Текст книги "Дело рыжего киллера"

Автор книги: Михаил Карчик

Соавторы: Андрей Воробьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Слушай, а ты чего приходил?.

– Так у тебя начальство и у меня – начальство. Тоже трясет: смертный случай в близком окружении, проверяй, кровь из носу, нет ли тут какой угрозы для жизни шефа, – нашелся Нертов.

– А, понятно… Козлы они все. Ну, бывай. Заходи еще. Хорошо поговорили. За рюмкой-то чая, а? – Карпов рассмеялся своей остроте.

После ухода гостя оперативник уже не выглядел пьяным. Он достал из стола пачку «Беломора» и, закурив, пробормотал про себя: «А теперь ты ходи и ищи. Если тебе это так нужно. Надыбаешь чего – все равно дальше ментовки не убежишь. А мы пока другими делами займемся. Вот и славно. Там-там-там», – весело напел Карпов последние слова.

А Алексей, покидая милицию, все возвращался к разговору с оперативником: правильно он заметил о деньгах – видимо, это те самые, которыми и шантажировал Марину Шварц, говоря при этом о каком-то жмурике. Деньги связаны с трупом. Это очевидно. Чьим трупом? Как тут не крути, а получалось, что речь скорее всего шла именно об убийстве Македонского…

Нет, одернул он себя, опять нестыковка: если Марина была тут задействована, зачем ей потребовалось просить его, Алексея, установить истину, хоть что-то разузнать? Она же сама жаловалась ему на ментов, волокитящих дело! Судя по всему, неуловимый Шварц говорил о каком-то другом трупе. Каком – загадка. В любом случае, деньги, на которые девушка купила комнату, имели криминальное происхождение. Видимо, они были авансом за предстоящий выстрел.

– Далее, – рассуждал Нертов, – появилась информация об отце Марины, которого как бы и нет. Стоило бы его все-таки установить. Жизнь – штука сложная. Может, общались они все эти годы. Вдруг именно у своего папаши, которого не установила ментовка, и скрывается беглянка?..

Как понял Алексей, Карпов еще не в курсе того, что Марина исчезла. Но не сегодня-завтра он узнает об этом от своего «барабана» и, несомненно, объявит розыск. Бегство одной из подозреваемых – это то, что ему сейчас надо. Примется искать – работа по делу будет как бы вестись, и никто не упрекнет в бездействии. Хорошо это или плохо, что он, Алексей, будет не одинок в своих поисках Марины? «Черт его знает, – подумал он. – Обнаружив, могут ведь и арестовать, церемониться не станут». Такого исхода Алексей никогда бы не пожелал…

* * *

Свернув с семнадцатой линии на Камскую улицу, Нертов остановил машину у нужного дома, про себя отметив мрачноватость этого местечка. Сразу три кладбища, несколько церквей…

– Большой оригинал, должно быть, был этот артист, коли выбрал себе квартиру при таком соседстве. «Действительно, что же все-таки она нашла в этом немолодом человеке»? – Алексей неожиданно для себя заревновал. Ревновать к покойному было сверхглупо, однако мысль о том, что Марина может теперь сравнивать… Да, именно это неизбежное сравнение было не слишком комфортным для Алексея. Прежний любовник, знаменитый и великий, наверное, он был талантлив во всем. А юрист – кем он мог быть для Марины? Так, случайный порыв расстроенных нервов. Он вспомнил, ее презрительное: «Лешенька-охранник»…

«Как бы там ни было, а я еще жив, и в этом мое решающее преимущество», – с черным юмором рассудил он, открывая тяжелые двери подъезда. На Камскую улицу он решил съездить, чтобы разузнать: кто же все-таки появлялся здесь в день убийства Македонского? Марина говорила о том, что с соседями на эту тему никто вроде бы не общался, да и Карпов об этом эпизоде умолчал. Видно, что эта часть работы по каким-то причинам (или вовсе без причин – от великого пофигизма) была провалена.

– Никого и ничего не видела, ничего не помню, – затараторила бабулька, любопытное лицо которой Алексей приметил в одном из окон, еще сидя в машине. Именно она открыла дверь, когда он, представившись местным опером, позвонил в первую квартиру на лестнице. Уверения были слишком горячими, а потому насторожили Алексея. Не боится ли чего старуха? Уж не припугнули ли ее в тот роковой вечер?

Нертов подступился к бабульке издалека:

– Вы знаете, подходил я к дому, вас увидел и свою бабушку вспомнил. Она у меня тоже все время у окошка сидит. Когда к ней не приеду – знаю, что издалека увижу. Так приятно, что тебя ждут и встречают…

– А что ж нам, старухам, остается делать? Ноги болят – вот и сидим, на улицу глазеем. Одно развлечение осталось.

– Что же, и телевизор не смотрите?

– Какой там телевизор! Уже давным-давно сломался, а на новый денег теперь нет. Ты-то, я вижу, внук хороший, свою бабку навещаешь, а мои чтобы приехали – разве что на похороны дождусь. Твоя бабушка какого года рождения?

– Семнадцатого, – ляпнул Алексей наугад.

– Совсем молодая, ей еще бегать и бегать. А я с девятьсот десятого, – с почтением к своим годам произнесла старушка.

– Никогда бы не подумал!

Галантность Алексея растопила сердце старушки бабульки и она впустила-таки его в квартиру. Старушка была явно из тех, что сохраняют ясность и остроту ума даже и к девяноста годам. Прикинув, что у нее должна быть неплохая память о былых временах, Алексей решил поднажать на сознательность.

– Опытные следователи говорят мне, что тяжело теперь стало работать. Прежде люди перед милицией не ловчили, власть уважали, порядок был. Долг свой люди знали.

Старуха вопросительно посмотрела на Алексея, пожала плечами.

– Кто ж от долга-то отказывается?

– Помогать надо, бабушка, тем, кто вас охраняет и защищает. Не подскажете вы – помогут другие соседи, которые видели. А прознает про то мой начальник, а он у нас человек старой закалки, так заставит меня потом вас привлекать. Отчего это, мол, гражданка такая-то отказалась от сотрудничества со следствием, покрыла чужие темные делишки? Так ведь получается?

– А чего это ты меня пугаешь?

– Не виноват – служба у меня такая, – как можно располагающе улыбнулся Нертов.

– Темень уже на улице-то была, – старуха поджала губы, – но видела я кое-что в тот вечер. Входила сюда одна парочка под ручку. Парень так еще нехорошо на меня зыркнул и как бы за девку задвинулся.

– Погодите, бабушка, их двое было? Точно?

– Ну, говорю тебе: двое, незнакомые, объявились сразу же, как Пашка с этой своей рыжей на машине уехал. Потом Паша опять вернулся, но один.

– А эти?

– Не знаю.

– Ну, бабушка…

– Я тебе говорю: не знаю. При мне из дома он точно не выходил, за это я тебе ручаюсь. Потом-то я спать пошла, что было ночью – не знаю. Но сплю я, кстати, чутко, все шаги на лестнице слышу, потому что у меня кровать стоит прямо у той стены, что выходит на лестницу. Так я на каждый шорох просыпаюсь.

Алексей отметил добровольное мученичество любопытной старушки…

– И что же, уверены в том, что в эту ночь вниз никто не спускался?

– Считай, что уверена, – довольная своей наблюдательностью, ответила старуха.

– А почему вы не захотели говорить мне об этом сразу? Они вам грозили?

– Да нет, я с ними вовсе не разговаривала.

– Так в чем же дело?

– В том, как этот на меня посмотрел. Ты вот не можешь понять, что значит быть такой одинокой старухой как я. То и дело кто-нибудь наведывается.

– В смысле?

– Жилье мое всех интересует. То в почтовый ящик какую-нибудь гадкую рекламу сунут: мол, завещайте нам вашу жилплощадь, а мы устроим вам пышные похороны. Нашли дуру! То, значит, один тут молодой человек все ходил: обещал уход и деньги, если я его пропишу. Боюсь я теперь всех этих незнакомцев. Ты-то что на это скажешь? Что ты там говорил насчет того, что вы нас охраняете и защищаете?

– Я одно могу сказать: гоните всех их в шею, рекламу выбрасывайте и ни под чем не подписывайтесь. Лучшего не придумать.

– Ну-ну, – кивнула бабуля. – Сейчас, может, тоже обойдемся без протокола?

– Само собой. Только если вы, бабушка, такой наблюдательный человек, объясните мне, почему вы не услышали шагов на лестнице?

– Очень просто. Ты выйди во двор-то. Туда тоже Пашкины окна выходят. Да посмотри – сам все поймешь.

На прощание Алексей развернул перед старухой листок с портретом, сделанным Ильей.

– Этот человек?

– Что ж, похож. Но точно не скажу. Кепка вроде такого фасона. В усах он был – как этот твой.

– А что на нем было одето?

– Что-то темное. Кажется, кожанка.

– А женщина-то как выглядела?

– Не рассмотрела…

– Ну, бабушка, – в очередной раз едва ли не застонал Алексей: каждое слово приходилось тянуть из старухи как клещами. – У этого и усы разглядели, и кепку. А с женщиной, я смотрю, отчего-то морочите мне голову.

– Да не вру я тебе! Я как в глазок глянула, девка эта уже мимо промелькнула, по лестнице пошла. Значит, только парень на площадке и был – его и успела разглядеть.

– Так-так, – задумался Нертов. – И одежду ее не приметили? В чем она была? В куртке, в шубке, какого цвета?

– Господи, так прямо и спрашивай! А то – как женщина выглядела, – передразнила его интонацию хитрая бабуля. – Может, хорошо выглядела, может, плохо – этого я, конечно, заметить не успела. А вот какое пальто на ней было – это пожалуйства, я тебе скажу.

– И?

– Знаешь, такое длинное, с большим капюшоном, как они теперь носят. Обшлага чуть не по локоть… Красивое пальто.

– А цвет?

– Что-то зеленое. Вроде как у Пашкиной подруги было.

– Скажите, – вдруг осенило Алексея, – а не она ли это и была?

– Здрасьте! Я же тебе говорила, что она как раз перед этим с Пашей и уехала, – старуха удивилась непонятливости Алексея. – Я же, милый мой, всех тутошних жильцов по походке знаю. Никогда не перепутаю, кто по лестнице поднимается или спускается, мне и в окно выглядывать не надо. Маринка та, Македонская, легко ходила, ее почти и не слышно было. Цок-цок и нету. А эта как лошадь своими каблучищами, еще и ногами шаркала…

– Да-а, – уважительно протянул Алексей, – вам бы в сыск идти работать!

– Все, милый, больше я тебе ничего не скажу, – старуха вдруг посуровела. – А цену-то я себе знаю, обо мне не беспокойся, – бросила она ему на прощанье еще одну загадку, которую Нертов и не расслышал: дверь уже захлопнулась.

«Значит, не Марина, – угрюмо размышлял он, выходя из подъезда. – А кто-то другой, одетый под нее. Кому же это, спрашивается, понадобилось повесить на нее и это убийство? Чем дальше в лес – тем толще партизаны… Впрочем, нет. Убийство, судя по всему, было случайным: вернулся незапланированно домой – застал нежеланных гостей, и вот результат. Повесить на Марину хотели скорее просто квартирную кражу: то ли для того, чтобы отмести следы, то ли чтобы скомпрометировать перед актером, почему бы и нет? Какая-нибудь его прежняя подружка проклюнулась, отомстила – запросто может быть… Еще один мотив!». Дело лишь осложнялось этим новым обстоятельством…

Алексей завернул во двор, чтобы увидеть что ему посоветовали. Так и есть: под окнами квартиры Македонского наискось шел крытый железом широкий козырек пристройки. Убийцам, если они только не были немощными калеками, не составило труда выпрыгнуть из окна и спуститься на землю по этому козырьку. Старуха и не должна была слышать шагов на лестнице – парочка, безусловно, покинула дом через двор.

Кем же они были? Девица-подстава – в этом Алексей почти и не сомневался, зачем же еще надо было нацеплять на нее пальто в точности как у Марины, и этот человек? Не тем ли вторым пассажиром, что сидел рядом с Войцеховской в «Ниве»? И не тем ли, кто навещал Марину под именем Шварца? Ответ на последний вопрос, возможно, могли дать сыщики, следившие за «Нивой». Но они погибли. И назавтра как раз были назначены похороны разбившихся ребят.

Алексей вдруг вспомнились слова Честертона, вложенные писателем в уста незабвенного пастора Брауна:

– Где прячут лист? – В лесу.

Где прячут камень? – На морском берегу.

Где можно спрятать труп? – В куче других трупов…

Легко было рассуждать героям времен, когда были лишь три мотива убийств: наследство, титул или месть. «Впрочем, – Алексей бросил прощальный взгляд на эти кладбища, обитатели которых наверняка унесли с собою в могилы тысячи и тысячи кровавых тайн и неразрешимых загадок, – что, собственно, изменилось? Мотивы – все те же. Что же это тогда строить версии только на деньгах? Разве не мог кто-нибудь пожелать смерти его отца из мести, вовсе не связанной ни с делами завода, ни с деньгами? Месть… Нелепое вроде предположение, но почему «нет»?..

Он выехал уже на набережную Невы, повторяя про себя: «Где прячут лист – в лесу. Где прячут камень – на морском берегу… А где прячут деньги? В куче других денег! Как же я не догадался прежде?»… Если причиной устранения его отца были деньги, то искать эти деньги, а, значит, и мотивы убийства, надо было в самом банке, и только там. К черту старомодную месть!

Это уже совсем иной поворот событий: финансовые интересы клиента Нертова-младшего могли разойтись с интересами Нертова-старшего. А это значило, что заказчиком убийства отца Алексея мог быть ни кто иной, как интеллигентнейший Андрей Артурович Чеглоков, который так живо интересовался судьбой несостоявшейся киллерши!

* * *

…Алексей внимательно вчитывался в бумаги из папки, подготовленные аналитиками из сыскного бюро. Первыми шли статистические данные, из которых следовало, что только за последние три с половиной года в стране были совершены 84 вооруженных нападения на руководителей и работников российских коммерческих банков. 46 банкиров и служащих погибли. Информация подбиралась явно в банковском разрезе, а потому здесь не сообщалось что-либо о покушениях на директоров предприятий. Однако и этих цифр было достаточно. Стреляют, значит. А еще взрывают, топят, травят. Веселое это занятие – иметь дело с большими деньгами! Так сказать, современные гладиаторские бои.

Следом шел прейскурант киллерских услуг, последние данные по Питеру. Эти не напоминало объявления отчаявшихся граждан о согласии «на любую рискованную работу» – эти и гонорары требовали мизерные, и попадались часто, да и на банкиров не охотились. Расценки же из папки относились к другой категории наемных убийц: клиент, не пользующийся защитой телохранителей – от 7 тысяч долларов. Клиент с охраной – от 12 до 15 тысяч баксов. Предоплата – 50 процентов, остаток суммы выплачивается по результату…

Итак, если аванс Марины был равен пяти тысячам, цене этой ее комнаты, то речь могла идти о клиенте с охраной. Нертов-старший подпадал в эту дорогую категорию. Марине никаких дополнительных денег, вроде, не обещали. Из чего и следовало, что остаток суммы должен был прикарманить скорее всего Шварц.

Так, работа наших питерцев за границей… Это нам не надо, но любопытно. О-о, куда добрались – до Австралии!

Заказчики… Киллер редко знает непосредственного заказчика, – читал Алексей, – как задание, так и средство исполнения заказа он обычно получает от посредника, фирменного специалиста по заказным убийствам. Не лишены оснований и версии о существовании киллерских бирж.

Центры подготовки киллеров… Есть и такие. «Будущих профи, преимущественно бывших военнослужащих или спортсменов, обучают бывшие сотрудники спецслужб СССР, вышедшие в запас офицеры ГРУ и КГБ-ФСБ».

Преступные группировки, специализирующиеся на заказных убийствах… Так-так, это уже ближе к теме. Банда Савицкого – выпускника физкультурного института и бывшего оперативника одного из РУВД, заинтересовала Алексея. Он внимательнее вчитался в страницы, до того лишь бегло перелистываемые. «Группировка занимает лидирующее положение в городе в этой сфере, в качестве платы за услуги входит в долю бизнеса заказчика. Савицкий в совершенстве владеет навыками ОРД и конспирации. На будущих жертв собираются подробные досье, за ними ведется наружное наблюдение, проводятся видеосъемка и запись телефонных разговоров». Шел перечень фирм, руководители которых были устранены братвой бывшего опера-спортсмена – впечатляющий список. Убийство нескольких лидеров одного преступного сообщества, нашумевший новогодний расстрел в сауне тоже числились за людьми Савицкого. «По данным хорошо информированных источников»…

– Почему нашим органам не удается реализовать информацию, подобную добытой людьми Арчи? Неужели гос. структуры не обладают ей? Или сидят доблестные правоохранители, ждут, пока бандиты сами уничтожат друг друга – перегрызутся, как пауки в банке? Как бы не так, – думал Алексей. Он припомнил, как еще на семинарах по оперативно-розыскной деятельности – ОРД студентов посвящали в методы работы с агентурой, а проще говоря, с «барабанами». Тогда, в конце восьмидесятых, опер получал на всю свою территорию по пятнадцать-двадцать рублей на поощрение агентуры. А что теперь? Если перевести те крепкие дореформенные рубли на нынешний курс, то и того меньше выходит. Вот и отплачивают агентам разным конфискатом – бабам – шмотками, мужикам – водочкой, а то и наркотой. Ценные, однако, «барабаны» – в лучшем случае алкаши, в худшем – просто бандюганы, припертые к стене старой прописной истиной, гласящей, что разумнее стучать, чем перестукиваться. Сегодня агента удерживают скорее компроматом, чем деньгами (их все равно по существу нет). Идейных сексотов днем с огнем не сыщешь. Старую агентуру как ветром сдуло. Еще несколько лет тому назад, как только пошли первые разговорчики о том, что неплохо бы назвать всех поименно: пригвоздить к позорному столбу тайных помощников спецслужб. Мало ли что там говорится сегодня в законе об оперативно-розыскной деятельности, в той его части, где расписано насчет защиты агентуры. Всяк не дурак – соображает, что нет смысла работать на хозяина, который завтра тебя может и предать.

Ну, Арчи, ну, молодец, с некоторой завистью отметил Алексей. Сумел удержать старые связи!..

Перелистнув страницу, он увидел и номер пейджера людей Савицкого, по которому можно забросить свою заявку – оставить данные посредника в так называемом голосовом почтовом ящике и спокойно дожидаться, пока братва сама не выйдет на тебя. Просто до гениальности!

Что там дальше? Портрет киллера-профессионала… Интересно… «Мужчина от тридцати и чуть старше, как правило, служивший в элитных армейских подразделениях или спецслужбах. Отличная физическая подготовка, владение различными видами оружия. Наркотики и алкоголь не употребляет. Пониженный порог эмоциональной чувствительности, отсутствие крепких связей с внешним миром. Как правило, происходит из неполной семьи, с которой нет контакта в настоящее время. Не выяснено: использование получаемых средств киллером-профессионалом, обычно ведущим асоциальный образ жизни. Ликвидация киллера наступает после третьего-четвертого выполненного им заказа, если до того он не успевает скрыться, полностью изменив свою внешность и официальные данные».

«Примечание». Что же там такого примечательного? Ага: «В последнее время на киллерских биржах появился особо дорогой товар – женщины. Женщины, способные исполнить заказное убийство, ценятся дороже мужчин. Их участие в операции гарантирует повышенную конспирацию и успех, поскольку охрана традиционно ориентирована на ожидание опасности исключительно со стороны мужчин. Женщина не вызывает подозрений, возможности ее маскировки намного шире (далее следовало упоминание ставших уже легендой заказных убийств, совершенных «колясочницей» и «челночницей»). Вербовка производится среди спортсменок и бывших военнослужащих. Цикл использования женщины-киллера примерно в три раза длиннее цикла использования мужчины благодаря большему спектру ресурсов изменения внешности»…

И на том спасибо, подумал Нертов. Видимо Марину еще только начинали втягивать в это опасное и безумное ремесло. Ее данные полностью подпадали под требуемый стандарт: бывшая спортсменка, одна, никаких крепких связей, полное перекати-поле. Порог эмоциональной чувствительности? Видимо, по прикидке вербовщиков, нулевой – спокойно пережила смерть матери, смерть любимого человека.

Алексей припомнил, что не заметил и следа слез на лице Марины в день похорон Павла Сергеевича. Стояла себе в сторонке со свечкой и даже не подошла к гробу попрощаться, когда его отпевали в Спасо-Преображенском соборе – похороны по высшему разряду организовал Чеглоков, зная нищету театральной элиты. Тогда эта холодность Марины прошла мимо внимания Алексея. Сейчас, в воспоминаниях, покоробила. Слишком легко расставалась она со своим прошлым. Ведь и про Львов свой она еще на пикнике сказала ему коротко: уехала и забыла. Впрочем, это могла быть не холодность, а оцепенение – слишком не вязалось поведение девушки на похоронах со шквалом эмоций в квартире на Петроградской. Странный она все-таки человек. Алексей вдруг подумал, что и его самого она точно так же вычеркнула из жизни, как свою юность во Львове, как покойного Македонского. Надо ли теперь ее искать – чтобы найти и натолкнуться на холодное безразличие?..

Следующие разделы справки были не менее интересными. Список постоянных заказчиков питерской «биржи», среди которых числилось немало фамилий, бывших на слуху: это были не только бандиты, но и разные так называемые общественные фигуры – от руководителей крупных фирм до политиков. Этот список следовало основательно изучить, попытавшись вычислить и в нем того заказчика, которого он искал. Чем черт не шутит?

Далее на карте одного из промышленных районов города, раскинувшегося вдоль Московского проспекта, был помечен спортивный зал, где проходили тренировки киллеров – находился стенд для стрельбы. К удивлению Алексея, крестик был поставлен не на здании, а прямо на пустыре. С примечанием: зал подземный, спуск через люк. Нертов уже бывал на таких подземных стендах, еще в университетские годы, когда они ныряли в люк прямо на Менделеевской линии и оказывались в тире, расположенном где-то прямо под роддомом, то бишь Институтом акушерства и гинекологии. Забавное было соседство.

Посылать кого-либо на пустырь для наблюдения было нельзя. Да и за чем, собственно, наблюдать? Не войдет ли туда человек, портрет которого набросал Ильюха? Несерьезно.

Алексей посмотрел на часы – половина седьмого, рабочий день завершен. Он позвонил в контору Иванова, пообещав быть черед двадцать минут…

Отсыпав кучу комплиментов начальнику сыскного агентства, Нертов приступил к главному.

– Мне надо вычислить одного человека. Думаю, он обитает где-то там, где твои люди его нарисовали. Но здесь проблема в том, что есть посредник, нанявший киллера для убийства директора одного предприятия, клиента нашего банка. А клиент этот – Юрий Алексеевич Нертов, мой отец.

Арчи только неопределенно хмыкнул.

– Ну, так помоги, прошу. Самому мне это дело не потянуть. Это у тебя – агентура, связи, а у меня кот наплакал. Надо-то немного: вычислить этого типа. Тогда и кое-что остальное встанет на свои места.

Бывший оперативник грустно взглянул на Нертова, а потом – на лежащие на столе фотографии сыщиков, погибших во время поездки за «Нивой»: «А девушку будем продолжать искать»?

– Будем. Но мне кажется, что надо плясать от Шварца…

– Марину, – продолжил Арчи, как будто не расслышав ответа, – я думаю, мы все равно не найдем. Пока. Она не иначе, как спецкурсы в Ясенево закончила, – пошутил начальник сыскного агентства. – Тебя еще ждут большие открытия с ней. Попомни мое слово…

Только ближе к полуночи Нертов смог добраться до дома на улице Чайковского, но здесь его подстерегал очередной сюрприз…