Текст книги "Через семь гробов. Книги 1 и 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Казьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)

Глава 5

У Корнева в кармане загудел коммуникатор. Как это, увы, сплошь и рядом бывает, загудел совершенно не вовремя. Корнев как раз тащил по лестнице синтезатор – груз не столько тяжелый, в одиночку нести вполне можно, сколько очень уж неудобный из-за своих габаритов. И вот когда ему оставалось пройти еще ступенек шесть-семь, в кармане, куда Роман предусмотрительно засунул коммуникатор, загудело. Ясное дело, Корнев сначала все-таки дотащил синтезатор до конца лестницы, аккуратно его поставил, прислонив к стене, вытер пот со лба и лишь затем полез в карман. Все это время коммуникатор не унимался, издавая негромкие, но настойчивые звуки. «Кто это тут такой упорный, поглядим…», – пробормотал себе под нос Корнев, вытаскивая прибор. Ого, Лозинцев!

Господин подполковник Дмитрий свет Николаевич крайне редко снисходил до личного обращения к Корневу. Хм, что это ему вдруг понадобилось? Корнев нажал «ответить». Тут же прошел сигнал включения защищенного режима, и вокруг Корнева мутновато забелела так называемая сфера тишины, за пределами которой разговор никому не был слышен. Изображение в таком режиме не передавалось.

– Штабс-ротмистр Корнев? – голос адъютанта Лозинцева Роман узнал, а вот фамилию никак не мог вспомнить. – С вами будет говорить господин подполковник.

Ага, сам, значит, не знает, какой именно подполковник. Или просто не называет фамилию при связи даже в защищенном режиме.

– Здравия желаю, господин полковник!

– Оставьте, Роман Михайлович, без чинов. И здравствуйте. Я отправляю вас в отпуск. Пока что на три недели, а там по обстоятельствам.

– В отпуск? – только и смог сказать Корнев, от неожиданности едва не выронив коммуникатор. Ну ни хрена же себе чудеса начальственной щедрости!

– В отпуск, в отпуск, – Лозинцев, похоже был доволен. Ну да, вогнал подчиненного в состояние полного обалдения, есть чему радоваться. – Я вам и супруге вашей даже подарок ради такого случая приготовил – билеты на круизный гравилет «Звезда счастья». Круиз начинается восьмого июля на Кореле и продлится две недели. То есть время на сборы у вас есть. Разумеется, вы всегда должны быть доступны для связи. Все понятно? – закончил он уже начальственным тоном.

– Так точно! – команда «без чинов», конечно, была, но реагировать на вопрос начальства лучше все же по-уставному.

– Вопросов, как я понимаю, у вас нет, – это уже со стороны Лозинцева выглядело откровенным издевательством.

– Вопросов нет! – только и оставалось ответить Корневу.

– Тогда начинайте собирать чемоданы. До свидания, Роман Михайлович.

– До свидания, Дмитрий Николаевич!

Прошел сигнал удаления записи о сеансе связи из памяти коммуникатора, мутноватая сфера исчезла, коммуникатор, мигнув напоследок красным огоньком, затих и был немедленно убран обратно в карман.

Чтобы легче перенести состояние полной растерянности, Корнев донес синтезатор до гостиной, поставил на нужное место и лишь потом, пока Хайди возилась с его подключением и настройкой, попытаться сообразить, что же сейчас произошло.

Разумеется, ни в какой отпуск Лозинцев его не отправил. То есть отправил, конечно, только не в отпуск. Последние слова Уизлера Корнев еще не забыл, и сложить два и два тут особого ума не требовалось. Спрашивается, зачем господину подполковнику на этой «Звезде счастья» нужен штабс-ротмистр Корнев, да еще и с Хайди? Тем более что никаких конкретных заданий упомянутый господин подполковник дать не изволил. Ну, зачем Лозинцев посылает туда его самого, Корнев примерно представлял. Раз уж именно об этом рейсе посчитал необходимым сообщить погибший информатор, значит, подполковник решил иметь на этом рейсе свои глаза и уши. Но Хайди, Хайди-то тут при чем?

Коммуникатор издал короткий гудок. Ага, уведомление о пересылке сообщения в компьютер, причем в домашний, а не тот, который на «Чеглоке». Вот и хорошо, много думать не придется – Лозинцев скинул инструкции. В том, что пришли именно инструкции, Корнев не сомневался. Ну-ка, посмотрим…

Открыв сообщение, Роман усмехнулся. Да, не ошибся. Программа круиза, где и как получить билетные карты, советы как одеваться и что с собой взять, в общем, полная информация по предстоящему путешествию. А вот и инструкции, отдельным вложением. Бегло просмотрев сведения, полезные для участников круиза, Корнев не обнаружил там ничего настолько срочного, чтобы внимательно изучать это прямо сейчас, а инструкции оказались до невозможного краткими – смотреть, слушать, запоминать, при необходимости связываться по консульскому каналу. Ничего неожиданного, в общем, а главное – ничего, что заставило бы Романа бояться за жену. Вот и хорошо, а то Хайди уже зовет его обратно в гостиную.

Жена ждала Романа с явным нетерпением. Ну понятно – настроила, наконец, синтезатор и захотела, чтобы муж сразу оценил и звучание нового инструмента, и мастерство исполнительницы. Веселая быстрая музыка, которую Хайди смешно называла «рок-н-ролл», настраивала на столь же веселый и несерьезный лад, и уже через полминуты Роман весело прищелкивал пальцами в такт, любуясь порханием рук любимой жены над клавиатурой и смешными рожицами, которые Хайди строила во время игры. А еще Корнев радовался, как же повезло ему с супругой. Женаты они уже год почти как, а чувства такие же яркие, радостные и захватывающие.

Хайди стала играть другую музыку – немного грустную, странно сочетающую четкий ритм с какой-то расслабленной тягучестью, похожую на походку человека, изрядно перебравшего спиртного. Название у нее, впрочем, было тоже смешное – «блюз». Музыка по-своему завораживала, Корнев почти сразу поймал себя на том, что опять ловит такт, но уже не щелкая пальцами, а покачивая из стороны в сторону головой. Зато под эту музыку легко думалось.

Почему Лозинцев хочет, чтобы он взял на задание Хайди? Никогда раньше такого не было. Но и так и этак прокручивая в уме инструкции начальства, припоминая все, что он знал о Кореле, обдумывая самые разные варианты, Роман все же успокоился. Хайди уже в отпуске, и отправься он в свой отпуск без нее, она бы такого просто не поняла. Опять же, как ни крути, а в одиночку он бы смотрелся в этом развлекательном путешествии нелепо. Да и делать там особо ничего не придется – смотришь, слушаешь и все. Что ж, почему бы и нет?

– Хайди, – сказал он, когда та сделала, наконец, паузу в игре. – Как ты смотришь на то, чтобы попутешествовать вместе? Роскошный воздушный круиз на Кореле – такого мы с тобой еще не видели!

Зная свою супругу, Корнев произнес это стоя. Потому что стоя удержать Хайди, с радостным воплем бросившуюся ему на шею, он, хоть и с трудом, но смог, а останься Роман сидеть, они оба могли бы запросто загреметь на пол. Бывало уже, знаете ли, и не раз…

В оставшиеся дни Корнев еще успел обернуться с последним (крайним, как он привык говорить, служа в летном флоте) перед отпуском рейсом и даже денек отдохнуть, пока не пришло время собираться.

Пока Роман собирал и паковал свои вещи, Хайди придирчивым взглядом окинула разложенные на кровати свои. Так, ничего нужного не забыто, теперь избавляемся от лишнего. Одна за другой несколько вещей вернулись на свои места в шкафу – некоторые, чего уж греха таить, в сопровождении вздохов сожаления хозяйки, а некоторые просто так. Все правильно, брать надо только действительно необходимое – корабль, как говорит Рома, не резиновый. Теперь все это надо уложить. Так, это вещи в чемодан, сразу не пригодится, а вот это – в сумку, только до корабля донести.

Буквально из ниоткуда нарисовался серый в полоску котяра Барсик. Пару месяцев назад этот здоровый мохнатый зверь как-то совсем по-свойски заглянул к Корневым домой и после щедрого угощения решил сделать их дом своей главной базой, куда регулярно заходил поесть, поспать и дать людям себя погладить, почесать да сказать ему доброе слово. Деловито муркнув, Барсик заглянул в еще не закрытые чемодан и сумку, потерся своей большой головой об руку Хайди, и, резко взмахнув пушистым хвостом, разрешил чемодан и сумку закрыть. Вот и все, сборы закончены. Ну, самой еще одеться осталось, но это быстро.

– Ты готова? – муж заглянул в комнату, когда она уже почти оделась.

– Поможешь застегнуться, буду готова, – настроение было приподнятым и радостным, можно было и немножко подразнить мужа. Но только немножко.

Рома игру принял, застегнуться помог. Ну не только помог, руками и в других местах отметился, но увлекаться не стал. И правильно, времени на корабле у них для этого будет более чем достаточно. Опять же, Барсик за действиями Романа наблюдал с заметным неодобрением, а на лестнице уже были слышны быстрые легкие шаги – пришел Андрей, младший брат Ромы. С ним договорились, что этот месяц он поживет в доме, чтобы не пустовал.

Пока Роман давал брату последние наставления – что можно, чего и почему нельзя, где что лежит, чем и в каких количествах кормить кота и так далее, Хайди успела немного пройтись по дому, осматриваясь немножко отстраненным взглядом. Хороший дом они построили, и говорить нечего. А что не все помещения еще обставили… Ну, во-первых, дело наживное, еще успеют, а, во-вторых, многие комнаты были сделаны впрок и их время просто еще не пришло. Детей они с Романом решили заводить после того, как она закончит учебу, так что будущая детская пока что пустовала, как и комнаты, которые достанутся детям, когда те подрастут.

Сегодня она первый раз надолго покидает дом. Ощущение было, как будто откладываешь в сторону интереснейшую книгу, в которой успела прочитать всего несколько страниц, причем откладываешь по какому-то приятному поводу. Жаль расставаться с книгой, но очень-очень хочется заняться тем приятным, ради чего и оставляешь книгу лежать на видном месте с торчащей закладкой, и знаешь, что скоро снова вернешься к героям, живущим на ее страницах. Так и сейчас – предвкушение увлекательного путешествия и возвращения домой накладывались на некоторое сожаление от разлуки с домом, который успел стать для Хайди по-настоящему родным.

Впрочем, к этому чувству она уже успела немного привыкнуть. Несколько раз им с Ромой удавалось на день-два, а то и на три куда-нибудь выехать. Красивейшие предгорья Лисянок с их лугами и речками, сами Лисянки с розоватыми камнями гор и стремительными ручьями с ледяной прозрачнейшей водой, густые и завораживающие своим безмолвием леса на Таёжном острове – а на Александрии, как говорил Рома, оставалось еще много замечательных мест, где Хайди еще не была.

Но в этот раз Рома обещал показать ей Корел – одну из самых красивых планет на Фронтире. Сама Хайди на Фронтире была только на Альфии и Скраггенхольде, но пребывание на обеих планетах ей испортили. На Альфии ее похитили пираты, а на Скраггенхольде они с Романом вообще попали на войну. То есть на войну попал Рома, а она почти все это время просидела в германском консульстве и ничего толком не видела.

В этот раз, кстати, Рома сказал, что, может быть, и на Альфию тоже удастся слетать, если у него с отпуском все будет хорошо. И пусть Альфия была связана с не самыми лучшими воспоминаниями, никаких страхов по поводу нового полета туда Хайди не испытывала. Потому что тех пиратов давно уже нет – почти всех убил Рома, а их пособников на Фронтире арестовали, вывезли в Райх и судили. И трудно сказать, кому повезло больше – тем, кого приговорили к смерти на виселице или тем, кого отправили на длительные сроки в урановые шахты. Так что пиратов нет, а есть Рома, и с ним не страшно. Хайди даже наоборот, очень хотелось снова побывать там, где случилось то, что привело ее к встрече со своим любимым мужем.

Ну все, пора. Есть время не торопясь дойти до остановки вагончика в космопорт. Присели на дорожку – обычай этот всегда казался ей немного смешным, но каждый раз она с каким-то легким удивлением убеждалась, что придуман он не просто так. Честное слово, какая бы дорога не предстояла, после этого она всегда казалась совсем не длинной и первые шаги давались как-то легче. Встали, попрощались с Андреем, муж поправил рюкзак, куда по старой военной привычке сложил свои вещи, взял чемодан, Хайди пристроила на плече сумку, и они пошли.

Взлет со стартовой площадки хорошо оборудованного космопорта – ну что может быть более привычным и рутинным? Но это для Корнева. А вот для Хайди это действо в рутину пока что не превратилось. Сейчас, внешне держась совершенно спокойно, она выдавала себя легким блеском в глазах. Хотя вот в этот момент Корнев не удивился бы, скажи ему Хайди, что и у него глаза поблескивают – все же такого полета у него пока что не было. У них, а не у него, если сказать правильнее. Тоже вот, скоро год уже как поженились – а такое в первый раз. Романтическое путешествие, если возвышенным стилем изъясняться. Ну да, романтическое, раз он Роман, хе-хе.

Сразу после сигнала о запуске антиграва Роман переглянулся с женой и они оба одновременно улыбнулись. Что ж, можно считать это хорошей приметой, успел подумать Корнев, когда корабль качнулся и, судя по картинкам на обзорных экранах, медленно поплыл вверх. Прогретые маршевые двигатели уже нетерпеливо ждали своего часа, и когда пошел отсчет на отключение антиграва, Роман вдруг загадочно улыбнулся и сказал жене:

– Дай-ка руку.

Хайди послушно протянула руку, не понимая, что происходит. Роман положил ее ладонь на правую рукоять штурвала, как раз ближнюю к тому креслу, где сидела жена, и, положив свою руку сверху, придерживал длинный и изящный указательный пальчик. Хайди так ничего и не поняла, пока не прозвучало: «Ноль!» и тут же Роман надавил на ее палец, нажав кнопку полной тяги движков и одновременно слегка взяв штурвал на себя, чтобы компенсировать проседание корабля после отключения антиграва. Под восторженный женский визг «Чеглок» рванулся вперед.

Когда Роман отпустил руку Хайди, та совсем по-детски захлопала в ладоши, заливаясь счастливым смехом.

– Ромка!.. Я тебя люблю!!!

Глава 6

Так, а это у нас что? Пару секунд подождав, пока на внутреннюю сторону стеклостали шлема спроецируется более-менее нормальное изображение, поручик Воронин вышел на связь.

– Девятый, я пятьдесят второй. Астероид в первом секторе пояса, на поверхности объекты искусственного происхождения, восемь штук. Похожи на поврежденные контейнеры. Передаю изображение.

Черт, и не добавишь пару ласковых словечек, чтобы командир лучше представил себе степень повреждения этих самых контейнеров. Ну нет в интерланже таких волшебных слов!

Да, дожил, что называется. Служит в русском летном флоте, сидит в кабине западного истребителя и ведет переговоры со своим же русским командиром на интере. Ясное дело, раз уж на «мустанге» намалеваны опознавательные знаки Демконфедерации – синие круги с большими белыми звездами в центре и кучей маленьких желтеньких звездочек вокруг – то разговаривать пилоту такой машины по-русски было бы просто неуместно. Поручик подумал, что если у западников есть аналогичный полк и летают там на русских машинах, то и говорить должны на русском языке. Ага, как же! Смогут они, так он и поверил. Представив себе, как западник, безбожно коверкая слова, пытается выстроить простейшую матерную фразу, Воронин недоверчиво хмыкнул. Нет, ребята, вам это не дано…

Поручик еще успел подумать, что надо поинтересоваться, есть ли у Демконфедерации что-то подобное сто первому авиаполку, как в ушах ожил голос командира эскадрильи.

– Пятьдесят второй, продолжайте поиск по прежнему курсу.

Этого и стоило ожидать. Чисто для порядка глянув, на месте ли ведомый, Воронин продолжил полет.

На самом деле это он, поручик Воронин, был ведомым у ротмистра Терехова. Но сейчас, когда они были в разведке, ведущим летел именно Воронин, чей «мустанг» нес под брюхом и крыльями контейнеры с разведывательным оборудованием, а Терехов шел ведомым, готовый, если что, прикрыть разведчика всей своей огневой мощью. А уже с некоторым отставанием, аккуратно прячась за астероидами, шли еще два с половиной звена «мустангов», неся на узлах внешней подвески многочисленные аргументы на тот случай, если кто решит оспорить право поручика Воронина вести разведку астероидного пояса в системе, обозначенной на звездных картах под индексом NDM8891. Почему на разведку послали его, а не беспилотники, Воронин не знал, но начальству, как всегда, виднее.

Ага, не они одни тут прикрываются бесформенными глыбами. Какой-то небольшой кораблик пробирался от одного «камешка» к другому, явно пытаясь остаться никем не замеченным. Не вышло.

– Девятый, я пятьдесят второй. Неопознанный фрахтовик, прикрываясь астероидами, движется в направлении астероида с контейнерами. Передаю данные о скорости и изменениях курса.

– Пятьдесят второй, наличие вооружения?

– Открыто не установлено, работа систем слежения и прицеливания не сканируется.

– Внимание всем, я девятый. Даем подобраться к контейнерам. Всем готовность. По команде первое и второе звено изображают атаку, работаем только пушками. Повторяю, атаку только изображаем. Отгоняем от астероидов, но даем возможность уйти. Семнадцатый и пятьдесят второй наблюдают, не появится ли кто еще.

Отправив сигнал о получении команды, Воронин расширил до максимального зону захвата сканеров. Нет, пока кроме этого кораблика никого.

Кораблик тем временем неспешно подобрался к астероиду, служившему прибежищем поврежденных контейнеров. Так, запустил сканирование вокруг себя, хочет убедиться, что он тут один. Убедится, куда ж он денется, системы защиты от сканирования у нас посильнее будут, чем у него сканеры.

Воронин оказался прав. Сканеры кораблика продолжали работать, но вот уже на нем развернули грузовую стрелу и стали поудобнее прилаживаться к поверхности астероида. Надо сказать, дело свое команда кораблика знала хорошо – позицию, не меняя которой, можно было захватить и погрузить один за другим, пожалуй что три контейнера из восьми, судно заняло где-то за неполную минуту.

Кораблик раскрыл створки грузового люка, стрела подцепила первый контейнер…

– Внимание, пошли! – как-то уж очень буднично послал машины в атаку комэск.

Выйдя из тени астероидов, восемь «мустангов» змейкой проскользнули через более-менее свободный от медленно плывущих в вакууме каменюк проход и развернулись полукольцом, показывая желание загнать неопознанный кораблик в сторону ближайшей крупной планеты. Машины комэска и его ведомого держались чуть позади.

Ловко сбросив так и не попавший в трюм контейнер, кораблик, на ходу убирая стрелу и закрывая трюмный люк, заложил резкий разворот вправо-вверх, совершенно неожиданный в исполнении такого задрипанного фрахтовика, каким выглядел, и резво устремился вовсе не туда, куда его загоняли, а вдоль астероидного пояса. Вот же гаденыш, что делает! Уходя таким путем, он, собака, получал возможность выйти из гравитационного поля планеты и спокойно сорваться в гиперпространство. Ну то есть не совсем, конечно, спокойно – преследователи от души врезали беглецу вдогонку из лазерных пушек. Пару выстрелов он даже поймал, снова заслужив уважительный кивок Воронина – всего-то два попадания при таком шквальном огне, да и те щиты приняли.

Ах ты ж, в лоб твою мать! Увлекшись наблюдением за разыгранной эскадрильей охотничьей сценой, поручик едва не пропустил изменение обстановки на своем фронте разведки и наблюдения. На астероиде с так и не прибранными контейнерами и нескольких соседних заработали маленькие станции слежения. Да хрен вам по всей морде! Врубив глушение, Воронин вышел в эфир:

– Девятый, я пятьдесят второй. На астероиде с грузом и четырех соседних запущены станции слежения. Передачу не зафиксировал, работаю на глушение.

– Я девятый. Семнадцатый, расстрелять станции. Пятьдесят второй, глушите их до полного уничтожения.

Ротмистр Терехов принялся один за другим расстреливать станции из пушки, поручик Воронин поддерживал режим глушения, периодически бросая взгляд на индикатор работы несчастных приборов – жертв меткого огня. Кстати, очень уж весело они взрываются… Похоже, там еще и самоликвидаторы.

Наконец, работа станций слежения прекратилась. Во всяком случае, индикатор ее не показывал. На всякий случай еще раз проверив системы обнаружения, Воронин окончательно убедился, что со станциями покончено.

Покрутив головой, поручик обнаружил, что за эти несколько минут обстановка вокруг сильно изменилась. «Мустанги» возвращались, неопознанный кораблик куда-то исчез. Удрал, что ли? Ну да, точно, команда же была не атаковать, а изобразить атаку. Значит, раздолбанные контейнеры для начальства интереснее того, кто прилетел их забирать.

Дальнейшие события только подтвердили правильный ход мыслей поручика. Из гиперпространства вывалился и подобрался к астероиду фрахтовик типа «адвенчер», а уже минут через двадцать злополучные контейнеры один за другим исчезли в его трюме.

Просиживать задницу, с тоской разглядывая серо-белое мельтешение гиперпространства, пришлось часа три. Потом в тени огромного газового гиганта по-тихому сели на легкий авианосец «Пластун», замаскированный под здоровенный контейнеровоз с почему-то именно австралийскими, а не какими-нибудь еще, флагами на бортах.

– Что ж, поручик, поздравляю с боевым крещением в сто первом! – протянул руку подполковник Аникин, и, заметив, выражение лица поручика, добавил: – Да не стройте вы такое кислое лицо! У нас все вылеты боевые!

Воронин заставил себя улыбнуться. И то правда, что тут обижаться? ГРУ оно на то и Главное разведуправление, чтобы заниматься в первую очередь разведкой. Так что первый вылет и правда можно считать боевым. Ну а пострелять… Пострелять он наверняка еще успеет. По крайней мере, в сто первый авиаполк его зачислили официально, и теперь его комэском вместо командира учебной эскадрильи майора Селиверстова стал комэск-один подполковник Аникин.

– Спасибо, господин полковник!

– Юрий Андреевич. Без чинов.

Что ж, без чинов, так без чинов, нравы здесь такие же как и были в восьмом истребительном, да, скорее всего, как и во всем летном флоте. Нормально, поживем-послужим. А пока надо избавиться от полетного комбеза, хорошо хоть родного, а не западного, и явиться на разбор.

Вспомнив восьмой истребительный, Воронин вспомнил и своего первого ведущего, поручика Корнева. Вот уж кто пришелся бы в сто первом к месту! Любил, очень любил Рома рассуждать, что на самом деле скрывается за теми или иными приказами, как он выражался, «любимого начальства». Первое время Воронина эти рассуждения, когда ведущий ими делился, даже немного раздражали, однако же довольно быстро он, тогда еще корнет, четко усвоил две истины. Во-первых, Рома, ну то есть поручик Корнев, почти всегда оказывался прав, а, во-вторых, понимание траектории полета начальственной мысли частенько помогало и сами приказы выполнять своевременно и в полном объеме, и, что самое главное, тратить на их выполнение меньше сил – и моральных, и физических. Свои способности к логическому анализу Воронин, глядя правде в глаза, оценивал куда ниже, чем у Корнева, но и сам начал постепенно приучаться загружать голову умственным трудом, особенно после того, как Корневу пришлось оставить службу из-за тяжелых ранений в битве за Муллафар. А что делать? Раз некому соображать вместо тебя, изволь напрягать головушку лично…

Разбор операции ничего неожиданного не принес. Подполковник еще раз похвалил поручика за грамотные действия в разведке, досталось по несколько добрых и (куда уж без этого!) не очень добрых, слов остальным пилотам. Общий вывод, впрочем, порадовал всех – задача выполнена, действовали в целом очень хорошо, а огрехи не так уж велики, но все же на будущее таковые следует исключить.

Откладывать исключение огрехов в долгий ящик подполковник Аникин не стал. Пилотам дали поесть и немного отдохнуть, а затем погнали их на тренажеры. Воронину, сдавшему на отлично управление «мустангом» и «ситарой», пришлось снова и снова отрабатывать непривычные хитрости пилотирования остальных типов машин, состоявших на вооружении полка. Особенно тяжело давались поручику германские «носатые» и маньчжурские «семьсот первые». У «немцев» обоих типов слишком сильно отличалось и от «филиппка», и от почти всех остальных знакомых Воронину машин поведение при выполнении резких маневров, а в маньчжурском истребителе, рассчитанном на низкорослых пилотов, поручик упирался шлемом в фонарь кабины, что не давало нормально вертеть головой, сильно ухудшая и без того не самый лучший обзор из кабины.

Зато Воронину понравилась «сова» – машина, исключительно легкая в управлении на любых скоростях. Конечно, подвесное вооружение у «совы» было откровенно слабовато по сравнению с «филиппком» и уж тем более с «мустангом», да и до универсальных возможностей того же «филиппка» ей было далеко при атаке, например, на корабли, но встретиться на «филиппке» с «совой» в бою было бы делом тяжелым и очень опасным. Не сильно хотелось бы, откровенно говоря.

Спать поручик отправился уставшим, но довольным. Ему сегодня все-таки удалось на тренажере завалить «мустанга», управляя двести седьмым носатым, причем даже два раза. Другое дело, что самого его условно сбили четырежды, но главное – он, наконец, уловил, как сглаживать рыскание «носатого» на виражах и выходе из пикирования. Теперь дело пойдет куда веселее. Но это все потом, а сейчас спать, спать и спать!

С утра Воронин, в темпе умывшись и позавтракав, был отправлен на дежурство. Расслабляться пилотам в сто первом особенно не давали. Поскольку эскадрилья на «Пластуне» была одна, но с двойным комплектом истребителей – родных «филиппков» и «трофейных», как острили в сто первом полку, «мустангов», то в полной готовности к вылету могли держать и те, и другие машины. Мало ли, какая будет надобность по тревоге – показать свое истинное лицо или опять прикидываться западниками. Сейчас дежурили звено «филиппков» и пара «мустангов». Поручику предстояло дежурить в кабине «филиппка», что сам Воронин расценивал как удачу. На привычном, до автоматизма освоенном ИФ-39 он, несмотря на все свои успехи в овладении чужими истребителями, чувствовал себя куда как более уверенно. Даже вот так тупо сидеть в кабине, и то гораздо приятнее. Можно, кстати, и подремать пока что…

Не вышло. Рев сирены, лихорадочные попытки вспомнить, кто ты, где и почему сейчас находишься, и как раз как только вспомнил, в ушах зазвучал голос комэска:

– Дежурному звену «филиппков» срочный вылет! Разбит русский корабль! Искать спассредства с выжившими!

Уже через несколько секунд гравитационная катапульта выбросила «филиппок» поручика в космос, а еще через секунду вышли на полную мощность заранее прогретые движки истребителя.

Мать же вашу в гной-перегной! Опознать в искореженной груде металла, рядом с которой дрейфовали совсем уж бесформенные обломки, фрегат «Гусар», в чьем сопровождении «Пластун» должен был возвращаться на базу, поручик смог далеко не сразу. Сбросив скорость до минимума, Воронин вслед за ротмистром Тереховым медленно облетал погибший корабль, напряженно всматриваясь в поисках спасательных капсул или людей в скафандрах.

Похоже, бесполезно. По всему выходило, что «Гусара» сначала расстреляли мощными лучевыми орудиями, никак не меньше, чем у крейсера, а то, что осталось, потом долго поливали огнем из лазерных пушек, именно чтобы полностью исключить возможность того, что с корабля кто-то спасется.

Вот же гниды… Но кто?! У кого настолько снесло башню, чтобы напасть на русский военный корабль? Да ладно, это потом, это уже потом, сейчас смотри, смотри, поручик, внимательнее смотри, может, кому-то все же повезло уцелеть!

К мертвому кораблю спешили остальные «филиппки» эскадрильи, все разведчики-беспилотники и все спасательные боты «Пластуна». Подчиняясь приказу ведущего, Воронин осторожно и аккуратно двинул машину между обломками поближе к остову фрегата.

Стоп! Что это?! Аккуратно и осторожно переложив движки на реверс, поручик самую малость сдал назад, чтобы лучше рассмотреть какие-то непонятные блики слева-сверху. На оплавленном краю вырванной с места и скрученной плиты корабельной брони мигали, вспыхивая и мгновенно угасая, отблески света, шедшего изнутри свертка, в который превратилась под огнем лучевых пушек толстая броневая плита. Что там может светить? Или гореть? Ну ж точно не гореть, вакуум, он и есть вакуум. И, черт возьми, блики появлялись и гасли не хаотично, а с четкими интервалами.

Стараясь не наткнуться на куски обгорелого металла, Воронин попытался обойти чудовищный сверток. Да это ж… Ох, ни хрена себе! Внутри свертка, намертво приваренная к нему своей полурасплавленной кормой, оказалась спасательная капсула, мигавшая иллюминатором.

– Девятый, девятый, я пятьдесят второй! – вышел на связь поручик. – Нашел поврежденную спасательную капсулу! Связи нет, но там явно живые! Капсула подает световые сигналы!