Текст книги "Том 5. Критика и публицистика 1856-1864"

Автор книги: Михаил Салтыков-Щедрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 54 страниц)

Нынешний год принес… много новых газет, да и старые-то газеты почти все до одной переменили хозяев. – С 1863 г. начали выходить газеты «Голос», «Иллюстрированная газета», «Мирское слово», «Очерки», «Воскресный досуг» и др. В то же время «Московские ведомости» перешли в руки М. Н. Каткова и П. М. Леонтьева, в редакцию «Русского листка» вошли В. Д. Скарятин и Н. Н. Юматов, редактором «С.-Петербургских ведомостей» стал В. Ф. Корш, изменилась редакция «Русского инвалида».

М. М. Достоевский… возомнил, что может быть самостоятельным и иметь право на знакомство с министрами. – В № 9 журнала «Время» (1862), издававшегося М. М. Достоевским при фактическом редакторстве Ф. М. Достоевского, было опубликовано редакционное объявление об издании журнала на будущий год. В нем, наряду с критикой реакционной журналистики, содержались резкие выпады в адрес революционных демократов. Эти выпады положили начало длительной полемике между изданиями Достоевского и «Современником». Они были истолкованы Салтыковым как стремление редакции «Времени» выслужиться перед властями, затушевываемое уверениями о своей независимости и самостоятельности. Аналогичное истолкование высказываний «Времени» см. в январской хронике «Нашей общественной жизни»: «Время» свистит и в то же время говорит: «Из чести лишь одной я в доме сем свищу!»(т. 6 наст. изд.).

…избиение некоторых мировых посредников, идущее рядом с заявлениями о развитии в россиянах чувств законности и гражданственности. – По-видимому, имеется в виду передовая в № 1 газеты «Голос» за 1863 г., где говорилось про «ужасающий случай зверства против одного из порховских мировых посредников» и одновременно расписывалось расширение общественной инициативы, «законности общественного мнения», доказывалось, что против произвола «поставлены: закон и сила общественного мнения». Ср. в наст. томе статью «Несчастие в Порхове» и прим. к ней.

…в другом подобном же издании доказывается, якобы помещики очень довольны упразднением крепостного права. – См., например, передовую № 2 «Русского листка» за 1863 г., в которой говорилось об адресе дворян Орловской губернии, благодаривших царя за реформы: «Орловское дворянство благодарит государя за реформы… а в числе этих реформ главнейшее место занимает отмена крепостного права!»

Есть, например, в Петербурге газетка, которая… предупреждает, что она не остановится даже и перед доносом. – Имеется в виду газета «Русский листок». С начала 1863 г. руководящую роль в ней стали играть реакционные публицисты дворянского лагеря В. Д. Скарятин и Н. Н. Юматов (с 32 номера газета получила название «Весть»). Позицию своей группы они определяли словами «охранительные либералы». В № 4 была помещена статья «Печатные доносы», которую и имеет непосредственно в виду Салтыков. В ней, между прочим, заявлялось по адресу демократической журналистики: «Мы не пойдем доносить на вас в полицию, но всякий раз (знайте это!), когда вы станете проводить идею, которую мы считаем нелепою, ждите печатного отпора! Ждите стойкого отпора во всяком случае, даже если мы будем знать, наверное и заранее, что вследствие наших слов журнал ваш будет запрещен…» Аналогичные заявления см. в статьях «Трескучие ракеты в демократическом лагере» (№ 8) и «Правительство и оппозиция» (№ 11).

…от радости у ней стеснится в зобу дыхание– неточная цитата из басни Крылова «Ворона и Лисица».

…скончалась, подобно «Атенею»… – «Атеней» – журнал либерального направления, выходивший в Москве в 1858–1859 гг. Не пользовался успехом, неоднократно высмеивался другими изданиями и перестал выходить в начале 1859 г.

…«Смрадный листок» начинает доказывать… что истинно храбрый человек не должен уклоняться от доноса… – Утверждения о том, что доносительные статьи должны рассматриваться как своего рода выражение гражданской доблести, неоднократно встречались в «Русском листке». Так, например, в статье «Правительство и оппозиция» (в № 11 за 1863 г.) пропагандировалась «возвышенная доблесть гражданина», решающегося на донос. Редакция прямо заявляла: «Да, мы сделали донос…» – и обещала в дальнейшем продолжать «доносить перед общественным мнением» (стр. 195).

…скромным автором полногрудой Лурлеи. – Известный мракобес В. И. Аскоченский, издатель журнала «Домашняя беседа», проповедник ханжеской морали и аскетизма; в молодости сочинял стихи, иногда эротические. Они были изданы в Киеве в 1846 г. Среди них было стихотворение «Лурлеин утес» (подражание «Лорелее» Гейне), в котором имелись такие строки: «В сладострастье тайно млея, /Слаще девственных сирен /Полногрудая Лурлея /Пела песенку свою». Об этом стихотворении вспомнила «Искра», и «Лурлея» стала предметом постоянных насмешек над Аскоченским (см., например, В. Курочкина «Печальный рыцарь тьмы кромешной», «Легенды о куклеване»).

…в меру г. Косицы. – Косица – псевдоним Н. Н. Страхова, одного из ведущих сотрудников «Времени».

Экспиация– искупление (франц.expiation).

…летние походы некоторых органов русской литературы против нигилистов… – Подразумеваются обвинения «нигилистов» в поджогах (в связи с происходившими в Петербурге пожарами), высказанные летом 1862 г. в ряде реакционных изданий («Наше время», № 122, «Современная летопись», № 23, и др.).

…руководящие занятия г. Аскоченского… – Видимо, его статьи в «Домашней беседе».

…некоторые каникулярные упражнения «Русского вестника». – Вероятно, имеются в виду статьи, опубликованные летом 1862 г. и направленные против «нигилистов» (например, «О нашем нигилизме…», № 7).

Фельетоны и юморески из «Свистка» 1863 г ^*

Двадцать восьмого апреля 1863 г. вышел в свет девятый, и последний, номер «Свистка» («Свисток. Собрание литературных, журнальных и других заметок») – нерегулярного сатирического приложения к «Современнику» (№ 4, ценз. разр. – 20 апреля). «Свисток» был создан в 1859 г. Добролюбовым по идее Некрасова.

Главное участие в девятом номере принял Салтыков, ранее в «Свистке» не сотрудничавший. Ему принадлежат статьи, стихотворения и заметки – напечатанные без подписи и под псевдонимом «Михаил Змиев-Младенцев», – занимающие почти треть всего выпуска. Рукописные источники материала Салтыкова в «Свистке» неизвестны. Авторство Салтыкова установлено на основании его переписки с Ип. А. Панаевым (В. Евгеньев-Максимов. Новые материалы о сотрудничестве М. Е. Салтыкова-Щедрина в «Современнике. – «Литературное наследство», т. 13–14, стр. 61, 70). Из письма Салтыкова от 26 апреля 1863 г. следует, в частности, что ему в «Неблаговонном анекдоте о г. Юркевиче» принадлежат лишь первые шесть страниц (журнального текста), остальные же восемь – М. А. Антоновичу. Длительное время эта статья ошибочно приписывалась Салтыкову полностью (А. Н. Пыпин. М. Е. Салтыков-Щедрин, стр. 236).

Цензор впопыхах (Лесть в виде грубости) ^*

Эта юмореска – одно из выступлений Салтыкова, направленных на дискредитацию царской цензуры и цензоров в их борьбе с революционно-демократической литературой и публицистикой. Непосредственным поводом для выступления явилась, по-видимому, реформа политического контроля власти над печатью, предпринятая в связи с общим реакционным курсом правительства, а также с польскими событиями. С января 1863 г. цензура из подчинения министерству народного просвещения перешла в ведение министерства внутренних дел. Тем самым она стала, по отзыву современника, «не чем иным, как полицией в области мысли и знания» («Отечественные записки», 1863, № 2, стр. 67).

…на гамбсовском мягком пате́… – Гамбс– старинный мастер мебели; пате́ – род кушетки.

…посредством «Ключа к таинствам природы»– теософски-алхимическое сочинение Карла Эккартсгаузена, пользовавшееся большой известностью в России (первое издание на русском языке – в 1804 г.).

…в древности, Тиверий (см. драму г. Костомарова «Кремуций Корд») всегда выражался, по-видимому, весьма благонадежно, но впоследствии всегда же оказывалось, что он принадлежал к тайной секте «свистунов». – Критика сразу же обнаружила сходство ситуаций в драме Н. И. Костомарова с жизненными коллизиями недавнего времени и прежде всего с процессом Чернышевского и другими сходными с этим процессом правительственными «мерами» (см., например, «Наше время», 1862, 13 октября, № 220, стр. 3–4). Сам же Костомаров позднее сообщал, что «Кремуций Корд» написан был им еще в 1849 г., то есть в пору саратовской ссылки («Автобиография Н. И. Костомарова», М. 1922, стр. 357). Сближая исторические события, рассказанные в драме, с современностью, Салтыков распространяет это сближение и на одного из главных героев пьесы императора Тиверия, убийцы ни в чем не повинного, мужественного историка Кремуция Корда. Тиверий употребляет самые недостойные (под видом весьма благопотребных) средства для расправы с трезво, критически мыслящими людьми. Здесь несомненна салтыковская ирония по поводу принадлежности Тиверия «к тайной секте «свистунов». Не указывая инициалов автора драмы, Салтыков давал возможность современникам правильно воспринять язвительный намек и на Вс. Костомарова, позорно известного своими доносами на Чернышевского.

…лекции г. Юркевича о самодеятельности души… – см. прим. к «Неблаговонному анекдоту о г. Юркевиче».

Московские песни об искушениях и невинности ^*

Цикл сатирических «песен» Салтыкова посвящен обличению политики самодержавия в области печати и самой печати, шедшей на сделку с правительством и реакцией за определенные материальные выгоды. Конкретными адресатами «песен» были в первую очередь «Московские ведомости» М. Н. Каткова и особенно газета «Наше время» Н. Ф. Павлова. Газета эта выходила еженедельно, что и позволило Салтыкову вести речь о «журнале» («Я принесу свой журнал…»). В 1862 г. «Новое время» не только увеличило свой формат, но и круто переменило направление с умеренно либерального на охранительное, что было непосредственно связано с получением Павловым правительственных субсидий.

Для понимания сатирического смысла и отдельных намеков «Московских песен…» имеют значение следующие записи в «Дневнике» министра внутренних дел П. А. Валуева, относящиеся к переговорам и «торговле» Павлова с правительством о субсидиях:

1861 год. 5 октября.«Моя мысль о приобретении органа прессы для правительства, по-видимому, осуществляется. На днях имел переговоры с Павловым. Его газета «Наше время» может сделаться «une feuille inspirée» [171]171
  органом, инспирируемым правительством.


[Закрыть]. 20 октября.«Государь утвердил мои предположения о преобразовании журнала министерства и о сделке с Павловым насчет его газеты». 25 октября.«…был у меня Павлов, который начинает торговаться…» 1862 год. 7 апреля.«Утром был у меня Павлов из Москвы с новою просьбою о деньгах. Он уверяет, что без значительного пособия не может продолжать издание газеты «Наше время», и ставит меня этим в неприятное и затруднительное положение, ибо по моему ходатайству ему уже ссужено до 26 тыс. руб.» («Дневник П. А. Валуева», в двух томах, т. I, изд. АН СССР, М. 1961, стр. 117–118, 122, 123).

Строки из «Элегии»: «Я с бюрократами пил!..», «Ядом французских речей…», «Подарил мне генерал!..»– явно метят в видное сановное лицо, по-видимому, в самого Валуева.

Непосредственно перекликается с салтыковским стихотворением статья Герцена в № 170 «Колокола» от 1 сентября 1863 г. «В этапе»: «…Головнин и Валуев учредили открытые рынки, на которых покупались «мертвые души» литературного мира…»; в Москве «ни одной живой души не было после смерти Грановского и, следовательно, мертвых тьма-тьмущая» (А. И. Герцен, Собр. соч. в тридцати томах, т. XVII, изд. АН СССР, М. 1959, стр. 251). Ср. у Салтыкова: «Встанет Грановский из плена могильного, / Спросит: где взял капитал?»Здесь – намеки на прежнюю близость некоторых московских публицистов, в частности Каткова, к Грановскому, Белинскому, Станкевичу и на их ренегатство, на капиталы, нажитые ими ценой отказа от либеральных увлечений молодости. (Об этом см. т. 6 наст. изд., «Наша общественная жизнь», январь – февраль 1863 г.)

Или Л…ва злого, трехпробного?.. – Имеется в виду П. М. Леонтьев, сотрудник и единомышленник Каткова. « Трехпробный» – здесь: ядовитый, опасный, вредный. Ср. у Даля: «трехпробное вино – которого треть выгорает», то есть очень крепкое, с большим содержанием спирта.

И шептал он мне, вручая… – сатирическая перифраза из стихотворения Пушкина «Талисман» (1827).

…карт алкая… – Сатирическая стрела в адрес Павлова, страсть которого к картам была общеизвестна.

Неблаговонный анекдот о г. Юркевиче, или Искание розы без шипов ^*

Статья, написанная Салтыковым в соавторстве с М. А. Антоновичем [172]172
  Салтыкову принадлежит текст включительно до абзаца: «Увы! тут все правы!.. до чего он хотя случайно прикоснется…»


[Закрыть], представляет собой одно из звеньев в полемике революционных демократов с русским идеализмом 60-х годов. Один из наиболее известных и вместе с тем политически реакционных представителей его П. Д. Юркевич в феврале – марте 1863 г. выступил в Москве с циклом публичных лекций, которыми решил дать бой материалистическим доктринам. Лекции Юркевича рекламировались консервативно-охранительной печатью как «одно из замечательнейших, небывалых явлений в нашей умственной московской жизни» («Наше время», 1863, 12 марта, № 54). Еще за полмесяца до начала лекций славянофильский «День» писал: «Бюхнер в особенности является всем отцамнашим каким-то страшным кошемаром, – и всем детям,всем отрицателям авторитетов, каким-то непогрешимым, недосягаемым авторитетом. Развенчать этот кумир, показать, как мало заслуживал он преследования и страха, и тем менее поклонения – было бы немаловажною общественною заслугою со стороны г. Юркевича» (1863, 2 февраля, № 5, стр. 20).

Описанный в статье Салтыкова инцидент с оглашением письма «неизвестного материалиста», происшедший на шестой по счету лекции Юркевича 9 марта, послужил поводом для оживленной дискуссии в ряде газет и журналов. М. Н. Лонгинов в «Московских ведомостях» расценивал «анонимные письма», полученные Юркевичем «от отечественных последователей материализма, грозивших ему свистками, если он осмелится впредь говорить против этой системы», как «угрозы», как стремление «насиловать чужое убеждение и заставить молчать противника» (13 марта, № 56). И. С. Аксаков в «Дне» называл автора письма Юркевичу «врагом всякой свободы мнений», утверждая попутно, что «всякий искреннийматериалист – враг свободы, приверженец и слуга деспотизма, проводник грубого физического насилия» (16 марта, № 11, стр. 2–3). Обе статьи были исполнены похвал в адрес Юркевича.

В газете «Очерки» (19 марта, № 76) и других изданиях демократического направления («Искра», 12 апреля, № 13, и др.) давалась резко отрицательная оценка как лекциям Юркевича в целом, так и эпизоду с письмом «Неизвестного материалиста» (в ходе дискуссии анонимность была раскрыта самим автором письма, напечатавшим его в № 93 «Очерков» за подписью «А. Рогов»).

…г. Лонгинов своими представлениями чревовещания и восточной магии в Обществе любителей российской словесности… – С 1859 по 1864 г. М. Н. Лонгинов был секретарем Общества любителей российской словесности и постоянным оратором на его заседаниях. Н. П. Гиляров-Платонов так характеризует его секретарскую деятельность: «…Он искал, понуждал, торопил. Самый первоклассный режиссер театра мог позавидовать в рвении и искусстве, с каким Лонгинов ставил заседания – если можно так выразиться…»

Московские газеты удостоверяют… – См.: «Московские ведомости», 1863, 13 марта, № 56 (Михаил Лонгинов. «Письмо к редактору»); Там же, 15 марта, № 58 (Н. С. «Несколько слов о публичном курсе г. Юркевича»); «День», 1863, 16 марта, № 11 (И. Аксаков. «Два слова о материализме и общественной свободе») и др.

…в «Очерках» блаженной памяти… – Издатель «Очерков» А. Н. Очкин, боясь ответственности за радикальный характер газеты (негласным редактором которой был Г. З. Елисеев), внезапно прекратил ее существование. «Очерки» выходили с 11 января по 8 апреля 1863 г. На это и намекает Салтыков, говоря об «Очерках» – «блаженной памяти».

…одной почтенной газеты московской. – Имеется в виду «День» И. С. Аксакова.

«Есть речи – значенье…»– начальные строки стихотворения Лермонтова (1840).

Секретное занятие. Комедия в четырех сценах ^*

«Секретное занятие» – отклик на заявления «московских публицистов» – М. Н. Каткова и Н. Ф. Павлова о том, что «Современником» они не интересуются. Каждое из действующих лиц боится признаться, что читает «Современник», совсем недавно подвергшийся восьмимесячной «опале». В «комедии» разоблачалась политика замалчивания и принижения значения «Современника» реакционно-охранительной печатью, прежде всего «Московскими ведомостями» и «Нашим временем».

Лица, явившиеся непосредственными объектами сатиры, названы собственными их именами. В авторских ремарках заключены намеки на действительные злободневные факты. Неизменно подчеркивается, например, взаимная неприязнь Каткова и Павлова (ср.: на столе у Каткова – «кусок колбасы, завернутый в клочок «Нашего времени»; у Павлова – «селедка, завернутая в клочок «Московских ведомостей»). Известно, что два видных консервативных органа нередко полемизировали друг с другом, в частности, о роли дворянского сословия в России и т. п.

…теперь вы свободны? – намек на реформу 1861 г. В разговоре Каткова с «простолюдином» сатирически запечатлено стремление российских экс-либералов превозносить свою роль в крестьянской реформе.

…ребята сказывали, что это Александр Иваныч Кошелев! – Примыкавший к славянофилам публицист А. И. Кошелев был активным участником Рязанского губернского комитета по освобождению крестьян.

Это я да Василий Александрыч Кокорев… – В. А. Кокорев, питейный откупщик-миллионер, в конце 50-х – начале 60-х годов нередко выступал со статьями в либерально-аболиционистском духе на страницах «Русского вестника» Каткова. Подробнее об этом см. в т. 2 наст. изд., стр. 525 и 528.

Быть может, Основский теперь на небесах! – Н. А. Основский, которого разорили его издательские дела, не мог расплатиться с рядом лиц, и ему угрожала долговая тюрьма. Это и дало Салтыкову повод назвать его «покойником», «тенью».

…машинист Вальц, услышав имя г. Пановского… – Об этой «полемике» Салтыков подробно писал во втором из своих «Московских писем». См. в наст. томе, стр. 154–156 и 570–571.

Литературные будочники ^*

Это выступление Салтыкова связано прежде всего с разгулом великодержавного шовинизма, с «патриотическим остервенением» (Герцен) в пору польского восстания 1863 г. «Глашатаем этого охватившего всех движения сделался Катков, который через это приобрел необыкновенную силу», – вспоминал Б. Н. Чичерин [173]173
  «Воспоминания Б. Н. Чичерина. Московский университет», изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1929, стр. 92.


[Закрыть]. Восставших поляков «Московские ведомости» именовали не иначе, как «толпой ослушников», «шайкой», «мятежниками», «бунтовщиками». Катков стремился быть правее самого правительства, во всеуслышанье заявляя, что у поляков нет никаких «оснований требовать от России, чтоб она оставила за Польшей хотя бы обманчивый вид политической самобытности» («Московские ведомости», 1863, 29 марта, № 69). В номерах газет, на которые обращает внимание Салтыков, содержатся разглагольствования о силе русского войска, о раздорах «между различными польскими партиями», о «преследовании колонн мятежников» и т. п.

Охваченную шовинистическим угаром публицистику Салтыков называет «литературным будочничеством». (В дореформенной России полицейские, наблюдавшие за порядком на улицах, находились в специальных будках.) Сатирический образ этот был подсказан Салтыкову самими публицистами охранительного лагеря. Катков, например, заявлял: «Мы не откажемся также от своей доли полицейских обязанностей в литературе» («Русский вестник», 1861, № 1, стр. 483–484). «Почему, кому бы то ни было, и не стать у будки, если отечество того требует!» – вторило ему «Наше время» (1862, 7 июня, № 120). В 1862 г., в связи с предполагавшимися «преобразованиями состава нижних чинов московской полицейской команды» и упразднением некоторых будок в Москве, «Наше время» рассуждало так: «Упразднять следует только то, что бесполезно. Чтобы определить с достаточною верностью, в какой степени нужно упразднение будок, нам необходимо бросить взгляд на цель этого учреждения и на то, в какой степени цель эта достигается». Вслед за этим вступлением помещалось целое «исследование» о будках (С. Натальин. Полицейские будки в Москве. – «Наше время», 1862, 29 ноября, № 258). Подводя итоги литературного 1862 года, Н. Степанов писал в «Искре» о том, что год этот «примирил большинство журналов, сообщил им особенный запах и дал серенькую форму будочников» (1863, № 1, стр. 2). Герцен в «Колоколе» (л. 142 от 22 августа 1862 г.) именовал катковцев (в отличие от «явнобрачных блюстителей порядка», то есть самих полицейских) «тайнобрачнымибудочниками» и замечал при этом, что «тайнобрачныебудочники и городовые начинают все хуже и хуже ругаться…» (А. И. Герцен. Собр. соч. в тридцати томах, т. XVI, изд. АН СССР, М. 1959, стр. 234).

Новый 1863 год внес и новый элемент, новые привычки в русскую литературу: элемент полицейский, привычки будочничества. – Сходную мысль (уже после подавления восстания в Польше) высказал Герцен в статье «Виселицы и журналы», напечатанной в л. 169 «Колокола» от 15 августа 1863 г.: «1863 год останется памятным в истории русской журналистики и вообще в истории нашего развития»; литература «сделалась официальной, официозной, в ней появились доносы, требование небывалыхказней и пр. Правительство, подкупая, поощряя всеми средствами поддавшиеся ему журналы, запрещало на французский манер органы независимые. Полицейская литература воспользовалась этим, она говорила не стесняясь, возражать ей в России никто не мог» (А. И. Герцен. Цит. изд., т. XVII, М. 1959, стр. 235).

…Петербург, в котором также появилось несколько будок, но это будки скверные, презренные, о которых не стоит и говорить, потому что торговля, в них производящаяся, едва-едва дает на хлеб будочникам. – К «литературному будочничеству» в Петербурге Салтыков относил несколько новых, начавших выходить в 1863 г., изданий охранительного направления, в числе которых были: «Весть» (орган дворянско-крепостнической оппозиции реформам 60-х годов), «Мирское слово» (газета «для народа», в которой большое место занимали «выражения признательности временнообязанных крестьян царю»), «Народная газета» (реакционный орган, проповедовавший официальную точку зрения на все важнейшие вопросы современности), журнал «Якорь» (близкий к славянофильству и «почвенничеству») и др. Успеха у читателей эти издания не имели.

«Вот тебе и «братцы, братцы, поцелуйтесь»! Вот тебе и «божественная Оливинска»! «И ни́што!»– Салтыков цитирует строки из заметки (без подписи) «Франко-польско-русский куриоз», помещенной в № 67 «Московских ведомостей» за 1863 г. В заметке излагается по парижской газете «Le Temps» содержание письма французского офицера Брето. Француза поразило поведение в варшавском театре русского офицера («русского дикаря»), прибывшего в Варшаву с карательными целями. «Этот дикарь, в шумном изъявлении восторга, готов был лезть целоваться с танцовщицами на сцене…» «Поцелуемтесь, божественная Оливинская, – кричал он приме-балерине. – Взгляните, как мы вас любим…» В этом эпизоде, по словам «Le Temps», отразилось «исполненное противоречий, неопределенное и смутное положение просвещеннейших из русских по отношению к Польше, – русских, этих завоеванных завоевателей, этих покоренных и обольщенных варваров, исполняющих против воли жестокие приказания». Строки, которыми «Московские ведомости» прокомментировали это сообщение французской газеты, Салтыков переадресовывает самим «будочникам».

«Моя личность наводит панический страх»… – В заметке «Нам пишут из Могилева» некое, по-видимому, официальное лицо делится с читателями следующими впечатлениями: «Моя личность наводит панический страх на всех без исключения поляков, в присутственных местах чиновники кланяются в пояс, а чуть выехал из города, так всеобщая тревога по уездам – помещики все пожгли, что у них было бесцензурного, что малейше указывало на сочувствие их центральному комитету; можно смело надеяться, что восстания не будет, даже присоединения к шайкам, если бы таковые прошли из Минской губернии» («Наше время», 1863, 27 марта, № 66).

Рады вы, что ли, тому, что льется человеческая кровь? – Возможный комментарий к этим словам см. ниже стр. 641–642.

Сопелковцы (Отрывок из частного письма) ^*

В «Отрывке» передано впечатление от того «патриотического экстаза», в который ввергали себя публицисты ведущих московских печатных органов в период польского восстания. События 1863 г., по словам Герцена, вывели «наружу все татарское, помещичье, сержантское, что сонно и полузабыто бродило у нас; мы знаем теперь, сколько у нас Аракчеева в жилах и Николая в мозгу» («Виселицы и журналы». – Собр. соч. в тридцати томах, т. XVII, изд. АН СССР, М. 1959, стр. 236). Для обозначения этого явления Салтыков соединяет новообразование от глагола «сопеть» (в противоположность – «свистеть») с названием реакционной секты бегунов-странников, именовавших себя «сопелковцами» (от села Сопелково, Ярославской губ.).

Сопцы и народ молвящ– слова из Евангелия (Матф., IX, 23), в переводе с церковнославянского: «И пришел Иисус в дом начальника и увидел свирельников и народ в смятении…» С эпиграфом перекликается строка из «Отрывка»: «…но простой народ встревожен» (стр. 301).

…клятву, которую произносит в «Князе Серебряном» колдун-мельник: «Шикалу! ликалу! слетаются вороны издалека, кличут друг друга на богатый пир, а кого клевать, кому очи вымать, и сами не чуют, летят да кричат! шагадам! шагадам!»– Здесь сведены воедино заговоры, многократно произносимые колдуном-мельником в «Князе Серебряном» А. К. Толстого. На эту повесть Салтыков поместил в «Современнике» памфлетную рецензию (см. в наст. томе, стр. 352–362).

…случилось с одним нигилистом, беспечно гулявшим в сумерки по Страстному бульвару. – На углу Страстного бульвара и Б. Дмитровки помещалась типография, в которой печатались издания Каткова – «Московские ведомости» и «Русский вестник». Там же помещались редакции этих изданий.

…видел… упыря… – Под упырем подразумевается Катков.

…видел чудовищного горбуна. – Имеется в виду П. М. Леонтьев, который был горбат.

…сравнивают настоящее положение Москвы с теми временами, когда, бывало, наезжал в нее покойник Шешковский. – Наиболее реакционные периоды русской жизни ассоциировались в сознании Салтыкова с именем руководителя политического сыска при Екатерине II, «кнутобойца» С. И. Шешковского (ср.: «Письма к тетеньке», «Современная идиллия» и др.).

<Для следующих номеров «Свистка»…> ^*

Не вполне ясно, что представляют собой эти «наброски» Салтыкова: действительно ли план и «заготовки» задуманных статей для предполагавшегося продолжения «Свистка» или просто жанр сатирических миниатюр. Подобного рода «программы на будущее» часто встречались в сатирических изданиях эпохи, в частности, на страницах «Искры». См., например: 1863, № 1, стр. 15–16 – «Состав некоторых январских журналов и газет за 1863 год»; 1863, № 4, стр. 60 – «Содержание январской книжки «Русского вестника», которая «выйдет не в апреле (как было прежде объявлено), а в марте месяце» и т. п.

«Прогулка в роще, или Птицы без перьев». Ученое исследование, написанное для журнала «Время»… – Первое такое «исследование» помещено Салтыковым в мартовской хронике «Наша общественная жизнь» (1863). Там, в фельетоне «Тревоги «Времени», пародируя стихотворение Ф. Берга «Птицы» («Время», 1863, № 1), он дает емкую сатирическую характеристику «птичьей» идеологии «почвенников», не имеющей твердых теоретических основ, межумочной, склонной к благонамеренности. Фельетон был первым шагом в создании Салтыковым образа «стрижей», которым публицисты «Современника» пользовались для борьбы с представителями «почвеннического» направления (об этой борьбе см. подробно в т. 6 наст. изд.) [174]174
  Это и другие примечания данного раздела о полемике с «Временем» и Ф. М. Достоевским написаны Л. М. Розенблюм.


[Закрыть].

«Опыты самораздирания». Рассказ очевидца. – В январской хронике «Наша общественная жизнь» (1863) Салтыков дал следующую характеристику современной русской журналистики: «Из загнанной и трепещущей она превратилась в торжествующую и ликующую, из скептической в верующую, из заподозренной в благонамеренную и достойную доверия. Деятели, целую жизнь дразнившие и уськавшие общественное мнение, всенародно бьют себя в грудь, всенародно раздирают на себе одежды…»(Подчеркнуто нами. – Л. Р.).В данном случае речь шла прежде всего о «Русском вестнике» М. Н. Каткова, но характеристика имела отношение и к журналу «Время», по поводу которого Салтыков заявлял, что он в ближайшем будущем начнет «катковствовать». В упомянутом выше фельетоне «Тревоги «Времени» Салтыков упрекает в страсти к «самораздиранию» уже «почвенников»: «Ведь вы до такой степени галлюцинации дошли, что сами же свои собственные внутренности раздираете…»

Стихотворная элегия на кончину «Времени»… – «Элегия» не была, конечно, откликом на факт закрытия журнала «Время». Она написана раньше: «Современник», № 4, где появилось произведение Салтыкова, получил цензурное разрешение 20 апреля, а правительственное распоряжение о запрещении издания «Времени» датировано 24 мая 1863 г. (Поводом к закрытию журнала Достоевских была помещенная в № 4 «Времени» статья Н. Н. Страхова о событиях в Польше – «Роковой вопрос». Резкий отзыв о ней в газете «Московские ведомости», 1863, № 109 от 13 мая, предрешил судьбу журнала.)

В пародийном стихотворении на кончину «Времени» Салтыков использовал стихотворный размер «Моей эпитафии» Пушкина.

«Самонадеянный Федя»… – В сатирическом стихотворении, относящемся к Ф. М. Достоевскому, интересна мысль Салтыкова о том, что туманность, бесплодность идеологии «почвенников» должна отозваться и на творчестве писателя, на характере его гуманизма, который может превратиться в «тысячекратно повторяемое трясение гоголевской «Шинели» (как это было замечено еще в «Тревогах «Времени»). Содержание пародии проясняет более поздняя статья Салтыкова «Журнальный ад» (см. т. 6 наст. изд.). «Под «бездельничеством», – говорит Салтыков, – я отнюдь не разумею что-либо преступное <…>; нет, «бездельничество» означает лишь полное отсутствие какой-либо живой руководящей мысли, означает занятие таким делом, до которого ровно никому дела нет» (ср. «Все ленился, да ленился… и попал впросак!»). И далее: «Откуда нашла на русскую журналистику эта туча, я не берусь разрешить <…>. Гораздо проще, по моему мнению, будет, если мы примем это явление, как факт глухой, как знаменье особенного божьего гнева, над нами тяготеющего» (ср. ироническое: «Федя богу не молился, /«Ладно, мнил, и так!»). Здесь же вновь появляется образ обветшалой гоголевской «Шинели». Речь идет о герое «Записок из подполья», представляющем некий демонический вариант маленького человека – Макара Девушкина («Бедные люди»): «В довершение всего роль сатаны неожиданно присвоил себе известный попрошайка, Макар Алексеевич Девушкин, тот самый Девушкин, который из гоголевской «Шинели» сумел-таки выкроить себе, по малой мере, сотню дырявых фуфаек».