в парке, пытался понять, кого же ожидает «объект» у памятника. Явно здесь была назначена встреча. Но версию о несчастной любви он сразу же отмел – это как-то не вязалось со вчерашним поведением Марины, с ее разговором о смерти Македонского. Дело, вероятно, было в чем-то другом. В результате Алексей решил, что раз судьбой девушки интересуется клиент, то для начальника службы безопасности первое дело – получше ее узнать. Убит сожитель этой Войцеховской, который, по словам Чеглокова, был его большим другом. Сомнения в причине убийства зародились даже у ничего не понимающей в сыске девицы. И кто может дать гарантию, что это убийство – последнее в некоей цепи? Кто гарантирует, что следующим звеном не окажется покушение на самого банкира? Или все это мелочи?..

Алексей знал, что мелочей в охране не бывает и потому Мариной следовало заняться более внимательно, тем более, что текст выкинутой в урну бумажки отнюдь не походил на любовное послание.

Этим же вечером Нертов снова заглянул к Марине, принеся с собой букет роз. Воспользовавшись моментом, когда она выходила на кухню обрезать и поставить в вазу цветы, Алексей быстро прикрепил к нижней поверхности стола миниатюрный микрофон. Второго «клопа» он вставил в телефонную трубку, выйдя в коридор под предлогом, что нужно срочно позвонить.

Разговор с хозяйкой не клеился. Алексею даже показалось, что она боится именно его. Когда же гость протянул девушке бумажку с адресом сыскного бюро, то Марина, как-то слишком быстро поблагодарив и даже не посмотрев на текст, положила записку на сервант. В общем, Нертову ничего не оставалось делать, как уйти, еще больше утвердившись в своих сомнениях.

* * *

…Алексей с трудом ухитрился удержаться на обледеневшем выступе цоколя дома. Хорошо еще, что Марина жила на первом этаже: ни лезть на второй, ни, тем более, падать с него удовольствия никакого. Старый фонд не «хрущобы», где успели совместить ванные с туалетом, но чуть-чуть не дотянули до соединения полов с потолками.

Тем не менее, в буквальном смысле лезть на стену Нертова заставила последняя фраза визитера Войцеховской, как нарочно, не слишком внятная. Спецы из службы безопасности припарковали напичканный аппаратурой микроавтобус в темном дворе дома на Петроградской лишь вечером. Но, включив «прослушку», сразу же насторожились: у «объекта» кто-то был в гостях.

– Алексей Юрьевич, послушайте, – спец включил внешний звук.

Сквозь слабое шипение динамиков до Нертова донеслось:

– … Только ты, лапочка, не волнуйся. Как обращаться с этой штукой – знаешь. Дело сделаешь – тут же бросаешь ствол. Читай и запоминай: улица… «ауди»… номер…»

Гость не назвал ни одного наименования, ни цифр – видимо они были записаны на бумажке. «Неужели он подозревает возможность прослушивания?» – Алексей выскочил из машины и направился к марининому окну. Но визитера увидеть не удалось: через небольшую щелочку в плотно задвинутых шторах был виден лишь угол комнаты и ссутулившаяся спина хозяйки.

Нертов быстро вернулся к микроавтобусу, чтобы послать кого-нибудь из его обитателей к парадной марининого дома, но оказалось, что один из «спецов» уже все сообразил сам и выскользнул на улицу еще до возвращения шефа. Через несколько минут и визитер покинул квартиру объекта. Алексей, выбираясь из микроавтобуса, успел услышать в динамике сдавленные рыдания и переместился поближе к парадной. Однако ни через минуту, ни через полчаса оттуда никто не вышел.

Тогда Алексей с одним из охранников решились проверить лестницу. Но единственное, что им удалось обнаружить – открытую чердачную дверь, висящую на одной петле. Визитер был явно не дурак. А люди Нертова, не рассчитывая на подобное развитие событий, даже не проверили заблаговременно возможные пути отхода, что было непростительной ошибкой.

Обрывки разговора заставляли предположить худшее: что же такое, с чем же умела обращаться Войцеховская, следовало сразу же бросать? – Дерево? – Фигушки. Речь в разговоре могла идти только об одном стволе – об оружейном. И о деньгах, притом о больших. По своему опыту Алексей знал, что за большинством заказных убийств стоят именно финансовые вопросы. Не политические противники, на козни которых всегда можно списать труп очередного братка-помощника депутата, лидера целой фракции или даже высокопоставленного чиновника, а именно денежные разборки.