Текст книги "Пропавшая кузина (СИ)"
Автор книги: Михаил Казьмин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 22
Катины планы
– Спасибо, Катя, – с чувством сказал я, когда она закончила водить рукой возле моего лица и, окунув в тазик с водой уголок полотенца, стерла мне кровь со щеки. В общем-то, ничего такого особенно страшного не случилось, но порезаться бритвой – это все-таки неприятность, пусть и не всемирно-исторического масштаба. Тут же Катя сунула мне в руку зеркало, и я убедился, что никаких следов невольного самотравмирования на лице не осталось. Хватит с меня одного шрама…
Получив за своевременную и действенную медицинскую помощь сочный поцелуй, Катя поинтересовалась:
– Почему ты все время говоришь «Кать'а»?
– То же самое, что «Кати», только по-русски, – пояснил я.
– Звучит красиво, хоть и необычно, – на оценку Кате понадобилось секунд пять. – Мне нравится.
– Мне тоже, – согласился я, и, раз уж подвернулся такой повод, спросил: – Где ты этому научилась?
– Тебе Альберт про моего отца рассказывал? – резко посерьезнела Катя.
– Без особых подробностей, – ушел я от ответа. Мало ли как она отреагирует на те самые подробности, которые Шлиппенбах мне все же поведал.
– Без особых подробностей… – Катя грустно усмехнулась. – А я рядом с этими подробностями живу, сколько себя помню. У отца ноги перебитые болят. Иногда жутко болят. Лучше не знать и не видеть. Доктора все как один говорят, что ничего сделать нельзя, если только совсем обе ноги отнять, да еще и выше колен. Отец, хоть и почти не может ходить, обрубком стать не захотел, мама взяла на службу целительницу, вот я за ней смотрела и запоминала. А потом и она сама меня стала учить. В одиннадцать лет я уже могла снимать отцу боль сама, а в двенадцать у меня это получалось лучше, чем у целительницы.
Ого! При общепринятой в цивилизованном мире практике обучать одаренных магии не ранее четырнадцати-пятнадцати лет Катино обучение в столь раннем возрасте было крайне необычным, не сказать бы сильнее. Впрочем, и обстоятельства, в которых оно началось, тоже обычными не назовешь… Должно быть, с отцом ее все очень и очень плохо, раз матушка Кати приняла такое нарушение правил.
– Поэтому ты и не пользуешься артефактами? – спросил я. Чем целители отличаются от врачей, я знал, но все же решил уточнить.
– Да, – признала Катя. – Целители обычно обходятся мануалом и инкантированием, вот и я тоже…
– А любовной магии тебя кто обучал? – я постарался, чтобы голос мой звучал просто и спокойно. Ну так, задал вопрос в продолжение беседы, чисто из любопытства, понимаете ли…
– Догадался, – виновато улыбнулась Катя. – Нет, не она. Дочь ее.
– Точно дочь? – раз уж пошли откровенные ответы, стоило этим воспользоваться. – Не сын?
– У Матильды нет сына, – ага, стало быть, целительницу зовут Матильдой, – почему ты про него спросил?
– Потому что ты не девственница, – пожал я плечами. Как будто сама не понимает, почему.
– Лора сказала, – тут Катя потупила взор, – что девственницам любовная магия не подвластна.
А Лорой, надо полагать, зовут ту самую дочку… Кстати…
– И сколько же тебе было лет, когда ты узнала такую неприятную новость?
– Четырнадцать, – тут Катя густо покраснела. – А ему пятнадцать… Дружок Лоры… Она его мне для этого уступила…
Да… Если этому счастливому сопляку было пятнадцать, то и та самая Лора, скорее всего, его ровесница. Покуражились малолетки, легко и просто развели на постель аж целую баронессу… Впрочем, какие, к чертям, малолетки? Самому столько же было, когда Аглая в доме появилась! Загнав подальше грусть, пришедшую с воспоминаниями об Аглае, я продолжил допрос.
– И зачем тебе понадобилась любовная магия? – вопрос напрашивался сам собой.
– Боюсь, ответ тебе не понравится, – тихо сказала Катя, но через несколько мгновений гордо вскинула голову и добавила уже твердым голосом: – Он мне и самой не нравится, но у меня нет другого выбора.
– А ты не бойся, – подбодрил я ее. – Раз уж мне нравишься ты, почему не понравится твой ответ?
– Знаешь… – Катя задумчиво накрутила золотистый локон на изящный пальчик, – давай, как собирались, сходим в Прин, потом поедим, а потом я отвечу. Обязательно отвечу, обещаю!
Ну да. Мы действительно собирались в Прин прикупить съестных припасов, но когда начали одеваться, спокойно смотреть на эротическое представление, устроенное Катей из надевания чулок, я не смог и накинулся на нее с такой жадностью, как будто у меня уже давно не было женщин. Потом я решил в качестве компенсации за проявленную грубость сделать с ней все уже нежно и ласково, но с некоторыми ласками, имея небритую морду, лучше к женщинам не лезть. Ну, вы меня поняли… Так что я взялся за бритву, второпях порезался и мне понадобилась Катина помощь. Только вот сейчас необходимость похода в Прин явно была для Кати лишь поводом оттянуть ответ, а, может, и для того, чтобы его тщательно обдумать. Интересно, что же такого я услышу, что мне, как уверена Катя, не понравится?.. Однако же на Катино предложение отложить вопросы и ответы на потом я согласился. Так или иначе это прибавит мне ее доверия, да и куда она денется, расскажет, тем более и ждать осталось не так уж долго.
На этот раз одевалась Катя деловито и спокойно, никаких спектаклей не устраивая – я оценил. Ну да, кушать-то хочется… В Прине мы набрали столько всего, что пришлось нанять двух носильщиков, молодых крепких парней. Снова пошла на ура яичница, на этот раз с колбасой, хлеб с сыром, свежая зелень, ну и, ясное дело, пиво. А потом мы опять поднялись в спальню…
– Рассказывай, – велел я, когда сил продолжать постельные забавы у нас уже не было, а вот час-полтора до того, когда прилично будет отойти ко сну, еще оставались. Самое время для ужасных историй.
Катя состроила задумчивую мордочку, некоторое время оценивающе меня осматривала, глубоко вздохнула и, наконец, спросила:
– Скажи, ты в своей семье старший сын?
– Нет, второй, – ответил я.
– То есть главный наследник – не ты, – это, понятное дело, был не вопрос.
– Не я, – мне оставалось только согласиться.
– А я вообще почти что не наследница. Мне, кроме приданого, и надеяться не на что. Разве только на богатого мужа, – улыбка получилась у Кати совсем не веселой.
И чем, спрашивается, она меня пугала? Да, грустно, да, не особо, по меркам моего бывшего мира, справедливо, но здесь это обычный и практически общепринятый порядок. Ладно, слушаем дальше…
– А я так не хочу! – милое личико перекосила злобная гримаса. – Не хочу! Мне всегда нравилось учиться, я многое знаю и даже немало умею! Я могла бы стать врачом, хорошим врачом, но меня никогда не примут в университет! Потому что я женщина! Я могла бы стать целительницей куда лучше, чем Матильда, но мне никто этого не позволит! Потому что не приличествует баронессе работать за деньги! Прусская баронесса должна выйти замуж, родить не меньше троих детей и прожить всю свою жизнь среди трех К!
– Kirche, Kinder, Küche для баронессы и König, Krieg, Kanonen[34]34
Церковь, дети, кухня (нем.) – три К для женщин.
Король, война, пушки (нем.) – три К для мужчин.
[Закрыть] для ее мужа? – блеснул я знанием интересов, приличествующих прусскому благородному сословию. Знание это, правда, досталось мне еще в прошлой жизни, но почему-то я не сомневался, что и здесь то же самое. Не ошибся – Катя энергично кивнула, подтверждая мои слова. Даже не удивилась, что я это знаю, надо же…
– Вот я и подумала, – продолжила Катя, – что мне надо поставить себя в такое положение, чтобы можно было не обращать внимание на все эти приличия и чужие представления о том, как я должна жить.
– И что придумала? – мне и правда стало интересно.
– Что придумала? – Катя на некоторое время замолкла. То ли никак не решалась ответить, то ли слова нужные подбирала, то ли просто соображала, что мне рассказать, а о чем все-таки умолчать. – Я решила стать любовницей кронпринца Вильгельма, – наконец призналась она.
М-да, неожиданно, очень неожиданно. Я-то, честно говоря, опасался, что Катя признается в каких-нибудь совсем уж коварных планах обустроить свое будущее. В каких? Да в каких угодно! Например, выйти замуж за человека, никаких чувств, кроме зависти к толщине кошелька, у нее не вызывающего, и устроить ему скоропостижную кончину через какое-то время после свадьбы. А на вдов половые ограничения в праве наследования распространяются уже с некоторыми изъятиями. Уж не знаю, что и в каких количествах досталось родственникам покойного супруга той же Герты Штайнкирхнер, но и она обиженной не осталась, сохранив за собой дом в центре Мюнхена с галантерейной лавкой. Я, правда, не знаю, освоила ли Катя любовную магию настолько, чтобы заставить выбранного в качестве жертвы человека на себе жениться, и так ли хорошо разбирается она в целительстве, чтобы использовать целительские знания и навыки в противоположных оздоровлению целях, но, согласитесь, вариант вполне себе возможный. И не надо думать, что я такой прямо уж циник, способный видеть в людях только плохое. Был у меня в этой жизни опыт знакомства с такими женщинами, чудом жив остался. Уж тетя Ксения да сестричка моя двоюродная Иринка идею с таким кратковременным замужеством оценили бы по достоинству. Впрочем, один вопрос к морально-этической стороне того замысла, коим поделилась Катя, у меня тоже нашелся.
– А на мне, получается, потренироваться решила? – я постарался, чтобы голос мой звучал нейтрально и никакого возмущения или осуждения в нем не слышалось. Мне же от Кати ответ нужен, и желательно честный, а не попытки оправдаться.
– Да, решила, – повинилась Катя. – Но ты не сердись, я бы потом сняла с тебя приворот. Честное слово! – кажется, некоторое мое недоверие к этому обещанию она почувствовала. Впрочем, надолго это недоверие у меня не задержалось – интерес к продолжению рассказа оказался намного сильнее. Катя, похоже, расценила мое молчание, как проявление осуждения, и тут же принялась оправдываться:
– Ты просто оказался единственным, с кем я могла бы попробовать приворожение. Альберт – родственник, Герхард – простолюдин, доктор Грубер – старый простолюдин… Я же не знала, что ты отмеченный…
– И что, на отмеченных приворот не действует? – захотел я уточнить. Мало ли, кому еще когда-нибудь захочется поймать меня в те же сети.
– Там по-другому надо, – нехотя призналась она. – И это сложнее…
– Ну хорошо, – я решил вернуться к этой теме как-нибудь попозже, а пока подтолкнуть Катю к продолжению ее рассказа. – А почему ты считаешь, что стать любовницей кронпринца тебе помогло бы?
– Потому что любовницам коронованных особ можно то, что нельзя порядочным женщинам, – свои слова Катя сопроводила кривоватой улыбкой. – Им завидуют, их осуждают, но никому и в голову не придет оспаривать их свободу.
– Катя, ты о какой свободе говоришь? – надо же, мне казалось, что она умнее. – Ты уверена, что твой любовник разрешит тебе делать то, что ты хочешь?
– Если это будет не на виду, то почему и нет? – флегматично отозвалась Катя. – По крайней мере, то, что я слышала о его высочестве, говорит, что так и было бы.
– А много ты о нем слышала? – спросил я.
– Не очень, – вздохнула Катя. – Но говорят, кронпринц не сильно озабочен соблюдением условностей.
Что-то не вдохновили меня Катины планы. Совсем не вдохновили. Может, этому самому кронпринцу и правда плевать на условности, спорить не буду, но это сейчас. Рано или поздно он станет королем, и тогда столь вольного отношения к правилам, обычаям и приличиям демонстрировать уже не сможет. Я попробовал воззвать к разуму Кати:
– А почему бы тебе просто не найти мужа, который был бы не против твоих стремлений?
– И где же я его найду? – удивление Кати было, похоже, искренним. – Уж в наших лесах, полях и болотах таких точно нет. Вот в Берлине – да, там такого человека найти можно. Но для этого надо там жить и при этом оставаться незамужней. Так что мимо связи с кронпринцем тут не пройти…
Эк как она все рассчитала… Хм, а ведь на это можно и с другой стороны посмотреть. Раз уж Катя так уверенно рассуждает о том, чтобы стать любовницей наследника прусского престола, значит, какие-то предпосылки к этому имеются, не так ли? А тут может крыться и ответ на другую Катину загадку, занимавшую меня уже не столь сильно, но тем не менее определенный интерес представлявшую.
– А как ты вообще собираешься подобраться к кронпринцу? – изобразил я удивление. – Или для тебя это не так сложно?
– Да нет никаких сложностей, – отмахнулась Катя. – место фрейлины ее величества мне уже обещано, так что…
– Прямо-таки обещано? – тут я удивился по-настоящему.
– Да, – Катя горделиво вздернула носик, – обещано. Как раз перед отъездом в Мюнхен к нам приезжали от двора и передали предложение ее величества стать ее фрейлиной. Мне пришлось лишь поехать в Кенигсберг, чтобы подать прошение, а когда королева будет там на Рождество, она лично его рассмотрит и примет меня.
Ну да, ну да. С одной стороны, вроде все чин чином – подала барышня прошение, королева рассмотрела, да и согласилась. С другой – сколько таких, молодых и красивых, подали и еще подадут такие прошения? Как я понимаю, это очередная королевская милость своему заслуженному генералу, только что являемая не самому бравому вояке, а его дочери. Ну и замаскированная под соблюдение стандартной процедуры. А под эту милость, в свою очередь, замаскировали подведение к Кате специалиста, загрузившего ее теми сведениями, что так хотели узнать имперцы…
– А кто приезжал? Курьер? – как бы просто поинтересовался я.
– Курьер, – передразнила меня Катя. – Графиня фон Берг и барон фон Шилле! – произнесла она с такой торжественностью, как будто я обязан был знать, кто это такие.
Впрочем, если про названную графиню я и правда слышал впервые в жизни, то барон фон Шилле был как-то упомянут, пусть и вскользь, в одной из бесед с Альбертом и доктором Грубером. И если я правильно понял, означенный барон частенько выполнял королевские поручения, не вполне согласующиеся с общепринятыми моральными нормами. Да уж, вот и подтверждение моих догадок относительно Катиного курьерства. Не скажу, что мне прямо так уж необходимо было это знать, но всегда же приятно оказаться правым, чем наоборот… Однако я посчитал необходимым вернуться к своим вопросам и Катиным ответам – кое-что оставалось неясным.
– Ну хорошо, значит, на Рождество королева принимает тебя в свиту. Но, Катя, до Рождества еще почти полгода. Тебе обязательно было практиковаться в любовной магии именно сейчас? Не могла подождать?
– И получить слухи и кривотолки там, где меня все знают? – возмутилась она. – Алекс, прости меня, но если бы не ты, и не вся эта история с моим похищением, я бы все равно нашла, на ком упражняться. Просто это было бы не в лесу, а при баварском дворе.
Вот же зараза! Хотя… Ну да, зараза. Да, с точки зрения не то что здешней морали, а и обычной порядочности из прошлой моей жизни, Катя по-любому выглядит далеко не лучшим образом, но… Как говорится, при съемках ни одно животное не пострадало. Приворожить меня Кате не удалось, я получил приятнейшее впремяпрепровождение с красивой юной женщиной – все нормально, все довольны. Так что пускай оно так и продолжается.
– Алекс, – Катя придвинулась поближе, – я понимаю, что виновата перед тобой. И я хочу заслужить твое прощение.
Хотелось сострить, что только этим она и занимается с момента отъезда Альберта в Мюнхен, но, взглянув Кате в глаза, я понял, что она говорит серьезно.
– И как же? – я обнял Катю и прижал к себе.
– Хочешь, я научу тебя любовной магии?
Глава 23
Слияние и раздвоение
– Вот даже как? – удивился я. – Сколько же нам потребуется на это времени? Много, наверное?
– Нет-нет, – Катя даже замотала головушкой. – Но давай завтра? Спать очень хочется… – тут она сладко и заразительно зевнула. Спорить я не стал, потому что у самого глаза уже слипались, хоть спички в них вставляй, и мы, обнявшись, быстро и крепко уснули.
Утро, как и вчера, началось со сладкого. Я проснулся от приятнейших ощущений, сопровождавших Катины усилия по приведению меня в полную боеготовность, и тут же с блеском доказал Кате, что старалась она не зря. Отдышавшись, мы спустились заниматься завтраком и приведением себя в порядок. Впрочем, приготовление завтрака я спихнул на Катю, а сам, благо, было совсем еще раннее утро, по-быстрому сбегал на озеро и искупался в чистой и неожиданно теплой воде. Потом и Катя возжелала водных процедур, но на забег голышом до озера не решилась, и потому поставила греться воду для домашнего мытья.
Чем обернется помывка Кати, я хорошо представлял, тут и предвидения никакого не надо было, поэтому сначала быстро побрился, а потом взялся помогать своей даме, поливая ее, стоящую в деревянной лохани, теплой водой из кувшина. Ну, сами понимаете, и намыливать тело ей помогал, и потереть, где надо… В общем, в спальню мы поднимались, уже буквально дрожа от желания.
– Подожди, – я уже готов был превратить это желание в действие, когда Катя своими маленькими кулачками уперлась мне в грудь, – подожди. Я же обещала тебе…
– Так может, сначала проведем практикум, а потом ты прочитаешь мне лекцию? – сама собой вспомнилась университетская терминология.
– Нет-нет что ты, – хитренько улыбнулась Катя, – никаких лекций. Я просто передам тебе это.
– Передашь? Что? Как? – что-то я ничего не понял.
– Увидишь, – Катя весело хихикнула. – Ты, главное, ни о чем не думай. Просто наслаждайся со мной и желай меня, да посильнее…
Ну вот уж упрашивать меня посильнее Катю желать да посильнее ею наслаждаться – это уже совершенно лишнее, а потому желание и наслаждение быстро меня охватили, а затем неуклонно нарастали и вдруг полыхнули таким взрывом чувств, эмоций и не знаю чего еще, что я едва ли не вживую чувствовал, как сгораю в пламени этого взрыва…
Не сгорел. Уж не знаю, сколько прошло времени, но я вывалился-таки из сладкого полузабытья в реальность, пусть и безумно уставшим, но невероятно счастливым, обнаружив рядом переживавшую, похоже, то же самое Катю. Захотелось продолжения, и я начал мягко и осторожно, но вместе с тем никак не скрывая своих желаний, поглаживать прекрасное тело.
Вместе с обычными ощущениями, привычно сопровождавшими эти ласки, я почувствовал что-то новое. Странно даже, но мне показалось, что я сейчас понимаю и почти что чувствую, как воспринимает мои ласки Катя. Так, ну-ка, ну-ка… Вместо того, чтобы старательно поглаживать Катины бедра, периодически мягко их пожимая, я перенес руку на ее животик. О, подействовало, да еще как! Катя заворочалась, открыла глаза и ее ловкие ручки начали мне отвечать.
Мы играли так довольно долго, пока до меня не дошло, что мне в какой-то мере действительно передаются ее ощущения. Ну да, в полной мере они мне передаваться никак не могли – строение организмов несколько отличается, знаете ли… Стоп. А если вот так? Я отодвинулся от Кати и вместо того, чтобы продолжать ласки, просто их представил. Какое-то время ничего не происходило, но вот Катя заохала и заворочалась, как если бы я и впрямь продолжал вовсю распускать руки. Интересно…
Как выяснилось, «интересно» – это несколько не то слово, которое подходило к ситуации. Необычно, увлекательно, удивительно, изумительно, восхитительно и приятно – и это далеко не полный перечень слов, куда более уместных в данном случае. Так, а если я попробую передать ей свои желания?..
Программу действий, выполнения которой я пожелал от Кати, излагать не буду – бумага, конечно, все стерпит, но злоупотреблять этим ее терпением, пожалуй, не следует. Но когда я четко и ясно себе все это представил и мысленно велел Кате исполнять… Исполнила! Все в точности, как я и захотел! Ну и результат оказался слегка предсказуемым и вполне ожидаемым – очередной взрыв эмоций и ощущений, а за ним провал в сладостное ничто…
– Ну что? – вернувшись к жизни, я увидел сидящую рядом Катю, смотревшую на меня с видом победительницы. – Как тебе все это?
Как-как… – подумал я и мысленно высказался в тех словах и выражениях, кои в книгах обычно не пишут. Впрочем, и нигде больше их тоже не пишут, они так и существуют исключительно в устной передаче. Вслух же, однако, сказал другое:
– Это что вообще было такое?!
– Любовное слияние, – Катя сказала это с таким видом, как будто я должен был иметь хоть какое-то о нем представление и, соответственно, проникнуться признательностью за то, что она меня им осчастливила. Отсутствие ожидаемой реакции Катю явно не воодушевило, но вместо выражения недовольства она снизошла до пояснения:
– Я передала тебе понимание любовной магии через слияние. По-другому научить этому я тебя не могу.
– Почему? – ответ я, похоже, уже знал, но интересно было услышать его от Кати.
– Потому что я женщина, а ты мужчина. Мужская любовная магия от женской все-таки отличается, хотя и общего немало. Вот этим общим я и поделилась с тобой во время слияния.
Катю я, конечно же, поблагодарил – и словом, и делом. А потом мы занялись обедом, чему я от души порадовался – и проголодаться успел зверски, и получил возможность подумать. Возможность без слов руководить процессом, это, без сомнения, здорово. Так я могу заполучить к себе в постель практически любую женщину или девицу, если она не отмеченная, но среди женского пола отмеченные встречаются намного реже, нежели среди мужского. Ладно, при определенных обстоятельствах это может оказаться очень полезным, но в какое место, скажите, задвинуть тут моральную сторону вопроса? Возможность уложить рядом с собой Лиду Лапину у меня, например, имелась и безо всякой любовной магии, и отказался я от этого исключительно не желая портить жизнь девушке, сделавшей для меня немало добра. Хотя… Покопавшись в новых знаниях, я нашел и способ вызывать в девицах влечение к себе, без вот этого ментально-сексуального насилия. Что ж, в жизни такое может пригодиться, да что там, обязательно пригодится!
А вот пригодятся ли мне номер счета в банке братьев Бэринг и знание кода доступа к этому счету? Зачем мне номера счетов и пароли к ним еще в нескольких банках, почему-то исключительно британских? К чему мне знать явно вымышленные фамилии, на которые открыты счета в баварских, австрийских и других германских банках, включая, кстати, тот же Коммерцбанк? Суммы, кстати, на этих счетах шибко крупными я бы не назвал, но в совокупности набирался изрядный такой капиталец…
Ах, ты ж, мать-перемать!.. Так вот, значит, что не мог вытянуть из Катиной памяти тот застреленный ею Вайсман! Вот ради чего ее хотели отдать мозголому Мансфельду! У меня аж затряслись руки, и чистку картошки пришлось временно остановить – порезаться еще не хватало. Это же счета, на которые переводит уворованные из баварской казны деньги первый министр королевства граф Руфельд, он же лидер имперской партии при мюнхенском дворе! Да уж, Катя везла своему крестному настоящую бомбу, взрыв которой оставит Руфельда без головы, да еще и всю эту партию угробит… Конечно, многим от этой бомбы перепадет и плюшек, в виде прибавки работы, а с ней заработка и прочих поощрений. Тем же палачам, например, или тюремщикам, хе-хе, но многим другим как раз и придется немало пострадать от возросшей нагрузки на названных работников. Ну что тут поделаешь, как справедливо отмечал еще великий Ломоносов, где чего в одном месте прибавится, в другом столько же и того же убавится…
Честно говоря, после такого открытия количество людей, к коим я испытывал неприязнь, значительно выросло. К Империи и ее «теням» я и раньше теплых чувств не питал, теперь же к ним прибавились и прусские мастера закулисных политических интриг. Нет, я понимаю, что устранение Руфельда облегчит пруссакам втягивание Баварии в войну за Австрийское наследство, но вот как это они сделали, мне совершенно не нравилось. Мало того, что Катю во все это втравили без ее не то что согласия, а просто и без ведома, так и сделали это крайне небрежно, раз где-то у них произошла утечка – не просто же так Катю похищали, знали, что она что-то в своей головушке везет. Гады они паскудные, что те, что другие. Им в свои шпионские игры играть, а девочке чуть жизнь не поломали…
Интересно, кстати, Катя-то в курсе, что невольно поделилась со мной тем, чего и сама не знает? И точно ли не знает? Да нет, почти наверняка не знает. А вот я теперь знаю… Сказать ей или как? Наверное, придется. Кто ж его знает, как это работает? Вдруг она, поделившись со мной, уже не сможет передать эти сведения адресату? Или тот самый адресат в процессе считывания информации поймет, что не он тут первый? А такое понимание может стать неисчерпаемым источником проблем для нас обоих… Ладно, сообразить, как тут быть, я еще успею, а сейчас надо поесть.
…Картофель немцы любят и едят его много. Но почему-то они его почти никогда не жарят. Варят, маринуют, запекают, а пожарить то ли не догадываются, то ли ленятся, то ли не знаю что. В данный момент меня эта особенность немецкой гастрономии совсем не устраивала и я был твердо намерен на вот этом нашем обеде такого безобразия не допускать. Сало у нас имелось, соль да перец тоже, какие-то еще специи к ним прилагались, даже чесноку головка нашлась. Раздолье!
Здоровенную скороводу жареной картошечки, да еще и с колбаской, мы умяли с такой страшной скоростью, что времени как следует подумать за едой не было. Зато не было и сил продолжать наши постельные безумства, даже разговаривать не особо хотелось, поэтому мы просто завалились отдыхать, перед этим кое-как забравшись на чердак. Вот теперь можно и нужно включить голову…
Не вышло. Все то время, что в нас медленно поднималась очередная волна желания, я потратил на любование лежащей рядом Катей. Как же она хороша! И я, дурачина, еще считал, что Альберт преувеличивает, говоря об ангельской красоте своей кузины! Совершенство, само совершенство! Как я вообще без нее жил все это время?! Да, попасть в этот мир стоило только для того, чтобы встретиться с Катей! Катя… Катенька… Катюша моя… Я приподнялся на локте, наклонился над Катей и принялся покрывать ее тело поцелуями. Она ответила, я усилил напор, она поддержала и…
– Алеша? Алеша! Алексей! – чужой, но почему-то смутно знакомый голос меня, честно говоря, испугал. Но гораздо больше испугало то, что вскочив и оглядевшись, я никого не увидел, кроме мирно спящей после всего, что мы сейчас вытворяли, Катеньки.
– Леха, чтоб тебя! – а вот тут я испугался уже всерьез, до холодного липкого пота. Потому что голос звучал не откуда-нибудь снаружи, а прямо в моей голове.
– Ты кто?! – слава Богу, хватило ума спросить тоже мысленно. Не хватало еще, чтобы Катя проснулась и застала меня разговаривающим с самим собой. Как-то совсем не хотелось выглядеть перед ней сумасшедшим.
– Кто-кто… Дед Пихто! – сердито ответил голос. – Не узнаешь, что ли?!
– Нет, – вынужден был признаться я. Но откуда-то я этот голос знаю…
– Фамилию мою мы с тобой решили не вспоминать, – примирительно сказал голос.
Ох… Вот уж не ожидал…
– Не ожидал он, – голос насмешливо фыркнул. – Теперь-то узнал?
Теперь узнал, да. Именно таким я воспринимал звучание своего голоса в той, уже, казалось, забытой жизни.
– Но как?! – не понимал я. – Мы же с тобой давно один человек!
– Сам не пойму ни хрена, – ответил голос. – Но вижу, что пропадаешь, вот и решил помочь по-соседски.
– Я? Пропадаю? – тут уже, выражаясь словами бывшей моей личности, ни хрена не понял и я.
– А то нет? Кого тут угораздило влюбиться по уши?
– Это мое дело! – возмутился я.
– Это, вообще-то, и мое дело тоже, – жестко ответил голос. – Не знаю, сколько у нас с тобой времени поговорить вот так, но чувствую, немного. Поэтому послушай взрослого мужика…
Слово «мужик» неприятно резануло слух или чем я это воспринимал. Мужик – это совершеннолетний крестьянин, а я природный боярич!
– Выбрось девчонку из головы! – приказным тоном сказал голос. – Из сердца она потом сама уйдет.
– Еще чего! – черт, и даже на поединок не вызовешь этого наглеца. – Она моя!
– Да хрен тебе по всей роже, – по-хамски отбрил голос. – «Моя», – передразнил он меня. – Это не она твоя, это ты ее! Со всеми, блин, потрохами! Дебил малолетний! Думаешь, она просто так с тобой слилась, только чтобы научить тебя баб в постель затаскивать?
Опять эти его словечки! Баба – замужняя крестьянка или казачка, а Катя – баронесса! И не замужем!
– Да-да, не замужем, – в голосе звучала откровенная издевка. Черт, он же и мысли мои читает! – Вот заделается она любовницей того гребаного кронпринца, он и будет ее трахать как захочет, а ты со своей любовью-морковью что делать станешь? А?!
– Ты требуешь невозможного! – мысленно орал я. – Я ее люблю!
– Люблю, блин, трамвай куплю! – рявкнул голос. – Ты, блин, хоть раз от нее эти три слова слышал?! Или сам ей их говорил?!
А ведь этот хам прав… Не слышал и не говорил…
– Вот то-то же! – торжествовал голос. – И не смей говорить! Скажешь – выбраться будет труднее!
Ну как же так, а? Как мне объяснить этому мужику (черт, уже его словами заговорил!), что не хочу я выбираться?!
– Хочешь-хочешь, – голос усмехнулся. – Ты же – это тоже я, а значит, не дурак. В общем, так. Времени у нас с тобой не вагон, долго я сам по себе быть отдельно от нас с тобой не могу. Поэтому вот тебе задание! Мы с тобой живы только потому, что ангел велел мне прожить так, чтобы за меня после смерти молились как можно больше людей. Уж извини, Леха, но сложилось так, что велел-то он мне, а выполнять придется тебе. Вот с этой своей Кати и начнешь. Просто сделай так, чтобы она была тебе благодарна, и хватит с вас. Сколько раз и как именно ты ее при этом оттрахаешь – дело не мое. Могу, кстати, тебя успокоить: трахаешь ты ее один, ну то есть в том виде, в каком мы с тобой едины. Я сам по себе, как вот сейчас, в этом не участвую.
Хоть это радует… Какое, однако, мерзкое словцо – «трахать»… Ф-фу! И что он с этой благодарностью привязался? Катя мне и так благодарна!
– Да вот уж хрен, – грубо, но беззлобно осадил меня голос. – Охотник добычу не благодарит, он ее употребляет. А у вас, уж извини, что напоминаю, отношения именно такие. Она – хищница, ты – добыча. Изворачивайся как хочешь, но чтобы так больше не было. Получится у тебя – молодец, справился. Нет – буду снова и снова приходить и тыкать тебя мордой в дерьмо, пока не получится. Понял?!
Я молчал. Скажу, что понял – все, признаю его главенство. Или… Он же сам говорит, что он – это я. То есть это что, я не хочу свое же главенство над собой же признать?! В сумасшедший дом так ведь попаду…
– Понял, блин?! – в голосе явственно слышалась угроза.
– Да понял! – сдался я.
– Вот и молодец, – похвалил меня голос. – Уж прости, что давил, для нас же обоих старался. Ладно, пойду я, а то вон подружка твоя зашевелилась… Не буду вам мещать. Пока!
– Пока, – о, я уже его словечками заговорил… Или не его, а нашими общими? Или просто своими? Черт, не хочу в сумасшедший дом, ох и не хочу…
