Текст книги "Дело рыжего киллера"

Автор книги: Михаил Карчик

Соавторы: Андрей Воробьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

* * *

– Почему это нельзя было по телефону сказать?! – Уже в третий раз возмущенно кричал Арчи.

– Нас тоже могут слушать, – Столь же громко отвечал Александрыч.

Арчи шумел, так как был действительно рассержен. Судя по всему, в самое ближайшее время ему предстояло путешествие на Карельский перешеек, но до этого было надо заехать еще домой, проверить, как прошел первый урок и расплатиться с Костей. Кричал же он третий раз, так как нервничал: до Алексея дозвониться не удавалось.

Набирая номер трубы друга, сыщик задумался: что же собственно нужно Нертову от Марины? Все, что он знал – девица рассталась с юристом, не простившись, а заодно утащила пистолет. Интимные отношения Марины и Алексея он урегулировать смог бы вряд ли, за то пистолет отобрал бы без труда. Затем недавние любовники могли бы восстановить отношения, начать эпистолярный роман, забыть друг о друге: это значения бы уже не имело. Будучи человеком, прошедшим нелегкую школу оперативника, Арчи прекрасно понимал: разрыв с женщиной влечет меньше проблем, чем расставание с табельным оружием.

«Труба» не ответила опять, и Арчи принял решение. Было уже пять вечера, неизвестная фирма, верно, подготовила загранпаспорт, а отправиться в Финляндию Марина могла и не заезжая в Питер. Что перед этим Войцеховская сделает с пистолетом: утопит в ближайшей канаве или отдаст на сохранение одному из знакомых, Николая не интересовало – для его друга был неприемлем любой вариант, кроме возвращения оружия.

Оставив инструкцию для Александрыча: непременно дозвониться до Нертова, Арчи выскочил на улицу, сел в машину и помчался домой (вечно ворчащий отставной оперативник решил, что этот Нертов переживет некоторое и без звонка. Вот, когда начальник агентства разорится на секретаршу…).

Неподалеку от конечной цели Арчи сбавил скорость, привлеченный небольшой группой прохожих, столпившихся вокруг сидевшего на асфальте гражданина. Через пару секунд он остановился вообще. Человеком, сидевшим на грязном тротуаре и щупавшим руками окровавленную голову, был дрессировщик Константин.

* * *

Арчи давным-давно научился не реагировать на неожиданности идиотскими поступками, но с идиотскими мыслями поделать было нечего нельзя. Он представил, как ему звонят на «трубу» и говорят хриплым голосом: «Если ты хочешь увидеть живой свою девочку Машу, ты должен пообещать никогда не совать свой нос в наши дела. Иначе, сперва ты получишь в конверте ее уши, а потом – лапы». Секундой позже сыщик все же сообразил, что собак в заложники не берут, и направился к Константину. Тот не без труда поднялся, опираясь на поданную Арчи руку, и поведал о случившемся. История казалась фантастической, и все-таки сыщик был уверен: парень не врет. Растерянность слишком явно читалась на лице дрессировщика из спецназа.

– Понимаешь, все с самого начала нормально было. Я сам даже не ожидал, после того, как ты мне про свою собаку рассказал. Она меня слушалась, шла рядом, будто давно работаем. Целый час на площадке отзанимались. Я так и не понял, чему ее надо учить. Вроде как все знает. Велю «сидеть»! – Сидит. Велю «стоять»! – Стоит. Скажи правду, она до этого у тебя училась?

– Ну, училась. Дальше что?

– Дальше – маразм. Нацепил я ее на поводок, иду назад, как мы и уговорились. До твоего дома недалеко, я остановился поболтать с девушкой. У нее тигровый боксер. Вот девушка стоит.

– А боксер где? – тупо поинтересовался Арчи.

– Слушай дальше. Я держу Мэй на поводке, этот боксер рядом прыгает. Недалеко отбежал, а твоя псина как рванется… Я упал и башкой о поребрик. Когда пришел в себя, девушка рядом стоит и народ собирается. «Где собака»? – Спрашиваю. Мне отвечают, что обе убежали.

На принятие решения Арчи хватило десяти секунд. Он сделал беглый осмотр Косте и пришел к выводу, что в худшем случае дрессировщик получил легкое сотрясение мозга. Арчи сел в машину, за ним последовал дрессировщик. Немного поколебавшись, туда забралась и девушка, назвавшаяся Ольгой.

Беглецов они нашли возле «Юбилейного», предварительно исколесив половину Петроградской стороны. Боксер и ротвейлерша резвились на газоне возле Ледового дворца, занимаясь тем, что на языке кинологов называется «внеплановой вязкой». Животные выглядели утомленными.

– Надо было предупреждать, что у твоего сокровища критические дни, – простонал Константин, – а теперь, пока не закончат – растаскивать бесполезно.

Ольга ограничилась лишь какой-то ехидной репликой.

Собак удалось разлучить не без труда. После этого Арчи отвез Костю в травмпункт, а Ольгу высадил неподалеку от ее дома. Сыщик так нервничал, что не сообразил оставить симпатичной девушке хотя бы визитку. Конечно, она позвонила бы вряд ли, но так было бы приятней – хоть мелкая, да надежда.

После этого Арчи посмотрел на часы и сделал то, чем занимался последние полчаса: мысленно обозвал себя сволочью (собаку он обсволочил вслух, представляя, что придется делать через пару месяцев с выводком полосатых боксоротов или ротобоксов). У него был реальный шанс закрыть сегодняшним вечером проблему нертовского пистолета. Судя по всему, шанс был упущен – часы показали половину восьмого.

Однако сдаваться Николай не собирался. И решение принял за несколько секунд.

– Кататься любишь, черная смерть, – не очень ласково обратился он к довольной собаке, которая, лежала на заднем сидении, высунув язык почти до пола. – Сейчас прокатишься, за восемьдесят километров.

* * *

Этот день имел полное право претендовать на звание «дня ошибок». Выехать на Верхневыборгское шоссе Арчи не смог из-за какой-то очередной большой работы, поэтому двинулся по Приморскому. Он не сообразил, что именно этой трассой пользуются тысячи богатых горожан, имеющих недвижимость под Сестрорецком. В результате, машина плелась в общем потоке.

Однажды Арчи остановило ГАИ-ГИБДД. Инспектор с сожалением пришел к выводу, что шофер ничего не нарушал, да и машину у него не краденая. Однако, на беду, милиционер был еще и любителем ротвейлеров. Арчи не привык грубо расставаться с гаишниками, поэтому пришлось минут десять беседовать о тех удовольствиях и неприятностях, которые доставляет хозяевам эта порода.

Наконец «восьмерка» Арчи выбралась на трассу «Скандинавия». Минут через пятнадцать скорость пришлось сбросить уже по собственной инициативе: сыщик не знал, где находится искомый объект. Судя по словам Александрыча, прожекторов на стройплощадке не наблюдалось. Это обстоятельство было на руку, но пока Николай не обнаружил свою цель, темнота была врагом.

У развилки какой-то местный аграрий, несмотря на поздний час, продавал картошку. Арчи, решив совместить работу с мелким бытовым делом, купил ведрышко на пять килограммов и узнал от старика, что действительно, впереди по трассе «ну этак, километров в трех», делают какую-то «приватизированную автозаправку». Иванов поблагодарил крестьянина и вернулся в машину.

Ему уже показалось, что старикашка обманул, как вдруг, с правой стороны, в стороне от дороги мелькнул огонек. Арчи проехал еще немного, поставил машину на обочине и, приказав Маше ее сторожить, отправился на разведку. Было уже совсем темно, и он надеялся незаметно подойти к стройке.

Его план состоял из программы минимум. Привозить девушку в Питер, насильно или добровольно, он не собирался. Первому могли бы помешать прочие обитатели объекта, а что касается второго, Арчи не замечал в себе дипломатических талантов, которые помогли бы усовестить беглянку. Однако он мог бы уговорить эту дуру вернуть пистолет. Алексей вряд ли бы имел моральное право требовать от друга чего-нибудь большего.

Только встретиться с Мариной Арчи так и не смог. Когда до ближайшего строения оставалось шагов двадцать, ему в лицо ударил луч света. Николай непроизвольно зажмурился, глаза смог разлепить лишь несколько секунд спустя и, как и ожидал, ничего хорошего не увидел. Ближе всего к его лицу, было, дуло пистолета. «Не нертовское ли оружие»? – Подумал он.

– Руки за голову. – Приглушенно и повелительно прохрипел неизвестный.

Арчи подчинился команде. В ту же минуту кто-то сзади и охлопал его одежду, как определил сыщик, крайне непрофессионально. При таком обыске даже субтильная гимнастка могла бы уберечь «Макаров».

Николай уже раздумывал: не попробовать ли для начала швырнуть обыскивающего его парня на молодчика с пистолетом и фонарем, но в эту минуту на голову обрушился удар. Он был скорее болезненным, чем оглушающим и все же, Арчи на несколько минут потерял способность к сопротивлению. Он еле перебирал ногами, пока его кто-то заботливо вел под руки. Перед ним двигалось огромное световое пятно.

Когда сыщика втолкнули в недостроенное здание ресторана, он уже пришел в себя. Это его не обрадовало: кроме двоих притащивших его граждан, внутри был еще один. Правда, их оружия можно было бы и не опасаться: при свете яркой лампы без абажура, удалось разглядеть, что в руках у бандита был обычный газовик, который тот небрежно запихнул в кобуру.

Один из парней достал наручники. Некоторое время он грузно перетаптывался на месте «батарею ищет по привычке», – подумал Арчи, после чего схватил пленника за правую руку и приковал к оконной раме, в которой не было стекла. «В принципе, ее можно выбить и выскочить на улицу. Но куда побежишь с рамой на руке»? – Грустно констатировал Арчи.

Окончив работу, бандит повторил обыск, на этот раз, более тщательно. Его добычей стали документы, которые сыщик хранил в куртке.

– Какого хрена ты сюда приперся, сотрудник? – Процедил бандит, продолжая читать удостоверение.

За последние несколько минут Арчи все обдумал и решил не играть в партизанского разведчика, который ищет потерянную корову на третьем этаже немецкого штаба. Его миссия ни для кого угрозу не представляла, поэтому можно было попробовать объясниться.

– Пацаны, зря вы так, – ворчливо сказал он. – По башке зачем было стучать? Я хотел с вами мирно пообщаться. Мне нужно поговорить с одной девчонкой, что у вас живет.

– Так вот ты здесь зачем! – Тотчас встрепенулся парень, державший в руках все документы Арчи. – Зря время тратил. Нет здесь уже никаких девок. Одна была – так в Финляндию уже укатила.

Николай не успел по настоящему огорчиться, как бандит продолжил.

– Насчет тебя я сейчас старшому сообщу. Пусть он и скажет, нужны нам здесь такие сотрудники или нет, – и с этими словами достал мобильник. Перед тем как начать разговор, он отошел в дальний конец будущего ресторана, еще не разделенного перегородками. Потом он вернулся к столу, что был посредине помещения, поднял со стола водительские права Иванова, прочел вслух номер.

– Хорошо, даю, – И протянул мобильник Арчи.

– Так я и думал, – услышал сыщик знакомый голос. – Я еще тогда твой номерок запомнил, когда ты возле моего дома крутился и моей женщине задавал тупые вопросы. Ну-ка скажи, куда я должен был свою трубу засунуть?

– Ты и сам это без меня знаешь, – устало огрызнулся Николай. – Я тебе еще тогда говорил, мне с тобой делить нечего. Всего и делов то, пообщаться с одной девахой, которая здесь живет.

– Не живет она здесь. Уже сегодня в Финляндию укатила, с моей бабой. Не навсегда, конечно, на недельку. Потом вернется. Ты сечешь, почему я это тебе все так говорю?

– Нет, – ответил Арчи

– Не жить тебе, вот почему. Я уже из города выезжаю, скоро здесь буду. Тогда и поговорим. Ты к моему приезду обмозгуй немножко, подумай, чего мне будешь рассказывать? Только мне одно нужно: правду узнать, зачем ты ко мне прицепился как банный лист? И только без всяких подружек. Правду скажешь – сперва прирежу. Если врать будешь, в болото живым уйдешь.

– Слушай, мужик, я и вправду здесь не причем, – растерянно попытался убедить абонента Арчи, не ожидавший такого поворота событий.

– У меня правило такое: никто в мои дела свой нос больше одного раза не сует. И еще: если человека предупредили, а он не просек, второго предупреждения не дождется.

– В трубке раздались короткие гудки, из чего сыщик заключил, что разговор окончен.

Слушай, командир, – примирительно, почти дружелюбно обратился Арчи к бандиту, взявшему из его рук мобильник. – Ты пойми, вам всем серьезная статья светит. И, заметь, на пустом месте. Думаешь, можно просто так взять бывшего мента, да в болото и окунуть?

– Какая такая статья-матья, дорогой? – Отозвался бандит, достаточно умело копирую разговорную манеру уроженцев солнечного Закавказья. – Мы тут пилим-строгаем, кирпичи кладем. Ну, еще, стережем объект, так немножко. Вот приедет наш начальник, мы его тебе передадим, а что он с тобой сделает, водку-мотку пить будет или в рот-мот е. ть будет, это все ваши проблемы. Сиди дорогой, расслабляйся.

– Наручники отстегни, тогда расслаблюсь, – упрямо возразил пленник.

– Нэ, дорогой. Ключик я отдам только шефу. Отдыхай.

С этими словами бандит отошел от Арчи и вернулся к тому занятию, от которого его и товарищей отвлек визит сыщика: выпиванию водки и карточной игре. Впрочем, этот процесс оказался недолгим.

– Слухай, Стас, – внезапно заговорил один из бандюков. – Непорядок получается. Командир скоро подъедет и увидит, что снаружи никого нет.

– Так мы же ему сюрприз приготовили, Димон, – торопливо ответил Стас, тот самый, который обыскивал сыщика. Арчи сообразил, что в ближайшее время на посту полагалось находиться именно ему.

– Не, нельзя так. Он меня оштрафует, как на прошлой неделе. Давай, звездуй наружу. Когда он этого урода заберет и от нас укатит, дуйся в карты хоть до утра. Пока нужно постоять.

Около минуты Стас матерился так, что лампочка дрожала, но потом махнул рукой и покинул помещение. Игра возобновилась, однако продолжалась недолго. Димон обратился к товарищу.

– Слышь, Шпрот, вдвоем играть в дурака фигово. Пусть этот с нами сыграет.

– На что он играть будет? Сейчас ему только на «мин нет» играть! – Хохотнул Шпрот.

Однако Димон смог убедить своего напарника. Арчи, которому был нужен любой предлог, лишь бы завязать разговор с охраной, с готовностью принял предложение.

– Только смотрите. Можете меня пытать как хотите, а в карты заглядывать не позволю, – безапелляционно заявил он.

Те согласились. Когда одна рука прикована к раме, играть трудно, но скоро Арчи освоился. Он пару раз пытался завести разговор с охранниками, пытался втолковать им, какую они делают ошибку, взяв в плен бывшего сотрудника ГУВД, что ни к каким положительным последствиям не привело, а однажды Арчи даже получил за это картами по носу. Этот эпизод обрадовал сыщика: он понял, что всегда может ухватить свободной рукой бандита за шею, хотя и не понимал, что делать дальше.

Внезапно в отдалении послышался странный звук, вроде, крик. Бандиты на секунду прервались, недоуменно взглянули друг на друга и возобновили игру.

Впрочем, ненадолго. Послышались тихие, неуверенные шаги. Потом дверь открылась, и в будущий ресторанный зал медленно вошел бледный Стас. Его правая рука висела как переломленная ветка и из нее капала кровь.

– Ты че…, – начал было один из бандитов, но осекся. Его глаза неотрывно глядели на дверь.

Вслед за Стасом в помещение столь же медленно вошла Мэй. Она внимательно смотрела на свою жертву желтыми глазами и тихо рычала.

Арчи в одно мгновение понял все, что произошло. У обыскавшего его бандита в карманах оказались ключи от машины и тот, от нечего делать, прогуливаясь вдоль шоссе, решил поживиться за счет пленника. Но как у собаки хватило ума арестовать этого мерзавца?

Впрочем, такие размышление заняли меньше мгновения. Потом Арчи начал действовать. Оторопелый Димон отступил назад, сыщик ухватил его за воротник, подтянул на себя (бандюк даже не сопротивлялся), сунул руку в карман и вытащил оттуда газовый пистолет. Димон ничего не понял, как в его шею уже тыкалось холодное дуло.

– Ты мою собачку только не раздражай, – негромко, но уверенно заговорил Арчи. – Она прошла тренировку по методу спецназа. Если я ей прикажу, она тебе яйца отхватит. Именно за них тебя зубами возьмет. Ну-ка, отстегни меня.

Димон здраво сообразил: ни выстрел в упор, ни собачьи зубы на гениталиях, здоровья ему не прибавят. Поэтому, он торопливо вынул ключ от наручников и освободил Николая. Сыщик недолго тер затекшую руку, призывая при этом собаку оставаться на месте. Потом, дал по морде Димону, отобрал ключи и документы у искусанного Стаса и лишь тогда взглянул на часы.

Карточная игра затянулась. Судя по всему, неизвестный хозяин будущей заправки должен был прибыть в ближайшие двадцать минут. Уставший Арчи встречаться с ним не хотел, тем более, самое необходимое про Марину он уже узнал.

* * *

Виктория Уздечкина, продавщица круглосуточного магазина «Диадема» привыкла к полуночным посетителям и считала, что они в своей массе, не так разнообразны, как дневные. Интересовало их лишь одно – водка. Викторию тоже интересовало лишь одно: смогут ли они за нее заплатить. Поэтому она удивилась, когда в половине первого, в зал вошел очередной посетитель и внимательно, минуты три, как минимум, разглядывал ценники, но не водочных полок, а колбасной витрины. Потом он хрипло обратился к продавщице.

– Пожалуйста, килограмм свинины деликатной.

– Сейчас, – отозвалась Виктория.

При этом она удовлетворенно отметила про себя, что из всего гастрономического разнообразия, покупатель выбрал самое дорогое мясо.

Свинина была взвешена. Покупатель в придачу к ней взял бутылку «Пепси» и, пожелав продавщице всяческих успехов, покинул магазин.

Арчи подошел к машине. Оттуда на него взирали желтые глаза, а когда он открыл дверцу, послышалось радостное поскуливание.

Он положил на сидение оберточный лист серой бумаги, кинул сверху мясо. После этого обратился к Маше, живо принявшейся за ужин.

– Давай, жри, спецназовская собака. Заслужила…

Часть 3

Глава 1. Языки и уши

Разговор у Алексея с бывшей женой попавшего за решетку Никитина затягивался. А тут еще женщина, победно взглянув на сидевшего перед ней начальника службы безопасности банка, вдруг заявила.

– А в Озерки-то мой супруг поехал по просьбе этого поганца, этого мальчишки!

– То есть как так?

– А так! Муж ведь к нему по-человечески отнесся. Обихаживал его, понимаете ли. Я даже одежду ему кое-какую от сына передала. Ясно, что когда из армии придет, все равно мало будет. На прошлой неделе мальчишка этот попросил помочь его деду, о котором он прежде и не говорил. Сказал, что дед живет один в Озерках, в частном доме и что будто бы на него постоянно «наезжают», хотят отобрать его участок, чтобы там строился какой-то новый русский. Мол, некому больше защитить дедулю. Что Никитину оставалось делать? Решил поехать, проверить, как там все на самом деле обстоит. Думал, посмотрит, а потом решит, что дальше делать. В РУОП сообщать или еще как… А дальше вы все и сами знаете. Я знала, что он поехал в Озерки. Жду его вечером – не возвращается. Я в отделение звонить, а там он не появлялся. И на следующий день – тоже ничего не говорят. Действительно, кто я ему – разведенная жена! Потом звонит одна… Не буду говорить, как я ее называю, и смеется: мол, включай вечером телевизор, твоего Никитина во всей красе покажут…

– И все-таки, Галина Михайловна, это не дает оснований утверждать, что все было подстроено конкретными людьми, – осторожно подсказал Нертов.

– Нет, им, именно им, – заволновалась Никитина, – милиционер тот – настоящий оборотень. Такой же хитрый и изворотливый. Я сначала не сопоставила всю эту историю с ним. Но потом поняла. Я подумала так: что, если этот мальчишка каким-либо образом дал знать или своей матери, или ее любовнику-милиционеру, что ими интересуются? Почему бы и нет? Парнишка-то этот – истеричный. Сегодня он про мать свою рассказал, рассердившись на нее за что-то или просто себя от этой спецшколы спасая, а назавтра уже и пожалел. Раскаялся. Почему бы и нет? Дети, знаете ли, очень часто любят и самых что ни на есть падших родителей. А тем более, мальчик – свою мать. Это нормально. Он сам мог испугаться того, что натворил – не такой уж маленький, чтобы не сообразить, сколько лет тюрьмы светило его маме за то, что он тут решил в Павлика Морозова поиграть. А, может, и кто-то из друзей подсказал: мальчишка ведь мог и похвастаться своей дружбой с сотрудником милиции, а ему и указали, к чему это приведет. Согласны, Алексей?

Нертов неопределенно хмыкнул, а его собеседница продолжала рассуждать.

– Ну, а если не жалость к матери тут свою роль сыграла, то мог ведь быть и простой расчет. Предположим, мальчик отправился к этому милиционеру, чтобы вытянуть из него деньги в обмен на обещание молчать, или просто за то, что он назвал ему фамилию моего мужа… бывшего. Такое тоже бывает. И вряд ли ребенок соображал, насколько это рискованно для него самого – ведь дружок матери мог бы запросто и убить его. Но, как я предполагаю, через мальчишку этот оборотень и решил вначале устранить главную угрозу – то есть моего мужа. По-моему, все очень просто, не так ли? Тут, кстати, еще одно любопытное обстоятельство: выходит, что этот милиционер сам задействован в какие-то бандитские дела… Не знаю, смогла ли я вас хоть как-то убедить, или так и останусь в ваших глазах разбушевавшейся мадам?

Юрист не стал комментировать последний вопрос, а лишь снова неопределенно хмыкнул. По каким-то нюансам разговора, которые и описать-то трудно – где-то дрогнул голос, где-то слишком короткая или длинная пауза, где-то взгляд непроизвольно отведен – мало ли их, этих нюансов – у Нертова все больше крепла уверенность: собеседница почему-то умалчивает имя оборотня. Умалчивает, хотя знает.

– Галина Михайловна, а Никитин не называл имя этого милиционера?

– Нет. Увы, нет. Доверял мне, но не настолько.

– А следователю-то вы называли имя этого оборотня? Вообще: рассказывали ли ему эту историю так, как рассказали ее мне? Во всех подробностях?

– Нет. Он еще со мною толком и не разговаривал. У нас всего одна встреча была, очень короткая. Он торопился.

– Простите, но деньги-то он с вас уже запросил. Вы же сами сказали мне, что он вас обнадежил – поверил в невиновность Александра Степановича и так далее. Но как же он в ней уверился-то, если вы ему ничего, как утверждаете сами, не сообщили?

Никитина вдруг опустила голову и принялась чертить что-то на ковре кончиком стоптанной туфли…

– Действительно, как же он мне пообещал, еще ничего не зная? – Нет, он сказал, что верит в невиновность мужа, потому что много наслышан о нем как о честном и принципиальном сотруднике. Я тогда еще удивилась: что о муже знают даже в другом районе. Озерки – это ведь Выборгский район, а наше отделение в Василеостровском.

– А может вам лучше сходить в прокуратуру? – Нертов посмотрел на посетительницу, ожидая ее реакции

– О, господи, теперь еще и в таких делах участвовать! – невольно воскликнула Никитина. – Нет, никуда я не пойду! Я просто расскажу потом об этом на суде, – нашлась она.

– Ну, ваше право – затевать все это или оставить как есть. В том числе и Александра Степановича – там сидеть. Не понимаю только, зачем же вы тогда сюда пришли, если так спокойно приплюсовываете своему супругу дополнительные недели тюрьмы? Бывшему супругу, прошу прощения. Конечно, не настолько он близкий вам человек, чтобы ради него такие хлопоты на себя брать! – Нертов говорил намеренно грубо и жестко, уже не церемонясь. Он хотел вывести посетительницу из состояния некоего душевного равновесия, к которому она, кажется, пришла во время беседы. Надо было как-то заставить ее произнести, наконец, имя этого милиционера.

Никитина опешила от напора собеседника. Только что он слушал ее со спокойной и ровной заинтересованностью – вежливый молодой человек, задававший вполне корректные вопросы. И вдруг – такая вспышка ярости! Словно речь шла о его собственных, глубоко личных делах, а не о судьбе неизвестного оперативника.

– Послушайте, – опасливо перебила женщина, – я думаю, мир не рухнет, если вы узнаете эту фамилию не сегодня, а через несколько дней. Не так ли?

– Да вы что, полагаете, что надо позволить убийце пошастать еще несколько дней на свободе? Вы желаете выглядеть сверхпорядочной – даже неважно, если ценою еще нескольких трупов! Чего я, кстати, не исключаю… – вдруг пристально посмотрел на нее Нертов, – послушайте, если вы не желаете связываться со мной – пишите официальное заявление прокурору. Так сказать, о вновь открывшихся обстоятельствах…

А информация о «дружке мамки» косвенно подтверждалась. Еще вчера, когда старуха с первого этажа прикладбищенского дома опознала на протянутом Алексеем рисунке человека, входившего в тот роковой для Македонского вечер в парадную их дома вместе с некой шаркающей женщиной в зеленом пальто, Нертов получил подтверждение версии, поначалу показавшейся абсолютно шальной, но, после дополнительных размышлений весьма вероятной.

В одном из подслушанных разговоров Шварца с Мариной был некий намек, позволявший предполагать, что шантажист имел довольно точную информацию об убийстве актера. Причем, она была почерпнута не из газет. Угрожая Марине, Шварц сказал, что, мол, «висеть тебе привязанной как твоему Паше», при этом точно указав, как именно. Но именно это «как» нигде в прессе не проходило, сколько Нертов потом не проверял. Не упоминала об этом и заставшая мертвого Македонского свидетельница. Алексей специально ездил к ней, выяснить подробности, но та, по ее словам, опрометью выбежала тогда из комнаты, «не в силах смотреть».

Значит, у Шварца могло быть лишь три возможности узнать о такой важной детали. Первая – оперативники и прочие, сразу же побывавшие на месте происшествия (либо составленные протоколы осмотра трупа и квартиры). Вторая – сам Шварц, неким образом попавший в квартиру раньше остальных. Ну и третья – некий симбиоз первых двух, тем более, если подозреваемый, и правда, связан с правоохранительными органами. А что это означало, было понятно и без лишних комментариев…

Итак, еще за несколько дней до разговора со старухой Алексей начал подозревать, что оборотень, кем бы он ни был, может быть причастен к убийству Македонского. Он сам выдал себя той деталью. Сообразительная бабуля подтвердила версию Алексея. Шварц и некто, поднимавшийся по лестнице в квартиру Македонского незадолго перед его незапланированным возвращением, были одним и тем же лицом. Только юрист пока не понимал, какая связь существует между его отцом и любовником Марины, почему один и тот же человек фактически участвует в убийстве обоих – в одном, уже свершившемся, и в другом, запланированном? Не суть важно, что убийство это он собирается осуществить не своими руками. Но он заставляет Марину действовать – опять же от имени кого-то. Значит, был некто третий, стоявший над всей этой схваткой: тот самый, кому была выгодна и смерть актера, и смерть директора завода. Чтобы разобраться в этой «Санкт-Барбаре» оставалось немногое: вычислить Шварца, да вытрясти из него все, что он знал. Гуманность методов, понятное дело, не предусматривалась: Нертов приготовился к тому, чтобы действовать в соответствующих ситуации понятиях. И вот сейчас Алексей был так близок к тому, чтобы узнать, кто же скрывается под этим именем, и – такой облом, – сказал он сам себе.

Он вновь с тоской посмотрел на Никитину. «Эх, Галина Михайловна, кончайте ломаться, выкладывайте все начистоту». Но вместо этого он посмотрел на часы, давая понять визитерше, что разговор исчерпан.

– А что дальше? – Никитина заволновалась.

– А дальше вы оставляете меня одного – с заданными вами загадками, – устало ответил Нертов.

Никитина встала, чтобы идти к дверям. Но, сделав несколько шагов, вдруг повернулась к нему и посмотрела умоляющим взглядом.

– Вы мне не верите. Но поймите, я и в самом деле ничего не знаю. Ни фамилии мальчика, ни мамашу. И как зовут милиционера, тоже не знаю. Ну, не называл мне его имени Александр Степанович! А я, само собой, и не спрашивала. Отделение – пожалуйста, назову. Вдруг это вам поможет…

– Нам! – Поправил Алексей. – Нам, Галина Михайловна. Как вы заинтересованы спасти своего бывшего супруга, так и мы – намерены разобраться в обстоятельствах смерти Македонского.

Никитина опять посмотрела на него виновато. И вновь как будто что вспомнила.

– Впрочем, – спохватилась она, – Александр Степанович описывал мне его внешность… И еще: когда муж говорил об этом человеке, то сказал, что у него и фамилия под стать. Мол, тихий, неприметный и белесый, из тех, кто шуршит да свое дело делает.

– Может Невзоров? – Усмехнулся Алексей.

– Ну, о такой бы Александр Степанович иначе сказал – это как раз фамилия заметная, – не откликнулась на иронию Никитина. – Давайте думать! Если белесый, то Белоусов или Беленький. Если тихий… Пожалуйста, готовы варианты: Тихонравов, Тихонов, Молчанов..

– В общем, лошадиная фамилия, – заключил Нертов, вставая из-за стола. – Но все равно спасибо.

– И что же вы будете делать? – Поинтересовалась Никитина.

– Пройдусь по этому отделению милиции, где, по вашим словам, служит этот злодей, поизучаю таблички на дверях. Глядишь, какая-нибудь фамилия и осенит…

* * *

– …Ну и дура ты, – в очередной раз повторила Катя.

– Почему я дура? – Вяло переспросила Марина. Полчаса назад она приняла ванну, съела тарелку горячего борща, приготовленного подругой, и сообразила, насколько хочет спать. – Как ты бы поступила, если бы была на моем месте?

– Не знаю, – честно призналась Катя. – Все равно, надо было его сегодня валить. Такого шанса больше не будет. Убить его в развалюхе, поганца. Менты не стали бы потом трубить тревогу на весь Питер. Иначе, объясняй потом, как он там оказался. А ты… Есть же дуры, которым везет, а проку от этого никакого.

Марина прекрасно понимала, почему подруга так раздражена. За десять минут до этого она закончила длинный рассказ обо всех событиях этого дня. Единственным слушателем был Борис и выслушал он молча. Зато потом он ненадолго уединился в соседней комнате с Катей и разговор у них получился резким. Пару раз Марине показалось, будто она слышала: «Надо бы тебя обратно на панель отправить! Это были ее проблемы. А ты могла и сама загреметь, и меня подставить!». Катя что-то отвечала, как думала Марина, о дружеском долге.

– Тебе обязательно надо ненадолго покинуть Питер, – решила Катя подруге после короткой паузы.

– Хорошо, покину. А дальше что? – Вздохнула Марина.

Не знаю, – еще раз ответила Катя после непродолжительной паузы.

– Зато я знаю, – вмешался неожиданно вошедший в комнату Борис, – собирайся. Поедешь со мной. А ты, – он повернулся к подруге, – сиди тихо и, упаси тебя Боже ляпнуть кому-нибудь о сегодняшнем дне…

* * *

Простившись с экс-женой Никитина, Алексей бросился к телефону: надо было срочно отыскать Арчи – ведь наверняка бывший оперативник мог бы что-нибудь подсказать или даже добавить к полученной информации. Однако оба его телефона и трубка молчали.