Текст книги "Дело рыжего киллера"

Автор книги: Михаил Карчик

Соавторы: Андрей Воробьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

«Весть мир бардак…» – Ругнулся про себя юрист. Наобещав вплотную заняться его непростой ситуацией, Арчи вместе со своими людьми как в воду канул. Теперь же приходилось действовать на свой страх и риск.

План у Нертова был сейчас один, подсказанный повествованием бывшей жены Никитина. Конечно, надо было выдвигаться в это отделение милиции и каким-то непостижимым образом вычислять там оборотня-Шварца. Впрочем, несчастная женщина, сама того не подозревая, облегчила Алексею задачу: несколько раз она оговорилась, что подставивший Никитина человек был не просто милиционером, а оперативником. Оставалось только пробежаться по кабинетам угрозыска и ОБЭПа, где, видно, и обитал этот товарищ.

Путь на Васильевский остров в этот час дня был непростым испытанием. Машина Нертова застряла в пробке на мосту через Неву. Что ж, сказал он себе безо всякого раздражения, посидим да подумаем. «Шварц, понятное дело, кличка. Может быть, он на самом деле какой-нибудь Чернов – перевели когда-нибудь, еще в школе, его фамилию на немецкий, да так и ходит теперь, почему бы и нет, очень распространено? Или – Темнов, тоже подходит»…

Размышления были прерваны гудками сзади – зазевался, не заметил, что путь впереди уже расчищен. «Нехорошо, – подумал Алексей, – надо бы сконцентрироваться, а я что-то подраскис. Все в один день: похороны, Никитина со своими откровениями, а теперь поиск этого Шварца.

Дальше путь был короток – через десять минут он уже выходил из автомобиля, на всякий случай припаркованной не у самого отделения милиции, находившегося во дворах, а на улице. Ему бы не хотелось, чтобы этот человек, состоись с ним встреча, смог вычислить его потом по номеру на машине.

В отделение Алексей вошел обычным посетителем – мало ли кто может здесь бродить по коридорам, выискивая на табличках фамилию вызвавшего их по повестке оперуполномоченного или дознавателя, лицо которого им знакомо, а имя вот как-то не запомнилось? В холле первого этажа Нертов остановился у доски почета, несколько удивившись про себя, что сохранились еще со старых времен такие вот спасительные выставки лучших кадров. С фотографий на него смотрели близнецы-братья: все в погонах и все в усах, этом непременном атрибуте младшего офицерского состава, своеобразной визитке каждого опера, желающего выглядеть неотразимым гусаром. Алексей перебегал глазами от одной карточки к другой – как назло, каждый из отличников службы вполне мог сойти за того, кто был начертан на рисунке охранника, сделанном дома у Нертова-старшего. Он стал вчитываться в написанные мелким курсивом фамилии, еле различимые в полумраке холла. Сплошной монолит Ивановых-Петровых-Сидоровых – действительно, неприметные фамилии для неприметных людей. Вдруг среди них он заметил короткую, заставившую замереть. «Вот это номер»! – Ошеломленно констатировал про себя Алексей…

– Вы кого-то ищите? – Повелительный голос заставил его обернуться.

Человек в штатском был на всякий случай суров.

– Да, я ищу…

И запнулся:

– Леонид Павлович?!..

Перед Нертовым стоял несколько раздобревший за те годы, что они не виделись, его бывший наставник по милицейской практике. Еще на третьем курсе Алексей самодеятельно заявился в тот РУВД, рядом с которым они жили со Светланой, дабы попытаться узнать, куда следует обратиться будущему правоведу, чтобы набраться ума-разума. Долго тыкался по кабинетам, однако их обитатели только озабоченно посылали парня куда-нибудь этажом выше или ниже. Ни у кого не было желания возиться с желторотым студентом. И вот тогда, так же, как сегодня, Алексей услышал в одном из коридоров за своей спиной: «Вы кого-то ищите»? Конечно, перед ним стоял тот самый бывший старший оперуполномоченный Фонтанкинского РУВД Леонид Павлович Расков! Тот самый человек, который первым вычислил в нем данные неплохого оперативника и заставил Алексея поверить в свои возможности. Теперь он был уже в чине подполковника и, как не трудно было догадаться, работал в этом здании.

Расков тоже несколько удивленно переспросил:

– Нертов, Леха? Какими судьбами?

– Да вот, разыскиваю старшего лейтенанта Тишко, – пожав протянутую руку бывшего наставника, Алексей указал он кивком головы на карточку в верхнем ряду.

Эта фотография и заставила его только что остолбенеть: он опознал на ней того самого прапорщика Тишко, с которым они когда-то схлестнулись в Дивномайске! Совпадение было просто невероятным: мало того, что это был старый знакомец, так еще именно он носил ту тихую и шуршащую фамилию, о которой говорила Никитина. Других таких фамилий на этой выставке достижений не было. У Алексея слово «погоня» уже просто застучало в висках: он вышел на след. Еще немного – и Шварц, он же Тишко, в чем уже нет сомнений, не случайно таким знакомым казался Алексею голос в прослушке, так узнаваемо было нарисованное сыщиком лицо, этот Шварц будет в его руках, ну, а дальше… Дальше распутается и весь клубок, встанут на место разбросанные в беспорядке фрагменты замысловатой головоломки. Мысли закрутились в голове с бешеной скоростью…

– Да, я ищу Николая Тишко, – уже с радостью сообщил Алексей подполковнику.

– А по какому вопросу? – Озадаченно переспросил ветеран.

– По личному, Леонид Павлович, – уклончиво ответил Нертов.

– Темнишь, Алексей, – отчего-то засопел Расков. – Я тебя конкретно спрашиваю: он тебе что, назначал?

– Не совсем. Так, зашел поговорить к старому приятелю, – Алексей попытался изобразить беспечность, насторожившись от суровой интонации подполковника. Чего это он так вскинулся, будто не старый знакомый перед ним стоял, а какой-нибудь подозреваемый?

– Тогда пойдем, поговорим, – немного помедлив, задумчиво велел Расков, – и, не оглядываясь, грузно зашагал по коридору.

Нертов подчинился. Он слишком хорошо знал Леонида Павловича и уже не сомневался, что опытный оперативник что-то вычислил там своей хитрющей головой, а потому и не зря принялся задавать вопросы. Что ж, думал Алексей, поднимаясь за ним по лестнице, может, и к добру эта встреча: старые опера, как известно, не перекрашиваются. Раскову, в порядочности которого он в свое время убеждался не раз и не два, можно довериться…

Вслед за наставником он вошел в кабинет без опознавательных знаков.

– Присаживайся, – указал Палыч на стул напротив стола, за которым стояло пухлое начальническое кресло. – Давно не слышал о тебе. Где трудишься? Ушел из системы или все тянешь лямку?

– Как сказать, – Алексей полез во внутренний карман куртки и достал запечатанную в пластик карту-удостоверение начальника службы безопасности банка. Просмотрев эти документы, Расков неожиданно смягчился.

– Почти коллега, значит, – задумчиво закивал он головой и вновь внимательно глянул на Алексея, будто по инерции сличая фотографию с подлинником. – А ты все-таки по каким делам к Тишко? – Спросил, наконец, Леонид Павлович, но как-то слишком мрачно спросил.

– Да, собственно, мы с ним старые знакомые, вместе в армии служили, в Сибири, – нашелся Алексей: ответ был простым и правдивым, – давно не виделись. Тут случайно узнал, где нынче Колян. Дай, думаю, зайду, наведаюсь…

– Давно не виделись, значит, – еще более сумрачно проговорил Расков. – Вот что, парень…

Наставник вдруг выбрался из-за стола, встал и подошел к Алексею, по-отечески положив руку на плечо.

– Нет больше твоего Коляна, – выдавил из себя подполковник. – Опоздал ты, парень. – Расков подошел к сейфу и, отомкнув, вынул из него какую-то папку. Бросил на стол. – Даже нет слов…

Нертов вопросительно посмотрел на хозяина кабинета:

– Леонид Павлович?

– Убили нашего Николая. Зверски и подло…

Расков вынул из папки черно-белые снимки – судмедэкспертную съемку места какого-то происшествия. Кусты, прошлогодняя трава, труп…

– Смотри, смотри, что теперь с нашими товарищами делают, – хрипловато проговорил подполковник. – Кто после такого пойдет в органы служить? Совсем озверели бандиты!

И он быстрым движением вытянул снизу пачки снимок, на котором было лицо убитого. Алексей и сам отвел глаза…

– Кто, спрашивается, мог такое вытворить? У кого поднялась рука? Только звери. Уши отрезали – сколько работаю, а с таким у нас в Питере, вот ей-богу, никогда не сталкивался. Хотя, как ты понимаешь, многого навидался!

Алексей подавленно кивнул. Дело принимало некий новый оборот – знать бы только, кто запускал эту адскую машину, кто передвигал людей как пешек, жертвуя ими и сдавая одну за одной. Актер, его собственный отец, теперь сам Шварц-Тишко – все они по какому-то безумному замыслу должны были выбывать из этой, невесть кем затеянной, игры. Но кем именно? Вот этого-то Алексей и не мог сказать. И узнать было не у кого. Найди он сейчас же Марину, вряд ли бы и она сообщила ему нечто вразумительное. «Марина»! – Вдруг промелькнула мысль. А что, если это она, доведенная до отчаяния шантажем и угрозами Шварца…

Алексей отрывисто переспросил подполковника:

– Когда это произошло? Где?

– Труп обнаружили в Озерках. Сегодня утром, на кладбище. Служитель, обходивший дальние участки, вначале решил, что ему померещилось. В одной из оград лежало тело, – Расков тяжело вздохнул. – Прямо на могиле.

– Как он оказался в том районе? Как его убили? – Вырвалось у Алексея. То и дело всплывающие в последнее время Озерки должны уже были навести на многие размышления и сопоставления. Но, увы, никак не наводили.

– Сами бы хотели знать! – насупился Леонид Павлович. – Вчера Тишко не работал, был в отгуле, так что про вчерашний его день никто ничего не знает. Позавчера Николай был здесь, у нас сходка по личному составу проводилась. Куда и зачем он после пошел, никто, сколько не спрашивали всех наших, не в курсе. Он вообще такой парень был… Как тебе сказать, ты же, говоришь, и сам с ним служил…

– Ну, немного замкнутый, – подсказал Алексей.

Расков, подняв брови, кивнул:

– Да, немного своеобразный человек, но у нас такие часто попадаются. С кадрами-то сейчас известно какое дело. Любому рады, только бы армию отслужил да не пьяница был или дебошир. А Николай, немного мы о нем и знали, хотя он уже больше года в отделении проработал. Бывает такое, что человек – полное соответствие своей фамилии. Тишко он и есть Тишко. Точнее, был! Жаль парня-то, очень жаль. Хорошо еще, что хоть семьи за ним не осталось. Цинично так говорить, но чем бы мы сейчас могли помочь очередной вдове с детишками? Склоняли бы только нас все кому ни попадя. Жил он одиноко. Пришел – ушел. Совсем непьющий был, что несколько… м-мм… не на командный дух работало. Никогда, ни с кем – никакой откровенности. Короче, про его личную жизнь мы ничего не ведаем. А по делам его последним – так, ничего особенного, обычная бытовуха, за которую только в дурном кинобоевике мстят таким беспощадным образом.

– Да уж, эти уши… – только и промолвил Алексей.

– И убили-то ножом, в спину!

Для начальника службы безопасности последние слова были как бальзам на душу: значит, не из его, нертовского, пистолета. И значит Марина тут не при чем.

– …Колото-резаная рана. Клинок выдернули и потом, судя по всему, им и отрезали уши. Дай бог, что не с живого Николая – все легче, – вздохнул Леонид Павлович. – Убийство было совершено, скорее всего, не на кладбище: нет там ни следов борьбы, ни пятен крови, и нож тоже не обнаружен. Да и эксперты говорят, мол, тело перемещали после смерти. Странный способ скрывать преступление, я хочу заметить. В Озерках проще утопить – сколько там таких «подснежников» плавает!

Алексей пытался сосредоточиться, обдумывая, как бы подступить к той части разговора, на которую он никак пока не решался. Расков, будто угадав ход его мыслей, заглянул ему в лицо.

– Мы вот тут сидим, голову ломаем, – подполковник как бы опасливо и одновременно вопросительно покосился на Нертова. – Некоторые, Алексей Юрьевич, мысль подкидывают: не ритуальное ли это убийство? Ты, как я понимаю, неплохо знал Тишко раньше. Не замечал за ним чего такого?

– В смысле? – Переспросил, несколько растерявшись, Алексей.

– Предположим, мог он входить в какую-нибудь секту, а та потом с ним жестоко расправилась? Сколько таких случаев по городу! А Тишко, как ты и сам заметил, был человеком замкнутым – кто его знает, с кем он водился, какие у него были связи? Ничего не подскажешь? Нам ведь тоже придется вести расследование этого дела. Так сказать, в помощь Выборгской прокуратуре.

– Впрочем, – продолжая пристально смотреть на Алексея, вслух размышлял Расков, – я бы не стал так цепляться за эту версию. У ритуальных убийств, а мы с тобою с ними сталкивались, несколько иной почерк. Или это нечто новое, чего мы не знаем. Но в принципе тут прослеживается интересный факт. Уши-то где принято отрезать? Чтобы потом преподнести кому-то доказательства убийства?

– Спросите что-нибудь полегче…

– Хреново, видно, тебя в военной прокуратуре учили. А я тебе скажу – у азиатов. Стоит, конечно, посмотреть, кого он из них в последнее время разрабатывал. Это-то проще простого сделать! Правильно?..

Алексей понимал, что старый сыщик уже что-то заподозрил. Расков ведь и в самом деле мог подумать, что неспроста объявился здесь именно в этот день его бывший стажер, а потом и внештатный оперуполномоченный угрозыска Нертов. Должен он был прикинуть, что обладает парень некой важной информацией, но почему-то не решается сказать «А». Алексей же колебался: надо ли выходить сейчас на полную откровенность? Старое правило, вдолбленное когда-то ему этим же его собеседником, гласило, что вслед за «А» неизбежно придется говорить «Б».

– Леша, скажи, – прервал его молчание Леонид Павлович, – а не могут ли тянуться за Тишко какие-нибудь, как бы получше сказать, аналогичные обиды из армии?

Нертов задумался: говорить или нет? Имя Кримбаева уже промелькнуло в его голове, едва он услышал об отрезанных у трупа ушах. Месть за убитого сына – отчего бы и нет? Почему бы именно это не стало мотивом убийства бывшего прапорщика, когда-то хладнокровно застрелившего того солдата, Керимбаева? Трудно ли было Керимбаеву-старшему снарядить гонцов в Сибирь, в то армейское соединение, да выяснить, кто же был убийцей, а потом разыскать виновника гибели сына? Сообщать об этом подполковнику или нет? – В конце концов, закончил Алексей свои недолгие размышления, – установление истины нужно сейчас всем, и есть смысл рассказать кое о чем следствию, дабы не плутало оно в своих далеких от этой истины версиях. К тому же убийство милиционера – вещь сверхординарная, копать примутся во всех направлениях, не исключено, что поинтересуются и армейским прошлым Тишко, если не найдут никаких концов в его нынешней питерской жизни.

«Похоже, что останется Тишко в памяти товарищей безупречным героем… Кто сможет доказать, что был он оборотнем? Та же организованная Шварцем подстава Никитина – сложно на ней теперь будет настоять, – с сожалением подумал Алексей, – Трудно спорить с мертвым человеком: доказывать его вину, располагая лишь оправданиями замазанного, в глазах всех опера».

Нертов отчетливо понял, что его молчание будет ни чем иным, как большой подлостью, которой Леонид Павлович никак не заслуживал. Да и, видно, старый оперативник о чем-то догадывался – не зря же потратил столько времени на разговор с бывшим стажером, все ожидая, пока тот сам, именно сам, произнесет пресловутое «А». И Нертов решился: «Да был там один эпизод в армии. Мог он аукнуться»…

Любой оперативник знает, что трудно лишь начать говорить. И Алексей, собравшись с духом, подробно поведал Раскову и об истории, начавшейся еще несколько лет тому назад морозной ночью в далеком Дивномайске, и об отце, и о работе в банке, и о Марине с ее артистом. Не забыл Нертов и про подозрения жены арестованного оперативника…

Разговор закончился далеко за полночь. И никому не было известно, о чем договорились собеседники.

После встречи с бывшим наставником на душе стало легче. Прогревая машину, Алексей положил руки на руль и задумался. Теперь придется переигрывать с агентством Арчи. То-то он удивится, когда узнает, что Шварц уже ликвидирован…

Последнее слово вдруг потянуло за собой новые ассоциации. Ликвидация – это из той, киллерской, оперы. Ликвидируют киллера, выполнившего заявку клиента. Что, если убийство на восточный манер было всего-навсего инсценировкой, попыткой запутать будущее следствие, а на самом деле Тишко убрали после того, как он успешно убил еще кого-то? Но отец Алексея был цел и невредим – к великому счастью, все эти дни к нему, находящемуся под усиленной охраной, никто не заявился, так же как не примечали и подозрительных лиц в окружности дома и завода. С кем же еще мог успеть разделаться Шварц-Тишко? «Марина»! – Вот она-то как раз и могла стать последней жертвой этого человека. Все похолодело внутри Алексея. Он рванул с места, еще даже не понимая, куда теперь направляться. Искать, что ли, по всему городу Арчи с его сыщиками?

Неожиданно он вспомнил о подруге Марины – некой Катьке, которая, вместе со своим сожителем, внешне напоминающим кубик, ловила в эту неделю первый загар где-то на заморских югах. «Что, если они уже вернулись? Вроде уже должны были», – решил Алексей. В любом случае, пообщаться с этой возлюбленной парочкой стоило.

Нертов едва успел взять в руки трубку мобильника, как мелодичный зуммер оповестил его о поступившем звонке.

* * *

– Алло! – На том конце провода был мелодичный женский голос. – Говорите громче, плохо слышно, – Нертов пытался уловить знакомые интонации, недоумевая, кто же звонит в такое время.

– Ты чего, думаешь, если жена бывшая, то можно и не узнавать? – Звонившая, а ею была Светлана, была явно недовольна.

– А, ты… – протянул он, приготовившись выслушать выговор за стынущий ужин.

– Леша, срочно приезжай!

– Свет, спасибо, но я сегодня опять задержусь. Правда, дела, – бывшая супруга была неисправима, подумал он. Она уже успела утомить его за эти несколько дней внезапно возобновившейся совместной жизни – чрезмерные старания Светланы вокруг Алексея неназойливо выдавали ее мечты о бурном ренессансе семейных радостей, что вовсе не вписывалось в планы Алексея.

– Тут такое случилось! – Светлана зарыдала в трубку. – Приезжай!

За этой командой всегда могли следовать только очередные неприятности.

– Леша, – донеслось сквозь рыдания, – Владимир Иванович умер.

– Что?! Ты где?

– Дома. У нас дома. На Невском. Я тебя жду и пока ничего не предпринимаю.

– Погоди, ты… – Алексей даже не решался спросить ее о том, что вертелось на языке.

– Я пришла за вещами, а тут уже… не продохнуть… – Светлана вновь завыла.

– Так, – опешил Алексей. – Сиди, ничего не трогай. Никуда не звони. Поняла? Я еду!

Он проскочил через Неву, домчался до дома на Невском. Во всех окнах лишковской квартиры горел свет. Времени на размышления и предположения о том, что же там могло произойти, у Нертова не было. Он опрометью взлетел по лестнице. Светка сидела на ступеньке возле дверей в квартиру. Ее всю трясло и колотило. Увидев Алексея, она посмотрела на него с застывшим в глазах ужасом, попыталась сказать что-то дрожащими губами, да не смогла. Кажется, у нее даже не было сил на то, чтобы встать. Он схватил ее за плечи, помог открыть замок и, втащив в квартиру, первым делом спросил:

– Тебя видел кто-нибудь? На лестнице, – кивнул он головой на площадку.

– Н-нет…

Алексея тотчас же замутило от запаха, разлитого по всей квартире. Он ринулся на кухню и открыл окно, а в придачу и вытяжку над плитой.

– Сядь, – шепотом велела ему Светлана.

– Светка, погоди, – перебил он ее, тоже почему-то вполголоса. – Ты что, мне тогда не все сказала?

– Когда тогда? – вскинулась она.

– Да когда дернула от своего Лишкова! Ты на что надеялась? Ты хоть понимаешь, что натворила? А зачем поперлась сюда опять?

– Леша, – умоляюще плюхнулась она перед ним на колени, – я тебе говорю, что я ни при чем! Ну, чем перед тобой поклясться?

Он вскочил с неожиданной яростью – Светлана уцепилась ему за брюки и заревела в полный голос. Он оттолкнул ее.

– Ты соображаешь, во что меня втравила?

– Господи, да ты сначала пойди, посмотри! Нет, – передумала она, – сперва выслушай меня.

Светлана перестала реветь и взяла себя в руки, если можно было так назвать то, что она оторвалась, наконец, от Алексея, подошла к окну и, вдыхая свежий воздух, принялась рассказывать о том, что застала сегодня в квартире, куда решила наведаться за вещами и кое-какими ценностями, надаренными Лишковым. Оказывается, она даже была готова поговорить со своим супругом и предложить ему мировую – спокойный и интеллигентный развод с достойным разделом имущества, потому как она все равно не могла понять, как управиться одной с чемоданом бумаг и акций. Ее способностей на осмысление килограммов компромата все равно не хватало, а на условиях возврата бумаг вполне можно было культурно расстаться с Лишковым. Посвящать в свой план Нертова Светлана не захотела, решив, что имеет право сама принимать решения.

– И что же было дальше? – Тяжело спросил Алексей, выслушав всю эту дурь.

– Ничего – Отрезала Светка. – Пришла, а он мертвый лежит.

– Так, погоди, – Нертов пристально посмотрел в ее лицо. – Ты мне давай не крути. Честно и спокойно: когда ты от него сбегала, он… Он в каком состоянии был? Что делал?

– По пунктам, ясно. Так вот, я тебе точно скажу: Лишков спал здесь в коридоре, на полу. С ним это было не в первый раз. Ну, алкоголик он, понимаешь? Напился и рухнул там, где его свалило. Вот и все. Я собрала вещи, бумаги эти, а потом вышла в коридор, оделась и ушла.

– Он не заметил? Ну-ка, пойдем, покажешь, как это было, – велел Алексей и вытолкал Светлану в коридор.

Она показала, где лежал Лишков, как выходила из гостиной она сама…

– Переступила через труп, значит? – Нертов мрачно засмеялся.

– Он был жив, я тебе ручаюсь. Клянусь, – поправила себя Светлана.

– Уверена? – Переспросил Алексей.

– Ну, да! На сто процентов уверена. Он же еще что-то бормотал во сне. Храпел.

Ее опять заколотило.

«Храпел или хрипел»? – Зло процедил Нертов и, не слушая ответ, направился прямо в кабинет Лишкова. Светка испуганно жалась за его спиной.

– Дай какие-нибудь перчатки, – велел он ей. – И больше по квартире не ползай, стой смирно. Черт, здесь и в самом деле не продохнуть!

Под ногами хрустнули осколки. Чиновник лежал на полу, странно откинув в сторону распухшее и посиневшее лицо.

– Ну? – Прошептала Светка, как бы желая сразу услышать от Алексея подтверждение всем своим словам.

– Что «Ну»? – Давай-ка, смотри, оценивай: изменилось что-нибудь в комнате?

– Зеркало разбилось, – пробормотала Светлана.

– Черт с ним, с твоим зеркалом. Я не про то. Обстановку смотри. Господи, чему ты пять лет в универе училась?

– А… – протянула она. – Вроде бы все на месте. Ой! – она вдруг поскользнулась и едва не упала на покойника.

– Осторожней ты! – Цыкнул на нее Алексей.

Светка наклонилась, чтобы поднять то, на чем проехала ее туфля.

– Ничего не трогай, тебе говорю! – Одернул Алексей.

Но она уже держала в руках какой-то большой медальон на массивной цепочке.

– Леша, – глаза у Светки округлились, – у нас такого не было.

– Что там?

– Какие-то часы, вроде старинные…

Алексей выдернул находку из ее рук:

– Ты что, все его вещи знала? Часы как часы – новодел. Зачем хватать?

– Да не было у него никаких таких часов! Может, это кто другой обронил, а?

Бывшие супруги посмотрели друг на друга – одна и та же идея внезапно промелькнула у обоих.

– Открой, – кивнула Светлана.

Он щелкнул крышкой часов. «С.Б.Ц.» – Разобрался Алексей в затейливой монограмме.

– Кто такой эС-Бэ-Цэ? – спросил он у трясущейся Светланы.

– П-понятия не имею, – пожала та плечами.

– Но это точно не ваши?

– Я тебе говорю! Зачем мне придумывать? Вот видишь, здесь что-то было. Потом, когда я ушла…

Алексей на всякий случай опустил часы в карман куртки. Они вряд ли бы что скажут тем чужим людям, которые приедут сейчас осматривать место происшествия. Ему же был смысл поколдовать над расшифровкой этих инициалов – при помощи той самой записной книжки Лишкова, в которой все странички испещрены подобными сокращениями да цифрами.

…Уже через час оперативник с участковым, прибывшие по вызову Светланы в «02», разведя бывших супругов в разные комнаты, снимали с них показания. Показания, естественно, сошлись во всех деталях. Говорить всегда следовало как можно ближе к истине. Ну, разве что за небольшим исключением, например, насчет унесенных из дома акций и документов.

– Напоминаю: язык мой – враг мой, – инструктировал Нертов бывшую супругу перед приездом милиции, – говорить только коротко и по существу вопросов. Рот закрыла – рабочее место убрано.

Но среди ночи чесать языком подле смердящего тела «без признаков насильственной смерти» желания ни у дежурного оперативника, ни, тем более, у участкового, не было. Потому очевидцы легко умолчали и об обчищенном Светкой сейфе, и о странной находке, сделанной в этот вечер в кабинете Лишкова. К моменту прибытия милиции и «скорой» сейф уже был заперт, а остатки бумаг Светка предусмотрительно припрятала в пухлый подлокотник одного кресла, расстегнув неприметную молнию под деревянной планкой. «Есть тут у нас кое-какие укромные места», – пояснила она Алексею, поймав его удивленный взгляд.

К облегчению сомневающегося Нертова, проведенное уже наутро вскрытие показало, что смерть Лишкова наступила от обширного инфаркта. У покойного было старое слабое сердце и безнадежная печень. Жить ему, как сказал, сочувствуя молодой вдове, некто, выдававший им бумаги в судебно-медицинском морге, оставалось и так немного. Годом раньше – годом позже… Не заметив и следа слез на холеном личике безутешной Лишковой, эксперт припустил на прощание что-то двусмысленное о тяжелых перегрузках, эффективно отправляющих на тот свет мужчин цветущего возраста. Светка сделала вид, что не услышала отпущенной в ее адрес колкости. Алексей, взявшийся съездить с ней в этот морг, намек расслышал: возможно, подумал он, и в самом деле в ту ночь не одна лишь молодая жена устроила тяжкий стресс чиновнику. Не произошло ли нечто между Владимиром Ивановичем и гостем, выронившем те часики, что лежали теперь у него в кармане?

Но это было только на следующий день – этот наводящий разговор в морге. А весь остаток ночи, после их возвращения из квартиры Лишкова в квартиру на улице Чайковского, Алексей провел в метаниях между телефонными звонками, которые ничего не давали, и попытками установить связь между всеми инициалами и цифрами, набросанными в записной книжке покойного. Пытался дозвониться до Арчи – но неудачно. Дотянув до шести утра – вполне приличного, по нынешней ситуации, времени, Нертов спустился вниз, завел машину и поехал к сыщикам сам. По дороге он продолжал безмолвно нашептывать что-то – буковки Лишкова уже начали складываться в весьма интересную картинку…

* * *

Очередное утро в северной столице началось обыденно. На планерке в городской газете «Питерские новости» в рубрику «Криминал» были заявлены лишь пара бытовых поножовщин. Ответственный секретарь обратил внимание дежурного по номеру, чтобы не забыли оставить на полосе место для некролога.

«А кто там умер»? – Живо заинтересовался главный редактор, лично знавший всех более-менее известных в городе людей. Ответсек, более озабоченный тем, как втиснуть на полосу неожиданный, но оплаченный материал, пожал плечами, дескать, кто-то из Фонда госсобственности. И, заглянув в свои бумаги, добавил: «Лишков. Владимир Иванович».

Главный редактор приподнял бровь: «Жаль, хороший человек был… Ну, какие еще новости?..»

Новости были. Известный мясокомбинат открыл новый магазин, о чем следовало обязательно сообщить читателям.

– После четырех часов у бухгалтерии будет выдача мясных наборов, – вмешался в разговор начальник отдела рекламы.

«Это тоже для полосы новостей»? – Усмехнулся Главный, шутка которого была оценена радостным гулом участников совещания…

Информация о погибшем оперативнике с отрезанными ушами в официальные сводки не попала – по милицейским каналам она прошла с пометкой «не для печати» – незачем злым языкам трепать, что правоохранительные органы не могут справиться с дерзкими преступлениями.