Текст книги "Рассказы про «Катюшу»"

Автор книги: Михаил Сонкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

пехотинцами и артиллеристами бессменную службу несли

гвардейцы-минометчики. Их залпы гремели и в опаленной летним солнцем

степи, и в осенние сумерки в окутанном дымным пламенем пожаров

Сталинграде, и в январские ночи среди выжженных кварталов города. Ночью

залпы «катюш» были особенно заметны. В небе вдруг возникали десятки, а то

и сотни огней; снаряды врезались в низко плывущие облака, заставляя их

светиться. Для тех, кто проводил эти ночи в заснеженных траншеях, среди

обледенелых обломков зданий, в холодных подвалах, этот свет во тьме ночи

говорил о том, что недалек час, когда над Сталинградом взойдет немеркнущая

заря Победы.

...Сигнал боевой тревоги прозвучал на рассвете. Степь, раскаленная

многодневным зноем, не успевшая остыть за ночь, вскоре вновь озарилась

палящим солнцем, и вновь вокруг заиграло зыбкое марево. Гвардейцы были на

марше. Перегревались двигатели боевых машин. Над радиаторами клубился пар.

В кабинах автомобилей было нестерпимо душно. Томила жажда, не хватало

воды. Но гвардейцы безостановочно продвигались вперед...

В донской степи разгоралась одна из величайших битв второй мировой

войны. 17 июля 1942 года бои шли на реке Чир, пять дней спустя – на

переправах через Дон. До этого противник имел перед собой лишь остатки

советских войск, понесших тяжелые потери в боях за Донбасс. Теперь к

западу от Сталинграда развернулись 62-я и 64-я армии – свежие силы,

выдвинувшиеся из резерва и получившие приказ не допустить врага к Волге.

Завязались многодневные ожесточенные бои на дальних подступах к

Сталинграду. За три недели наши войска причинили противнику огромный урон.

Враг в этот период смог подойти лишь к внешнему обводу сталинградских

оборонительных укреплений.

Три недели... Тот, кто оборонял дальние подступы к Сталинграду,

навсегда запомнит эти знойные дни, полные тревог, небывалого труда,

отмеченные жертвами и подвигами.

На сталинградском направлении развернулось более пятнадцати

гвардейских минометных полков. Среди них были части, уже прошедшие сквозь

пламя многих сражений – 2, 4, 5, 18 и 19-й гвардейские минометные полки,

части, сформированные на фронте из отдельных дивизионов, и новые полки,

прибывшие из-под Москвы – 79, 83-й и другие.

– Быть там, где обстановка всего опаснее, где наши пехотинцы

нуждаются в наиболее срочной подмоге, – таков был смысл всех приказов,

которые получали в те дни полки «катюш», находившиеся все время в

движении, в бою.

Воины 4-го и 5-го гвардейских минометных полков в конце июля

действовали в полосе обороны 62-й армии. В течение 23 – 26 июля, дней

наиболее ожесточенных боев в районе среднего течения Дона, гвардейцы

произвели десятки залпов, оказав нашим пехотинцам большую помощь в

отражении атак немецкой мотопехоты. Расчеты боевых машин многократно

выходили и на стрельбу прямой наводкой, сожгли и вывели из строя несколько

десятков вражеских танков. Там, где легли снаряды «катюш», гитлеровцы

оставили убитыми и ранеными сотни своих солдат и офицеров.

Но силы были слишком неравными. В начале августа немецкие войска

усилили натиск на Сталинград с юго-запада. Ожесточенные бои разгорелись

вдоль железной дороги Котельниково – Сталинград, особенно в районах

Абганерово и разъезда «74 км». Сюда спешно направились гвардейские

минометные полки. Некоторым из них пришлось совершить дальние марши. 5-й

гвардейский минометный полк, которым командовал офицер Парновский, в

течение одних суток преодолел 120-километровый путь. Фашистские летчики

обнаружили передвижение «катюш». Над колоннами гвардейцев появились

бомбардировщики. Они пикировали и сбрасывали бомбы. Но в полку были

опытные водители. Они искусно маневрировали, и ни одна машина не

пострадала.

К 6 – 10 августа в районе Абганерово, в полосе обороны 64-й армии,

сосредоточились шесть гвардейских минометных полков (2, 4, 5, 18, 19 и

76-й). Они помогли создать здесь непреодолимую оборону и поддержали наши

части, которые нанесли врагу мощные контрудары.

9 августа 126-я стрелковая дивизия получила приказ отбросить

противника в районе разъезда «74 км». В атаку поднялись наши стрелки. Их

поддержали части ствольной артиллерии. Но в решающий момент боя противник

сосредоточил крупные силы и ударил во фланг нашим атакующим частям. На

узком участке фронта немцы развернули до пяти батальонов пехоты. Впереди

шли танки и бронеавтомобили. И вот прогремел залп 76-го гвардейского

минометного полка. Когда рассеялись облака пыли и дыма, поле боя было

трудно узнать... Степь, изрытая воронками, была усеяна трупами вражеских

солдат и офицеров; горели танки и бронеавтомобили. Уцелевшие вражеские

солдаты, бросая оружие, бежали, скрываясь в близлежащих балках.

Наши части заняли разъезд «74 км» и закрепились.

В районе станции Тингута огневые позиции занимал 2-й дивизион 5-го

гвардейского минометного полка. Под вечер командир дивизиона приказал

подготовить залп по балке юго-западнее Тингуты. Разведчики обнаружили там

большое скопление немецких танков и автомобилей. Снаряды легли точно в

цель. Результат был отличный: гвардейцы вывели из строя 12 вражеских

танков и до 30 автомобилей!

10 августа дивизион четыре раза открывал огонь. Это было в 7 часов

утра, в 11 часов дня, в 11 часов 30 минут и в 16 часов 30 минут. Но что

значило в тех условиях произвести за день четыре залпа? Батарей три раза

меняли огневые позиции, трижды оборудовали их – рыли аппарели для боевых

машин, ровики для снарядов, укрытия для личного состава. Стояла

тридцатиградусная жара. Гимнастерки гвардейцев пропитались потом. Огневики

изнемогали: при нестерпимой жаре им пришлось перетаскивать сотни тяжелых

ящиков со снарядами, четыре раза заряжать боевые машины... Связисты

прокладывали телефонную связь только бегом: времени было мало. Разведчики,

добывая сведения о противнике, по-пластунски проползли под огнем врага

многие тысячи метров. Водители боевых машин с рассвета до захода солнца —

пока дивизион не ушел на запасные позиции – оставались в своих кабинах...

Несколько раз над расположением дивизиона появлялись вражеские самолеты,

одни – выслеживая, где сосредоточились «катюши», другие – сбрасывая

бомбы... Приходилось выводить «катюши» из-под вражеского огня, снова

маскировать их, снова работать до третьего пота... Вот что значило для

гвардейцев в один день произвести четыре залпа!

В двадцатых числах августа фронт приблизился непосредственно к

Сталинграду. Севернее города немцы прорвались к Волге (в районе Ерзовки).

Над Сталинградом нависла смертельная угроза... «Ни шагу назад!» – призвало

воинов наше командование. И пусть для маневра «катюш» теперь не было

необходимой территории (позади, в нескольких километрах, была Волга),

пусть наблюдательные пункты и огневые позиции дивизионов теперь

простреливались не только артиллерийско-минометным, но и автоматным огнем

противника – гвардейцы продолжали сражаться.

Старший лейтенант Солодков и разведчик Богданов находились на

наблюдательном пункте в каменном здании на окраине Орловки (пригород

Сталинграда). Гвардейцы корректировали по радио огонь своих батарей. В

разгар боя шесть фашистских танков с автоматчиками на броне прорвались к

Орловке и подошли к наблюдательному пункту корректировщиков. Гвардии

старший лейтенант Солодков решил вызвать огонь на себя: так можно было

наверняка уничтожить атакующего противника. Богданов по радио передал на

батарею координаты для стрельбы. Оттуда спросили:

– А вы успеете уйти?

В ответ старший лейтенант Солодков приказал Богданову повторить

координаты и попросить ускорить открытие огня.

Залп последовал в тот момент, когда немецкие автоматчики уже начали

штурмовать здание. Атака врага захлебнулась. Под огнем «катюш» погибло

более 30 вражеских солдат, загорелись два немецких танка, а остальные

отошли.

Старший лейтенант Солодков был ранен. Но, воспользовавшись

замешательством противника, он вместе со своим разведчиком выбрался с

наблюдательного пункта и возвратился в свою батарею.

Разведчик сержант Андреев был окружен немецкими автоматчиками. К его

наблюдательному пункту приблизились вражеские танки. Андреев также вызвал

огонь на себя. Разведчик рисковал погибнуть, но он видел перед собой

немецкие танки, гитлеровцев. Цель была разведана, разве можно было

упустить врага?.. Грянул залп гвардейской минометной батареи. На поле боя

осталось много трупов гитлеровских солдат и офицеров.

В числе частей, оборонявших ближние подступы к Сталинграду, в начале

сентября действовал 18-й гвардейский минометный полк. К этому времени все

пути подвоза боеприпасов через Волгу уже находились под огнем врага. В

наших пушечных и гаубичных полках иной раз оставалось на орудие по 2 – 3

снаряда. Зная об этом, противник осмеливался предпринимать «психические»

атаки. Так было и на рассвете 5 сентября. В одной из балок южнее

Сталинграда сосредоточились значительные силы противника: до полка

румынской пехоты, три артиллерийских дивизиона, два кавалерийских

эскадрона и свыше двадцати немецких танков. После огневого налета по нашим

позициям противник, построившись в колонны, двинулся по дороге на

Чепурники. Заиграл оркестр, конница подняла штандарты, танки открыли огонь

из пушек и пулеметов...

Гвардейцы быстро пристреляли цель (двумя – тремя снарядами), а затем

шестью батареями дали залп. В колоннах противника поднялась невообразимая

паника. Пехота, кавалерия, артиллерийские расчеты понесли огромные потери.

Уцелевшие бросились бежать. Танкисты-гитлеровцы, чтобы остановить

румынскую пехоту, открыли огонь по своим «союзникам».

С 13 сентября начались бои в центральной и южной частях Сталинграда;

вскоре началась борьба за заводские поселки Красный Октябрь и Баррикада.

Наши воины отстаивали каждую улицу, каждый дом, каждый этаж.

17 сентября был днем решающих боев на подступах к вокзалу «Сталинград

1». Немцы наступали здесь крупными силами пехоты и танков. Наши войска

дрались стойко. Рядом с пехотинцами прославленной 13-й гвардейской дивизии

генерала Родимцева сражались с врагом гвардейцы подполковника Дорофеева.

Боевые машины вели огонь почти беспрерывно. В течение суток вокзал четыре

раза переходил из рук в руки, четыре раза гвардейцы Дорофеева помогали

отбивать его у врага. Были моменты, когда гвардейцы из-за близости к

противнику не могли вести огонь из боевых машин. Тогда они занимали

оборону в траншеях и в рукопашном бою помогали отражать натиск противника.

Уличные бои, начавшиеся в Сталинграде, до предела ограничили свободу

маневра для «катюш». И здесь-то особенно пригодилось умение стрелять

прямой наводкой; этот способ стрельбы стали широко применять все полки и

дивизионы, действовавшие в городе.

Утром 19 сентября батареи 376-го отдельного гвардейского минометного

дивизиона занимали огневые позиции в районе Крытого рынка. Боевые машины

находились в аппарелях, личный состав – в подвалах и щелях. На рассвете в

район Крытого рынка прорвались два немецких танка и до взвода

автоматчиков. Вражеские солдаты заняли дом, с верхних этажей которого

просматривались и простреливались огневые позиции 376-го дивизиона.

Положение стало критическим. Но гвардейцы не растерялись. Они быстро

вывели на прямую наводку две боевые машины и дали залп по дому, где засели

гитлеровцы. В доме возник пожар, стены обрушились, вражеские автоматчики

отступили. А тем временем наша противотанковая артиллерия вступила в бой с

прорвавшимися танками.

Крытый рынок в Сталинграде стал одним из тех рубежей, где враг не

прошел. Гвардейцы 376-го дивизиона сумели так оборудовать свои огневые

позиции, так четко поставить службу боевых расчетов, что на каждую вылазку

врага они отвечали двойным ударом.

В уличных боях расчеты боевых машин часто вынуждены были действовать

разрозненно. Командиры боевых машин должны были нередко самостоятельно

принимать решения на открытие огня. Сержанты-гвардейцы оказались на высоте

положения.

Расчет гвардии сержанта Кизлякова поддерживал стрелковую роту,

которая занималась оборудованием позиции. Было это в центральной части

города. В момент смены боевой машиной огневой позиции с боковой улицы

неожиданно прорвался фашистский танк. Кизляков не растерялся. Он развернул

боевую машину и открыл огонь прямой наводкой. Несколькими снарядами танк

был подбит.

Может ли вести огонь боевая машина, если в расчете остался только

один человек? Это кажется невероятным. Но гвардейцы-сталинградцы показали,

что и один человек в поле воин, особенно если воин – коммунист.

Боевая машина, в расчете которой наводчиком служил коммунист

Золотарев, выезжала на огневую позицию для стрельбы прямой наводкой. В это

время вражеские самолеты обрушили на наших гвардейцев десятки бомб. В

боевом расчете все, кроме наводчика Золотарева, выбыли из строя. Но приказ

должен быть выполнен! Коммунист Золотарев сел за руль боевой машины и под

огнем врага довел ее до огневой позиции... Приближалась колонна вражеской

пехоты. Золотарев точным залпом накрыл цель, уничтожив до сотни

гитлеровцев. После этого наводчик благополучно возвратил боевую машину в

укрытие.

Двадцать пять километров по фронту, два с половиной – три километра в

глубину – вот и вся полоса обороны, которая к октябрю 1942 года осталась в

руках наших войск, сражавшихся в самом Сталинграде. Фашистские войска

расположились вокруг города тесной подковой и по-прежнему бросали на штурм

волжской крепости сотни танков и самолетов, вели огонь из тысяч орудий и

минометов.

Солдат может так окопаться, что его не увидишь даже в тридцати —

пятидесяти метрах. Полковую или дивизионную пушку тоже можно укрыть в

окопе от наблюдения противника. Но как замаскировать огромную «катюшу», да

еще если учесть, что при стрельбе она себя демаскирует трассами летящих

снарядов?

Когда у наших войск остался только небольшой клочок сталинградской

земли, возникло сомнение: возможно ли в этих условиях применять «катюши»?

И какую помощь они могут оказать, если при первых же залпах противник

засечет расположение боевых машин и постарается уничтожить их?

Но гвардейцы остались в Сталинграде, остались в боевых порядках

стрелковых полков и батальонов рядом со славными героями-пехотинцами.

Огневые позиции для «катюш» гвардейцы оборудовали в отвесных берегах

Волги; они отрыли глубокие аппарели для боевых машин. Выбирали огневые

позиции также среди развалин зданий, в подвальных помещениях разрушенных

домов – словом, всюду, где можно было создать защиту из земли, камня и

железобетона. Вот почему даже в самые критические дни Сталинградской

обороны залпы «катюш» не смолкали ни на один день!

В октябре на улицах Сталинграда героически сражались гвардейцы

подполковника Ерохина. Они стреляли здесь только прямой наводкой. При этом

их огневые позиции были так искусно оборудованы и замаскированы, что в

течение 20 суток оказалось возможным вести огонь без смены боевых

порядков.

А бои были жаркие! Второй дивизион этого полка в отдельные дни

производил до 30 залпов (одной – двумя боевыми машинами). Первый дивизион

в течение трех дней участвовал в отражении 24 атак противника! Результаты

были отличными. По подсчетам разведчиков гвардейцы Ерохина за время

октябрьских и ноябрьских боев сожгли и подбили более 50 танков, уничтожили

160 автомобилей и 14 минометных батарей противника.

В районе заводских поселков рядом с пехотинцами и артиллеристами

оборону держали воины гвардейского минометного полка под командованием

подполковника Вожжова.

Вожжов, невысокий, худой, смуглый человек, с воспаленными от

бессонницы глазами, молчаливый и с виду совсем незаметный, в бою был

бесстрашен.

Однажды в квартал, где находились огневые позиции гвардейцев,

прорвалось до двух рот вражеских автоматчиков. Боевые машины уже не могли

вести огонь: противник оказался слишком близко. Подполковник Вожжов собрал

своих связистов, разведчиков, зенитчиков и предпринял контратаку. В

тяжелом бою они выбили гитлеровцев с трех улиц. Боевые машины вновь

получили возможность открыть огонь.

В течение трех последующих дней фашистская пехота при поддержке

танков вновь пыталась прорваться в этом районе. Гвардейцы Вожжова, отражая

атаки врага, сожгли три танка и пять автомобилей, уничтожили до двухсот

солдат и офицеров противника.

Сталинград! Это слово было на устах миллионов. Сводки Советского

Информбюро разносили по всему миру вести о мужестве воинов, отстаивавших

город на Волге. И почти ежедневно в этих сводках упоминались героические

дела частей и подразделений реактивной артиллерии.

2  о к т я б р я. «На северо-западной окраине Сталинграда, —

сообщалось в сводке Совинформбюро, – гвардейскими минометными

подразделениями сожжено и подбито 13 танков, уничтожен шестиствольный

миномет противника, убито и ранено до 500 вражеских солдат и офицеров.

Боевые машины из подразделения старшего лейтенанта Кабирова разрушили

вражеский дзот. Батарея, которой командует тов. Мишаткин, уничтожила два

немецких танка...»

3  о к т я б р я. «Гвардейская минометная часть под командованием

тов. Дорофеева обстреляла скопление противника и истребила до 200 немецких

солдат и офицеров».

4  о к т я б р я. «Огнем наших гвардейских минометов сожжено 4 танка,

подавлено 3 минометные батареи, разрушено 7 дзотов».

8  о к т я б р я. «Гвардейские минометы накрыли и истребили до 400

гитлеровцев, сожжено 18 машин с войсками и боеприпасами».

9  о к т я б р я. «В течение дня гвардейскими минометами подбито и

сожжено 2 немецких танка, подожжено 13 автомобилей, истреблено до 300

солдат и офицеров противника».

Так повторялось изо дня в день.

«Катюши» стреляли по врагу не только с позиций, находившихся в самом

городе. Боевую поддержку воинам 62-й армии оказывали и те полки реактивной

артиллерии, которые отошли на левый берег Волги. С восьмикилометровой

дальности можно было вести огонь через головы своих войск, уничтожать

подходившие к Сталинграду резервы противника, обстреливать его командные и

наблюдательные пункты, огневые позиции артиллерии, штабы, узлы связи,

склады боеприпасов и ближайшие железнодорожные станции, где разгружались

немецкие эшелоны...

Подсчитано, что за период оборонительных боев под Сталинградом, с

середины июля до середины ноября 1942 года, части реактивной артиллерии

произвели 2875 залпов, в том числе 45 полковых, 1400 дивизионных, 1120

батарейных. Это означает, что по вражеским войскам было выпущено не менее

270000 реактивных снарядов.

Выстрелить по врагу такое количество снарядов – это уже подвиг. А

если учесть еще и обстановку тех дней – нестихающие сражения, клубы дыма,

висящие над разрушенными кварталами города, земляные фонтаны и воронки от

разрывающихся бомб, непрерывные артиллерийские налеты, изнуряющие атаки

вражеских танков и пехоты, – тогда станет понятно, как трудно было нашим

гвардейцам занимать огневые позиции и вести с них огонь то залпами

дивизионов и полков, то прямой наводкой отдельными боевыми машинами.

Двести семьдесят тысяч реактивных снарядов, выпущенных по врагу

наряду со многими сотнями тысяч артиллерийских снарядов разных калибров, —

это значительный вклад в оборону Сталинграда.

Под Сталинградом еще продолжались оборонительные бои, наши воины еще

дрались за каждую пядь приволжской земли, а в глубоком тылу уже готовились

силы для контрудара. Формировались новые части и соединения.

В августе – октябре 1942 года в одном из городских парков можно было

наблюдать такую картину. С рассвета по направлению к парку шли автомобили,

груженные обмундированием, снаряжением, боеприпасами...

– Разгружаться здесь, – приказывал офицер, выходя из кабины головного

грузовика.

На полянке выгружалось различное имущество. Подъезжали новенькие

грузовики, в тени деревьев выстраивались зачехленные боевые машины. Тут же

располагался штаб полка. Солдаты прибывали с формировочного пункта,

размещавшегося на Красноказарменной улице, офицеры – из батальонов

резерва. На следующее утро над парком уже появился пахучий дымок: в новых

походных кухнях варили первый солдатский завтрак. Новый гвардейский

минометный полк родился! Люди уже были переобмундированы, вооружены,

распределены по подразделениям. Каждый знал свое место.

Иногда, правда, дело шло не так гладко. Однажды запоздал эшелон с

личным составом, отобранным для вновь формируемого гвардейского

минометного полка. Были приняты меры, чтобы ускорить продвижение этого

эшелона. Но и при этом стало ясно, что график формирования будет нарушен.

Тогда на пополнение гвардейских минометных полков была выделена часть

личного состава московской милиции.

Сроки формирования новых частей «катюш» выполнялись неукоснительно. С

заводов своевременно прибывали боевые машины, автомобили, бензозаправщики,

ремонтные летучки, автокухни, обмундирование, радиостанции, автоматы,

карабины, инженерное имущество.

Новые части надо было обеспечить не только боевой техникой, но и

укомплектовать личным составом. На командные должности с фронтов

отзывались офицеры, уже обладавшие боевым опытом. Прославленные командиры

дивизионов становились командирами полков; отличившиеся командиры батарей

выдвигались на должности командиров дивизионов. Кроме офицеров и

сержантов, отозванных с фронтов, прибывали молодые командиры, только что

окончившие военные училища.

В новые полки и дивизионы прибывали артиллеристы, подготовленные в

специальных учебных центрах. Лучших связистов посылали школы связи, лучших

саперов – инженерные войска, лучших водителей – военкоматы.

В числе полков, сформированных в те дни, был 85-й гвардейский

минометный полк. В его ряды влились добровольцы из числа столичной

молодежи. Сюда пришли лучшие представители молодых рабочих, студентов и

служащих Москвы.

85-й полк получил под Сталинградом боевое крещение и приобрел здесь

заслуженную славу.

Наряду с полками БМ-13 формировались бригады БМ-30 (позже БМ-31),

которые были вооружены тяжелыми снарядами, обладавшими огромной

разрушительной силой. Прямого попадания таких снарядов не выдерживало

никакое сооружение полевого типа. Залп бригады, как показали первые же

испытания, производил колоссальные разрушения на значительной площади и

оказывал на противника поистине ошеломляющее действие.

В ноябрьские ночи 1942 года в районы, расположенные северо-западнее и

южнее Сталинграда, пользуясь тьмой и туманами, выдвигались советские

войска, предназначавшиеся для проведения смелой операции по окружению и

уничтожению вражеских войск под Сталинградом.

Начало контрнаступления было назначено на утро 19 ноября.

В 6 часов 57 минут радиостанции гвардейских минометных частей,

сосредоточившихся в районе Серафимовича и Клетской, настроились на Москву.

Ровно в 7 часов послышались сигналы точного времени. Командиры бригад,

полков, дивизионов, батарей сверили свои часы. Вскоре по всем линиям связи

пронесся условный сигнал «Приготовиться».

Боевые машины уже стояли заряженные. И вот стрелки часов приблизились

к 7 часам 30 минутам...

Над степью стояла осенняя мгла. Был густой туман. И вдруг в тылу

наших передовых частей, изготовившихся к наступлению, из тьмы вынырнули и

поднялись вверх тысячи огней. Белыми гроздьями они рассыпались по небу и

устремились в сторону врага. Огромное зарево встало над степью. Через

несколько мгновений оно угасло, но вслед послышался рокот, от которого,

как казалось, задрожала и тяжко застонала земля. Это ударила реактивная

артиллерия.

Ровно в 7 часов 30 минут открыла огонь и ствольная артиллерия. На

противника хлынула грозная лавина огня и металла. В продолжение пяти минут

на всем фронте прорыва, где начинались активные действия войск

Юго-Западного и Донского фронтов, бушевала огненная буря. В расположении

противника поднялись фонтаны из земли, дыма и огня. Степь, до того

безмолвная и окутанная осенней мглой, с этих минут на многие дни и недели

утратила свой покой.

Огненный смерч настигал противника всюду: на высотах и балках, в

дзотах и блиндажах, в траншеях и на наблюдательных пунктах, у орудий и

минометов.

Но это было только начало. Еще не стих рокот, вызванный первым

ударом, как тысячи ствольных орудий начали стрельбу на подавление и

уничтожение отдельных целей. Под обстрел был взят каждый из объектов,

долгим и упорным трудом выявленный нашими разведчиками: возвышенности, где

находились командные и наблюдательные пункты противника, узлы связи,

дзоты, траншеи, ходы сообщения, артиллерийские и минометные батареи.

Артиллерия выполнила все «индивидуальные заявки», сделанные разведчиками и

штабами, «заявки», требовавшие смести с лица земли все, что могло бы

препятствовать продвижению пехоты, танков и кавалерии.

В отдельные периоды артиллерийской подготовки вновь и вновь

включались гвардейские минометные части, и тогда интенсивность огня еще

более возрастала. Залпы реактивной артиллерии направлялись то по переднему

краю, то переносились в глубину обороны противника.

В 8 часов 35 минут начался второй, на этот раз 15-минутный, огневой

налет. Снова заработала вся артиллерия, все орудия – от тяжелых пушек и

гаубиц до 45-мм пушек, все полки и бригады реактивной артиллерии, все

батальонные и ротные минометы. В последние пять минут огонь открыла и

пехота – из пулеметов и противотанковых ружей, винтовок и автоматов...

Еще никогда никто до этого не был свидетелем подобного зрелища. Даже

самые опытные артиллеристы, участники первой мировой войны, участники всех

предшествовавших крупных сражений Отечественной войны, не видели ничего

подобного. Ибо никогда в прошлом не было еще такого сосредоточения

артиллерийских орудий, никогда раньше артиллерия не наносила такого

массированного удара по противнику.

Реактивная артиллерия была представлена тринадцатью полками БМ-13 и

БМ-8 и пятью бригадами БМ-30 (всего 59 дивизионов). За 80 минут она

выпустила по врагу 5620 тяжелых снарядов М-30, 2752 снаряда М-13 и 1968

снарядов М-8 – в общей сложности около 700 тонн металла и взрывчатого

вещества.

День 19 ноября 1942 года стал историческим. Он положил начала великой

победе под Сталинградом. В ознаменование этого события впоследствии был

установлен День артиллерии, день славы советских артиллеристов,

чествования их боевых заслуг на фронтах Великой Отечественной войны.

Утром 19 ноября наша артиллерия нанесла под Сталинградом поистине

сокрушительный удар по противнику. Ее огнем было уничтожено и подавлено до

100 артиллерийских и 60 минометных батарей противника, разрушено 126

дзотов и 196 блиндажей. Это были убедительные результаты, но они не

исчерпывались только этими показателями. Пленные, захваченные в первые

часы боя, показывали:

«Шквал артиллерийских снарядов и мин вызвал среди нас панику и

замешательство. Особенно потрясающее действие произвели русские «катюши».

Все содрогалось от грохота разрывов. Многие наши офицеры поспешно бежали с

поля боя».

...В 8 часов 50 минут танки первого эшелона прошли боевые порядки

пехоты и увлекли ее за собой. Артиллерия перенесла огонь в глубину. К 13 —

14 часам стрелковые дивизии продвинулись вперед на 2 – 5 километров,

прорвали первую оборонительную позицию противника и создали условия для

ввода в бой подвижных групп, сначала танковых, а затем механизированных и

кавалерийских корпусов. К ночи наши танкисты и кавалеристы, отражая

контратаки врага и сметая его с пути, прошли 30 – 50 километров в

направлении на юго-запад. Вслед за подвижными соединениями двинулись

пехота и артиллерия первого эшелона.

Утром следующего дня, 20 ноября, загремела артиллерийская канонада

южнее Сталинграда. Там действовала большая группировка артиллерии, в

которой видное место также занимали гвардейские минометные части. После

массированного огневого удара артиллерии пехота и танки пошли в атаку. К

17 часам фронт вражеской обороны был прорван, в образовавшуюся брешь

устремились механизированные соединения, которые развили успех в

северо-западном направлении.

План советского командования осуществился: наши войска, нанеся удар

по сходящимся направлениям, 23 ноября соединились в районе Калач-Советский

и закрыли путь отхода на запад действовавшей под Сталинградом вражеской

группировке. В кольце окружения оказались двадцать две дивизии 6-й полевой

и 4-й танковой армий противника.

Как только закончилась артиллерийская подготовка, гвардейские

минометные части двинулись вперед, чтобы своим огнем прокладывать путь

пехоте. Дивизионы, входившие в состав танковых и кавалерийских корпусов,

действовали в подвижных группах, устремившихся по тылам врага.

Гвардейский минометный дивизион под командованием гвардии капитана

Левадного следовал в боевых порядках одного из танковых корпусов

Сталинградского фронта. К вечеру 20 ноября части корпуса были уже далеко в

тылу немецких войск.

Сгустились сумерки... Недалеко от крупного населенного пункта танки

развернулись влево, мотопехота и гвардейский минометный дивизион – вправо,

направившись к населенному пункту, где находились резервные части

противника. Гитлеровцы заметили наши части и открыли огонь из минометов,

пулеметов и автоматов. Наши мотострелки залегли. До окраины станицы

оставалось несколько сотен метров. Но подняться в атаку было невозможно:

мешал шквальный огонь врага.

Что делать? Командир мотострелковой бригады связался с гвардии

капитаном Левадным:

– Дайте залп по окраине станицы, – приказал командир бригады.

Было решено предварительно разведать и уточнить цель. Эту задачу

возложили на гвардии лейтенанта Денциса. Под покровом темноты лейтенант

проник на окраину станицы и, узнав о расположении сил противника,

возвратился в дивизион.

– В садах на северо-восточной окраине станицы находятся обозы и

танки, огневые точки разбросаны по всей окраине, – доложил гвардии

лейтенант Денцис.

Командир дивизиона нанес на карту цели, указанные разведчиком,

подготовил данные для стрельбы и вывел свои батареи на огневую позицию.

Мощный залп потряс воздух. Снаряды разорвались в садах и в станице.

Вспыхнули пожары. Среди гитлеровцев началась паника. Наша пехота с криками

«ура» поднялась в атаку и ворвалась на улицы станицы. Овладев станицей,

наши мотострелки увидели следы залпа «катюш»: горели три немецких танка,

шесть автомобилей, продовольственный склад.

Той же ночью гвардейцы продвинулись дальше на северо-запад. Они вышли

на большую дорогу, по которой противник подбрасывал своим частям

боеприпасы, горючее и продовольствие. Станица, расположенная у дороги,

была переполнена обозами, войсками, артиллерией. Разведка дала точные

сведения о размещении сил противника. На юго-западной окраине находились

обозы, на юго-восточной – пехотные части и артиллерия.

Гвардии капитан Левадный, согласовав свои действия с командиром