Текст книги "Взрыв в бухте Тихой"

Автор книги: Михаил Божаткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

«Наверное, тот самый», – подумал старшина, вспомнив рассказы Лукьяненко, и сразу же насторожился.

– Повреждение ищете? – спросил между тем охотник.

– Нет, просто так, проверяю.

– Что-то вас я здесь ни разу не видел, – продолжал словоохотливый пришелец. – Тут часто ефрейтор бывает, еще такой невысокий матрос… А вы только прибыли или в отпуске были?

– Не знаю, почему вы меня не видели, – уклонился от ответа старшина и поправил на плече карабин.

– Что-то вы неразговорчивый, – заметил охотник. – Ну, да ладно. Покажите мне, как ближе всего пройти в Каменку, а то как бы не заблудиться…

Медведев показал.

– Ну, до свидания…

Старшина машинально пожал протянутую ему руку и с удивлением почувствовал, что она в перчатке. В ту же секунду острая боль пронзила его тело и он рухнул на землю.

* * *

Прошло более двух часов с тех пор, как старшина вышел на линию. Только один раз он позвонил с контрольного столба, сообщив, что следует дальше, к погранкомендатуре. И больше о нем ни слуху ни духу. На посту моряки стали волноваться, особенно Лукьяненко. Он все время вертелся около дежурного, поминутно спрашивая:

– Ну что, еще не появлялся?

– Нет, – односложно отвечал дежурный телефонист матрос Сидоренко.

– Да ты позвони, может быть, у него индуктор не работает и вызова дать не может?

– Да как же я ему позвоню, если на линии короткое замыкание? – отвечал дежурный. – Видишь? – включил он прибор.

– Вижу, что короткое… Ну, а ты все-таки позвони, – не унимался Лукьяненко.

– Слушай, Володя, пошел бы ты отсюда куда-нибудь! – начинал сердиться Сидоренко.

Лукьяненко уходил, но через минуту появлялся снова.

А время шло. Ночь уже полностью вступила в свои права, и даже узенькая полоска заката, тлевшая за холмами, давно потухла.

«Надо мне ехать», – решил Лукьяненко. Он зашел в помещение поста, снова спросил дежурного, не появлялся ли на линии старшина и, услышав все тот же ответ «Нет!», постучал в каюту начальника.

– Товарищ мичман, – доложил он с порога. – разрешите выехать на линию. Связи с погранкомендатурой нет, старшина вот уже почти три часа не появляется…

Мичмана тоже беспокоило долгое отсутствие старшины. Что бы ни случилось, в какие бы условия не попал электрик-связист, а должен через каждые час-полтора сообщать об обстановке. Таков неписанный закон на посту. Тем более, что за истекшее время можно исправить любое повреждение. А тут – ни старшины, ни связи.

– Ну, что ж, следуйте на линию, – разрешил он. – Только на чем вы поедете? Мотоцикл-то у старшины.

– На велосипеде! – уже со двора крикнул Лукьяненко.

…Сигнальные огни поста остались позади. В полной темноте Лукьяненко уверенно ехал по тропинке, сотни раз изъезженной, исхоженной, знакомой до мельчайших подробностей, до каждого камешка. Из головы его не выходила мысль: что могло случиться с Медведевым. Куда он мог деться? Допустим, какое-то очень серьезное повреждение на участке комендатуры, но ведь он мог бы вызвать в помощь его, Лукьяненко, или хотя бы сообщить о положении дел. А то – как в воду канул…

Недалеко до контрольного столба, меньше десяти километров, однако темно, да и тропинка – не асфальт: тут и выбоины, и кочки, и крутые подъемы. Только часа полтора спустя Лукьяненко добрался до вершины холма. Поправив карабин за спиной, он полез на столб, включился в линию, дал вызов.

– Костя, ты? – спросил он дежурного матроса Сидоренко. – Старшина не появлялся? Нет? И связи нет? Плохо… Ну, вот что, передай мичману, я поеду к комендатуре…

По крутому склону оврага съехать на велосипеде было невозможно, и Лукьяненко стал осторожно спускаться пешком, придерживая машину. То и дело под ноги попадались камни, невидимые в темноте ветки хлестали по лицу, какая-то колючка больно оцарапала щеку.

Но вот склон стал отлогим; пахнуло сыростью, прохладой, послышалось журчанье ручейка. Лукьяненко приблизился к нему, опустившись на колени, напился.

– Фу, – вздохнул он, вытирая пот со лба.

Случайно задетый им камень гулко стукнулся обо что-то и скатился в воду. Матрос хотел было идти дальше, но из ближайших кустов до него донесся какой-то шорох. Лукьяненко прислушался – но все было тихо.

– Послышалось, – решил он и пошел вверх по склону.

Не знал матрос Володя Лукьяненко, что тогда он стоял в нескольких шагах от врагов, а может быть, и от своей гибели.

Идти было трудно. Велосипед казался неимоверно тяжелым, колючие ветки цеплялись за одежду, царапали лицо, руки. Но моряк, ничего не замечая, уверенно поднимался вверх.

Подъем кончился. Лукьяненко вскочил на велосипед и, изо всех сил нажимая на педали, помчался по извилистой тропинке к комендатуре. Он внимательно осматривал каждый мелькавший мимо столб: нет ли на нем старшины.

«Как в воду канул», – снова подумал Лукьяненко.

Впереди, на фоне звездного неба, на столбе показался какой-то неясный силуэт. Чем ближе подъезжал Лукьяненко, тем яснее вырисовывались очертания человека.

– Товарищ старшина, это вы? – крикнул матрос.

– Нет, это я, – ответил человек со столба, и Лукьяненко по голосу узнал Виктора Попова, электрика-связиста из погранкомендатуры.

– Старшину не видел?

– Видел, но уже давно, часа два назад, а то и больше, – ответил Виктор, спускаясь со столба. – Он поехал к холму, чтобы оттуда идти навстречу мне и проверять каждый столб на линии.

– Его нигде нет.

– Может быть, куда-нибудь отлучился?

– Да ты что?! – удивленно воскликнул Лукьяненко. – Старшина ни пить, ни есть не будет, пока линию не исправит, а ты – «отлучился». Надо доложить командиру… Линия еще не работает?

– До комендатуры связь есть, а к посту – замыкание…

– Тогда я сейчас доложу дежурному, – сказал Лукьяненко, надевая на ботинки кошки. Вот он влез на столб, включился в линию и, вызвав дежурного, сообщил:

– Товарищ дежурный, это я, матрос Лукьяненко с поста. У нас пропал старшина Медведев… Вот так, выехал на линию и нет его, – и Лукьяненко рассказал все, что знал. – Уже пять часов прошло, как он с поста ушел…

С минуту Лукьяненко молчал, а затем Виктор услышал, как его товарищ снова стал докладывать обо всем теперь уже начальнику погранкомендатуры капитану Строеву.

– Сейчас вышлют наряд пограничников с собакой, – сказал Лукьяненко и стал спускаться со столба.

* * *

К шуму винтов своего катера Рябинников привык и даже не замечал его, а сейчас он никак не может сосредоточиться: тарахтение рыбацкого сейнера заглушает все звуки. И все-таки Павел доволен: пусть не так, как он думал, но его идея осуществилась. Погранкатер ноль шестнадцатый идет, пришвартованный к сейнеру. Да, так можно скрытно подойти в любую точку моря.

По палубе прогрохотали чьи-то шаги, и катер закачался на волне свободно, широко.

«Легли в дрейф», – подумал Рябинников.

Шум винтов сейнера начал удаляться, в телефонах вскоре стал слышен только однообразный и в то же время вечно меняющийся голос моря.

«Вот так бы и начать музыкальное произведение – плавно, величаво, чтобы показать спокойное море», – подумал Рябинников, и как-то невольно в могучую песню моря стали вплетаться музыкальные фразы. Слышал он их где-нибудь или они сейчас рождались в его мозгу, – этого Павел сказать не смог бы, но музыка звучала все громче, настойчивее.

Рябинников тряхнул головой, поправил телефоны. Музыка пропала, остался ясный, спокойный голос моря.

«Так я могу еще и композитором стать, – подумал Павел и сам улыбнулся своей мечте. – Ерунда!.. Для этого сколько учиться нужно. А талант?! Вообще-то неплохо бы написать хорошую музыку о море, симфоническую поэму, например…»

Думы не мешали внимательно прослушивать подводный мир. Но все спокойно, подозрительных шумов нет, только поет море свою вековечную песню. Кому? Берегам, ветру или мерцающим в вышине звездам?

Тихо. Ни звука и на катере. Моряки на своих местах, механизмы – на «товсь», а пока – полная скрытность. Радисту запрещено включать передатчик, он должен работать только на прием, гидроакустик тоже несет вахту лишь на шумопеленгаторе.

Наверху командир, боцман, вахтенный сигнальщик внимательно осматривают море каждый в своем секторе. Но море спокойно. Невдалеке берег, припала к воде черная громада Белого мыса. Днем его известняковые обрывы действительно белые, а сейчас ночь скрыла все краски. Далеко за мысом голубыми зарницами мелькают огни электросварки на строительстве Мергуевского комбината. Вспыхивают голубые огоньки и на поверхности моря: то плеснет волна, то выпрыгнет рыбешка, и сразу же появляется всплеск холодного огня.

Боцман наклоняется к уху командира, говорит шепотом:

– Может быть, она сегодня и не появится?

– Днем корабли дальнего дозора засекли лодку, идущую к нашим берегам, – тоже шепотом отвечает капитан-лейтенант. – На заставе сегодня все на ногах, командир отряда прибыл… Что-то ожидается.

И снова тишина повисла над катером, над морем, лишь слышен легкий плеск волн о борт корабля.

А время идет. Вот уже и ручка ковша Большой Медведицы протянулась к зениту; еще до утра далеко, но темнота стала редеть, словно чем-то разбавленная.

– Товарищ командир, – прозвучал в телефонах доклад Рябинникова, – слышу сигналы!..

– Какие?

– Две точки, пауза, две точки, снова пауза и опять две точки.

– Пеленг?

– Семьдесят…

«Ближе нас к берегу», – подумал командир.

– Расстояние не больше пяти-шести кабельтовых.

– Что предполагаете?

– Похоже… работает излучатель подводной лодки, – доложил Рябинников.

– Так!.. Слушать внимательно!

– Есть!

И снова тишина, напряженная, словно предгрозовая, тишина. Проходят десять томительных минут, и опять гидроакустик докладывает:

– Принял такие же сигналы. Пеленг тот же, расстояние то же. Уверен, что подводная лодка кому-то дает настройку. Разрешите взять контакт?

– Слушать внимательно!

Ровно через десять минут все повторилось.

«Да, на подлодке кого-то ожидают и дают настройку», – подумал капитан-лейтенант и отдал приказание:

– Установить контакт!

– Есть!

Заурчал в моторном отсеке генератор, засветился экран индикатора, всевидящие волны прорезали глубину моря. И вот на экране электронный шарик словно взорвался, в телефонах прозвучало звонкое, с металлическим оттенком эхо.

– Есть контакт! Подводная лодка! Пеленг – семьдесят один градус, расстояние – пять с половиной кабельтовых.

– Ясно! Радист, радиограмму в базу! Заводить моторы! Боцман, подготовить глубинные бомбы! – стали поступать одно за другим распоряжения. – Будем прижимать ее к берегу, на мелководье!..

* * *

Павлу Медведеву показалось, что кто-то рядом с ним застонал, и он с усилием открыл глаза. В голове шумело, все тело ныло. Хотел повернуться и не смог. Опять кто-то рядом застонал, но теперь Павел понял, что стонет он сам.

– Да прикончите его! – глухо, как через стенку, услышал старшина чей-то хриплый голос. – И зачем вы с ним связались?

– А что мне было делать? – ответил другой голос, почему-то показавшийся Медведеву знакомым. – Он проверял каждый столб и сейчас как раз работал бы в овраге. Кто знает, удалось бы нам пройти мимо него незамеченными или нет…

– Там нужно было с ним разделаться.

– Рядом погранкомендатура, пойдут пограничники с собакой, обнаружат труп – вот и тревога. А так – все в порядке: ушел человек на линию, задержался или отлучился куда-нибудь. Ни у кого никакого беспокойства. Если хватятся, так днем, а к этому времени мы все уже будем на месте. Прикончить его всегда успеем. Сейчас шум поднимать не следует, да, кроме того, у меня кое-какие планы есть.

– Туда забрать хочешь?

– Здесь тоже люди нужны… Посмотрим. Он еще часов пять-шесть проваляется, да если и очнется – никуда отсюда не денется… Ну, отдохнули, будем двигаться в путь?

– Обождите, – прервал его хриплоголосый. – Нужно здесь обо всем договориться. Значит, идем по дну оврага. Немного не доходя до линии железной дороги, сворачиваем вправо и следуем до станции. Так?

– Да, я вас провожу до поворота, укажу тропинку и сам возвращусь.

– На подлодку и подальше от опасностей? – ехидно спросил первый.

– Я свое дело сделал, – уклончиво ответил его собеседник.

– Ладно, не будем сейчас спорить… Ну, а если кто-либо попадется в пути?

– Заслонов здесь никаких нет. Случайные прохожие тоже редки, да они могут и не обратить внимания. На всякий случай линию связи между погранкомендатурой и постом я вывел из строя. Пока суть да дело, вы успеете дойти до станции как раз к приходу поезда. На стройку ежедневно прибывают сотни людей со всех концов страны, так что на вас никто внимания не обратит. До Мергуево оттуда – пять минут хода. Улица Ленина, пятьдесят два. У забора оставите груз и сразу же сюда. Прибыть к половине четвертого. С четырех лодка будет давать сигналы. Все.

Наступила тишина. Медведев уже хотел было открыть глаза и повернуть голову, но снова раздался знакомый голос:

– Ну, что задумался?

– Думаю, все ли предусмотрено, – отрывисто ответил его собеседник. – Я привык работать наверняка.

– И здесь вы действуете наверняка.

– А если мы наскочим на кого-нибудь?

– Верьте мне, все предусмотрено. Через некоторое время вас ждут почести, деньги и слава. Предупреждаю: разговаривать только по-русски, оружие пускать в ход лишь в самом крайнем случае. Обувь раствором все обработали? Хорошо. Пошли…

Темные тени запрыгали по серому потолку, свет стал удаляться. Что-то стукнуло.

– У вас тайники, как в египетских пирамидах, – донесся до Медведева голос.

– Осваиваем опыт прошлых поколений. Неплохо получилось? Нажал рычаги – и выход свободен. По моим чертежам… Когда стали отходить, начали взрывать все подряд. Я и предложил под шумок этот тайник оборудовать и, как видите, пригодилось…

Свет погас. Пахнуло свежим воздухом, опять что-то стукнуло, и наступила тишина.

Старшина с усилием сел, сжал руками тяжелую, точно чужую, голову.

«Где это я? Что со мной?» – думал он.

Понемногу сознание возвращалось к нему. Вспоминались разговор на посту, замыкание на линии, охотник, протянутая рука в перчатке… Дальше, что же дальше? – мучительно думал Медведев.

Усилием воли он напрягал память, но последнее, что он мог вспомнить, это охотник и протянутая рука. А затем стон, чьи-то голоса, один из которых казался знакомым, темные тени на сером потолке.

– Охотник… Что же со мной случилось? Охотник… Да ведь это же голос охотника! – мелькнула мысль, и старшина вскочил на ноги. Он бросился бежать в темноту, но споткнулся и шлепнулся на что-то мокрое. Снова вскочил, крепко ударившись головой о железный прут…

– Спокойнее!.. – подумал старшина. – Так и голову расшибить можно. Эх, если бы свет был!..

Старшина не курил и, хотя знал, что с собой спичек нет, все же похлопал по карманам. Что это! Ба! Фонарик!.. Как он мог забыть про него! Ведь, вылезая в последний раз на столб, он переложил его из сумки в карман. Да, а где же сумка, карабин, мотоцикл?

Медведев включил фонарик и осмотрелся. Он находился в продолговатом полусводчатом помещении, один конец которого сильно понижался, внизу блестела вода. Старшина подошел к стене, стукнул в нее ногой. Удар был глухой, точно по огромной скале.

– Железобетон… Как же я попал сюда? – и он снова стал вспоминать, напрягая память. – Охотник… Значит, он что-то со мной сделал и притащил сюда. Но куда?.. Где я сейчас?..

Старшина снова подошел к стене, стал внимательно осматривать ее.

– Да, железобетон… Вот и следы остались от опалубки, и прутья арматуры в раковинах видны.

«Когда стали отходить, начали взрывать все подряд, вот я и предложил этот тайник оборудовать…», – вспомнились недавно услышанные им здесь слова. – Да ведь это в бухте, там, где фашисты хотели порт строить!.. Так вот что таится под глыбами взорванного бетона! «И, как видите, пригодилось!» – вспомнил старшина конец фразы. – Значит, враги проникли сюда, наверное, со стороны моря, а сейчас вышли в овраг, чтобы добраться до стройки и там… может быть, взорвать ее!.. Но «охотник» сказал, что вернется в этот тайник… Подстеречь и схватить его… А те тем временем могут наделать бед прежде, чем их найдут. Нет, нужно вырваться из этой западни! – решил старшина.

Он стал внимательно осматривать стены, но нигде не было ничего похожего на дверь или выход, не было даже ни одной щелочки – монолит. Только в одном месте, в углу, стена была сложена из угловатых бетонных глыб. Но они, по-видимому, связаны намертво: из каждой торчали толстые металлические стержни. Павел нажал плечом на одну из глыб, но она даже не шевельнулась.

– Но ведь те как-то вышли отсюда? – думал старшина.

И он снова и снова тщетно осматривал каждый сантиметр своего убежища: кругом глухая монолитная стена и огромные бетонные глыбы в углу. Закончив исследование стен, старшина огляделся. Под ногами на земле в беспорядке валялись какие-то ящики, мотки провода, раскрытый чемодан, из которого тоже выглядывали проводники…

Ему вспомнилась фраза: «Как в египетских пирамидах…» Значит, есть потайной выход! Но где? Старшина стал нажимать плечом по очереди все глыбы, стучать в них ногами, но безрезультатно. Обессилев, он присел на выступ.

– Тайник египетских пирамид разгадывают сотни лет, а я хотел сразу, – мелькнула мысль. Но он тут же вскочил:

– Ведь они пошли на нашу землю… Затеряются среди толпы и тогда… Сколько людей может погибнуть от их рук! И о них знает только он, старшина Медведев! Нет, отсюда нужно выбраться, он должен отсюда выбраться!

И снова Медведев с остервенением нажимает на глыбы, пытается сдвинуть их с места, и снова обессиленный садится на камни.

– Западня!..

Чтобы не разряжать батарейки, Павел выключил фонарик и снова очутился в непроницаемой темноте. Но что это? В герметически закупоренную бетонную пещеру откуда-то проникает слабый свет. Старшина поднимается и тихонько идет на него. Свечение то усиливается, то слабеет, и одновременно слышится шум, похожий на вздох огромного животного.

– Да ведь это же море! – восклицает Медведев и включает фонарик. Желтоватый луч падает на слегка волнующуюся воду. Время от времени под напором воды из бетонных расщелин вырывается воздух, и от этого кажется, как будто кто-то вздыхает.

Медведев снова погасил фонарик, и вода сразу же зажглась голубоватым сиянием. Сколько раз любовался раньше старшина свечением моря! В темные летние месяцы и ранней осенью воды моря заселяют мириады крошечных организмов – ночесветок. Чуть тронь воду – и загорится она холодным голубым огнем. Пройдет ли корабль – кажется горит позади него море; пронесется рыбка – словно огненная стрела промелькнет; плеснет вода о камень – весь заискрится он; опустишь руку в воду – и рука горит… И никогда не думал старшина, что свечение моря сослужит ему такую службу.

– Раз вода светится, значит, есть выход в открытое море, – думал он. – А здесь не должно быть глубоко – от силы семь-восемь метров…

Недолго раздумывая, старшина вошел в воду и нырнул. Бетонная стена, освещаемая голубым сиянием, уходила все ниже и ниже; все глубже уходил и Медведев. Воздух кончился, гулко забилось сердце.

«Неужели не вынырну?» – мелькнула мысль, и старшина с еще большей энергией заработал ногами и руками.

Но стена оборвалась. Старшина отплыл в сторону и пошел вверх. Воздух! Глубоко вдохнул и огляделся.

«Так и есть, в бухте!.. Куда теперь? На пост? Десять километров… В погранкомендатуру? Еще дальше. Пока добежишь, они скрыться могут… За ними! Нагоню около станции. Охотника я знаю… Люди помогут задержать…» – и старшина быстро поплыл к берегу.

* * *

Вскоре Лукьяненко и Попов увидели впереди яркий огонек. Он приближался, и вот к ним подошла группа пограничников. Сержант, идя впереди, освещал дорогу электрическим фонариком. Позади него солдат вел на поводке собаку.

– Ну, так куда же делся старшина? – спросил сержант у Лукьяненко.

– Не знаю. Вышел с поста после обеда, один раз позвонил и затем как сквозь землю провалился…

– Ничего, разыщем, – успокоил сержант матроса. – У нас он был на мотоцикле, значит, если идти по следам мотоцикла, то они должны привести к старшине. Ведь так?

– Конечно! – подтвердил Лукьяненко.

– Следы идут дальше, – сказал он, показывая на ребристый отпечаток на дорожке.

– А может быть, это он ехал в комендатуру? – спросил Лукьяненко.

– Вот тот след, – показал сержант. – Видите, он не так ясен и затерт новым следом. Пошли!.. А вы, – повернулся он к Попову. – Продолжайте искать повреждение.

След мотоцикла, не прерываясь, тянулся почти до самого холма. Лукьяненко часто терял его, особенно когда машина шла не по тропинке, а съезжала на траву, но сержант и здесь не сбивался с пути.

– Вот здесь мотоцикл стоял, прислоненным к столбу, затем старшина повел его назад уже руками, – сказал сержант.

– Как вы узнали? – спросил Лукьяненко.

– Во-первых, отпечаток шин не такой четкий, значит, мотоцикл был без груза, кроме того, рядом отпечатки следов. У этого столба он снова стоял…

Так от столба к столбу тянулся след мотоцикла и у каждого столба он останавливался.

– Это старшина проверял линию, – догадался Лукьяненко.

Вдруг след резко поворачивал в сторону и исчезал в кустах. Пройдя десятка два метров, пограничники увидели мотоцикл, лежащий на боку. За соседним кустом они обнаружили и карабин. Но старшины нигде не было. Человек как в воду канул.

– Ну, Рыбаченко, теперь на тебя надежда, – сказал сержант солдату с собакой. – Пускай на след свою Альфу.

К сидению мотоцикла была привязана сумка, в которой находился инструмент старшины и его брезентовые рукавицы. Рыбаченко дал собаке понюхать рукавицы, затем вывел ее к столбам и ослабил поводок. Альфа пошла по следу и скоро привела к столбу, у которого пограничники уже были. Собака покружилась около столба, затем села и стала смотреть на своего провожатого, словно спрашивая его: ну, что же теперь делать, где искать?

– След пропал, – сказал Рыбаченко.

– Куда же он делся? – удивленно спросил сержант. – Не на вертолете же улетел старшина.

Он зажег фонарик и стал внимательно осматривать землю.

– Все ясно. Из этих двоих кто-то кого-то понес. Видите, как глубоко нога вдавилась в землю, – показал сержант на отпечаток следа. – Но кто же кого нес? Старшина во что был обут, в сапоги?

– Нет, в ботинки, – ответил Лукьяненко.

– Это след сапог, значит, несли старшину. Но куда? Рыбаченко, выходите на след, – распорядился сержант.

Альфа легко взяла новый след и, натягивая поводок, повела солдата в сторону, в кусты. Все поспешили за ней. Вот собака остановилась, обнюхала траву. Сержант осветил землю.

– На этом месте человек отдыхал. Здесь сидел он, а здесь лежала его ноша. Пошли дальше…

Собака снова повела по следу, пограничники устремились за ней.

След привел их к оврагу, потом вывел к бухточке, и вот Альфа остановилась перед глыбами взорванного железобетона, из которых торчали изогнутые, коричневые от ржавчины металлические стержни. Собака подошла к одной из глыб, понюхала землю и словно чем-то обеспокоенная, заскребла по камням, а затем села и стала смотреть на своего проводника.

– Уж не под камни ли залез этот тип вместе со старшиной? – Спросил один из пограничников.

– Здесь и мокрица не пролезет, не только человек, – ответил сержант и предостерегающе поднял руку: – Тихо!..

Со стороны моря послышалось чье-то тяжелое сопение, шаги, и вот с камней спрыгнул человек.

– Стой! – негромко прозвучал окрик. – Руки вверх!

Человек остановился, затем поднял руки.

– Да это я, свой!..

– Товарищ старшина?! – воскликнул Лукьяненко.

– Как вы сюда попали? – спросил сержант.

– Эти типы чем-то оглушили меня и затащили в тайник…

– Какой тайник?

– Здесь, под этими глыбами… Об этом после расскажу. Нужно их задержать!..

– Расскажите, пожалуйста, по порядку! – прервал Медведева сержант.

Старшина кратко рассказал все, что слышал в тайнике.

– Обувь у них обработана каким-то составом так что собака след не возьмет. Они хотят доставить какой-то груз в Мергуево, оставить его на улице Ленина около дома № 52, а затем к половине четвертого возвратиться к тайнику, «Охотник» придет раньше…

– Товарищ Лукьяненко, вы все слышали? – спросил сержант.

– Так точно!

– Тогда быстро на линию, подключитесь к проводам и передайте все дежурному погранзаставы.

– Есть!

– Скажите, что мы их сейчас нагоним! – добавил старшина.

– Не надо! – возразил сержант. – К тем двум меры будут приняты – около станции есть наши люди. Если пойдем по следу, можем упустить «охотника», а он, мне кажется, здесь самый главный.

– Да, пожалуй! – согласился старшина.

– Мы его обождем здесь.

– Точно, он придет только сюда! – подтвердил старшина.

– Идите докладывайте! – распорядился сержант, и Лукьяненко сразу же исчез в темноте. Скрылись за бетонными глыбами, словно растаяли, и пограничники. Вместе с ними стал дожидаться «охотника» и Медведев.

* * *

Андрей Подгорец сразу же подружился с новым каменщиком Юрием Иванченко. И даже трудно сказать, что их связывало: если Андрей был, что называется, рубаха-парень – веселый, общительный, любитель и посмеяться, и пошутить, и за девушками поволочиться, и сто граммов пропустить, – то Иванченко вел себя скромно, говорил мало, все свободное время проводил с книжкой. Может быть, их сдружило то, что оба они только что демобилизовались из армии?

Трудно сказать, но, во всяком случае, они стали друзьями, и Юрий даже переселился на квартиру к Подгорцу.

Работы на стройке все расширялись. Вскоре бригаду Артема Семенисова перевели на постройку сооружений около ствола шахты. Все хорошо, да вот беда – темпы кладки в бригаде такие, что шоферы не успевают камень подвозить.

– Погрузка тормозит, – оправдывались водители. – Один транспортер сломался, скоро ли вручную набросаешь!

– Давайте, братцы, возьмем на буксир грузчиков! – воскликнул Подгорец. – Поеду один рейсик сделаю, помогу грузить. Быстрее дело пойдет!

Конечно же, и Юрий увязался за своим другом. И вот помчалась машина к карьеру, оставляя за собой белый шлейф пыли. А когда она возвращалась назад, Подгорец около своей квартиры постучал по кабине:

– Остановись, браток! Тут ночью какой-то растяпа уронил несколько камней. Отвезем их.

Машина остановилась. Подгорец быстро подал четыре пиленых камня, вскочил в кузов:

– Поехали!

Один камень каким-то образом свалился около электростанции.

– Ладно, езжай, потом подберу! – сказал Подгорец.

…Каменщики не успели уложить весь камень в стену, как кончился рабочий день. Люди начали расходиться. Вместе со всеми пошел было и Подгорец, но затем он незаметно отстал и, быстро оглянувшись, скрылся за возведенной уже выше человеческого роста стеной. Там он нагнулся и начал что-то делать над только что привезенными камнями, причем он склонился как раз над теми, что были подобраны на дороге.

– Не получается, господин Незаметный? – участливо спросил Юрий Иванченко.

Подгорец вздрогнул, как-то затравленно поднял голову и схватился за карман.

– Спокойно, Вилли Ритман! – властно приказал другой голос. Подгорец оглянулся: позади него стоял широкоплечий мускулистый человек с восточными чертами лица. – Впрочем, пистолет ваш не заряжен. Лучше пройдите к машине.

Подгорец опустил голову и, тяжело передвигая ноги, словно сразу обессилев, побрел к легковой автомашине.

* * *

Все шло обычно. «Охотник» сел на стул, опершись руками на колени, и, злобно поблескивая глазами, процедил:

– Я вам ничего не скажу! А те двое, которых вы тоже, наверное, возьмете, ничего не знают. Это – навоз, рабочие лошади.

– Мы вас ни о чем не спрашиваем, – спокойно ответил полковник Дзюба. – И так все ясно, господин Петер Вульф, или, как вы себя любите называть, Железный Вульф. Выходит, сменили хозяев? В 1943 году вы от нас ускользнули, а теперь…

– За меня отомстят!

– Может быть, вы имеете в виду Вилли Ритмана или Незаметного, который украл документы у Андрея Подгорца? В половине шестого будет и он.

Железный Вульф вздрогнул, глотнул слюну и проворчал:

– Вы о нем еще услышите!

– Вы о ракушечнике, что ли? Вообще-то, вам нельзя отказать в остроумии, ловко придумали – мины под видом строительных камней. «Ракушечник белый, юрского периода»… – повторил полковник текст радиограммы. – Все правильно, и подобран со знанием дела: точно такой же, как у нас в карьере добывают. Размеры тоже строго соблюдены: девятнадцать на двадцать четыре на сорок девять. Стандарт! И начинку в эти камни хорошую вложили. Три мины около ствола шахты, одна – у электростанции. Строительство после этих взрывов надолго затянулось бы. Только обезврежены эти мины у нас в лаборатории. Да, может быть, вы хотите увидеться с командиром подводной лодки Паулем Гофнером? Он предпочел сдачу бесславной гибели у наших берегов при бесполезном ожидании вашего прихода.

– Уничтожите нас – придут другие! – выкрикнул Железный Вульф.

– Может быть, и придут. Правда, вашу берлогу мы уничтожим, а все оборудование ее, так же, как и ваше ружье-радиопередатчик, пойдет на пополнение наших музеев. Что ж, пусть приходят. Чем это кончится – очень хорошо сказал более семисот лет назад Александр Невский. Я думаю, повторять не надо?

Железный Вульф молчал.

* * *

Медведев сидел у стола, установленного на врытых в землю столбах под развесистой акацией. Сейчас старшина чувствовал сильную усталость. Болела голова, хотелось спать. Кроме того, ему не давал покоя вопрос: что с ним сделал «охотник», почему он потерял сознание, как очутился в тайнике?..

На тропинке показался велосипедист, старшина узнал в нем Лукьяненко. Он мчался во весь дух, подскакивая на выбоинах. Подъехав и увидев старшину, матрос широко улыбнулся.

– Порядок, товарищ старшина! – крикнул он, подбегая. – Вот, смотрите, – вытащил он из кармана тоненькую, едва заметную медную проволочку.

– Что это?

– Понимаете, как хитро сделали. Эта проволочка одним концом была замотана за верхний провод, затем шла по крюку в щель столба, оттуда снова по крюку и другим концом закреплена за нижний провод. Вот и пожалуйста, вроде все в порядке – ведь эту проволочку снизу и в бинокль не заметишь, – а линия замкнута… Обнаружил я это недалеко от того места, где вас «охотник» встретил… Что же все-таки произошло? Что он с вами сделал?

– Я и сам не знаю…

В это время из помещения вышли полковник Дзюба и капитан Гридасов. Капитан закурил и глубоко затянулся, а полковник оглядел холмистую степь, приставив руку к бровям, сказал:

– День-то какой, а! Тихо, солнечно, как по заказу!

– Да… Можно подумать, что и природа радуется нашей удаче, – заметил капитан.

– Удача-то удача, а успокаиваться нам не следует. Что бы они там ни говорили, а еще не раз попытаются забросить к нам шпионов и диверсантов, – ответил полковник. – Большая заслуга моряков в удачном исходе операции. Как вы себя чувствуете? – спросил Дзюба, подходя к старшине и Лукьяненко.

– Отлично, товарищ полковник! – вместе ответили они, вставая.

– Здоровье как ваше? – продолжал полковник, обращаясь к старшине.